Текст книги "Дракон"

8. Накса

Получив пулю в грудь, Накса криво улыбнулась и подумала: «Твою мать, везде одно и то же!»

(Ее действительно встречали так негостеприимно почти во всех колониях, к которым она приближалась. Обязательно находился кретин, желавший проверить, насколько она уязвима. И взять у нее урок на всю оставшуюся жизнь. Слишком короткую жизнь – о да, с этим Накса была согласна.

Возможно, ее «слабый» пол служил дополнительным раздражителем для самцов. Они не верили, что она в одиночку делает то, на что они не способны.)

…Покачнувшись от удара, она выровнялась и выковыряла горячую пулю длинным когтем, отросшим на мизинце. Бросила быстрый взгляд на расплющенный, потерявший форму кусок свинца. Сойдет, чтобы отлить новую пулю для Рэппера. Или дробь для Обрезанного Иуды…

Между тем колонисты продолжали палить. Накса не полезла напролом и предпочла укрыться среди руин. У нее еще было время. Дракон приказал ей явиться сюда к исходу третьих суток. До назначенного срока оставалось больше восьми часов. Она могла подождать, пока тупицы впустую растрачивают боезапас. Но зато потом ее никто не остановит. Никто, кроме… другого супера. Впрочем, вероятность наткнуться на Свободного в этом захолустье была чрезвычайно мала.

В развалинах Накса чувствовала себя великолепно. Она родилась в одном из таких обледенелых лабиринтов; это была ее стихия. Она повсюду прекрасно ориентировалась, но в постурбанах могла дать сто очков вперед любому, кто рискнул бы сыграть с нею в прятки «на вылет». Те, которые все же рискнули, давно валялись подо льдом. Кое-кто из суггов болтал, что она видит сквозь стены. Накса не опровергала этих слухов. Дракон говорил ей: «Пусть слава опережает тебя и делает половину дела».

Она двигалась вдоль оборонительной линии, вычисляя слабые места. Лабиринт – это готовая засада и готовое укрытие. Все зависит от того, кто ты: хищник или жертва. Она почувствовала себя хищницей очень рано, лет в восемь. А потом нашла себе прекрасного учителя. Или, как она поняла гораздо позже, тот нашел ее.

Накса могла бы пойти и дальше, но, к сожалению, оказалась бесплодной. Она смирилась со второстепенной ролью, осознав, что любой вклад в реализацию Программы имеет свою цену. И даже у бесплодия была своя удобная сторона: Накса трахалась когда угодно и где угодно без последствий. О ее способностях к этому занятию тоже ходили легенды. Обычно ее партнерами были Свободные. За нею оставалось право соглашаться или нет (если, конечно, речь не шла о желаниях Дракона). Редкий суггестор мог удовлетворить ее. И, конечно, она никогда не пробовала в этой роли митов. На этот счет у нее существовал внутренний запрет – секс с митами казался ей чем-то вроде зоофилии.

Преданное служение Дракону не вступало в противоречие с ее идеалом свободы. Она была абсолютно свободна в выборе своей «религии», и когда Дракон явил ей одно из своих воплощений (а их у него было множество), Накса с радостью пошла по указанному им пути. Она, безусловно, не надеялась добраться до конечной станции (у нее хватило ума понять, что конечная станция вполне может оказаться миражом), однако само движение обретало единственный смысл в бессмысленной Вселенной. Движение означало эволюцию, а эволюция работала на Программу.

Накса не часто задумывалась над этим. Интимные проблемы остались в прошлом, а в настоящем чаще всего были холодный ветер, горячий свинец, редкие встречи с себе подобными и долгие переходы в одиночестве – а когда впереди наконец возникало жилье, она натыкалась на кретинов, которые не хотели ДЕЛИТЬСЯ. И тогда их уговаривал Обрезанный Иуда.

Она переокрестила свой дробовик четыре года назад. И если с первой частью имени все было ясно, то вторая вызывала недоумение у суггесторов, лишенных, как правило, чувства юмора (иногда ей казалось, что они просто БОЯТСЯ его иметь). Суггесторы не могли знать, что однажды дробовик подвел ее. Очень сильно подвел. И хотя скорее всего дело было в негодном патроне, Накса считала, что у ее двуствольного парня скверный характер. Его капризы стоили ей пробитого легкого, сломанных ребер и двух месяцев, вырванных из жизни. Черт с ними, с ребрами, – все срослось отлично! Только потраченное впустую время было невосполнимо и потому не имело цены…

* * *

Спустя пару часов, обогнув юго-восточную окраину колонии, она поняла, что и на этот раз для Иуды найдется работенка. Ну почему, почему эти тупицы так спешили умереть? Одного из стрелков она сняла, проделав для разминки фокус, которому ее научил Дракон. Фокус назывался «Белый револьвер». Немного скольжения, немного теней, небольшой (для супера) перепад давления – а когда из снежного вихря внезапно высовывался ствол, было уже поздно. Последнее, что видел ошарашенный мит, – это вспышку в центре бешено вертящегося белого пятна…

Кажется, колонисты уже поняли, с кем имеют дело. Они затихли и выжидали…

Накса не понимала, почему Дракон назначил встречу в этой дыре, но пути ЕГО неисповедимы, а ее долг – следовать за ним. В противном случае ей не хватило бы и трех жизней, чтобы преодолеть множество внутренних и внешних преград. Молиться? Она была не настолько сентиментальна. Она предпочитала слушать, как «проповедует» Рэппер.

К исходу седьмого часа она достигла Южных ворот, дважды предоставив слово Иуде. Сегодня тот был в хорошем настроении и высказался обоими стволами «за». Суггесторы, дежурившие на входе, оказались чуть умнее митов, которых обычно подставляли под пули, отправляя в наружный караул, и предпочли договориться по-хорошему.

Получив от них заверения в полной безопасности и потребительскую карту с неограниченным балансом, которая была просто-напросто «цивилизованной» формой взымания дани, Накса вошла в колонию.

9. Курица

Теперь он выяснил, что никакие потери его не сломят. И не остановят. Кен вдруг осознал, что с раннего возраста был готов к смертям, утратам, всей этой жестокости – не звериной и не человеческой; это была специфическая, непонятная митам и суггесторам жестокость суперанималов.

Теперь он просто платил по счетам. Чьим? Возможно, это были неоплаченные долги его прямых предков. Во всяком случае, он не бился в истерике и не проклинал какого-то там «бога». Он закупорил свою адскую боль, как яд в бутылке, закупорил и спрятал глубоко внутри – чтобы открыть сосуд боли когда-нибудь, в нужный момент, и влить отраву в глотку врагу. А если не получится, если месть не осуществится, то отрава замерзнет во льду вместе с его никчемным дохлым телом… Не иметь ад где-то в будущем, в отдаленной перспективе, а носить его в себе – это избавляло от еще одной зависимости.

Таким образом, причина и стимул жизни были в нем самом, а не в ком-то из близких людей; но там же хранился и «ключ» от аварийного выхода. И хотя он знал, что никогда им не воспользуется, это означало наличие выбора и делало его по-настоящему свободным существом.

* * *

Несмотря на свою молодость, он совершил уже два одиночных путешествия на восток и на юг. В первом случае это была проверка на зрелость, которую он устроил себе сам; во втором – жизненная необходимость. И вот теперь пора было снова отправляться в путь.

Он похоронил Лили, как хоронят суперов – лицом вверх, с открытыми глазами и с оружием. Рукоять сломанного ножа осталась зажатой в ее кулаке… Вначале он хотел положить в ледяную могилу еще один ее смехотворный фетиш, но затем, повинуясь внезапному порыву, спрятал книгу в свой вещевой мешок.

Книжонка была чем-то вроде приглашения к сентиментальной прогулке в прошлое. Раньше он думал, что не может себе этого позволить. Но теперь понял, что позволит себе все. Никакое чувство уже не ослабит его и не застанет врасплох. Даже любовь.

…Он выдалбливал нишу в ледяном панцире. Он работал размеренно и отрешенно. Формула «время лечит» была неплохим утешением для митов, но не для того, кто постиг относительность времени. И Кен хотел бы знать, какова смертельная доза этого сомнительного «лекарства»…

Пещера (родина) была уничтожена. Он осознавал, что уходит отсюда навсегда. Дорога длиною в жизнь – теперь это выражение приобрело для него буквальный смысл. Можно было выбрать любое направление. Но, закончив с похоронами, Кен решил на всякий случай СПРОСИТЬ. Напоследок. Еще раз испытать Локи со всей его призрачной шайкой, которая вполне годилась для того, чтобы называться Испорченным Оракулом.

* * *

В месте падения бомбардировщика по-прежнему находился концентратор СИЛЫ, но по неизвестной причине СИЛА посылала искаженные видения. Не исключено, что однажды сюда доберется какой-нибудь сугг с воображением, – и если он выживет, непременно появится новая легенда. Об источнике кошмаров. О могиле миражей. О демоне, плавящем лед и металл. О проклятии Локи, погубившем целую колонию.

Суггесторы испытывали детскую потребность навешивать ярлыки. Они залепляли реальность этими ярлыками, а потом, слепо тыкаясь в них мордочками, удивленно вопрошали: «Где я? Что это? Почему ОНО меня убивает?..»

Кен ни на секунду не задумался, как назвать то, что он увидел на замерзшей реке. Лишь черная радость вспыхнула в нем и тут же погасла, когда он понял, что это не враг.

Локи стоял возле бомбардировщика, и поджидал его. Не призрак, но и не живое существо. Кен не стал лезть в кабину, чтобы посмотреть, лежит ли там труп. Он просто принял как неизбежность новые правила смертельной игры.

Мертвец тускло светился во мраке. Это был чужой, отраженный свет, падавший сквозь дыру в пространстве, которая вдруг открылась, будто старая рана. Где-то существовало магическое зеркало, иногда (на секунду, на час или только на один сон) возвращавшее теням форму, а ушедшим – память… Сгущаясь, тени обретали плоть. Луна мертвых, незримая для живых, восходила над призрачным горизонтом…

Кен смотрел на Локи, не отводя взгляда и не мигая. Он понимал, что может отменить эту встречу в любой момент. Но кто поступит так, когда кошмары УМОЛЯЮТ?

Локи молчал, однако его вид говорил о многом. Он выглядел так, как и должен выглядеть Локи Одноглазый, которого ненадолго выпустили из ада погулять. Локи-неудачник, Локи Проигравший, Локи, Которого Прикончила Шлюха…

Рой и Барби с глухим рычанием двинулись вперед. Кен приказал им остановиться – сигналом был резкий выдох сквозь стиснутые зубы.

ЭТОТ Локи уже не был опасен ни для кого, кроме разве что собственной Тени. Кен начал медленно приближаться к нему. Рана, зиявшая на месте одного глаза, притягивала к себе взгляд. Теперь в глубине этой уродливой воронки блестело что-то. Чей-то зрачок. Но не Локи.

Внезапно Кен понял, что имеет дело с Поднятым.

Раньше он слышал об этом от суггесторов. Как выяснилось, не все легенды оказываются лживыми выдумками… Зато он знал, что предпринять в подобном случае. Существовал единственный способ остановить Поднятого.

Кен потянулся за Секачом, чтобы отрезать Локи голову. Он сделал бы это без малейших колебаний. Он считал своим долгом оказать учителю последнюю услугу…

Но тут Локи засмеялся.

От этого смеха шерсть на загривке у Кена встала дыбом. Он почувствовал, что настоящая пытка начинается там, куда никому не дано заглянуть при жизни. Локи остался верен себе – он на свой манер издевался над самонадеянностью ученика…

Кен убрал Секач и повернулся, чтобы уйти. Но это был еще не последний урок.

Спустя минуту он впервые в жизни услышал, как хлопают крылья. Он оглянулся. Вокруг Локи беспорядочно металась черная птица, у которой была отрублена голова. Она бегала по насту, разбрызгивая кровь. Кен не мог понять, откуда она взялась.

Жирная, уродливая, с короткими крыльями… Птица вполне подходила по внешнему виду под описание курицы.

Локи смотрел на Кена с невыразимой улыбкой. Так смотрят в зеркало старики, читая в отражении беспощадный приговор и слишком поздно узнавая о себе все то, чего уже нельзя изменить или исправить.

А Кен наблюдал за курицей. Из ее шеи торчала горящая свеча, которая не гасла, несмотря на сильные порывы ветра и хаотические броски самой птицы. Это уже смахивало на неприкрытое глумление. Но и символы были очевидны: крылатая тварь, не умеющая летать (что может быть противоестественнее?), и свеча, освещающая путь (но кому?!).

Локи не случайно ухмылялся – действительно, разве это не смешно?.. Чего-то не хватало в его наборе. Ну да – самой отрубленной головы. Заслуживало внимания также то обстоятельство, что когда-то курица считалась ДОМАШНЕЙ птицей.

Вся эта нелепая сцена выглядела как неудавшееся жертвоприношение, игра дебильного ребенка. Кроме того, агония казалась чересчур долгой…

Наконец курица умчалась на северо-восток и скрылась из виду. Локи даже не посмотрел ей вслед. Его единственный затянутый мутной пленкой глаз был направлен на живого супера. Но был еще один глаз – не его. Кен ощущал чужой взгляд почти как прикосновение…

– Найди свою голову, – сказал Локи свистящим шепотом, после чего повернулся и направился к бомбардировщику.

* * *

Кен шел на северо-восток. Рой и Барби тащили нарты, в которые было загружено все необходимое для дальнего пути. Выбрав направление, Кен не собирался отклоняться от него без весомых причин.

На небе по-прежнему не было видно звезд. Магнитный «компас» в мозгу у Кена служил исправно. И все же именно проклятие стало его путеводной звездой.

10. Z-11

Да, он любил горячую кровь, как другие любят холодную водку, – ну и что? Разве это повод называть его кровожадным зверем? К тому же он никогда не пил кровь живых или испорченное адреналином пойло жертв, успевших испытать смертельный страх. Он не пугал и не подвергал бессмысленным пыткам. Он просто выполнял свою работу. Однако кличка «Вампир» приклеилась к нему намертво.

В реестрах, составленных супраменталами, он получил кодовое обозначение Z-11, но только настоятель Обители Полуночного Солнца, двое монахов в статусе Карателя и Убийцы боли, а также женщина-кормилица из Медвежьего стана знали, кем он является на самом деле.

Долгие годы супраменталы готовили своего агента для борьбы с теми, кого они считали монстрами, и вырастили… монстра. Впрочем, у них не было альтернативы. Все другие способы не оправдывали себя и обходились слишком дорого. Три, четыре, а то и десяток жизней за жизнь одного супера – такая цена казалась непомерно высокой даже неисправимым идеалистам.

У Вампира были шансы продержаться дольше остальных, и он блестяще их использовал. Выпущенный в мир, словно в лабиринт, населенный одичавшими псами, он отвоевал себе жизненное пространство. Он подвергся супраментальному воздействию еще во внутриутробный период и перенес несколько сотен гипносеансов на протяжении первых семи лет жизни. Направленная мутация плюс измененное сознание – в результате он превратился в весьма совершенное запрограммированное орудие. При этом программа, сформированная одновременно с глубинным личностным ядром, не могла быть обнаружена никаким сканированием. На втором и третьем уровнях он оставался неуязвимым. На специфическом жаргоне Обители это называлось «не отбрасывать Тени». В каком-то смысле он действительно напоминал неодушевленную вещь…

Настоятель Обители Полуночного Солнца считал Z-11 своим шедевром, но иногда (со временем все чаще) ему казалось, что он потерял чувство реальности и совершил непоправимую ошибку, создав дрессированного дьявола.

* * *

…Он поднес ко рту окровавленную Хлеборезку и облизал пламенеющий клинок. Плохая, отравленная кровь. Он не стал больше пить.

Вампир посмотрел на Z-29, скорчившегося возле его ног. Эта гора мертвого мяса уже ни на что не годилась. Вампир мог бы прикончить суперанимала трижды, причем первый раз – на расстоянии пятидесяти километров, когда засек точное местонахождение очередного объекта своей охоты, длившейся годами практически без перерывов. Но он предпочитал «близкие контакты». Вероятно, это было заложено в его личной программе. Одно из тех побуждений, которых он даже не осознавал…

Дуэль состоялась спустя сутки и не принесла Вампиру удовлетворения. Все закончилось слишком быстро. Проблем не возникло. Вампир ожидал большего от Z-29. Разочарованный результатом, он пренебрег правилами Ритуального Кодекса и не стал укладывать супера в лед. Он бросил труп на поверхности – на радость пожирателям падали. Где-то рядом бродил дегро; Вампир улавливал его присутствие. Жалкая тварь находилась не дальше нескольких сотен метров.

Дегро пожирают мертвых суперов. Разве это не символично? По мнению Вампира, суперанималы из третьего десятка и не заслуживали лучшей участи. Кроме того, сейчас не было необходимости маскироваться, следуя нелепому Кодексу, который в свою очередь был целиком подчинен Программе. Вампир не только убивал – он прерывал передачу эстафеты. Разрушение «троицы» оказалось едва ли не более важной задачей, чем физическое устранение супера.

До ближайшего стана было пять суток пути. Этот идиот Z-29 сам загнал себя в ловушку площадью несколько тысяч квадратных километров. Пустыня… Что может быть проще, чем охота в пустыне? За последний год Вампир уничтожил четверых. Но все они были сравнительно легкой добычей. А вот другие…

Ему до сих пор не удавалось выйти на главных противников. Дракон, Ураган, Джампер, Ханна… Эти имена мерцали в его темном сознании, как далекие маяки, до которых еще плыть и плыть… или как звезды, до которых ему никогда не добраться. Произнесенные вслух, имена вызывали ответную вибрацию в его теле. Вечные раздражители. На этих существах были сфокусированы его истинные устремления. К ним тянулись силовые линии, вдоль которых он принужден двигаться всю свою жизнь. А может быть, и после смерти – если правда то, что супраменталы используют Поднятых.

Вампир уже успел приобрести дурную славу – достаточную для того, чтобы непосвященные в замысел настоятеля супраменталы начали охоту на него самого. И это уже не назовешь прикрытием. Он понимал, что рано или поздно ему придется убивать тех, кому он служил. Нити его предопределенной судьбы сплетались в немыслимый узел. Раздираемый противоречиями, он все чаще терял контроль над собой. Но даже в пучине безумия существовали течения, которые заставляли его двигаться в поисках врага…

Покончив с Z-29, Вампир вытер нож и осмотрел оружие мертвеца. Огнестрельные хлопушки оказались изношенными и не представляли для него интереса. Он взял себе патроны, машинку для запрессовки пуль и кожаные ремни. Само собой, ему пригодилась упряжка, а также недельный запас мяса.

Направление дальнейшего движение не пришлось выбирать долго. Что-то влекло Вампира на северо-восток, и он подчинился невнятному зову.

11. Мачеха

Местные называли свою помойку Северной Столицей. Смех, да и только! Накса, повидавшая Великие Постурбаны юга, снисходительно ухмылялась, слушая дешевую похвальбу пьяненького сугга, подсевшего к ней в одном из баров на Литейном проспекте.

Поблизости было полно мастерских, где отливали пули, дробь и делали примитивные патроны. Накса даже не глядела в сторону этих ублюдочных оружейных. Но зато и питейных заведений хватало. Она бесплатно пила лучшую довоенную водку.

Вначале ей показалось, что сугг попросту клеит ее. Потом она почуяла, что он не так уж сильно пьян. Она «поиграла» с ним – легонько, чтобы у парня не появилось глюков. Спустя несколько минут Накса уже знала, что это связной Дракона. Тогда зачем нужна была дурацкая клоунада?!

Она выволокла сугга наружу и ткнула мордой в снег, чтобы немного остыл. После такого компресса тот мгновенно протрезвел и вполне связно доложил, как найти ночлежку под названием «Астория», где для Наксы уже был забронирован номер.

Она немного смягчилась. Ясное дело, сугг хотел пустить ей пыль в глаза. С мужчиной-супером он вел бы себя иначе, но в любом случае это были маленькие хитрости пса, выпрашивающего кость. И она бросила ему кость – даже шавки иногда приносят пользу.

Суггестора звали Лось. Он был не так глуп, как казалось на первый взгляд. Впрочем, в способности Дракона подбирать слуг она никогда не сомневалась. Сейчас ей нужна была живая игрушка – и она ее получила.

Поскольку Накса опережала график на несколько часов, она решила немного поразвлечься. Напиваться в компании Лося оказалось удовольствием ниже среднего, хоть тот и знал кучу анекдотов про митов. О том, чтобы поваляться с мужиком из Свободных, нечего было и мечтать. Лось, правда, предлагал свои скромные услуги, но быстро сник, как только Накса стиснула в кулаке его жалкое хозяйство.

Она не сделала его кастратом, но все-таки услышала в тот вечер ангельские голоса евнухов. Отвергнув очередную идею Лося заглянуть в публичный дом для женщин, она согласилась посетить здешний «театр». Вообще-то, Накса неплохо разбиралась в играх со сдвинутой реальностью. Дракон иногда крутил для нее такое «кино», что дух захватывало, но поглядеть на кривляние митов тоже было забавно.

Как и следовало ожидать, в ложе для суперов Накса оказалась в одиночестве. Она развалилась на мягком, устланном шкурами диване и позволила себе немного расслабиться.

В зал набилось несколько десятков митов. В ее сторону поглядывали с осторожным любопытством. Очевидно, о появлении супера знала уже вся колония. Накса подозревала, что это не очень понравится Дракону. Тот обычно действовал скрытно, но если раскрывался, то не оставалось никого, кто мог бы рассказать об этом.

Началась пьеска, оказавшаяся римейком допотопного фильма. Суть ее сводилась к тому, что супер с идиотским кодовым именем Т-1000 охотился за мальчишкой Коннором, а того защищал другой супер, которого играл здоровенный детина с тупой рожей. Звуковые эффекты создавал за сценой хор евнухоидов. Они же заоблачно подвывали в душещипательных эпизодах.

Все это было, конечно, несусветной чепухой, но по ходу пьески, разыгрываемой среди настоящих развалин, выяснялось, что Т-1000 перемещен во времени, а также умеет превращаться в кого угодно и во что угодно. Реализовывалось это до смешного просто: актеришка напяливал различные маски, но иногда вместо него появлялись другие, игравшие прежде убитых им персонажей.

В какой-то момент Накса даже перестала зевать. Она почуяла за всем этим дешевым балаганом Тень Дракона. Метаморфозы, стирание грани между настоящим и будущим, проникновение в недоступные области мира – вот что завораживало митов, да и не только их. У Наксы холодело в груди, когда она видела шлейф (только шлейф!) превращений Дракона. А ведь это все равно что следить за призраком или слышать затухающее эхо подлинного звука…

Короче говоря, ей было уже не до пьески. Если она получила послание, то его надо правильно истолковать. И не дай ей бог опоздать хоть на минуту!

Лось ждал ее снаружи. Накса втолкнула его в сани первой же подвернувшейся упряжки и велела погонщику гнать в «Асторию». Собачки мигом домчали их до ночлежки.

Оказавшись на месте, Накса внимательно осмотрела полуразрушенное здание, пытаясь обнаружить признаки присутствия Дракона. Но это не удавалось и более опытным суперам – если только Дракон не затевал игру первым. Зато тогда от его шарад голова шла кругом…

Из-за тяжелой металлической двери доносилось звяканье стил-гитары. Кто-то играл «Железный зуб». В правом крыле уцелевшего первого этажа находился кабак, в левом – номера, в полуподвале – тоже номера, но самые дешевые. Ездовые собаки, привязанные к ограде, злобно перегавкивались.

Погонщик что-то проскулил насчет оплаты, но стоило Наксе взглянуть на него в упор, как он заткнулся и предпочел поскорее убраться.

Накса распахнула дверь и очутилась в полутемном холле. За стойкой возникла бледная рожа портье, вскочившего при ее появлении. Позади него стоял черный шкаф с кодовым замком, не иначе – сейф, в котором хранили свое барахло самые тупые из клиентов.

Накса ухмыльнулась при виде такого неисправимого жлобства. Что действительно ценное можно было доверить этому дурацкому ящику?

На двери кабака имелась надпись: «Пожалуйста, оставьте своих мутантов снаружи и сдайте оружие в гардероб». Очередная глупость. Супера не расставались с оружием, а миту не поможет и ручной пулемет – не те рефлексы. Правда, были еще супраменталы, которые носились с утопической идеей всеобщего равенства перед законом. Но где он, этот мифический «закон»? У Наксы порой чесались руки и зудело между ногами – так ей хотелось повстречать крутого супраментала и «обсудить» некоторые спорные моменты. В койке или на дуэли – это уж как получится…

Из щелей перло жарким мясным духом, и Накса ощутила зверский голод, но сейчас ей было не до жратвы. Она по-прежнему терялась в догадках относительно того, на кой черт Дракон велел ей забраться в эту клоаку. По ее мнению, сгодился бы любой стан в пустыне…

Но тут до нее дошло: начался очередной эксперимент, от которых Наксе становилось не по себе. Она превращалась в слепую игрушку и не улавливала скрытого смысла происходящих событий – что могло быть хуже для супера! «Не по себе» означало, что озноб волнами пробегал по ее покрытой золотистой шерсткой спине, а такого не случалось даже в самый лютый мороз…

Однако справедливости ради следовало признать: Дракон ничего не делает без веских причин. Где же еще проводить подобные опыты над двуногими, если не в густонаселенном постурбане? Человеческого материала сколько угодно, и суггесторы всегда под рукой.

Лось о чем-то пошептался с портье, тот дал знак, и через секунду к Наксе подскочил холуй, угодливо предложивший показать номер. Накса не удостоила его ответом и двинулась в глубь темного коридора.

Нужная ей дверь находилась за поворотом, в тупике. Но на самом деле тупик был кажущимся. Заложенное кирпичами окно в торцовой стене могло послужить запасным выходом. Все было продумано – и Накса еще не решила, хорошо это или плохо. Ей приходилось видеть более изощренные ловушки. Она постучала кулаком по кладке и поняла, что в крайнем случае проломит ее без особого труда.

Дверь номера была металлической, с вмятинами от пуль. На замки – ЛЮБЫЕ замки – мог понадеяться разве что мягкотелый придурок мит. Поэтому Накса даже не поинтересовалась ключами. Она распахнула дверь ударом ноги и остановилась на пороге.

Норка выглядела вполне сносно. Оконные проемы закрыты стальными ставнями. Мебель – старая и тяжелая рухлядь, которой, видимо, и пытался забаррикадировать дверь один из прежних постояльцев. Накса отметила про себя, что следов крови нигде не осталось. Коридорный позаботился о «чистоте». Все-таки это был дорогой номер. То, что деревянную мебель до сих пор не сожгли, говорило о многом.

В другой комнате без окон стояла огромная кровать, над изголовьем которой висел кованый металлический крест – слишком большой для деликатного символа угасающей веры и слишком маленький для садомазохистских забав. Кроме того, на полу были расставлены металлические миски с незажженными свечами.

Лось до пояса сунулся в черный зев камина, чтобы развести огонь.

– Лучше принеси мне чего-нибудь пожрать, – бросила Накса и уселась в кресло, развернувшись лицом к двери и положив на бедра Рэппер.

Она явилась в точку встречи вовремя и теперь ждала. Самого Дракона или его посланника – безразлично. В худшем случае она была готова встретить даже агентов супраменталов, которые охотились за нею добрый десяток лет. Накса догадывалась, что ее имя не стоит первым в их черном списке… но где-то близко, очень близко к его верхней части.