Текст книги "Фалькрум. В королевстве слепых одноглазый – король"

Отшельник

Один из черепов, на вид всех краше и богаче,

Сварил Люций из головы Сеймуга-убийцы.

Знаменосца у себя укрыл, подобно тебе,

А друзья расправились с убийцами.

Война не страшнее всего, Генри,

Война – отец всего,

Однако брат твой есть пример:

Безлик и пуст покуда на затеи,

Пока не встретишь ты идею.

Идея есть судьба твоя, ее дитя есть цель,

Которое со временем взрослеет,

Однако, даже юная, издалека

Укажет ловко в знаках путь,

К себе тихонько направляет,

Даруя в оружие методы, средства

Достичь всего! Всего, чего желаешь!

(Вздыхает, скрипка перестала играть.)

Ступай наверх, Люций приготовил стол для чтенья,

С развлеченьями у нас беда, конечно.

Почитай какую-нибудь книгу,

Что-что, а плохих собеседников у меня нет,

Или, хочешь, помоги Люцию?

(Ехидно улыбается.)

Генри

(стоя, опираясь на стол)

 
Довольно! Хватит! Прекрати!
Я видел фокусы, волшебник,
Тебе не сбить меня с пути!
Проклятый мерзкий демон!
Зачем меня ты спас? Ну, отвечай!
Наверно, про запас!
К вам редко кто заходит, говоришь?!
Неужели ценный я припас?
Подать к десерту хочешь, людоед?
Зачем с ума ты сводишь?
Врун, шарлатан, ублюдок!
Не позволю искажать о предках моих память!
Тебя я не боюсь, и этих тварей!
 

Генри показывает в сторону плиты Люциуса. Однако паук, разгневанный шумом, уже подкрался за спину Генри и висит на паутине, ожидая команды хозяина. Отшельник производит взмах рукой, и бокал с вином выливается в лицо Генри, другой взмах – и скрипка, покойно висевшая в воздухе, ударяет героя в больную ногу, со стоном он падает обратно на стул.

На плечи падает какая-то слизь, Генри поднимает голову и видит над собой огромного паука, пускающего слюни…

Люциус

Ззззачем шшшшумишь?

Отшельник

Спасибо, Люциус, я разберусь. Наш гость погорячился.

Язык доводит до греха, даже не для того лица,

Кто злобу выливает!

А для стороны, что греха не побоится,

За слово, насмерть забивая, затем ярлык —

Безжалостный убийца!

Здесь, конечно не соглашусь.

Лично мне приятно видеть:

Пустеют ряды пустословных храбрецов,

В открытом рте своем – отраженье уважения отцов,

И видно воспитание.

Иначе без него (воспитания) вели стремительно вперед

Зверины начинания.

Однако даже когда приходит хищник,

Хищник просто так не бьет, если голодом не движим.

Как только слышатся в мире людей нужные слова,

Распознает себе добычу,

Восполнив голод свой сполна…

Ты здесь не пленник – на леченье, никто

Удерживать не будет силой,

С такой ногой ты не пройдешь —

Добычей волку станешь или вепрю.

Вдобавок извиниться я хочу

За резкость охлажденья пыла.

Генри трет больную ногу.

Вопросов, вижу, куча варятся в твоем котлу.

Хотел оставить на потом, теперь боюсь —

Вздернешься на люстре.

Пора пройтись, хромой,

А по пути расскажу интересную притчу…

Генри

(про себя)

Кто бы сомневался…

Отшельник встает, приглашает жестом.

Генри, опираясь на костыль, принимает приглашение.

Затем не торопясь они идут по темному коридору,

освещенному светлячками…

Акт 2

Сцена 4

Генри и Отшельник идут по коридору из гранитных блоков.

Ход освещают зеленые светлячки.

Отшельник

Дуракам везет! Каждый это знает,

Однако викторию обнимет тот игрок,

Кто для невезенья столько же, как и для везенья,

Времени оставит.

Конечно, дело больше в следующем:

Легкомысленный глупец

Порой к желанию в обитель входит,

Хвалу произнесет творцу за данный миг.

Другой воскликнет: Во! Удача! —

От счастья распушит павлиний хвост…

Третий же субъект, лимона будто проглотивший,

Скривит гримасу обезьяны, скиснет лицом —

Вечно недовольный результатом.

В четвертом же ряду и вовсе

Не будет пользы и не будет вреда.

Не понимают!

Будто бы к богатству наступил в кусок говна,

А оно и не воняет. Запомни, Генри!

Удача верит в чудеса,

По воле своей людей окрыляет,

От голоса ее поет душа;

Подхваченный восторгом ярким,

Разум о неудачах быстро забывает.

Счастливый идиот!

Принявший все, как должно быть,

Либо так считающий.

Особенным назвал себя.

И видит в случае помощь,

Помощь, столь заслуженную им!

Однако как только вновь напомнят о себе,

Особенным быть уже не в радость,

В воздухе повис вопрос: «Ну почему я? Ну почему?»,

А вкус сладкий на губах остался.

Опьяняя, напомнит он, что вчера

Блестела рыжьем корона и венчала

Она чело слепого дурака.

И если бродяга выиграл раз в лотерею,

Это не значит, что победит он дважды…

Итак, от притчи я отвлекся…

Прощу прощения, заносит на повороте

Слов моих поток менторским слогом.

Привычка старая, как эти мраморные стены,

Что гномы с магами Агдама возвели…

История весьма проста.

Герой не мог похвастаться происхождением,

Лишь в грамоте весьма был искушен.

На замки не водил полки с тараном,

С поэтами в борделе не пил вина, муз за грудь не лапал,

Накурившись гашиша.

В дворцах не плел противнейших интриг,

Не дрался на арене за свободу,

С алхимиками ртутью не дышал

В поисках философских камней.

(Держит небольшую паузу.)

 
Эх, с рождения даются два подарка:
Первый – воздуха глоток,
Второй – талант врожденный, уникальный…
Талант нашего героя,
Чье имя в колоде времени утеряно,
Тасуясь из уст в уста.
Пусть так, суть останется всегда.
 

Генри

И с Ваших слов оно и неважно…

Отшельник

(остановился, смерил Генри взглядом)

А ты хороший слушатель. Помнишь слова мои…

Генри

Благодарю за комплимент.

Так дальше говорите.

Они вместе продолжают двигаться по тоннелю.

Отшельник

Безымянному герою достался дар такой: с рождения

Чувствовал насыщенные цвета и ярче вкусы.

Так не чувствует узник взаперти тоску,

На кирпиче царапав имя мамы,

Так не чувствует мать к малышам заботу,

Обняв крепко, с ними спит,

Так не чувствует юнец, впервые взаимно полюбив.

Хотя обоняние не было острым, как у гончего пса,

Тем не менее всегда легко

Отыскивал пряности, приправы,

Добавит в кашу то, что никто не добавлял,

Сготовит несъедобное и бьющий в голову

Коктейль безвредный сварит из отравы…

Генри

Прошу прощенья, Вас снова перебил.

Герой наш повар?

Отшельник

О, Генрих, нет…

Повар варит кашу поддатой солдатне,

Стряпню, закуску к пиву придорожного трактира.

Герой не просто повар – виртуоз, маэстро вкуса,

Дирижер гармонии цветов, лежащих на тарелке!

От аромата пищи,

Свойственного лишь божественному началу,

Забывалось, кто ты и как сюда дошел…

Желанье есть и борется со страхом в моменте этом,

Мол, навсегда покинет мир такая красота.

Так роза гибнет, прибитая копытом, —

Сочится сок на грязь,

Так старость ест красавицы лицо.

Коль время не поймешь – над ним не властен!

Так душу отдают легкомысленно,

За безделушки и коврижки…

Итак, давным-давно,

Спешил Повар на фестиваль кулинарного единства.

Спеша, он брел сквозь чащу.

В порыве страсти к делу, смельчак,

Вооруженный лишь котлом, на подвиг готов пойти

И выйти из леса целым (никому до того

Не удавалось нетронутым пройти сквозь лес).

На том же месте, где капкан, ломавший ногу,

Тебя обрек на гибель от ножа,

В те времена Повар, проходя по тем же тропам,

Услышал плач, сбивающий с мысли и дороги.

Ревел навсхлип какой-то муж, по звуку.

И звуки горя искреннего

Побудили любопытство смельчака

Лицом к лицу столкнуться с источником звучанья:

Вдруг какая помощь там нужна?

Не передать удивления словами,

Не выразить мимикой лица,

Когда на пне под дубравой

Столкнулся с демоном рогатым!

Ведь о них ходили только сказки!

Чьи крылья были будто паруса

Небольшого судна рыбака,

Вздымались с каждым всхлипом,

Шевеля высокую траву,

Из рыжих глаз текли черные, как деготь, слезы,

Там пахло серной кислотой,

А у копыт от слез обугленный участок,

Участок, выжженный слезой…

Пень, на котором он сидел,

Обвил против часовой стрелки хвост.

Заметив незнакомца, демон, в сказках вечно злой,

Влекомый лишь кровопролитием, грехом,

Взревел еще сильней!

Закрыл лицо ладонями…

Очень, очень горько плакал…

Повар, немного отойдя,

Поняв исключительность момента,

Как робость сошла на нет,

Решил начать с комплимента…

Отшельник взмахнул рукой, в голове у Генри возникли голоса, звуки сумеречных птиц и легкого ветра, скрип качающихся деревьев, не то виденье, не то воспоминание…

Повар

Доброго Вам дня, великое создание,

Сравнимое с драконом в стати,

Позвольте уточнить, как Ваше имя,

А также суть печали, терзающей сердце Ваше.

Меня же зовите просто Повар.

Давайте сварю вам кашу?

Отшельник

(не шевелит губами, голос у Генри в голове)

Слезы вытирая чешуйчатой рукой, демон ответил…

Сатан Ди Вол

(очень красивым мелодичным голосом,

что не соответствует внешности ну никак)

Приветствую тебя, добрая душа!

Наверно, столь наивен ты, как отважен,

Коль зашел сюда.

Запомни имя мое —

Сатан Ди Вол, последний страж Гаррены.

Остался на века я в этом мире, и пост мой важен,

Не меняется давно.

Да, тысячу лет назад не приходилось представляться…

Уже прочел все книги, общался с миллиардом душ,

И дикими зверьми, и кучей монстров.

Неустанно стоя, охраняя двери,

Чьи ключи – объект вселенских знаний…

Честью я считал заблудших

Не допускать во внутрь храма

И тех, кто правым счел себя, не выпускать…

Повар угощает Сатан Ди Вола галетой,

тот грустно вздыхает и откусывает кусок.

Повар

И нету связи с заказчиками дела?

Чем, скажите, Вам помочь?

Сатан Ди Вол

(смеется, от смеха поднимается

порыв ветра, сдувающий поварскую шапку с Повара)

Ничем тут и не поможешь! Скажи, Повар,

Много ли рецептов знаешь,

Сколько звездных тел способен распознать?

Задумайся, при встрече с нужным собеседником

Всегда приятно толковать?

Ныряя на дно истины, гуляя в поле лжи…

Неважно, удовольствие доставит разговор,

Особенно прекрасно, если польза делу выйдет —

Знания получишь.

И в этом счастье ваше, люди, не мое!

Повар

Отчего же так?

Сатан Ди Вол

От того, что на этом свете знаю все секреты:

Осведомлен о том, что было,

Знаю то, что произойдет…

(Огромными рыжими глазами с вертикальными зрачками уставившись на Повара, не торопясь, окидывает его надменным взором с ног до макушки головы.)

И каши Повара,

Спешащего на праздник кулинарного единства,

Хоть сколько специй ты не сыпь,

Меня не удивит ни вид, ни вкус,

Поскольку знаю наперед ингредиенты кухни.

Горе от ума!

Радуйся, пока ты этого не знаешь…

Отшельник

Ну вот мы и пришли…

Генри и Отшельник попадают в просторный зал,

окутанный мраком (не видно ни стен, ни потолка).

Напротив деревянная дверь, по бокам – факелы на уровне плеча. Дверь обычная, из тонких досок, с квадратами по всей поверхности, на уровне глаз углем нарисован непонятный символ… Из щели с противоположной стороны проникает розово-багровое свечение.

Генри

Куда ведет проход?

Отшельник

(улыбается, голоса в голове пропали)

Увидишь сам…

Отшельник дергает за ручку, дверь с треском

раскрывается вовнутрь, срывается с петель и взлетает

в багрово-розовый туман… Мощный порыв ветра

толкает героев по ту сторону проема.

Сцена 5

Генри и отшельник оказываются в очень странном месте: кровавое небо периодически покрывается синими и зелеными морщинами из цепочек молний, однако раскатов грома не слышно… В воздухе висит множество островков с античными колонами, статуями животных, драконов, чудищ и образами людей, полуразрушенные основания храмов и зиккуратов, башен. Приглядевшись, Генри замечает, что острова еле-еле двигаются, однако нет ни дуновенья ветра, ни звуков – тишина, аж слышно собственное сердце. Обернувшись, видит за спиной каменную стену; на месте, где была дверь, гладкая кладка из мрамора. Проведя по стене рукой, он не почувствовал ни холода, ни тепла.

Генри

Слышал про телепорты,

До этого момента не видел никогда!

(Стучит кулаком по стене в поисках полости.)

Куда попали мы, мудрец?

И как же лес, тоннель

В такое место превратились?

Отшельник

 
Спокойно здесь,
Но это лишь обман, поскольку грохот
Да ураган выходят к нам наружу.
Ветер мачты, деревья с корнем рвет,
Срываясь с гор, несется стужей.
Тишина, покой на этом месте – результат
Землетрясений и потопов,
Кораблекрушений наверху…
Здесь вечный двигатель движения,
Зовется место просто:
 

ХАОС…

Итак, пора продолжить путь…

Пригласительным жестом Отшельник указывает

на мраморную серо-белую лестницу, обколотую по углам и облупленную. Начинают подъем.

Генри

Интересно, кто создал

Такое странное местечко?

Должно быть, тот, кто покоя возжелал

Вопреки спокойствию живущих.

И что же он искал, зачем скопил руины эти?

Причем не все, но в мире, где живу, подобное наблюдал

То на картине, то вживую…

Отшельник

Архитектуру позаимствовали

Из разных мест силой колдовства,

Другую часть строений строили на месте,

Однако в большинстве своем, особенно руины,

Попали сюда под весом катаклизмов…

Генри

О да, не посчитать историй древних лет,

Не хватит пальцев.

Столь изобилен и любим сюжет у бардов,

Как испарялись города, исчезали храмы

После штормов, цунами.

Мне рассказывал еще дед мой,

Как в походе на побережье видел остров с башней.

Как воин опытный, решил,

Что прекрасна точка для обзора,

Послал на лодке около сорока бойцов

С задачей разместить на шпиле воинский штандарт.

В детстве я считал, мол, это сказка,

Поскольку, с его слов, отплыв вдаль от берега, команда

Затерялась у подножья башни,

Не издав сигнала горна об успехе либо о засаде.

Трое суток дед мой ждал, послал солдат дважды,

Но успехом так и не пахло.

Через два дня началось извержение далекого вулкана,

И пепел, будто снег во вьюгу,

Плотным слоем засыпал поверхности равнины славной,

В пустыню превращая.

Когда все стихло и дышать возможно стало

Без тряпки на лице,

Изумлению не было предела:

Ни острова, ни башни на горизонте!

Отшельник

Сказки – лишь отражение действительности:

В зеркале кривом сложно узнавать себя воочию,

Слепым пятном останется весь смысл…

Поднявшись наверх, герои оказываются у двух статуй у пересохшего фонтана, поросшего завядшим плющом. Статуя слева в образе молодой полуобнаженной девушки с раскинутыми руками, с которых свисает шаль в виде крыльев летучей мыши, в левой руке лилия. Статуя справа изображала беременную девушку в тунике, держащую левую руку на уровне груди, правая согнута в локте,

держит у носа бутон розы…

Отшельник

(указывает на статуи)

Обрати внимание, из сплава бронзы мастерили гномы,

На совесть лили в форму сплав.

В знак уважения за силу и за гордый нрав

Решили увековечить память, сохранив лучшие черты.

Как лед, застыли в позах эти девы…

Генри

Великолепное искусство, не передать словами;

Когда мастер потеет не за грош, а за уважение,

В чьих мыслях лишь идея, не корысть,

Тогда в груди всегда есть жженье,

Как будто шершень вонзил жало,

И спать не можешь,

Не убедившись в идеальности произведения.

В такой момент чуждо мнение чужое,

Гораздо важнее теплоту эмоций передать…

Скажите, чей образ

Был достоин такого мастерства?

Отшельник

Итак, подобно летописям,

Искаженный смысл в коих запечатлен

Не хуже сказки, изменилась суть историй – правда

И есть мораль, однако образы животных

Ролью реальным лицам служат.

Чему-нибудь они научат,

Однако на правде хромой не уйдешь

Далеко, поскольку истина всегда бежит

Быстрее ветра, Генри.

Ответ на твой вопрос, не прими за грубость,

Кроется в моем вопросе:

Кто возвел тоннель, по которому мы шли?

Генри

Гномы, под руководством великого чародея-колдуна,

Чье имя благодаря скрижалям знаем.

Агдам, вот как нарекли его…

 
Отшельник
(смеется)
 

Так вот они и есть Агдам…

Генри

(по спине побежали мурашки)

Агдам? Они? Ничего не понимаю…

Отшельник

Очень просто все: та, что по леву руку от нас, – Агда,

Та, что справа, – Ам…

Они сестры.

Цивилизации в веках сгорали,

И каждый новый книжный червь,

Не вникнув в смысл всех стараний прошлых лет,

Увидел А, не заметив Б…

Придумал азбуку свою, когда придумано все было —

И то, что страшно, и что красиво…

Превратив сведенья «золотых» скрижалей,

На древнем языке, где слов пятьсот всего узнали…

Как видишь, вот итог:

Не только спутали полами,

Но и дали одну голову на двоих.

Генри что-то поник, затих…

Генри

(смотрел в глаза статуе, замерев в полусонном состоянии, резко отдернулся и посмотрел на Отшельника)

Странно прозвучит, взгляд глубокий и живой…

Всмотрелся только, и слегка потерян был контроль,

И ноги будто наковальни…

Отшельник

Они и есть живые.

Заточили внутрь статуй сердца хозяек обликов,

Теперь и в металле этом пульсирует волна,

Волна не хуже, чем на живом запястье…

Не бойся, прикоснись…

Генри с опаской подходит сначала к Агде, затем к Ам, осторожно кладет левую руку на грудь каждой, почувствовав сначала тепло, потом редкие сокращения, будто стук. Генри непроизвольно вздрагивает.

Генри

А что прелестные цветочки? Это символ?

В моих краях

Под розой понимают тишину и плодородие,

Лилия – символ власти, чистоты…

 
Отшельник
(вздыхает)
 

О, да, близнецы, коих природа воспитала,

С развитием талантов управлять энергией вокруг,

Тем самым ответственность титанов

На плечи погрузили, и отголоски хаоса

Держали на контроле, искали способ

Колоссальную энергию в пользу превратить.

И в этом деле в союзе крепком

Помощи у демонов, ангелов и гномов отыскали…

Генри

Прошу прощения, мудрец, скажите,

Почему у этих противоречивых народов

Отыскали помощь и опору два этих божества?

Отшельник

 
Две сестры – дети природы
Чувствовали происходящее в недрах и над землей.
Мудрыми советниками деревья были,
Служили птицы, звери верно им,
И в мире, где прекрасно все так,
Где все движется приятно и бесконечно разнообразно,
Мечтали многие души побывать…
Суть в том, что сюда, в наш мир красивый,
Используя энергию Хаоса,
Могли они лишь в гости приглашать.
Другим путем весьма энергозатратно,
Возможно и сгореть дотла,
И придерживаться придется места силы,
Иначе обессилеть может мир,
Поразивший великолепием баланса…
Иль искать другой источник…
 

Генри

(задумчиво, под нос себе)

Дух умерших обитает там

И покоя не дает живущим воем, где бьет ключом

Темнейший вихрь необузданных явлений,

В тумане виснет могильный взгляд,

И страх ему подпиткой служит.

(Снова обычным голосом.)

Так бабка говорила про болота на западной границе:

Кишат болота упырями, призраками,

Пристанище безумцев и убийц…

Отшельник

Все верно, два условия назвал,

Место, где энергия – фонтан,

А также траты мимо проходящих…

Влекло к контакту с темными и светлыми

Только жажда знаний.

И хоть ликом сестры схожи,

Взяли лучшее от разных школ:

Агда в большей степени

Обратилась к темным демонам Себеса,

Ам – к крылатым серафимам Микаэля…

При этом близнецы друг друга не теряли,

Продолжали новинки в мир вносить.

Однако любовь —

Не изобретение ни тех, ни других…

Любовь воспитывала их,

За кулисами наблюдая, аккуратно не мешая,

Как фокусник выводит ассистенток отвлекать.

Под руку вела и отпускала вглубь на сцену,

Как воздушный поцелуй на память…

Что оставил Серафим первый раз, покидая покои Агды,

Не знал тогда, что подарил дитя,

Предположить не мог,

Что слабость горем обернется.

И каждый в глубине души лидер надежды возлагал,

Пока один из них не совершит ошибку…

Власть обеспечить в мире этом —

Вот цель враждующих сторон.

Себес знанием прельщал,

Гремучей тенью подползая,

Ангелы Микаэля – началом чистым,

Примером беспристрастия мышления и воли.

Однако бескорыстными оба лагеря

Назвать никак нельзя.

Вскрылась в стане ангелов

О брате Рафаэля и о дочери в чреве Агды тайна.

Что запрещено уставом рыцарей порядка

Касаться темных сил,

И горе тем, кто отошел от правил,

Изгнание бескрылым существом…

По приказу исправить содеянное,

Напитком напоил свою возлюбленную Рафаэль,

Убедив: напиток лишь лекарство, от хандры спасает…

Уставом воину порядка лгать запрещено,

Разрешено молчать, оставалось только ждать,

Когда у Агды выкидыш случится.

Лекарством названа отрава,

Отчасти Рафаэль правду говорил,

Боясь потери статуса и клана,

Которому уж двести лет служит…

На части рвался ангел, пример доблести и света,

Когда-то…

Охвачен пламенем, теперь весь тлел:

С одной стороны, позор и привилегий потеря,

С другой – кому без крыльев нужен ты? Сомнения…

Как видишь, Генри, красота есть рана,

Откуда хлынет вновь, вновь

Теплее старой кровь. И алчному безумцу,

Что не будет жрать, в хламье ходить,

Лишь помыслы о том, как очередную монетку накопить,

Хотя седой дурак и старый, идет и гадит под себя…

(Простите, меру знать-то надо…).

Рафаэль и после гнусного поступка

Не мог утолить свой жадный пыл…

Вновь и вновь посещая возлюбленную.

Генри

И как же так? Любовь свою он радости лишил,

Лишился радости и сам обзавестись семьей.

 
Отшельник
(смеется)
 

Сказал наш бабник Генри, мой и ваш герой…

Генри

Ничего смешного нет!

Я пускай не самый нравственный из всех,

Однако, попрошу заметить, любовь витает высоко,

И подхватить ее так трудно,

И с теми быть, с кем суждено,

А не с тем, с кем нужно…

Красота, как вы мне говорите – богатство для меня.

Крылья? Оно мне разве нужно?

Миром по горло сытый,

Лететь на птичью высоту, чтобы лучше видеть?

Кого? Чего?

Нет! Тихонько постою внизу, посмотрю, как будет…