Текст книги "Проклятый путь"

Глава 8

На дороге Ник пнул моток проволоки, выкатившийся из фургона, минуту постоял, собираясь с мыслями. Джой держится поодаль, искательно заглядывая в глаза, как провинившаяся собачонка. Горячий воздух забивает легкие и сушит глотку, теперь и девушке совершенный поступок показался глупым и необдуманным.

– Они ехали чинить телеграф? – спросила Джой, желая завязать разговор. Ник взглянул мельком, словно на зашуршавшую в траве ящерицу, зашагал прочь, на ходу забрасывая на плечо седельные сумки и свернутое одеяло, обнаруженное у фургона. Через минуту Джой догнала, часто оглядываясь, пошла рядом. На языке вертится, что нельзя оставлять тела вот так, нужно похоронить, но останавливает мысль, что рядом рассерженный попутчик закопает ее.

Теперь, когда воды нет, чувство жажды и зной мучают в десятки раз сильнее. Джой вспомнила страшные рассказы о людях, заблудившихся в пустынях и не сумевших найти воду. Их мучают галлюцинации, кровь густеет, они умирают в страшных мучениях. Многие начинают пить собственную мочу, но при повторном прохождении через организм она становится все более концентрированной, превращаясь в яд. До Пекоса же не меньше двенадцати миль, да и то напрямик.

Через полчаса Ник снова свернул с дороги. Сердце Джой сжалось – впереди вырастает очередная холмистая гряда, вдобавок, теперь приходится идти осторожнее – в щелях между камнями мелькают пауки, а змеи настороженно поднимают головы, пробуя воздух раздвоенными языками. Над дорогой, где остался разоренный фургон, кружат несколько стервятников, но пара птиц направилась в сторону путников, словно предчувствуя скорую добычу.

Ник позволил лишь короткую остановку, чтобы подкрепиться. Пшено и сахар пришлось есть сухими, с трудом проталкивая смесь сквозь распухшую, иссушенную глотку. Девушка с беспокойством посмотрела на попутчика. Тот похудел, глаза ввалились, Джой с раскаянием вспомнила, что почти всю воду по дороге отдавал ей, сейчас ему хуже во сто крат.

Очередная каменистая гряда приближается неспешно. В нескольких местах равнина узкими клиньями рассекает склон, там, словно тайком, растут жесткие, колючие кусты. Джой оглянулась с недоумением и ненавистью. Вся эта земля словно издевается над ней, даже солнце, такое ласковое над Восточным побережьем, злорадно швыряет жалящие искры.

Наконец, склон подступил вплотную, они начали карабкаться, оскальзываясь на камнях и обдирая ладони и колени. Джой старается не отставать, держа взглядом спину напарника. Предательский камень вывернулся из-под ноги, резкая боль пронзила лодыжку. Девушка тонко вскрикнула, повалилась набок.

Ник вернулся, осмотрел ногу, его губы сомкнулись, сдерживая ругательство. Лодыжка девушки распухает на глазах, любое прикосновение причиняет боль.

– Идти сможете? – хрипло спросил он. Джой попыталась подняться, но тут же, побледнев, опустилась обратно. Ник все-таки выругался, Джой втянула голову в плечи, снова с запоздалым раскаянием вспомнив оставленную станцию, сейчас казавшуюся просто оплотом безопасности и надежды.

Забросив ее руку на плечо, Ник почти поволок дальше. Каждый шаг стал одной невыносимой пыткой, рядом словно качают прохудившиеся кузнечные мехи – даже железной выносливости Ника есть предел. Он упрямо карабкается вверх по склону, изредка встряхивая головой и разбрасывая мутные капли пота.

Склон длиной метров пятьдесят занял у них почти полчаса. Наконец, они оказались на гребне, сердце девушки упало – дальше холмы громоздятся один на другой, образуя сложный лабиринт до горизонта. Кое-как скатившись к подножию, путники несколько минут переводили дух. Разговаривать не хотелось – языки распухли, а пересохшие глотки при каждом вздохе словно натирают раскаленной наждачной бумагой.

– Нужно идти, – скорее угадала, чем услышала девушка. Ник поднялся на ноги, ладонью провел по лицу. Ни лицо, ни ладонь от этого чище не стали. Джой внезапно ощутило странную решимость.

– Я не смогу. Иди без меня.

Джой удивилась, насколько просто и буднично прозвучали эти страшные слова. Подражая напарнику, она вскинула голову и расправила плечи.

– Ты понимаешь не хуже меня, что это придется сделать.

Ник замедленно кивнул, не сводя с нее изумленного взгляда. Как и на станции, Джой ясно увидела на его лице внутреннюю борьбу, в глубине души шевельнулась трусливая надежда, что откажется.

– Ты права.

Отвернувшись, Ник побрел дальше. Джой смотрела вслед, пока его не заслонил отрог каменистого склона, лишь после этого ее плечи опустились, а глаза заблестели. По лицу потекли слезы, смешиваясь с толстой коркой пыли и пота.

Ладонь нащупала что-то в кармане, Джой грустно улыбнулась, увидев блокнот и карандаш. Подумав, она открыла чистую страницу, обломанный почти у самого дерева грифель заскользил по бумаге. Голод и жажда притупились, мир уменьшился до размеров белого листка, на котором появляются знакомые черты. Она и сама не смогла бы сказать, сколько прошло времени – пять минут или пять часов.

А потом все отступило, завертелось и исчезло, осталось лишь странное чувство покоя и облегчения.

Холодно. Доносится тяжелое дыхание, ритмичный шорох, словно рядом копается огромный крот. Джой несколько минут вслушивалась в эти звуки, не решаясь открыть глаза. Все, что понял усталый разум – она еще жива.

Странные звуки стихли, кто-то приблизился. Губ коснулся теплый металл, тонкая струйка полилась в рот. Джой сделала несколько жадных глотков.

– Пока хватит, – сказал знакомый голос. – Нельзя сразу много.

Звуки возобновились. Джой открыла глаза, взгляд уперся в ночное небо, девушка осторожно, словно опасаясь спугнуть наваждение, повернула голову.

Ник сидит на корточках, что-то усердно копает, обнаженная спина и плечи блестят от пота, рядом на расстеленной рубашке темнеет горка песка. Присмотревшись, Джой едва не вскрикнула – песок тяжелый, влажный. Воткнув нож в землю, Ник свернул рубашку узлом, начал скручивать, отжимая содержимое. Из нижней части узла проклюнулась тонкая струйка, Джой жадно следила за тем, как она наполняет флягу.

Снова напоив девушку, Ник вернулся к яме. Теперь Джой рассмотрела, что лежит на охапке веток в широком высохшем русле. Над темным углублением возвышается отвесный берег, одинокий куст нависает над краем, словно желая дотянуться сухими ветвями до маслянистой поверхности воды, скапливающейся на дне ямы.

Снова наполнив флягу, Ник вытряхнул из рубашки коричневые комья и повесил ее сушиться на ветку. Когда он повернулся, Джой поразилась, насколько он похудел всего за сутки. Трудный путь вытопил остатки дурного мяса, под кожей словно перекатываются толстые корабельные канаты. Глаза запали, но смотрят без прежнего снисхождения и пренебрежения.

– Я нашел это.

Он вынул из кармана аккуратно сложенный лист бумаги, протянул ей, глядя в сторону. Джой покраснела.

– Я…

– У тебя талант, – негромко сказал Ник. – Только у меня шрам на подбородке справа, а не слева.

– Я поправлю, – смущенно пообещала Джой. Повисло неловкое молчание. Ник сел рядом, сцепив ладони на коленях. Джой с изумлением поняла, что, едва ли впервые, он не находит нужных слов.

– Ты вернулся, – произнесла Джой больше для того, чтобы нарушить тишину. Ник кивнул, стараясь не встречаться с ней взглядами. Джой улыбнулась.

– Почему?

– Не задавай глупых вопросов, – буркнул Ник, растягиваясь во весь рост на песке. – Отдыхай. На рассвете пойдем дальше.

– Умеешь сказать приятное, – Джой легла рядом, смутно удивившись, насколько естественно это получилось. Ночной холод пробирает, заставляя ее кутаться в единственное одеяло. Ник крепился, затем сходил за рубашкой.

– Ты можешь тоже накрыться, – негромко сказала Джой – Тут хватит места для двоих.

Помедлив, Ник придвинулся ближе. От него пахнет крепким мужским потом, но этот запах не кажется неприятным, от него кружится голова, а перед глазами появляются яркие образы, от которых руки слабеют, а лицо полыхает, как облитая керосином вязанка хвороста от небрежно брошенной спички.

Джой прислушалась. Он дышит ровно и глубоко, девушка, сладко ужасаясь своей смелости, придвинулась ближе. От крупного тела рядом исходит тепло, Джой осторожно положила голову на его плечо. Завтра, конечно, она заявит, что не понимает, как это случилось, вероятно, во сне приняла его за камень или колоду…

Ник повернулся на бок, девушка замерла, оказавшись в кольце мощных рук. Напряжение начало уходить, ее дыхание стало горячим, по телу разлился жар, воспламеняющий кровь и мысли. Уже не осознавая, она прижалась вплотную, закрыла глаза, отдаваясь странному, первобытному, но такому могучему зову.

Потом был короткий миг боли, сменившийся нарастающей истомой. В какой-то миг она сжала его плечи, чувствуя пальцами отвердевшие мышцы, тонко вскрикнула, по щекам потекли слезы. Огненный шар, нарастающий с каждым толчком, оглушительно взорвался, сметая мироздание и погребая ее измученное тело под обломками.

Она долго лежала, прислушиваясь к ощущениям. Укол стыда не в силах омрачить всепоглощающее блаженство, жар неспешно покидает тело, но чувства опустошения нет, напротив, появилось странная уверенность, что теперь все будет хорошо.

С этими мыслями она уснула.

Утром они долго шли по пересохшему руслу. О том, что случилось ночью, они по молчаливому согласию не вспоминали. Иногда Ник делал короткую остановку, чтобы уже знакомы способом добыть воды, вскоре Джой научилась определять такие места – всегда у подножия отвесного берега, где дно шло чуть под уклон. Там, в недосягаемости для палящего солнца, речная вода оставалась во время пересыхания, но и потом еще долго песок хранил драгоценную влагу, одновременно являясь природным фильтром.

Как объяснил Ник, это русло принадлежит одному из притоков Пекоса, пересыхающих в это время года, значит, до реки осталось не так уж много. После нескольких незначительных изгибов русло круто свернуло к северу, Ник решил выбраться и продолжать путь напрямик.

Когда они взобрались на берег, Джой не поверила глазам – вдали темнеет знакомая темно-зеленая полоса. Равнина в этом месте вздыблена всего несколькими пологими холмами, к подножию лепится кустарник, а чуть дальше Джой рассмотрела даже настоящую рощу. Ник зашагал к ней, Джой с новыми силами поспешила следом, хотя всего пару минут назад едва переставляла ноги.

Ник быстро оглянулся. Из широкой промоины пересохшего русла вскарабкались полдюжины низкорослых лошадок, наездники выпрямились, Джой со страхом узнала апачей. На мгновение мелькнула безумная мысль, что индейцы не заметят их, но на голой равнине даже мыши не удалось бы укрыться. Апачи замешкались на мгновение, но, сообразив, что путников лишь двое, бросили лошадок в галоп. Ник оглянулся, Джой успела заметить, как его глаза потемнели, а в руке появился револьвер.

– Беги к роще!

– А ты…

– Беги, дура!

Воинственный клич апачей подстегнул не хуже кнута, через мгновение Джой показалось, что она несется к деревьям, хотя на самом деле едва ковыляет, припадая на больную ногу. За спиной прогремели первые выстрелы. Рискнув обернуться, девушка увидела, что двое апачей упали с лошадей, но еще трое носятся кругами вокруг Ника, тот, прихрамывая, отступает, стараясь видеть всех троих одновременно. Шестой индеец, пригнувшись к гриве, устремился в погоню за девушкой.

Деревья словно вмерзли в пространство, Джой показалось, что она перебирает ногами на месте. Выстрелы стихли, она ощутила, что колени подгибаются от ужаса и обреченности. Ник погиб, и она сейчас отправится следом, а если нет… Джой слышала истории о женщинах, попавших в плен к другим племенам – команчам, шайенам, сиу. Лучше смерть.

Стук копыт стал оглушительным, Джой инстинктивно метнулась в сторону. Лошадка промчалась мимо, но индеец успел спрыгнуть, в руке блеснул короткий нож.

Джой ощутила, что сейчас потеряет сознание. Все происходит словно в дурном сне, невозможно, чтобы это было наяву. Она вспомнила Ника. Он погиб, чтобы спасти ее. Неужели напрасно?

– Уходи! – крикнула девушка, но голос сорвался на визг. – Уходи, я не дамся!

Она взмахнула ножом. Индеец не остановился, лишь чуть подобрался, как змея перед броском. Джой попятилась, выставив перед собой единственное оружие и лихорадочно вспоминая уроки Ника.

Нога не нашла опоры, угодив в небольшое углубление, на мгновение девушка потеряла равновесие, апач тут же метнулся вперед. Джой чудом избежала сверкнувшего клинка, но удар жилистого тела сбил с ног. Извернувшись, как кошка, апач оказался сверху, замахнулся ножом, одновременно свободной рукой прижал вооруженную руку девушки к земле. Джой закричала, попыталась удержать запястье противника, но смогла лишь чуть изменить направление острия. Клинок вонзился в землю рядом с ее головой, едва не срезав ухо.

Внезапно Джой сделала то, чего никак не ожидала от себя – зубами вцепилась в руку нападавшего. Тот вскрикнул, как показалось девушке, больше от изумления, чем от боли, но хватка на ее запястье ослабла, Джой торопливо ткнула ножом. Клинок погрузился едва на треть. Зажмурившись, Джой начала наносить удары наугад, в лицо брызнуло теплым и соленым.

– Хватит, – сквозь шум крови в ушах донесся знакомый голос. – Не к лицу образованной леди глумиться над мертвецами.

Джой ошалело огляделась. Мертвый апач лежит рядом, от шеи до пояса превратился в сплошную кровоточащую рану, рядом возвышается заметно побледневший Ник, в его глазах Джой увидела свое отражение – залитая кровью и внутренностями, со слипшимися кровавыми сосульками волосами. Ее чуть не вырвало.

Нож с обломившимся лезвием лежит рядом. Девушку трясет, Ник наклонился, она доверчиво прильнула, спрятав чумазое лицо у него на груди.

– Я… убила его.

– Похоже на то, – согласился Ник. – Убила прямо насмерть.

– Он… он хотел… убить меня…

– Ну, у меня тоже было такое желание пару-тройку раз.

Джой отстранилась, взглянула в глаза.

– Я чудовище, да?

– Не неси чушь. Таких симпатичных чудовищ не бывает

Джой невольно улыбнулась.

– Это ты так утешаешь?

– Не знаю, – Ник чуть шевельнул плечами. – А получается?

Выпрямляясь, он невольно поморщился. Теперь Джой заметила, что его штанина пропиталась кровью из раны на бедре, наспех перетянутой жгутом из шейного платка.

– Сейчас не время, – сказал Ник, перехватив ее взгляд. – Эти парни могли быть лишь разведчиками, вероятно, неподалеку ошивается банда побольше. До станции миль пять, но теперь у нас хотя бы есть лошади.

Он подвел низкорослую и смирную на вид индейскую лошадку. Джой еще никогда не ездила без седла и стремян, но после нескольких попыток это получилось.

– Может быть, по пути остановимся на реке? – спросила она, покраснев.

– Зачем? – удивился Ник. – Неужели ты хочешь смыть всю эту красоту?

Джой сердито выпрямилась, движением головы отбросив волосы за спину.

– Похоже, у нас разные представления о красоте.

Глава 9

Зачуяв близость реки, лошадки пошли в охотку. Непривычная к езде без седла, да и вообще верхом, Джой быстро притомилась, смазанная полоса деревьев раскачивается перед глазами все сильнее. Девушка часто вздрагивает, пугливо оглядывается, но уже через минуту снова проваливается в дремоту…

…долгое падение закончилось ударом о воду. Джой закричала, но мутные волны уже накрыли с головой, изо рта вырвался сноп блестящих пузырей. Течение поволокло прочь, вздымая облака ила, дно ушло под уклон и скрылось в чернильной мгле. Что-то ухватило за шиворот, больно защемив волосы, Джой забилась, вообразив, что ее схватило речное чудовище.

Голова пробила поверхность воды, а ноги ощутили ускользнувшее было дно. Ник держит крепко, волны разбиваются о бок его жеребца, как о камень посреди русла. Ее собственная лошадка стоит у берега, опустив голову и с энтузиазмом пытаясь поймать оттопыренной губой буруны на поверхности воды. Иногда брызги попадают в ноздри, лошадка недовольно фыркает, встряхивая головой.

Убедившись, что девушка стоит уверенно, Ник без предупреждения разжал пальцы и пустил жеребца к берегу, Джой едва успела отвернуться, чтобы нахлынувшая волна не ударила в лицо. Одарив широкую спину ковбоя негодующим взглядом, Джой шагнула в сторону и погрузилась в воду, яростно взлохмачивая волосы. Вокруг нее мгновенно образовалось новое облако грязи, крохотные мальки торопливо расхватывают кусочки отмершей кожи и чешуйки запекшейся крови.

Мылась она долго и тщательно, на берег вышла с неохотой. На камне сохнет знакомая рубашка, рукава оторваны, Ник пустил их на бинты. Закончив перевязку, он прошелся по берегу, прислушиваясь к ощущениям, на влажной ткани проступило кровавое пятно.

Джой остановилась, перебросив волосы через плечо и тщательно выжимая. После купания рубцы на спине напарника проступили еще четче, контрастнее, девушка взглянула искоса.

– Можно тебя спросить?

– Попробуй, – отозвался Ник, натягивая рубашку. – Но ответа не обещаю.

– Где ты получил эти шрамы?

Ник помедлил, подчеркнуто тщательно застегивая рубашку и револьверный пояс, отсутствующий взгляд устремился на другой берег реки. Джой решила, что напарник, по своему обыкновению, пропустил вопрос мимо ушей.

– На войне.

Нахлобучив шляпу, Ник направился к лошадям, явно считая тему исчерпанной. Джой вздохнула. Почему-то она вдруг ощутила себя очень виноватой.

Деревья на берегу суетливо отступили в сторону, огибая широкий брод, станция неспешно выплыла навстречу. Джой глубоко вздохнула. Еще час назад она мечтала оказаться здесь, но сейчас появилась странная грусть, что это опасное, но такое восхитительное приключение закончилось.

Она пустила лошадку к воротам, однако Ник не сдвинулся с места. Он долго осматривал станцию, затем повернулся и несколько минут вглядывался на восток, через реку. Джой недоуменно огляделась, но, кроме нескольких столовых гор на горизонте и серой, пустынной полосы дороги ничего не увидела.

Наконец, Ник толкнул коленями. Его конек пошел настороженно, на приближающуюся станцию смотрит, как ревностный католический миссионер на индейские святыни, но отвращение к белым людям, привитое прежними хозяевами, уже слабеет вместе с воспоминаниями о привольной жизни в прериях. Джой едет рядом, на напарника посматривает искоса, но помалкивает.

Смотритель вышел из здания с дробовиком, со стороны конюшни показались чернокожие работники, один с длинным мексиканским мачете, другой со старым ружьем Спрингфилда. На странных всадников на низкорослых индейских лошадках все трое посматривают со смесью настороженности и удивления. Джой с облегчением убедилась, что жену смотрителя не видно.

– Какого черта… – смотритель осекся, несколько мгновений всматривался в Джой. – Вероятно, я ошибаюсь, мисс, но вы…

– Да, это она, – нетерпеливо сказал Ник, спешиваясь. – Просто немного обновила гардероб, я слышал, у них на Восточном побережье это модно. У нас мало времени, сэр. Капитан Джилмор и его супруга остались на следующей станции, им нужна помощь.

Он вкратце описал происшедшее, начиная с нападения апачей на дороге. Смотритель выслушал молча, лишь во взглядах, бросаемых на девушку, читалось растущее уважение, перешедшее в восхищение, когда Ник описал ее схватку с индейцем у реки.

– Должен сказать, эта история достойна обеда, – заметил смотритель. – Идем внутрь, там решим, как помочь.

Обед накрыли чернокожие работники, смотритель объяснил, что от греха отправил жену в город к родным, когда дошли слухи о шныряющих по округе бандах апачей. А когда не вернулся отряд, посланный найти обрыв телеграфного провода, он забеспокоился всерьез.

Голодные путники приканчивали еду, когда снаружи простучали копыта. Джой машинально отметила, что лошадь подкована, значит, это не индейцы. Через минуту донеслись голоса, смотритель что-то объяснял, ему отвечал странно высокий, но явно мужской голос, Джой словно увидела его обладателя – высокого, худого, с заостренным лицом. Она повернулась к напарнику, желая пошутить по этому поводу, и поразилась происшедшей перемене.

Губы сомкнулись в тонкую полосу, глаза потемнели, как небо перед грозой. Он медленно отодвинулся от стола, правая ладонь исчезла за краем столешницы, Джой скорее ощутила, чем услышала, как скрипнула кожаная петелька, удерживающая револьвер в кобуре.

Пригнув голову, чтобы не задеть высокой тульей шляпы притолоку, через порог шагнул рослый широкоплечий мужчина в запыленной одежде, квадратная челюсть выглядит так, словно каждый день ее обладатель перекусывает по железному лому. Когда он выпрямился и снял шляпу, Джой узнала одного из троицы, что ехала по улице городка в утро отправления дилижанса. Незнакомец изучающе осмотрел ее, Джой фыркнула, почувствовав, что рослый наглец мысленно раздел ее, оценил в долларах, лошадях и головах скота, лишь затем одел, причем не до конца. В глубине коричневых, как наплывы на коре старого дерева, глаз незнакомца сверкнула усмешка, он перевел взгляд на Ника. На мгновение широкое лицо осветилось хищной радостью и угрозой, затем незнакомец прошел к дальнему столу. Джой отметила, что сел он так, чтобы видеть их стол. Ник снова положил руку на стол.

– Кто это? – негромко спросила Джой, когда незнакомец заговорил со смотрителем. Ник помолчал, взглядом продолжая держать фигуру за дальним столом.

– Неважно, кто он. Важно, что пока он один.

Словно ощутив, что говорят о нем, незнакомец поднялся и подчеркнуто неторопливо направился к их столу. Джой ощутила привычное желание сжаться в страхе, однако уже знакомое чувство заставило выпрямиться и расправить плечи.

– Мисс, я проехал несколько сотен миль, но не встречал такой красавицы, – хрипловато произнес незнакомец, обращаясь к девушке, но краем глаза присматривая за Ником. – Вы не хотите со мной выпить?

Джой быстро взглянула на напарника.

– Она не хочет, – негромко отозвался Ник, в голосе отчетливо лязгнул металл взводимого курка. – Потому лучше тебе вернуться за свой стол.

– Мисс, этот человек – бывший мятежник, а теперь убийца и грабитель, – сказал незнакомец, проигнорировав его реплику. – Он – плохая компания для молодой леди.

– Боюсь, вы ошибаетесь, – сказала Джой. – Его зовут Ник Уайт, и он убивает лишь индейцев.

– Я охотно принесу извинения в случае ошибки.

Незнакомец сделал паузу. В глазах Бреда предостережение и угроза, собеседник опустил руку, как бы невзначай поправив кобуру.

– … если у него на спине нет отметин от федеральной веревки.

Джой ахнула. Незнакомец кивнул с видом человека, который услышал именно то, что ожидал, вернулся к своему столу. Ник медленно поднялся, избегая смотреть на девушку, ладонь опустилась к кобуре. Незнакомец напрягся, победная улыбка исчезла, пальцы ощупали ремень в опасной близости от рукояти револьвера.

Стукнула дверь, смотритель вошел в комнату с небольшим, туго набитым мешком в руках. Плечи Ника опустились, глубокие морщины вокруг рта разгладились, а пальцы сдвинулись к пряжке ремня.

– Все в порядке? – осведомился смотритель, поставив мешок на стол.

– Да, – отозвался Ник раньше, чем Джой успела открыть рот. – Но нам пора ехать. У вас найдется пара седел?

– Да.

– В чем дело? – насторожился Ник, уловив в голосе смотрителя станции недосказанность. Хозяин взглянул прямо.

– Ваша история настолько хороша… что я хотел бы получить залог. Возможно, этой юной леди стоит остаться здесь, на случай, если… когда вы вернетесь.

Ник быстро взглянул на недавнего собеседника. Тот делает вид, что занят едой, но даже Джой заметила, что не пропускает ни слова.

– Она поедет со мной. Но я понимаю ваше желание. Жаль, что даже в Техасе перестали верить достойным людям на слово.

– Мы все достойны перед Богом, но людям требуется нечто более весомое, – парировал смотритель. Ник взял седельные сумки, с которыми не расставался даже в пустыне, извлек оттуда две стодолларовые банкноты.

– Полагаю, этого будет достаточно.

Глаза смотрителя округлились, он взглянул с подозрением.

– В наших краях не так уж много людей, что носят с собой больше двадцатки. Откуда у вас такие деньги, мистер?

– Я ехал на запад купить землю, – ответил Ник. – Скопил.

– Ладно, – после некоторого колебания кивнул смотритель. – Через десять минут все будет готово.

– Через пять, – отрезал Ник. – Капитан и его жена остались почти без воды и пищи. Нужно спешить.

– Хорошо, – согласился смотритель. – Через пять.

Ник забросил сумки на плечо, взял со стола мешок с припасами. Джой торопливо вскочила из-за стола, но напарника догнала уже во дворе.

– Стой!

Он не остановился, решительно шагая к конюшне. Она схватила за руку, почти повисла, каблуки сапог прочертили в утоптанной земле глубокие борозды.

– Стой!

Ник обернулся, лицо свирепое настолько, что Джой едва не попятилась.

– Откуда у тебя деньги? Тот человек сказал правду? Ты действительно…? – она запнулась, не решаясь сказать последние слова.

Ник помедлил, глаза девушки наполнились влагой.

– Да.

Пальцы Джой соскользнули с его локтя, она отступила, всматривается потрясенно, неверяще. Ник стиснул зубы и, повернувшись на каблуках, направился к лошадям.

И остановился, словно налетев на невидимую стену. В воротах конюшни стоит смотритель с дробовиком в руках.