Текст книги "Избранные работы по теории культуры"

Судя по всему, этот новый вариант креативной культуры постиндустриального общества еще не родился или пребывает в формах, еще не понятных даже для образованного меньшинства. Постмодернистская философия показала себя очень ярким образцом культуры нового типа, но она быстро исчерпалась со смертью первого же поколения своих корифеев [об этом см.: 172; 425]. Возможно, мы привычно ищем проявления этой новой культуры прежде всего в искусстве, а она родилась совсем в иной области социальной практики и «взрослеет» там незаметно для внешних наблюдателей. Все культуры рождались отнюдь не из искусства, а из освоения собственного социального опыта. А ведь постиндустриальной культуре всего лишь около сорока лет…

* * *

Таким образом, можно сделать следующие выводы:

Макродинамика исторической изменчивости культуры, как показывает опыт ее моделирования, детерминируется главным образом двумя причинами. Во-первых, изменением природно-исторических условий существования сообществ, их взаимоотношения с окружением. Во-вторых, синергетическими процессами саморазвития систем (в данном случае социокультурных) через усложнение их структурно-иерархического построения, повышение уровня функциональной и технологической специализированности их структурных составляющих и многообразия взаимосвязей между ними, что, в конечном счете, ведет к большей функциональной универсальности этих систем и их исторической устойчивости. Это определяет и характеристики культуры как системы деятельности и взаимодействия.

Главным стимулирующим фактором динамики культуры является необходимость адаптации людей к меняющимся внешним условиям их существования (первоначально преимущественно экологическим, затем во все возрастающем масштабе историческим), а также к ситуациям, создаваемым изменением некоторых, динамично развивающихся элементов собственной производственной практики и социального взаимодействия, обуславливающих необходимость изменения структурной организации всей системы в целом. Таким образом, историческая макродинамика культурной изменчивости по существу сводится к процессам адаптации, самоорганизации, самоидентификации и коммуникации человеческих сообществ во времени и пространстве, осуществляемым главным образом посредством переструктурирования всей культурной системы в целом в направлении повышения ее сложности и универсальности.

Моделирование процессов исторической изменчивости культурных систем показывает, что на этом уровне наблюдается сочетание двух типов прохождения этих процессов. Во-первых, эволюционной или деволюционной изменчивости, модернизационной или деградационной трансформации отдельных составляющих, форм, подсистем и т. п., проходящих по преимуществу в условиях сравнительной структурной устойчивости системы как таковой. Во-вторых, новационных, «скачкообразных» изменений общих структурно-иерархических конструкций самих локальных систем, в результате которых эти системы могут: а) принципиально повысить уровень сложности своей структурной организации и тем самым выйти на новую парадигму организации социокультурной жизни, т. е. на новую морфологию своих социокультурных черт; б) пройти через «рекомпозицию» общей структуры без сколь-либо существенного изменения уровня ее организационной сложности, что приводит к заметным переменам во внешних атрибутивных чертах большинства культурных форм при сохранении неизменной их общеморфологической типологии; в) понизить уровень сложности и сбалансированности структуры до такой степени, что локальная система вступает в полосу активной деградации и сравнительно быстр погибает.

Успешный переход на новую культурную морфологию может сопровождаться разрушением прежнего социума и формированием на его популяционной базе нового сообщества с новыми чертами локальной специфичности, т. е. по существу новой культурной системы, а может иметь место и сохранение социального единства исторического сообщества и некоторых параметров его традиционной формально-стилевой специфики в культурных формах, тем или иным образом адаптирующихся в чертах и принципах новой морфологии и структурной композиции системы в целом. При этом значительная часть прежних культурных форм разрушается, но часть паттернов сохраняет свою социальную актуальность за счет радикальной функционально-семиотической модернизации, а некоторые продолжают свое физическое существование в качестве памятников, т. е. объектов эмоциональной и интеллектуальной рефлексии людьми своего исторического прошлого.

Несмотря на некоторые элементы преемственности в отдельных (порой весьма многочисленных) формах, тем не менее, генезис новых черт культурных систем не может рассматриваться как результат модернизации или эволюционной трансформации их прежних морфологических характеристик. Даже при сохранении социальной целостности прежнего сообщества в ходе процесса изменения стадиальных черт его социокультурной системы новые признаки порождаются сугубо новационным путем, не развивая, а преодолевая и отрицая прежнюю традицию. Структурная «рекомпозиция» системы в целом, изменение уровня ее сложности и универсальности имеет радикальный, революционный характер, независимо от особенностей динамики протекания этого процесса и большей или меньшей внешней выраженности его «революционности». Генезис новых черт и свойств социокультурной системы, как системы деятельности и взаимодействия, знаменует собой разрыв в эволюционном процессе ее развития по типу модернизации и трансформации имеющихся форм и свойств. Он являет собой начало формирования по существу новой социокультурной системы, построения ее на совершенно новых принципах организации и функционирования, хотя порой это может осуществляться и на прежней популяционной базе и с интеграцией некоторых форм прежней системы, путем придания им новых функционально-семиотических свойств и включением их в иные подсистемы социальной коммуникации.

Глава 6
Динамика культуры как системы социальной консолидации, организации и регуляции

Функции культуры по обеспечению социальной консолидации, организации и регуляции человеческих коллективов представляются одними из наиболее значимых собственно социальных функций. Сначала определимся с понятиями.

Социальная консолидация – это процесс объединения людей и сплочения их в устойчивую группу на том или ином основании. Склонность к социальной консолидации люди унаследовали от своих животных предков, большинство видов которых стремится к групповому существованию по причинам: а) облегчения поиска брачного партнера, б) возможности коллективной самозащиты, в) возможности внутрипопуляционного взаимодействия и взаимовыручки, г) возможности коллективной охоты. По всей видимости, социальная консолидация человеческих общин времен первобытной эпохи строилась на аналогичных основаниях.

По ходу истории и развития культуры круг оснований для социальной консолидации постепенно расширялся. С объединением родовых общин в племена начал формироваться протоэтнический тип объединений, который со временем развился в этнический. При этом сохранились и чисто родственные объединения – во всем многообразии форм – от семьи до клана. В процессе «неолитической революции» появились поселенческие общины, которые со временем разделились на сельские и городские. Процесс разделения труда и социальных функций со временем привел к образованию социальных сословий, а позднее и профессиональных констелляций. Этническая и социальная консолидация/локализация быстро дополнились и религиозной, поскольку каждое племя, городская община или профессиональная констелляция обзаводились своим богом-покровителем. С образованием этнических государств эти боги объединялись в этнические пантеоны, со временем возникли монотеистические и мировые религии, которые превратились в важнейшее основание для консолидации [об этом см.: 756]. Появление государства породило и соответствующие типы политических объединений сограждан. На поздней аграрной стадии развития (феодализм) особую консолидирующую роль стала играть религия. Тем не менее, представляется, что, если на первобытной стадии развития наиболее актуальной была кровнородственная консолидация (мы – родственники), то на аграрной стадии в целом преобладала этническая консолидация (мы – соплеменники).

С переходом сообществ на индустриальную стадию развития в существующей структуре консолидированных групп произошла некоторая трансформация. Этносы (наиболее развитые) трансформировались в нации, сословия в классы, родственно-клановые объединения локализовались как атавистические, ориентированные на архаические традиции группы. Вместе с тем процесс социальной консолидации дополнился новыми типами образований. Таковыми стали политические партии, профессиональные союзы, клубы по интересам, криминальные группировки и т. п.

В середине XX в. острота политического противостояния разделила мир на «социалистический лагерь» и его военную составляющую, с одной стороны, и западный «демократический мир» и его военную составляющую, с другой. Позднее появились Совет Европы, Азиатско-Тихоокеанский союз и др. На этом пути самыми важными событиями стали попытки объединения всего человечества в рамках каких-то согласительных организаций. Сначала это была Лига Наций (1919–1946), а с 1949 г. Организация Объединенных Наций, действующая и по сей день. Как представляется, наиболее важным основанием для консолидации в индустриальный период стало основание политическое (мы – граждане одного государства).

Трудно сказать, какой тип социальной консолидации возобладает на постиндустриальной стадии развития. Судя по намечающимся тенденциям, в принципе со временем может стать наиболее актуальной консолидация по социокультурным интересам людей: мы – сторонники одного типа социокультурного устроения жизни [479].

Таким образом, мы можем насчитать довольно много оснований для консолидации социальной: кровнородственные, этнокультурные, социально-профессиональные, социально-сословные, политические, религиозные и др. Каждый из этих типов может воплотиться во множестве различных форм. Более того, иногда появляются объединения, имеющие под собой сразу несколько разных оснований. Так или иначе, любая социальная консолидация реализует собой общность определенных групповых интересов составляющих ее людей, сообществ, государств, социальных организаций [об этом см.: 513]. А преобладание того или иного типа (основания) социальной консолидации на том или ином отрезке истории вполне объективно отражает иерархию ценностных ориентаций эпохи и то, какой вид общности в рассматриваемое время являлся наиболее актуальным.

Социокультурная организация олицетворяет собой ценностно-нормативный аспект социальной организации сообществ и их сегментов, задающий мировоззренческие, идейные и нравственные основания для их социальной консолидации, регуляции, коммуникации и воспроизводства. Под социальной организацией понимается форма устойчивого объединения людей, преследующих некие групповые цели и удовлетворяющих связанные с их коллективным существованием интересы и потребности, что обеспечивается относительно стабильным уровнем упорядоченности в структурном построении, разделении функций и согласованности действий субъектов сообщества. Такого рода упорядоченность в формах коллективной жизнедеятельности людей детерминируется не только сходством их социально значимых целей, интересов и потребностей прагматического характера (жизнеобеспечение, оборона, размножение и пр.), но и близостью их наиболее важных ценностных установок, элементов социального опыта, миропредставлений, верований, образов самоидентификации, идеологии, нравственных принципов и иных экстраутилитарных скреп социальной консолидированности, представляющих собой идейную составляющую их социальной организации.

Становление и изменчивость социокультурной организации сообществ базируется на исторически обретенном и селектированном социальном опыте коллективного общежития и взаимодействия людей [821]. Этим определяются преобладающие черты системно-структурной упорядоченности процессов и процедур осуществления социально значимой деятельности, преобладающие технологии социокультурной регуляции, которая прямо или опосредствованно способствует поддержанию необходимого уровня консолидированности сообщества, наиболее эффективному разделению социально-деятельностных функций между людьми и их взаимодействию, а также социальному воспроизводству сообщества как устойчивой культурной общности. Эмпирически наблюдаемые формы социокультурной организации выявляются прежде всего в преобладающих в сообществе методах социальной регуляции, реализуемых как в деятельности регулятивных институтов (политических, правовых, религиозных и др.), так и в системах обычаев, социальных стандартов, стратифицированных образах жизни, типологии мировоззрения, нормативных «культурных текстах» и др. [см. об этом: 593].

Поскольку социокультурная организация, так или иначе, связана с целями, преследуемыми людьми в их коллективной жизнедеятельности, и регулирующими их социальную практику ценностями, то разные типы социокультурной организации могут классифицироваться по детерминирующим их целевым и ценностным основаниям. При этом могут быть выделены типы социокультурной организации, ориентированные на мемориальные, актуальные или прогностические ценности и соответственно на цели прямого воспроизводства традиции, эффективной адаптации к актуальным условиям существования или интенсификации развития.

К социокультурной организации с мемориальной ценностной ориентацией могут быть отнесены устойчивые общности людей, преследующие цели и отстаивающие ценности прямого и по возможности точного воспроизводства исторической традиции, обычая, канона и т. п. Это прежде всего социальные общности этнические и конфессиональные, консолидирующиеся главным образом вокруг идей общего генезиса (рода, этноса, вероучения) и общности исторической судьбы сородичей, этнофоров, единоверцев. Такой тип социальной организации в целом был характерен для первобытной и аграрной стадий развития.

Другим типом социокультурной организации, связанным в большей мере с целями поддержания практической эффективности процедур актуальной жизнедеятельности и отличающимся большей адаптивной пластичностью по отношению к меняющимся условиям Бытия, являются общности социально-сословные, классы, профессиональные констелляции и вся система функционально-деятельностной организации и специализации людей. Разумеется, и в их ценностных установках большую роль играют традиции, но все же – такие сообщества представляют собой прежде всего актуально-ориентированные типы социокультурной организации, регулируемые потребностями сиюминутной адаптации к складывающимся обстоятельствам существования, производства и пр. [об этом см. также: 82]. Этот тип социальной организации, как правило, преобладает на индустриальной стадии развития.

К третьему типу – прогностически ориентированным образцам социокультурной организации, нацеленным на борьбу за обретение еще не достигнутых социальных благ, положения вещей, исторических условий и т. п., – относятся общности в основном политического характера – нации, политические партии, некоторые институты власти и пр. Они решают и актуальные задачи, а также связаны множеством традиционных ценностей, но все это так или иначе подчинено движению к прогностической цели, выраженной в политической программе или идеологии, плане войны, национальной идее и т. п. Такой тип социальной организации, конечно, зародился достаточно давно, но начал социально преобладать на заключительном этапе индустриальной стадии развития и – тем более – он специфичен для постиндустриальной стадии [об этом см.: 832].

Разумеется, всякое, самодостаточное сообщество людей (по крайней мере, постпервобытное) включает в себя элементы различных типов социокультурной организации. Оно, как правило, одновременно и этническое, и социальное, и политическое, со всеми связанными с этим вариантами целевых и ценностных установок. Однако на разных стадиях истории общества доминирующим типом социокультурной организации выступает какой-то один из них. Если сообщество проходит несколько этапов социокультурного развития, то одним из наиболее выраженных признаков такого рода эволюции становится усложнение структуры и функциональности прежде всего социокультурной организации, изменение пропорций, общей композиции сочетания элементов мемориального, актуального и прогностического характера.

В первобытных обществах в общей системе черт социокультурной организации имеет место абсолютное торжество мемориальных установок в организации и регуляции форм жизнедеятельности людей, ориентированных на непосредственное воспроизводство традиционных технологий в любых видах социальной практики. При этом наблюдается и развитие актуальных (адаптивных) видов деятельности при практическом отсутствии прогностических ориентаций в картинах мира и параметрах образов жизни [799]. В социокультурной организации аграрных обществ, судя по всему, имеет место относительно сбалансированное сочетание этнокон-фессиональных, социально-сословных и политических составляющих, хотя в каждом конкретном историческом случае композиция этих элементов отличается существенной прихотливостью. Что же касается сообществ, находящихся на индустриальной и постиндустриальной стадии развития, то здесь явно преобладают актуальные и прогностические ориентации жизнедеятельности при заметной локализации мемориальных регулятивных установок преимущественно в приватной сфере жизни людей или в особых церемониальных ситуациях: праздники, свадьбы, похороны и т. п. [687].

Важным основанием для выстраивания типологии социокультурной организации сообщества являются преобладающие методы социального воспроизводства личности и трансляции образцов социально адекватного поведения и предпочтительного мировоззрения:

• обучение казуальным, теоретически почти не рефлектированным поведенческим актам и образам миропонимания «на все случаи жизни» в обрядах и ритуалах первобытного общества;

• демонстрация сакральных эталонных образцов поступков и суждений богов, героев, святых и пр. в религиозно-политических системах аграрных сообществ;

• трансляция абстрактных принципов социальной и интеллектуальной адекватности в правовых политико-идеологических, философских, художественных и иных «культурных текстах» индустриальной эпохи;

• начинающийся приоритет выражения принципов социальной и интеллектуальной свободы личности в постиндустриальную эпоху.

Подавляющая часть наблюдаемых образцов социокультурной организации укладывается в эту систему параметров, что позволяет использовать их в качестве баз для осуществления культурно-исторической типологизации сообществ по характеристикам доминирующих в них черт экзистенциальных ориентаций, по типам институтов и методов социальной консолидации, регуляции и коммуникации, а также по технологиям их социального воспроизводства.

Социокультурная регуляция представляет собой одну из основных функций культуры, нацеленную на обеспечение коллективных форм жизнедеятельности людей. Социокультурная регуляция осуществляется в рамках социокультурной организации как процесс установления и поддержания определенной упорядоченности во взаимодействии людей для удовлетворения ими групповых и индивидуальных интересов и потребностей, снятия противоречий и напряжений, возникающих при совместном общежитии, для определения общих целей социальной активности и критериев оценки результатов деятельности [см. об этом: 808].

В отличие от собственно социальной регуляции, ориентированной на решение прагматических задач организации коллективной деятельности, культурная регуляция основывается на ценностно-детерминированных нормах упорядочения совместного существования людей. Однако реально оба типа регуляции представляют собой неделимый синтез, где социальное и культурное начала взаимообусловлены и полностью сращены в единой функциональной целостности [см. об этом: 624]. В зависимости от уровня социокультурного развития сообщества, его социально-функциональной стратификации, преобладания экстенсивных или интенсивных технологий в различных видах социальной практики и т. п., в формах социокультурной регуляции могут складываться разнообразные композиции конвенциональных и институциональных механизмов упорядочения форм коллективной жизнедеятельности с разной степенью их доминирования и взаимной дополнительности [см.: 593]. Социокультурная регуляция относится к тем функциональным подсистемам культуры, где (как и в подсистемах культурной адаптации и коммуникации, а также в некоторых других) наблюдается определенная избыточность способов и средств по реализации соответствующих функций, часть из которых в каждый данный момент задействована в актуальной практике, другие же остаются в некотором «культурном резерве» сообщества и актуализируются в экстраординарных ситуациях.

Основные функциональные задачи социокультурной регуляции:

• сохранение определенного уровня социальной консолидированности сообщества, необходимого для эффективной реализации требуемых в существующих условиях форм деятельности;

• взаимное информирование о своих намерениях;

• согласование целей, задач, принципов и технологий совместных действий;

• разделение функций и пространственных «площадок»;

• согласование во времени и процессуальной последовательности осуществляемых действий;

• взаимная корректировка в процессе совместной или взаимно детерминированной деятельности;

• выработка критериев оценки достигнутых результатов, их утилитарной эффективности и социальной приемлемости последствий этой деятельности и т. п.

Все это имеет отношение не только к материально-производственной практике, но в равной мере и к любым формам социальной, интеллектуальной, коммуникативной, художественной, религиозной, политической и др. деятельности, осуществляемой коллективно или индивидуально, но с социально значимыми результатами, последствиями, влияниями.

Социокультурная регуляция осуществляется:

• во-первых, на основе прагматических целей, преследуемых действующими субъектами, проектирования и планирования процедуры исполнения, что включает в себя среди прочего и определение порядка взаимодействия исполнителей;

• во-вторых, на основе накопленного (а отчасти и заимствованного) социального опыта по реализации задач такого рода, закрепленного в ценностях, обычаях, нравах, законах, нормах, правилах, идеологии, верованиях, умениях и навыках, допустимых технологиях и прочих установлениях, определяющих принятый в данном сообществе порядок осуществления соответствующих действий и достижения соответствующих целей [об этом см.: 656].

Таким образом, основными механизмами социокультурной регуляции являются разнообразные виды и типы социальных конвенций (отчасти институционализированных в виде писанных законов), упорядочивающих процедуру и формы коллективного общежития и взаимодействия людей.

Воздействие социокультурной регуляции распространяется на все сферы групповой и индивидуальной практической и интеллектуальной активности людей и выражается не только в непосредственных регулятивных установлениях (ценностях, нормах, законах, обычаях), но и опредмечивается в специфических чертах технологий и продуктов любой целеориентированной деятельности людей. Вместе с тем, во многих случаях нормы социокультурной регуляции не отличаются чрезмерной жесткостью, оставляя субъектам деятельности возможности для творческой импровизации, варьирования, поиска, инноваций и т. п. Это имеет чрезвычайно важное значение и с точки зрения адаптивной пластичности форм социальной практики, и в интересах развития технологий в различных специализированных сферах деятельности.

На разных исторических стадиях социокультурной эволюции человеческих сообществ, как правило, доминировали разные виды и формы социальной регуляции с различным уровнем жесткости императивных и запретительных установок, а также свободных пространств социальной жизни, где человеку предоставляется право совершать действия и выражать суждения по собственному усмотрению [см.: 562].

На первобытной стадии преобладали в основном конвенциональные регуляторы в виде комплекса обычаев и традиций с довольно жесткими ритуальными установлениями (по крайней мере, в области практических действий индивида). Они относились главным образом к сфере непосредственного жизнеобеспечения, кровнородственных и соседских отношений, внутренней социальной иерархии общин (доминанты, субдоминанты, молодежь, изгои и пр.), мифо-ритуальной табуированности некоторых взглядов и действий и т. п., при сравнительно низком уровне теоретической обобщенности и абстрактности принципов, лежащих в основе этой социокультурной регуляции, неразделенности в сознании материального и идеального начал (синкретизм сознания) и т. п. [см., напр.: 359]. Этому сопутствовало терпимое отношение к индивидуальным интерпретациям той или иной установки социальной регуляции, мифологемы и пр. (различия в индивидуальном жизненном опыте самих интерпретаторов были столь незначительны, что и число вариантов подобных интерпретаций, как правило, было крайне ограничено). В это время появляются и первые формы нормативных рефлексий социального опыта в виде мифов, играющих немаловажную роль в социальной регуляции, социализации и инкультурации индивидов и пр.

На аграрном этапе развития описанный выше тип социальной регуляции не исчезает вообще, а локализуется прежде всего в среде сельских производителей (в несколько трансформированном виде под воздействием городской культуры). В городской же среде формируется совершенно иной тип социальной регуляции, включающий в себя уже и постепенно развивающуюся институциональную компоненту, регулирующую в первую очередь идеологические составляющие общественной жизни (религиозную и политическую), имущественно-правовые и сословные отношения [об этом см.: 723]. Это эпоха порождения разнообразных «сакральных текстов», лежащих в основании регулятивной практики сообществ, частично дополняемых кодифицированными законами гражданского права. В рамках норм, определяемых этими институциональными текстами, пространство индивидуальных интерпретаций социального опыта резко ограничивается (религиозным каноном, процедурой исполнения закона и т. п.).

Одновременно происходит становление светских институтов социальной регуляции – политической власти, бюрократии, армии, суда, школы. Весьма расширяется и палитра средств нормативных рефлексий социального опыта: появляются философия и богословие, этические и эстетические теории, профессиональное искусство, зачатки светской литературы и гуманитарных наук. При этом такие важнейшие сферы социальной практики людей, как технологии специализированных областей деятельности, формы общественной самоорганизации, социальной регуляции коллективного общежития на микросоциальном (муниципальном) уровне, процессы воспитания, общего и специального образования, социализации личности и т. п., остаются в зоне чисто конвенциональной саморегуляции и самовоспроизводства на основе обычая и массовой традиции [см.: 808].

Переход к индустриальной стадии социокультурного развития характерен постепенным расширением зоны институциональной социальной регуляции и интенсификацией ее технологий. Прежде всего в сферу институтов социальной регуляции попадает такая важнейшая область, как нормируемые по своей утилитарной эффективности и уровням социальной приемлемости технологии, формы и порядок осуществления различной специализированной деятельности (массовое и серийное производство социально значимой продукции), которая начинает регулироваться типовыми уставами, правилами и пр. нормативными документами, а также типовыми программами профессиональной подготовки специалистов и квалификационных требований к ним. Институционализация методов социальной регуляции все больше охватывает разные аспекты экономической деятельности людей и их обыденного общежития, стандартизируя их социальные интересы и потребности на основе рекомендуемых образцов, а также содержание работы социализирующих институтов: воспитательных, общеобразовательных [см.: 513].

В отличие от предшествовавшей стадии, где основным инструментом социальной регуляции было идеологически санкционированное насилие, на индустриальном этапе все большую значимость приобретает принцип материальной заинтересованности субъектов, их вознаграждение за социально адекватное поведение расширенным доступом к социальным благам. Функции стихийной саморегуляции оттесняются преимущественно в область обыденных межличностных взаимодействий (причем с существенными ограничениями со стороны кодифицированных норм социального общежития). Вместе с тем сама процедура выработки институциональных текстов социальной регуляции становится более демократичной, учитывающей социальные интересы различных страт; эти тексты во многом утрачивают характер императивных распоряжений власти и становятся добровольно принятыми сообществом социальными конвенциями коллективной жизнедеятельности [об этом см.: 507]. Одновременно происходит заметная либерализация в вопросах индивидуальной рефлексии и интерпретации личностью элементов социального опыта сообществ (прежде всего на уровне свободы суждений), развивается система институтов культурных рефлексий и выработки специальных нормативных текстов [см.: 486].

Постиндустриальный этап развития сообществ характеризуется определенной интенсификацией тенденций развития форм социальной регуляции, начавшихся на индустриальной стадии. Особую роль начинает играть массовая культура, как механизм социальной регуляции, выполняющий функцию максимальной стандартизации не только норм социального общежития и деятельности, но и идейно-мировоззренческих установок людей, их социальных притязаний, потребительского спроса и т. п. Массовая культура функционально начинает выполнять роль новой системы обычаев городского населения, в той или иной мере стабилизируя его социального поведение [219]. В этих условиях общество допускает высокий уровень либерализации интеллектуальных и образных интерпретаций социальных норм, регулируя их практическое исполнение высокоэффективным манипулированием сознанием, интересами и потребностями людей.

XX век породил и такую специфическую форму социальной регуляции как тоталитаризм, при котором основной инструментарий социальной регуляции возвращается к формам грубого насилия над человеческой личностью, ее свободной волей и интересами. Формируется сложная система сочетания массовых репрессий с изощренным политико-идеологическим воспитанием людей, массированной пропагандой ненависти к классовому или национальному врагу, культа социальной аскезы во имя идейной «чистоты» и своеобразной массовой культуры тоталитарного типа [подробнее см.: 475]. Историческая практика показала, что социальная регуляция тоталитарного типа, будучи высокоэффективной при решении задач экстраординарной мобилизации общества, мало эффективна в режиме спокойного устойчивого развития. К концу XX в. либеральный тип социокультурной регуляции практически повсеместно доказал свою наибольшую приемлемость в условиях индустриальной и постиндустриальной социальной организации и технологий, хотя, разумеется, и он не гарантирует решения всех стоящих перед человечеством проблем [об этом см.: 747].