Текст книги "Проклятый путь"

– А ты был в крупных городах, Мэтт? На востоке?

Рок медленно кивнул.

– Довелось после войны. Там все не так, как здесь. Больше, громче, ярче. Плохое там становится ужасным, хорошее – великим.

Напряжение постепенно уходит, Рок заговорил свободнее. Перед внутренним взором проносились огромные заводы и фабрики, пароходы, многоэтажные дома, богатые особняки, музеи, театры. Рут слушает жадно, как страдающий жаждой путник, приникший к живительному роднику. Лицо раскраснелось, в глазах появился загадочный блеск.

– Я бы хотела все это увидеть, – она приблизилась. – Носить красивые платья, посещать музеи, театры… чувствовать себя женщиной… рядом с сильным мужчиной… ты хотел бы показать мне все это, Мэтт?

Тонкие руки легли на плечи Рока, но он видит лишь ее глаза. И губы. Полные, чувственные, потемневшие от прилива крови…

– Нет.

Он отстранился. Суставы затрещали, словно он отодвигает валун размером с Территорию Вайоминг. В висках стучит, будто за стеной объевшиеся поганок команчи лупят по барабанам.

– Перестань, – воскликнула Рут. – Он уехал в город и раньше вечера не вернется.

– Ты это говоришь всем ковбоям?

Вспыхнув, Рут замахнулась. Рок без труда перехватил запястье, сжал.

– Не смей поднимать на меня руку, – хрипло сказал Рок, чувствуя, как туман заволакивает мысли, в которых уже мнет ее, покорную, беззащитную…

– Или что? – с вызовом спросила Рут. – Убьешь меня?

Кровь отхлынула от ее лица, но глаза смеются. Рок стиснул зубы, чувствуя, как горячая волна сметает все запоры и преграды слабеющего рассудка, взамен поднимает голову инстинкт – жестокий, нерассуждающий.

Последней мыслью было, что этот поединок он проиграл вчистую.

На следующий день Рут заявила, что хочет поехать в город. День был выбран удачно – Крис ожидал новых лошадей, составить жене компанию не мог, так что в провожатые закономерно угодил Рок.

От повозки Рут решительно отказалась, выехали верхом. В костюме для верховой езды и шляпке она выглядит впечатляюще, Рок хмуро подумал, что даже мешок с дырками для рук и головы показался бы на ней вершиной портняжного искусства. Сам он в потертой куртке и серой шляпе выглядит чуть ли не слугой.

Безымянный городок оказался неплох, учитывая удаленность от тропы Санта-Фе. Основные трассы перегона скота в Канзас пролегли к востоку, ближе к форту Эллиот, так что почти круглый год городок наслаждается тишиной и спокойствием. Территориально он находится в ведении шерифа округа Сильверстоун, однако тот давно не наведывался, местный маршал вел дела по-своему, и это всех устраивает.

К полудню городок утопает в блаженной неге. Единственная улица опустела, лишь пара собак, дремавших в тени, лениво посматривает на всадников, едва приподнимая веки.

Как и любая женщина, первым делом Рут направилась в магазин. Привязав лошадку, она взбежала на крыльцо, уже на пороге оглянулась.

– Ты идешь?

Подумав, Рок спешился. В лавке темно и душно, несмотря на распахнутые окна. Пахнет табаком, перцем и дешевым виски. Вдоль стен нагромождение стеллажей, тому, кто так раскладывает товар, следует отбить руки.

Из глубины лавки послышался звон, грохот, на свет вылез сам хозяин – жизнерадостный толстяк с лицом откормленного хряка. Рок мысленно окрестил его Пинки.

– Миссис О`Беннет! – обрадовался он. – Самый дивный цветок наших мест. А это кто с вами?

– И вам доброго дня. Это Мэтт, наш новый ковбой, – отозвалась Рут. Пинки усмехнулся, встряхнув всеми подбородками.

– А я было подумал… заходил тут вчера один тип, спрашивал, не поверите, Рока Керригана. По описанию – так вылитый этот ваш ковбой. Но, помилуй Господи, откуда Року Керригану взяться в нашей глуши?

Рок отвернулся к окну, мысли, взбрыкнувшие было, как напуганный жеребенок, потекли ровно. Звуки стали приглушенными, а ладони сухими, как обычно перед схваткой. Возможно, он зря беспокоится, но в душе звенит тревожный колокольчик. А своим ощущениям Рок привык доверять.

– Все в порядке?

Рок оглянулся, Рут смотрит с тревогой. Проследив ее взгляд, он увидел свою ладонь на рукоятке револьвера.

– Пойду, пройдусь.

Он шагнул за порог как на первую ступеньку эшафота. Солнце злорадно ударило в глаза, Рок надвинул шляпу, медленно зашагал вниз по улице. Под ногами с негромким скрипом прогибаются доски тротуара, звук отдается в ушах громовым раскатом. Колокольчик в голове стал громче. Невидимый враг здесь, он наблюдает и выжидает удобного момента. Рок не сомневался – желай неизвестный честной дуэли, он уже обнаружил бы себя. Значит, будет выстрел из засады. Откуда? Из переулка? Из дома через улицу, с заколоченными окнами? Из конюшни у телеграфной станции?

Переулок остался позади, Рок остановился у единственного в городе салуна. Колокольчик превратился в оглушительный набат, в то же мгновение дрогнула занавеска в окне на втором этаже. Пригнувшись, Рок бросился к стене, под защиту козырька у входа. Треск выстрела прокатился по улице, наверху раздался горестный вопль.

В салун Рок ворвался уже с револьвером в руке. За столами пусто, в потоках света, льющегося из окон, пляшут редкие пылинки. За стойкой сбитый на скорую руку стеллаж с бутылками, над ним зачем-то повесили череп бизона. Под взглядом пустых черных глазниц Рок ощутил себя неуютно.

Слева мелькнула тень, Рок едва удержал палец на спусковом крюке – из подсобки выскочил юнец с дробовиком.

– Все в порядке, – сказал Рок. – Я из хороших парней.

Юнец упрямо мотнул головой, ствол дробовика угрожающе качнулся. Рок осторожно шагнул к нему.

– Послушай…

Инстинкты бросили тело в сторону, уже в полете Рок повернулся, выстрелил в сторону лестницы. Там сверкнула вспышка, тяжелая пуля свистнула у лица, обдав жаром горячего металла. Рядом громыхнул дробовик.

Перекатившись, Рок рывком перевернул набок стол, укрылся за ним. С лестницы не доносится ни звука. Темная, масляно поблескивающая струйка стекает по ступенькам, собираясь в лужицу на нижней ступеньке

Рок оглянулся.

– Будь здесь.

Парень кивнул, сжимая дробовик. Перешагнув кровь, Рок начал подниматься по лестнице.

Ступенька предательски скрипнула, стрелок замер. Сердце забилось учащенно, нагнетая горячую кровь, но разум спокоен – враг обнаружил себя, вдобавок ранен. А что делать с врагами, Рок Керриган знает прекрасно.

На галерею над залом выходит три двери, кровавый след вел к крайней. Рок встал сбоку, дернул ручку. Дверь чуть приглушила выстрел, на уровне живота появилась дырка, ощетинившаяся белыми щепками, в нее свободно прошел бы кулак. Шагнув в сторону, Рок дважды выстрелил в ответ.

Пороховой дым рассеялся, но в комнате царит безмолвие. Выждав, Рок толкнул дверь.

Он сидит у кровати, уронив подбородок на грудь. Пропотевшая рубаха в крови, одного взгляда достаточно, чтобы понять – с такими ранами не живут. Рядом валяется винтовка Генри, Рок пинком отбросил в сторону.

Лицо раненого скрывает мятая серая шляпа с узкими полями, но Рок узнал его – правая кисть затянута в кожаную перчатку без большого пальца. Неудивительно, что он промахнулся из тяжелой и не слишком удобной винтовки Генри.

Раненый поднял голову, в глазах столько бессильной ненависти, что Рок невольно отступил.

– За моего брата.

Ричи Коэн говорит с хрипами, в груди клокотало, одна из пуль явно угодила в легкое.

– Будь ты проклят… Рок Керриган.

Он дернулся, по телу пробежала судорога. Глаза расширились, изо рта потекла кровь.

Револьвер отправился в кобуру, Рок снял шляпу. В душе горько, словно потерял близкого родственника. Захотелось сказать что-то из Библии, но на ум пришло лишь «… пусть Господь сжалится над твоей душой». Рок провел ладонью по лицу умершего, опуская веки. Дверной проем перечеркнула тень, стрелок оглянулся. Рут попятилась, не сводя с него потрясенного взгляда, через мгновение он услышал ее торопливые шаги на лестнице.

Крис прошелся по гостиной. Рок сидит за столом, наблюдая за ним поверх стакана с виски.

– Рок Керриган, – медленно произнес Крис, словно пробуя слова на вкус. – Известное имя по эту сторону Миссисипи.

– Мне жаль, что так вышло, – сказал Рок. – Я думал, что смогу стать кем-то другим. Стать Мэттом Керби.

Снаружи донеслись голоса, через минуту в гостиную вошла Рут.

– Приехал маршал.

Она отступила к стене, обхватив себя за плечи, словно в комнате вдруг похолодало. Местный маршал оказался рыжим здоровяком-ирландцем, с характерным прищуром карточного шулера. Одет нарочито просто, похож на ковбоя, стянувшего где-то маршальский значок.

Гость снял шляпу, вежливо поздоровался. Предложенный стакан виски выцедил неторопливо, растягивая удовольствие. Крис выжидает. Рок тоже помалкивает, чувствуя, что над ним опять сгущаются тучи. Маршал оседлал стул напротив, положив на спинку скрещенные предплечья, в коричневых глазах блеснула усмешка.

– Сынок, я против тебя ничего не имею, – сказал он. – Но людям не нравится стрельба на главной улице. Мы живем тут уже довольно долго и научились избегать…

– Перестань, Грэдди, ты не можешь, – сказал Крис. – Парень защищался.

– Скоро все горячие головы от Мексики до Канады узнают, что он в нашем городе. Сколько из них захотят получить приставку к имени «тот, кто убил Рока Керригана»?

Крис промолчал. Маршал поднялся, нахлобучивая шляпу.

– Одним словом, ему придется уехать. Лучше уже сегодня.

Рок встретился взглядом с Рут. Та стоит у стены, прижав кулачки к груди, лицо стремительно теряет краску.

– А если я не подчинюсь? – спросил Рок в спину маршала. Тот не обернулся.

– Думаю, даже ты не устоишь против целого города.

После ухода маршала в гостиной несколько минут царила тишина. Настенные часы показывают без десяти три, Року захотелось разрядить в них револьвер – положение стрелок напоминают злорадную усмешку.

– Мне жаль, Мэтт, – сказал Крис, упорно не желая называть настоящего имени. – Мне, правда, очень жаль.

Избегая прямого взгляда, он поднялся, подошел к окну.

– Я заплачу тебе за два месяца, дам все необходимое. Этого тебе хватит, чтобы добраться… еще куда-нибудь.

– Но… – начала Рут.

– Ты слышала, что сказал маршал. Мэтту нельзя здесь оставаться.

Рок поднялся, с силой потер лицо ладонями.

– Хорошо. Тогда я пойду собирать вещи.

После наэлектризованной атмосферы гостиной воздух снаружи показался горным. Рок остановился на крыльце. Через час это крохотное ранчо останется позади, а вот жгущее душу чувство несправедливости – нет. Но маршал прав. Когда-нибудь Рок встретит свою пулю посреди пыльной улицы, и лучше, чтобы Криса с Рут рядом не было.

Рок прислушался. Из дома не доносится ни звука, и это пугает больше криков и битья посуды.

А затем прогремел выстрел.

Крис лежит на спине, раскинув руки, рубашка потемнела от крови, толками выплескивающейся из раны под горлом. Рут прижалась к стене, в руке трясется дымящийся револьвер, в расширенных глазах животный ужас.

– Рут… – Рок осторожно приблизился. – Отдай мне это.

Ее пальцы разжались, Рок положил револьвер на комод. Рут всхлипнула и сползла по стене, закрыв лицо ладонями, ее трясет. Рок подошел к телу. Крис мертв, в этом не может быть сомнений.

– Рут.

Он присел на корточки, протягивая стакан виски.

– Выпей.

Она схватила не глядя, выпила залпом, из глаз снова брызнули слезы. Рок забрал стакан, выждал, давая откашляться.

– Что произошло?

– Он… я… я просила его передумать, позволить тебе остаться. Он.. заподозрил, что мы… ты и я.. начал угрожать, что убьет меня… я схватила его револьвер… я хотела лишь напугать… но он вдруг выстрелил…

Рок посмотрел на труп. Крис угрожал жене? Эта мысль не укладывается в голове.

– Ладно, – Рок поднялся. – Я за маршалом. Ты все ему расскажешь.

– Нет!

Она схватила за его руку.

– Не оставляй меня здесь… с ним!

– Все будет хорошо, – Рок усадил ее на стул спиной к телу. Она прильнула, словно пытаясь найти убежище в нем, он снова ощутил, как ее трясет. – Мы поедем вместе. Я подготовлю нам пару лошадей.

Она выпустила его неохотно. Рок направился к выходу, стараясь не смотреть на труп. За спиной послышался прерывистый вздох и звук, который он никогда бы не спутал – щелчок взводимого курка.

– Мне хватит одной.

Первая пуля ударила в спину. Падая, он успел обернуться, ладонь бессильно хлопнула по пустой кобуре. Рут улыбнулась, снова взводя курок револьвера.

Его револьвера.

Второй выстрел гулко отозвался под потолком, за спиной Рока на стену плеснул фонтан крови. Рут хладнокровно опустошила еще две каморы барабана, ее фигура скрылась в клубах порохового дыма, в котором сверкают вспышки выстрелов.

Рок медленно осел на пол, оставляя на стене широкий кровавый след. Ноги отказались подчиняться, очевидно, первая пуля угодила в позвоночник. Рут приблизилась, опустив оружие. Рок поднял голову, губы шевельнулись.

– По… почему…

– А как еще поступать с убийцами и насильниками? – холодно спросила она.

– Но… это..не так…

– Именно так все узнает маршал. Известный убийца застрелил моего мужа и попытался овладеть мной. Защищаясь, я убила его. Я продам лошадей, ранчо, заберу деньги из банка и уеду на восток. Начну новую жизнь.

– К..Крис…

– Крис был никем! – почти выкрикнула она. Красивое лицо исказилось в уродливой гримасе, над стрелком нависла мегера с горящими ненавистью глазами. – Я была глупой девчонкой! Он обещал, что мы поедем в Додж-сити, а оттуда в Чикаго или Нью-Йорк, а сам запер на этом клочке земли рядом с никчемной дырой, которой даже на карте нет!

Рок закашлялся, отхаркивая кровь. Как ни странно, это зрелище успокоило исходящую в истерике ведьму.

– Не уходи никуда. Я скоро вернусь. С маршалом.

Рок прикрыл глаза. Внезапно навалилась апатия, захотелось, чтобы все это закончилось. Пусть он истечет кровью, пусть вся кровь вытечет, но оборвется эта щемящая боль, что терзает душу столько лет.

Докатился странный булькающий звук, Рок открыл глаза. Крис поднял голову, быстро встал. Рана под горлом снова открылась, хлынула кровь, но, похоже, мертвого ранчера это не беспокоит.

Рок опустил взгляд. Его собственные раны перестали кровоточить, правая нога подогнулась, силясь поднять истерзанное тело. Крис издал довольный звук, указал большим пальцем за спину. Они стоят там – все, кого Рок когда-то убил. Некоторые подстерегали его в засаде, другие искали поединка – всех ждал один финал. Теперь они молча смотрят с непонятным сочувствием и ободрением.

Вдруг все исчезло. Рок огляделся. Крис лежит на полу в прежней позе, кровь заливает пол, стены, потолок, лишь через несколько мгновений Рок понял, что это отблески заката. В окне виден кусок неба, полыхающего алым пламенем. По краям почернело, мрак обступил алое зарево, но не пока решился перешагнуть границу света.

Рок посмотрел на револьвер Криса. Он лежит на углу комода, на гранях барабана пляшут алые искры. Рок потянулся, спина, приклеившаяся подсохшей кровью, оторвалась с трудом, в глазах потемнело. Он сцепил зубы, пережидая приступ боли. Слабость накрыла ватным одеялом, он смутно удивился, сколько крови потерял.

Пальцы впились в щели между досками пола, подтягивая тело. Рок упрямо продвигался дюйм за дюймом, стараясь не думать, что ноги волочатся позади, как веревки, стараясь вообще ни о чем не думать, кроме револьвера на углу комода.

Пальцы сомкнулись на рукояти. Оружие показалось тяжелым, как наковальня. Рок опустился на пол, с усилием положил револьвер на колени так, чтобы дуло смотрело на дверь. Надо меньше двигаться. Надо продержаться. Еще немного.

Снаружи донеслись голоса. Рок взвел курок. Перед глазами полыхают огненные мушки, комната тонет во мраке, лишь дверной проем угадывается черным прямоугольником.

– Он здесь.

Рут вошла первой, глаза расширились при виде направленного дула.

– Тварь, – прошептал Рок.

И нажал на спуск. Грохот выстрела он уже не услышал.

Звезда над сердцем

Рио-Гранде несет воды неспешно, словно бережет силы, до Мексиканского залива путь неблизкий. Равнина Техаса превратилась в пологий берег, с мексиканской стороны в воду опускается отвесная стена, лишь в одном месте разрезанная широким спуском к броду. Дальше, насколько хватает глаз, поросшие низкой травой и кустарниками-меските холмы. Всего через пару недель жестокое солнце внесет правки в цветовую палитру, но сейчас глаз радует изумрудная зелень склонов, хотя на вершинах уже видны желтые выгоревшие проплешины. Впрочем, не до любований красотами.

Рико снова ушел.

Берег усеян коровьими лепешками и тысячами отпечатков копыт, медленное течение еще не разогнало муть, поднятую стадом на переправе. От реки вернулся Быстрые Мокасины, индеец-скаут, что-то затараторил на своем языке, но уже ясно, что на американском берегу не осталось ни одного угнанного животного.

Дюжина техасских рейнджеров с тоской и ненавистью смотрят через реку. Позади остались тела тех, кто оказался на пути бандитов – изрешеченные пулями, повешенные, распятые – и мысль, что виновники останутся безнаказанными, ранит сильнее, чем нож в сердце.

Капитан Леандер Мак-Нелли взирает на противоположный берег как на противника в револьверной дуэли. Заостренный подбородок надменно выдвинут вперед, глаза смотрят с характерным прищуром, лишь плотно сомкнутые губы выдают бурю чувств внутри него. Черный сюртук распахнулся, на поясе поблескивают серебром револьверы с рукоятками из слоновой кости. Конь нетерпеливо всхрапывает, переступает, но капитан остается недвижим, словно вбитый в седло столб.

Один из всадников подъехал ближе. Молодое, но уже прокаленное солнцем лицо лишено твердых складок, светлая шляпа с узкими полями надвинута низко, подражая капитану. Конь, словно свитый из тугих жил, ревниво покосился на капитанского жеребца, тот заметно выше в холке.

– Капитан… сэр… мы ждем ваших указаний.

Капитан медленно повернул голову, спросивший с трудом удержался, чтобы не подать коня назад – ощущение, словно артиллерийский расчет направил в его сторону десятифунтовую пушку.

– И каких же указаний вы ждете, мистер Уилсон?

– Любых, – твердо ответил рейнджер. Капитан улыбнулся, коснувшись указательным пальцем полей шляпы.

– Тогда вы знаете, как поступить.

Подчинившись толчку коленями, его конь вошел в реку. На середине вода поднялась до брюха, жеребец негромко заржал, вскидывая голову и спеша выбраться на берег. Рейнджеры растерянно переглянулись, лишь Быстрые Мокасины остался невозмутим, как камень, на котором сидит.

Уилсон с усилием выпрямился, словно сбрасывая тяжелый груз. Его конь в воду вошел с удовольствием, явно понравилось чувствовать себя водоплавающим монстром. На середине даже остановился, с интересом всматриваясь в отражение, Уилсону пришлось поторопить – сзади напирают остальные.

На берегу первым, кого увидели, был Быстрые Мокасины, он сидит на сухом бревне, принесенном когда-то половодьем. Рубаха и штаны из мягкой кожи сухие, лишь мокасины чуть забрызганы, словно перебежал по воде, как какая-нибудь водомерка. Мак-Нелли взглянул укоризненно, хвастунов никто не любит. Индеец поднялся, закидывая за спину лук и колчан, с места взял трусцой. Ездить верхом он не любит, но на длинной дистанции даст фору любой лошади.

Рейнджеры привычно занимают место в колонне, несколько всадников умчались вперед и в стороны, высматривая возможную угрозу. Быстрые Мокасины бежит по обочине, капитан отметил, что лук и колчан не бьют скаута по спине, а словно приклеены между лопаток.

На западе горизонт искривлен грядой Сьерра-Мадре, обманчиво близкой, хотя до нее много дней пути через пустыню Чиуауа. По мере удаления от реки зеленые холмы переходят в каменистую равнину, на раскаленных камнях греются ящерицы и гремучие змеи, иногда в расселинах мелькают мохнатые пауки и скорпионы. Уилсон с тревогой посматривает на капитана. Мак-Нелли побледнел, часто откашливается, из-за туберкулеза легких он тяжелее всех переносит сухую пыль, взлетающую из-под копыт. Впрочем, перехватив взгляд молодого рейнджера, капитан нахмурился, пустил коня вперед.

К полудню след устремился на юго-запад, огибая каменный холм с плоской, словно срезанной ножом, верхушкой и отвесными склонами. В тени у подножия капитана встретили один из рейнджеров охранения и, конечно, вездесущий Быстрые Мокасины.

– Капитан, стадо в долине, – доложил рейнджер. – Не торопятся, уверены, что через границу мы не сунемся.

– Значит, устроим сюрприз. Сколько их?

Мокасины поднял ладони с растопыренными пальцами. Капитан снял шляпу, с задумчивым видом протер платком внутреннюю часть тульи.

– Хорошо. Ждем остальных наших, – сказал капитан. – А пока… приготовьте веревку. И покрепче.

Горячий воздух обжигает легкие, раскаленный белый диск в небе швыряет злобно жалящие искры. Стадо разбрелось по долине, двое бандитов лениво сгоняют слишком отбившихся животных обратно. Несколько коров обнаружили в тени грязевые лужи, улеглись там, не обращая внимания на менее удачливых сородичей.

Быстрые Мокасины облюбовал вершину огромного, в два человеческих роста, валуна у северо-восточного края долины. Однако место оказалось занято – гремучая змея угрожающе подняла голову, костяная трещотка издала характерный звук. Индеец бросил взгляд в сторону погонщиков – они приближались, отгоняя от склона молодого бычка.

Змея изогнулась, мелькнул раздвоенный язык. Бандиты в нескольких шагах, поперек седел лежат винтовки. Всего несколько мгновений – и нависающий край скроет от них укрытие индейца, но их-то змея и не даст…

Выстрел сухим треском прокатился по долине. Мокасины замер, в двух шагах бьется обезглавленный хвост, пузырящаяся кровь шипит, стекая по нагретому солнцем камню. Внизу характерно щелкнул затвор.

– Отличный выстрел, Корди!

– Ты мне зубы не заговаривай, давай мои два доллара.

Бандиты проехали мимо, шумно обсуждая удачный выстрел. Приподнявшись, Мокасины прыгнул на круп, рукояткой ножа ударил наездника в висок. Второй оторопело оглянулся, индеец взмахнул рукой, бандит повалился на землю с ножом в горле. Нога застряла в стремени, испуганная лошадь скрылась за камнями, волоча тело хозяина.

Остальные бандиты дремлют в тени, накрыв лица шляпами, двое суток в седле берут свое. Впрочем, часового выставить не забыли – худощавый парень в запыленной рубашке с завистью поглядывает на товарищей, часто прикладываясь к фляге. Увидев выметнувшийся из-за холма отряд, он поперхнулся, вода выплеснулась на подбородок.

Рейнджеры налетели, как каменная лавина. Мак-Нелли вскинул револьвер, руку порадовало отдачей. Тучный, похожий на мешок с дробью, бандит повалился на землю, это послужило сигналом – рейнджеры открыли огонь.

Отряд пронесся по стоянке, оставив пятерых скотокрадов неподвижно лежать в пыли. У склона рейнджеры слаженно, сохраняя боевой порядок, развернули коней для нового удара. Однако троица уцелевших побросала оружие и бросилась наутек, надеясь, что в спину стрелять не станут. Мак-Нелли жестом отправил нескольких бойцов в погоню. Взметнулись петли лассо, рейнджеры прыгали с седел, бандитов вязали жестоко и умело.

Мак-Нелли спешился, прошел по стоянке, всматриваясь в убитых, с каждым шагом его лицо темнело, словно грозовая туча.

– Сэр?

Капитан оглянулся. Трое бандитов, туго связанные, стоят на коленях, на рейнджеров посматривают со страхом и ненавистью. Мак-Нелли приблизился, под его взглядом скотокрады съежились, как высохшие на солнце гусеницы.

– Повесить.

Уилсон вздрогнул. Рейнджеры переглянулись, на лицах появилась и сразу угасла тень надежды, что командир просто пугает пленных. Бандитов поволокли к подходящему валуну, те голосят, вырываются так, что под путами выступила кровь. Быстрые Мокасины вскарабкался на вершину с веревками на плече.

– Так нельзя! – взвыл один из пленников, когда его усаживали на лошадь. – Вы же рейнджеры! Нас должны судить!

Жесткая петля захлестнула горло, он умолк. Дышит сипло, словно уже болтается, дергая ногами, рядом хрипят двое подельников.

Мак-Нелли поднял руку, рейнджеры расступились. Бандиты замерли, боясь шевелить даже глазами, словно это вспугнет хрупкую надежду.

– Вас сейчас вздернут, – произнес капитан. – Но один из вас может спастись. Я хочу знать, куда делся Рико.

– Я скажу! Я скажу! Я скажу! – фальцетом завопил один из бандитов. – Он уехал в город! Тут недалеко, десять миль! Сказал, что будет ждать там! Вы обещали… аа…

Бандита трясло, он зарыдал. По щекам, оставляя грязные полосы, потекли слезы, штаны намокли, желтая струйка бежит по седлу, срываясь тяжелыми каплями.

Рейнджеры загоготали, демонстративно зажимая носы, кто-то громко порадовался, что под бандитами их собственные лошади.

– Снимите его.

Рейнджеры освободили плачущего доносчика, отвели в сторону, шутки и советы по стирке штанов посыпались со всех сторон.

– Пристрелить бы тебя… – задумчиво сказал капитан. Бандит взвыл и бухнулся на колени, даже попытался облобызать сапоги капитана. Тот брезгливо отодвинулся. – Но я держу слово. Проваливай. Увижу по ту сторону реки – пристрелю, как собаку.

Закивав, бандит метнулся прочь. Один из рейнджеров дал пинка, подвывающая тушка упала на четвереньки, поползла, спотыкаясь и обдирая кожу.

Мак-Нелли перевел взгляд на двоих приговоренных. Те смотрят угрюмо, лица словно присыпаны мелом, но под глазами проступили красные пятна.

– Начинайте.

Капитан зашагал прочь. Вопль приговоренных утонул в топоте копыт, мимо пронеслись две лошади с пустыми седлами. Из облака пыли слышен придушенный хрип, пятки дробно колотят в скалу…

Но Мак-Нелли не обернулся.

С высоты седла Мак-Нелли оглядел долину. Рейнджеры сгоняют скот, готовятся в обратный путь. Коровы протестующе мычат. Один бык даже погнался за всадником, его осадили, с двух сторон накинув арканы.

– Ведите стадо в Остин, теперь это собственность штата Техас, – приказал капитан. – Мистер Уилсон.

– Сэр? – без энтузиазма отозвался парень. Он сидит в тени, не реагируя на суету со стадом. Рубаха взмокла подмышками, взгляд часто срывается на скалу, где висят тела.

– Вы и Быстрые Мокасины поедете со мной.

– Да, сэр.

Уилсон поднялся так, словно несет на плечах весь штат Техас, побрел к лошади. Скаут не отреагировал, впрочем, по неподвижному, скупому на эмоции лицу бывало трудно понять, слышал ли он вообще собеседника.

Долина с клубящейся пылью осталась позади, снова потянулась прежняя каменистая пустошь. Изредка однообразный пейзаж украшают знакомые холмы с плоскими верхушками, но и им не под силу разогнать гнетущее впечатление этих мест.

– Вы хотите то-то спросить, мистер Уилсон?

Уилсон вздрогнул, вынырнув из невеселых размышлений.

– При всем уважении, сэр… то, что мы сделали с теми двумя…

– Вы сомневаетесь, правильно ли это было? – Мак-Нелли усмехнулся. – Это хорошо.

Парень взглянул непонимающе.

– Сэр..?

– Что вы не испытали удовлетворения или даже радости от того, то случилось. Многие, особенно в Вашингтоне, считают, что мы отличаемся от бандитов лишь тем, что носим значки. И я рад, убеждаясь, что это не так.

– Но то, что произошло…

Мак-Нелли поморщился, Уилсон торопливо закрыл рот.

– Эти люди уважают лишь силу, – продолжил капитан. – И, если закон не подкреплен реальной силой, для них он превращается в потрепанную книжку с глупыми указаниями. Поэтому мы говорим с ними на их языке. Но всегда есть опасность перешагнуть грань. У команчей есть хорошая поговорка – кто слишком часто спит с собаками, рано или поздно проснется с блохами.

Из-под копыт вспорхнула птаха с невзрачным серым оперением. Уилсон дернулся, схватившись за револьвер. Щелкнула тетива, птица упала, пронзенная стрелой. Быстрые Мокасины на бегу подобрал добычу.

– И где эта грань? – спросил Уилсон больше для того, чтобы унять колотящееся сердце.

Капитан чуть шевельнул плечами.

– Каждый решает для себя сам.

Подчиняясь толчку, его конь зашагал быстрее. Уилсон взглядом оценил расправленные плечи и прямую спину человека, твердо уверенного, что он никогда не перешагнет свою грань.

– Значит, вы повесили тех двоих, чтобы запугать остальных?

Капитан оглянулся, из-под полей черной шляпы пугающе блеснули кусочки льда.

– Не только. Их бы все равно повесили, я просто… опустил формальности.

Две улицы, пересекающиеся под острым углом, на перекрестке, как водится, трактир. Дома сплошь коробки из смеси глины и соломы, между крышами прямо над улицей натянуты веревки, сушится белье, тяжелые капли срывались на голову. Даже деревянными тротуарами городок не обзавелся, не говоря о каменной мостовой. Нечистоты выливают прямо из окон, на улице жирная грязь, несмотря на палящее солнце.

Рико закурил, привалившись плечом к стене трактира. В окне мелькнуло бледное лицо владельца, остолоп еще надеется получить деньги за выпивку. Рико повел плечами, с удовольствием ощутив, какие они широкие. На фоне низкорослых мексиканцев он выглядит Самсоном, сходства с прославленным силачом добавляли длинные, неухоженные волосы. Рубашка и кожаный жилет давно требовали ремонта и чистки, но кого это волнует, если на поясе позвякивает револьвер?

Бандит опустил руку, коснувшись отполированной рукояти. Надо отдать должное, чертовы гринго делают отменные пушки. Этот «миротворец» он снял с трупа одного ранчера. Тот своих коров и деньги отдал добровольно, надеясь, что налетчики не тронут его жену и дочь. Ошибся. С чего вдруг он, Рико, станет довольствоваться частью, когда в его силах взять все?

– Чем это воняет? – негромко сказал бандит. – Будто скунс подох.

Он медленно обернулся. В десятке шагов возвышался Мак-Нелли, ветер шевелит полы черного сюртука, словно оперение огромного ворона. Рядом юнец со звездой на груди и индеец, оба отступили на полшага, чтобы не мешать командиру.

– Я должен был догадаться. Здесь воняет гринго. Этот запах ни с чем не спутаешь.

Мак-Нелли не ответил, в глазах нет даже злости, это пугает больше всего. Рико ощутил, как холодный муравей пробежал по спине, в животе разливалась холодная липкая пустота. Так может смотреть только смерть.

– Язык отсох, гринго? Я с тобой разговариваю.

– Ты не разговариваешь, – негромко сказал Мак-Нелли. – Ты открываешь рот и испускаешь зловоние.

Стукнула дверь. Из таверны вышла молодая женщина с бумажным свертком. Увидев вооруженных людей в характерных позах, остановилась, словно налетев на стену. Впервые в глазах Мак-Нелли мелькнуло беспокойство.

– Мисс, отойдите в сторону.

Она попятилась, но Рико оказался быстрее. Схватив за волосы, он прижал девушку к себе, дуло револьвера сверкнуло у виска жертвы. Мак-Нелли выхватил оружие, девушка на мгновение зажмурилась, увидев еще один направленный на нее ствол.

– Похоже, у нас мексиканская ничья, – сказал Рино. Он бросил взгляд в сторону, прикидывая расстояние до переулка. – Давай, гринго. Стреляй, и мы вместе посмотрим, как мозги этой красотки стекут по стене.

Девушку трясет, но она не плачет, лишь морщилась, когда хватка бандита причиняет боль. Рико сделал шаг назад, к переулку.