Текст книги "Сказочник"

– Я не видела никого, еще раз говорю! – грозно шваркнула по полу Аделина Львовна.

– Макар еще мне рассказал про каких-то трех сестер, но, я не очень понял, если честно, – Петрусечка подошел к краю Цеха №34, протянув руку к стене дождя, – Суть не в них, конечно же. Макар мне сказал, что есть один способ вернуть тебе прежний облик. Для этого нужно на листке бумаги нарисовать твой прежний облик и прикрепить на грудь. Ты снова станешь красивой и стройной. И твой характер сразу поменяется, в лучшую сторону! Вот увидишь!

Петрусечка обернулся к Аделине Львовне. Субтильный, с наглухо закрытым лицом кепкой большего размера, чем его голова, скрюченный, сдавленный, хотя жена сидит в нескольких метрах от него. Из карманов торчат игрушечные солдатики, а на руках следы от цветных карандашей. Петрусечка или Петр Иванович Штерн, пожалуй, добрее человека на свете не найти. Что в свое время и оценила Аделинка из пятого подъезда, главная красавица всего двора. Петр не гнушался биться за нее с другими мальчишками, хотя на самом деле не умел махать кулаками. Поэтому у него выбиты передние зубы, раздроблен нос и на лбу красуется роскошный шрам от раскаленной кочерги – «подарок» Бориски Короткова, сына кочегара (именно из-за этого шрама Петр носит кепку). Бориска претендовал быть рядом с Аделинкой, но Петр стоял как кость в горле! И не удалось никому его побороть! Аделинка выбрала Петра. Он не умел драться, но его искренние чувства и жажда быть рядом взыграли в Аделинке десятибалльный шторм чувств. Им было по пятнадцать лет. Они еще целовались между гаражей, сидя в старом дедовском кресле, на котором уже столько дырок, что не сосчитаешь! Но, потом настала взрослая жизнь, уничтожившая всю романтику и любовь молодых. Болезнь Аделинки и смерть отца, неудачи в учебе и карьере, мимолетная увлеченность алкоголем привели героиню к необратимой мутации. Которая распространилась и на Петра, не могущего проявить характер, когда это нужно. И помчался снежный ком…

Петрусечка стоял на фоне стены дождя. Впервые за долгие годы он выпрямился, снял кепку, не обращая внимание на обезображенное лицо. Натянув искреннюю улыбку, Петр бросил кепку на пол и потоптался на ней. И вдруг замер.

– Теперь, все будет по-другому, – произнес Петрусечка и сзади него, из стены дождя выплыла огромная темная фигура монстра. Многочисленные щупальца и рога торчали в разные стороны. Чувствовалось его тяжелое дыхание. Монстр завис на Петрусечкой, который махал рукой Аделине Львовне, будто бы говоря «прощай».

– Если у тебя жизнь полетит под откос, я найду способ вернуть ее на прежние рельсы! – проговорила Аделина Львовна. Эту фразу сказал Петр, когда они сидели под сильным проливным дождем у входа в помещение закрытого заводика, расположенном посреди болот. Этот заводик был рядом с их домом, и они там гуляли сутки напролет. Там же они сыграли костюмированную свадьбу в постапокалиптическом стиле, там же крестили своего сына (пускай он и был плодом воображения и Аделинка держала в руках просто маленькое бревно, завернутое в пропахшее летним костром одеялко прабабки Петра). А священником был сумасшедший дед с соседнего двора, прошедший всю войну и под конец жизни растерявший остатки разума. Дед любил изображать себя священником, никто не мог понять почему. Но, всегда откликался на любую просьбу. И, узнав, что ему предстоит крестить бревно, махнул рукой и нацепил простынку, покрашенную в черный цвет – типа ряса. Придя на завод, сумасшедший дед погладил бревно со словами: «Сначала ты лишь проект, а потом реальность».

Аделина Львовна вспомнила эти моменты и ее щеки надулись, как воздушный шарик. Из глаз потекли потоком невероятно яркого голубого цвета слезы, а руки стали гладить рисунок Петрусечки. Аделина Львовна очень хотела встать, но жировые складки сделались тяжелее, чем обычно. Она хотела подойти к Петрусечке, чтобы увести его от монстра, но все, что она могла сделать, это лишь истошно закричать, брызгая слюной и шкрябая ногтями по мокрому бетонному полу.

***

Группа Кирилла, сбросив лишний «балласт», успешно добралась до автобуса. В постепенно темнеющем небе то и дело сверкали молнии, уж гром, если и прокатывался по полю, то с такой лютой силой, что создавалась иллюзия землетрясения. Стена дождя по-прежнему хлыстала землю, кое-где образовались огромные и глубокие лужи. Даже трасса Озерск-Утюжино превратилась в реку. Экскурсанты успешно промокли до нитки и очень хотели попасть в автобус. Поэтому, все шесть человек с разлету влетели в салон. Заняв места, экскурсанты стали думать, как быть дальше.

– Как мы видим, помощь не пришла, – судорожно сказала Маша, оглядываясь по сторонам, – Может, зря мы не остались с остальными?

– Не страшно! Сами доедем! – громко заявил Кирилл и полез за руль автобуса. Осталась лишь две незначительные детали: заменить колесо и найти ключи зажигания.

– Так, стоп! Где те пассажиры, что остались в автобусе? А куда делись трупы? – смущенно спросила Маша, – Как минимум, должно быть два человека! Водитель! Где водитель?!

Люди в салоне зашептались, Кирилл продолжил рьяно искать ключи. Не найдя их, герой принялся бить кулаками по рулю. Тут-то, у героя и возникла идея фикс: завести автобус, как это делают в фильмах! Для этого, всего лишь на всего надо «что-то вздернуть под рулем». Так думал Кирилл. На практике, просто думать оказалось мало. Увлеченно лазая под рулем, Кирилл услышал крик Маши. Вскочив с водительского сидения, Кирилл тут же присел обратно. На ступеньках входа в автобус стоит Дюбель Аркаша с топором в руке. Его истощенное лицо злобно смотрело на Кирилла, Машу и остальных экскурсантов.

– Ты кто такой? – спросил Кирилл.

Дюбель Аркаша молча прошел в салон, вплотную подошел к Маше и улыбнулся.

– Э! А ну, отойди от моей жены! – рыкнул Кирилл, подойдя сзади к Дюбелю Аркаше.

Салон автобуса сотрясается от звука битого стекла. Сразу четыре стрелы друг за другом влетают во внутрь, сразив стоящих позади Маши экскурсантов. Девушка громко кричит и бежит к задней секции автобуса. Дюбель Аркаша молча, вразвалочку бредет за ней, втыкая топор в спинки кресел. Кирилл хватает огнетушитель и мчится на Дюбеля Аркашу. Кирилл ударяет призрака по голове – раздается гулкий звук, после которого Дюбель Аркаша падает на пол. Маша с визгом летит к Кириллу, и вместе они бегут к выходу из автобуса. Но, едва Кирилл вступает на ступеньку, как с поля прилетает еще одна стрела – она пронзает горло героя, выйдя острым наконечником сзади. Кирилл падает на Машу, заливая ее кровью. Героиня скидывает тело мужа, ползет в автобус. Дюбель Аркаша, очухавшись от удара огнетушителем, с липким звуком стал распрямляться, мотая свое тело из стороны в сторону. Маша запрыгнула на водительское сидение, открыла дверцу, и побежала в сторону завода. Забежав на территорию завода, Маша прячется за сторожкой. Выглянув из-за угла, Маша видит, как от автобуса идет группа погибших экскурсантов с Петром Аркадьевичем во главе. Позади него идут Кирилл, Юрий Стрелковский, Юля и бабушка с внуком. Их облик обезображен: у кого-то не достает нижней челюсти, кто-то держит голову в руках, а из шеи торчит мелкая щупальца, мотыляясь от своего длинного роста по дождю, рассекая стену бесконечной воды. Экскурсанты заходят на территорию завода стройным рядом, продолжая движение в глубь. Маша пятится назад, за сторожку, стараясь спрятаться в темноте. Когда экскурсанты исчезают во тьме заброшенных корпусов завода, Маша выбегает к арке. Девушка отваживается бежать до Озерска так, под дождем. Выбежав на дорогу, Маша начинает потихоньку разгоняться, постепенно наращивая скорость. В определенный момент, девушку одолевает паника, и Маша останавливается средь трассы, громко кричит и остервенено осматривается по сторонам. В ее животе начинается жуткая боль, от которой Маша скрючивается и падает ничком на трассу. Из темноты, на дорогу выползает Афраний с луком и Мертвый богатырь. Маша старается ползти от них дальше, но монстры продолжают медленно настигать героиню. Долго ползти Маше не приходиться: прямо перед ней из ниоткуда возникает Дюбель Аркаша.

– Опять ты? – взвыл Афраний, – Сколько можно? Всех уже топором порубал! Пошел вон!

– Взываю к тебе, отец! – громко закричал Дюбель Аркаша, распростёрши руки к верху.

Вокруг Маши начинают методично бить молнии, вводя девушку в окончательно паническое состояние. Афраний достает стрелу и натягивает ее на тетиву. Мертвый богатырь просит его повременить. Дюбель Аркаша с довольным лицом подходит к Маше, и сначала отрубает ей одну кисть, потом вторую, а затем и вовсе начинает рубить ее тело. Плотная стена дождя уводила потоки крови прямо по трассе, в сторону Озерска. Довольный Дюбель Аркаша рубал тело несчастной до тех пор, пока оно не превратилось в окончательное месиво.

– Ты еще за это заплатишь! – рыкнул Афраний.

– Калинов мост ждет тебя! – зарычал Дюбель Аркаша, вытирая свое мокрое и забрызганное кровью лицо.

Мертвый богатырь укрыл Афрания своим плащом. Богатырь подымает меч и грозит им Дюбель Аркаше.

– Идол Вечности все видит! – басом заговорил Мертвый богатырь, – Твоя изощренная жестокость приведет тебя прямо к Смородине-реке, которую переплывать будешь голышом, под пристальным взглядом трехглавого Змия!

– Только после тебя, богатырь! Жду не дождусь, когда тебя отправят обратно, к своим братьям, в Пустошь! – злобно хохотал Дюбель Аркаша, – Я – сын Чернобога, а кто ты? Кто ты? Просто восставший из мертвых богатырь! Брат своих братьев, навеки вечных призванных бродить по Пустоши! Ты – раб, а я твой будущий господин! И моя жестокость – мое призвание!

Дюбель Аркаша рукой хватает стену дождя и накручивает ее вокруг себя. После испарения призрака, стена дождя волной относит Мертвого богатыря и скрюченного мертвеца в поле.

– Дождется, изверг! – возмущался Мертвый богатырь, наблюдая, как Дюбель Аркаша разгуливает вокруг автобуса, – Смуту наводит на наши деяния!

– Дай я его убью! – пропищал Афраний, снимая с себя комки грязи, – Невмоготу уже! Он переходит все границы! Никто не позволяет себе такие жестокие убийства, даже Макар!

– Ночь будет бурной. Скоро я пожалую в гости к Велесу. Пора бы этого маньяка с топором проучить! – сказал Мертвый богатырь, воткнув свой меч в землю и присев на камень, смотря на развалины завода, где еще осталась одна группа экскурсантов, наиболее сильных и умных, но едва ли подозревающих, что их ждет уже совсем скоро.

***

– Подумать только! Здесь собирали танки, одни из лучших в мире! А теперь? Что теперь? – возмущался Павел Борисович, перешагивая через многочисленные остовы станков, крепежей, частей танков, кусков бетонных перекрытий.

Путь группы Ивана нелегок: многочисленные руины сводили на нет попытку пересечь цеха и корпуса завода быстро. Причем, местами, прогнил пол, через зияющие черные дыры в потолке в «сеточку» смотрела бездна. Как бы в нее не провалиться… Атмосфера безумного постапокалипсиса. Не достает разве что солдат в потертых камуфляжах, с автоматами Калашникова, толпы угрюмых горожан и обстановки перманентного ужаса. Вроде вот-вот что-то случится, но никто не мог предположить или описать это. С течением времени, как завод закрыли и стали растаскивать по частям, внутри корпусов зацвела своя собственная жизнь. Многочисленные сектантские граффити, выскобленные на стенах послания типа «Здесь были Костя и Наташа», остатки костров, банок, бутылок. Кое-где просматриваются недоделанные танки, у которых либо не достает дула, либо гусениц. Природа берет верх, и уже внутри цехов растут деревья, трава, которые благодаря дырявой крыши большинства зданий без проблем получают поливы в виде дождей. Как сейчас, например. Есть и более экзотические экспонаты, как например скелеты людей. Словно застывшие образы в седых веках, человеческие скелеты с безумными «отвалами» челюстей лежат в земле, красноречиво говоря о том, что их последними мгновениями жизни были ужасные пытки. Некоторые скелеты лежат в разобранном виде на бетонным плитах, некоторые вживлены в стены, а есть просто развешанные на канатах по цехам, пугая непрошенных гостей. Группе Ивана повезло шарахаться от каждой такой находки. Всматриваясь в пустые глазницы черепов, невольно слышишь крики несчастных их обладателей. Что с ними сделали? Судя по всему, для каждого был уготован свой «котлован счастья».

– Им сняться страшные сны из года в год, изо дня в день, – бормотал Николай, стараясь не отставать от Ани Покровской, которая мурашками покрывалась от фраз своего спутника, – Вот этот, без челюсти, кажется, ему ее оторвали, когда он был жив. Судя по всему, чем-то острым, пилили долго, зазубрины еще свежие. Возможно, это было недавно? Интересно увидеть этот момент!

– Это не очень гуманно с вашей стороны, – недовольно воскликнула Аня Покровская, едва не оступившись об очередную балку, – Я девушка, я цветы хочу, романтики, поддержки в таком месте, а вы… Вы подошли ко мне, обняли, что-то где-то как-то намекнули, и говорите много, но много ужасного! Это противно!

Аня Покровская все-таки навернулась с очередной балки вниз, по небольшому спуску, упав к ногам Павла Борисовича. Николай тотчас метнулся к Ане, поднял ее, отряхнул, обнял, оттолкнул Павла Борисовича в сторону, и чуть было не взял девушку на руки.

– Вам нужно быть рядом со мной! – романтичным голосом сказал Николай.

Аня Покровская с безумным выражением лица посмотрела на Николая, резко ударила по его рукам и отбежала поодаль. Николай поспешил за девушкой, хотя его движения больше напоминали действия маньяка – того гляди настигнет свою жертву, чтобы распилить по полам для своих кровавых оргий.

Между делом, время подходило к часу ночи. Дождь превратился в «вечный двигатель», соревнуясь с темнотой в достижении цели «кто больше всех попробует накрыть этот мир». Группа Ивана достигла административного блока, где удалось развести огонь из сподручных материалов и устроить «пикник у костра». Надо заметить, что административный блок – громко сказано. Видимо, здание было куда выше, но что-то или кто-то снесло ему «крышу», в итоге, оставшиеся два этажа сумбурно торчат средь заводских руин, сливаясь с тьмой, накрывшей этой дождливой ночью всю округу. Экскурсанты расположились на первом этаже, в самой целой комнатке, размером шесть квадратных метров.

– Как кухня в советской хрущевке! – возмутился Павел Борисович, падая на пол от усталости.

– Сколько мы шли? Часа два? Три? – спросила Марта Ивана, который угрюмо смотрел в окно, на дождь, на проглядывающие в полумраке очертания заводских руин.

– Где-то так, – Иван глянул на разряженный телефон, – У кого-нибудь телефон работает?

В ответ молчание и постные лица экскурсантов. Маленькая комнатка еще имела остатки былой роскоши: бежевые, «советские» обои, с календарем за 1992 год, в углу скромно лежала люстра без лампочек в форме креста, придававшая символичности сложившейся ситуации. В комнатку есть даже дверь! Которая работает! Пусть и со скрипом, но создать интимную обстановку нет проблем!

– Раньше утра не вижу смысла выдвигаться, – бурчал Иван, стоя у окна, – Сейчас темно, хоть глаз выкали, стена дождя, грязь, постоянные шатания по брошенным цехам, где пусто, уныло и никого нет. По утру, при свете солнца будет проще найти выход.

– Ты же сам нас сюда повел! А теперь руками разводишь? Кирилл и ребята уже давно уехали! А мы забрались черти куда, даже не знаем, где находимся! – ругалась Марта.

– Сестричка, будь попроще! – заступилась за Ивана Яна, – По крайней мере, мы вновь под крышей!

– И без еды, – сухо добавила Марта.

Закончившаяся еда и вода увели вместе с собой оптимизм и тягу к приключениям у всех экскурсантов. Даже гибель ряда товарищей не вызывала тоску, поскольку успешно перекрывалась мыслью о том, что вот-вот будет спасение, и «мы выберемся из завода!» Но, пока что герои добрались лишь до маленькой комнатушки, не зная, в какой части завода находятся. Костер, словно из знака солидарности с кошмарной ночью, за пару часов превратился в почти потухшую вспышку, которую и подбодрить то нечем (ну, разве что водой). За это время продрогли все, жажда и желание хотя бы сгрызть корочку хлеба играли свои самые мощные партии. Спокойнее всех были Света и Антон, смиренно сидевших рядом друг с другом и смотревших на голую стенку, напротив. Марта изрядно нервничала, все время тыкала в Ивана пальцем, обвиняя его в том, что «завел Сусанин, да не туда!» Ей вторил Павел Борисович, которому просто хотелось еды, и поэтому, самым лучшим вариантом для него оказалось встать в оппозицию к Ивану. Которого прикрывала Яна, все время флиртуя с ним у окна, поднимая парню настроение. Марта смотрела на все это с позиции «Доиграешься, побью!», но, нервозность и тревога насчет того, что она еще на заводе, и что на улице мрак с дождем перекрывали желание отвести Янку от незнакомого еще несколько часов назад парня. Николай травил философские байки о конце света. Аня Покровская безуспешно пыталась перебить его мрачность юмором, но, ее тонкий и дрожащий голосок сводили на нет все попытки. Время от времени, Николай пытался обнять девушку, на что получал шлепок по лицу. Впрочем, Покровская никак не могла согреться. И стремящийся к ней Николай оказался естественным «одеялом», ну, точнее сказать, его объятия произвели на девушку мощные потоки тепла. Что даже рассуждения Николая о грядущем страшном суде казались ею весьма интересными и познавательными.

– А как быть нам? – спросила Аня Покровская Николая, – Если нам уж суждено пройти через Страшный суд в застенках брошенных цехов завода – как быть?

– Смириться, все равно от этого никуда не убежишь, – Николай гладил Аню Покровскую по голове, отчего девушка стала похожа на кошку. Не доставало разве что мурлыкания.

– Да уж, веревка, мыло, что там еще? Холодно, голодно, людей убивают! Ай! – возмущалась Марта.

– А мне хорошо здесь, – мечтательно сказала Яна, получив поцелуй в щечку от Ивана, – Тут романтично!

У Марты резко покраснело лицо. Ее глаза залились праведным гневом. Посмотрев на молчаливую Свету, облокотившуюся об плечо Антона, Марта замахала руками и начала драть волосы.

– Быть такого не может! Во что превращается наша поездка! – визжала Марта на всю комнату.

– В приключение, неподвластное времени, – неожиданно сказал Антон, впервые обронив фразу за два с лишним часа. Он прислонился к голове Светы. Марта подсела ближе к костру, стараясь не смотреть на своих сестер. Ее взгляд, переполненный гнева, «сверлил» огонь, в котором ей виделся целый мир. Затем, послышались голоса. Странные такие, они отражались об стенки комнатки, возвращаясь в костер.

– Скоро ты увидишь иные миры! – шептал огонь Марте, – Неведанное рядом!

Марта широко улыбнулась, потерла грязными руками лоб и отодвинулась от костра. Рядом с Мартой появляется черная фигура девушки, которая кидает в костер тысячи мелких звездочек. Удивившись, Марта задает вопрос: «Кто ты?». Черная девушка застывает на месте и исчезает.

– Идол Вечности ждет тебя! – раздался резкий крик черной девушки, чье лицо появилось за левым плечом Марты.

Марта кричит, встает, облокачивается об стенку и начинает истошно рыдать. Подоспевшие к ней Света и Яна пробуют успокоить сестру, но, кажется, дело плохо. Марта начала избивать сестер, толкать их и побежала к окну. Иван попытался задержать Марту, но, девушка вылезла наружу и скрылась в стене дождя. Света попыталась пролезть за ней, но, Иван и Антон удержали ее.

– Куда она?! – кричала Яна.

– Давайте я, – сказал Павел Борисович, – Вы здесь уже все с парой, а я один… Хоть помогу вашей сестричке прийти в себя.

Павел Борисович перелез через окно и также скрылся в стене дождя.

– Вам лучше отсюда бежать! – раздался громкий мужской бас в комнате. С потолка пошел вихрь, затушивший костер. Экскурсанты поспешили покинуть комнатку, укрывшись в коридоре. Дверь захлопнули и заложили кирпичами. Когда все успокоилось, Иван, Антон, Света, Яна и Аня Покровская обратили внимание на Николая и его рюкзак.

– Давно на него смотрю. Что у тебя в рюкзаке? – спросил Иван.

– Куда Марта побежала? – повышенным тоном задала вопрос Света.

– Ты тут за всю нечисть говоришь! Отвечай! – возмутилась Яна. Николай отошел от экскурсантов, дальше, по коридору. В его след устремились грозные взгляды героев, стремящихся найти ответы на вопросы у самого таинственного участника их экскурсии.

– Лучше открой рюкзак! – Иван засучил рукава и взял в руки кирпич.

– Что тебе, легче станет от этого, если я открою рюкзак? – выпалил Николай, как из пулемета.

– Ты, проповедник! Где наша сестра? – Яна взяла второй кирпич, – Страшный суд грядет? Вот, давай проведем его аперитив!

Николай кинулся прочь, на второй этаж. Иван за ним, Яна следом. Антон удержал Свету за руку.

– Не стоит! В порыве гнева и тебя заденут, – тихо прошептал Антон, посмотрев на Аню Покровскую, съежившуюся от холода и ревущую крокодильими слезами. Света прижалась к груди Антона, закрыв глаза и закусив всю боль и нервозность кулаком – укус был настолько сильным, что кожа вокруг следов зубов вспучилась и покраснела.

Николай бежал по коридору второго этажа, кидаясь в преследующих его Ивана и Яну всем, что под руку попадалось: кусками дерева, камнями, пустыми ведрами, швабрами. На крутом повороте здания Николай утыкается в тупик. Иван быстро настигает героя и начинает отбирать рюкзак.

– Что у тебя в рюкзаке! Что у тебя в рюкзаке! Покажи! Покажи, а то голову об бетон раскрошу! – кричал Иван, а Яна стояла позади и подбадривала своего героя.

Николаю удается удержать рюкзак и толкнуть Ивана на улицу. Иван падает со второго этажа на землю. Неожиданно, земля раскрывается, и Иван падает в бездну. Яна, посмотрев через край на землю и не увидев Ивана, с ревом мчится на Николая. Николай отбегает в сторону, ставит Янке подножку – девушка со свистом летит на стенку тупика, ударяется головой, хватается за нее и падает на пол. Николай медленно подходит к Яне, наклоняется, обсыпает ее пылью, напоследок погладив по голове.

– Ничего, поболит и перестанет! – тихо сказал Николай и ушел восвояси.

***

Павел Борисович недолго бегал по дождю. Поняв, что одежда промокла до нитки за долю секунды, Павел Борисович прячется под навесом Цеха №5. За Павлом Борисовичем, в темноте, со скрипом открывается дверь в Цех. Павел Борисович, осмотрев проход, заходит во внутрь. Длинный коридор, в конце которого виднеется «нервный», прерывистый свет. Чей-то шепот, быстрые шаги и звуки цепей. Павел Борисович украдкой шел по коридору, все время, оборачиваясь назад.

Наконец, когда герой достиг конца коридора, перед его взором предстала маленькое округлое помещение, бывшее когда-то кухней. Теперь же, ее облюбовали сатанисты. Группа людей в черных балахонах, с белыми пентаграммами на спинах, бродили вокруг костра, куда сидящие перед ним адепты бросали какие-то книги. Позади сатанистов висели знамена Ордена Бафомета. Самый главный из сатанистов стоял позади костра и что-то бормотал, уткнувшись носом в книжку. Павел Борисович тихо заходит в помещение, но спотыкается, еле удерживается на ногах, но наводит шороху. Сатанисты тотчас встали как вкопанные. Самый главный из них вышел вперед. Осмотрев Павла Борисовича с ног до головы, главный сатанист расплылся в улыбке.

– Наши молитвы услышаны! Это он! Мы его звали, и он пришел! – радостно кричал главный сатанист, – Ты, ты наш бог! Дай нам силы!

– Я не ваш бог! – удивленно воскликнул Павел Борисович, но ему в ноги стали кланяться и обсыпать песком его туфли, – Как вы сюда пробрались, в такую-то погоду?

– Через поле, мы с Озерска, о, повелитель! – кричал главный сатанист.

– Так выход недалеко?! – воскликнул Павел Борисович.

– Он за цехом, где мы находимся! Мы тебя туда отведем, повелитель! – главный сатанист чиркнул ножом по своей ладони – кровь потекла на ботинки изумленного Павла Борисовича.

– А безумную девушку не видели? – скромно поинтересовался Павел Борисович, кажется, вжившись в роль демона.

– Наложница! Повелителю нужна наложница! – зашептались сатанисты.

Но былая радость сатанистов улетучилась с появлением в зале черной девушки. Ее визг оглушил часть народу, остальных она просто изрезала своими когтями. Главному сатанисту девушка свернула голову с шеи и бросила в костер. Подойдя к Павлу Борисовичу, девушка обратилась в высокого блондина, в фиолетовом смокинге, татуированном с ног до головы. На голове фиолетового цвет цилиндр, густая растительность закрывает почти все лицо кроме шеи – но там виднеются татуировки.

– Меня Макаром зовут! – низким голосом сказал блондин, оторвав голову одному из сатанистов и бросив ее в костер, – Сатанисты. Ходят сюда, молятся своему правителю. Сатана, Люцифер, кто там еще? Такие смешные имена. Они реально верят, что они существуют. Представляешь, до какого маразма дошли люди?

Павел Борисович молчал. Он стоял по стойке смирно, наблюдая за Макаром, откручивающего головы сатанистам и бросающего их в костер.

– Все вы люди такие? Не понимаю вас. Вам бы в черноту какую-нибудь верить. Вот ведь, а! Чего этим окаянным бестиям дома не сиделось? Ходят, молятся, шепчутся, голышом танцуют, насилуют друг друга… Это что? Это вся ваша культура? Все, чего вы достигли за века своей истории?

Макар распростер руки к верху, громко воскликнув: – О, великий Род! Ты наш творец! Скажи, зачем явились люди?

Макар метнулся к Павлу Борисовичу, схватил его за лицо и начал трясти.

– Что ты такое? Кто ты такой? Зачем ты живешь? Каковая твоя цель? Сколько ты еще убил или убьешь? Почему ты дрожишь? Боишься меня? Вот опять! Хоть бы один смотрел на меня, как на своего, ан нет – дрожите все. От страха.

– Кто ты? – сквозь дрожь спросил Павел Борисович.

– Я? Я Макар, здешний правитель. А ты – ты отправляешься к Идолу Вечности!

Макар хлопнул в ладоши три раза, пол под Павлом Борисовичем исчез, и герой провалился во тьму. Очнулся Павел Борисович в просторной зале, где под потолком висят огромные геометрические фигуры разных форм и размеров. По стенам залы текут реки лавы, освещающие все пространство вокруг. По углам, из стен выходят массивные каменные человеческие ладони, распростертые к верху. На ладонях стоят мужчины, женщины, дети, одетые в длинные белые робы. Их лица окрашены в черно-белый цвет, глаза выделены ярко красным, а волосы свернуты в клубки, увенчанные рваными серыми бантами.

Сама зала прорежена десятками колонн, прерываясь по центру, где образована небольшая площадь с метровым выступом в высоту. Зайти на эту площадь возможно только по лестнице, по краям которой стоят горящие жаровни. По центру небольшой площади стоит идол. Его верхняя часть оформлена в виде округлой шапки с меховой опушкой. Под шапкой расположены три лица. Идол разделен на три горизонтальных яруса. На грани нижнего яруса изображены различного рода события: рождение ребенка, строительство дома, наблюдение за звездами, казнь человека. На среднем ярусе, с трех сторон есть выемки, в которых стоят сосуды. Их четкие, строгие очертания, зауженные по середине, но широко расходящиеся вверху и внизу, отражают текущую по стенкам залы лаву. На самом верхнем ярусе наиболее крупные изображения могучих существ с крыльями, старцев с посохами и длинными бородами, диковинные пейзажи с перевёрнутыми вниз горами и деревьями.

Сам по себе, идол довольно «толстый», высокий, хорошо заметный с любого угла залы, от его «фундамента», по площади расходятся трещины, из которых произрастают тонкие, серые, с острыми когтями руки. На пальцах некоторых рук надеты кольца, ожерелья, браслеты. Снующие между ними еле заметные, бледные тени, ухаживают за руками, очищая их от пыли щеточками. Одна из бледных теней даже три раза чихнула, на что ее сестры дружно воскликнули: «Будь здорова, сие есть к счастью!»

Павел Борисович сидит на круглой каменной платформе, рядом с ним еще одна такая же платформа, на которой, опустив голову, стоит Иван. Иван одет в белую сорочку с короткими рукавами. Его руки имеют многочисленные порезы. На сорочке болтаются красные ленточки, пришитые в хаотичном порядке. На шее золотистая цепочка, с замочком в форме морды барана.

– Ваня? – Павел Борисович дотронулся до Ивана.

К Ивану подходит Макар, держа в одной руке посох. Другой рукой, Макар гладит Ивану волосы, после чего переходит на лицо, шею и по телу, вниз, до самых ног.

– А, теперь иди! – сказал Макар Ивану, и герой сошел с платформы, пойдя к площадке, на которой стоит идол.

– Куда он пошел? Что ты с ним сделал? – гневно спросил Павел Борисович.

Макар ничего не ответил. Он лишь злорадно улыбнулся и испарился. А Иван, подойдя к идолу, встал на колени, опустив голову ближе к тонким серым рукам, торчащим из трещин. Бледные тени спрятались за колоннами залы, начав петь песню на непонятном наречии. Ближайшие к Ивану руки, потянулись к его голове. Схватив голову героя, руки стали мотать ее из стороны в сторону. С каждым разом, их рывки были все сильнее и сильнее. Рывки продолжались довольно долго, пока, вдруг, одна рука не дернула на себя голову Ивана сильнее других. В результате, рука оторвала копну волос с головы героя. После этого, рука скрылась в трещине вместе с волосами, а остальные кисти продолжали тискать голову Ивана, пока не растащили ее на части. Затем, в залу входят все погибшие экскурсанты. Во главе колонны мрачно топает Петр Аркадьевич. Подойдя к идолу, группа низко кланяется и располагается по краям площади. Петр Аркадьевич удивленно смотрит на тело Ивана без головы. Ухмыльнувшись, Петр Аркадьевич подходит к Ивану, подымает его, ставит рядом.

– Новую голову найдем на том свете! – хохотал сзади Кирилл. Перед Павлом Борисовичем возникает Макар. Блондин снимает свой цилиндр, расчёсывает волосы, после чего съедает расческу.

– Там витамины, – улыбаясь сказал Макар, показав рукой на толпу мертвых экскурсантов, – Чего стоишь? Иди, ты уже один из них!

– Я? Один из них? Но, я живой! – воскликнул Павел Борисович. Макар толкает героя с платформы, дает пару пинков под зад.

– Иди-иди, живой он. Хоть бы по сторонам огляделся порядка ради, – крикливым голосом сказал Макар.

Павел Борисович суматошно осмотрелся по сторонам, обратив внимание, что геометрические фигуры под потолком на самом деле тела погибших экскурсантов. Среди них, Павел Борисович замечает и себя. Подойдя к идолу, Павел Борисович вжался в себя, слушая тяжелое дыхание мертвецов.

– У нас пополнение! – демоническим голосом проговорила Маша, держа руками свое крошащееся на части лицо.

***

Перебравшись по мостику из дощечек в соседнее здание, Николай едва не рухнул в дырку в полу. Обойдя ее, Николаю пришлось ползком добираться до конца коридора из-за обилия кусков плит, загромоздивших потолок. В конце коридора Николая встретили падающие стены – в лучших традициях приключенческого боевика, герой бежал от падающих стен, постоянно лавируя между пронзающими здание кусками арматуры. Будто бы кто-то специально гонит героя. Добежав до помещения, напоминающего столовую, Николай прячется на кухонной зоне. Падение стен остановилось, как, впрочем, и арматура притихла. Правда, в столовой появился Макар с горящими ладонями. Он держал их на расстоянии, освещая столовую. Как будто бы призрак, Макар брел так тихо, что Николай соблазнялся выйти из-за укрытия.