Текст книги "Смерть оловянных солдатиков"

Может, так?

Тогда ему повезло. Сказочно повезло! Ибо напоследок, на самом краешке, он вкусил новой, неизвестной, незнакомой ему жизни, которая как в кино. Как в книге, которую он не писал…

Журналист скосил глаза. Рядом с ним, разметав по подушке волосы, спала красавица, на которую даже если просто смотреть – удовольствие. И черт с ним, что ее нельзя… Даже если бы можно было, это надо еще с ней справиться. Тем более что другие считают, что она его любовница, и слюной от зависти истекают, как оголодавшие псы. Вот и пусть! Нет, не так все плохо. Нормально все – как надо. Карнавал на краю пропасти. Но все же… карнавал!

Журналист вздохнул. На этот раз с облегчением.

Ирен мгновенно открыла глаза. Ткнула в вырез пижамы руку. Сказала грудным, влюбленным голосом:

– Ты чего не спишь, милый? – Быстро огляделась… Никого. Никого постороннего. – Спите, наконец. У меня завтра трудный день. – Закрыла глаза. И тут же уснула, как боец на привале после долгого марша.

И было лицо ее, как у куклы Барби и даже еще лучше. И было оно так близко – только руку протяни. Но… лучше не протягивать.

Ну и ладно…

Журналист повернулся на бок, выключил свет и тоже заснул. Почти счастливым…

* * *

Серега, как всегда, был обаятелен, улыбчив и доброжелателен.

– Здравствуй!

– Привет! Только не надо меня спрашивать про семью и скотину. У меня нет семьи, нет детей, нет братьев и нет скотины. Кроме одной, которая отдает мне приказы.

– Ты имеешь в виду…

– Нет, не тебя. Хотя ты тоже еще тот подарок. Я говорю о новом своем компаньоне, с которым подружился с твоей, между прочим, подачи. И который мне вот где сидит. – И Серега чиркнул себя ладонью поперек горла.

– Абу-Вамиду-Джанах?

– Он родимый.

– Проверяет?

– И вяжет. Кровью. Сваливает на моего подопечного Джандаля всю грязную работу, от которой, чтобы не вызвать подозрение, отказаться нельзя. Позавчера приказал вырезать семью…

– Вырезал?

– Вырезал. Джандаль вырезал. Который тоже не ангелок, которому человека как два пальца… в розетку. Все они тут…

– А ты?

– И я. И ты тоже. Но мы по необходимости, а эти по злобе. Та семья просто чем-то не угодила Абу-Вамиду, и он ее заказал. Теперь мы с ним «братья». По крови. По чужой. По самые локоточки… Ладно, что у тебя? Ты же не на пиво меня пригласил. Или на пиво? Нашего российского я бы сейчас с превеликим… Не завалялось?

– Нет.

– Ну, тогда руби в лоб, что нужно. Раз пива жмотишься.

И все-таки это было неформальное общение. Дома они бы себе такого не позволили. Там бы они общались обезличенно, через тайники и почту, а если бы и столкнулись, то где-нибудь у черта на рогах, в чужой стране, посреди саванны, изображая случайную встречу двух незнакомых охотников, которые перекинулись тремя десятками непонятных сторонним ушам фраз и разбежались в разные стороны. А здесь они расслабились. Сильно.

– Заказ у меня.

– Это понятно. И вряд ли на поставку партии гладиолусов. Мочить кого-то?

– Угадал. Мочить…

– Да, для другого Серегу не приглашают. Нет, чтобы охрану гарема предложить. Я бы с превеликим удовольствием. По самым демпинговым ценам. Кого мочить-то? Боевиков?

– А кого еще?

– Чьих боевиков?

– Галиба.

– Кого? – удивленно вскинулся Сергей. – Галиба?! Но это же твой человек!

– Да, мой.

– Тогда я ни черта не понимаю! Ты создал Галиба. Я Джандаля. Кучу сил угробили, средств, людей подтянули, обучили, выдрессировали… Для чего? Для того, чтобы теперь мои гробили твоих, а твои – моих? Это же наши люди, подконтрольные нам! Они же без приказа – ни шагу! Зачем их изводить? Если уж чистить, так чужих, тех, кто не под нами, кто гораздо более опасен. А мы зачем-то наших переводить будем.

– Наших? Давно ли они стали нашими? Такие же бандиты, как все. Которых не жаль. И потом, уже не только наши – Галиб ходит под Аби-Джамилем, Джандаль – лег под Абу-Вамиду. В верности им поклялись именем Аллаха. Кровью повязались. Так что не всё так однозначно. Были наши, да все вышли…

Ах, вот оно в чем дело! Серега только головой покачал. Догадлив он был.

– Ну, ты змий! Жаль, не искуситель… Вот для чего ты меня под Абу-Вамиду положил! Я думал, чтобы руку на пульсе держать, чтобы ломы ему в траки совать, а ты вон куда замахнулся! Хочешь через наших подопечных уважаемых людей лбами столкнуть, так чтобы искры во все стороны! А Галиб с Джандалем в этой бомбе запалом послужат? Бикфордовым шнуром? Так?

– Что-то в этом роде.

– Молодца! Замутить большую кровь, при этом оставшись в стороне… Одним ударом выбить две самые мощные группировки, причем их же руками.

– Не только их. Но и других по возможности втянуть.

– Гражданская война? На взаимное уничтожение?

– А почему нет? Наша задача – полоть сорняки…

– А ты тот самый Мичурин, который по лени своей придумал, чтобы один сорняк другого из грядки дергал и в стожки складывал?

– А можно как-то иначе? Может, нам вдвоем рукава засучить? Ты ведь известный по этой части профи. Желаешь – на тебя заказ перебросим?

– Нет, спасибо. Тут, судя по всему, счет на сотни голов пойдет.

– Хочется надеяться.

– И еще сроки?

– И сроки!

– Спасибо за оказанное доверие. Только я не стахановец, чтобы в такой забой добровольно. Пардон, в убой. Пусть они сами друг с дружкой… Думаешь, выгорит дело?

– Не знаю. Но сами они меж собой не стравятся – исключено. Они лет двадцать мирно соседствуют, деля сферы влияния. Тут их крепко надо в спины подтолкнуть.

– А толкать мне?

– Тебе.

– И что для это требуется?

– Конфликт. Стихийный. Но такой, чтобы не остановить. На то у нас имеются две вполне боеспособные и дисциплинированные армии.

– Ну да. Наши головорезы кого хочешь раскачают. Особенно твои. Они Галиба, который ручки-ножки рубит и глазки выковыривает, пуще Аллаха боятся. Этим только фас скажи, они не задумываясь!

– Он скажет. Будь спокоен.

– То есть сценарий такой – я должен как-то так, ненароком, обидеть твоих орлов, они – моих, слово за слово, око за око, труп за труп и пошло-поехало. А их старшие «братья» должны поддержать, ввязаться и погрязнуть. То есть маленький братик кого-то пнул и к старшему побежал, чтобы тот его защитил.

– Видишь, ты лучше меня все понимаешь.

– А других как вовлечь?

– Лес рубят – щепки летят.

– То есть можно не стесняться и всех прочих пригребать?

– Нужно. Чем больше мы группировок втравим в драку, тем лучше. Победить в этой войне никто не сможет, но проиграть должны все. Иначе Регион не стабилизировать.

– А так?

– Так – есть шанс. Самые буйные умрут, остальные, испугавшись мясорубки, притихнут. К настоящей войне они не привычны. Пострелять, порезать – да. А на уничтожение… Сами себя испугаются. Как минимум Регион получит передышку. На многие годы. Пока еще разборки утихнут, пока кровная месть на нет сойдет.

– А ты, конечно, не дашь ей затихнуть? Будешь полешки подбрасывать?

– Приложу максимум усилий.

– Скажи, ты с самого начала знал, для чего все это? Галибы, Джандали и их головорезы?

– Не совсем. То есть понимал, что в одиночку, на только наемниках не вырулить. Что нужны пусть небольшие, но армии. Такие, которые не побегут…

– Ну да, эти не побегут… Себе дороже.

– Потом понял, что, имея в своем распоряжении такие силы, грех палить по воробьям. Можно ставить и решать более масштабные задачи. Большая война своих со своими – это то, что надо для победы третьей стороны, которая, ничем не рискуя и ни в чем не участвуя, должна победить. И тех, и других.

– Это называется – таскать каштаны из огня…

– Пусть так. Только для этого надо огонь зажечь! Раздуть! И подбрасывать дровишки!

– Запалим. И раздуем. Тут ты прав – лучше пусть они, чем мы с тобой. С «винторезом» в руках скакать – себе дороже, еще прихлопнут ненароком. А мне живым на родину вернуться охота, босиком по травке походить, березки пощупать. И не только березки…

– Тогда будем считать, боевые задачи поставлены…

– Куда от тебя денешься?

– Некуда. Ни тебе от меня. Ни мне от тебя…

Это задание. Это приказ. Был один в поле воин, а теперь двое. И тысячи ворогов вокруг. Целый Регион, где нет у тебя ни друзей, ни союзников, ни подкреплений. И крутись, как умеешь. Торгуй оружием, следи, опознавай, отстреливай, интригуй, заигрывай, провоцируй, организуй вооруженные стычки и междоусобные войны, отступай, перегруппировывайся и снова манипулируй отдельными боевиками, террористическими бандами и целыми группировками. Пересорь всех со всеми, страви, брось их в бой друг на друга и с их помощью одержи над ними окончательную победу!

Такой путь, потому что иного нет. Если ты один в поле, то это не оправдание. Значит, создай сам себе армию и еще одну, вооружи, воспитай, выучи… Нет своей армии – воюй чужой, заставив развернуть на сто восемьдесят градусов оружие. Делай, что хочешь, но победи.

Победить или… Нет, только победить! Потому что «умереть», это не оправдание, это тоже невыполнение приказа.

Только – победить!

Без вариантов.

* * *

Так всегда все и случается. Вроде бы на пустом месте. Кто-то куда-то за чем-то шел. И ни сном ни духом. И было у них настроение, ожидание хорошего дня и долгой жизни. Но человек предполагает, а Аллах располагает.

Впрочем, нет, в этом случае не Аллах, а вполне конкретные люди, которые изучили место, маршруты, личности, подъезды, обзор… Вымерили расстояния и построили траектории. Написали тексты и выстроили мизансцены – кто где стоит, что делает, куда сдвигается… Чтобы исключить любую случайность в том «случайном» происшествии.

Шли себе несколько молодых пацанов. Боевиков. Но всё равно пацанов, с гонором, желанием показать себя и готовностью подраться. Потому что все пацаны во всех странах, хоть в Африке, хоть на Аляске, похожи.

А навстречу им шли такие пацаны из другой банды. И в одном, заранее намеченном месте, они сошлись. И наверное, спокойно разошлись, кабы кто-то кого-то не задел, или на ногу наступил, или не толкнул «случайно». Ну, а далее слово за слово…

– Ты чё?

– А ты чё?

– Я ни чё!

– И я ни чё!

– Ну, тогда всё! Давай иди себе куда шел!

– А ты чё командуешь? Ты чё выступаешь?

– Тебя, блин, не спросил!

Ну, как-то так, на любом языке. Потому что тут важны не слова, а интонации, мимика и жесты. За которые можно зацепиться. Короче – кого-кого это ты послал? Туда – куда на всех языках посылают. Ну и тут, конечно, кто-то кому-то в рыло кулаком и тот – брык навзничь, башкой об асфальт, а дружки с криком «Наших бьют!» ввязались, пнули, дали, повалили, кол выломали и пошло-поехало… Ну, то есть всё, как обычно. Как везде. Как всегда.

А вот дальше… Дальше не как везде. Потому что нападавшая сторона не стала выворачивать колья, да и где бы их взять, а выхватила пистолеты и начала стрелять. На поражение. И положила всех на асфальт с дырками в голове. И только один, израненный, успел скрыться. Хотя его особо и не преследовали, а лишь стреляли вслед. И осталось на месте драки пять трупов, а двоих и вовсе добили, потому что они еще шевелились, еще были живы. Просто подошли и выстрелили в лица, в раскрытые глаза.

Такая жестокая сцена. Которая получила скорое продолжение.

Потому что добравшийся до дома раненый, вызвал к себе друзей-приятелей и рассказал всё, как было. Очень живо рассказал, как их всех, за здорово живешь, перестреляли люди Джандаля. Потому что точно Джандаля, так как он их опознал.

И дальше все опять пошло как-то не так, как-то слишком спонтанно, быстро и неудержимо. Потому что вместо того, чтобы чуть остыть, узнать подробности, разобраться, обратиться к старейшинам, послушать оправдания противной стороны, дав им возможность принести извинения и подарки и лишь потом начать драку, бойцы Галиба похватали оружие, запрыгнули в джипы и поехали чинить разборки с обидчиками.

Как-то опять по-пацански. И их командиры, хотя должны были, никого не останавливали и даже не пытались, хотя понимали, не могли не понимать, последствия подобной стихийной мести. Жаждущие крови боевики доехали до подконтрольной Джандалю территории, ворвались в первый попавшийся дом и учинили там форменную резню – кого-то пристрелили, кому-то вспороли животы, кого-то обезглавили, кого-то запинали до смерти. Невзирая на возраст, пол и заслуги перед их общим, с жертвами, отечеством. То есть учинили форменный беспредел.

Несколько голов они, промчавшись мимо на бешеной скорости, подбросили к резиденции Джандаля. И головы эти катились, скакали и прыгали по дороге как мячики и стучались затылками и лбами в закрытые ворота. И эти катающиеся головы были головами очень уважаемых людей! Что особенно возмутило бойцов Джандаля. Которые сказали:

– Ах они так!.. Они – наших!.. И еще головы катали, как бильярдные шары! Тогда смерть им, шакалам! Всем!

И, похватав оружие и запрыгнув в джипы, помчались на территорию, подконтрольную Галибу. Где стали стрелять, взрывать и резать без всякого разбора, потому что жаждали мщения. И нарезали, и настреляли массу народа. В том числе совсем посторонних бойцов, которые служили не у Галиба, а у других командиров, которые были с ним в союзе и дружбе и все ходили под Аби-Джамиль-Исрафилом. Таких даже было больше. Таких было большинство. Видно в пылу мести люди Джандаля что-то перепутали, приехали не туда, не по тому адресу, убили не тех, кого хотели, а вовсе даже невиновных. Которые были в стороне от драки. До этого момента. Порезав, постреляв и повзрывав в полное свое удовольствие, они укатили на свои базы.

Когда Галибу доложили о случившемся, он сказал… устами Помощника:

– Я бы мог простить смерть своих бойцов, но оскорбление, нанесенное моему «брату» и покровителю, многоуважаемому Аби-Джамиль-Исрафилу, я стерпеть не могу, ибо поклялся именем Аллаха защищать его жизнь и честь от врагов. Свое слово надо держать!

И обрушился на врагов всей мощью своей маленькой армии. И опять чего-то перепутал, потому что зацепил много чужих бойцов, которые ходили не под Джандалем, а под его патроном Абу-Вамиду-Джанахом. Впрочем, кто их в темноте южной ночи разберет.

Им, конечно, оказали сопротивление, потому что ждали. Но вышколенные бойцы Галиба легко проломили наскоро организованную оборону противника, войдя в нее как раскаленный нож в маргарин. Теперь они воевали не по-пацански, очертя голову, а очень профессионально, зачищая дом за домом, окружая, отрезая и ликвидируя группы, оказывающие им сопротивление, уничтожая снайперов и пулеметные гнезда из гранатометов, крупнокалиберных пулеметов и минометов, которые как-то так случайно и удачно оказались под рукой.

Счет жертв шел на десятки.

В одном месте боевики Джандаля смогли закрепиться на наскоро подготовленных позициях, перегруппироваться, подтянуть резервы и нанесли мощный контрудар во фланг наступавших сил противника. Бойцы Галиба, не ожидавшие такого поворота событий, дрогнули, откатились, смешались и побежали. Но побежали отчего-то не туда, откуда пришли, а совсем в другую сторону. В сторону территорий, подконтрольных их союзникам. То есть под защиту «старшего брата». Который, обещал их защищать.

Одни побежали. Другие стали их догонять. И, увлекшись погоней, влезли туда, куда не следовало. И положили там несколько выскочивших на стрельбу бойцов. А потом еще других, которые стали отстреливаться от неизвестного и непонятно откуда взявшегося противника. И пошла такая свалка, такая куча-мала, где уже было не понять, кто свой, кто чужой и кто кому союзник.

Потом бойцы Джандаля отступили, а люди Галиба и боевики из союзных группировок стали собирать и опозновать трупы. Своих они складывали в одном месте, а чужих стаскивали в другое. Чужаков разложили рядками и быстро опознали.

– Это люди Джандаля. Зачем они убили наших «братьев»?

– Потому что они шакалы! – объяснили бойцы Галиба. – Они вас и дальше будут убивать. Если их не остановить.

И предложили совершить небольшой рейд в стан врага. Уже совместный. Чтобы упредить их удар. Союзники согласились.

– Только нас мало, надо еще кого-нибудь пригласить.

Пригласили союзников тех союзников. И разнообразных родственников. И каждому, кто выразил желание отомстить за смерть «братьев», Галиб пообещал крупную сумму. В долларах. И даже начал выдавать авансы. Отчего союзников нашлось даже больше, чем предполагалось. Ну просто масса союзников! И вся эта наскоро сформированная армия обрушилась на Джандаля. Но больше на его покровителей. Которые обещали ему поддержку. Там вообще уже никто ничего понять не мог. Все стреляли и азатно швыряли друг в друга гранаты. И Галиб начал побеждать, тесня противника в глубь его территории…

Но потом ситуация в очередной раз переменилась. Потому что Джандаль подогнал откуда-то три джипа с установленными на круговых платформах счетверенными крупнокалиберными пулеметами. А с соседних улиц заработали с ходу развернутые минометные батареи. Наступавшие цепи залегли под ураганным огнем и, понеся серьезные потери, отползли на исходные позиции. То есть все было всерьез, по-взрослому.

Ну просто войнушка какая-то. В которую втягивались все новые союзнические силы с двух сторон. Кто-то вставал под ружье, мстя за своих, случайно убитых «братьев», кто-то подаваясь на агитацию.

– Почему я должен мстить за ваших убитых людей?! – передавали из уст в уста слова Галиба, – Или вы – презренные трусы, что прощаете кровь своих воинов, которые были преданы вам? Или вы боитесь смерти, предпочитая опозорить себя, свои семьи и свой род? Или вы не клялись в верности своим «братьям»?

И новые бойцы брались за оружие и вставали под знамена… Потому что никому не хотелось прослыть трусом. И всем хотелось чуть-чуть подзаработать. Так как и та, и другая сторона щедро оплачивала пролитую кровь. Свою. И чужую. Война во все времена подпитывается деньгами. А деньги были.

Конфликт разрастался как пожар. Наконец подтянули артиллерию. Потому что серьезные люди выясняют отношения серьезными калибрами…

И никто ничего не понимал… Почему это вдруг вполне себе рядовая драка переросла в такие крупномасштабные боевые действия? Которые, никто остановить не может! И заокеанские «друзья» не понимали.

– Что у них там происходит? В конце концов?

– Черт его знает… Какая-то братоубийственная резня. Ну просто мясорубка!

– Зачем им резать друг друга, когда у них есть общий враг? Один на всех! Вызовите мне сюда консультанта.

– Это нормально, – сказал консультант. – Это такой старинный, красивый обычай – убивать друг друга, если до этого кто-то убил кого-то из твоего рода, нанеся тем смертельную обиду. И если убить того, кто убил, то его смерть искупит смерть того, кого он раньше убил. Это просто кровная месть.

– Какая, к вашей бабушке, месть, когда они палят друг в дружку из минометов, разнося целые кварталы!

– Они еще и артиллерию подтащили, – услужливо подсказал референт.

– Кто подтащил?

– Говорят – Галиб. Долбает по городу из стомиллиметровых гаубиц.

– Где он их раздобыл?

– Не знаю. Кажется, изъял в одной из армейских частей.

– Изъял?! Слышали! Что вы мне тут про какую-то месть болтаете, когда это война. Нормальная гражданская война! С использованием тяжелой артиллерии! Они тут скоро все перестреляют друг дружку до последнего человека. С кем тогда работать? Вызовите сюда наших «протеже». Только не вместе. По очереди.

Первым прибыл Аби-Джамиль-Исрафил.

– Что у вас тут происходит? У всех!

– Ничего особенного.

Ну, по масштабам Востока, где вырезали целые народы, может быть и ничего. Плюс-минус город… А на взгляд белого человека было, о чем беспокоиться.

– Вам надо немедленно усмирить ваших людей!

– Вряд ли это возможно. Им нанесено оскорбление. Они должны отомстить!

– Что?! Что вы сказали?

– Они убили их «братьев»! Я не смогу их остановить.

– А я не смогу продолжить субсидирование, потому что вам платят не за то, чтобы вы убивали правоверных! Этим вы можете заниматься бесплатно в качестве хобби!

Аби-Джамиль-Исрафил молчал.

– Кто там у вас палит из пушек?

– Галиб.

– Кто это такой? Откуда? – спросил журналист Гарри Браун. Который не был ни журналистом, ни Гарри, ни Брауном. Спросил, хотя лучше других был осведомлен, кто такой Галиб, так как чуть не через день отсматривал его досье, встречался с ним и даже разговаривал с глазу на глаз. Но об этом никто не знал. Тем более Аби-Джамиль-Исрафил, который считал, что он единственный и неповторимый. Как та жена, которая уверена, что ее супруг никогда ей не изменит, потому что она лучше всех.

– Галиб мой союзник. И «брат».

– Так утихомирьте его, коли он ваш «брат». Братья братьев должны слушаться!

Аби-Джамиль-Исрафил тяжко вздохнул.

– Боюсь, я не смогу его остановить. Он потерял много своих людей и теперь должен отомстить!

– Замучили вы меня своей местью. Заняться вам больше нечем, как друг другу кровь пускать!

– Я бы просил вас! Я уважаемый человек древнего рода!.. – обиженно запротестовал Аби-Джамиль-Исрафил.

– Извините, не сдержался… Но ситуация вышла из-под контроля. Мне звонили. Оттуда. И много чего интересного сказали. И смею вас уверить в гораздо более резкой форме! Делайте, что хотите, но это безобразие надо остановить! Иначе и вас и меня! Надеюсь, вы понимаете…

Аби-Джамиль-Исрафил многозначительно кивнул. И величественно удалился.

«Журналист» чертыхнулся. Устал он от этого Востока, где каждый боевик как дите малое, со своими настроениями, обидами и претензиями. И каждого нужно приласкать, и ублажить, и по головке погладить! Нормально работать невозможно!

Гарри Браун упал в кресло, выпил виски и закурил сигару. И задумчиво сказал:

– Мне кажется, наш общий друг исчерпал свои возможности. Двадцать лет – большой срок. Если он не способен взять под контроль своих людей, это серьезный сигнал. Для нас. Нам нужны партнеры, которые задают ситуацию, а не разводят руками, не имея возможности справиться с ней. Да, он наш хороший и давний друг, но это еще не повод… Боюсь его время вышло. Он слишком долго сидит на своем месте.

– Что вы предлагаете?

– Пока ничего. Пока присмотреться к другим фигурам.

– К кому?

– Например, к тому же Галибу, с которым наш друг справиться не может. А раз не может, то не исключено, тот сильнее его. Молодые волчата, когда подрастают, всегда задирают одряхлевших вожаков. Это закон природы. Не нам с ним спорить. Молодость побеждает старость. А нам нужно ставить на победителей. Если он готов палить по «братьям» из пушек, то это серьезная заявка на власть. Бонапарт, помнится, тоже начал свою карьеру с картечи.

– Что, простите?

– Майкл, я уже говорил вам – учите историю, чтобы не совершать ошибок. Она всегда повторяется. По спирали. И вы всегда можете найти в ней подсказку. Вызовите ко мне Галиба. То есть я хотел сказать – пригласите.

– А если он откажется?

– Значит, сделайте так, чтобы не отказался!

Галиба нашли. Пригласили. Сказали много хороших в его адрес слов. Что-то пообещали. В чем-то заверили. И он принял приглашение. И пришел. Не один. С Помощником.

– Почему с Помощником?

– Но он же не разговаривает.

Ах, ну да…

– Здравствуйте, многоуважаемый Галиб! Как ваше здоровье?.. Семья?..

И все такое прочее.

Нет, чтобы просто «Хелло, Джордж!» «О, привет, Сэм!». Так нет, надо десять вопросов задать, прежде чем о главном спросить.

Молчит Галиб. Но отвечает чужим голосом:

– Спасибо, все хорошо.

– Мы следим за вашими успехами. Вы стали очень известны на Востоке. Люди любят и уважают вас.

Галиб кивнул. А что ему еще делать? Только кивать.

– Нам кажется, что вас недооценивают. Вы могли бы более серьезно влиять на события, происходящие в Регионе. Ваш авторитет… Ваши бойцы… Ваше умение… Мы, моя страна, с удовольствием поддержали бы вас, если бы решили занять более значимые позиции. Вы понимаете меня…

Кивок.

– К сожалению, многие старые воины одряхлели и уже не могут проявить себя. Мир принадлежит молодым. Таким, как вы.

Кивок… Ох, трудно говорить с молчунами. Ни черта не понять, что у них там в голове проворачивается. И напрямую не скажешь, чтобы тебя за язык не ухватили. С американцем давно бы уже все детали обсудили, сказали «О’кей!», контракт подписали и руки пожали. А здесь приходится вокруг да около…

– Вы не слышали, как себя чувствует уважаемый Аби-Джамиль-Исрафил? Я видел его недавно и обеспокоился его здоровьем. Мне кажется, он устал, возможно болен.

Молчание.

– Вы ведь дружите с ним?

Кивок.

– Если бы вы могли дать ему возможность отдохнуть, восстановить силы… Мы бы поддержали вас. Нам кажется, вы можете справиться с бременем ответственности, возложенным Аллахом на плечи Аби-Джамиль-Исрафила. Вы молоды, сильны, энергичны…

Кивок.

– Галиб согласен с вами. Уважаемые воины должны уходить на покой, продлевая свои дни, пусть они живут сто лет, ибо они заслужили счастливую старость в окружении своей любящей семьи. Старый мул не должен нести поклажу, которую способен поднять молодой мул. Переложить поклажу со спины старого мула, значит, продлить его счастливые дни!

– Да, это правильно! Поклажа должна быть по силам, иначе можно надорваться.

– Но не все это понимают.

– К сожалению – да. Не каждый больной осознает свою болезнь, почитая себя здоровым. И тогда право и обязанность врача помочь ему, вопреки его желаниям. Ибо это не насилие, а милосердие во благо хворого.

Галиб кивнул. И сказал. Чужими устами.

– Я помогу Аби-Джамиль-Исрафилу. Я подниму его ношу, если вы поможете мне, ибо одному мне не справиться. Аби-Джамиль-Исрафил очень мудрый и опытный воин, я лишь ученик его.

– Мы окажем вам всяческую поддержку. Заверяю вас от имени моего народа и его Правительства.

– Но если Аби-Джамиль-Исрафил не захочет?..

– Тогда проявите к нему милосердие помимо его воли. Мы не станем препятствовать вам. К сожалению, мы не можем вмешиваться в ваши внутренние дела. Поэтому этот вопрос вам придется решать самому…

Стороны поняли друг друга. Хотя один говорил намеками. А другой и вовсе молчал.

Время Аби-Джамиль-Исрафила кончилось. Если он уйдет, он уйдет с почетом.

Если он не захочет уходить с почетом – он просто уйдет.

Если он будет сопротивляться – он уйдет окончательно. А его бывшие «друзья» будут безучастно смотреть, как из-под него вынимают трон. И будут одного подталкивать, а другого проталкивать и подсаживать. Потому что ротация неизбежна. Но лучше чтобы она происходила в управляемом режиме, чем стихийно.

И так было всегда, было в Азии, в Африке, на Ближнем и Среднем Востоке, на островах Папуа – Новая Гвинея – «белый друг» из Большого мира подсказывал, объяснял, учил, направлял, но сам не участвовал. И как-то так случалось, что после бесед с ним возникали придворные заговоры, военные перевороты и народные восстания. И шейхи, султаны, визири и прочие уважаемые люди скоропостижно умирали от ядов, удавок, кинжалов или просто так, не понять от чего. И на троны всходили новые «друзья». И «белый советник» искренне их поздравлял и желал счастья и долгой жизни.

– Я рад был видеть вас, многоуважаемый!

Ну да, только видеть, потому что точно – не слышать… Галиб встал, поклонился и ушел.

– Уф! – перевел дух лжежурналист. – Выматывают такие разговоры! С любым европейцем я бы в пять минут договорился. А тут… Майкл, сообщи сегодня в Центр, что «Крюгеру» предложено место «Султана». И что «Крюгер» согласился на наши условия. Субсидии «Султану» пока остановите.

– Но он будет спрашивать…

– Скажите, что задержка вызвана колебаниями на Фондовом рынке. Ну или еще что-нибудь придумайте. Зачем выбрасывать деньги налогоплательщиков на ветер. Если я правильно чувствую Галиба, он затягивать с этим делом не будет, он решит его в самое ближайшее время. Потому что он человек дела…

* * *

Через несколько дней шальной стомиллиметровый снаряд попал в дом, где находился уважаемый всеми Аби-Джамиль-Исрафил. Которого разнесло в мелкие клочья. Вместе с телохранителями, соратниками и прислугой.

Возле вырытой в песке могилы в похоронном строю стояли Галиб и какой-то малоизвестный журналист из Америки. Который скорбел наравне со всеми о безвременной кончине уважаемого на Востоке человека, который так много сделал для своего народа и мира во всем мире…

Ну или не во всем мире. А только в части его. В той части, в которой родился, вырос и к которой принадлежал мало кому известный журналист… Потому что если во всем мире будет не мир, то у него дома точно будет царить мир и благополучие. И еще процветание. Финансовое. И соотечественники его будут жизнерадостны, беззаботны и счастливы. Стопроцентным их заокеанским счастьем!

Пока другие воюют.

Такова диалектика…

* * *

– Что вы трясетесь? Что опять не так… Помнится вы сильно боялись Аби-Джамиль-Исрафила? Теперь его нет. И вам ничего не угрожает. Он мертв и до вас не дотянется. Теперь вы занимаете его место. И все должны бояться вас!

– Но я не смогу. Его люди…

– Не его! Теперь это ваши люди. Вам распоряжаться их жизнями. Вам решать, кого казнить, а кого миловать!

– Они догадаются и убьют меня.

– Конечно, убьют. Если вы не убьете их раньше. Вот вам список тех, кто был предан Аби-Джамиль-Исрафилу. Бросайте их в бой не жалея. Первыми! На самые опасные участки. Эти – погибнут. Остальные притихнут. И поднимите всем жалование. Деньги способны утешить кого угодно. И развеять любые подозрения. Вы слышите меня? Вы ведь, кажется, немой, а не глухой?

– Да-да, конечно.

– И хватит нюни распускать. Вы теперь фигура номер один в этом раскладе. Самый сильный и страшный! Так – соответствуйте! Чтобы все вас уважали и боялись. До судорог. Не теряйте лицо! У вас в друзьях теперь вон какие люди ходят!.. Кстати, запросите с них больше. Эти не обеднеют. Эти заплатят. У них этих бумажек как… песка в Сахаре. Ну?! Встряхнитесь!

– Хорошо, я попробую, я постараюсь, я смогу.

– Сможете-сможете. У вас другого выхода нет. Потому что если не вы, то вас. Кто-то, кто сильнее и кто не боится быть сильным и жестоким. Кого мы подыщем вам на замену. Если вы не возьмете себя в руки. Идите… многоуважаемый Галиб… Да не просто идите, а… железной поступью Победителя. Хозяина. Почти всего этого Региона.

Короче, идите пешком… С глаз долой!

* * *

В ду́ше журчала вода. Очень эротично. Там мылась обворожительная дама. И теперь она стояла голая под струями горячей воды. И можно было только представить… потому что увидеть, а тем более дотронуться было невозможно. Нельзя. Однажды он попытался, так, чисто механически, за что-то там ухватить свою «возлюбленную» и получил отказ. В форме болевого приема. Хорошо, что не удушающего.

– Не надо, – тихо сказала его «любовница». – Вот этого не надо. Я не за это деньги получаю. Спите себе спокойно.

Повезло журналисту. Не повезло журналисту.

– Может, ее лучше на мужика поменять? – попросил однажды измаявшийся беглец.

– Как? Она ведь ваша любовница. Или вы хотите ориентацию изменить? Для большей рекламы?

– Нет. Не хочу.

– Тогда терпите.

Вот он и терпел. Точнее, изнемогал. Ну нельзя же так, посадить за стол с явствами и есть не давать, по рукам шлепая. И вот теперь она там плескалась. А он здесь чего-то ждал…