Текст книги "Аномалы. Тайная книга"

Глава 6
Пси-фронт

28 часов до Контакта

Начало вечереть, когда Егерь с Васяней доставили Стаса на московскую явку Пси-Фронта. Уложив аномала в кровать, Егерь осмотрелся. Плохо обставленная двухкомнатная квартира, ободранные бумажные обои, лампочки без абажуров под облезлым потолком… В маленькой комнате, кроме койки, стоял одинокий табурет да большой ящик, заменяющий стол. В большой был только платяной шкаф и два матраца на полу.

– Для чего это место используют? – спросил Егерь, поправляя ремень портфеля на правом плече. Левое ныло, рукой он старался без необходимости не двигать.

Васяня неподвижно глядел ему в переносицу.

В Москве курьер стал другим, причем переменился резко. Всю дорогу он болтал, немного снисходительно задавал вопросы, на которые Егерь отвечал скупо и односложно, а в городе вдруг замолчал. Движения, до того расхлябанные, вялые, стали четкими и скупыми, глаза перестали бегать, в них появилось что-то нездоровое и пугающее. Егерь понял: Васяня вошел в фазу отростка. Это слово упомянул Гуннар незадолго до смерти.

– Явочная квартира, – почти не размыкая губ, произнес Васяня. Кровь отлила от его лица еще в машине, он был бледен, губы побелели. А еще этот взгляд в верхнюю часть переносицы… Егерь был знаком с этим приемом: если хочешь, чтобы собеседник думал, будто ты ничего не скрываешь и в разговоре честно глядишь в лицо, но если при этом ты не желаешь выдавать своих чувств, смотри именно так. Это производит впечатление, будто ты открыто глядишь собеседнику в глаза.

Было и кое-что еще. Егерь даже не сразу смог сообразить, в чем дело – взгляд курьера расфокусировался, стал отрешенным, и это производило гнетущее впечатление.

– Кто останавливается в этой квартире? – спросил охотник.

– Иногородние. Когда надо сделать дело в Москве.

Речь тоже изменилась, стала отрывистой. Егерь припомнил Холостого, как называли одного московского охотника, которому они с Величко как-то помогали вычислить и стереть одержимую в Чертаново. Холостой вел себя похоже, тоже говорил рублеными фразами, даже интонациями Васяня напоминал его, и глядел тот охотник так же.

– Жди, – приказал курьер. – Я доложу. Вернусь быстро.

– Харчи здесь имеются? – Егерь направился на кухню.

Васяня не ответил. Открыл дверь и уже с лестницы спросил:

– Этот не очнется?

– Не должен, вторую таблетку ему недавно дал.

Хлопнула входная дверь, щелкнул замок, и Егерь сразу вернулся в комнату. Стас сел на кровати.

– За ним, – скомандовал охотник, направляясь к двери. – Тихо, слушай меня и делай, что скажу.

Вскочив, Стас поспешил следом. На гвозде возле двери висел ключ. Сорвав его, Егерь вслушался. Шаги, приглушенно доносящиеся с лестницы, смолкли. Квартира находилась на третьем этаже старой пятиэтажки на окраине города. Лифта в подъезде не было.

Когда внизу тихо стукнуло, Егерь раскрыл дверь; они вышли, заперли квартиру и поспешили вниз.

Фуру курьер поставил в замусоренном скверике на краю двора. Когда Егерь осторожно выглянул, к арке ведущего на улицу проезда катила поцарапанная синяя «Вольво» с Васяней за рулем.

– На улицу! – скомандовал Егерь, дождавшись, когда машина исчезла в арке.

Это была самая ненадежная часть плана, но им повезло – почти сразу поймали такси, и азиатского вида водитель согласился следовать за синей «Вольво», запросив за это две тысячи рублей.

Он покатил, весело насвистывая восточный мотив, вслед за машиной курьера, не вплотную, но и не далеко. Вечерний час пик заканчивался – это оказалось на руку. Машин было слишком много, чтобы Васяня мог рвануть с места в карьер, но и слишком мало, чтобы они мешали следовать за ним. А заметить слежку при таком движении было нелегко.

Проехав три квартала, свернули, потом еще дважды.

– До сих пор окраина города, – тихо сказал сидящий сзади Стас в затылок Егерю. – Но этот район поприличнее.

Дар без подпитки от аномального места ослаб, но все же он служил Стасу лучше, чем до Зоны отчуждения. То ли сказались тренировки, то ли его способности усилились… Каждые две-три минуты, будто порывом ветра – клуб дыма, до него доносило настроение или намерение человека, находящегося рядом, то есть чаще всего – Егеря. Тот всегда был угрюм и целеустремлен. Желание убивать постоянно владело охотником, но оно было направлено не на Стаса, а на кого-то другого. Или уж скорее – на нечто иное, чей образ в сознании Егеря был совсем тусклым, расплывчатым, потому что он никогда не видел это «нечто» воочию. Вроде большого чернильного пятна со множеством завитушек и брызг вокруг.

Это нечто – Медузу, как понял Стас, – Егерь и хотел стереть.

«Вольво» снова повернула.

– Вот оно! – выдохнул Егерь, впервые проявляя другую эмоцию, помимо мрачной решимости, – сдержанную радость.

Справа вдоль дороги выстроились магазины и жилые дома, слева, была высокая бетонная ограда, впереди в ней виднелся проезд, перекрытый шлагбаумом, и будка охраны. Над оградой высилось офисное здание, квадратная башня сплошь из черного стекла, с высокой решетчатой антенной на крыше и вышкой, к которой крепились три направленные в разные стороны «тарелки».

У шлагбаума дежурили двое в камуфляже. Один шагнул к «Вольво», и стекло со стороны водителя опустилось. Такси по команде Егеря притормозило в сотне метров от машины Васяни. Азиат насвистывал, пассажиры подались вперед, глядя сквозь грязноватое лобовое стекло. Егерь, не глядя, ткнул пальцем в кнопку омывателя.

– Э! – крякнул водила.

Прозрачные струйки прыснули, скрипнули «дворники», и видно стало лучше. Водитель, поправив кепку, откинулся назад и с недовольным видом бросил в рот жвачку.

Шлагбаум поднялся, «Вольво» скрылась из вида.

– Пройдись, – велел Егерь.

– Я? – удивился Стас. – У них может быть моя фотография.

– Ты, Мустафа, – пройдись туда.

– Я не Мустафа, я Адын! – возмутился азиат.

– «Адын», «вдваём» – неважно. Пройдись, погляди, что написано. Видишь, табличка возле проезда? И во двор загляни, что там.

– Чтоб ты моя машина угнал?!

– С ключами иди.

– Четыре штуки с тебя, да?

– Три, – отрезал Егерь. – По этой стороне, до угла. Свернешь за дом, назад дворами, чтоб перед охраной не маячить, и сюда. На все – пять минут, не больше. Ну!

– А ты не нукай, да! – Водила раздраженно полез наружу, выдернув ключи из замка зажигания.

– Только не пялься, осторожно туда посматривай, – напутствовал Егерь.

На все про все Адыну понадобилось семь минут. Вернувшись, он сразу потребовал деньги, и Егерь дал ему две тысячи.

– Три договорылис!

– Сейчас остальное получишь. Рассказывай.

– Может, у тебя денег больше нет, да?

Егерь достал две пятисотенные купюры и пошуршал ими, зажав между большим и указательным пальцами.

– Говори, Мустафа.

– Адын я! Там написан «нэ-психа-тех», – поведал водитель.

– Чего? – удивился Стас. – Не-психо?..

– Не! Слушай: «Н-И-И», а под ним – «психотэх». Какой «нии» такой… И еще маленький буквы, но я не разглядел.

– А во дворе за воротами что?

– Открытый двор, большой, да. Асфальт белым расчэрчен. Машин стоят, дорогие машин, но мало. Вечер же, разъехалыс все, а?

– Что на первом этаже видно? – спросил Егерь.

– Стекло видно. Дверь стеклянный, черный. Ничего не видно болше.

– Будка еще есть внутри? Охрана?

– Нэт, – покачал головой Адын, нервничая все больше. – Нэ видел, да. Слушай, уйди уже!

Стас окинул взглядом многоэтажку. Не видно, горит где-то свет или нет – стекла зеркальные. Просто черная квадратная башня торчит за оградой, отражая фары и фонари. Зловещая Темная башня…

– Разворачивайся, едем обратно, – сказал Егерь.

– Э! Мы нэ договаривались!

– Черт с тобой, три светофора провези, на углу проспекта выйдем. Ты три штуки только что за сорок минут работы заработал, нехристь!

Получив купюры, Адын слегка расслабился и больше спорить не стал.

Выйдя из машины и перекинув через голову ремень портфеля, Егерь пробормотал:

– Перечень зон…

– Что? – спросил Стас.

– В той башне – Медуза, но и не только он. Где-то там спрятан перечень всех аномальных зон с описанием их свойств. Так говорил Гуннар.

– «Тайная книга»? – догадался Стас.

– Как назвал? – Егерь резко повернулся к нему.

– Артур… ну, Жрец, аномал, в Сети нашел сведения про некую «Тайную книгу», которую написал Чарльз Форт, американец, основатель уфологии… – Стас замолчал, заметив, как вздрогнул Егерь при упоминании этого имени. – Что такое?

– Ничего. Идем, по дороге расскажешь.

Они заспешили в сторону дома с явочной квартирой. Стас на ходу говорил:

– Этот Форт вроде бы много лет выискивал аномальные зоны и изучал их свойства. И все это записал в «Тайную книгу», но рукопись исчезла. Вообще-то я немного знаю. Недавно Артур через Интернет вышел на этот «Психотех». Отыскал по какому-то перечню экспедиций… тот совпал с аномальными зонами, которые когда-то посетил Чарльз Форт, про что писали его биографы. Можно предположить, что «Тайная книга» попала в эту организацию и они теперь исследуют аномальные места, сверяясь с ней.

– Перечень зон, – повторил Егерь. – Институт – прикрытие, на самом деле это и есть Пси-Фронт. И Медуза там, внутри. Мы должны напасть сейчас, этой ночью.

– Так скоро? – удивился Стас. Они свернули во двор пятиэтажки. – Я думал, надо разработать план, все продумать, может, как-то раздобыть чертежи здания, подготовиться…

Егерь перебил, распахнув дверь подъезда:

– Нет времени. Сейчас курьер получит приказ доставить тебя в башню, к Медузе. И вернется сюда наверняка не один.

– Ну да, поэтому мы и договорились разыграть побег.

– Правильно, но что дальше? Когда мы исчезнем, Медуза соберет все силы, созовет агентов… Во-первых, скорее всего, нас найдут в Москве – мои адреса Пси-Фронту известны. Во-вторых, даже если не найдут, Медуза успеет опомниться и подготовиться. Нет, действовать надо этой ночью, иначе ничего не выйдет.

Последние слова Егерь произнес, входя в квартиру. В прихожей остановился, коснувшись раненого плеча. Достал из портфеля упаковку таблеток, выдавив из нее одну, бросил в рот.

– Тебе к врачу надо, – сказал Стас, шагнув в комнату. – Все время на обезболивающем собираешься сидеть? Оно ж мозги притупляет.

– Это не притупляет.

Стас сдернул с кровати покрывало, швырнул в угол. Перевернул табуретку, ударом ноги сдвинул ящик. В это время Егерь вытащил из кармана блокнот, оторвал лист бумаги, скомкал, расправил. Присев возле ящика, достал шариковую ручку и торопливо написал:

«Маг очнулся. Ранил меня. Преследую».

Бросив листок на ящик, расстегнул верхние пуговицы рубахи, плащ, стянув их с левого плеча. Приподнял край бинта. Рану покрывала корка засохшей крови.

– Ты зачем… – начал Стас.

Егерь дернул корку, и, когда из-под нее полилась кровь, уперся лбом в пол. Согнулся дугой, сгорбившись, продолжая оттягивать одежду.

– Портфель! – сквозь зубы сказал он. – Пластиковая коробка, достань белую ампулу.

Портфель стоял на полу. Стас полез внутрь, нашел ампулу, протянул. Егерь одной рукой отломил кончик, поднес лекарство к плечу, полил на рану и, выпрямившись, прижал бинтом.

– Кровь быстро останавливает, – пояснил он.

На грязном полу образовалась красная лужица, Егерь смахнул в нее записку и выпрямился.

– Может, теперь поверят. Хотя… Все, уходим.

Снаружи зашумели двигатели. Машины проезжали и раньше, но эти гудели как-то подозрительно, и Стас выглянул на освещенную фонарями улицу. Два больших черных «Лендровера» сворачивали в арку.

– Это они! Бригадой приехали.

– Наружу! – приказал Егерь, бросаясь к двери.

Стас на ходу подхватил портфель и крикнул:

– Они совсем близко, не успеем!

Когда они оказались на лестнице, снизу донеслись шаги, и Егерь проговорил одними губами:

– На крышу.

Он заспешил по ступенькам, застегивая рубаху. На пятом, последнем, этаже железная лесенка вела к люку в потолке. С лестницы внизу донеслись голоса, среди прочих – Васяни.

– Они уже в квартире, – прошептал Стас.

Егерь взобрался по лесенке. Шаги зазвучали вновь – двое или трое людей поднимались к ним. Глянув вниз, Егерь прошептал:

– Отмычка! Боковой карман!

Стас полез в портфель, поставив ногу на нижнюю перекладину. Шаги приближались, он уже слышал дыхание.

Сверху требовательно протянулась рука. Стас нащупал в портфеле «молнию», вжикнул, выхватил из бокового отделения замысловатую железяку, похожую разом на ключ, пинцет и пилочку для ногтей.

Егерь всунул ее в скважину. Провернул бесшумно – и головой поднял люк. Придержал, чтобы крышка на стукнула об пол технического этажа.

Шаги и дыхание раздавались совсем близко. Егерь ввалился на чердак, Стас – за ним. Он прикрыл крышку, и в сужающийся просвет увидел три коротко остриженные головы. Одна дернулась, бледное лицо обратилось к люку, крышка которого захлопнулась.

Стас поднял глаза. У люка на коленях стоял Егерь, в опущенной левой руке – пистолет, плащ распахнут, правая лежит на чехле дробовика.

Прошла секунда, другая, третья. Стас слышал только стук своего сердца. Сквозь него донеслись голоса, удаляющиеся шаги… и наступила тишина.

Выдохнув, он поднялся на дрожащие ноги. Егерь тоже выпрямился. Морщась – плечо не успокаивалось, таблетки уже почти не действовали, – убрал пистолет в карман, запахнул плащ и забрал у Стаса портфель.

– В доме четыре подъезда, – прошептал охотник. – Выходим через крайний слева.

В «Лендроверах» оставались водители, а может, и кто-то еще в салонах, но фонарь у подъезда не горел, и это позволило покинуть дом незамеченными. Пройдя два перекрестка, Егерь поймал такси, назвал адрес.

Они вышли недалеко от Павелецкого вокзала. За домами была большая земляная стоянка со множеством машин. Егерь сунул купюру выбравшемуся из будки дежурному, и вскоре они остановились возле зеленой «Нивы» с увеличенным клиренсом, решетками на фарах, металлическими трубами спереди и сзади.

Егерь достал из портфеля ключи, пискнул «сигналкой» и распахнул дверцу.

– Садись.

– Это твоя или угнанная?

– Моя, но оформлена хитро, через доверенность.

Двигатель завелся с полоборота, и звук его был совсем не такой, как должен быть у древней машины.

– Новый движок? – спросил Стас, когда Егерь выруливал со стоянки.

– Вся начинка. Стекла бронированные, корпус тоже.

– Да, чувствуется, как тяжело на поворотах… И подвеска, наверно, усиленная?

Охотник промолчал.

– А ракетница в капоте не стоит? Или, может, пулеметы по бокам выдвигаются?

– Остряк, – буркнул Егерь.

Остановив «Ниву» перед вокзалом, он приказал: «Жди», – и вышел.

Стас проводил его взглядом. И вспомнил, что успел ощутить, неподвижно лежа на кровати в явочной квартире, прежде чем ушел Васяня. Сознание курьера было как… труба. Да-да, словно начало длинного темного тоннеля, и в конце его находилось непонятно что. Будто темный лабиринт, узел хитроумного переплетения труб, расходящихся от него в разные стороны.

Чувства других людей Стас ощущал в виде порывов ветра, этакого дуновения, приносящего ему чужие намерения и эмоции, иногда даже мысли. Так вот – по этой трубе, которой был курьер Пси-Фронта, шел сильный ток воздуха. И пах он – в психическом смысле – очень необычно. Пугающе.

Егерь вернулся с большой, тяжелой сумкой в правой руке. Раскрыл дверцу, наклонил вперед спинку водительского сиденья и стал просовывать сумку назад.

– Помогай.

Стас вылез, тоже нагнул спинку. Сдвинув сиденье вперед, пролез в салон, схватился за торец сумки. Вдвоем уложили ее, раскрыли, и Егерь сдвинул промасленную тряпку. Внутри лежал старенький АКСУ с царапинами на цевье, три «беретты» в кобурах, упаковки патронов. Еще – несколько «лимонок», трубка одноразового гранатомета и запасные магазины.

Стас поднял глаза на Егеря.

– План простой, – сказал охотник, перебирая оружие. – Мы едем туда и убиваем Чарльза Форта.

Часть третья
Пси-волна

Глава 1
Голоса

26 часов до Контакта

Пришло время возвращаться домой, но Титор об этом не вспоминал, тем более там его никто не ждал. Хлопот хватало, хотя его и отодвинули от основных дел Комитета. Пришлось дважды ходить на краткие оперативные совещание к Дине, потом – усмирять Якова Мирославовича, сцепившегося с завхозом, который отказывался освобождать на уровне «Тренажер» место для нового оборудования, к вечеру еще добавилось дел… Титор работал, но мысли его непрерывно крутились вокруг одного и того же.

То есть вокруг решения, которое необходимо принять, и поступка, который надо совершить потом.

Иван обдумывал все и так, и этак… и не видел другого выхода.

В девять вечера он встретил Сергея Малькова в коридоре нижнего уровня, остановился. Пристально посмотрел в глаза бывшего заместителя и сказал негромко:

– Поговорим?

Мальков выглядел усталым, но довольным – должно быть, сумел наконец перезапустить видеонаблюдение на этом уровне. Услышав вопрос, сразу подобрался, огляделся по сторонам, кивнул и повернул в обратную сторону.

На этот раз он привел бывшего шефа не в каморку под лестницей, а в куда более необычное помещение, расположенное под полом нижнего уровня.

По короткой лесенке через люк спустились в тесную бетонную коробку, в стенах которой темнели круглые отверстия, откуда тянуло сквозняком. Больше тут ничего не было. Мальков включил фонарик, подождал, пока Титор присядет на корточки, и закрыл люк. Тот находился внутри технической кладовой, что в конце коридора, рядом с камерами для аномалов.

– Интересное место, – пробормотал Иван, когда Мальков сел под стеной напротив. Их разделяло не больше полутора метров. – Ниже нас, получается, только «Глубь».

– Она в центре, прямо под стволом, а мы южнее, – возразил Мальков. – Это отключенный водопроводный узел.

– У тебя случайно нет выпить?

Бывший зам развел руками.

– Ну да, понятно… – Титор полез за портсигаром. – А я стал фляжку носить после ранения, но сейчас забыл. Тут хорошо продувает… Я закурю, ты не против?

– Вы бы сказали, что хотели, Иван Степанович.

Но Титор не собирался начинать вот так с ходу и задал еще один вопрос:

– Каким образом поступил сигнал о месте нахождения аномалов?

– Через Интернет, – пояснил бывший заместитель. – Там странная история. Письмо пришло на один из наших корпоративных почтовых ящиков. А ящик – на защищенном сервере. И вдруг там появляется письмо с названием брошенного поселка в Зоне, его координатами, с описанием, как туда попасть.

– Хм… А наши не подумали, что это может быть ложная информация? Может, даже подстава.

– К письму были пристегнуты несколько фотографий. Любительских, видимо, на мобильник сделанных, – аномалы в этом поселке, возле дома на холме, потом – в самом доме. Эксперты пришли к выводу, что снимки не поддельные. Дина Андреевна срочно подняла какие-то архивы и определила, что на фотографиях действительно Новошепеличи. Но кто прислал письмо – неизвестно, обычный мейл на «Гугле».

Титор достал сигарету, размял по старой привычке, чиркнул зажигалкой и выпустил струю дыма в сторону отверстия, куда уходил сильный ток воздуха, – все это неторопливо, обдумывая то, что собирается сказать. Наконец он произнес:

– Сергей, я сейчас буду говорить, может быть, то, что поначалу покажется тебе странным… Мы никогда не обсуждали политику, да? Это не наше дело. Мы – силовики, оперативники, спецы, как угодно назови, но не политики. Мы на службе у них.

– Предполагается, что мы на службе у народа, – заметил Мальков.

– Кем предполагается? Народом? Никто так не думает… Сегодня второе марта. Послезавтра – за кого ты будешь голосовать?

Мальков отреагировал на вопрос спокойно:

– Я не хожу на выборы, Иван Степанович. Ни разу не ходил.

– Ни разу? – Титор удивился. – Надо же… А ты не слышал утверждение, что если не голосуешь, то не имеешь права жаловаться на правительство?

– Почему так? – спросил Мальков. – Какая в этом логика? Если ты голосовал и выбрал бесчестных людей, ты в ответе за то, что они творят. Ты создал эту проблему, ты их выбрал, и у тебя нет права жаловаться. Но я не голосовал – значит, не отвечаю за них.

– Поэтому и можешь ругать все то, что они делают? – Титор усмехнулся. – Я понял мысль. Первый раз в жизни я тоже не пойду на выборы. Это просто бессмысленно. Страна куплена и продана уже давно, и мероприятие, которое состоится через два дня, не значит ровным счетом ничего. Но не для них… Не для него.

– Для кого? – спросил Мальков.

Титор наклонился ближе.

– Для человека, чей голос мы вчера слышали в кабинете Манохова. Для того, кто создал КАС. Кто хочет стать нашим президентом. Теперь он не так популярен, а? Раньше его любили, народ любил – настоящий мужчина, самец, решительный, сильный, но теперь…

– Но его же все равно выберут, – немного растерянно возразил Мальков. – К чему вы это, Иван Степанович? Ведь не кого-то из оппозиции же… Они еще смешнее, да и не имеют никакой реальной власти.

– Люди могут просто не пойти на выборы. Очень многие. Даже большинство. Ты не идешь, я не иду, из всех моих знакомых… Я прикидывал этим вечером и вдруг понял: из тех, кого знаю, никто не пойдет. Не поверишь, даже стал приставать с вопросами. Караулов сказал, что нет, а Горбонос так и вообще покрутил пальцем у виска. Манохов, Дина – им не до того, они заняты, хотя речь идет о выборах нашего Куратора. Завхоз сказал, что у него клаустрофобия и он боится избирательных кабинок. Яков Мирославович просто отмахнулся, а Гринберг удивился, оба ничего не ответили, но было видно, что они считают это бессмысленной тратой времени. Вот и скажи мне: что будет, если не пойдут все? Ну – почти все? Не из протеста – просто потому, что лень, заняты, да и понятно же: незачем, бессмысленно. Можно посмотреть телевизор, съездить на дачу, напиться, погулять с ребенком, пойти в кино – но зачем тратить время на что-то, в чем нет вообще никакого смысла? Это и будет протестом. Самым лучшим протестом, когда народу просто похуй на власть и он игнорирует выборы. Не согласен?

– Нет, почему же, вероятно, вы правы, – сказал Мальков. – Но нашего Куратора всего равно выберут.

– Конечно. Только сколько ни подбрасывай «левых» голосов, провал выборов будет очевиден. Все осознают: народ эту власть не принимает. Я понимаю, что говорю сейчас чуть ли не лозунгами. Слишком патетично, как с трибуны. Такие выборы – удар по их самолюбию, по реноме, по всему, они могут стать началом конца клана, который сейчас хозяйничает в стране. Конец будет долгим и муторным для всех… И поэтому – что они хотят сделать?

– Использовать аномалов. Жреца.

– Именно. Представь себе Куратора, который входит в голову людей, к тому же вкупе с эмоциями, настроением: «Это он – защитник Отечества, Большой Отец, Главный Самец нашей большой дружной стаи. Он и его партия спасут и защитят, ну так встань, оторви жопу от стула, пойди и отдай им свой голос!» Представь: народ вдруг понимает, что любит своего правителя. И то, что называют «мировой общественностью», видит результат: за этого человека и его партию действительно голосуют, люди выбирают именно их, и явка на выборы, по крайней мере в центре страны, огромная. – Титор развел руками. – Это начало диктатуры, Сергей. Дальше для страны уже не будет ничего хорошего, никогда. – Он говорил все более взволнованно, скептичность покинула его, Иван Титор понимал, что коснулся по-настоящему важных вещей, которых всю жизнь избегал, даже говорить о которых стеснялся. – Германия тридцатых годов или современная Северная Корея – ерунда по сравнению с тем, что начнется здесь. Потому что у тех не было и нет аномалов, а у этой власти они есть.

Мальков глядел в пол. Титор щелчком отбросил фильтр прогоревшей сигареты, которой успел затянуться всего пару раз, и тот канул в круглом отверстии в стене.

– Вы хотите убить Жреца, – заключил Мальков тихо, не поднимая глаз.

– Да. И сделать это надо до десяти часов следующей ночи. То есть до того, как произойдет Контакт. Помнишь, что в наших внутренних циркулярах подразумевается под этим словом?

– Встреча одного из аномалов с Сущностью. Но, Степан Иванович, разве это что-то даст? Аномалов ведь много…

– Наоборот, их мало, а суггесторов и того меньше. Сейчас в распоряжении Куратора есть только один, и когда появится другой – неизвестно. До тех пор многое может измениться.

Он надолго замолчал, разминая новую сигарету, но так и не закурил.

– Я не дам им сделать этого. Прямо сейчас ничего не выйдет, вокруг аномалов крутится слишком много народа. Днем… нет, вряд ли. Значит, остается завтрашний вечер. Начало ночи, когда Жреца поведут в «Глубь». Тогда я и убью его. А ты поможешь мне, если захочешь. Можешь отказаться или даже сообщить им, – Титор ткнул пальцем вверх. – Решай.

* * *

– Что ты чувствуешь?

Егерь остановил «Ниву» на том же месте, где несколько часов назад стояло такси Адына. Было около двенадцати, светились окна в будке охранников. Квадратная башня из черного стекла едва угадывалась на фоне неба. На верхушке антенны на крыше горел огонек.

Стас закрыл глаза, вслушиваясь в ментальное пространство. Вот рядом мрачное, сосредоточенное сознание охотника, и два – недалеко от ворот, это охранники. Они напоминают курьера Васяню – словно начало труб, уходящих к Черной башне, на первом этаже которой есть кто-то еще… А дальше Стас углубиться не мог.

– Ничего не могу понять, – сказал он. – Вижу только охранников, и еще внутри не то трое, не то четверо.

– «Ядро» не чувствуешь?

– «Ядро» – это Чарльз Форт, что ли?

Егерь нетерпеливо пошевелился на сиденье. Он снял плащ и пуловер, остался только в грязной клетчатой рубашке и брезентовых штанах. На одном боку в чехле висел дробовик, на другом – кобура с пистолетом. К поясному ремню крепились два подсумка с магазинами и гранатами.

– Да. Центр корпоративного сознания.

Стас вдохнул, выдохнул; подняв перед собой руки, уставился на мелко дрожащие пальцы. Медленно опустил ладони на колени, пытаясь хоть немного расслабиться.

– Я до сих пор в это не верю. Это… антинаучно.

– А твой дар – научен?

– Он… да, думаю, да. Но одно сознание на много тел? Похоже на какую-то мистику. Что точно сказал этот Гуннар? Вдруг ты чего-то не понял, перепутал и…

– Я все понял и ничего не перепутал, – оборвал его Егерь. – Форт получил свою способность во время путешествий по аномальным районам, в одном из них. Вроде бы уже в самом конце, когда заканчивал «Тайную книгу». Его дар – захватывать чужое сознание и растворять его в своем.

– Диффузия, – сказал Стас. – Есть такое понятие: диффузия, это когда молекулы одного вещества проникают в другое. Значит, его дар – «ментальная диффузия»?

– Или – ментальный захват. Та же суггестия, только в предельной степени. Он не просто подчиняет сознания, заставляя испытывать что-то конкретное, а просачивается в них, после чего люди становятся его отростками.

– Но Жрец говорил, что Форт умер в тридцатых в Америке.

– Не умер, это была инсценировка. Пока лежал в больнице, превратил в отростки медсестру, одного врача, потом другого. Чем сильнее и зрелее сознание, тем сложнее его захватить. Тело Форта там. – Стволом пистолета Егерь показал на черную башню. – В нем поддерживают жизнь.

– Но ему же лет сто пятьдесят!

– Я не знаю технологии. Но если уничтожить ядро, пси-сеть распадется.

– Но зачем они… Он или «оно», то есть Медуза, хотело убить нас с Яной?

– Другие аномалы, не ставшие частью пси-сети Медузы, – его враги. И самые главные враги – аномалы-суггесторы. Ваш Жрец может стать ядром новой Медузы, тем более если у него уже есть вы, его друзья.

У Стаса вдруг похолодели руки, а на лбу выступила испарина.

– Хочешь сказать, Артур собирался превратить нас в отростков? – сдавленно спросил он.

– Не знаю. Скорее всего, да. В любом случае, Жрец и вы все – прямые конкуренты Форта.

– А скольких он… Как много людей, то есть отростков, сейчас в его пси-сети?

– Гуннар утверждал, что около пятисот. Больше Медуза не может включить в себя, слишком сложными и запутанными становятся связи.

– И что он делает в России? Ведь он американец.

– Я тоже задал этот вопрос, но Гуннар знал только то, что Медуза появился здесь еще во времена СССР.

– При тогдашнем строе, наверное, здесь ему было легче? – предположил Стас. – Может, он хотел получить власть в стране? Для начала захватить какую-то службу, министерство, а потом стать президентом, то есть генеральным секретарем? А Политбюро состояло бы из его отростков.

Егерь уставился в лобовое стекло.

– Гуннар упоминал, что иногда при попытке включить в себя особенно сильное сознание, то есть сознание-лидер, Медуза может сломать его, – задумчиво произнес он. – Уничтожить вместо того, чтобы подчинить. Те смерти… После Брежнева довольно быстро умер Андропов, потом – Черненко.

– Он хотел захватить весь Союз, но что-то не получилось.

Отправив «беретту» обратно в кобуру, охотник взялся за ключ зажигания, торчащий из замка.

– Слишком много говорим. Пора начинать.

– Последний вопрос. Курьер, этот Васяня, изменился в Москве, а до того был обычным. Что это означает?

– Связь между отростками и ядром крепче на небольших расстояниях, – ответил Егерь, заводя мотор. – Если отросток удаляется далеко от ядра, связь утончается. Вроде бы не теряется совсем, но становится очень слабой, и отросток начинает действовать почти как самостоятельная личность. Хотя внедренные Медузой императивы все равно постоянно влияют на него.

– Но какой человек, вырвавшись из пси-сети, по доброй воли снова вернется в нее?

– А чем сеть, то есть «пси-система», отличается от обычной системы?

– Какой еще обычной системы? – не понял Стас.

– Корпорации, фирмы, государства… Офисные работники, как их называют… планктон? Все эти менеджеры, администраторы, чиновники и прочие. Они уже сейчас часть корпоративного сознания, отростки бизнеса или бюрократии, их желания подчинены системе по восемь часов в день.

– Нет, они свободнее…

– С чего ты взял? Все эти… – Егерь пожевал губами и заключил: – …муравьи. Человеческие насекомые, мошкара в стае. Они такие же, как отростки Медузы, так же зависимы, подчинены. Они не хотят выходить из системы, то есть из ее узлов. Зачем? В ней спокойнее, комфортнее. Безопаснее. Я сам бо2льшую часть жизни служил в такой, знаю. Ну и зачем отросткам сбегать от Медузы, даже если появится возможность? Наоборот, они хотят побыстрее вернуться в сеть.

Стас неуверенно повел рукой в воздухе.

– Хочешь сказать… Ну, вроде как Форт просто довел тенденции современного общества до идеала?

– Я хочу сказать, что нам пора ехать. Ты все помнишь? Где оружие? Хорошо, бери его.

Стас поднял с «торпеды» пистолет, а с заднего сиденья – трубку одноразовой «Мухи».

– «Беретту» – пока в кобуру, иначе будет неудобно. И не пристегивайся – не сможешь нормально высунуться.

– Это я понимаю, – проворчал Стас.

– Повторяю еще раз: «Муху» надо выставить из салона целиком. Открываешь заднюю крышку, раздвигаешь трубу, поворачиваешь предохранительную стойку вниз и отпускаешь. Направляешь трубу на цель, давишь на спусковой рычаг – выстрел. Сразу назад в кабину, рот приоткрыть, глаза можешь зажмурить.