Текст книги "Аномалы. Тайная книга"

Глава 5
Граница

6 суток до Контакта

Женой с детьми Иван Титор так и не обзавелся в свои сорок пять – звонить, предупреждая, что в ближайшее время домой он не попадет, было некому.

В БМВ Дины Жариковой он почти сразу задремал, а проснулся, когда сидящая за рулем женщина тронула его за плечо. Открыл глаза, с трудом выдираясь из вязкого муторного забытья без сновидений. Провел ладонями по лицу и огляделся. Быстро темнело, небо затянули облака, вот-вот пойдет дождь. Машина с мягким гудением катила по Киевскому шоссе, сзади двигался микроавтобус с оперативниками. Мальков отзвонился, когда только выехали, сообщил, что хозяин сгоревших «Жигулей» узнал на фотографиях Мага и Тьму, после чего Титор велел заместителю догонять их с Диной.

– Зачем разбудила? – спросил Иван, неодобрительно следя за мелькающими вдоль дороги предвыборными билбордами с фотографиями президента и премьер-министра, под которыми шел слоган «СТАРЫЕ КОНИ БОРОЗДЫ НЕ ИСПОРТЯТ».

Реплика прозвучала грубее, чем он хотел, но в конце концов, – какого черта, почему он должен быть вежлив с этой женщиной, следящей за ним по приказу Директора?

– Ты не слышал, как я говорила по телефону?

– Нет. С кем?

– Директор добился, чтобы из полиции, МЧС и других служб в наш аналитический отдел стекалась информация обо всех более или менее важных или просто не совсем обычных событиях на Киевском шоссе. В пригородном автобусе на Калужском автовокзале нашли серую куртку от кимоно. Она валялась под задним сиденьем, водитель после маршрута не выбросил ее потому, что заметил на подоле кровь. Сообщил в линейный отдел вокзала, оттуда информация попала к нам.

– Каким точно маршрутом шел автобус?

– Москва – Калуга. По дороге останавливался, в том числе и в Апрелевке. Выходит, они подсели в него…

– Но зачем им в Калугу?

– Директор считает, что они двигаются дальше на юг – к Орлу, Курску, Белгороду, чтобы перейти границу с Украиной в районе Журавлевки. Оттуда прямая дорога к Харькову… Помнишь, была информация, что три сбежавших раньше аномала прячутся в Харьковской области?

– Очень ненадежная информация, – возразил Титор. – А Маг с Тьмой могли, в конце концов, выйти из того автобуса до Калуги.

– Директор приказывает нам отправляться в Калугу и…

– Наплевать! – вспылил Титор. – Не тычь мне в нос своим Директором, будто…

– Ты собираешься нарушить прямой приказ шефа? – ровным голосом спросила Дина.

Он молча полез за портсигаром, подумав: а она ведь страшный человек. То есть Дина Жарикова вроде и красива – ножки, сиськи, то-сё, – но ледяные глаза делают ее уродливой. Холодная, как рыба, а разве может рыба быть привлекательной? Как он вообще мог любить Динку, как, черт возьми, у него на нее вставало?

Дина сказала:

– Отзови Горбоноса, позвони Малькову и Васе, пусть…

– Нет, – перебил Иван. – Горбонос останется там, куда я его направил.

– Я вынуждена буду доложить Директору.

– Вынуждена будешь? – хмыкнул он. – Формулируй точно: «Я с радостью донесу на тебя Директору». Операцией руковожу я, и, если аномалы не будут пойманы, отвечать мне. Что бы там ни приказывал Директор в процессе операции. Никто потом не будет вспоминать, что это он велел всем ехать в Калугу, точно так же, как никто не вспомнит, что именно по его приказу я поперся в Подольск, вместо того чтобы лично контролировать отправку аномалов из Москвы.

Он постучал фильтром сигареты о портсигар, сунул ее в зубы.

– Не кури в моей машине, – предупредила Дина.

– Горбонос со своими людьми будет и дальше проверять поселки впереди, а мы поедем в Калугу, – решил Титор. – Ты связалась с местной полицией?

– Это сделал шеф, – ответила она. – По городу уже распространяют фотографии Мага и Тьмы, выезды перекрывают.

Титор трижды коснулся ногтем «капли» на своем ухе, вызывая Сергея Малькова, который ехал в нескольких километрах позади в микроавтобусе группы Василия Караулова.

И добавил, закуривая:

– Кстати, это не твоя, а служебная машина.

* * *

– А дом точно тот? – спросила Яна.

Вечерело, в окнах зажегся свет. Неподалеку лаяла собака, слышались приглушенные голоса. Чужие дома, незнакомые люди в них, холодные огни… тоскливо и сумрачно. Яна обхватила себя за плечи, переступая с ноги на ногу. Хотя Стас отдал ей куртку, в своем коротком платьице она мерзла.

– Может, достать еще пижамную куртку? – предложил он, кладя руку на ремень сумки на плече.

– Ты же ее оставил в автобусе.

– Так это твою, а моя здесь.

Пробираясь в схрон Шута на фабрике, Яна расцарапала руку – на пижаме осталась кровь. А недавно Стас вместе с немногочисленными пассажирами зашел в пригородный автобус на остановке у какого-то поселка, прошелся по салону, якобы выискивая место получше, присел сзади и незаметно сунул скомканную куртку под сиденье. Не то чтобы он надеялся всерьез сбить преследователей с толку, но вдруг что-то из этого получится? Автобус шел до Калуги, и если там куртку найдут (хотя не факт), и если водитель отдаст ее в полицию (тоже не обязательно), и если информация дойдет до тех, кто гонится за аномалами… На них охотилась какая-то влиятельная организация, а раз так – про куртку могли узнать.

Яна план раскритиковала, сказала, что он зря старался, и Стас, в общем-то, с ней согласился, но он просто не мог не попытаться воплотить этот план в жизнь. Пока водитель собирал с пассажиров деньги, Стас вышел из автобуса через заднюю дверь и вернулся к девушке, дожидающейся за кустами.

– «Улица Ленина, дом двенадцать», – прочел он на вывеске, кое-как прибитой к забору возле низкой калитки. – В записке был этот адрес.

– Надо было купить мне какие-нибудь брюки, – сказала Яна. – У нас же есть деньги.

Платье и правда не соответствовало сезону. Но не было времени останавливаться, искать вещевой рынок или магазин… Беглецам и так повезло – вскоре после отъезда автобуса с курткой под задним сиденьем им на проселочной дороге, немного в стороне от шоссе, удалось поймать грузовик. Водитель согласился за двадцать баксов подвезти почти до того места, которое называл Шут в письме, так что осталось пройти километров пять, не больше. Яна под конец пути едва волочила ноги, да и Стас сильно устал, но шел и шел и тянул за собой девушку – она бодрилась, старалась шагать быстрее, хотя постепенно отставала все больше, так что в конце концов Стас уже едва не нес ее.

Он постучал в калитку. Дом был одноэтажный, с небольшой застекленной верандой, во дворе – гараж и сарай. Особого впечатления все это не производило: гараж без ворот, внутри видна старая «Нива», крыша сарая прохудилась, шифер на доме местами побит, один угол под козырьком потемнел от влаги.

В прикрытых линялыми занавесками окнах горел тусклый свет. Стас постучал опять. Донесся шум мотора, они оглянулись – из-за поворота медленно выкатился УАЗ. Скорее всего, с белорусским погранпатрулем.

– Черт! – Стас шагнул ближе к забору, почти прижавшись к нему, потянул за собой Яну. Они замерли. Машина стала медленно поворачивать, лучи фар заскользили по домам. Стас толкнул калитку, но та не открывалась.

За окном возник силуэт. Скрипнула дверь, раздались шаги.

– Они нас сейчас заметят! – прошептала Яна.

Испитой голос за калиткой спросил:

– Кто там приперся?

Пограничники ехали к аномалам. Ближе к обочинам асфальт был совсем горбатый, в трещинах, без разметки, машина катила посреди улицы. Фары не освещали двух людей, почти прижавшихся к забору, но когда патрульные приблизятся, то обязательно увидят Мага и Тьму.

– Гриша! – позвал Стас, надеясь, что во дворе появился именно тот человек, о котором писал Шут. – Нам на ту сторону надо.

– Чего?

Лязгнул засов, калитка приоткрылась, и в проем выглянул небритый мужик с обвисшими щеками.

– Вы кто такие?

– Мы от Пети. – Стас первым сунулся во двор, потянул Яну за руку. Хозяин удивленно подался назад, и они скользнули в проем.

– Какого Пети?

От мужика плеснулось подозрительностью и легким испугом, а еще чем-то мутным… Он пьяный, понял Стас. Хотя не сильно.

Воры!

– Мы не воры, – поспешно сказал он.

УАЗ почти поравнялся с ними, и Яна прикрыла калитку. Льющийся из дома свет озарял мужчину лет пятидесяти, с круглым животом, в спортивках с пузырями на коленях и грубом свитере.

– Нам Петя сказал, что к тебе можно обратиться.

– Да какой Петя? А, толстый! С чем обратиться?

– Нам надо на ту сторону. Мы заплатим.

Яна вышла из-за Стаса, и Гриша вылупился на ее ноги. И снова Стас ощутил всплеск эмоций – неприятный, нечистый, словно клубы дыма от горящей мусорной кучи. Стало противно: это было не вожделение, с каким мужчина смотрит на красивую девушку, а животная похоть.

Из глубины дома донесся скрипучий женский голос. Гриша с заметным усилием отвел взгляд от Яны.

– На ту сторону им… Ну, завтра заходите.

– Нет, нам этой ночью надо.

Хозяин хмыкнул с недовольством:

– Ночью! Вот прямо так ночью?

– Этой ночью, – твердо повторил Стас.

Жадность, алчность….

А потом он увидел цифру: четыре.

– Четыре штуки, раз этой.

Стас прищурился. Он знал, что Гриша назовет именно эту сумму! Впервые он не просто ощутил эмоции или смутные намерения собеседника, но понял нечто более конкретное.

– По тысяче за человека дадим.

– Да ты че – по тыще! Охренел, пацан? Тут перед выборами знаешь какой шухер? Пограничники туда-сюда шастают, всех проверяют.

– Хорошая сумма – две тысячи долларов, – сказал Стас, ощущая, как жадность борется в Грише… с еще большей жадностью.

Снова из дома донесся голос – женщина окликнула хозяина, брюзгливо спрашивая, чего он торчит на улице.

– Заткнись! – приказал он, не оглядываясь, снова прилипнув взглядом к ногам Яны. – Ладно, в час ночи подваливайте.

Гриша собрался уйти, и тогда Яна сказала:

– Григорий, а нам нельзя у вас подождать? Мы очень устали, хотим немного отдохнуть.

Похоть, жадность, недовольство – посторонние в доме…

– Раз подождать, тогда по тыще сто, – отрезал Гриша.

Пришлось согласиться, и хозяин повел их в дом. Когда закрыл входную дверь, в глубине дома раздалось:

– Кого это ты привел?!

– Пасть заткни! – гаркнул Гриша в ответ.

В доме было полутемно и воняло кислятиной. Потертые ковровые дорожки, скрипучие двери, темная мебель… Гриша все время пялился на Яну. Перед лестницей, ведущей на застекленную веранду второго этажа, протянул Стасу руку:

– Деньги давай.

– Все получишь, когда поможешь нам, – сказал Стас.

Он чувствовал, что проводник вроде бы не собирается их обманывать, но какие-то смутные мыслишки шевелились у того в голове, и рисковать не хотелось.

Гриша разозлился:

– Тогда валите на хрен! Может, у вас и денег нет, отвернешься – хату обчистите.

Стас слишком устал, чтобы спорить. Чтобы поскорей покончить с этим, он просто показал пачку купюр. И тут же от собеседника пахнуло теплой затхлой волной: интерес… алчность…

– Половину вперед давай. – Гриша говорил по-прежнему уверенно, но прежнего нахального напора в голосе поубавилось. Теперь он что-то напряженно обдумывал.

Стас видел: хозяин подцеплен на крючок, теперь ни за что не упустит эти две тысячи двести баксов… Но не только алчность и похоть – иное, недоброе и опасное, клубилось в его сознании. Вот только что именно, определить не получилось, Гриша и сам не очень-то осознавал свои мысли.

Стас достал четыре сотенные банкноты, сунул в большую вялую руку, сказал:

– Остальное дам в конце.

Гриша с недовольством забрал деньги, покосился на Яну и стал подниматься по лестнице.

По веранде гулял сквозняк. Кусок стекла в углу окна был отколот, на подоконнике под ним расползлось пятно грязи. Скрипучие доски на полу, продавленный диван, два кресла, столик, ваза с уродливыми пластмассовыми цветами, на стене выцветшая картина с казаком на коне – жалкая попытка создать уют.

– Нам бы поесть, – сказала Яна.

– И карту этого района, – добавил Стас. – Найдется у тебя?

– Поесть им, карту…

Недовольно ворча, Гришу ушел. Яна села в кресло, сняла куртку Стаса и накрыла колени. Снизу забубнил женский голос, в ответ Гриша заматерился, раздался треск, потом звон, что-то с дребезжанием покатилось…

– Ну и место, – тихо сказала Яна. – Мы – дети, сбежавшие из дома, а это – пещера злого великана, куда мы забрели, и он хочет нас съесть.

– Да ладно, не выдумывай. – Видя, что ей холодно, Стас стащил с дивана покрывало, свернув, закрыл дыру в стекле.

Гриша вернулся с тарелкой холодной вареной картошки, куском хлеба и бутылкой, в которой плескалась мутно-рыжая жидкость. Поставил на стол, рядом бросил засаленную карту, неодобрительно покосился на покрывало в дыре.

Когда Стас развернул карту, хозяин сказал:

– У меня брательник еще в девяностые челноком работал, пока не сел, это его карта. На ней маршруты всякие отмечены и автобусные остановки. Хотя могли и смениться с тех пор.

Вышел на лестницу и, закрывая дверь, добавил:

– Выезжаем в час ночи, чтоб были готовы.

* * *

Егерь ни на минуту не поверил в то, что одержимые, как сообщил ему синтетический голос, уехали в Калугу – это хитрость, обман. В Белоруссии, а тем более в Украине у КАСа меньше возможности искать их, так зачем оттягивать пересечение границы, пусть даже между Белоруссией и Россией она формальная?

У КПП стояла вереница машин, отдельный ряд грузовиков, отдельный – легковых. Впереди виднелись ворота белорусско-украинской таможни, вокруг автомобилей сновали таджики и другие люди «неславянской внешности», просящиеся в машины, чтоб въехать на таможню. Так пограничники их пропускали, а пешком – нет.

Егерь поставил «Форд» в стороне и прогулялся вдоль колонны, заговаривая то с одним, то с другим водителем. По их словам, если не хочешь проблем на таможне, надо заплатить сто долларов для грузовика и пятьдесят для легковухи. Не платишь – тебя все равно пропустят (если, конечно, не везешь что-то запрещенное), но придется стоять в длинной очереди. Дальнобойщики азиатов в машины не брали, таможенники на это смотрели косо, хотя частники иногда и провозили из жалости.

Егерь не курил, но для таких случаев всегда носил с собой пару пачек хороших сигарет – по работе часто приходилось контачить с людьми. Он щедро раздавал сигареты, ведя неспешную беседу с водителями. Его безобидная, свойская внешность способствовала этому. Со слов водил получалось, что без паспорта через таможню не пройти, то есть даже если большие деньги предложить, никто тебя не пропустит. Там видеокамеры, контроль… таможенники не рискнут. Вот без очереди впускать кого-то – запросто, но даже в этом случае машины осматривают.

Собрав необходимые сведения, Егерь зашел в кафе-бар у дороги, заказал кофе с бутербродом. Вскоре к нему подсели три таджика, пожилой и двое его сыновей, попросили провести через таможню – на дороге они заметили, что в «Форде» есть свободные места.

– Провези, дорогой, – попросил старый таджик. – Нас там ждут, с раннего утра стоим, мерзнем.

Выяснилось, что они ехали на строительство в Киевскую область, куда их позвали знакомые гастарбайтеры. Егерь не очень жаловал всяких «нерусских», но сейчас лишь улыбался и виновато разводил руками:

– Мужики, я границу пересекать не буду. Я тут с женой должен был встретиться, она на автобусе собиралась подъехать и пересесть ко мне, но позвонила – не выехала. Внучка у нас заболела в Москве, пришлось остаться с ней. Так что я назад поворачиваю.

Таджики заметно расстроились и собрались уходить, но Егерь их не отпустил, угостил чаем с пирожками и принялся расспрашивать. А разве обязательно через таможню? Нельзя разве обойти? Ведь не на всей же протяженности границы колючка идет…

– Нет, – покачал головой старый таджик, – нам визы в паспорта нужны, как мы потом из Украины выедем?

– Да тем же путем…

– А если поймают? Опасно, потом вообще ни в Украину, ни в Россию не пустят.

Егерь, продолжая расспрашивать, купил бутылку водки: сам пить не стал, мол, за рулем, но таджикам предложил согреться. Они выпили, и один из молодых сказал, что переходить границу вне таможни действительно опасно, есть патрули, да и в населенных пунктах полиция следит за незнакомцами, но в принципе, говорят, кто-то из Новой Гуты проводит нелегалов. Только стоит это – не дай боже, у них нет таких денег.

Допив водку, таджики ушли. Вечерело. Егерь вернулся в машину и отправил соратнику sms: «Надо поговорить».

Через несколько минут раздался звонок. Синтетический голос спросил:

– Где ты?

– На КПП возле Новой Гуты. У таможни одержимых не видно. Водители утверждают, что в кузове нелегалов не провезти, проверяют даже тех, кто за взятку едет без очереди. Вроде бы есть нелегальный канал через Гуту. Я собираюсь ночью курсировать вдоль границы. Какие новости?

– Люди Комитета сейчас в Калуге, но в районе Новой Гуты оставлена одна бригада, проверяет приграничные поселки. По словам санитара, в схроне одержимых должна была ждать записка, поэтому есть обоснованное подозрение: они движутся на встречу с группой Жреца. Надо накрыть их всех.

– Что ты хочешь сказать? – насупился Егерь. – Мне теперь следить, не «стирать» их при первой возможности?

– До встречи Мага и Тьмы с группой Жреца – да.

– Это неправильно.

– Почему? Таким образом мы одним махом уничтожим всех.

Егерь совсем посуровел, глаза мрачно заблестели.

– Это неправильно! Одержимых надо «стирать» при первой же возможности.

– Егерь, фанатизм не доводит до добра даже в нашем деле, требующем твердости и жесткости. Если ты

проследишь за двумя одержимыми, то добьешься гораздо большего…

В трубке забулькало, потом раздался свист, и синтетический голос затих – какие-то перебои со связью.

Егерь, убрав телефон в карман, сунул указательный палец под шерстяную шапочку и погладил защитную фольгу, из которой состояла подкладка. Он хотел «стереть» одержимых при первой же возможности, а не следить за ними. Одержимые хитры, могут совсем ускользнуть от него, скрыться… Ведь он и сейчас не знает толком, где они. Начав слежку, Егерь уподобится комитетчикам, примется играть с альенами в какие-то игры. Но соратник из КАСа утверждает обратное… Внутри Пси-Фронта нет чинов, и нельзя сказать, что безымянный соратник старше охотника по должности, однако в данном случае Егерь – исполнитель, а «синтетический» – добытчик информации и, по сути, куратор операции. За ним последнее слово.

И все же ему это не нравилось, очень не нравилось.

Солнце село. Егерь, хмурясь, завел «Форд» и стал разворачиваться, чтобы ехать в сторону Новой Гуты.

* * *

Гриша вел машину по бездорожью, объезжая темные овраги и заросли. «Нива» тряслась на ухабах, подвеска скрежетала и хрустела. Наконец остановились на середине пологого склона. В свете фар впереди топорщилась пожухлая трава и голые ветки кустов.

Гриша был пьян сильнее, чем вечером. Яна сидела сзади, Стас возле водителя.

– Деньги гони, пацан. – Проводник грузно развернулся на сиденье.

– Мы через границу еще не перешли, – возразил Стас. Он все не мог прочесть, что на уме у Гриши – волны эмоций, исходящие от пьяного, были тяжелыми и мутными, непонятными.

– А если вы чухнете от меня, тогда что? – гнул свое проводник. – Сейчас плати.

– Я даже не знаю, где мы находимся.

– Граница прямо за этим холмом. Здесь долго стоять нельзя. Ладно, пошли, я тебе с вершины покажу, тогда даешь деньги и чешите. Девка твоя пока пусть тут сидит.

Яна молчала, а они вышли и стали подниматься к вершине. На ходу Стас оглянулся: Гриша потушил фары, выключил двигатель, но свет в салоне горел.

Было холодно, и Стас застегнул куртку. Они встали над склоном – крутым, в отличие от того, где осталась машина. Внизу было пересохшее озеро, из грязи торчали кривые мертвые стволы, в две стороны уходила широкая полоса светло-серой земли.

– Вот это и есть граница, видишь – полоса перекопана? А там дальше за лесом трасса. – Гриша икнул. Хмелем от него разило, как от самогонного аппарата. – Все, гони бабки, пацан!

* * *

Егерь засек «Ниву» с двумя пассажирами, когда стоял в темноте у обочины, а она медленно проехала мимо и свернула с дороги к холму. Благодаря ПНВ он разглядел в салоне водителя и одержимых.

За этим холмом была «контрольная полоса» – то есть перекопанный участок, по которому толком не проехать. Одержимые пойдут туда. Хорошо, что «Форд» угнанный и бросить его не жалко. Единственная улика – отпечатки пальцев в салоне, их надо стереть…

Он принялся за дело, пользуясь тряпочкой и пузырьком спирта, который достал из портфеля. Закончив в салоне, вышел наружу и принялся протирать крышку багажника, дверцы.

Донесся приглушенный стук, и в окуляры ПНВ Егерь разглядел, как из «Нивы», в салоне которой включился свет, вышли двое. Они направились к вершине. Егерь побыстрее разделался с отпечатками и поспешил к холму. Спирт он сунул в портфель уже на бегу. Расстегнув плащ, взялся за дробовик. Охотник не знал, как будут развиваться события, но надо быть готовым ко всему.

* * *

Стас попытался «вслушаться» в сознание Гриши, но оно было совсем мутным от алкоголя. Тогда он достал деньги, стал отсчитывать банкноты в свете луны. И вдруг его будто кипятком окатило…

Этому проломить башку, девку трахнуть, закопать обоих, все бабки мои!

Стаса накрыло чужой злобой, смешанной с испугом, неуверенностью в своих действиях и отчаянной удалью, словно у человека, решившегося прыгнуть в ледяную воду.

Едва не вскрикнув, он отпрыгнул, а Гриша выхватил из-под куртки большой гаечный ключ и взмахнул им. Хотел ударить по голове, но лишь зацепил плечо. Свободной рукой Гриша рванул пачку банкнот из рук Стаса. Тот упал на склон, покатился. Гриша наверху заматерился.

Живой, сука! Не догоню! Что делать?!!

Через пару секунд Стас свалился в грязь под холмом. Плечо онемело, холодное месиво залепило лицо. Он вскочил, плюясь. Почти отвесный склон, вокруг раскисшая земля – густая, вязкая… Пришлось бежать вокруг холма. Стас больше не чувствовал сознание Гриши, но и так понимал, что проводник собирается делать: вернуться в «Ниву», оглушить или сразу убить Яну, потом догнать беглеца.

Закричала Яна. А потом раздался выстрел.

Стас бежал со всех ног. Девушка снова крикнула – теперь она звала Стаса.

Грязь закончилась, а склон стал более пологим. Стас взлетел по нему. Гриша лежал возле раскрытой дверцы лицом вниз, хрипел и сипел от боли. На пояснице пузырилась кровь.

Яна выбралась из машины – платье на плече было порвано – занесла ногу, чтобы пнуть Гришу, но не стала, очень уж страшно тот стонал.

– Кто стрелял?! – выдохнул Стас.

– Не знаю! Он убежал к роще!

Девушка дрожала – от шока, от холода. Гриша, захлебываясь хриплым воем, пополз прочь, впиваясь пальцами в землю и волоча ноги.

Со стороны невидимой в темноте дороги донесся шум двигателей, загорелись фары – возможно, это были пограничники, услышавшие выстрел или увидевшие вспышку на склоне холма. Фары осветили легковую машину, кажется, «Форд» старой модели, стоящую с раскрытой дверцей на обочине.

– Ходу отсюда!

Стас накинул свою куртку Яне на плечи и схватил за руку. Патрульные свернули в их сторону, и аномалы побежали прочь – вокруг холма, к границе.

* * *

Только начало светать, когда Титор подъехал к месту происшествия. Мальков, отправленный вперед вместе с Васей, был уже здесь. Дина пока осталась в Калуге.

Сюда их вызвал Горбонос. Когда все отправились в Калугу, он по приказу Титора проверял поселки в этом районе, ночью ехал вдоль границы – услышал выстрел, увидел вспышку на холме…

Теперь он доложил:

– Когда подъехали, по склону мужик с перебитым хребтом полз. И «Нива» стояла, на холме больше никого и ничего. Зато у дороги – брошенная «Гранада». Ну, «Форд» то есть.

– Я проверил, внутри совсем нет отпечатков, – добавил Мальков. – На багажнике и на ручках тоже. Машина, думаю, угнанная, но еще не успели пробить по базе.

– А Мозгляк божится, – снова вступил в разговор Горбонос, – что после выстрела заметил на холме двоих, которые с него сбежали и чухнули к хохлам.

– Докладывай по форме! – одернул его Мальков.

– Так я по форме и докладываю, – покосившись на Сергея, продолжил прапорщик. – В Украину, значит, побежали. Причем один вроде в платье был коротком. Ноги, Мозгляк говорит, так и мелькали.

– Почему не преследовали? – спросил Титор. Картина произошедшего не складывалась у него в голове, не хватало подробностей.

– Мы в тот момент были еще у дороги, – пояснил Горборнос. – А вокруг холма, видите, сплошные ухабы. За ним – грязь. Пока подъехали, вышли и осмотрелись, те двое уже давно исчезли. Да у меня и людей мало для ночной облавы, и собак нет, и «нюхача».

– Что с раненым?

– Наша «скорая» только что увезла, – пояснил Мальков. – Яков Мирославович в Москве ждет, но медик сказал: раненый не скоро будет способен нормально отвечать на вопросы. Позвоночник частично раздроблен, парализована нижняя часть тела, большая потеря крови, болевой шок. Когда увозили, он был в коме. При нем нашли водительские права: Батюков Григорий Михайлович, хозяин этой «Нивы». Горбонос нашел на склоне возле машины доллары, около двух тысяч, бумажки были втоптаны в землю, некоторые порваны.

– А погранцы так и не прикатили, – добавил Горбонос со смешком. – От работники! Пограничная зона, таможня недалеко, тут ночью – выстрел, тяжело раненный, машины в зоне контроля стоят… И никого, кроме нас. А куда вы Динку дели?

– Дину Андреевну, – снова поправил аккуратный Мальков.

– Вот я и говорю – Андреевна, стало быть, до сих пор в Калуге бабочек считает? Нет там аномалов, это ж и коню ясно.

– Прямой приказ Директора, – отрезал Мальков.

Титор смерил взглядом подчиненных:

– Хорошо, какие у кого соображения?

Мальков молчал – он не любил строить предположения. С точки зрения Титора, это, пожалуй, был единственный серьезный недостаток заместителя.

Зато Горбонос оживился:

– А вот такие соображения, Иван Степаныч… Помните, Мозгляка у дискотеки картечью зацепило? Несильно, но я из плеча у него пару дробинок выковырял. А сейчас медик мне дал кой-чего из того, что попало в спину этого Григория Батюкова. Дробь, она, конечно, всегда дробь, да вот…

На ладони он протянул металлические комки.

– Короче, я, может, по дроби не сильно эксперт, но сдается мне, эти два выстрела были из одного ствола. Ну и дальше: с холма бежали парень с девкой. Уверен, что это они, аномалы то есть. А стрелял тот самый мужик, который наших задержал у дискотеки. Тогда я решил, что он вроде нас, охотится за Магом с Тьмой, а теперь думаю: он аномалов прикрывает.

– Прикрывает, – задумчиво повторил Титор.

– Точно, Иван Степаныч, «крыша» это их. Но при том он не с ними движется, а как бы в стороне, может – тайно от них самих приглядывает? Хотя нынче ночью он перед ними, конечно, раскрылся, обозначил себя.

Зазвонил телефон Титора, в гарнитуре раздался голос Дины Жариковой:

– Что у вас?

– Прямых доказательств нет, но понятно, что это были аномалы, – сказал он. – Сейчас они уже в Украине. Вероятно, договорились с местным жителем, чтобы перевез их через границу. Остановились у приграничного холма, тут на них напал тот же человек, который устроил перестрелку возле дискотеки. Оперативный псевдоним Седой. Либо он стрелял в аномалов (при этих словах Горбонос поморщился, покачал головой), либо аномалы поссорились с перевозчиком, перевозчик на них напал, и Седой стрелял в него. Седой передвигался на угнанном «Форде-Гранада», но бросил его. Нам нужно содействие украинских коллег.

Дина, помолчав, ответила:

– Я, конечно, свяжусь с ними и запрошу помощь. Но про украинских коллег ты сам понимаешь…

Она не договорила. После прихода новой власти Украина быстро превратилась в маленький филиал большого соседа, с теми же проблемами в виде тотальной коррупции и взяточничества, но с более затхло-провинциальной, гнилой атмосферой. Надеяться на украинских коллег особо не приходилось – они будут всячески декларировать свое стремление помочь, но на деле пальцем о палец не ударят, если не увидят собственный интерес. Но у КАСа была парочка своих людей в СБУ, только они и могли оказать реальную помощь.

Когда Дина отключилась, Титор сказал Горбоносу:

– Машины придется сменить. Оружие оставим здесь, с собой берем только «электры».

– А может, напрямик, Иван Степаныч? – Горбонос махнул рукой за холм. – До границы вон… сто метров, пешком дойдем, а там украинцы нас машинами какими-то снабдят. Тогда и стволы с собой можно взять?..

Мальков возразил:

– Мы – государственные служащие, а не нарушители закона. Выполняй приказ.

Горбонос пожал плечами и ушел к микроавтобусу, на ходу кликнув своих парней, которые разбрелись по холму. Василий Караулов, спавший в другой машине, вылез и тоже позвал подчиненных. Ну а Сергей Мальков выжидающе глядел на шефа – понял: тот хочет что-то сказать. Когда рядом с ними никого не осталось, Иван Титор негромко произнес:

– Мы опять упустили их, хотя могли взять на границе, если бы сосредоточили тут силы. Но Директор через Дину приказал ехать в Калугу. Это что, просто его глупость, неумение вести оперативный розыск? Или?..

Он позволил слову повиснуть в воздухе.