Текст книги "Изменник"

– Нет, – свирепо ответил Михаил. – Обойдусь без него.

Антон, стоя в телефонной будке с выбитыми стеклами, ухмыльнулся. У него был в запасе хороший козырь и он с удовольствием его выложил:

– А транзит?

– Какой транзит? – спросил Михаил напряженно.

– Не валяй дурака, Миша. Калининградский транзит.

– Блядь! – сказал «авторитетный друг». – Вот блядь! Чего ты хочешь?

– Об этом потом, когда ты успокоишься… А пока мне нужно, чтобы твои торпеды забыли обо мне. Все враз, дружно заболели амнезией. Понял меня, Миша?

– Понял.

– Вот и хорошо, вот и договорились, – закончил разговор Волкофф. После этого он позвонил Большакову и сказал:

– Паша, это Антон.

– Привет, – заспанным голосом ответил Павел. – Что у тебя?

– Накладочка небольшая вышла, Паша.

– Что такое? – мгновенно насторожился Большаков.

– Да ничего особенного. Просто я слышал, что у того парня, который ездит на «шестерке»… Василий, кажется?

– Ну, – поторопил Большаков.

– Болт гну. Так вот, вчера вечером у Василия угнали его «шестерку»… Понял?

Большаков молчал несколько секунд, потом сказал:

– Понял… а про мою «восьмерку» не слышал – не угнали ее?

– Нет, – весело ответил Антон. – Да, вот еще что. Если у Васи действительно угнали машину, то я ему материально помогу. Передай ему, пожалуйста.

– Передам, – зло ответил Большаков. Волкофф повесил трубку и вышел под дождь. Он был спокоен.

***

Встреча руководителей двух российских разведок состоялась в помещении одного очень закрытого клуба, называть который мы не будем. Выбор места может показаться странным, но оба руководителя считали, что встречу лучше провести на нейтральной территории. За полчаса до приезда Лодыгина и Прямикова в клуб там появились технические специалисты ГРУ и СВР с чемоданчиками хитрой аппаратуры. За тридцать минут они проверили кабинет, где должна была состояться встреча двух китов, и установили аппаратуру, в принципе исключающую возможность подслушивания, подглядывания и записи.

Два разведывательных ведомства СССР – России всегда конкурировали между собой, но никогда не были врагами. Их интересы постоянно пересекались… Случалось, они вербовали одних и тех же агентов. Случалось, дублировали друг друга. Ночью с 13-го на 14-е октября в частном клубе встретились руководители двух мощных служб, Да, они были конкурентами, но оба были государственниками и превыше всего ставили интересы России. Беседа Лодыгина и Прямикова продолжалась около часа. Мы не вправе рассказывать о ней.

В заключение разговора лобастый, похожий на старого, мудрого бобра Прямиков сказал:

– Все понял, Федор Иваныч. На мою поддержку вы можете рассчитывать, как говорит один либерал, однозначно. Вы попридержите информацию, Мерседесу вашему не докладывайте. А я в понедельник проинформирую президента… Думаю, нас поддержит Батурнин.

– Поддержка помощника президента будет полезна… Кстати, вам, Евгений Максимович, не кажется, что Батурнин может принести больше пользы в качестве помощника президента по национальной безопасности, нежели по юридическим вопросам?

Прямиков сразу понял, куда клонит Лодыгин: пост помощника по национальной безопасности был ступенькой к посту секретаря Совета обороны.

– Стоит подумать, – сказал Прямиков. На этом беседа завершилась, руководители разведок разъехались по домам, спецы свернули аппаратуру.

***

Над Москвой висела густая облачность. Шел дождь. Огромный город спал. И все же в нем продолжалась невидимая и незнакомая для большинства москвичей жизнь. Увлекательная, щекочущая нервы, веселая жизнь… По крайней мере, так кажется многим, не знакомым с ее изнанкой.

В Москве работали сотни кабаков, казино, стриптиз-клубов. Сотни легальных и тайных борделей, массажных салонов, саун. Прыгали шарики на колесах рулеток, шлепались карты, перетекали из рук в руки деньги. Выстилались белые кокаиновые дороги, текла сперма… Ах, как все классно и по-европейски шикарно. Но за всем этим блеском и шиком была только тяга к деньгам, глупость и похоть. Мерзость в роскошной упаковке.

За всем этим стояли – открыто – братки и воры законные. И – тайно – политики и ментовские генералы. Они бичевали торговлю наркотиками и проституцию малолетних… и получали с этого долю.

Ночная Москва не спала. Она ТУСОВАЛАСЬ. Она тратила и зарабатывала деньги. Чужие деньги, ворованные.

Параллельно с ней жила другая Москва. Она состояла из многих тысяч пахарей: ремонтников дорожных служб и метрополитена, аварийщиков, врачей московских больниц и «скорой», операторов котельных, сотрудников вокзалов и аэропортов, пекарей, пожарных, речников, продавцов ночных киосков, водителей служебных развозок, типографских рабочих, ночных сиделок, сотен дежурных муниципальных и федеральных госорганов, почтовиков, обслуги московских тюрем, провизоров дежурных аптек, водителей уборочных машин, рабочих и инженеров производств непрерывного цикла… и многих-многих других, о существовании которых мы с вами даже не подозреваем.

Над Москвой висела облачность и шел дождь. Но город не спал. Он никогда не спит. В ночь с тринадцатого на четырнадцатое октября не спал известный тележурналист Владимир Мукусеев…

Не спали генерал-майор Сухоткин и полковник Филиппов – они планировали мероприятия по теме «Мотыль». Не спал майор Фролов по прозвищу Джинн. Не мог уснуть раненый в плечо бандит по прозвищу Потрох. Он баюкал руку и думал: что его ждет? Худо было Потроху.

Двое подчиненных капитана Кавказова тоже не спали. В песочке под Апрелевкой они закопали труп Студента и теперь пили водку в салоне служебной «нивы» – снимали стресс.

И капитан Кавказов тоже не спал – он качал и качал информацию о группировке у задержанного мента. В соседнем помещении коллега Кавказова работал с «засранцем» Губаревым. Его, как и мента, готовили к вербовке.

Долго не мог уснуть в ту ночь генерал-полковник Лодыгин.

И вдова убитого Джинном Игоря Широкова тоже не спала – для нее Игорь так и остался дорогим человеком на земле. Самым близким, любимым, родным… Теперь его нет.

Не спал, прислушиваясь к работе своего изношенного сердца, важняк Генпрокуратуры Илья Дмитриевич Зимин… Ему было тоскливо. Он принимал таблетки и запивал их водкой.

…Ах, Москва! Ужасна твоя бессонница.

***

Врача все равно пришлось вызвать – Мукусеева достала головная боль и тошнота… Часа через три пришел пожилой и усталый доктор. С ходу поставил диагноз: сотрясение головного мозга. Прописал лекарства, порекомендовал показаться специалисту, не вставать с постели и убежал.

На «точке 8» работали всю ночь. Анализ информации позволил построить такую версию: охота на Джинна, организованная «мотылем в очечках» (кстати, весьма недешевая) преследует цель получения от Фролова некой информации или улик, имеющих отношения к югославским событиям. Что это за информация или улики, сказать сейчас невозможно. Но очевидно, что для «Мотыля» и той организации, что стоит за ним, она имеет важное значения, иначе чужая разведка ни за что не пошла бы на столь наглые действия… Следовательно, розыск Фролова «Мотыль», скорее всего, продолжит.

Выводы: следует найти Фролова раньше «Мотыля», который, хотя и не располагает серьезными оперативными возможностями, но располагает деньгами. А деньги позволяют ему привлекать к оперативным мероприятиям как легальные частные детективные конторы, так и ОПГ. Не исключено, что «Мотыль» может найти контакты в коррумпированном руководстве МВД и организовать розыск Фролова подразделениями ГУВД Москвы под легендированным предлогом.

Нельзя исключить также, что «Мотыль» попробует войти в контакт с «коллегами» Фролова по работе в Югославии – журналистом Мукусеевым и сотрудником Генеральной прокуратуры Зиминым.

Из всего сказанного следует, что вместе с розыском Фролова следует разрабатывать «Мотыля». Для этого необходимо: по каналам ФСК, СВР, МВД отработать иностранцев, проживающих в Москве, обращая внимание в первую очередь на русских по происхождению, русскоговорящих, а также на всех высоких мужчин возраста 30-35 лет. Возможно, по имени Антон. Возможно, пользующихся очками временно или постоянно. Исходить при этом из того, что имя и ношение очков могут быть способом маскировки. С целью упрощения розыска «Мотыля» составить его «фоторобот»… Это во-первых.

Во-вторых: следует провести разведбеседы с Мукусеевым и Зиминым. Цель: установить, не выходил ли на них «Мотыль» или люди, которые работают по заданию «Мотыля». Возможно, будет целесообразным установить наружное наблюдение за Мукусеевым и Зиминым, а также прослушивание их домашних телефонов.

В-третьих, следует провести нелегальное задержание владельца автомобиля «ВАЗ-2106», госномер… Соколова Василия Николаевича, замеченного ночью в садоводстве во время проведения им разведки у дома Кольцман. Скорее всего выяснится, что Соколов и есть сотрудник того детективного предприятия, услугами которого воспользовался «Мотыль». Вполне вероятно, что Соколов (при использовании жестких методов ведения допроса) даст информацию о заказчике.

В-четвертых, следует провести подобное мероприятие в отношении бригадира Артура…

Учитывая особую деликатность мероприятий, необходима их тщательнейшая проработка, подготовка и легендирование. А также подключение к оперативно-розыскным мероприятиям доверенных лиц из числа сотрудников СВР, ФСК и МВД.

***

Мукусеев мучительно прикидывал: к кому обратиться за помощью? Или, по крайности, за советом?… Проще всего было взять да и позвонить напрямую полковнику Филиппову… Да? И что же ты ему скажешь? Что ты ему скажешь? Здрас-сьте, товарищ полковник, ваш сотрудник доверил мне секретную информацию по серьезнейшему делу, а я ее элементарно просрал… Вы уж извините, но так получилось.

А Филиппов расцветет ослепительной улыбкой и скажет в ответ: помилуй Бог! Какие пустяки, Владимир Викторович! Было бы о чем говорить…

Собственно, Мукусеева совсем не волновало, что скажет Филиппов. Можно ведь элементарно подождать три дня, дождаться звонка Джинна и рассказать ему о том, что случилось. Но что может произойти за эти три дня? Не повредит ли Олегу этот «вынужденный простой»? Кто тот человек, что напал на него, Мукусеева, и как он распорядится полученной информацией и кассетой? Кто за этим стоит: сербы? хорваты? американцы? Или наш родной кегебе?

Вопросов у Владимира было много, а ответов не было вовсе. Он пытался проанализировать ситуацию, но не владел достаточной информацией для анализа. Мелькнула было мысль позвонить Зимину. Зимин – мужик опытный… Но он тут же отмел ее напрочь: к черту! К черту Зимина. Опытный-то он опытный, но шибко себе на уме и неизвестно, куда он пойдет с добытой информацией.

Владимир терзался, совершенно не видел никакого решения… И вдруг ему позвонил полковник Филиппов!

Это было в высшей степени неожиданно и даже отдавало некой мистикой, чертовщинкой. Впрочем, Мукусеев считал, что жизнь, по сути своей, явление мистическое, состоящее из миллионов невидимых пересечений человеческих судеб и сложных взаимовлияний.

– Слушаю вас, Евгений Иванович, – сказал Мукусеев, когда Филиппов представился.

– Есть необходимость встретиться и пообщаться, Владимир Викторович. Желательно сегодня. Сможете найти время?

– Видите ли в чем дело… Я приболел, живу на постельном режиме. Если вы сможете подъехать ко мне, то…

– Разумеется, Владимир Викторович. Подскочу через час – устроит? – бодро произнес Филиппов. Он не спал уже больше суток, но по голосу это было определить невозможно.

Спустя час полковник вошел в квартиру Мукусеева. Первое, что бросилось ему в глаза – гематома на лице Владимира.

– Производственная травма, Владимир Викторович? – спросил полковник.

– Почти, – ответил Мукусеев. Он еще не знал, как вести себя с Филипповым. Некоторое время полковник мягко зондировал почву, задавая вопросы про командировку в Костайницу. Мукусеев отлично понимал, что идет зондаж, что совсем не за этим приехал полковник. После десятка поверхностных вопросов и таких же ответов Филиппов спросил:

– Скажите, Владимир Викторович, среди ваших югославских контактов не было ли человека по имени Антон? – Мукусеев повспоминал и сказал:

– Кажется, нет… Впрочем, можно уточнить, заглянув в блокноты. Все костайницкие контакты там зафиксированы.

– Ага… это хорошо. Вы сказали: кажется, нет. Вы неуверены… Давайте я вам подскажу, – полковник достал из кармана фоторобот Антона и протянул Муку-сееву.

Владимир узнал его сразу! Не так уж и часто фоторобот соответствует оригиналу, но в случае с Антоном соответствие получилось почти фотографическим… Мукусеев сразу узнал это лицо. Вспомнил темноватую улицу, слегка напряженный взгляд за стеклами круглых очков и даже голос: извините…

– Вы знаете этого человека, – утвердительно произнес Филиппов.

– Да, я его знаю. Но не по Костайнице, а по Москве.

***

Василий Соколов отогнал свою «шестерку» в Чертаново, разбил монтировкой стекло водительской двери и стер в машине все «пальники». Настроение было поганым – он уже понял, что вляпался в очень нехорошую историю. В восемь утра он прибежал в милицию и заявил об угоне автомобиля.

***

К Зимину тоже наведался офицер ГРУ и тоже продемонстрировал фоторобот Антона Волкоффа. Илья Дмитриевич Антона никогда не видел, о чем и сказал… На вопрос: а не проявлял ли кто-нибудь пристальный интерес к югославским делам? – Зимин ответил, что, в общем-то, нет… Хотя, был один человек…А что за человек? – Некто Павел Большаков. В прошлом опер МУРа, а нынче частный детектив…В какой конторе «детективит»? – Не помню. Что-то такое американское – то ли «Нью-Йорк», то ли «Бродвей».

Спустя два часа офицеры ГРУ уже знали, что Павел Большаков – директор детективного агентства «Манхэттен». Спустя еще час возле агентства встали машины ГРУ, а в агентство заглянул «клиент» – капитан Кавказов.

Кольцо розыска уже сжималось вокруг Волкоффа, но он об этом не догадывался.

***

Разумеется, он не думал, что в русской контрразведке работают дураки. Разумеется, он отдавал себе отчет, что после перестрелки на даче русские могли насторожиться… Но у них нет ни одного факта, который может привязать Антона к этим делам. Задержанные бандиты? Эти будут молчать. «Авторитетный друг» сам говорил: мои скорее язык себе откусят, чем начнут трещать – омерта, блин! Ребятишки из «Манхэттена»? Этим тоже треп ни к чему. Да и вообще – люди опытные, как вести себя на допросе – знают.

Таким образом Волкофф себя успокоил и в нарушение всех служебных инструкций, ничего не сообщил о происшедшем резиденту. Он был очень авантюрен по натуре и жаждал славы. Он считал, что операция не окончена… Если бы Антон Волкофф доложил резиденту о ЧП, то был бы мгновенно отозван, переведен на более спокойную работу – резидент был гораздо опытнее и мудрее Антона, уважал законы разведки. Но резидент о происшествии в садоводстве ничего не знал. Он вообще почти ничего не знал о миссии Волкоффа. Резиденту сообщили только, что в Москве будет работать агент Бостон и при необходимости Бостону нужно оказывать поддержку. Однако Бостон за поддержкой не обращался.

Антон долго думал, что можно сделать в сложившейся ситуации, потом связался с «авторитетным другом». Авторитету совсем не светило продолжать сотрудничество с заокеанским «партнером». Он чувствовал, что сотрудничество пахнет совсем тухло. Но Антон прозрачно намекнул, что ИМ известно про Калининградский транзит, по которому из страны уходит металл, а обратно поступает кокаин… Можно было бы просто грохнуть этого Антона. Но что это изменит? Он ведь не сам по себе – за ним система!

Авторитетный друг, которого мы будем звать скромно – Мишаня, вынужден был принять предложение Антона… Он скрипел зубами от необходимости считаться с этим мозгляком в очечках. Одним ударом рукопашник Мишаня мог отправить Антона в нокаут, или даже убить. Он мог приказать своим боевикам изрешетить Антона из обрезов. Но за долбаным очкариком стояла система.

Встреча Антона и Мишани состоялась в маленьком ресторанчике, с которого группировка Мишани получала. Ради беседы американского разведчика и русского бандита в ресторанчике объявили санитарный день – Антон и Мишаня обедали в пустом зале. На улице у входа стояли автомобили с боевиками, но внутрь с Мишаней прошел только один телохранитель. Сам авторитет выглядел довольно мрачно. Он сидел за столиком, грузный, массивный, в дорогом английском костюме и черной шелковой рубашке без галстука. На волосатой груди висел золотой крест с хорошим жемчугом… В Нью-Йорке такой «прикид» сильно уважают наркоторговцы-латиносы. Антон, мысленно посмеиваясь, вида, однако, не подал.

– Что такой сердитый, Михаил? – спросил он, здороваясь за руку с авторитетом. Его ладошка утонула в лапище авторитета.

– Перебрал вчера, – солгал Мишаня. Он почти не употреблял спиртного, качался и вообще вел здоровый образ жизни. А мрачен был потому, что в придачу к той массе проблем, которые присутствуют в жизни авторитета его уровня, вдруг добавилась еще одна – исчез Артур. Около полудня бригадир вышел из дому, сел в свой БМВ, намереваясь поехать к Мишане, но до него не доехал. Телефон Артура не отвечал, и все это было более чем странно…

– Бывает, – усмехнулся Антон. Он видел досье на Мишаню и знал, что тот почти не пьет.

– Ну, чего хотел-то, ковбой?

– Дело нужно довести до конца.

– До какого конца? До Лефортово?

Антон непринужденно рассмеялся и ответил:

– Ценю твой юмор, Миша.

– Какой, на хер, юмор? Ты пацанов под пули подставил. Двое так и не вернулись… Хорошее кино? – раздраженно произнес Мишаня. Антон посерьезнел, сказал:

– Ты пытался выяснить?

– Убиты оба.

Информацию, что Студент и Потрох убиты в перестрелке, принес завербованный Кавказовым продажный мент. По большому счету это Мишаню устраивало больше, чем если бы Студент и Потрох попали в лапы ментам. На мертвых легче перекладывать вину.

– Это точно? – спросил Антон.

– Проверяем, – нехотя отозвался авторитет.

– Чья была засада?

– Хрен его знает. Вроде как ментовская… Твой клиент на Автозаводской с омоновцами схлестнулся. Пострелял.

– Расстрелял омоновцев? – искренне удивился Антон. Мишаня посмотрел исподлобья: дурак он, что ли?… Информации, которую принес ссученный мент, Мишаня не особенно доверял. Он ментам вообще не доверял. Использовал при необходимости, подкармливал с ладошки, но не доверял. Слова мента косвенно подтверждал Губарик. Но все это нужно было проверить. А такие проверки в пять минут не делаются… Да еще и Артур пропал!

Мишаня не знал, что проверка не только не прояснит ситуации, а еще больше, ее запутает. Потому что генерал Сухоткин уже запустил информацию о том, что операцию в садоводстве негласно проводил Главк уголовного розыска МВД… или группа розыска Управления конвойной охраны ВВ. Знающие люди понимали, что это значит: и орлы из Главка, и розыскники внутренних войск – вконец отмороженные. Сами операции проводят, ни с кем ни хрена не согласовывают. И стреляют не особенно задумываясь.

– Короче, – сказал Мишаня, – чего тебе из-под меня надо?

– Надо провести обыск на той даче.

– Ты не с ума ли съехал, земляк?

– Нет, земляк, не съехал… Я все сделаю сам. Мне нужно, чтобы вы мне немного помогли, подстраховали.

Мишаня посмотрел на Антона тяжелым немигающим взглядом. Немногие выдерживали… Но Антон выдержал.

***

Артур Бриневский с погонялом Брюнет в это время ехал на «точку 8». Ехал Артур совсем некомфортно – в багажнике своего БМВ. В наручниках, с кляпом во рту и мешком на голове.

День начался для Бриневского со звонка Мишани: дуй ко мне, Артур, разговор есть. Артур сел в БМВ и поехал. В трехстах метрах от дома в зад бээмвухи тюкнулась дряхлая «копейка» с каким-то молодым обормотом за рулем. Артур остановился, вышел из машины и осмотрел царапину на бампере… Вот, блин, совсем чайник охренел! Артур вытащил из «копейки» перепуганного пацана лет двадцати и несильно, для острастки, стукнул в морду… Вернее, он собирался стукнуть, но не успел. Земля вдруг поднялась на дыбы, и Бриневский со всего маху грохнулся на асфальт.

Очухался уже в багажнике БМВ.

На «точке 8» его очень грубо выбросили из багажника на асфальт. Пнули ногой, и чей-то голос приказал:

– Вставай, урод. Приехали.

С Артуром сознательно обходились очень грубо. Его настроились ломать. Причем ломать так, чтобы Бриневский даже не понял, кто же его захватил: бандиты или прибандиченные менты. Охаживая Артура ногами и рукоятками пистолетов, его загнали в подвал.

В подвале прицепили наручниками к кольцу в стене и только после этого сняли мешок и вырвали кляп. У Артура болела голова, сильно болели челюсти… Он судорожно сглотнул и присел на корточки. Попытался рассмотреть людей, которые его захватили, но мешал свет лампы, направленной в глаза. К нему подошел человек, остановился напротив:

– Где Антон?

– Ты кто такой? – ответил Артур. Человек ударил его ногой в грудь. Бриневский разглядел, что брюки у человека форменные – милицейские. И ботинки, кажется, тоже ментовские.

– Где Антон? – повторил человек. – Давай быстро, гнида.

Но Артур был сделан из крепкого материала. Побоями его было не сломать. Правда по большому счету это ничего не меняло. Там, где бессильны кулаки и утюги, на помощь приходит фармакология. Бриневскому так и сказали:

– Слушай, Артур, ты, конечно, пацан правильный, и нам тебя калечить совсем не хочется. Но мы же можем по-другому… Позовем доктора, доктор тебя раскумарит своим ширевом. Ну не паяльник же тебе вставлять в жопу… Будешь говорить?

– Отсоси, – зло бросил Артур. Он понимал, что если действительно начнут колоть какую-то гадость, то никуда не денешься – затрещишь. Но добровольно делать этого не собирался – не по понятиям это.

– Совсем дурной, – сказал оперативник ГРУ, который изображал ссученного мента. – Прошу вас, доктор.

Один из двух сидевших за столом офицеров встал и сказал: подержите его… Даже прицепленный за одну руку, Артур отбивался отчаянно, но его все равно зафиксировали, доктор завернул рукав на левой руке Артура и перетянул руку резиновым жгутом… Похвалил: хорошие вены, и ввел иглу одноразового шприца.

В принципе, специально обученный человек может сопротивляться воздействию «сыворотки правды». Но Бриневского никто этому искусству не обучал.

Ему вкатили дозу скополамина, и он «потек». Но рассказать смог очень мало: тринадцатого вечером ему позвонил Мишаня. Дал команду выделить группу бойцов для захвата какого-то отморозка. Отморозок, вроде, из какого-то спецназа… Захват кончился худо – на того отморозка уже менты капканы расставили. Двоих наших в перестрелке завалили, остальные ушли.

Это офицеры ГРУ знали и без показаний Артура. Причем знали истинную версию, а не придуманную в недрах ГРУ… Их интересовал Антон, но про Антона Артур ничего не мог рассказать. Кроме того, что Мишаню и Антона связывает какой-то интерес.

Артура крутили долго, но так ничего и не добились. Разумеется, с него сняли всю, какую возможно, информацию о деятельности группировки. В том числе о транзите металлов и наркотиков через Калининград.

***

Джинн почти сутки наблюдал за домом. Он не мог поверить, что в доме не оставили засады… Но, судя по всему, так оно и есть – пусто в доме.

Это были не самые лучшие сутки в жизни майора Фролова. В ней всякое уже было: напряженное ожидание в засадах, охота за караванами, многочасовые «дружеские» беседы с вождями афганскими племен, когда ты не знаешь, вернешься ли живым или тебе отрежут голову… Была чудовищно опасная работа с турецкими контрабандистами, одиночество в стамбульской тюрьме… Побег… Была короткая, ожесточенная схватка в Туле… И работа с сербскими боевиками… И ночной бой в окрестностях старой мельницы… Иногда ему казалось, что он прожил уже несколько человеческих жизней. Но никогда еще он не попадал в такую ситуацию, как сейчас – никогда он не скрывался от СВОИХ, на СВОЕЙ земле.

Джинну было очень худо. Он понимал, что обложен хорошо. Что его ищут. И, скорее всего, найдут… Он очень сильно рассчитывал на полковника Филиппова. Но после перестрелки возле дачи события снова приняли острый поворот, и теперь у Джинна не было никакой уверенности, что Филиппов захочет его прикрыть. Но даже если Филиппов захочет – как посмотрит на это руководство ГРУ? Не скажут ли полковнику генералы: «На хер, Женя, на хер… От твоего Фролова одни заморочки. Широкова он завалил, из Югославии сбежал. В Россию въехал под чужим именем… Потом затеял перестрелку с ОМОНом. А теперь поставил всю разведку в идиотское положение из-за этой перестрелки. С трупом! От Фролова нужно решительно отмежеваться, разыскать и передать военной прокуратуре… работай, полковник. Фролов должен предстать перед трибуналом. Или погибнуть при задержании».

В голове у Джинна роились десятки вопросов. Но, из-за отсутствия информации, на них не было ответов.

Как мог, он успокаивал встревоженную Ирину. Он говорил, что все образуется, что меры им уже приняты и нужно только немножко потерпеть… Ирина верила. Или делала вид, что верит. Во всяком случае, она категорически отказалась оставить его и твердо сказала: я с тобой. Я с тобой до конца, Олег… Джинн ты непутевый!

…После суток наблюдения за дачей Джинн пришел к выводу, что засады в доме нет. Вывод основывался, скорее, на интуиции, нежели на результатах наблюдения. Он решил рискнуть и наведаться в дом за кассетой, которую в спешке некогда было забрать из тайника.

***

Под давлением Антона, или, если сказать точнее, тех сил, которые представлял Антон, Мишаня согласился помочь. Он вызвал к себе одного из бригадиров и приказал выделить Антону двух человек… Каких особо не жалко в случае провала. В случае, если их заметут, пусть берут на себя попытку кражи из дачного домика. Срок получат плевый, а мы подогрев организуем…

Бригадир – душевный человек с душевным погонялом Мокруха – нашел двух исполнителей, и они поступили в распоряжение Антона. Визит на дачу Ирины решили провести глухой ночью, часа в два, когда весь поселок крепко спит.

***

Проверка по каналам паспортно-визовой службы позволила уже к вечеру установить Антона: с листа анкеты на полковника Филиппова смотрело лицо, как две капли воды сходное с фотороботом. Из овировских документов следовало, что «Мотыля» зовут Энтони Дж. Волкофф, он гражданин США, житель федерального округа Колумбия, 32-х лет, сотрудник фирмы «Сиэтл Медикал Экспорте Инк.». В Россию прибыл из Белграда первого октября сего года в служебную командировку сроком на один месяц.

Одновременно по заявлению Мукусеева было возбуждено уголовное дело по факту разбойного нападения, а продавщицы магазинчика, где Владимир покупал водку, опознали по фотороботу господина Волкоффа… Теперь были все основания для задержания «Мотыля» – прокуратура со скрипом, но выписала постановление.

Вот только сам «Мотыль» как в воду канул.

***

Из недостроенного замка нового русского перебрались в домик подружки Ирины. Ключ от хибарки хранился под крыльцом, но даже если бы его не было, Джинн легко открыл бы копеечный замок. (Про такие почему-то говорят: «Замок, рассчитанный на честного человека». А на кой хрен, спрашивается, от честного запираться? Честный и так чужого не возьмет.) В домике было очень холодно, но затопить печь они не решались.

Когда Ирина, укрывшись двумя одеялами, уснула, Джинн оделся, разрисовал лицо коричневым фломастером, положил в карман «заставу». Прежде чем выйти из дому, долго сидел, смотрел на спящую Ирину… А она была беззащитной по-детски, и губы ее потихоньку шевелились. Казалось, что Ирина читает молитву… Помолись за меня, Иришка! Пожалуйста, помолись за меня.

Он встал и неслышно вышел из дому. Было начало второго, поселок спал. Где-то лаяла собачонка, да со стороны шоссе доносился гул автомобилей. В небе тускло мерцали звезды.

До дачи Ирины он дошел за пять минут. Дошел – и залег у изгороди. Он пролежал долго – полчаса или больше. Дом был определенно пуст. Джинн мог бы поклясться, что дом пуст. Он посмотрел на часы: без семи минут два, – и скользнул в калитку. Дом встретил тишиной да легким сквозняком над полом. Джинн осторожно втянул носом воздух – присутствие человека иногда выдает себя запахом, дымом сигарет, ароматом бутербродов и кофе, который любящая жена сварила для мужа в засаду. Запахом оружейной смазки… Джинн принюхался и не уловил ничего. Он вошел внутрь.

Было очевидно, что в доме побывали и даже проводили обыск, но делали это поспешно и поверхностно. Если бы искали тщательно, то кассету обязательно бы нашли. Но не нашли – торопились. Джинн сунул пистолет в карман, пересек комнату и взял в руки древний проигрыватель «ригонда». Он развернул его задней стенкой… На улице послышался звук автомобиля. Джинн насторожился, вытащил пистолет и снял его с предохранителя. Машина проехала мимо, и он снова поставил «заставу» на предохранитель.

Машина, однако, уехала недалеко – остановилась, и звук двигателя стих. Джинн вышел в прихожую, приник к маленькому окошку. Спустя минуту напротив калитки остановился человек… Вот, значит, как… понятненько. Но почему он один?

Человек – весь в черном, с кепкой на голове – постоял несколько секунд, потом распахнул калитку и вошел во двор.

***

Шанхай распахнул калитку и вошел. Чувствовал он себя мандражно. Похабно он себя чувствовал – понимал, что ему отвели роль «смертника». Если дом у ментов на крючке, то его тут же и повяжут…

Шанхай прошел мимо «пятерки», привычно заглянув сквозь стекла салона – нет ли чего стоящего? Но в темноте ничего не разглядел. Потом подошел к дому. Потрогал ручку двери – не заперто. Шанхай выдохнул, как будто собирался выпить стакан водки и шагнул внутрь… У него уже был срок за кражу, но после отсидки он продолжил воровать. Сегодня он пришел в эту халупу не по своей воле – что тут брать-то? – но если прихватят, то закроют однозначно.

Шанхай быстро осмотрел дачку – никого. Потом достал из кармана радиостанцию и связался с Соплей: пусто, запускай клиента.

…Через минуту в дом вошел Антон.

***

Джинн лежал на антресоли, смотрел на движение двух темных теней, мелькание узкого луча фонарика и прикидывал, как поступить. В первый момент он подумал, что приехали за ним, но довольно скоро понял, что это не так и эти двое внизу не воры, не менты и уж тем более не свои. Все стало ясно, когда Антон сказал Шанхаю:

– Помогай, Юра. Держи фонарик и приступай. Напоминаю: нам нужны письма, квитанции, фотографии – в общем, все бумаги, какие есть в доме… Но главное – видеокассета.

Антон говорил негромко, но Джинн услышал. Он услышал, и его как будто по голове ударили: эти двое пришли за кассетой!… Этого не может быть, но это так. Он не ослышался, со слухом у него все в порядке.

Со скоростью компьютера Джинн стал просчитывать ситуацию: до позавчерашнего вечера о существовании кассеты знали только трое – он сам, Ирина и человек, который сделал копию. Возможна ли здесь утечка? Возможна, но маловероятна… Позавчера вечером он передал копию Мукусееву. Возможна ли утечка здесь? Маловероятна, но не исключена. Мукусеев – журналист, просмотрел дома кассету и под влиянием эмоций мог с кем-то поделиться… Но самый главный вариант прост, как гвоздь: вчера днем Мукусеев сумел передать копию кассеты Филиппову. И полковник прислал людей проверить дачу. Вдруг кассета спрятана на даче?… Да, это самый реальный вариант.