Текст книги "Смерть оловянных солдатиков"

– Говорят, Галиб подарил Вадиду дом. У Вадида большая семья, он хорошо воевал, он предан Галибу. Теперь у него трехэтажный дом!

– А Турабу, который пришел к нему от Убара, он дал пять тысяч долларов!

– За что?

– За то, что ушел от Убара. И пришел к нему.

– Галиб добр. Галиб берет к себе самых сильных воинов. Он не жалеет денег. А наш…

Да, тут денег меньше. Слава мельче. Похлебка жиже… Думайте, думайте…

– Вот бы и нам к Галибу.

– Шутишь? Разве он нас возьмет? У него столько людей.

– А чего не взять? Мы ему обузой не станем. Мы умеем воевать. Чем мы хуже других? Может, поговорить?

– Как?

– Давайте я поговорю. У меня родичи… а те родичи знают родичей Фараха, а они через брата Сулеймана, могут передать Сираху…

Длинные цепочки на Востоке – через десятки рук весточка пойдет. Но… дойдет. И вернется эхом. Не сразу, но верно! Сработал сексот – вбросил информацию, подтолкнул к угодному решению, инициировал просьбу. И ушел в тень.

– Ну, что сказал Галиб?

Галиб сказал Фаруху, Фарух сказал Фараху, Фарах сказал Сулейману, Сулейман сказал…

– Сказал, что будет рад принять под свое покровительство настоящих воинов ислама и даст каждому отпуск домой и по полтысячи американских долларов на подарки родителям и детям.

Щедрый Галиб! Справедливый Галиб! Мудрый Галиб!..

– И теперь передал по сто долларов, от чистого сердца.

Тогда о чем говорить?! Вот и перебежчики образовались. Только за каким они ему сдались, когда своих бойцов девать некуда? Не нужны ему перебежчики. Но… полезен сам факт их перехода. Оттуда – к нему. Если переход правильно использовать…

И почему бы не использовать?

* * *

Пять воинов пришли к Галибу. Явились с поклонами, подарками и заверениями в вечной своей преданности.

Галиб принял каждого. И каждого заключил в свои объятия. Потому что пришедшие к нему были бойцами из очень уважаемых семей и были хорошими воинами, убившими очень много неверных. И которые были готовы убить еще больше. Но уже под его знаменами. Галиб принял их и выполнил свое обещание. Выдал каждому по пятьсот американских долларов и отпустил на неделю по домам. Галиб всегда выполнял свои обещания. Если он сулил подарить деньги – он дарил деньги. Если обещал отрезать голову – отрезал голову.

Боевики получили свои доллары и, довольные, поехали домой. Но… не доехали. Ну, так вышло… Их нашли в пустыне. Не сразу. Через несколько дней. На них набрёл случайный погонщик верблюдов.

Они были убиты. Они были убиты жестоко – им отрезали уши и им вскрыли животы и разбросали по песку внутренности, которые растаскало мелкое зверье. Когда их приехали забирать родственники, они заметили в их распоротых животах какие-то бумажки. Они вынули их. И расправили…

Это были не бумажки. Это были доллары. Не все, что они получили, – тех, больших денег не нашли. Это были мелкие доллары, которые убитым запихнули внутрь распоротых тел. А может быть, в еще живые, еще шевелящиеся тела. И всем все стало понятно.

– Шакалы! Дети шакалов и гиен! – кричали родственники. – Они убили их за то, что они выбрали Галиба!

Так подумали родственники. И бойцы Галиба. Так подумали все. Иначе зачем было совать в трупы деньги? Зачем было бросать трупы на съедение зверью? Если бы их убил грабитель, он не стал бы вспарывать им животы. И не стал бы совать деньги. И не бросил бы их на виду, а присыпал песком, чтобы тела нашли не сразу. Нет это был не грабитель. Это была демонстративная расправа. Тот, кто убил их, показал, за что он их убил. Показал, что он наказал предателей.

А кого они предали? Во-от! Кого они предали – тот их и убил. Такая вот логическая цепочка. Потому что ничего другого никому в голову не могло прийти. Не должно было!

Галибу доложили о случившемся. Тот собрал командиров. И пригласил родственников убитых. Пригласил их отцов и старших братьев. Не пригласил женщин и детей. Ибо этот разговор был разговор мужчин.

– Кто мог убить их? – спросил Галиб через помощника. – Пусть скажет каждый.

– Их убил Раджих, их командир, – сказал старейшина рода одного из погибших. – Он не смог простить им, что они ушли к Галибу. Он отомстил, как подлый шакал.

– Согласен! – сказал отец другого боевика. – Их убили по его приказу. Раджих не воин. Его люди уходят от него, потому что он не платит им и не защищает их. Он был хороший командир, он убивал много неверных, но это было раньше, а теперь заплыл жиром и стал ленив. Он не может удержать при себе своих людей и поэтому убивает их. Убивает, чтобы испугать оставшихся. Так считаю я.

– Да, это люди Раджиха, – подтвердил брат одного из убитых. – Это их почерк. Эти раны нанесены их оружием. Я видел, как они убивали неверных. Они убивали их так же. Они резали вот так… – чиркнул он себя пальцем по животу. – Они вспарывали животы и отрезали уши. Это они… Это сделал Раджих.

– Кто еще?

– Я видел следы. Там, в низине. Там были отпечатки подошв. Такие ботинки носят люди Раджиха. Это специальные ботинки, которые они купили у австрийцев. Я знаю их.

– Но может быть, это чужие ботинки?

– Может быть. Но больше всего таких ботинок у Раджиха. У них особый рисунок на подошве. Я видел их у его бойцов. И больше не видел ни у кого… Наших «братьев» убили люди Раджиха. По приказу Раджиха. Я уверен. Я могу поклясться Аллахом!

И так, один за другим, высказались все. И все сказали одно – их убил Раджих. И все сказали: «Раджих заслуживает смерти. И его люди заслуживают смерти. Они должны умереть, ибо того требует кровная месть».

И все согласились с этим. И лишь один человек не согласился со всеми. Но этим человеком был Галиб.

– Мы не можем принимать поспешных решений. Потому что за ними последует война. Прольется много крови. Крови правоверных. Раджих плохой командир. Но он воюет с неверными. Если мы убьем его – он не сможет убивать наших врагов. Мы должны знать, что это сделал именно он.

– Но как мы узнаем? – удивились все, им и так было всё понятно.

– Я узнаю, – кивнул Галиб. – Я спрошу его людей.

И махнул своим телохранителям. Они поняли его без слов.

Утром они привели двух воинов Раджиха. Они были связаны и рты их были заткнуты кляпами, но их глаза злобно блестели.

– Уйдите все, – приказал Галиб. – Я поговорю с ними сам. Один.

Все вышли. Перечить Галибу никто не смел.

Галиб говорил с пленниками полчаса. Неизвестно, что он спрашивал. И никто не узнает, что они ему отвечали. Но через полчаса в комнате громыхнули выстрелы. Два!

– Да, это люди Раджиха, – сказал Галиб на следующий день, собрав родственников погибших. – Им приказал убить их Раджих. Так сказали его бойцы. Вы были правы.

И родственники – отцы, деды и братья, – склонили головы. Галиб был храбрым воином. И был справедливым. Он не хотел мстить, не уверившись в своей правоте. Он не желал смерти Раджиху, пока не убедился в его вине. Никто не мог обвинить Галиба в том, что он легко проливает кровь своих единоверцев! Он был последним, кто согласился на кровную месть!

– Да, Раджих виновен. И он достоин смерти. Пусть свершится месть – пусть он умрет, и пусть умрут его люди, которые убили ваших сыновей и братьев. Пусть смерть их будет угодна Аллаху.

Родственники встали.

– Что вы хотите делать?

– Мы пойдем и убьем их! Всех!

Галиб качнул головой. Помощник сказал:

– У Раджиха много людей. Очень много людей. И много оружия. Он осторожен, как лис, и не верит никому. Вы не сможете убить их. Вы погибнете сами. Нам не нужна лишняя кровь.

– Мы соберем много воинов. Мы соберем всех мужчин наших родов.

– Этого будет мало. Вы соберете сто бойцов. Это будут храбрые бойцы, которые не боятся смерти. Но у Раджиха больше людей. И они умеют воевать. Лучше многих. Месть, дающая новые смерти, – плохая месть.

– Так что же делать?

Галиб встал. И Помощник встал. И все, следуя за ними, встали.

– Мы не можем простить смерть наших «братьев». Ибо это несмываемый грех. Мы должны отомстить, месть – это обычай нашего народа. Это закон, пришедший к нам от прадедов наших, который мы не вправе нарушать. Души погибших, витая над нами, вопиют об отмщении, ибо не будет им места в раю, покуда убийцы их живы. Мы едины по вере. Едины, по рождению. Мы говорим на одном языке. Но они преступили закон, они убили своих «братьев», осквернив их тела. Они не достойны жалости. Кровь смывается только кровью!

Хорошо сказал Галиб. Устами своего Помощника. Хорошо сказать на Востоке – полдела сделать.

– Ваш долг – это наш общий долг. Ибо ваши дети пришли к Галибу, и он принял их как своих. Они убили ваших детей. Но они были нашими «братьями». Ваша беда стала нашей бедой. Общей бедой. Галиб не оставит вас одних, он пошлет с вами своих воинов. Самых лучших. Они помогут вам. Они знают, где искать Раджиха и его людей. Это будет большая война, кровавая война, в ней погибнет много бойцов. Но это будет справедливая война…

Вот и славно… Две сотни бойцов с этой стороны. Две сотни с другой. У каждого родственники, которые захотят отомстить. У тех родственников свои родственники. И оружия полно. Хороший обычай, правильный! Если бы все они к адвокатам потащились, эффект был бы другой. Не было бы эффекта. А так…

Минус двести. Еще минус сотня… И еще…

А там кто-нибудь другой ввяжется. И такая каша заварится… И станет им точно не до неверных. Потому что вполне хватит правоверных… Потому что Восток. Древние обычаи. Горячая кровь. Горячие головы. Скорые на месть руки.

Вот и пусть…

* * *

И началась война, которая должна была начаться, так как долго и тщательно готовилась. И Галиб точно знал и мог указать, где базируются боевики Раджиха, сколько их, чем вооружены, как охраняют подходы. Что сильно облегчало задачу нападавшей стороны. И родственники погибших, объединив усилия и вооружившись кто чем мог, напали ночью на один из лагерей Раджиха. И всё там перевернули и всех порезали и постреляли. И шумно отпраздновали победу. На чем их боевые успехи закончились. Потому что Раджих был опытным воином и, быстро во всем разобравшись и перегруппировав силы, нанес ответный удар.

И у него тоже откуда-то была информация о численности, вооружении и расположении противостоящих ему сил. Отчего он смог нанести противнику серьезный урон в живой силе и… Ну и несколько джипов пожег. Его люди ворвались в родовую деревню, где проживала семья одного из переметнувшихся боевиков, вырезали несколько домов, убили с десяток вооруженных мужчин, захватили богатую добычу и несколько десятков пленных. Что было очень важно, так как пленные являлись хорошим аргументом в будущей торговле. Ведь торговаться Восток умеет гораздо лучше, чем воевать. И делает это с большим удовольствием.

На чем война стала стихать. От души постреляв, порезав и покрасовавшись подле поверженных трупов, стороны успокоились. Потому что на Востоке с его жарким климатом люди вспыхивают быстро как порох, но так же скоро остывают. Не любят на Востоке затяжных войн и долгой однообразной работы, на какую способны европейцы. Там все любят делать быстро, за один раз, а потом долго-долго праздновать победу.

И стороны стали искать пути примирения, привлекая многочисленных ближних и дальних родственников и уважаемых людей из чужих родов.

И Муслюм сказал Сабиру. Сабир Фараду. Фарад Исмаилу… И так по длинной-длинной цепочке образовалась прямая связь между враждующими сторонами, которую со стороны ну никак не проследить. И начался долгий, витиеватый переговорный процесс. На фоне необъявленного перемирия.

Что устроило всех. Но не устраивало Галиба. И случилось еще одно нападение на людей Раджиха. На самом пике обмена мнениями и любезностями. Бойцы Галиба ударили по базе Раджиха, где побили много его людей. Да и черт бы с ними со всеми, но там хранилась одна из наличных касс группировки. В большом несгораемом сейфе. Который в ходе нападения куда-то исчез. Со всем содержимым. А вот этого простить уже было нельзя. Убивать – убивай, как того требуют древние обычаи, но на наличность не зарься!

Переговоры были прерваны. Муслюм послал Сабира. Сабир сказал обидные слова Фараду. Фарад пригрозил Исмаилу… Переговорная цепочка рассыпалась. Война вступила в новую горячую фазу. Более жестокую. Потому что в нее ввязалась третья сторона. Ввязался Галиб. Который был плохой переговорщик. Так как молчал. Но был хороший воин, умеющий ставить цели и достигать их. И имел для этого много бойцов, которые были выдрессированы на подчинение. Они не сомневались, не оспаривали приказы, не бузили, а шли и исполняли их буквально. Чтобы носы, уши и руки при себе сохранить.

Галиб действительно умудрился в самые короткие сроки построить боеспособную, готовую решать самые сложные задачи армию, которую теперь натравил на Раджиха. И упрекнуть его в преследовании каких-то своих целей было невозможно, так как руководствовался он не корыстью, а самыми благородными мотивами – местью за пришедших на его сторону бойцов и защитой их родственников. Которые попросили у него помощи! При этом защищал он родственников так рьяно, что во все стороны клочки летели. От воинства Раджиха. А родственники пачками гибли в вооруженных стычках и засадах. И это была уже не кровная месть. Это была война. На уничтожение. Но под вполне себе благородным предлогом. Что работало на авторитет Галиба. И никто в нее не пытался встревать и мирить враждующие стороны. Никто не хотел ссориться с Галибом.

Так все удачно сложилось.

Через две недели сильно поредевшее воинство Раджиха запросило перемирия. Не были они готовы к столь жестокой войне. Это тебе не глотки пленным резать и мирных жителей взрывать. Здесь воевать надо. И умирать. Каждый день. Не понять за что.

Парламентеры пришли к Галибу и, почтительно склонившись, сказали:

– Галиб, это не наша война. Мы не понимаем, за что гибнем.

Галиб ответил. При этом говорил его Помощник, и парламентеры слушали его, а смотрели на Галиба.

– Вы погибаете из-за Раджиха. Он начал эту войну первым. Он убил ваших «братьев», которые хотели прийти к Галибу, чтобы продолжить воевать с неверными. Теперь что-либо изменить трудно, так как Раджих вашими руками убил многих наших бойцов и их праведные души требуют отмщения.

– И что же нам делать?

– Воевать, как это положено настоящим мужчинам.

– Мы все погибнем.

– Но как настоящие мужчины!

– Но это не наша война, – вновь повторили парламентеры. – Зачем «братьям» убивать друг друга, ослабляя наши силы? Скажи, что нам сделать, чтобы прекратить эту войну?

Галиб подумал и махнул рукой. Помощник озвучил.

– Принесите голову Раджиха. Его голова прекратит междоусобицу. И прекратит кровную месть. Не вы, это он виновник смертей и должен ответить за содеянное своей жизнью.

Парламентеры переглянулись. Круто забирает Галиб. Но это действительно единственный выход. Единственная возможность остановить кровную месть. Кровь «гасится» только кровью!

– Мы подумаем.

– Думайте.

Ночью бойцы Галиба нанесли еще один удар по бойцам Раджиха. Они окружили дом, где отдыхали полтора десятка бойцов, и расстреляли его из гранатометов. Выживших они добили выстрелами в упор и дорезали кинжалами. Это была очень удачная и психологически рассчитанная операция. Бойцы Раджиха дрогнули. Правда, не все, но большинство.

Они пришли в Галибу не с пустыми руками. Они принесли круглое блюдо, накрытое пестрой тканью.

– Мы исполнили твой приказ, – сказали они и сдёрнули ткань.

На блюде лежала голова с закатившимися под брови глазами. Она стояла на ровно перерезанной шее, как пенёк. Это был Раджих.

Галиб удовлетворенно кивнул. Поднос поставили на пол перед его ногами. Все-таки они слишком буквально восприняли фразу – «принесите мне его голову». Ну да что с них взять, с боевиков. Они медресе не оканчивали.

Галиб поднял руку. Он принял новых воинов под свое покровительство. Но это был не конец испытаниям.

– Вы пришли все? – спросил Помощник.

– Нет. Несколько приближенных Раджиха отказались последовать за нами.

– Тогда они заслуживают смерти.

«Новобранцы» замялись:

– Они наши «братья».

– Тогда приведите их ко мне. А тех, кто не пойдет, – убейте. За каждого из них вы получите по пятьсот долларов…

Ну, так бы сразу и сказал!

– Мы исполним твой приказ, Галиб! Мы приведем их или они умрут! С этого дня и до конца дней мы будем служить тебе верой и правдой. Аллах свидетель!

Галиб щелкнул пальцами. Вошел казначей.

– Выдайте каждому по двести долларов на подарки детям и близким.

– Спасибо тебе, Галиб! Ты добр и благороден! Мы расскажем о твоей щедрости всем нашим родственникам и друзьям. Ты настоящий воин и командир!

– Галиб не добр, – остановил их восхваления Помощник. – Он справедлив. Он награждает за преданность и казнит за измену. Если вы предадите его или ослушаетесь его приказа – вы умрете. И умрут несколько мужчин из вашего рода. Братья или взрослые сыновья.

– Мы знаем это. Мы готовы служить ему, не жалея жизни.

«Новобранцы» восторженно смотрели на своего нового командира. Он мог просто принять их. Но он дал каждому по двести долларов. Просто так. И сверх того обещал за головы их бывших сослуживцев еще по пятьсот! Так что навряд ли те согласятся перейти под его начало. Просто не успеют, потому что… пятьсот баксов на дороге не валяются.

Итого минус еще два десятка отъявленных головорезов из банды Раджиха, которых уничтожат… люди Раджиха. За не самые большие деньги. За маленькие, в пересчете на масштабы задачи, деньги. То есть еще одна боеспособная, прославившаяся многими кровавыми акциями террористическая группировка перестанет существовать. Новые, опасные бойцы встанут под его начало. Но, главное, под его контроль.

Еще один, потенциальный и опасный конкурент сойдет, уже сошел, с дистанции. Раз и навсегда!

Галиб посмотрел на голову на блюде, которая, в свою очередь, смотрела на него мертвыми, закатившимися глазами.

Дешева жизнь на Востоке. Просто сущие копейки. Особенно, когда они есть. Особенно, когда их много…

* * *

– Я больше не могу. Это кончится плохо, – сказал Галиб. И тяжко вздохнул. И даже, кажется, шмыгнул носом.

Это был какой-то не такой Галиб. Непривычный. Без маски и четок. Не молчаливый, а очень даже разговорчивый. Намолчался вдоволь. Не грозный, а какой-то слегка растерянный. И представить, что он мог рубить кому-то руки и вырывать глаза, а тем более отрезать головы, было невозможно… И сидел он не широко расставив ноги, а бочком на стуле, как-то весь скукожившись и грустно глядя перед собой.

– Может, мне в отпуск? Отдохнуть… А то я ночами плохо сплю, всё слушаю, вдруг кто-нибудь…

– Перестаньте нюни распускать! Вы же герой и злодей. Что вы сопли жуете, – прервал его собеседник.

А вот этот точно сидел в маске. В вольной позе. Правда, без четок, кинжала и Корана. Но это сути не меняло.

– Вы наняты под конкретную работу, за очень серьезные деньги! На вас убита куча времени и усилий! На вас люди работают! А вы…

– Да помню я, помню, – поскуливал Галиб. – Только я устал. Надоело всех стращать. А ну как они перестанут бояться и надумают меня убить?

– А вы не допускайте, чтобы перестали. У вас прекрасно прописанный образ, вам даже ничего говорить не надо – за вас говорят! Вам только мычать, кивать, да глазами вращать!

– Это так… Но всё равно. Может, кто-нибудь пока за меня. Хотя бы несколько дней.

Поплыл «герой». Устал. Надорвался. Оно и понятно: жить в чужой шкуре – не сахар. А в такой колючей и подавно. Слаб статист в коленках. Другого бы на его место, который лучше подходит под образ. Но… другого нельзя. Потому что если брать на такую роль настоящего боевика, который ни бога ни черта, да еще с харизмой, так он и будет вести себя как боевик и может быстро выйти из-под контроля. Наверняка выйдет. Хлопот с ним не оберешься. А этот – нет. Этот всего боится. И более всего своего нанимателя. И ближайшего Помощника, который приставлен за ним приглядывать, за него говорить и принимать решения. Этот никуда не денется!

– Может, вы меня отпустите и кого-нибудь другого найдете?

– А наши деньги вы вернете?

Возвращать деньги не хотелось. Да и где бы их взять, когда они все давно потрачены?

– Но я же работал всё это время. Зачем же деньги возвращать? А на те, что остались, я не претендую… Вы знаете что они между себя говорят?

– Кто?

– Мои подчиненные?

– Ну?

– Говорят, что Галиб сильно крут, и либо он всех победит, либо его прикончат. А как я могу победить? Тем более всех? Я не могу победить. Значит, меня прикончат! Не сегодня, так завтра. И зачем тогда мне эти деньги? Ну отпусти-ите меня-я!

– Возьмите себя в руки. Пока я вас не взял!

Галиб вздрогнул и затравленно посмотрел на собеседника.

– У вас есть только одна возможность выйти из сделки – если вас сместят революционным путем. Кто-нибудь из ближайшего окружения.

– Как это?

– Если вас низвергнут. Со всеми вытекающими последствиями. Очень для вас печальными. С плахой и топорами! Вы этого хотите?

Произнесенные слова, голос и вид собеседника испугали Галиба. Он был очень боязлив.

– Да я ничего. Я так. Расслабился чуток.

– Ну, так ведите себя подобающим образом! Или мне вам тоже начать пальцы рубить, как это делаете вы?! Сядьте, как положено!

– Что? Нет, конечно. Я всё понимаю. Я постараюсь. Я сделаю. Сейчас…

Галиб кашлянул, подобрался, распрямил плечи, разбросал по сторонам ноги и даже попытался придать лицу жестокое выражение.

– Маску наденьте, – напомнил ему собеседник. – А то на вас смотреть тошно.

– Да-да, конечно…

И Галиб стал Галибом – привычным и грозным. Теперь собеседники сидели, свободно раскинувшись в креслах. Оба в масках. Но это ровным счетом ничего не меняло, потому что один был заказчиком, а другой – исполнителем. Один весь этот сценарий писал и разыгрывал. А другой был в нем лишь исполняющим чужую роль статистом. Но тем, от которого много, очень много зависело. Потому что статист как-то неожиданно быстро стал фигурой. Очень серьезной и влиятельной в этой конкретной стране, да, пожалуй, и во всем Регионе. И очень и очень многие ниточки сошлись и замкнулись на нем. И очень многие будущие комбинации были завязаны на него…

– Вот так-то лучше!

Галиб, сверкнув глазами, глянул перед собой. И весь как-то изменился и стал грозен и многозначителен. Так что его собеседнику захотелось подобрать ноги и сесть прямее. Все-таки боевое, армейское прошлое «Галиба» никто не отменял. Хотя это было давно и быльем поросло. Но выучка, но привычки, но рефлексы остались. Старый конь, если его в правильную борозду запустить, надежного погонщика дать и похлестать чуть-чуть, еще много чего может перепахать.

– Продолжайте работать. Поменьше слов – побольше дела. И не надо никого опасаться. Вас самого все боятся до смерти! Идите. Связь через Помощника. Он в курсе всего. И постарайтесь обойтись без самодеятельности. Прощайте.

Галиб, уже точно – Галиб, встал и, твердо ступая, прошел к двери.

Справедливый Галиб. Щедрый Галиб. Грозный Галиб. Он подмял под себя не одну бандитскую группировку. Уничтожил не одну сотню боевиков, включая собственных. И ликвидировал нескольких видных и очень опасных террористов. Такой вот, незаметный под маской, лишенный голоса и даже права на него, герой.

Могучий и ужасный Гудвин… Тьфу, Галиб…

* * *

Война была выиграна. Но это была одна война. А их должно было быть много. Их нужно как-то инициировать, но так, чтобы комар носа… А как это сделать, когда почти все возможности исчерпаны? Он и так перессорился с кем только возможно. А оставшиеся, на всякий случай, сидят тихо, не рискуя его лишний раз обидеть. Как их спровоцировать? Искусственно? Придираясь к случайно сказанным словам и косым взглядам?

Нет, Галиб не может опуститься до образа местного хулигана, который задирает всех и каждого, провоцируя драки, чтобы себя показать и кулачки размять. Ему ведь не на деревенской дискотеке перед девками красоваться…

Нужно что-то придумать. Да, новые драки необходимы. Но для них надо найти свежие, не затертые причины. Какие?

Хорошо бы кто-нибудь на Галиба сам попёр, по собственной инициативе. Только где таких камикадзе взять, после всего что было? Особенно после последней победностной и кровавой войнушки? Никто просто так, без веской на то причины, с Галибом сталкиваться не захочет. Нет желающих на Галиба с блюда смотреть! Тут его образ работает против него. Точнее, против требуемого развития сюжета. Нужен кто-то, кто не испугается славы Галиба.

Кто? Если перебрать по головам?

Силы равные и даже превосходящие мощь армии Галиба имеются. Как им не быть! Но это группировки заслуженные, чуть ли не с тридцатилетним боевым стажем, которые на мелкие провокации не поддаются. Эти пытаются быть над схваткой. Этим есть что терять, потому что у них все схвачено – есть богатые покровители, спонсоры, есть связи и политический вес, есть властные перспективы. Это уже не террористы, это без пяти минут политические движения, претендующие на Президентские и министерские кресла. Конечно, можно атаковать их в лоб. Но славы это не добавит. Тут нужен какой-то ход. Нужен кто-то, кто станет провокатором. Свахой для драки. Только где ж его взять? Если негде взять…

Тупичок. Кто захочет встать между Галибом и всеми уважаемыми людьми, которые в порошок! Нема таких дурачков!

Выход? Нет выхода! Хотя, должен быть. Потому что выход есть всегда. Не может не быть.

Проговорим еще раз…

Нужен человек… Точнее, фигура, которая…

А почему обязательно готовая фигура? Галиб тоже из ничего слеплен. Из того, что было… И вполне себе удачно вписался. Убедительно. Так почему еще что-то, ну или кого-то не замесить! Ведь это очевидно! Всегда лучше иметь подконтрольную фигуру, чем трудно управляемую стороннюю.

Значит, лепим?

Лепим! А из кого? Ведь, в отличие от Галиба, этот герой должен активно действовать. Этот не может с перемотанной рожей, молчком ходить. Второй такой персонаж публика не примет. Два немых на одной сцене – это слишком! Кто может подойти на такую роль? Или, скажем, так: кто сможет руководить подобной фигурой? Потому что просто статиста подобрать не трудно – того, кто будет ходить, говорить, пугать, призывать, миловать, казнить и гримасничать. А где взять того, кто все эти мизансцены сможет продумывать, прописывать и воплощать в жизнь. Это ведь надо быть очень серьезным организатором. И еще без головы, чтобы свою голову в такие жернова засунуть. С головой, но… без головы! Такой вот каламбур. Имеются такие? Нет таких!

Или… есть? Один… Такой… Был… А ведь был! И именно такой, которому всё до… И всё по… И хоть башку в топку, потому что позади…

Ах, как заманчиво! И как рискованно! Но, с другой стороны… А что, разве есть иной выбор? Нет выбора! И похоже, нет альтернативы, потому что один в поле не воин. А если двое?

Если двое – это уже не один! Это уже армия!

Особенно если эти двое не просто двое…

* * *

Разговор был с глазу на глаз.

Хотя один из собеседников в таком формате беседует лишь с главами государств и министрами. Со всеми прочими – в окружении многочисленных референтов, помощников, телохранителей и иных служек. Не может он иначе, не может себе позволить вести светские беседы. Но тут был иной случай. Разговор – приватный, что называется, без протокола и какой-либо фиксации. Не для третьих ушей.

И сам разговор был странный, потому что один собеседник задавал вопросы, а другой отвечал. Один был на «вы», другой на «ты»! Такой вот односторонний диалог.

– Что нового у нашего протеже?

– Пока ничего. Никакой новой информации. Идут активные поставки оружия, отслеживание маршрутов доставки, выявление террористических группировок, мест их дислокации и складов, уничтожение лидеров и среднего командного звена, стравливание кланов, провоцирование кровной мести…

– Удачно?

Потупился Главный Хранитель Тела, желваками заиграл. Судя по всему, удачно.

– Вот аналитическая записка.

Батеньки мои! Да тут целая войнушка идет! Немаленькая. Если судить по числу выбитых боевиков. Иная армия столько не нарубит, даже с учетом ковровых бомбометаний и случайных жертв среди мирного населения.

– Это все он?!

– Возможно, не только он. Там новые фигуры появились, непонятные. Но большая часть точно его.

– Ты уверен? Откуда информация? Из первоисточника?

– Нет, информация вторичная. Прямой связи у нас нет.

Да, это так. Все связи были оборваны, когда он вышел из этого кабинета. Когда захлопнул дверь. И находясь в подчинении «Первого» и исполняя его и только его приказы, он не дает никакой информации ни о себе, ни об Организации, в которой состоит, ни о том, как собирается исполнить порученное дело и какими средствами. Он получает приказ и докладывает о результате! Без промежуточных пунктов!

Что странно. Непривычно. И абсурдно.

Не привык Хозяин этой страны чего-то не знать и не иметь возможности кем-то управлять. Как бы ему хотелось. В этом кабинете посетители трепетали, падали ниц и пресмыкались, даже если продолжали просто сидеть в креслах. Из этого кабинета мгновенно возносились под небеса или обрушивались в тартарары. В зависимости от решений и настроений Хозяина. И это было нормально. Для этой шестой части суши. Здесь всегда казнили и миловали без оглядки на закон. Казнил и миловал – помазанник божий. Ну, или генсек. Или президент. Не суть важно. Хозяин!

Просто раньше все было явней, честней и наглядней, заходил в кабинет обласканный фаворит, а выходил уже никто – холоп безродный. Или не выходил. А через пару дней его голову, насаженную на копье, выставляли на всеобщее народное обозрение. Или брали того всеобщего любимца, который ни сном ни духом, на выходе из кабинета под его белы рученьки и волокли в ближние подвалы, где он сам на себя кропал донос и получал в затылок пулю. А если сильно повезло, переодевался в телогрейку и ехал в дальние края искупать непосильным трудом свои реальные или воображаемые грехи. И там у него был вышестоящим начальником не «Первый», а местный пахан.

Такие метаморфозы.

Нынче, конечно, не так. По форме. А по сути… Как сидел на троне государь император всея Руси и прочих разных земель, так и остался. Восседает на троне, с коего всю страну из конца в конец видать, правит своим разлюбезным народишком, жалует земли и вотчины приближенным, кои людишек казенных в бараний рог крутят, выжимая из них последнюю копеечку, дабы казну Государеву наполнить, но и себя не забыть. На деньги уворованные хоромы строят, кафтаны собольи шьют, златом сундуки наполняют. Покуда не проштрафятся. А как проштрафятся – в одночасье все теряют. Отчего не за страх, а за совесть!

И иначе в этой, меж дикой Азией и просвещенной Европой, стране быть не может. Как не может быть в армии многоначалия, потому как если вожжи чуток отпустить, то народ, свободу почувствовав, понесёт, как та птица-тройка. «Какой русский не любит быстрой езды?» Ну, хорошо, пусть езды… Хотя хочется не про езду, а про зверька пушного северного. Потому что дом сгорел – гори сарай! И чтобы все кувырком и к той самой матушке! И все ликуют!.. Эх… Раззудись плечо! И пойдет-поедет – хрен остановишь! Если кровью полцарства не залить.