Текст книги "Аномалы. Тайная книга"

Егерь пристегнулся и, включив фары, поехал к воротам. Стас поглядел на «калаш», лежащий между сиденьями, потом на «Муху» справа под дверцей.

Друг за другом охранники вышли из будки на звук мотора.

– И помни, – сказал Егерь, – это не люди, а отростки. Просто узлы пси-сети, у них нет своей воли и чувств.

Последнее слово он произнес, опуская стекло. Высокий охранник наклонился. Даже тусклый свет, льющийся из будки, не скрывал его бледности. Взгляд охранника был устремлен в лицо водителя «Нивы» – но не в глаза, а в переносицу и потому казался отстраненным и расфокусированным.

Губы разомкнулись, но охранник не успел ничего сказать: Егерь поднял пистолет и почти в упор выстрелил ему в лоб, а потом – в голову второго, стоящего сзади.

Вдавил педаль газа. Завизжали скаты. «Нива» с форсированным двигателем, переломив шлагбаум, как спичку, понеслась через широкий двор. На стоянке было несколько иномарок, дальше – две ступени, крыльцо полукругом и черные стеклянные двери входа.

За ними что-то вспыхнуло, но не в реальном мире – в ментальном пространстве. Два… три… четыре сознания.

– Внизу их четверо! – крикнул Стас.

– Приготовься!

Егерь затормозил, машина дернулась, пару раз качнулась. Когда она вкатилась по ступеням, Стаса бросило вперед, потом вдавило в спинку сиденья.

– Стреляй!

Крик Егеря запоздал – он уже высунулся из автомобиля, положив «Муху» на плечо.

Бабахнуло так, что зазвенело в ушах. Он бросил трубу, упал на сиденье и зажмурился. Взрыв тугой волной ударил по ушам. «Нива» рванулась дальше. Бронированный капот врезался в поврежденную дверь, и машина влетела в просторный холл.

Впереди стояла длинная мраморная стойка, за ней на стене висели мониторы. Справа и слева от затормозившей машины были кресла и столики, пол поблескивал в свете тусклых ламп. По сторонам – просторные лестницы, возле той, что слева, – двери лифтов.

Кто-то мелькнул, пригибаясь, за стойкой; со стороны лифтов раздались выстрелы. Егерь крикнул:

– Пригнись! Не лезь, пока не скажу!

С дробным стуком через лобовое стекло протянулась цепочка белых крошащихся воронок. Стас сполз с сиденья, съежился под «торпедой». Егерь, стреляя, распахнул дверцу и вывалился наружу. Зацокали гильзы о пол.

Стас впервые был в настоящем бою. Только в выдуманных историях, книгах, фильмах и компьютерных играх новички ведут себя отважно, дерзко и умело, а в реальных боевых столкновениях те, кто не прошел специальную подготовку, гибнут первыми.

Грохнула граната. «Калашников» смолк и застучал опять – уже в стороне, ближе к лифтам. Глухой частый стук донесся от стойки. Не выпрямляясь, Стас нащупал «беретту», потянул из кобуры. Адреналин бушевал в организме, его трясло, в ушах звенело, и яркие, неприятно-болезненные круги расплывались, выворачивались наизнанку перед глазами.

Долетел крик Егеря, но что он хочет, понять было невозможно. Машина мелко закачалась, грохот наполнил ее – пули ударили в капот. Стас приподнял голову, сжимая «беретту» обеими руками. Снова взорвалась граната – теперь впереди, у стойки. В памяти всплыл эпизод из давно забытого фильма: мужик наставил пистолет на другого мужика, с ножом, пытается выстрелить… а оружие-то на предохранителе. И пока жалкий неудачник сдвигает рычажок, враг втыкает нож прямо ему в горло.

Сглотнув, Стас снял «беретту» с предохранителя. Опять закричал Егерь. Выстрелы смолкли, и в наступившей тишине донеслось: «…торожно!»

Дверца распахнулась. Прямо над Стасом возникла женщина в деловом костюме: жакетка, юбка до колен, темные колготки, туфли, аккуратная прическа. Подтянутая, спортивная, деловая чувиха, «бизнесвумен» во всей корпоративной красе… Локтем она прижимала в боку раскрытую дамскую сумочку, в руке был пистолет с глушителем.

И бледная, очень бледная. Глаза – странно безразличные, лишенные всякого выражения – уставились в переносицу Стаса. Черная трубка глушителя нацелилась ему в голову. И он выстрелил.

Это получилось само собой. Просто слишком неожиданно женщина распахнула дверцу, и как-то слишком уж откровенно, даже показушно прицелилась в него – палец Стаса вдавил спусковой крючок сам собой.

В этот момент он стоял на коленях, боком к «торпеде», сильно сгорбившись, локти прижимал к животу и держал пистолет обеими руками. Тот дернулся, но отдача была несильной.

Пуля пробила жакетку и кофточку. И плоский, мускулистый, натренированный в корпоративном фитнес-зале живот. Под обрывками ткани вспух и лопнул кровавый волдырь. Женщина отшатнулась, при этом лицо ее не изменилось, взгляд остался все таким же сомнамбулическим, и даже вскрика не сорвалось с бледно накрашенных губ.

Она опрокинулась на спину, взбрыкнув стройными ногами. Заелозила, завозилась и стала отползать на спине. Стас полез наружу. Качнул пистолетом влево, краем глаза заметив движение, но это оказался Егерь. Выстрелив в голову женщины, он схватил Стаса за плечо, рывком поставил на ноги и потащил к лифтам.

– Чувствуешь что-то? Ну!

Стас прикрыл глаза – и неожиданно для себя вошел в ментальное пространство, ярко, отчетливо ощутив под ногами…

Клубок. Ком, состоящий будто из шевелящихся насекомых, пчел и муравьев, слипшихся в бугристую шаровидную массу.

– Внизу! – выдохнул он, когда Егерь толкнул его в лифт. – Ядро внизу!

Плечо охотника сочилось кровью, снова проступившей сквозь повязку, левая рука висела плетью, автомат с перекинутым через голову ремнем он держал правой.

– Я ее убил, – сказал Стас, облизывая сухие губы. – Убил эту тетку.

– Ты обрубил отросток, – возразил Егерь. – Ядро точно внизу?

– Да. Послушай, я сейчас подумал: а зачем…

Он не договорил. Все время, пока его тащили к лифту, Стас старался не смотреть по сторонам, но после того, как Егерь вдавил кнопку подвального этажа и дверцы стали сдвигаться, окинул взглядом холл. Кровь на полу, торчащие сбоку дергающиеся ноги, тело в глубине помещения и еще один труп среди обломков взорванной стойки…

Потом дверцы закрылись. Лифт поехал, и Егерь сказал:

– Где точно находится ядро?

– Мне показалось, прямо под нами. Слушай, я не могу понять…

– Значит, выходим, убиваем его, ищем церебраторы. Гуннар сказал, если ядро будет уничтожено, отростки растеряются.

– Как это?

– Не знаю. Думаю, будут сопротивляться вяло, неумело. Как марионетки без кукловода.

– А может, наоборот, в ярость впадут?

Егерь пожал плечами, потом велел: «Приготовься!» – и опустился на одно колено, положив направленный в дверь ствол автомата на локтевой сгиб левой руки. Когда он поднял руку, кровь из плеча потекла сильнее, темное пятно на рубашке стало расползаться.

Стас, отступив в угол кабины, выставил перед собой «беретту». Все не удавалось отделаться от мысли, которую он не успел высказать: зачем курьер Васяня ездил в «Психотех», если…

Дверцы разошлись, открыв прямой коридор с лестницей в конце. По сторонам были одинаковые белые двери без табличек. На потолке тускло горели панели дневного света.

Егерь выпрямился, тихо сказал:

Я впереди, ты за мной, контролируй тыл.

Они пошли вперед, и лифт за спиной закрылся. Когда достигли середины коридора, слева распахнулась дверь. В проеме возник мужчина с типичной внешностью офисного работника, в поднятой руке он держал пистолет. Егерь автоматом врезал мужчине по голове. Тот выстрелил, пуля ударила в дверь напротив, пролетев между непрошеными гостями. Охотник выстрелил дважды, и мужчина отлетел в кабинет, откуда появился.

И тут же мягкое шипение донеслось сзади. Стас, машинально присев, развернулся – из лифта, который, оказывается, успел съездить наверх и вернуться, выбегали двое.

Он сам не понял, сколько раз выстрели, не то три, не то пять… И не понял, попал или нет. Над головой застучал автомат, и оба отростка упали.

– Дальше! – приказал Егерь.

Выдернув пустой магазин, он опустил руку к подсумку, чтобы достать следующий, но на лестнице застучали шаги, и охотник сунул кисть в другой подсумок.

Затем почти без замаха метнул гранату в проем, за которым была лестница. Граната застучала по ступеням, скатываясь навстречу бегущим людям, и взорвалась.

Спустившись по лестнице, Стас обнаружил три неподвижных тела: две женщины и мужчина.

– У них нет оружия, – сказал он, проходя мимо. – Смотри, ни у кого.

– Неважно, – бросил Егерь.

Через два пролета лестница закончилась железной дверью. Егерь толкнул плечом – она раскрылась неожиданно легко.

Впереди был круглый зал, накрытый высоким куполом, одинаковые двери со всех сторон, а в центре – саркофаг с прозрачной крышкой. Рядом стояла тренога со стеклянным ящиком, в котором лежала раскрытая книга.

Над дверями шел ряд больших черно-белых фотографий в тонких рамках, на всех – усатый мужчина в одежде, которую носили лет сто назад. Он позировал на фоне различных пейзажей, с тростью в руке прогуливался по горной дороге, показывал на заросшую лесом долину позади себя, стоял возле кладбища…

Саркофаг выглядел необычно: старинные, ручной работы элементы соседствовали с современными технологиями. Нижняя половина была из красного лакированного дерева и напоминала гроб, верхняя – выпуклый прозрачный колпак из толстого стекла, а может, плексигласа.

– Контролируй сектора слева и сзади, – приказал Егерь.

Направив стволы в разные стороны, они пошли к центру зала. От саркофага веяло холодом. Вблизи стало видно, что там лежит мужчина, одетый в старомодный костюм. Ввалившиеся щеки напоминали пергамент, у него не было зубов, нижняя часть лица сморщилась гармошкой. Лишь с трудом в чертах его можно было узнать человека с фотографий.

– Это Чарльз Форт? – спросил Егерь.

– Не знаю, – сказал Стас. – Я никогда его не… Вот, смотри.

На торце саркофага была золотая табличка с буквами:

Charles Hoy Fort

1874–1958

– Он мертв, как Ленин в Мавзолее, – сказал Стас. – Никакое это не ядро. Просто чертова мумия!

Егерь локтем врезал по стеклянной крышке ящика на треноге и сказал:

– Возьми книгу, спрячь.

Голос у него был ровный и очень, очень напряженный.

Осколки крышки упали на раскрытую книгу – большую, со страницами из толстой желтой бумаги. Стас прочел:

«On the thirteenth of November 1924 he visited the settlement of Greenwich near London, where he witnessed an unprecedented event…»[3]3
  «13 ноября 1924 года посетил селение Гринич близ Лондона, где стал свидетелем небывалого события, а именно…» (англ.)


[Закрыть]

Он поднял книгу – неожиданно легкая. Обложка была кожаной, с красивым золотым тиснением:

THE MYSTERY BOOK

Charles Hoy Fort

Пожалев, что не захватил с собой сумку или рюкзак, Стас захлопнул ее, сунул под ремень на животе, закрыв курткой, сказал:

– Все-таки зачем курьер ездил сюда, если…

Его прервал женский голос, донесшийся из-под свода:

– Не трогайте книгу.

Егерь и Стас молчали, поворачивая оружие из стороны в сторону.

– Положите книгу на место, – повторил голос. – Она не имеет большой цены, вся информация давно скопирована. Это лишь память о…

– Покажись! – прокричал Егерь.

– Сейчас тело выйдет из двери напротив лестницы. Тело безоружно. Нет никакого смысла стрелять и портить его, оно полезнее других.

– Выходи, но медленно, и если замечу оружие – взорву к черту и этот саркофаг, и…

– Я давно мог бы пустить сонный газ…

Дверь раскрылась, в зал шагнула бледная седовласая дама в брючном костюме. К воротнику был прицеплен крошечный микрофон, женщина шевелила губами, и голос доносился из скрытых динамиков под сводом:

– …еще в лифте или в холле. Но я хотел посмотреть на вас в деле.

Женщина что-то подкрутила в микрофоне, и динамики отключились, последние слова она говорила уже обычным голосом.

– Зачем курьер поехал в «Психотех», если он – часть корпоративного сознания? – спросил Стас. – Медуза знает все, что знают отростки. Ведь так?

– Лишь те из них, что находятся в пределах нескольких десятках километров, – согласилась дама; она стояла, опустив руки, голова ее не двигалась, взгляд был устремлен между непрошеными гостями.

А может – прошеными? Может, их ждали, специально вели сюда?

– Захарий Павлович Егоров, мой лучший охотник. Тебе пора присоединиться ко мне.

Егерь молчал – впервые с начала знакомства Стас видел его растерянным, и это пугало больше всего.

– Ты проверял нас? – спросил Стас. – Просто решил проверить, сможем ли отследить Васяню, а потом прорваться сюда? Гуннар соврал, нет никакого ядра, сознание распределено между всеми отростками!

– Оно везде и одновременно нигде, – произнес новый голос.

Раскрылась дверь слева от первой, в зал шагнул приземистый мужчина с квадратным подбородком и короткой стрижкой. Бледностью и безразличным взглядом он напоминал седовласую даму.

Ствол автомата дернулся к нему, но Егерь не выстрелил.

– Иногда хочется позабавиться, – произнес мужчина. – К тому же я хотел проверить, сможет ли легендарный Егерь провернуть все это: скрыться, вычислить мое…

– …местонахождение, – заговорила дама, продолжая слова мужчины, и при этом ритм речи не сбился ни на мгновение, – а после добраться до этого места. Не думай, что Пси-Фронт – это один лишь Основатель. Нет, это…

Раскрылась дверь справа, появился Васяня, переодевшийся в форму охранника, и продолжал:

– …все они – их знания, их умения, опыт, реакции, их…

– …ассоциации и интуиция, – продолжала дама.

– Все это становится частью корпорации, обогащает меня…

– И твое сознание, Егерь, обогатит наше Сознание.

– …Твои умения…

– …Твоя выдержка…

– …Твое мрачное упорство…

– …Станут частью коллективного интеллекта.

– Стас Ветлицкий…

– …Маг…

– …Твой дар тоже пойдет на пользу…

– …Хорошо, что я не смог убить тебя и второе тело…

– …Когда вы бежали из КАСа…

– …Теперь в этом нет необходимости…

– …В КАСе есть тот, кто поможет избавиться от Жреца и других…

– …А ты станешь частью меня и будешь жить вечно.

– Вечно.

– Вечно.

– Вечно.

Двери раскрывались, новые тела входили: старики и молодые, мужчины и женщины, офис-менеджеры, администраторы, секретари, заведующие, ассистенты, маркетологи; некоторые говорили в унисон, по двое или по трое – корпоративное Сознание неторопливо вело свою речь, это напоминало кошмар, завораживающий, безумный. Отростки говорили и говорили – о преимуществах такого существования, про Сущность и про КАС, про Егеря, Стаса, про судьбу цивилизации, про будущий всепланетный Человейник. И при этом они медленно, шаг за шагом, приближались, а потом сквозь мерный, льющийся отовсюду глас Человека-Корпорации до ушей Стаса долетел едва слышный, просящий, умоляющий шепот:

– Беги. Аномал, прикрою. Беги сейчас же! Ну!

И Стас, сбросив оцепенение, сорвался с места.

Отростки закричали, и голоса их звучали настолько слитно, что казались одним чудовищным ГЛАСОМ, льющимся со всех сторон. Стас выстрелил трижды, опрокинул кого-то и выскочил на лестницу. Позади взорвалась граната и сразу за ней – вторая, а потом застучал автомат.

На лестнице никого не было, в холле стояла тишина. Два тела, женщина в синем комбинезоне и охранник в форме, оба с оружием, шагнули навстречу. Отросток-мужчина и Стас одновременно выстрелили – одна пуля попала в грудь женщины, а вторая – в живот Стаса. Он упал на спину, будучи уверенным, что уже мертв, сел – и вторым выстрелом угодил охраннику в колено. Склонив голову, увидел разорванную рубаху и обложку «Тайной книги» с рваной дыркой посередине.

Магазин «беретты» опустел. Вскочив, Стас бросился дальше. Упавший охранник попытался схватить за ногу, но Стас вырвался. С лестницы в холл выбежали несколько тел, другие показались в развороченных дверях.

– Вернись! – десятком голосов крикнул Человек-Корпорация.

На второй лестнице тоже появились тела. Несколько отростков вышли из дверей, трое – из лифтовых кабин. Стас заметался по холлу, расшвыривая столики, перескакивая через кресла. Пробиться к выходу было невозможно.

Тогда он «рыбкой» нырнул в распахнутую дверцу «Нивы». Рванул оставшийся в замке ключ зажигания так, что отломал его – плоская головка осталась в пальцах.

Но двигатель завелся, и Стас вцепился в рукоятку передач.

Отростки были со всех сторон, они тянули к нему руки, кто-то полез на сиденье, кто-то распластался на капоте, Стаса хватали за воротник, за волосы, со всех сторон были спокойные бледные лица, со всех сторон голоса говорили в унисон, и взгляды – равнодушные, безличные взгляды корпоративного Сознания – упирались в него. Пробуксовывая на мраморном полу, «Нива» рванулась назад. Врезалась багажником в край пролома, вывалив искореженную дверную раму, слетела по ступеням, во дворе пошла юзом, крутанулась, разбросав тела в деловых костюмах, – и понеслась к воротам, прочь от Черной башни.

Глава 2
Одинокий воин

18 часов до Контакта

Тени, узкие, как лезвия ножей, протянулись к микроавтобусу. Яна огляделась. Артур, Ксюха и Боря застыли на сиденьях, словно манекены, вскочивший Мишка тоже не шевелился: рот разинут, в глазах – страх. С водительского сиденья вставал Стас. Все застыло – и снаружи машины, и внутри. Только Яна могла двигаться в этом вязком призрачном мире. И тени, которые были все ближе. Они почти достигли бортов, готовясь пронзить машину насквозь вместе с теми, кто был внутри.

Наконец-то Яна увидела силуэты, отбрасывающие тени.

Это были… те же люди, что в машине.

Или все-таки другие? Артур отощал: кожа да кости, щеки запали, губы раздвинулись, обнажив непривычно длинные, выгнутые наружу зубы, черные круги залегли под нечеловеческими глазами, сверкающими на сером лице.

Он глядел прямо на Яну, стоящую посреди салона. Как и Ксюха, шагающая рядом с ним. Она тоже преобразилась: плечи расперло, бицепсы стали уродливо-огромными, икры, бедра, пресс – все мышцы разрослись, порвав одежду. На шее висел огромный православный крест из черного металла, с него капля за каплей на землю падала кровь.

С другой стороны машины шел, подскакивая и зависая в воздухе, раздутый кожаный шар на маленьких ножках – Мишка. Со стороны кабины приближался Стас, изменившийся меньше других, но лицо его и глаза тоже стали чужими. К багажнику ковылял, едва переставляя ноги-ходули, Борька, на месте носа, рта и глаз зияли черные дыры, в глубине которых копошилось что-то мерзкое.

К передней дверце слева подходила Яна.

Нет, настоящая Яна была внутри, но двойник, а может и не двойник, может, другая ее половина, ее темная сущность шла там. Все они быстро сходились, глядя на Яну мертвыми глазами.

Удлиняющиеся тени вонзились в машину, серым ядовитым дымом заползли в салон. Дышать стало трудно, Яна схватилась за горло, и тут женский голос произнес:

– Не бойся.

Голос был как ласковое солнце, вспыхнувшее прямо в салоне. Он изгнал удушающий серый дым, и тогда Яна поняла: здесь нет Алены! Золотистой, Феи…

Друзья в машине не шевелились. А их темные двойники снаружи исчезли, хотя узкие тени по-прежнему лежали на земле.

– Это же сосны, – сказала Яна и не услышала своего голоса. – Это просто тени от сосен!

– Конечно, – сказала невидимая Алена. – Только сосны, Янка. А все это – только видение.

– Сон!

– Да.

– И ты тоже мне снишься? Твой голос?

– Снюсь, снюсь… А может, и нет.

– Что это значит?

– Такой у меня дар, – пояснила Фея. – Проникать в чужие сны. Я могу навевать на людей сон, но это только одна особенность, главное, что я умею, – странствовать.

– Странствовать, – повторила Яна.

– Путешествовать по чужим снам. Теперь уже все дальше и дальше, и возвращаться не хочется.

– Так это ты пыталась связаться со мной и Капитаном тогда в пути? Через наши сны.

– Меня попросил Воин.

– Кажется, ты говорила нам не идти дальше.

– Воин не хотел, чтобы вы попали к Артуру. Как-то я видела его сон…

Пока они говорили, все вокруг медленно таяло. Исчезали, становились прозрачными, как стекло, стенки машины, лес вокруг, тени – мир бледнел, растворяясь.

– И что было в том сне? – спросила Яна.

– В снах Артура много боли, – сказал бестелесный голос. – Но не его боли. Он видит себя сидящим на троне из черных костей. Почему-то они железные, то есть отлиты из черного железа. Трон стоит на вершине горы из черепов. Вверху багровое небо, дует горячий ветер, несет облака.

– А что вокруг горы из черепов?

– Развалины. Они со всех сторон – дымящиеся руины, по которым бродят тени. На склоне у ног Жреца сидим все мы. Сидим и не шевелимся. Этот сон приходит к Жрецу часто. Когда я рассказала про него Воину впервые, он забеспокоился.

Пока Фея говорила, мир таял, бледные краски сменялись белизной, и, когда Алена смолкла, кроме чистого белого света вокруг не осталось ничего. Только пустота, посреди которой парила Яна.

– Алена, а ты… – начала она.

– Я не хочу больше просыпаться. Вообще никогда, – прошептал стихающий голос, и тогда Яна очнулась.

Она села на койке, протирая глаза. Огляделась, на какой-то миг решив, что находится в своей съемной квартирке недалеко от ипподрома… Нет, все то же помещение на одном из подземных уровней КАСа. Часов здесь не было, монитор в стене тоже не показывал время, и Яна не могла даже приблизительно сообразить, который теперь час, но хорошо чувствовала: скоро произойдет что-то очень важное.

* * *

Бак был полон примерно на четверть. Заглушить двигатель Стас не решился, и тот рокотал на холостых оборотах. Машина стояла возле автобусной остановки, отсюда были видны ворота в ограде КАСа, чей адрес Стасу назвал Егерь. Далековато, но ближе он подъезжать не рискнул – наверняка ведь по периметру понатыканы камеры наблюдения.

«Тайная книга» лежала на соседнем сиденье, под золотым тиснением красовалась рваная дыра. Сплющенную пулю, пробившую еще с сотню страниц, Стас нашел внутри. Это было не единственное напоминание о перестрелке, еще – крошащиеся белые пятна на лобовом стекле и вмятины в капоте.

В кобуре на боку висела «беретта». Один пистолет, два магазина к нему – и все. Как с этим брать КАС, как освобождать друзей? Это же, мать ее, государственная спецслужба! Укрепленное здание, напичканное видеокамерами, микрофонами, полное вооруженных обученных людей. Лучший вариант – подъехать туда, посигналить, а когда появится охрана, выйти из «Нивы» и застрелиться в знак протеста против своего бессилия.

Повернув зеркало заднего вида, Стас увидел свое отражение и поразился изменениям в лице. Оно сильно похудело, а ведь Стас и раньше не был круглощеким. Теперь они совсем запали, кожа натянулась на скулах, глаза стали какими-то блеклыми и сузились. Щетина, заострившийся нос… Из зеркальца на него глядел молодой угрюмый бандит, встречаться с таким на темной улице самому Стасу не хотелось бы.

Он потер кулаком щеку и повернул зеркальце, разглядывая улицу позади. Только рассвело, мрачно, холодно, людей почти нет. Дождь недавно закончился, вокруг лужи. В окошке уличного ларька возле остановки горит тоскливый, бесприютный свет. Стас откинулся на спинку, но тут же снова выпрямился – из раскрывшихся ворот Комитета выехала перламутровая «Ауди», свернула и покатила по другой стороне улицы, на которой стояла «Нива». Стас пригляделся: номера вроде обычные… Похоже на личный автомобиль кого-то из служащих, причем не последнего, наверное, служащего – такая тачка не меньше шестидесяти тысяч долларов стоит.

Автомобиль остановился прямо напротив, и Стас схватился за пистолет. Быстро заколотилось сердце, удары отдались в ушах – в последнее время этот звук стал для него привычным. Да нет же, спокойно! – если бы его засекли и решили брать, послали бы не одну машину, сначала окружили… Но что, если вторая выехала через невидимые отсюда ворота и сейчас приближается сзади?

Он заерзал, оглядываясь. По улице сзади тащилась одинокая маршрутка.

Тихо хлопнула дверца – и через проезжую часть, обегая лужи, заспешил плотный мужчина с капитанской бородкой, в дорогом пальто поверх костюма… Яков Мирославович. Стас узнал начмеда Комитета сразу, часто видел его до побега. Лицо Якова осунулось, глаза запали. Скользнув по «Ниве» невидящим взглядом, он обогнул машину и встал у ларька. Постучал в окошко.

– Эй, милейший! – донеслось до Стаса.

Сдвинулось стекло, внутри показалась заспанная рожа. У Якова зазвонил телефон, он воскликнул: «Да что же это такое?!», полез в карман, откинув полу пальто.

– Кофе у вас есть, пожалуйста? Нет-нет, какое «нескафе», в зернах… А итальянский? Нет, но… Ну, что же делать, давайте этот. В пакетик, в пакетик, конечно… Мусечка! Боже мой, а я испугался, что это снова с работы, – последние слова Яков произнес в трубку, сунув свободную руку за бумажником. – Я только выехал, представляешь? Остановился вот купить кофе, мы же обычно не пьем, но сейчас мне это будет необходимо. Да, вечером опять ехать. Мусечка, луковка моя, но что же мне сделать?! Произошли исключительные события, у меня масса работы… И осмотр пациентов тоже, но главное, надо подготовить… Ты сама понимаешь, я не могу все… Уже еду, еду!

Начмед отправил в окошко купюру, с трудом извлеченную из бумажника, который ему пришлось зажать между подбородком и плечом, и принял у продавца пакет с кофе. Сделал короткий жест, показывая, что сдачи не надо, попятился, слушая голос в трубке.

– Мусечка, я тебя умоляю! Нет, я не могу отказаться, ты будто бы понятия не имеешь, где я служу. Вот именно: служу, а не работаю! Ну, Муся, ну, луковка… Да, буду через двадцать минут. Нет, никаких завтраков, сразу спать. Днем уже не поеду, но вот вечером… Я знаю, что суббота, а завтра воскресенье, но у нас важное событие, то есть контакт. Контакт, говорю! Приказ шефа. Не надо так шутить, отнюдь не половой… – Начмед пошел обратно вокруг «Нивы». – Поеду к девяти вечера, так что ты разбудишь меня, как порядочная Мусечка, и напоишь кофейком своего Мусю… – Голос стих, когда Яков полез обратно в машину. Хлопнула дверца, завелся мотор, выхлопная труба пшикнула белым дымком, и перламутровая «Ауди» покатила прочь.

Провожая ее взглядом, Стас сдвинул рычаг переключения передач. Развернувшись прямо через сплошную, поехал за «Ауди», едва она скрылась за поворотом. Прибавил газа и успел вовремя свернуть, чтобы увидеть, как автомобиль начмеда поворачивает снова.

Они постояли на светофоре («Нива» притормозила далеко позади), снова тронулись. Стас был уверен: любой нормальный сотрудник спецслужбы давно засек бы слежку, но Яков Мирославович… Он же помнил доктора – интеллигентный, хотя внутренне жестокий или, скорее, просто равнодушный к чужим чувствам, слишком много повидавший за многолетнюю службу, чтобы сохранить эмпатию, а еще – рассеянно-суетливый, вечно теряющий то очки, то что-то еще и кричащий на помощников, чтобы срочно отыскали пропавший предмет. А сейчас он еще и уставший, судя по разговору, всю ночь не спал.

Начмед собирается ехать на службу к девяти вечера, и позже у них будет какой-то «контакт». Вряд ли под этими словами Яков подразумевал корпоративную вечеринку.

«Ауди» свернула во двор, и Стас затормозил. Поставил передачу на «нейтрал», машину – на ручник, вышел. Дом большой, не из дешевых, с полукруглыми лоджиями. Но шлагбаума на въезде нет, как и охранника. Из подъезда во двор наверняка ведет черный ход, а внутри, тоже почти наверняка, – консьерж. Да еще вон и вроде кодовый замок… В общем, в подъезд лучше не соваться – и Стас поспешил в арку.

Во дворе обнаружился ряд гаражей, но Яков к ним не поехал, а поставил машину возле других автомобилей, между высокими кустами и сеткой, огораживающий детский сад. Выйдя, закрыл дверцу, включил «сигналку», сделав два шага к подъезду, всплеснул руками, вернулся, отключил «сигналку», сунулся в машину, взял пакет с кофе и снова пошел к дому. Уже входя в подъезд, остановился – до выглядывающего из арки Стаса донеслось обиженное бормотание. Начмед достал из кармана автомобильный ключ с брелоком «сигналки», вдавил кнопку. Машина за его спиной пискнула, у зеркала заднего вида замигал синий огонек. Яков устало развел руками и скрылся в доме.

Вернувшись в «Ниву», Стас только начал отъезжать от дома, когда увидел полицейскую машину впереди. Пришлось свернуть в ту же самую арку. Остановив «Ниву» подальше от перламутровой «Ауди», за гаражами, он подождал немного – нет, менты следом не поехали.

Очень хотелось спать. Бензина осталось немного, но постоять минут сорок на «нейтрале» можно. Перед глазами кружились бездушные физиономии отростков, между ними то и дело возникало лицо Егеря, каким Стас увидел его в последний раз, когда выбегал из зала с саркофагом.

Он закрыл глаза, обдумывая план действий. Голова варила плохо, сказывалось напряжение предыдущей ночи, да что там ночи – уже несколько суток, за исключением непродолжительной передышки в Новошепеличах, не удавалось нормально поспать, а расслабиться толком не получилось и там. Стас потер щеки, поморгал, продолжая мысленно выстраивать план, но понял, что ничего толком не может продумать.

Он немного опустил спинку… и заснул почти мгновенно. Во сне было что-то смутное, метались тени, из серой мути выплывало лицо Егеря, его окружали отростки, похожие на манекены с одинаковыми лицами, а потом их, будто сухие листья, развеяло смерчем, и знакомый голос произнес: «Приди за нами. И за Яной. Спаси ее, она мучается. Хочет видеть тебя. Забери ее до десяти вечера, иначе…» – и тут Стас проснулся.

Голос выветрился из памяти сразу после того, как раскрылись глаза, пропал вместе со сном, осталось только твердое желание действовать.

И план, который полностью оформился, пока он спал.

Было светло. И почти тепло. С чистого неба светило солнце, лужи подсохли. На детской площадке играли дети, по скверику прогуливалась женщина с коляской. За гаражами на поваленном фонарном столбе сидели трое пацанов лет двенадцати и курили, иногда с любопытством поглядывая на тихо рокочущую «Ниву». Стас кинул взгляд на часы – девять утра. Девять! Проспал больше двух часов! Датчик топлива стоял почти на нуле – еще немного, и движок сдохнет.

Но зато голова прояснилась, и теперь он знал, что делать дальше.

Он открыл бардачок, обыскал салон – нигде ни денег, ни мобильного телефона. Прижал ладонь к глазам, припоминая телефонный номер. Вспомнив, полез по карманам, откуда после долгих поисков извлек два смятых полтинника и одну сторублевку.

Выйдя из машины, направился к пацанам у гаража. Те смотрели на него. Когда Стас подошел, сидящий посередине, худой и щербатый, спросил:

– Слышь, а че у тебя тачка фурчит всю дорогу?

– Не могу двигатель заглушить, – пояснил Стас. – Если погашу – потом не заведется.

– Так ехай в ремонт. – Щербатый громко цыкнул слюной между зубов.

– Поспать надо было. Устал, в дороге всю ночь. Сейчас и поеду. Только телефон дома забыл, а я не отсюда…

– Да мы видим, что не отсюда, – пробормотал второй пацан, обладатель больших оттопыренных ушей, оглядывая мятую, грязную и местами порванную одежду Стаса. Третий мальчишка молча курил.

– Парни, одолжите трубку разок позвонить. Знакомому моему в автомастерскую. Есть же у вас мобилки наверняка.

– Ну, есть… – протянул щербатый. – И че?

Стас протянул пятидесятирублевку: