Текст книги "Фалькрум. В королевстве слепых одноглазый – король"

Отшельник

(небольшая пауза, улыбается)

 
Дай ответ, дружище:
Мудрость и хитрость
Для тебя одно и то же?
 

Генри

Не знаю, вроде нет, хотя друг друга слова стоят…

Отшельник

Конечно, возможно, не согласишься.

Вот смысл мой:

Считай, это две школы жизни,

Помогут разобраться с фактической ступенью:

Встаем двумя ногами, открыв глаза впервые.

Дают ответ, кто ты, и определяют место в этом мире…

Хитрец – узкое понятие,

Эгоистичная природа смысла:

Спасет, когда пропал, поможет выгоду найти,

Сыграть вничью, где проиграл.

Суть движений хитрых – сделать хорошо единолично,

Мудрец же ищет выгоду для всех,

Невзирая на корысть…

Итак, ангелы держались за веру в мудрость,

И хоть поступок Рафаэля низок,

Соблюдено условие – польза высшая для всех.

Эххх, порой терзает огорчение, покоя не найти,

Понять никак не могу за столько лет на свете:

Погибнет миллион, значит, быть мудрому добру,

Выживает один – скользкая и злая хитрость,

Потому что с миллионом не пошел ко дну?

Странные весы в руках Фемиды,

Дать бы взятку, да она слепа.

Суд ангелов беспристрастный:

Не знает прощений, апелляций и, конечно же, стыда.

Но с демоном ужасным договориться можно всюду,

И порой заслуга их, что после кораблекрушений

Выносит на берег море живых…

Нет поступков хороших и плохих,

Существует зло, добро…

Добро и зло – неповторимы в своем роде.

И с тем, и с тем нужно жить совместно научиться,

Поскольку нету хищника, кто прозевал в сомненьях

И кого терзали муки совести,

Когда загонял для прайда жертву,

Жертву для великой цели.

А смысл: тигр злой, хотя терпел голод, боль,

Без сна рыскает по тропам,

Не сдался. А олень, лишившись воли, сил,

Не мог от тигра убежать, ягеля нажравшись.

Олень вот и есть злодей, послужит пищей добрякам…

Генри

Так в чем конец истории печальной?

Отшельник

Конец? Конца не будет, лишь развязка,

Развязка только и результат.

Отшельник жестом приглашает Генри за собой.

Обойдя статуи и фонтан, они оказываются перед обрывом. Напротив один из левитирующих островов в виде 12-угольной звезды из красного кристалла. Над островком вращается темная воронка, источающая темную дымку. Отшельник смело делает шаг в сторону острова, под ногами резко появляются тротуарные плитки, собираясь в дорожку. Генри неуверенно повторяет ход, затем идет все смелее…

Генри

 
Удивительно.
Такую вещь бы в замок,
Ходить от башни к башне,
Не тратя время на спуск да подъем…
Восхитительно…
 

Отшельник

Исход истории весьма трагичен,

Потерян смысл существования:

На руках когда мертвое дитя,

И добром словом не укрепить сознания,

Замену всем найти возможно,

Незаменимых в нашем мире нет…

Однако исключенье есть:

Плоть от плоти, кровь от крови,

Чаду своему найти замену невозможно.

Любви травмы лишь укол от розы,

От потери комочка теплоты.

Для малыша ты Бог и ты Создатель,

Ответственный за поступки и за жизнь,

Поскольку сам его на путь наставил.

Гноится рана на месте сердца,

Почти мертвец и пустота в душе…

Мир в пору ту погрузился в ночь и ураган,

Печаль Агды стремилась уничтожить все живое,

Заморозить стужей и камня на камне не оставить.

Рафаэль безумным стал, на колени падал перед ней,

Требуя умертвить себя.

Понял, как любил ее, любил дитя…

Однако не найти прощенья,

А любовь не давала Агде смертью отомстить.

Вокруг сжимались стены, безумие рождается в беде…

Используя преимущество момента,

От горя обессиленного воина света,

Подлец Себес наслал морок: злобу, гнев, вину…

Усилил скорбь и убедил пойти

На братьев света боем!

Диверсию устроить в палатах ангельских,

Отвести глаза от основного удара…

Затея удалась на славу,

Рафаэль, подбив на бунт своих сподвижников,

Вселял в сердца сомнение,

Высмеивая и попрекая уставы и законы,

Приносящие лишь мудрую боль… (так он говорил).

Семь раз отмерь один отрежь,

Эмоция четвертая ступень!

Поддавшись ей,

Спешит на поиск глупостей рассудок.

В шуме битвы затерялся Агды плач.

Ам, видя ужасы явлений, выходящий

Из под контроля мир,

И как бой небес сползал на землю тенью,

Призвала исправить все великого мага гномов Ксенона,

Ангела Андрея, родного брата Рафаэля,

Дракона Лескуса и демона Сатан ди Вола.

Всех тех, кто власть оставил в стороне,

Всех тех разных сущностей,

Чье уваженье к Ам и Агде было выше старых правил.

И жить хотели в мире этом,

Оставив позади войну и вечную погоню.

Генри

 
Сатан ди Вол? Тот, который повара
Встречал в лесу?
Какая пестрая компания.
 

Отшельник

Подбор определял талант,

Желание каждого участвовать в процессе:

Сатан ди Вол нашел мёртвое дитя и выкрал незаметно,

Андрей остановил маленького тела тлен,

Задержав души остатки.

Ксенон сготовил колыбель,

Точнее, саркофаг волшебного железа 1986 пробы,

И изумрудное сердечко в 2604 карат.

Лескус разжег жизни пламя.

Ам пожертвовала собой, закрепив успех,

Питая эмбрион силою своей,

Как суррогат цветы питает.

Когда все удалось, затихли небеса,

Андрей летел с криками: «Жива Гаррена, Агды дочь…»

Рафаэль, прости себя…

Агда обнимала Ам, целуя руку,

Та потихоньку увядала.

Хоть сильны, мудры друзья, но не подозревали,

Что любовью смерть не удивишь,

За все последует своя расплата…

Дорожка заканчивается, они входят вглубь кристалла.

В центре сооружения в полу высеченный квадрат, в нем круг, в центре круга маленькая девочка с младенцем, сидит спиной к героям. Отшельник останавливает Генри.

Девочка медленно поднимает голову.

Отшельник

 
Видишь квадрат и круг? Это защита, Генри.
Будь знаком – Гаррена, Агды дочь.
От ненависти до любви один шаг,
Но движенье возможно и в обратном направлении:
Родится ненависть из любви,
Когда невинность осквернит,
Кгда отнимут право жить.
Гаррена родилась в мучении и боли,
Душу ее сожгла война, печаль и скорбь,
Изобилие несправедливости и зла постигла,
Не успев открыть глаза.
С рождения отомстить решила.
С улыбкой милой невинного младенца
Иссушала Ам, забирала силы,
Пока часть контроля над хаосом крепко не взяла:
Превратившись в холодную пустоту,
Запустив энергии поток в другое русло,
Вечный двигатель жизни превратила
В мрак и пустоту.
Привнесла и свой вердикт и свою волю,
Уничтожала красоту…
Самоуверенно спешили
Померить лидеры с ней силы…
Повергла навзничь, унизив, прогнала демона Себеса,
Микаэлю оторвала запястье и крыло,
С насмешкой молвила:
Что ж, летите прочь отсюда, пташки…
 

Генри

То есть девочка столь хрупкая

Столь могучие создания обратила в бегство?

И в чем ее секрет? Неужто силы Ам хватило?

Отшельник

Совсем в другом тут дело было.

Гранит или руда какая в недрах жарких

Ожидает день рожденья свой.

Однако необработанный, сырой материал

Весу в эквиваленте мены не прибавит.

И прочти хоть книжек миллион,

Так и останешься глупцом,

Поскольку как знание использовать, не знаешь.

Гаррены преимущество – знакома поневоле

В один миг с двумя точками на линии судьбы:

В начале увидела конец, в конце – начало пути.

Ты спросил, в чем сила? Отвечаю: один из лидеров

Олицетворяет хитрость и злость (Себес),

Другой, противоположно – добро, порядок (Микаэль).

Гаррена – равнодушное создание.

Желания холодны, мрачны и безразличны.

Знания не заостряли особого внимания,

Не восхищали идеи.

Не нужен ей родитель, ни слуги, ни господин,

Отрадой не были виды заливов, чудесных равнин,

Забвению придавала изящество искусства.

Стремилась окутать сном,

Сном кошмарным и безумным,

Впустила в мир болезни и аборт,

Двухголовых детей и прочие уродства,

Питаясь болью живущих…

Видишь куклу в руках?

Это Гаррена, а девочка – фантом, защитная оболочка.

Эфирная среда, способная меняться,

Копаясь в глубинах мозга зрителя, его страхов и стыда…

Итак, бедняжку воскресили,

Однако не сможет ни вырасти, ни стать красивой,

Ходить не сможет по Земле,

Не покачать ей волны пальчиками ног,

Нет надежды вдалеке.

Со смертью шутки плохи,

И плохи у союзников дела,

Раздробились лагеря кто куда,

Поскольку сила лидеров встала под сомнение!

Одни преклонили колено ей,

(кивает в сторону девочки)

Другие себе хозяевами стали…

Генри

Не каждый пес полезет внаглую под палку,

Хозяина только нет – соблазн залезть на стол…

 
Отшельник
(кивает)
 

Надежды рухнули, откуда силам взяться.

Остался способ лишь один

Прервать поток чрезмерной силы

И Ам на гибель обратить.

Сестры так любили друг друга,

Агда не смогла без Ам прожить,

Терзаясь в вечных муках,

Любовь вмешалась вновь, окружив тюрьму каркасом,

И сохранила в каждом сердце жизнь,

Дала приказы гномам,

Создать слияния сердец в металле 1986.

С друг дружкой нежно рядом

Спят богини много тысяч лет

И, может, не сильны, как раньше,

На мир влияют точно так же…

Гаррена

Как и я! Во мне осталась сила, дуралей,

Щупальца свои глубоко пустила.

Мои слуги разбрелись по миру,

Ждут команды биться с тыла,

А ты, глупец, все мудрость ищешь там,

Где ее в помине нету.

Привел пришельца к нам, рассказал про Агду и про Ам,

Главное, не забудь сказать,

Зачем тебе он нужен, интриган!

(Противный смех.)

Отшельник

Не обращай внимания,

Она любит поболтать, одиночество – ее проклятие,

Которое не получится снять,

Навсегда тьмы крепкие объятья…

 
Гаррена
(смеется)
 

Опять не прав ты, дуралей,

Говорить здесь не о чем с тобою.

Не сплю я никогда, ищу слабее волю,

Шепчу отсюда женщине другой: зачем ребенок нужен?

Выпей зелье, ну же!

Вспомни, Генри, как гневался отец твой,

Затем убился горем,

Предательство не мог простить;

Как можно то, что в чреве беззащитно, умертвить

И делать невиновный вид?

Сомнения, друзья, посеять только нужно,

И тут враги – друзья,

Отрава – ужин, ребенок вдруг не твой.

Сжечь дотла страницы! Роман не нужен.

Развлечься знаю, как мудрец,

И разговор взаимный не сладок,

Люблю, что бы слушали меня, усугублять лишь вину,

Подражая бесчувственным порывам равнодушия.

А что касательно тебя, Генри, раскрою секрет один,

Пока глаза в глаза смотришь на меня…

Отшельник

Не слушай, Генри…

Гаррена

(голос у Генри мощно в голове, он ничего

не слышит вокруг, кроме этого назойливого голоса,

смотрит на Отшельника: у того шевелятся губы,

но ничего не слышно, вокруг сгущается мрак,

чувство тяжести не позволяет сдвинуться с места)

Когда-то твой отец Эрнесту поручил,

Как брату и соратнику, скрыть надежно

Беременную служанку во владениях своих,

Сберечь дитя,

За это золота дал мешок и часть владений на востоке,

Поскольку альтруизмом выделялся

И добротой он в большей мере (отец Генри),

Что воспринималось как слабость в рядах клана.

Не об этом речь. Эрнест слово сдержал,

Смог сберечь малышку.

При родах скончалась мать,

Однако не дал младенцу погибать, нашел кормилиц.

В обитель рыцарей монахов на время поместил,

Где провела все детство и цвела, нарекли ее «Сестра».

В итоге выросла красотка,

Обученная правилам этикета, законам

И грациозная, будто лебедь.

Бриллиант светился ярче солнца,

Желанье побудило старика

Из опекуна превратиться в суженого,

Забрать из монастыря.

Желание сильней договоров чести, и удобней

Труд считать своим по праву,

Без выхода оставить, запереть в золотой темнице.

Поздравляю! Генри, переспал с сестрой ты по отцу,

Обрек на гибель, молодчина!

Не беспокойся, не рыдай,

И скоро придет твоя кончина…

Отшельник кричит фразы на непонятном языке,

далее тишина и темнота.

Сцена 6

Толстяк Реми и сухой Эрнест (которого за глаза называют «горбатый»), сидят за обеденным столом. На ужин подан великолепный кабанчик с хрустящей корочкой, фаршированный мелко нарезанными овощами. На столе кувшины с вином, соусами, тарелки с разнообразными фруктами орехами, хлебом и сыром. Реми жадно впивается в кабанью ногу, чавкает, подобно свинье, которую вкушал, хлюпая, запивает вином и заглатывает закуски как не в себя. Эрнест сидит молча, наблюдая за Реми, схвативши кубок с вином, однако рука и кубок уже полчаса как не отрываются от стола.

Реми замечает жесткий, гневный взгляд соседа, едва не подавившись. Берет полотенце и вытирает свою морду

(он больше животное, нежели человек), прекращает есть, вытирает лицо и руки полотенцем.

Реми

Неужели, светлый князь,

Вас так терзает боль утраты,

Зачем же горевать по предательству и лжи?

Вы дали все для жизни лучшей и прекрасной,

Вы дали все, чтобы не тужить.

И хоть красотка хоть куда была,

Таких сладких рыбок пруд пруди.

И скажу наверняка:

Одолжение сделали своей жене,

Повесив суку на суку,

Красоту навеки сохранили на лице,

Обыграли вы ее судьбу в кости.

Спасли от старости-собаки, подлой на болезнь…

Эрнест

Реми, так много лет знакомы, мой скверный друг,

До сих пор не в силах понимать молчание,

Лишь бы пожевать, и чавкать.

Ты напоминаешь мне свинью.

Я в возрасте уже, такого плана,

Когда сентимент отскакивает горохом от стены,

Когда интересуют только деньги.

И власть, конечно,

И способ сохранить еще годков так двадцать,

Остаться в строю и продолжать

Зубами клацать и ужас наводить.

Зачем мне эта прошмандовка, курва?

Ее красивый труп приказал я бросить свиньям,

И кабана, что ее жрал, тебе на ужин я подал.

Приятного обеда, дорогой Реми.

Реми закашлял, отодвинул тарелку.

Сию минуту тяготит меня другое:

Во-первых, нет наемников три дня,

На поиск отправлял конвой – безрезультатно,

Следы в лесу оборвались, в глубокой чаще.

И непонятно, успехом ли обернулась

Погоня за мерзавцем, кто унизил герб дома моего,

Кобель, руку положивший на святое…

Реми

Наш Генри редкий идиот, однако мне сыграл на пользу,

И чище будет горизонт без такого мерзкого мальчишки,

Пора объединить нам силы;

С наследством, получается, вопрос решен.

Эрнест

Пока голова не на копье, не вздумай

На ветер слов бросать.

Однако есть еще проблема хуже:

Гнев не смог сдержать, казнил суженую,

И теперь, возможно, молва пойдет, как по воде круги,

До братьев-монахов Евы. Не избежать с орденом войны.

Мы же не готовы не черта.

Реми

Так муж вправе наказать супругу?

В том правда есть твоя – неверность бабы.

Напиши письмо Королю, объясни все как есть,

Пусть предотвратит будущую драку…

Эрнест

(кидает кубок в стену, Реми отдергивается назад,

вжавшись в спинку кресла)

Тупица! Как ты не поймешь:

Справедливость – сказки! Да и только!

Король, которого мы славим на приеме во дворце,

Затем хулим в конюшне с бодуна,

Плюя в солому, желая смерти говнюку,

Молод Король и жадный очень, он только этого и ждет:

Затянет помощь, пока один другого не убьет,

А владения захватит.

Нам нужно действовать иначе.

(Барабанит пальцами по столу.)

Для начала нужен перевес, не в силе войска,

А в приоритете Короля,

Аргументация – принятие нашей стороны.

Продукт, достойный самых смелых,

Желание каждого монарха,

То, от чего не в силах Король наш отказаться.

Сильнее самого себя стать —

Вот мечта правителей, иначе говоря,

На войну друг друга подбивая нас,

Монархи выше головы взлетают у себя в умах.

Сотни трупов порубленных, исколотых,

Лежащих в поле видя,

Прыгает на месте, хлопая в ладошки, как дурак.

Реми

И? Какой вердикт

И план работы в данном направлении?

Эрнест

Скажу тебе я по секрету, от магии весьма далек я,

Полагался на остроту меча, ума прыткость мысли,

Коль мечом не доставал вражину.

Однако старость неизбежна, друг,

и приходится искать другие средства,

Достался мне в наследство удивительный фолиант,

Сокрытый втайне от любопытных глаз

Народами, чей след в веках растаял и утек ручьем.

Лежал на дне колодца в катакомбах замка,

В глубине пещеры, путь держать туда

Возможно сквозь мрак и холод вод подземных.

Исследователи и смельчаки не раз ныряли по приказу,

В награду

Обещали золота мешок; два, если нарисуешь карту.

Никто не возвращался.

Утверждение одних: всему течение виной,

Утверждение других: наличие монстров под землей.

Пока однажды хилый и больной Эрнест-горбатый,

Насмешками спихнутый со счетов за то, что бледный,

Болезненный младший сын,

Сын, неспособный на отвагу.

Ну, тогда всем вам покажу!

Прыгнул в эту яму!

Помню холод, как дрожу, как ноги сводит,

Ни воздуха, ни сил.

Вдруг меня снесло потоком,

Выбросило на акведук,

Древнее, чем фамильный меч.

В центре каменный остров,

Много зажжённых черных свеч и вода,

Стекавшая по мне, попадая точно в пламя,

Затушить не могла пламя фитиля.

Или призрак есть вода, или свечки сами призрак,

Возможно, думал, умер я.

Сердце билось – это признак жизни!

Так что проверяй артерию на шее,

Коль не уверен, мол, нож надежно засадил.

Итак, в центре острова очерчен круг,

Рассмотрел тела, погибших очевидцев, пловцов,

В месте, от которого мурашки покрывали кожу.

В центр круга помещен аналой,

Гордо держащий, как будто подаяние,

Искренне готов пожертвовать, одно единственное но,

Давящей тяжестью уж много лет, как скорбь и неудачи.

Такая странная вещь, мрачнее книг не видел,

Не решался прикоснуться.

Во мраке, коль не видно солнца, не знал,

Как долго на острове я находился под землей.

Плыть вновь, от обиды, от насмешек, непонимания,

Плыть в никуда не позволял страх,

Что раньше казалось: хотел взять у себя, да отнял.

Иначе как судьба, продетая в иглу, которой шью,

И коль жизнь захочу я оборвать, пусть так и будет.

Она моя, и мне решать!

Так думал я…

Пока не наполнила легкие вода,

Пока плыл сюда, напомнила строго,

Насколько слаба человеческая природа,

И отвага не в гибели юнца, т

Тогда в рассудок мой пришло,

Но в способности противиться смерти,

Невзирая на сутулость и барьеры.

Была не была!

Открыта книга, порывом ветра

Сдуло пламя свеч,

Искрой зажгло поверхность водоема!

Везде, где ранее плескалась вода,

Огненная стена била в верхний свод.

Жара! Безумная жара!

Затем трястись все начало, и островок

Неведомая сила поднимала ввысь,

До уступа, на который прыгнул я,

Взяв с собой большую книгу.

По тропе я вышел к западу от замка.

Воспоминания Эрнеста: открывает книгу, ветер

сдувает пламя, загорается вода, своды пещеры приходят в движение, но остров стоит на месте. Там, где стоял аналой из черного дерева, украшенный резьбой в виде духов, появляется черный овал портала, в голове у Эрнеста

звучит женский голос: «Сюда!».

Эрнест повинуется, взяв с собой книгу.

Оказавшись в странном месте, напоминающем тюрьму, он встретил маленькую девочку, которая представилась его хранителем, убедив Эрнеста в том, что на жребий судьбы выпала важная роль, что ему книгу нужно забрать с собой и теперь они будут вместе. Навсегда.

Затем девочка, не назвавшая своего имени, телепортировала Эрнеста в горы к востоку от фамильного замка.

Реми

Великий князь, что было дальше?

Эрнест

Вернувшись, обнаружил, как рыдал отец,

Скорбя, жалел меня и говорил под нос:

«Горжусь»,

Меня, заметив на пороге, в объятия сковал,

Говоря, мол, нет смелее и отважнее в природе,

Чем пройдоха их Эрнест.

Эрнест соврал. Отец считал его позорным отбросом

и не пролил ни слезы, осмотрев книгу принесенную сыном, Болль лишь расхохотался, поскольку все страницы

были пусты – но не для Эрнеста.

Перевод книги занял двадцать лет,

Теперь в руках у нас возможность вечно жить,

Трансцендентность – королю подарок!

Реми

 
Транспент, что?
Вы весьма мудры, однако, не то что я.
Просветите значение сего.
 

Эрнест

Это значит

Не быть во власти времени и пространства,

Бессмертными возможно стать, как боги!

Реми

(про себя)

Совсем свихнулся старый маразматик.

Лучше бы придумал, как свой шланг поднять,

Магов видел я и знаю: их, как и людей обычных,

Не сложно порубить,

И немногим больше человека существуют.

(Вслух.)

Хорошая идея, но мне пора, уже поздний час,

Жду весточки от Вас

С ценными указаниями дальнейших действий, сир.

(Встает, кланяется, уходит.)

Эрнест

(один за столом)

Как думаешь, всерьез боров этот мне поверил

Или считает дураком?

Из-за колонны выходит красивая девушка,

такая, что не передать словами.

Гаррена

Неважно, милый.

Главное, заманить короля на капище.

Совершив обряд, обретешь его тело и всю память,

Взамен он станет тобой,

И кто послушает Эрнеста, кричащего, что он король?

Не печалься, все под контролем,

Реми тупой, как старый пень.

(Она подходит к Эрнесту, садится на колени, обнимает и целует в губы.)

Слуги на кухне

(смотрят в щель)

Говорил же вам! Глядите, совсем поехал хрыч:

Обнимает воздух руками и изображает поцелуй!

Чувствую, беда к нам в дом придет,

Когда маразм достигнет пика.

Сцена 7

Генри резко открывает глаза. Он снова в пещере на кровати, тяжкие мысли мощным потоком врываются в рассудок с вопросом исключительной важности: «Было ли это на самом деле? Может, это сон, колдун опоил меня каким-то чертовым зельем?». Размышления не успели закрепиться в сознании,

как их спугнули страшная паучья шипящая ругань и странный хохот с мяуканьем. Генри встает с кровати, ищет глазами костыль и понимает: травмированная нога больше не ноет вязкой болью, рана на ноге затянулась, напоминание о ней – уродливый шрам. Побредя на звуки, Генри замечает в глубине пещеры за камином маленький столик с разбросанными картами, рядом с которым на табурете сидит Люций,

над ним с широкой улыбкой, с выражением морды тотального превосходства нависает Ашог, от души пробивая пауку фофаны. Позади Ашога огромные мягкие лежаки и огромная когтеточка.