Текст книги "Озарение. Мировой бестселлер"

– Скучновато у Вас было бы для меня, – покачивая головой, вновь констатировал Арнольд Холтон, – и нет никаких развлечений, викторин, активных игр для детей?

– Парки и скверы нашего города переполнены различными играми и развлечениями, куда дети с удовольствием ходят. Самые любимые викторины – по тренировке памяти, по скорости исцеления больного животного, любимые игры – шахматы, шашки, гимнастические состязания, соревнования в ловкости тела и в ловкости духа, левитации и телекинеза.

– И что для настоящих мальцов нет ни футбола, ни хоккея, ни бейсбола, ни баскетбола, где формируется именно командный дух первенства? – удивлялся Арнольд всё больше и больше.

– Вы знаете, когда-то давно, мы пытались развивать эти виды спорта, заимствованные у землян, – сделала многозначительную паузу докладчица, – но, к сожалению, они у нас не имели широкого распространения. В первую очередь потому, что являются зрелищными видами спорта, призванными приносить денежные доходы владельцам клубов, как это принято на Земле. Но это противоречит моральным принципам трилонского общества. Футбол у нас трансформировался в искусство удерживать мяч на одной ноге, в количественном и скоростном набивании мяча, в его виртуозном жонглировании, в точном попадании мячом в цель с любого заданного расстояния, а также в длительной медитации, стоя ногой на футбольном мяче.

– Как же тогда, скажите на милость, Ваши дети могут выбиваться в люди с низов общества? – не понимал Арни Холтон.

– Дело в том, что в нашем государстве нет никаких низов общества, и нашим детям незачем выбиваться в люди, так как каждый из них человек уже по рождению, и они живут в достатке и имеют право пользоваться всеми благами трилонского социума с самого детства.

– А как же они зарабатывают деньги на квартиру, машину, отдых? – хмурился Арнольд от противоречий, гложущих его любимое Эго, не в силах понять альтернативного образования.

– Система денежных кредитов на Трило чисто условная и заключается в ежемесячном распределении на счета всех своих сограждан кредитов Нации, которые зарабатываются ими ежемесячно. Но учитывая тот факт, что все наши сограждане настолько сознательны и сострадательны, что они тут же переводят все эти кредиты обратно на счёт Нации, то на утро после распределения кредитов все они вновь оказываются на счёте Нации. И так длится на Трило уже многие эоны времени.

– Тогда зачем для Вас эти кредиты? – всё больше не понимал Арнольд Холтон логики трилонцев.

– Вы правы! Фактически кредиты нам нужны только для внешней торговли с другими космическими цивилизациями, а также для контроля вновь рождённых жителей Трило и покинувших наш Мир. Вот и всё! – поражала Лорика землян необычными рассуждениями.

– И вы не боитесь, что когда-нибудь кто-то украдёт у Вас деньги Нации и Ваша идиллия сразу разрушится?

– Как можно украсть то, чего фактически нет? – Заулыбалась Лорика, такому наивному на её взгляд вопросу.

– А как же банковское кредитование и ипотечные кредиты? Как Вы покупаете недвижимость и продаёте? Как же акции на биржах и маклеры? – не отчаивался Арнольд Холтон, надеясь найти хоть какую-то зацепку в непонятной для него денежной утопии.

– Общество Трило давно отказалось от банков, бирж и маклеров за их ненадобностью. Эти паразиты, не создавая никакой полезный продукт в государстве, используют ресурсы общества только для личного обогащения. Это приводит к противоречиям в социуме и желанию каждого индивидуума ничего не делать, а получать выгоду, итогом чего являются неравенство и война, в чём Вы неоднократно могли убеждаться на собственном богатейшем опыте истории Земли, не так ли? – Лорика сделала многозначительную паузу, чтобы понять, достигли её слова глубин души Арни Холтона или нет, – И кроме, того эти институты спекуляции только лишь порождают инфляцию, коррупцию и другие пороки нездорового общества, которые никак не соответствуют принципам взаимопомощи и сострадания трилонского социума. Функции главного банкира заключены в руках государства, которое даёт всё необходимое согражданам – и бесплатное жилище, и бесплатное образование, и бесплатное лечение, и бесплатные машины, космолёты, яхты… всё.

– Как Вы смогли додуматься до всего этого? – искренне удивлялся Арни Холтон, – Ведь это так просто, элементарно и по-человечески.

– Только путем формирования личной осознанности каждого гражданина, – повторяла важную идею Лорика, – который бы старался принести обществу максимальную пользу, даже в ущерб своим личным интересам. Тогда экономисты наши единодушно пришли к мнению в упразднении коммерческих банков как таковых, которые не производят никакой другой работы, кроме порождения инфляции.

– Не понял, как это можно? Банки помогают зарабатывать деньги, если ты держишь на счету кредиты. Это же хорошо! – не понимал Арнольд экономических доводов трилонки.

– К сожалению, это иллюзия и обман, которую распространяют банки, чтобы обогащаться, – категорически заявила Лорика на сомнения Холтона, – я Вам сейчас всё доступно поясню. В любой нормальной экономике деньги выступают эквивалентом денежного обмена между товарами, произведёнными в стране. То есть деньги должны быть подкреплены товаром. Банки же, чтобы выплатить Вам 10% в год по Вашим депозитам, должно выдать кредит заёмщику денежных средств под 20%, годовых чтобы заработать свои 100% прибыли на Ваших деньгах, не произведя ничего, а просто переложив деньги из одного кармана депозитария в другой карман кредитора.

– Правильно, что они альтруисты что ли? – хихикнул Холтон.

– Конечно, правильно. А теперь считайте, если Банк под 20% годовых выдаёт деньги, то через 5 лет денежная масса увеличиться в два раза, а товара будет произведено всего на 50%. Таким образом, деньги обесцениваются на 10% в год, что требует для производителей новых денежных займов у банков, повышает цены на товары и ведёт к обнищанию масс, так как заработную плату специально не повышают и не индексируют, чтобы сдерживать инфляцию за счёт трудящихся. А если этот процесс идёт столетиями и тысячелетиями? Получается полная зависимость экономики от банковской сферы, которая бесконечно раздувает денежный пузырь, периодически лопающийся из-за искусственных экономических кризисов или тотальных войн. Причём войны ведутся транснациональными корпорациями сознательно для списания долговых обязательств ввиду объективно возникшего форс-мажора. А новые ресурсы, рынки сбыта, борьба за демократию являются всего лишь жалким прикрытием открытого грабежа народных масс.

– Понятно, – согласно кивал головой Арнольд, – и какой тогда выход из этой запутанной ситуации Вы предлагаете.

– Наши мудрые предки предложили замечательный выход. Мы полностью отказались от банковской сферы, кроме государственного банка, который выдавал предприятиям и целым отраслям промышленности беспроцентный банковский кредит. Экономика стала работать прибыльно, инфляция остановилась. Деньги перестали обесцениваться. Пропала дикая прослойка маклеров и спекулянтов, чиновников и финансистов, юристов и экономистов, потому что экономика работала чётко по стабильным законам и прогнозируемо. Финансы целенаправленно направлялись в передовые отрасли, которые всё больше высвобождали население от ненужной занятости, и направляло их силы на повышение уровня самосознания, образованности, что способствовало развитию науки, прогресса и передовых технологий. Сначала, приходилось, правда, жестко контролировать использование денежных ресурсов, чтобы их не расхищали несознательные элементы. Но постепенно люди видели положительные результаты совместного труда, и у них отпало всякое желание воровать, если он и так мог владеть всем, чем только пожелает. В итоге с течением времени люди стали работать в своё удовольствие, все больше отдаваясь на благо общества, а у нас появился критерий экономии времени. Трилонская экономика стала работать настолько эффективно, что производить и строить мы начали с опережающими темпами. Жители стали жить в достатке, если не сказать в роскоши.

– Но, как, Вам на всё хватает средств? Как? – не мог свести воедино логические концы Арнольд.

– Во-первых, потому, что попользовавшись жилищем, машиной, кораблём, яхтой, виллой наши жители не хотят оставлять их себе навсегда в собственность, они сознательно передают её друзьям или другим жителям по их желанию, перебираясь в более удобное и комфортабельное жильё. Во-вторых, на Трило сейчас настолько много свободных жилых площадей в гиперсотах Томако, что мы можем предоставить по две шикарные квартиры каждому ребёнку в возрасте от 1 до 18 лет. Современные роботы, машины и звездолёты буквально устаревают морально прямо на торговых площадках. Старые корабли и технологии ещё продолжают исправно служить нашему флоту и обществу, а новые более современные технологии не успевают внедряться, так в тысячи раз лучшие разработки учённых продолжают бесконечно улучшать уровень благосостояния всей трилонской расы. Пусть прибудет так во имя великого Знания во все времена и во всех Трёх Мирах! – торжественно закончила Лорика поучительные и замечательные пояснения Арнольду Холтону.

– Пусть прибудет так во имя великого Знания во все времена и во всех Трёх Мирах! – вторил докладчице весь трилонский зал, поднявшись с кресел.

– Благодарю Вас всех, многоуважаемая публика, за оказанное внимание и драгоценное потраченное время, – вновь зазвучал голос очаровательной трилонки, – а сейчас я приношу Вам свои извинения, я должна уделить внимание нашим гостям с планеты Земля. Хочу помочь им утолить духовный и интеллектуальный голод, а главное накормить друзей после долгой изнурительной дороги, не правда ли? – засмеялась девушка, быстро направляясь к группе землян, очаровывая невероятной открытостью и добротой.

Поход в парк флоры и фауны

– Не проголодались после долгой изнурительной дороги с планеты Ксило? – весело подмигивал командор Андерсу Ганлоу, дружески похлопывая по плечу, – Уже наслышан, уже доложил на Землю. Молодец! Не ожидал от тебя такого профессионализма! Думал, думал, но что процесс передачи знаний и технологии ксилита займёт всего пару дней. Такого даже на Земле никто не ожидал. Нам на это был отведен целый месяц. Так что считай, что основная часть экспедиции успешно выполнена, и экипажу я вправе объявить выходной день. А твоей персоной уже интересовался не только Джордж Агапотти, но и министр энергетики Земли – Сергей Дуров. Жди большого будущего Ганлоу, если ты, конечно, реализуешь все планы по внедрению ксилита и технологии дешёвой энергии. А то и награды?

– Всё будет хорошо, Иван Петрович, – спокойно отреагировал Андерс на слова руководителя, и, улыбнувшись, добавил, – А от любимой кухни Джима Ли я бы действительно не отказался.

– У меня к тебе более интересное предложение, – по заговорщицки шептал капитан, – ты берёшь Натали, а я остальную нашу команду и мы отправляемся в Национальный парк экзотической флоры и фауны Томако, где сможем и отдохнуть, и пообедать, и просто хорошо провести время. Неужели мы летели через миллионы парсек, чтобы насладиться кухней старика Ли, которую ты можешь попробовать и так в любое время?

– Хорошо, Иван Петрович, сдаюсь, уговорили, тогда я иду за Натали, а Вы…

– Не переживай, я обо всём позаботился, – опередил командор слова Ганлоу, – весь экипаж уже в полном составе находится в комфортабельном фларе, который нам предоставили трилонцы для экскурсии в парк. И все теперь ожидают только нас.

Через пять минут белоснежная сферическая сигара взмыла вверх, унося землян в восхитительную зеленовато-алую лазурь трилонского неба, оставляя родной «Звёздный Странник» далёкой точкой в плену трилонского космопорта. Жёлтые комки слоённых туч были жидко намазаны на серебристые паутинки транспортных коридоров, которыми было изрядно насыщено воздушное пространство мегаполиса. Гило ярко выхватывало пересечение транспортных магистралей, пытаясь мягко коснуться тонкими лучами нежной ауры планеты. Получасовая стремительная гонка по выделенной трассе значительно ускорила доставку гостей к величественному острову Бао, на котором и располагался Национальный парк экзотической флоры и фауны Томако. Лёгкий запах озона и соль океана с трепетом сжала земные сердца, заставляя подкатить к горлу комок ностальгии.

Неожиданно корпус флара сделался полностью прозрачным, позволяя каждому ощутить себя парящим в воздухе над удивительной красоты пейзажем. Золотые рощи Аргеса ярко переливались в лучах Гила, привлекая к себе целые стаи белых чилачиков, любящих точить свои острые клювы об алмазные стволы этих необычных деревьев.

Серебристо-синие заросли палактидов успешно конкурировали с земными блекло-зелеными джунглями баобабов с гигантскими до двадцати метров в диаметре стволами и высотой более ста метров. И те и другие деревья, казались шёлковистой травкой для мамонтоподобной волосатой сороконожки, которая своими слоновьими тупалками завораживающе перебирала, карабкаясь по вертикальным стволам исполинских деревьев в поисках любимых лакомств из листвы, мелких зверушек и птиц.

Голубовато-красные спиралевидные залтуи стройными конусами стволов устремлялись ввысь, словно распиливая пространство металлоподобными стальными антеннами, которые постоянно плодоносили сладкими мингалинами и поэтому были излюбленными лакомствами большинства пернатых и насекомых. Но скрытой опасностью залтуй были их острейшие и мельчайшие лезвиеобразные зубцы, коими увенчивались спирали абсолютно гладких стволов. Стоило неосторожному животному или насекомому зазеваться и присесть не на антенну с мингалинами, а на спиралевидный острый ствол, как неразумная жертва начинала стремительно соскальзывать вниз по зеркальной поверхности ствола, мгновенно разрезаемая под действием силы гравитации. Редко какой птице удавалось вовремя взмахнуть крылом, чтобы миновать трагической участи. В любом случае она получала ранение и оставалась либо без лапки, либо без крыла, что делало ее лёгкой добычей для других хищников крякцунов, любящих размещать засады в тени залтуй. Крякцуны напоминали обычных грызунов, но с прочными синеватыми пластинами по всему телу, которые защищали их от небольших порезов при контакте с острыми краями стволов залтуй, между закрученными спиралями которых и жили целые полчища этих мелких противных зверьков.

Серые трубчатые рощи фарсейского бамбука, нежно обвитые розовыми лианами с красно-белыми листьями, издали напоминающие цветение японской сакуры, вблизи оказывались умело расставленной ловушкой из ороговелостей гигантского крабообраза, который таким способом охотился на сбитых с толку животных и птиц. Попадая в его хитроумные заросли с нежным и сладким ароматом, жертва неизбежно заманивалась в самую ротовую яму крабообраза, откуда не было уже возврата. Натуральные же заросли фарсейского бамбука лишь с определенной стороны были серого цвета и мирно сосуществовали поблизости от исполинского чудовища. При приближении травоядных харцерий, которые острыми зубами сгрызали все на своём пути, это удивительное растение синхронно поворачивалось зеркальной стороной таким образом, что вся роща исчезала перед глазами опасности, словно пустынный мираж. Так харцериям давался прозаический намек поискать удачи у соседствующих бамбуковых зарослей крабообраза. Такой симбиоз флоры и фауны действительно завораживал слаженностью игры природы, её завершённостью и продуманностью. Ведь это был единственный разумный способ защитить фарсейский бамбук и другие растения от быстроразмножающихся харцерий планеты Фарси, чтобы противостоять им в бесконечном и запутанном процессе эволюции. Воистину пути господни неисповедимы!

Пестрая жёлто-коричневая лужайка пищащих коруний вальяжно колыхалась в такт дуновениям трилонского бриза, мягко призывая к себе всё живое. Корунии были наполовину растением наполовину животным, стебли которых больше походили на тонкое змеевидное тельце, извивающееся в такт всеобщего магического ритуального танца колонии. Это был очень полезный организм, который своим нежным прикосновением и обвитием мог излечить любую болезнь, отравление и даже регенерировать потерю тканей или конечностей у животного, которое длительное время окажется под воздействием волшебного растения. Слабый писк раздавался в момент прикосновения коруний к своему пациенту, словно оно всем своим естеством и душою сострадало той боле или ране, которую должно было исцелить за счёт собственной жертвы, в результате чего их и назвали пищащими.

Фиолетово-зелёные двадцатиметровые папоротники густо заполняли холмистую территорию, пересекаемую небольшой речушкой с тихими заводями и заболоченными низинами. Их царство густо населялось буйным разнообразием диковинных видов пресмыкающихся и земноводных, которые словно соревновались в удивительных способностях маскировки. Одни ради охоты, другие ради выживания. Здесь запросто можно было встретить затаившуюся десятиметровую анаконду, которая в один момент могла быть растерзана и обглодана стайкой летающих рыб лераний, перед острыми зубами которых не могли устоять даже спиралевидные залтуи. Однако эти летуны с отчаянием разлетались в разные стороны при атаке длинного и липкого языка халтайской лягушки, которая одна могла за раз поймать в себя до сорока лераний и переваривать их в течение недели. И только в такие моменты относительной нерасторопности и неповоротливости жадность халтайской лягушки делала ее легкой добычей остроязыкова хамелеона, который как бритвой вспарывал неосторожных жертв своим острым липким языком и спокойно трапезничал и жертвой и её содержимым. Такое частенько случалось, если последний, конечно, не становился обедом для лютого врага – молодой анаконды, у которой ороговелый рот с закрученными внутрь зубами в два раза превышал всё туловище, делая защитные выпады остроязыка просто бесполезной попыткой напугать роковую смерть. Как это всё уживалось и гармонично сосуществовало в маленьком ареале жизни? Для многих людей эта тайна так и остаётся полнейшей загадкой мироздания.

Белизна берёзовых рощиц совместно с тёмной зеленью соснового бора тоской заныла в сердцах землян, напоминая о Родине, о Земле, об отчем доме. Флар намеренно приземлился среди знакомой идиллии, чтобы люди могли спокойно насладиться теплотой и уютом домашней обстановки. Земная травка, ковыль и ромашки, одуванчики и колокольчики, одинокие деревца рябины и калины с любовью напоминали о долге и священной обязанности людей служить колыбели человечества.

Кисло-сладкие ягоды шиповника напомнили Сергеенко юность, когда босоногим мальчуганом он запускал своего первого бумажного змея, глубоко внутри мечтая самому взметнуться в небеса и рассмотреть Землю с высоты птичьего полёта. И вот теперь с высоты прожитых лет он с горечью отмечал, насколько далеко улетел от родного неба, сколько различных оттенков чужестранных небес он наблюдал на незнакомых планетах, но почему-то ему хотелось видеть именно то лазурное небо, наполненное глубиной синевы и светом яркого Солнца, куда он мальчуганом запускал своего первого бумажного змея.

Родной запах ковыля и тихие соловьиные трели напомнили Андерсу его первое признание в любви Натали Сьюме, когда они весной гуляли в подмосковном лесу, собирая грибы, и неожиданно забрели на свежий сенокос. Он помнил, как они до позднего вечера лежали на сеновале, наблюдая за легким покачиванием облаков. Они старались ментально очистить небо от пролетающих тучек, чтобы добиться прозрачной синевы моря, в которое они шагнули вместе и утонули в нежных объятиях и ласках их совместного, большого и бездонного чувства под названием любовь. Это был первый день, когда он понял, что без этой девушки он не способен больше прожить ни дня. Лишь первые звёзды и приближающиеся сумерки заставили влюблённых направиться домой, хотя волосы Натали еще долго хранили запах свежескошенного сена, пропитанного обоюдным ароматом любви, преданности и счастья.

Похоже, что окружающая обстановка действительно расслабила экипаж «Звёздного Странника», потому что никто из людей нисколько не торопился обратно на флар. Наоборот, большинство землян лежали на траве или мирно беседовали друг с другом в нежных объятиях клочка родной природы. Когда ещё может выдаться такая минутка всеобщего единения с мирозданием, дивной благодати и полного умиротворения. Лорика вежливо пригласила всех землян к выходу из парка, где царило оживление, детские аттракционы, весёлые магазинчики и праздничный обед, организованный трилонцами в честь прилёта экспедиции землян на планету Трило.

Андерс и Натали, а также Иван с Лорикой первыми решили подать пример экипажу и медленно отправились по степному ландшафту к выходу из Национального парка экзотической флоры и фауны, тем более что выходить предстояло около часа, если идти неспешным шагом.

– Искренне благодарствую Вас, Лорика. Уважили так уважили старика, – чувственно резюмировал командор итоги приятной прогулки, – давненько я так славно не отдыхал душою и телом. Словно дома побывал. Честное слово.

– Да какой же Вы старик? – весело строила глазки Лорика, – Такому кавалеру позавидуют многие трилонки, да ещё если бы они меня увидели в компании столь симпатичного землянина.

Иван Сергеевич попытался выдавить некоторое подобие улыбки, чтобы отреагировать на теплые слова трилонки, но на самом деле у него это плохо получилось. Некая гримаса грусти, боли и раскаяния лишь на миг отобразилась на его мужественном лице, а в глазах сверкнула скупая мужская слеза, которую командор недюжинной силой воли обратно запрятал за маской невозмутимого мужества и официоза. Если бы Лорика могла только догадываться какие мученические боли испытывает любящее сердце Ивана, когда к нему обращается женщина с каким-нибудь комплементом. Ураган любви к своей погибшей в автокатастрофе жене Анне мгновенно вызывал в нём бурю страстей и эмоций, которое усмирить могло только беззаветно преданное и любящее сердце настоящего мужа. Не просто мужа, а человека сумевшего в одиночку воспитать восемнадцатилетнюю дочь Настю, оставшуюся ему, как напоминание о некогда прекрасном и возвышенном чувстве, которое только может вспыхивать между двумя любящими сердцами, даже если одно из этих сердец вдруг неожиданно перестало биться.

Похоже Лорика прочувствовала всю пикантность ситуации или прочла на отважном лице командора. Девушка молча взяла Ивана за руку и потянула к выходу из парка, на ходу рассказывая об очередных трилонских достопримечательностях и достижениях. За ними в обнимку последовали Натали и Андерс, чтобы не потерять нить интереснейших рассуждений обворожительной трилоночки.