Текст книги "Проклятый путь"

Глава 2

Я проснулся от запаха кофе. Костерок снова потрескивает, над кофейником подпрыгивает крышка. Я поспешно закрыл глаза, но Лесли уже заметила мое пробуждение.

– Босс, если думаешь, что я принесу тебе кофе в постель, то ты ошибаешься.

– Лишаешь всей радости жизни.

Я с притворно тяжелым вздохом начал натягивать сапоги, предварительно встряхнув их. Конечно, Вайоминг – не западный Техас, где обувь за ночь становится прибежищем всякой кусачей живности вроде пауков и скорпионов, однако это уже почти ритуал. А ритуалы лучше соблюдать.

Закончив с сапогами, я подсел к костру.

– Пахнет отлично. Винс не вернулся?

Она пожала плечами и аккуратно сняла кофейник с огня.

– Не видела.

С кружкой в руках я отправился проведать пленников. Все трое полулежат возле опушки, связанные по рукам и ногам. Переносица Нолана распухла и побагровела, однако прибавилась широкая гематома, такую мог оставить лишь приклад винтовки. Правый глаз красный от лопнувших сосудов, зрачок с булавочную головку.

– Лесли? – почти утвердительно сказал я. Бандит не ответил, лишь сплюнул в мою сторону. У его ног лежит кусок веревки с разлохмаченными концами. Я покачал головой и вернулся к костру.

– Что я говорил насчет избиения связанных людей?

– Он перетер веревку и собирался дать деру, – отозвалась Лесли, глядя куда-то в сторону. – Он это заслужил.

– Послушай, – я сел рядом. Она дернулась, словно желая отодвинуться, но передумала.

– Я знаю, что ты скажешь. Мы не бьем связанных, не стреляем в спину и в безоружных, не грабим тех, кто не сможет этого пережить…

– И не вымещаем злость на тех, кто рядом. Что сказали бы твои родители, если бы увидели тебя?

Она зло усмехнулась.

– Наверное, то же самое, что сказали, когда выгоняли меня из дома.

Я подумал.

– Согласен, пример неудачный.

Лесли посмотрела искоса и слабо улыбнулась.

– В проповедях ты не силен, босс. Просто скажи, что ты поступил бы иначе, если бы там лежала пара-тройка янки, и один захотел сбежать.

Я устремил взгляд в костер.

– Тут другое.

– Абсолютно то же. Ты можешь сколько угодно говорить себе, что война закончилась, но я-то вижу, как ты дергаешься при виде синего мундира.

– Но я держу руки подальше от кобуры. А ты мстишь всем вокруг – бандитам, индейцам, даже Винсу. Думаешь, только ты страдала? – я перевел дух, заговорил тише. – Он не любит говорить о прошлом, так что будем считать, что ангелок спорхнул с облака и нашептал тебе на ухо. Он был женат на женщине из племени кайна, у них были дети – двое чудных малышей. Но, когда в Монтане нашли золото, туда хлынули худшие люди по эту сторону ада. Они не желали видеть разницу между враждебными черноногими и другими племенами. Однажды, когда Винс вернулся с охоты, он нашел свою семью мертвой. Их линчевали старатели из ближайшего лагеря. Просто за то, что те были индейцами.

Лесли отвернулась, об ее уши можно зажигать факелы.

– Он отомстил. Лишь двое старателей сумели добежать до парохода. Но этого ему показалось мало, он начал отстреливать бутлегеров, продававших индейцам алкоголь. К тому времени всполошились военные из ближайшего форта, началась настоящая облава. Винс был ранен и, если бы не племя пиеганов, он не сидел бы вчера у костра и не выслушивал твои предложения отправиться защищать золотоискателей и убивать индейцев.

Я отдышался. Лесли сидит молча, палочкой помешивает угли потухшего костра. Они вспыхивают багровым светом, тут же гаснут, на глазах покрываясь серым налетом.

– Мы вместе не от хорошей жизни. Каждый из нас многое потерял. Но, если будем срываться друг на друге или на тех, кто не может дать сдачи, потеряем и то, что осталось.

– Хорошо сказал, босс.

Винс вышел из леса, опустился на землю напротив. Лесли молча наполнила еще одну кружку кофе, протянула ему. Он помедлил, но взял.

– Побродил по округе. Неподалеку шныряли шайены, но на рассвете ушли.

– Много? – деловито осведомилась Лесли. Винс взглянул поверх кружки.

– Они ушли.

– Последуем их примеру, – сказал я, спеша увести разговор с тонкого льда. – Собираемся и через десять минут выезжаем.

Я выплеснул остаток кофе на угли, зашагал к лесу. За крайним деревом остановился, вслушиваясь в мирную беседу у костерка. Некоторое напряжение присутствует, но за оружие никто не хватается. Я мысленно похлопал себя по плечу.

Хорошо бы еще самому поверить во все эти правильные слова…

К полудню мы прибыли на место встречи. Пологие склоны холмов, поросшие редким хвойным лесом, начинаются от мелкой и шустрой реки, за годы намывшей песчаную косу у поворота русла. Получившийся островок изогнулся подковой, концы которой касаются берега в сотне метров друг от друга.

Кони шагнули на мягкий песок, брезгливо фыркая и поглядывая на заболоченную лужу, отделявшую островок от берега. С другой стороны быстрый поток несет по камням ветки, хвою и прочий сор, изредка солнце поблескивает на чешуе мелких проворных рыбешек.

Мы спешились. Лесли отступила в сторону с винтовкой в руках, мы с Винсом стащили бандитов с седел, усадили в сторонке, тщательно связав ноги. Нолан с друзьями выглядят подавленными, на бледной коже под глазами проступают серые тени, словно палач уже затягивает петли.

Из леса появились четверо всадников, выехали на островок с другого конца. Все молодые, с наглыми самоуверенными лицами, одеты словно ковбои-любовники с обложек бульварных романов. Четверка коней остановилась в десятке шагов от нас, но спешиться их владельцы явно посчитали излишним.

– Это они? – осведомился высокий парень с породистым лицом прожженного ловеласа. Я чуть склонил голову к плечу.

– И тебе доброго утра, Джерри. Можешь забрать их с потрохами, как только я получу деньги.

Джерри вынул из-за пояса кожаный мешочек, бросил отработанным движением аристократа, подающего милостыню. Я поймал, взвесил в руке.

– Уговор был на тысячу. А тут едва ли четыре сотни будет.

– Уговор изменился, – отозвался Джерри. Его подбородок пренебрежительно выдвинулся вперед, отчего захотелось вбить его обратно. Лучше прикладом.

– Ты помнишь условия, – сказал я. – Ты даешь наводку, мы делаем работу. Деньги пополам.

Обманутый нарочито миролюбивым тоном, Джерри спрыгнул на землю. Неудачное решение – он уступал мне в росте, для вызывающего взгляда в глаза пришлось запрокинуть голову. Лесли громко фыркнула.

– Думаешь, ты очень крутой? – осведомился Джерри. – Думаешь, можешь диктовать условия? Ты всего лишь очередной ренегат, Чейз. Еще одна серая вошь, которой удалось избежать федерального сапога.

Лесли шагнула вперед, я жестом остановил ее.

– Я выше тебя, – продолжил Джерри. – Я получаю деньги, даже не испачкав сапог, пока такие, как ты, делают за меня грязную работу.

– Потому что сам в юбках путаешься, – усмехнулся Винс. Джерри не удостоил его взглядом.

– И я решаю, сколько платить отбросам вроде вас, – продолжил он. – И лучше вам сказать спасибо за ту кость, которую я кинул, и убраться на свой Юг, который вы так позорно просрали на войне.

Я ощутил, как волна ярости захлестывает сознание, пальцы против воли сжимаются в кулак.

– Возможно, мы и не ровня самоуверенному мальчику в шутовском наряде, – негромко сказал я. – Но мы сделали работу. И собираемся получить за нее деньги.

Джерри охнул, кровь отхлынула от гладко выбритых щек – я схватил его ремень и рванул вверх так, что брюки сдавили промежность. Его команда схватилась за револьверы, однако Винс и Лесли уже держат их на прицеле.

– Когда хочешь говорить с позиции силы, позаботься, чтобы сила была на твоей стороне, – сказал я на ухо Джерри, скручивая его ремень жгутом. – Четверо против троих не всегда выигрышная арифметика.

Скрюченные пальцы впились в мою руку. Джерри хватает ртом воздух, ноги подкашиваются, но я не позволяю упасть, продолжая сдавливать тканью брюк его главное достояние.

– Так мы можем поговорить, как деловые люди? – спросил я. Он мелко закивал.

– Д-да…

– Что-что? – я повернул голову, прислушиваясь. – Знаешь, у отбросов слух ни к черту.

– Да!!!

– Да… что?

– Да… сэр…

Я разжал пальцы, Джерри осел на землю, словно из его тела вынули кости. Его друзья понуро переглядываются, утратив весь лоск.

– Оружие на землю, – приказала Лесли, качнув дуло «Винчестера».

Револьверы, карабины и даже перочинные ножи посыпались как яблоки в грозу. Под присмотром Винса всадники слезли и подняли подвывающего от боли в раздавленной мошонке Джерри. Я носком сапога поворошил кучу оружия.

– Как думаешь, сколько тут?

Винс оглянулся.

– Долларов на сто.

Я кивнул и повернулся к бывшим партнерам.

– Вы, ребята, должны нам еще пять сотен. И у этого в карманах посмотрите, сам он вряд ли…

Нашлось пятьдесят долларов. Я подумал.

– Ладно, снимайте сапоги. И ремни. Все равно не хватает… тогда и штаны тоже.

Четверо бывших партнеров переминаются с ноги на ногу, стыдливо прикрываясь ладонями. Я собрал их одежду в узел и, недолго думая, швырнул в реку. Глаза Джерри выдвинулись из орбит еще на пару дюймов.

– Зачем…

– Я что, похож на старьевщика? – осведомился я. – Ты и вправду думал, что я поеду в город и буду торговать вашим тряпьем?

Джерри скрипнул зубами, в глазах обещание всех самых страшных кар. Ничего, главный удар еще впереди.

– Винсент, забери их лошадей.

– Ты… – опомнился Джерри. – Ты не можешь бросить нас тут без лошадей! Ты…

– Босс.

Винс отвел меня в сторону.

– Я правильно понял – ты хочешь оставить этих мальцов тут, без оружия и коней?

– Именно этого я и хочу. И им еще повезло.

– А как насчет того, что мы не должны отыгрываться на тех, кто рядом?

Подумав, я вынул револьвер..

– Ты прав, это жестоко, – нарочито громко сказал я, взводя курок. – Сделаем по-христиански – простить и пристрелить.

Взвизгнув, Джерри бросился наутек, через мгновение за ним последовали подельники. Путь преградила заболоченная протока, отделявшая островок от берега, беглецы замешкались…

Я выстрелил в небо. Четыре голых тела прыгнули в затхлую, зловонную воду и, поднимая тучи брызг, помчались прочь, высоко вскидывая белые, нетронутые солнцем ляжки. Через минуту они вскарабкались на берег и бросились в лес, оглашая окрестности дикими воплями.

Глава 3

В любом городке Запада офисы маршалов похожи друг на друга. На массивном столе тяжелый письменный прибор, его вполне можно использовать в качестве оружия, рядом кресло, на стенах фотографии в деревянных рамках и неизменный флаг США. Сами маршалы тоже как на подбор – чисто выбритые, с аккуратными усиками, опрятно одетые и с характерным выражением лица, не оставляющим сомнений, за кем тут власть и закон.

Но маршал Кортни – исключение из правила.

Отнюдь не старый, он сидит, по-стариковски ссутулив спину. Короткие волосы торчат, щеки впали, он едва взглянул на бандитов, которых мы с молодым помощником затолкали в камеру. По офису плавает запах плохого виски – как шепнул помощник, уже третий день маршал отмечает день рождения.

Клацнул замок. Нолан повернулся к решетке, пальцы с силой сжали толстые прутья

– Не спеши тратить награду, – негромко сказал он. – Хоронить не на что будет. Зря ты не выстрелил, когда была возможность.

– Мне еще не поздно передумать, – отозвался я. Нолан не ответил, лишь смачно сплюнул на пол камеры. Коснувшись пальцем полей шляпы, я вернулся к столу маршала. Тот поднял голову. Красные, воспаленные глаза смотрят удивленно, словно их обладатель только сейчас обнаружил, что в офисе кто-то есть.

– Хочешь денег? Конечно, хочешь, все вы, ренегаты, одинаковые…

Он с грохотом выдвинул ящик, начал сосредоточенно в нем рыться, через пару минут на стол упала пачка банкнот. Я не пошевелился.

– Я не силен в счетоводстве, маршал, но даже мне ясно, что тут не вся сумма.

– Конечно, не вся, – сказал маршал. – Обо всей мы договаривались с Джерри. А для таких, как ты, у нас особые условия. Или можешь забирать своих недоумков из клетки и надеяться, что где-то в другом городе тебе за них дадут больше.

Подумав, я кивнул.

– Как скажете, маршал.

Убрав деньги в карман, я повернулся к выходу и усмехнулся. По половине суммы от каждого ублюдка. На этот раз арифметика на моей стороне.

Дверь с негромким хлопком закрылась за спиной. В обе стороны уходит пустынная улица, одним концом упирается в железнодорожную платформу, другим – в деревянную церквушку. Деревянные дома выстроились по обе стороны, из переулков доносится запах, о происхождении которого я предпочитаю не задумываться.

Неподалеку Лесли играет с парой ребятишек, те прыгают и орут, без опаски глядя на женщину в мужской одежде с винтовкой за спиной. Стукнула дверь, из соседнего дома вышла обеспокоенная женщина в простом, но чистом и опрятном платье. Бросив на Лесли взгляд, полный страха и неприязни, она позвала детей внутрь. Те неохотно подчинились, через минуту улица опустела.

Лесли выпрямилась, заметив мое присутствие.

– Похоже, нам нигде не рады, босс.

– И ладно, – отозвался я. – Можно подумать, когда-то было иначе. Идем, пропустим по стаканчику. Сегодня мы заслужили.

Салун под стать городку – маленький и неуютный. Столы из плохо оструганных досок накрыты скатертями, которыми давно пора затыкать щели в свинарниках, сквозь немытые окна едва проникает свет. В углу расшатанная деревянная лестница на второй этаж, по которой я бы не рискнул подняться даже под угрозой снова оказаться перед расстрельным взводом.

Хмурый бармен поставил на стойку бутылку и пару стаканов. Заметив вошедшего Винса, я жестом велел поставить третий.

– Как местные товары? – поинтересовался я. Винсент облокотился на стойку, она жалобно заскрипела под его весом.

– Как этот виски – паршиво и по завышенным ценам.

Бармен оскорбленно фыркнул, но мы не обратили внимания. Я вынул деньги и разделил на три части. Получив свою долю, Винс подобрел, став похожим на сытого медведя гризли, и наполнил стаканы. На вкус местный виски оказался не лучше той смеси из воды, спирта, перца, патоки и еще какой-то дряни, которую продают индейцам.

– Что сказал маршал? – поинтересовалась Лесли, отодвинув почти полный стакан.

– Ничего достойного, – сказал я. – Янки считают себя самыми умными, даже если тонут в луже.

– Слова истинного конфедерата.

Я медленно обернулся. По лестнице спускается мужчина лет пятидесяти в коричневом костюме. Шляпу держит в руке, тронутые серебром волосы аккуратно причёсаны, ухоженные бакенбарды переходят в усы, но подбородок выбрит до синевы.

– Майор, – я шагнул навстречу и отдал воинское приветствие. Он с усмешкой ответил тем же.

– Давно меня не встречали подобным образом. Это твои люди?

– Мои друзья. Это Лесли Хант, это Винсент Блэйк. Это майор Джозеф Винч.

Майор пожал руку Винсу, затем остро взглянул на Лесли.

– Хант? Вы случайно, не родственница Бенджамина Ханта?

– Нет, – поспешно сказал я. – Она…

– Да, я его жена – с вызовом ответила Лесли. Майор внимательно посмотрел на меня.

– Что ж… я был знаком с вашим мужем. Смелый парень, уверен, у него были причины сделать то, что он сделал. Ну а это просто Рико.

Он указал на лестницу. На верхней ступени возвышается самый огромный мексиканец из всех, кого я видел. Он мрачно оглядел нас, но ничего не сказал.

Познакомившись, мы переместились за столик. Бармен, опасливо косясь на Рико, принес чистые стаканы. Майор жестом велел ему нагнуться

– Уважаемый, я встретил своего хорошего друга и в честь этого события хотел бы выпить хорошего виски. Хорошего, понимаешь?

Бармена как ветром сдуло. Через пару минут в центр стола опустилась бутылка темного стекла. Рико сорвал пробку, коричневая жидкость с ласкающим звуком хлынула в стаканы.

– За дом, которого у нас больше нет, за близких, которых мы потеряли, – негромко произнес майор. – За Конфедерацию!

– За Конфедерацию, – эхом отозвался я, залпом опрокинув в себя содержимое стакана. Виски действительно хорош, не первый сорт, но лучше того пойла, что осталось сиротливо стоять на стойке. Винс и Лесли выпили молча, Рико же к стакану не притронулся.

– Я слышал, что случилось с твоей ротой, – помолчав, сказал майор. – Мне жаль.

– Янки остались верны себе, – сказал я. Алкоголь разжал тиски в груди, однако из глубины души поднимается темная, сжигающая ярость. – Нас построили, разоружили, зачитали приказ об амнистии… и расстреляли.

Майор разлил по стаканам остаток виски, жестом приказал бармену принести еще.

– Как же ты выжил? – тихо спросила Лесли.

– Янки побросали нас в яму, но закопать поленились, оставили на утро. Ночью пошел дождь. Я очнулся, по трупам выбрался наверх и дополз до кустов, – я сделал паузу, чтобы залпом осушить стакан. – Утром они закидали тела землей и ушли. Меня нашли жители городка неподалеку. Пулю удалось извлечь, но пневмония дала осложнение. Дальше ты знаешь.

Над столом повисла тишина.

– Ты не рассказывал, – наконец, нарушила молчание Лесли. Я ответил прямым взглядом.

– Мы все что-то держим в себе. Тебе ли этого не знать?

Она не ответила.

– И чем ты теперь занимаешься? – спросил майор. Я пожал плечами.

– Понемногу всем, что приносит деньги.

Майор подался вперед.

– Знаешь, мне как раз нужны надежные люди для одного дела. Я могу говорить при твоих друзьях?

– Да.

– Майор, я не думаю… – впервые за время разговора подал голос мексиканец.

– И не надо, – холодно отозвался Винч. – Думаю здесь я. Иди наверх и собери наши вещи.

Лицо Рико окаменело. Поколебавшись, он выбрался из-за стола и, метнув напоследок тяжелый взгляд, направился к лестнице.

– Я намерен взять поезд, – сказал майор, понизив голос. – Но не обычный. Тебе знакомо имя сэра Роберта Хэввита?

Я добросовестно подумал.

– Нет.

– Неудивительно. В 1864 году он был видным деятелем английского парламента, одним их тех, кто отказал Конфедерации в военной помощи. Сейчас он в отставке и ездит по миру в поисках редких трофеев. Этот сэр – страстный охотник. На прошлой неделе он прибыл в Штаты поохотиться на бизонов. И поедет он именно в этом поезде.

– Война давно закончилась, – без особой уверенности сказал я. – Один дохлый англичанин ничего не изменит.

– Я не собираюсь его убивать, – с досадой сказал майор. – Мы просто подержим его у себя и потребуем помощи от английского правительства. На Юге сейчас хозяйничают янки, тысячи наших друзей терпят унижения от прихвостней федералов. Это наш шанс помочь им.

– Это чушь собачья, – возразила Лесли. – Босс, ты ведь не собираешься согласиться?

– Неприятно это говорить, но сейчас я с ней согласен, – заметил Винс. Майор с усмешкой взглянул на меня.

– Ты изменился. Раньше женщины тобой не командовали.

– А вы, сэр, раньше не якшались с мексиканцами, – отозвался я. – Я поговорю с партнерами.

Мы отошли к стойке. Я сел на шаткий табурет, выпитое мешает не только соображать, но и стоять.

– Этот майор утонет и тебя потянет за собой, – сказала Лесли. – Лучше мило попрощаться и уехать. Отправимся на Запад, как и планировали.

Винс кивнул.

– А что, если он прав? – спросил я. – Нам пришлось уехать из Техаса подальше от произвола янки, но сколько там семей, которые не могут этого? Англия могла бы…

– И ты готов ради этой призрачной возможности свернуть себе шею? – Лесли покачала головой. – Это без меня.

Я горько усмехнулся.

– Трудно ожидать другого от жены сраного дезертира.

Сказал – и пожалел об этом. Лесли отшатнулась, словно получила удар в нос. Несколько мгновений казалось, что ударит, но выдержки ей не занимать. Повернувшись на каблуках, она вышла из салуна.

Винс смотрит пристально, словно сквозь прицел.

– Ты хочешь что-то сказать? – огрызнулся я. Он пожал плечами и направился к выходу.

– Ты не захочешь это услышать.

Глава 4

Вечер порадовал прекрасным закатом, такие могут быть только на Западе. Впрочем, дюжина вооруженным мужчин едва взглянула в сторону этого великолепия. Майор расстелил на большом валуне карту, подозвал остальных. Я огляделся. Лишь пара смутно знакомых лиц, остальных вижу впервые, но не покидает ощущение, что это отбросы, которых майор набрал по местным городкам.

– Поезд пойдет здесь. А мы будем ждать его здесь. Затем мы нагоним его на лошадях, заберемся в кабину и заставим машиниста остановить паровоз. Остальные тем временем займутся охраной, а я воспользуюсь этим.

Майор похлопал по холщевой сумке на боку.

– Вопросы?

– У меня вопрос.

Я шагнул вперед, отодвинув плечом мексиканца.

– Это лучший план, который у нас есть?

– Ты что-то предлагаешь? – буркнул Рико. Я с усмешкой повернулся к нему.

– Конечно. Для начала предлагаю заткнуться одному мексикашке.

Глаза Рико потемнели, ноздри раздуваются, словно у быка перед атакой. Остальные бандиты расступились, на лицах азарт, кое-кто, похоже, уже делает ставки. Я сдвинул полу плаща, прикрывающую кобуру, ладонь оказалась точно над рукояткой револьвера. Мысли разбежались, как неклеймёный скот, осталась лишь одна – выхватить, взвести, выстрелить. И дело не только в мексиканском происхождении противника, хотя для техасца этого достаточно с тех пор, как Рио-Гранде перестала быть просто рекой в Мексике и превратилась в границу двух стран. Причина в жгущей душу пустоте, образовавшейся после ухода Лесли и Винса, пустоте, которую требуется заполнить, пусть даже временно.

Я чуть опустил плечо, нагнетая в руку кровь для короткого, стремительного движения, пальцы подергиваются в такт ударам сердца.

– Хватит.

Майор встал между нами.

– После работы можете зубами друг друга порвать, но сейчас у меня каждый на счету. Рико, сходи, проверь лошадей.

Спокойный голос подействовал на взбешенного мексиканца как строгое хозяйское «фу» на исходящего пеной пса – процедив ругательство, он подчинился, без нужды расталкивая разочарованных зрителей. Я расслабился, кобура снова скрылась под плащом.

– Если ты закончил, вернемся к делу, – сказал майор. Я склонился над картой.

– Смотрите. Здесь полотно проложено почти по прямой, значит, и скорость поезда высока. Мы будем гоняться за паровозом, а пассажиры – глазеть на нас в окна, смеяться и показывать пальцем. А если там найдется хоть пара приличных стрелков, то на всей авантюре можно ставить крест.

Мой палец скользнул по карте.

– Вот здесь поезд делает поворот в туннеле. Скорость уменьшится достаточно, чтобы спрыгнуть на выезде. Дальше заставить машиниста остановиться в нужном месте.

– Думаешь, ты смог бы это сделать? – поинтересовался майор. Я пожал плечами, хотя в душе запоздало ворохнулось раскаяние в чрезмерной инициативе.

– Сэр, я сделаю вид, что вы этого не спрашивали.

На том и порешили, маленький отряд направился на восток. Вполуха прислушиваясь к разговорам, я пустил коня на правый фланг. Далеко к югу виднеется темная полоса леса, в котором мы с друзьями ночевали накануне. Я снова ощутил укол вины и чувство огромной потери. Я с детства привык быть один – мама была медсестрой во время войны за независимость Техаса и погибла, когда мне было пять лет, а отец погрузился в свою врачебную практику. Он часто лечил чернокожих рабов, что оттолкнуло белых пациентов. Из-за этого мы редко оставались в каком-нибудь городе достаточно долго, чтобы я успел завести друзей. Их мне подарили войны, сперва Мексиканская, а затем и Гражданская, и они же их отняли. А теперь я оскорбил последних людей, кого мог назвать друзьями, и с бандой незнакомого сброда собираюсь участвовать в смертельной авантюре во имя страны, которая просуществовала всего пять лет. Воистину, у Создателя жестокое чувство юмора.

Тени удлинились к востоку, я с беспокойством подумал, что если чертов поезд опоздает, прыгать на него придется в темноте. Впереди вырастает холмистая гряда, в ней чернеет отверстие, напоминающее нору какого-нибудь чудовища. Топот копыт за спиной стих, отряд остался ждать в отдалении.

По мере приближения к туннелю ощущение собственной глупости растет, а уверенность в благополучном исходе тает. Мелькнула малодушная мыслишка сбежать. Я придушил ее усилием воли, но осадок остался. Чтобы отвлечься, начал размышлять, почему строители проложили железную дорогу через эти холмы, хотя двумя милями южнее, у леса, ровная, как стол, долина. Вероятно, весной ее подтапливают разбухшие от талых вод притоки Шайен-Ривер, либо ребяткам из «Юнион Пасифик» просто было жаль затраченного на туннель времени и сил, чтобы потом от него отказаться.

Оставив лошадь в стороне, я начал взбираться на холм. Склон под ногами вибрирует, из туннеля донесся многократно усиленный эхом свист паровозного гудка, а затем усиливающееся пыхтение, словно из норы действительно вот-вот вылезет нечто огромное и живое. Я закрепил револьвер в кобуре и глубоко вдохнул. Идея, еще четверть часа назад казавшаяся гениальной в своей простоте, сейчас утратила лоск и выглядит откровенно бредовой.

Пахнуло жаром горячего металла, паровоз с грохотом вырвался из туннеля. Я шагнул в пустоту, через долгое мгновение снизу ударило в подошвы. Не устояв, я скатился с горы угля к борту платформы и закашлялся в облаке черной пыли.

В борт платформы, едва не отхватив мне нос, ударила лопата. Кочегар замахнулся снова, но платформу тряхнуло, он отступил, стараясь восстановить равновесие. Я приподнялся, но проклятая пыль забивает легкие, горло готово разорваться. Кашель душит, на глаза навернулись слезы, я скорее угадал, чем увидел второй удар, откатился в сторону. Третий удар принял плашмя на левую руку, предплечье пронзила боль. Выхватив револьвер, я рукояткой ударил в челюсть. Противник вздрогнул, словно в него ударила молния, и, закатив глаза, начал валиться через борт. Я поспешно схватил парня за шиворот, чуть не отправившись в темноту за рельсами вместе с ним, и втащил обратно.

Немолодой машинист вздрогнул, увидев направленный револьвер. Я перепрыгнул в кабину.

– Тормози эту штуку.

Горло еще перехвачено, в груди пылает, я снова закашлялся, отхаркивая комки черной пыли. Едва ли он расслышал приказ в грохоте и пыхтении чудовищного агрегата, но мгновенно сообразил, что от него требуется. Состав качнулся вперед, я снова едва не оказался за бортом. Паровоз надсадно захрипел, из-под колес посыпались искры, наконец, железная махина замерла под шипение стравливаемого пара.

Короткий удар, машинист отправился в небытие. Я с досадой подумал, что опять не рассчитал силу, но связывать некогда – со стороны единственного вагона уже доносится ураганная пальба.

Я дулом револьвера сдвинул шляпу на затылок. Навалилась усталость, хочется сесть в сторонке и понаблюдать. Помечтав несколько мгновений, я перепрыгнул на платформу и зашагал по кучам угля. Дверь в торце вагона распахнулась, оттуда выглянул солдат с винтовкой в руках. Я выстрелил навскидку, он выронил оружие и исчез внутри. Дверь снова захлопнулась. Нападавшие перемещаются короткими перебежками, огрызаясь редкими выстрелами, из вагона отвечают прицельно, уже трое бандитов неподвижно лежат на земле. С дальнего торца вагона застучала очередь, я узнал пулемет Гатлинга. Бандиты мгновенно попадали ничком, причем минимум двое уже не поднимутся.

Сбоку послышалось сдавленное проклятие, я оглянулся. Майор застыл у борта платформы, лицо словно присыпано толченым мелом.

– Они не сказали про пулемет…

Я стиснул зубы. Выяснять, кто такие «они», некогда – добросовестно отработав свои двести выстрелов в минуту, Гатлинг затих, зато из вагона с новой силой затрещали винтовки и револьверы. Нападавшие же не поднимают голов, с их стороны не доносится ни одного выстрела.

Разбежавшись, я перемахнул с платформы на крышу вагона. Над дальнейшими действиями следовало подумать. Судя по звукам пальбы, у меня под ногами никак не меньше полудюжины стрелков.

– Чейз!

Майор швырнул мне сумку. Заглянув внутрь, я поморщился – она набита связками тряпья, в ноздри ударил запах скипидара, смолы и еще какой-то дряни. Я запалил спичку о каблук, содержимое вспыхнуло почти мгновенно. Закрыв рукавом лицо, я пинком открыл люк в крыше и швырнул сумку внутрь.

Снизу пальнули наугад, пуля срикошетила от края отверстия. Я выстрелил в ответ, услышал пронзительный вопль. Со стороны платформы рявкнул «Гризвольд» майора – кто-то, очевидно, попытался выбросить сумку. Я спрыгнул с крыши и отступил за платформу.

Из окон вагона валит удушливый черный дым, оттуда больше не стреляют. Бандиты тоже не тратят патронов, лишь следят, чтобы никто не подходил к окнам.

– Эй, там! – крикнул майор, выждав пару минут. – Выходите без оружия и останетесь живы!

Крики в вагоне стихли. Я подумал было, что янки решили проявить несвойственную решимость, но дверь распахнулась, оттуда выпала связка винтовок.

– Мы выходим! – крикнул кто-то в промежутке между приступами кашля.

Обитателей вагона построили вдоль путей, наскоро обыскали. Понурые солдаты затравленно озираются, поминутно вытирая лица форменными кепками. Лишь лейтенант держался надменно, пытаясь сохранить лицо, но после первого презрительного взгляда получил прикладом в челюсть.

Среди пленников выделяются двое – высокий мужчина в сером костюме, который даже сейчас держится с поистине аристократическим высокомерием, и молодая девушка в дорогом, но скромном платье и шляпке. Она старается высоко держать голову, но то и дело съеживается перепуганной мышью.

– Кто у вас главный? – осведомился мужчина. – Я хочу говорить с ним.

– Тут наши интересы совпадают, я тоже хочу поговорить с вами, – сказал майор, подойдя к нему в сопровождении Рико. Мужчина оглядел обоих с видом лорда, снизошедшего до общения с вымазанными в навозе крестьянами.

– Потрудитесь объяснить, что происходит. Это ограбление? Вы отдаете себе отчет…

– Я прекрасно отдаю себе отчет, кто вы, сэр Хэввит, – перебил майор. – Это вы, боюсь, несколько заблуждаетесь относительно моих намерений…

Грянул залп, шеренга солдат повалилась на землю. Я обернулся, ладонь упала на кобуру, однако Рико уже держит меня на прицеле.

– Какого черта, майор? – процедил я. – Ты обещал тем людям жизнь. С каких пор слово офицера Конфедерации стоит дешевле ржавой подковы?

– Янки тоже обещали жизнь твоей роте, разве нет? – спокойно отозвался майор. – Впрочем, я не ожидаю, что ты поймешь. Именно поэтому я майор, а ты сержант.

Он кивнул двум бандитам, те бросились к девушке. Хэввит мгновенно шагнул навстречу, заслонив ее, сильным ударом сбил с ног одного нападавшего, но сам получил сокрушительный тычок дулом винтовки.

– Не беспокойтесь, ни один волос не упадет с этой прекрасной головки, – сказал Винч, – Мои наниматели особо настаивали на этом.

– Значит, ты теперь похищаешь невинных детей? – поинтересовался я. – И дело тут не в семьях южан, верно? Всего лишь деньги?

Лицо майора окаменело, на мгновение он снова стал тем, кого я когда-то знал. Но лишь на мгновение.

– Большие деньги, Чейз, очень большие. Янки забрали у меня все. Я намерен получить небольшую компенсацию.

– Врешь, – я сплюнул ему под ноги. – Янки могли забрать землю, дома, даже жизни родных. Но свою честь ты продал сам.