Текст книги "Цельсиус"

Вообще, конечно, глупая ситуация – нужно что-то говорить, но сказать мне было нечего, в другое время и при других обстоятельствах я бы просто ее поцеловал, но только не сейчас – уж больно мне не хотелось смотреть, как ее передернет от той дряни, что догорала у меня во рту.

– Прости, Крис. Но я пас.

Кристина выпрямилась, взяла в руки куртку и с нехорошей улыбкой посмотрела на меня.

– Знаешь ты кто, Ник? Ты гребаный лицемер. А я, как дура, до последнего на что-то рассчитывала. Но теперь-то я хотя бы все про тебя понимаю. Думаешь, я не знаю про тебя и Кочубееву? Не знаю, как вы там сосались за кулисами после премьеры?

Кристина резко развернулась и вышла из квартиры, напоследок презрительно махнув собранными в хвост волосами – спасибо что не по лицу. А я подумал, что как-то не складывается у меня в последнее время с театром – ни с пьесами, ни с режиссерами, ни с актрисами. Даже с теми из них, кого мне довелось несколько раз довести до оргазма.

Тем временем в «Цельсиусе» я получил свои первые деньги. А также вторые, третьи и те, что были безо всякого номера, но об этих последних лучше открыто не распространяться. Их мне приносил в плотных белых конвертах Кир, как правило после непродолжительной аудиенции со стоящим в холле бизнес-центра банкоматом. Вот и сегодня, как только Кир появился в офисе, по его загадочно-отстраненному выражению лица я безошибочно понял, что еще один наш с ним совместный контракт оплачен. Так оно и оказалось – мы поздоровались, Кир вытащил из внутреннего кармана пиджака аккуратный конверт, который тут же незаметно для окружающих перекочевал ко мне в руки.

– Пересчитай, – сказал Кир.

– Гуманитарии не пересчитывают.

– Ну и зря. Я тут на днях тоже не потрудился пересчитать. Вернее – перечитать. Я тебе не рассказывал?

Я покачал головой.

– Короче. Ездил тут на встречу с одним пассажиром. Так, ни рыба ни мясо, чувак на ритейле сидит, я ему как-то на неделе КП по радиаторам закинул. Ну сидим, перетираем, все путем, клиент все теплее и теплее, я уже губу раскатал, реально. Дошли до модельного ряда, и тут этот пассажир говорит: «Блин, а это чего такое?» Я сразу не врубился даже. А он – радиаторы-то немецкие. Я говорю: «И что?» А он – как что? Ну и начал – День Победы на носу, хуе-мое… Ну, думаю, скидку себе выбивает. Ладно. Делаю печальное лицо, заламываю руки. Говорю, что скидки у нас запрещены. А он, сука, все про немцев, про победу, про национальную гордость. Ватника включил, и ни в какую. Бодались мы с ним, наверное, полчаса, не меньше. Короче, оформил я его. Со скидкой десять процентов.

Кир замолчал.

– Ну о’кей, оформил и оформил. Молодец.

– Ага, молодец, блядь. Я второпях прайс-листы перепутал. Не посмотрел, на что его подписываю. И вместо заряженного обычный ему выставил. И эти десять процентов мне теперь из своих комиссионных придется выплачивать, скидки-то у нас запрещены. Вот тебе, бабушка, и День Победы…

– Какая интересная история.

Мы с Киром обернулись – в двух метрах от нас стоял Борис Сергеевич, его вытянутое, тщательно выбритое лицо исходило желчью с не вполне понятной отдушкой, которую с определенными натяжками можно было принять за сарказм.

– Значит, заряженные прайс-листы, Булгаков? И что дальше – подделка финансовой документации? Проведение леваков мимо бухгалтерии компании? Кеш в конвертах?

Кир покраснел, быстро и неожиданно густо, но РОП, к счастью, уже потерял к нему интерес – его изводили совсем другие заботы.

– Никита, на два слова.

Мы отошли от растерянного Кирилла, и это наше совместное действие носило скорее символический характер, чем имело какой-либо практический смысл, – огромный, открытый всем взглядам и ушам опенспейс плохо совместим с конфиденциальностью разговоров.

– Я сегодня посмотрел на текущие результаты продаж, – сказал мне РОП, – и они вызвали у меня вопросы. Продажи отдела в целом выросли, а ваши личные – упали. Причем довольно сильно упали. Есть какие-нибудь мысли по этому поводу?

Я пожал плечами:

– Бэд лакмус.

– Что?

– Невезение, Борис Сергеевич. Невезение. – Я печально посмотрел мимо руководителя отдела продаж в соседнюю с нашей галактику.

РОП на несколько мгновений подвис, а я подумал: а что еще я мог бы ему сказать? Что я у него в отделе самый умный? Что фактически у него под носом придумал схему, которая приносит мне легкие деньги, правда ценой провисания статистики личных продаж? Да и получилось все это совершенно случайно. Так вышло, что я назначил две встречи на одно и то же время и после некоторых размышлений сделал Киру деловое предложение: я презентую ему пассажира, Кир едет на встречу вместо меня, и если он подписывает клиента, то отдает мне тридцать процентов комиссионных от оплаченного контракта. Это сработало, Кир остался доволен, а я – очень доволен, поскольку понял, как должна выглядеть обещанная мне Гришей работа мечты: ты сидишь час в день на телефоне и через какое-то время специально обученный человек приносит тебе деньги в конверте. Нет, я все еще ездил сам на встречи, нечасто, но ездил, так что РОПу нужно было удивляться не тому, что мои продажи просели, а тому, что я вообще хоть что-нибудь еще продаю.

Борис Сергеевич вышел из ступора, напомнил мне про испытательный срок и отошел, повинуясь притяжению появившейся у нас в отделе Валерии Леонидовны. Они поговорили, но совсем недолго, после чего директор по персоналу компании «Цельсиус» неожиданно подошла к моему столу. Сегодня на ней был зеленый деловой брючный костюм, копна покрашенных в рыжий цвет волос мастерски уложена в небольшой контролируемый взрыв.

– Я все знаю, – сказала эйчар, и я вдруг понял, что чувствуют в момент провала работающие под прикрытием разведчики: ты можешь ждать этого годами, даже десятилетиями, в каждый конкретный миг твоей ненастоящей, придуманной жизни, но все равно это всегда происходит внезапно – раз, и вот уже твоя рука машинально тянется к висящему на шее медальону с припрятанной для такого случая таблеткой (да-да, я посмотрел все шесть сезонов сериала «Американцы», это правда).

– Валерия Леонидовна…

– Можно просто Лера.

– О’кей… Лера…

– Никита, не волнуйтесь, я никому не скажу. И да – я с самого начала, еще с собеседования, знала, кто вы такой.

– Кто я такой?

– Да. Я была на вашем спектакле.

Телефон в ее руке зазвонил, она посмотрела на экран и сказала:

– Извините, мне нужно бежать – генеральный. Давайте как-нибудь сходим вместе в театр, хорошо?

Я кивнул, машинально клюнул носом прилетевший ко мне вопрос-предложение Валерии Леонидовны – говорят, с врачами все норовят поговорить о здоровье, а со мной теперь, видимо, каждый будет считать своим долгом сходить в театр. Круто, чо.

В тот день я задержался в офисе «Цельсиуса» дольше обычного (договора, сметы, счета-фактуры, платежки, акты), стоянка перед бизнес-центром уже давно опустела, я прошел ее насквозь, вышел на улицу и уткнулся в «Порше Кайен» Жанны. Белый внедорожник заместителя генерального директора R.Bau был припаркован прямо у тротуара – видимо, Жанна заехала на работу совсем ненадолго и решила не связываться со шлагбаумом, преграждающим въезд на стоянку.

Я остановился возле машины и прислушался – казалось, от «Порше» исходит едва заметный холодок, остаточные аберрации дрожащего морозного воздуха. Если приглядеться, то можно было даже рассмотреть следы инея на внутренней стороне стекол – там, где арктическое ледяное дыхание Жанны совсем недавно соприкасалось со стремительно взрослеющей питерской весной. Я представил, как она сидит сейчас у себя в кабинете на седьмом этаже, словно глыба из голубоватого безупречного льда, о которую вполне можно сломать себе зубы.

Не знаю, что на меня нашло, – я вспомнил изгнание из R.Bau, отвергнутый Жанной номер моего телефона, вспомнил холод, странное онемение, расходящееся по всему телу, взгляд немигающих сине-зеленых глаз. Нужно докрутить драматургию, повысить ставки, нужно сделать так, чтобы мое послание все же дошло до адресата. Я достал из рюкзака блокнот, вырвал из него чистый лист бумаги, написал крупными буквами «Никита» и номер своего телефона. Затем отыскал в траве у тротуара камень, завернул его в бумагу, огляделся по сторонам. И что есть силы запустил булыжник в охнувшее боковое стекло элитного немецкого внедорожника. Раздался короткий глухой удар, обрамленный звуком рассыпавшейся по полу мелочи, камень влетел в салон, сработала сигнализация, которая неожиданно сложилась у меня в голове в причудливую вариацию песни из классики советского кинематографа.

Позвони мне, позвони. Позвони хоть ради денег.

Она

Действовать. Четко и методично. И первое, что необходимо было сделать, – в последний раз попытаться избежать необходимости действовать.

Придя с утра в офис, я попросила Веронику дать мне знать, когда появится Руслан. Мне нужно с ним переговорить. Это срочно. До того, как начнется совещание с ведущими.

Вероника кивнула. Взяла ручку. Прилепила голубой стикер на монитор. Про это можно было больше не думать.

Я ушла к себе в кабинет. Воздух за время моего отсутствия нагрелся и потерял свежесть. Я открыла все окна. Несколько раз прошлась от стены к стене. От белой стены к белой стене. Каждый раз намеренно смещая равновесие в помещении. Мой кабинет – замечательный пример трехмерной асимметричной композиции. Вся мебель – рабочий стол с эппловским моноблоком, стулья для посетителей, книжные стеллажи – все это располагалось в правой от входа части кабинета. Слева же все это уравновешивал всего один предмет, зато какой. Стул Марселя Бройера В3, «Василий». И сидеть на нем не разрешалось никому. Даже Руслану, который и сделал дизайн моего кабинета пару лет назад.

Наконец воздух перестал отдавать затхлостью. Я закрыла окна. Запустила кондиционер, выставила на нем стандартные 16 градусов.

Ожил телефонный аппарат на столе, Вероника сказала, что появился Руслан. Я посмотрела на часы – двадцать минут до совещания. Отлично.

Руслан сидел за столом в своем кабинете и немного оторопело смотрел в ноутбук. Гендиректор производил впечатление человека, который не вполне понимает, с чего ему начать сегодняшний день. И я с готовностью взяла на себя и эту его проблему: он мог начать его с разговора со мной.

Я говорила минут десять, не меньше. Я много чего сказала. Хоть и не сказала ничего нового. Да это и не требовалось. Мне просто хотелось убедиться, что Руслан понимает, во что влезает. Осознает, что еще один крупный проект способен порушить всю тщательно выстроенную конструкцию. Может угробить все пять текущих проектов бюро. Что оптимизации нет места в исправно работающем организме. Вернее, она существует, но называется совсем по-другому.

– Как? – вдруг заинтересовался Руслан.

– Самоликвидация. Это называется самоликвидация. Уничтожение компании собственными руками. Все, что у нас есть, – это репутация. Она же магия R.Bau, называй как тебе больше нравится. Именно она отличает нас от всех остальных. Именно она позволяет нам не оглядываться на конкурентов. Позволяет нам существовать вне рынка. И странно, что я должна тебе все это сейчас объяснять. Начнем оптимизацию, пострадает качество. Качество всего – проектирования, производимых работ, применяемых решений, авторского надзора. А без качества – да еще с нашим ценником – никакая магия долго не протянет. Просто развеется без следа, и все. И ведь мы даже не можем сейчас новых людей под твой проект набрать – сам знаешь, сколько времени нужно на их обучение.

– Ну хорошо, – Руслан пожал плечами, было видно, что я его не убедила, – что ты предлагаешь?

– Нужно отказаться от проекта с яхт-клубом. Сейчас еще не поздно это сделать. Мы еще ничего не подписали.

– Поздно, – проговорил Руслан.

– Почему?

– Я пообещал. Дал слово.

– Слово дизайнера?

Руслан отвел глаза. Какое-то время смотрел в окно. Наконец заговорил вновь. Мягко. И в то же время как-то отстраненно.

– Жанн, послушай. Мне очень не хотелось бы это проговаривать сейчас, но… – Руслан продолжал смотреть куда-то в сторону, не на меня. – Это мое бюро. Мое. Я создал его с нуля. Один, без чьей-либо помощи. Я владелец и гендиректор. Ты мой заместитель. Моя правая рука. Человек, отвечающий за оперативное управление компанией. Ты здесь потому, что никто другой не в состоянии справиться с этой работой лучше тебя. И сейчас я просто хочу тебе напомнить, что решать проблемы входит в твои служебные обязанности. Решать, а не перечислять их мне здесь битый час. От заказа на дизайн яхт-клуба я отказываться не буду. Точка. И давай без обид. Хорошо?

Руслан напрасно опасался каких-либо обид. Я – профессионал. В конце концов я сама вложила Руслану эту мысль в голову. Про безделье. Про избыток свободного времени. И да – иногда они возвращаются. Генеральные директора. И все тотчас встает на свои места. Руслан – владелец бюро, я – наемный работник. Он создал этот бренд, я поддерживаю его на плаву. Он им владеет, я управляю. Его каприз – это закон. Даже если это становится проблемой. Нужно решить эту проблему. Только и всего.

Команда для дизайн-проекта Руслана была уже собрана. Функции менеджера проекта я взяла на себя. Временно, до подписания контракта, там будет видно.

Я назначила встречу с представителями заказчика. Нужно было согласовать детали. Руслан сказал, что ему незачем присутствовать. Из двух своих сущностей – ведущего дизайнера проекта и руководителя бюро – он выбрал последнее. Так что собирался появиться сразу на подписании контракта. Я попросила Катю Лайтунен меня подстраховать. Так, на всякий случай. Мне спокойнее, если мой лучший дизайнер будет рядом.

Представители заказчика появились в бюро в два часа дня. Шесть человек – пятеро мужчин и женщина. Возглавлял делегацию тот самый Станислав, которого я встретила на выставке. Такой же непроницаемый. Все с теми же ничего не выражающими глазами. Он настолько убедительно сказал мне: «Приятно познакомиться», что на секунду я даже засомневалась, что тогда в галерее действительно видела именно его. Женщина оказалась юристом, кем были все остальные люди и что они делают на переговорах, я так и не поняла.

Пришедшие разместились за столом в переговорной. Станислав спросил, нельзя ли закрыть чем-нибудь стеклянные стены. Я улыбнулась, кивнула Кате, и та щелкнула тумблером, расположенным на несущей стене. Стеклянные перегородки мгновенно потеряли прозрачность. Стали молочно-белыми, светонепроницаемыми. Смарт-стекло с изменяемой прозрачностью. Наш безотказно срабатывающий вау-эффект. Но только не в этот раз. Представители Котомина не отреагировали. Никак. То ли уже видели что-то подобное, то ли их профессиональная способность держать лицо добралась уже до терминальной стадии.

Станислав передал мне пакет документов – генеральный план, чертежи, несколько десятков фотографий здания и интерьера, очень неплохого качества. Три этажа, четыре с половиной тысячи квадратов. Я посмотрела на бумаги, передала их Кате. Протянула Станиславу блокнот с логотипом нашего бюро на обложке.

– Это наш стандартный опросник, который заполняет заказчик. Мы называем его бриф. Или техническое задание, чтобы было понятнее. С его помощью ведущий дизайнер, работающий над вашим заказом, получает для себя самую общую информацию: масштаб проекта, стилевая направленность, временные рамки, бюджет. Бриф должен быть достаточно подробным, чтобы дизайнер смог сформулировать концепцию. Это основной документ, который обычно обсуждается на первой встрече с заказчиком. А затем прикладывается к договору. Надеюсь, что до подписания контракта ваш клиент сможет выделить немного времени, чтобы заполнить опросник.

– А зачем тянуть? – вдруг перебил меня Станислав. – Давайте прямо сейчас и заполним.

– Что заполним?

– Опросник этот ваш, – Станислав раскрыл блокнот, пробежал глазами по первой странице.

– Бриф – это прерогатива заказчика. Вы не можете… – начала было я, но Станислав снова меня перебил.

– Заблуждаетесь. Я не просто могу – я уполномочен.

В переговорной повисла тишина. Я переглянулась с Катей Лайтунен. Марианна, представитель нашего юридического отдела, сняла очки и потерла переносицу.

– Жанна Юрьевна. Я понимаю, что вас смущает отсутствие моего клиента. Но ведь и дизайнера, ведущего этот проект, сейчас тоже здесь нет.

С этим было не поспорить.

– Руслана Константиновича и не должно быть сегодня. Он появится на подписании контракта…

– Вот видите, как все совпало – и мой клиент тоже появится на подписании, – мужчина с пустыми глазами старательно изобразил улыбку. – Сегодня у нас с вами предварительный разговор. И главная его цель – как можно лучше подготовиться к встрече наших руководителей. Уверен, их переговоры пройдут намного продуктивнее, если мы заполним этот ваш опросник прямо сейчас, не откладывая.

Дольше спорить было бессмысленно. Похоже, у сидящего напротив меня человека были четкие инструкции. Я пожала плечами и согласилась. За ваши деньги – все что угодно. Даже цирк. Все равно на встрече с Русланом окончательное решение будет за Котоминым. Именно он должен будет подписать бриф.

Следующий час стал настоящим бенефисом Станислава в театре абсурда. Он зачитывал вслух пункты опросника и тут же, без размышлений сам себе отвечал. Лежащий посреди овального стеклянного стола диктофон записывал его монотонный, ничего не выражающий голос. Пришедшие с ним на встречу пиджаки не шевелились. Роботы, сопровождающие начальника-андроида с синтетическим мозгом.

Ресторан в виде кают-компании на сто посадочных мест. Морская тематика, переосмысленная в рамках фирменного стиля R.Bau. Полы из тика, как на яхте. Гостиничные номера. Бар с коктейльным залом. Мраморные стены, стойка, высеченная из оникса. Сигарная. Несколько офисов. Плоская крыша, превращающаяся летом в террасу с панорамным видом. Вертолетная площадка.

По каждой из позиций представитель заказчика обладал исчерпывающей информацией.

Общее впечатление, психологическое воздействие. Стилистика интерьера. Изменения в планировке. Покрытие стен, настил пола, тип потолка. Предпочтительный материал для отделки. Особенности объемно-планировочных решений. Колористическая схема, сочетание цветов. Электрика, освещение и зонирование. Оборудование и меблировка. Текстиль, особенности декора. Размеры и тип дверей и окон. Отопление, кондиционирование и вентиляция.

Правда, один раз он все-таки споткнулся. Посмотрел сначала на сидящую рядом женщину-юриста. Потом на меня. Я молчала. Хотела посмотреть, как он поведет себя при сбое программы. Будет звонить Котомину? Оставит пункт незаполненным?

– Если не знаете, какой выбрать цвет – используйте синий, – проговорила вдруг Катя Лайтунен, качнув светлой челкой.

Я внутренне улыбнулась, узнав цитату.

– Хорошо, пусть будет синий, – неожиданно согласился Котомин и перешел к следующему пункту.

Когда они уехали, я почувствовала облегчение. От того, что не нужно было больше смотреть в пустые, выключенные глаза официального представителя олигарха Котомина.

Мы договорились, что завтра в яхт-клуб приедут два человека из бюро. Сделают обмеры и пофотографируют. Я позвонила Руслану, но тот отказался с ними ехать. Сказал, что был уже в яхт-клубе и все, что ему нужно, видел. И даже сделал кое-какие наброски. В его голосе мне померещились необычные, слегка дребезжащие нотки. Впрочем, какая мне разница? Не пьян – и на том спасибо.

После работы я заехала на примерку. В ателье заканчивали для меня два платья и брючный костюм. Получилось в результате дороже, чем покупать готовое. Но зато – эксклюзив. Плюс идеальная подгонка по фигуре. Одно из платьев было белого цвета. Я никогда раньше не носила белые платья. Но месяц назад купила себе изящные бежевые лодочки с Т-образным ремешком. Спонтанно и совершенно немотивированно, носить мне их было не с чем. Вот тогда я и подумала: чем не повод попробовать белый цвет? И сейчас, стоя перед зеркалом, поняла, что не ошиблась. Приталенное белое платье с баской и лацканами. Без рукавов. И без декольте. Строгое и утонченное одновременно. Именно его я и собиралась надеть на встречу с Котоминым.

Следующие два дня были суетливыми и нервными. Нужно было много чего успеть перед подписанием контракта. Руслан по-прежнему отсутствовал в бюро. Руководил процессом по телефону. Я звонила ему несколько раз. Уточняла и согласовывала нюансы. Дизайнеры вернулись из яхт-клуба с обмерами, проектный отдел рассчитал приблизительную стоимость. Руслан увеличил ее в полтора раза. Получилось дорого. Даже для нашего бюро. Гендиректор сказал: нормально. Я лишь пожала плечами. Ценообразование не входит в круг моих служебных обязанностей.

Чуть ли не каждый день мне приходилось задерживаться в офисе допоздна. Но зато с нашей стороны все было готово к встрече с Котоминым. Усталая, я возвращалась в пятницу вечером из R.Bau домой, когда мне позвонила Марина. Точнее, когда я стояла в пробке на Тучковом мосту. Еще точнее – в неподвижности стального панциря, наспех собранного из десятков разномастных автомобилей. Чуть ли не внахлест. Озадаченно застывших над Невой на полпути с Петроградки к Васильевскому.

Я забыла. Мы договаривались, но я все позабыла. Многозадачности не существует. Именно поэтому я и не вспомнила про подруг и планы на этот вечер.

В салоне раздался предупредительный сигнал, в зеркалах заднего вида тревожно дернулось красным. Я сказала Марине, что не могу сейчас разговаривать: перезвоню. Какой-то мудак едва не въехал мне в зад. Я подала немного вперед, раздраженно просигналила несколько раз. Зеркала успокоились. Не хватало только застрять сейчас на мосту.

Ни в какой клуб идти не хотелось. Марина с Дашей опять будут крутить хвостами. Перед каждым, кто проглотит меня в качестве наживки. Натуральная блондинка скандинавской внешности. И две голодные пираньи чуть позади. Чего они добиваются, интересно? Замужества? Большой и чистой любви? Простого женского счастья? Сложного? Или же это секс и ничего больше?

Я посмотрела на себя в зеркало заднего вида. Думаешь, ты лучше, да? Выше всего этого? Так? А то, что Руслан отымел тебя по полной программе? Своими амбициозными проектами. Своей долбаной трудотерапией. Это как вообще? Так и ходишь с оттраханными мозгами. Вроде уже и с работы уехала, а из офиса так и не вышла.

Пробка постепенно рассасывалась. Я добралась уже почти до съезда с Тучкова моста. Оставляя за собой Руслана с его яхт-клубом, бизнес-центр с архитектурно-дизайнерским бюро, занявшим весь седьмой этаж. На целых два дня, до понедельника.

Дома я приняла душ, переоделась. Освежила макияж. Уже перед выходом зашла на кухню. Насыпала в высокий стакан льда. Налила туда водки из заиндевевшей в морозильнике бутылки. Залпом выпила. Выдохнула. И вызвала такси.

Марина с Дашей были уже внутри. Даша с деланым равнодушием глядела по сторонам. В глазах Марины плескался «Лонг-Айленд». Я присмотрелась: похоже, что не один. При моем появлении подруги оживились. Целоваться, правда, не полезли, и на том спасибо. Одеты они были сегодня как-то особенно вызывающе. Чуть ли не вульгарно. Марина, та вообще умудрилась прийти в блейзере с анималистическим принтом. То ли леопард, то ли змея. И вновь не в ладах с макияжем. Видимо, опять решили обойтись своими силами. Даша недокрутила, Марина традиционно перестаралась. И это при том, что в городе полно отличных стилистов. Если уж ты к двадцати восьми так и не смогла отыскать для себя даже пары работающих решений, позволь хотя бы сделать это за тебя профессионалам. Хватает же ума той же Марине круглогодично не вылезать из солярия.

При мысли о солярии меня передернуло, и я заказала себе водку со льдом. Двойную порцию.

Подруги делились проблемами на работе. Очень интересно.

Марина жаловалась, что на нее опять наорал клиент в магазине. Марина в отличие от Даши сумела окончить университет. И по этой причине считала, что ее, продавца-консультанта в антикварном салоне, покупатели должны на руках носить. Не говоря уже про владельца салона. Даша была более приземленной и прагматичной. Звезд с неба не хватала еще со времен университета, из которого ушла, променяв диплом архитектора на финансово-экономическое образование. Но и ее проблемы – проблемы бухгалтера строительной фирмы – также впечатляли размахом. Главбух – сука, работяги на стройке, которым она начисляла зарплату, не понимают ни слова по-русски. Да еще и хозяин на днях перевел их на какую-то глючную программу бухучета.

Время шло. Проблемы подруг не иссякали. И в какой-то момент я просто выпала из разговора. Лишь изредка кивала для приличия. Народу в клубе стало заметно больше. Пьяные голоса крепли и уплотнялись. И диджеи тоже понемногу увеличивали громкость. Музыка бухала в висках и диафрагме. Ускоряла расщепление шведской водки. Превращала ее во всполохи северного сияния.

Я заказала себе новую порцию водки со льдом. Снова двойную.

– Жанн? – Даша заглянула мне в глаза.

– Да?

– Ты чего сегодня такая?

– Какая такая?

– Какая-то не такая.

– Нормальная я, Даш. Нормальная, – я сделала большой глоток и кивнула, переключая внимание Даши: потянулись первые одноклеточные.

Сегодня их было особенно много. Наверное, весна окончательно прорвала плотину. И свернула им всем мозги набекрень. Гормоны в штанах выплескивались на лица бесстыжими взглядами. При всем разнообразии типажей – убогое однообразие желаний.

В подавляющем большинстве они прекрасно знали свое место. А потому только пялились. И все. Никаких попыток контакта. Не их уровень. Чтоб заговорить с такой, как я, нужны яйца. Чтобы склеить Дашу с Мариной, нужно всего лишь не выглядеть нищебродом. Плюс совсем немного наглости и масленого блеска в глазах. Похоть не терпит остановок. Ночь молода. Каждому самцу – по сговорчивой телочке.

Даша и Марина пользовались бешеным успехом. Пару раз они уходили в сопровождении разгоряченных ухажеров на танцпол. Возвращались потные и счастливые. С размазанной помадой. И потекшими ресницами. Бегали в туалет. Заказывали себе по новому коктейлю. Хотя Марина набралась уже до самых бровей. А я все не пьянела и не пьянела. Бездарной неделе – бездарное окончание.

Наверное, мне давно уже надо было уйти. Но я пропустила нужный момент. Так бывает. Ночь перевалила за середину. И словно по неуловимому сигналу подтянулась тяжелая артиллерия. В этом вся проблема. Здесь нельзя просто сидеть и напиваться. Сюда приходят с определенной целью. Само твое присутствие здесь – приглашение. И рано или поздно находится кто-то, кто осмелится. Кто-то, кому захочется именно меня.

Меня. Только меня. И никого другого.

Он сидел рядом со мной, наверное, уже почти час. И совсем не собирался уходить. Круглая холеная морда. Самодовольная улыбка. Кобель, который не согласен на абы что. В его жизни все только самое лучшее. Машина, шмотки, модные кабаки, клубы, телки. Двушка, пусть пока и не в центре. Зато наверняка отделанная дизайнерами от и до. Он считает, что продвинутыми и актуальными. Ну и пусть себе считает.

И все-таки – откуда у них берется это самодовольство? Эта уверенность в собственной неотразимости?

Я еще раз посмотрела на его самоуверенное лицо. И поднялась. Так резко, что меня качнуло. Он тоже встал. С нехорошей похабной ухмылкой. Видимо, решил, что прелюдия закончилась. И что она ему удалась.

– Я ухожу, – сказала я, но он преградил мне дорогу.

– А че так, Жанн? – одноклеточный жирно улыбнулся, почти облизнулся.

– А ниче так, – мой голос стал ледяным и спокойным, изморозь уверенно двинулась по позвоночнику к голове. – Дай мне пройти.

Мудозвон не пошевелился.

– Чего ты добиваешься, Вадик?

– Я Толик.

– Так чего ты добиваешься, Толик? Хочешь меня трахнуть?

Одноклеточный замялся, его самодовольная улыбка дрогнула. В первый раз за вечер.

– Хочу.

– Что – хочу?

– Хочу тебя трахнуть.

Я оценивающе осмотрела его с ног до головы и сказала:

– Ну пойдем.

Оказавшись на улице, я достала телефон и вызвала такси. Дрожащие разноцветные всполохи увязались за мной из клуба. Я помотала головой, но этим лишь вызвала легкое головокружение. Последняя водка явно была лишней.

Толик закурил, предложил мне сигарету. Я отказалась, внутренне содрогнувшись. Никогда не понимала, как можно по собственной воле впустить в себя этот омерзительно теплый, чуть ли не обжигающий дым.

Подъехала моя машина. Не говоря ни слова, я открыла заднюю дверь и уселась на пассажирское место. Мой ухажер выбросил сигарету и полез вслед за мной, но я его остановила.

– Постой, не так резво. Отвернись на минуту.

– Это что, прикол такой, да? – сказал Толик, но все-таки повернулся ко мне спиной.

– Ага, прикол. А теперь скажи: какого цвета у меня глаза?

– Не понял.

– Чего ты не понял? – я вдруг почувствовала себя опустошенной: водка потребовала расплатиться по всем счетам сразу. – Ты сегодня пялился на меня весь вечер. Это очень простой вопрос. Какого цвета у меня глаза?

Толик замялся. Повисла пауза. Даже со спины было видно, насколько он сбит с толку. Наконец он сказал:

– Карие?

Хлопнула дверца автомобиля, я кивнула таксисту: «поехали». Затем откинулась на мягком сиденье и прикрыла свои сине-зеленые глаза.