Текст книги "Фалькрум. В королевстве слепых одноглазый – король"

Люций

(сверяя карту)

 
Погоди секунду!
Почти у цели мы:
Тут в верхнем квартале,
На границе с этой грязницей живет искомый.
Там живут гвардейцы и элита,
Судья и придворный люд.
Смотри, фонтаны, чистота, как в квартале храмов,
Однако нищих нет в одеждах рваных.
Ворам орудовать нельзя,
Взамен снисходителен к братству судья:
Давно не рубят руки палачи,
Давно не слышно свиста гильотины.
Смешной, конечно, парадокс,
Придумано орудие умерщвлять скотину,
Гуманность – вот девиз прогресса!
 

Ашог

Несмотря на гуманное направление,

Используют успешно антигуманизм,

И руки стали палача хилее,

Поскольку реже сталь рубит по шеям.

Люций

 
Зато живот раздуло.
И сильная конкуренция возникла,
Поскольку на палача
Берут теперь любой комплекции.
Стой!
Едва мы не прошли;
Антиквар обитает в этом доме…
Не ударься головой – высокие пороги.
 

Ашог и Люций оглядываются по сторонам на пустынной улице. В такой ранний час в данном квартале снуют лишь садовники да дворники, фанатично подготавливают брусчатку к высокомерному шествию местных обывателей. Убедившись в отсутствии свидетелей, они зашли в небольшой домик с надписью над дверью: Антиквариат Фила Логуса.

Внутри помещение напоминало неряшливый склад, кучи безделушек забивали полки под завязку; винтажные картины небрежно нависали одна над другой; книги стопками лежали везде, где только было свободное место; в глубине зала за стойкой соратники и нашли Фила Логуса, невысокого старика, упорно ищущего и ворчащего.

Сцена 9

Входят к старьевщику. Невысокий и лысеющий мужичок рылся в конце зала, повсюду царил творческий беспорядок: куча вещей, напоминающих хлам, весьма хаотично заслоняла пустое пространство. Соратники неторопливо зашагали в его сторону к стойке приема посетителей.

Люций

 
О, как много хлама… Вон наш контакт,
Хозяин бардака.
Копаться, как кроту, не мешает
Отрубленная рука.
 

Антикварщик Фил Логос

 
Судари, чего изволите?
Гвардейцам Короля поклон, с уваженьем покорствую,
Однако попрошу заметить:
Оброк уплачен как три дня назад,
Заказ доставлен был в сроки,
Книгу не удалось пока найти, рапортовал.
Чему вниманием обязан?
Пожал бы руку, ну и тут я связан.
 

(Показывает на отрубленную руку.)

Ашог

Оброк тут ни при чем, вела сама судьба.

Почем сегодня унция боли?

Антикварщик Фил Логос

(задумавшись на несколько секунд, ехидно)

Сударь, Вам с солью?

Ашог

Нет, без соли.

Антикварщик Фил Логос

(показывая на меч в ножнах на стене)

Тогда вот эту отдам Вам за пустяк…

Ашог

Пустяк?! И только?!

Антикварщик Фил Логос

Вы лишь скажите, сколько мерить Вам в длине,

Или средство покороче?

Люций

Нам ровно столько, чтобы унести…

Антикварщик Фил Логос

Зачем? Ведь же есть доставка,

К чему усилия и труд?

Ашог

Сюда моя поправка:

Нам некому ее доставить и доставлять,

Поскольку в темный угол все упрячу и поглубже утаю.

Антикварщик Фил Логос

Самовывоз, значит, уж весьма опасны…

У нас есть скидки на удачу…

Люций

Удачу? Ха, нет, благодарю!

Оставьте госпожу фортуну для тех,

Кто менее счастлив…

Антикварщик Фил Логос

Весьма судари хмуры, начинаю паковать.

Оставить чек?

Ашог

Мне чек не нужен,

Лишь бы не разбилась боль в коробке,

С заботой томилась бы в тепле,

Отчетность здесь весьма некстати.

Антикварщик Фил Логос

Много нужно воли совладать с потоком боли,

Опыт нужен, тонкий взгляд,

И хитростный плести наряд.

Люций

Советы, мнения лишь опилки, пыль,

В глаза нам сыпать пыль не стоит,

Но по секрету расскажу. Что касается боли:

Ласками угощать досыта, до страшного размера, вида.

Вырастив однажды – спущу, как механизм…

В одно лицо на поле боя

Лишь с дружбой и болью можно победить…

Ашог

(снимая шлем)

Достаточно, уж сколько можно говорить,

Играя в ребусы, слова.

Любого лекаря похлеще общение с тобой, облезлый.

Нас заждались латы из черного металла

И клинок с гравировкой «Иоганну».

Люций

А также уточни, какого дара эквивалент услуга?

Антикварщик Фил Логос

О седьмое небо, примета!

Будете богаты:

Не узнал Отшельника команду, пока не глянул на глаза!

От удивления вот вырастет рука.

(Показывает культю и смеется.)

Ашог, по-моему, был худее, а Люций шепеляв.

(Опять смеется.)

Так и сказали бы: мы за старым барахлом,

Бесполезным и испорченным…

Люций

Был толще кот, паук свистел,

А у ангела рука была когда-то.

Служил порядку, а теперь король воров!

Беседовать с тобой приятно,

Хоть уже не выглядишь опрятно,

Не ратный больше побратим достойный,

Переоделся раза три,

Нашел себя со смертными изгоем…

Не хватает ангельской маркизы,

Король воров и пастырь нищих…

(Кланяется.)

Антикварщик Фил Логос

 
Задеть не выйдет меня, муха. Гранитным исполином
Позиция моя росла,
И вдаль смотря, четко делился горизонт,
Различны были небо и земля.
Теперь смешалось все:
Злодеи стали добряками,
Добряки в негодяи перешли,
Те, на кого никто не ставил, поднялись,
Герои из скрижалей уже давно перевелись.
Стоять упорно можно на вселенском деле,
Результат один —
 

(показывает обрубок руки)

Иль памятник воздвигнут, либо зад спасется еле-еле.

Поэтому вот я, вот антиквариат,

Помогаю тем, кто щедро платит,

Оценивать добро в уютном домике только рад.

(Шепотом, саркастично.)

Король мне даже пенсию платит.

(Снова обычный тон.)

Ну, верно, хватит болтовни.

(Подходит и снимает плотное полотно с бесформенного образа, который оказался стойкой с черными рыцарскими доспехами.)

С трудом мне удалось найти это чудо,

После ремонта будет вновь полезно.

Ашог

Держи свою оплату.

Монеты подземных королей,

На радость коллекционерам, богатейшим из людей.

Сводящие с ума монеты, обрезки желтого металла!

Парадокс: сначала готовы за кусочек металла убивать,

Затем, спустя веков пятнадцать, цениться будет зло

За тот же вес в десяток раз.

Наверное, как вино, которого не выпьешь,

Пробку жалко отворять, не понять —

Сосуд-то пуст на самом деле.

Сумасшедшие забавы, хвастовство и жажда славы…

Антикварщик Фил Логос

(рассматривает монеты моноклем)

Нет, не в десять раз.

Они бесценны.

Порой жалеем мы себя,

Что свойствами не теми обладали,

Раздуть слона из пустяка, катастрофы преуменьшали…

Однако, попрошу заметить, важен

Не столько ваш состав,

А качество, кузнеца работы исполнение.

С бородой – красивый отчеканит кант,

Или возможно, безбородый – страшный кругляшок.

В ногах если силы подведут,

От неудачи жалость все усугубит,

Прекратят охоту анаконды и пантеры.

Поскольку перекроет все:

Сноровку, и выдержку, и чувство меры,

И следом чувство беспокойства о тех,

Кто ближе всех и о тебе печется.

Все так, как есть, не может быть иначе.

Коль не столько сил в тебе,

Над головой молот заносящий,

Заносящий молот и вопящий:

«Кузнец судьбы своей я, кузнец судьбы!»

И в жалости не встретишь ты удачу.

История за каждым предметом,

История дышит на нас,

Займитесь любимым делом, господа,

Жизнь не так холодна…

Провожает гостей до двери. Выкатили доспех на улицу, начали грузить на телегу. Антикварщик Фил Логос идет в соседнюю комнату, снимает полотно с доспехов старых своих, за доспехами на стене висит зеркало.

Отражение в нем – не старьевщика, а древнего существа – безрукого, с отрубленным наполовину крылом,

лицо все в шрамах.

Антикварщик Фил Логос

Основа темного начала.

Ты знаешь, где в душе провал.

На дне которого воет боль,

До седин пугает, ломая когти о гранит.

Страх – вот что нужно мне,

Овеять всех их с головою,

Продадутся те, кто слаб, и души их могу испить…

Думал увлеченно раньше, свергаю ниц врагов,

Ровняя в рост с собою притязанья,

Но не прыгнуть выше головы…

В страхе можно жить?

Чем больше познаешь природу и животный мир,

Тем становится наглядно:

И в чертах все более прямых, в деталях точных,

Прочно на трех китах стоящий мир,

Картиной, панорамой стелется приятно,

Как хлопья нежные первого снежка, касаются земли

Как будто поцелуи…

Однако речь моя в противном свете,

И в природе, и в людском:

Трусость – самый страшный грех, болезнь,

Как плесень, покрывает души.

Не грех боятся иногда,

А трусость душит и не отпускает никогда,

Раз погибать, так дважды;

Опоссум мертвым притворился.

Спроси, чего таким маневром он добился?

К испугу трус привыкнуть может,

Не в этом трусость такова,

Трус не тот, кто ловко

Оскорбит в ответ или ответить силою может,

Трус тот, кто обижает слабака,

Тот трус, кто подождет, пока проскочит,

И вновь прыгнет из норы.

Трус – мерзкая порода, но помни:

На расправу смельчаки все трусы,

И тот опоссум, что лежал в кустах недавно, бледный,

Как только уведешь свой взор, подскочит, вредный,

И врежется кастет в затылочную кость…

Спроси еще раз:

Чего таким маневром он добился?

Нет! Имя старое пора забыть,

Как забыть и эти раны…

(Накрывает зеркало полотном, оглядывается.)

Миг падения столь скоротечен,

Не на то я тратил вечность.

Тут нужнее мой талант,

Где мой чай и где халат?

Сцена 10

Тронный зал.

Король, человек хитрый и властолюбивый, на троне

и слушает игру арфы, с лицом недовольным, будто проглотил лимон вместо медового пирога, задумавшись об очередном ходе политической игры. Заходит советник, старик с длинной седой бородой, в одеждах, шитых бриллиантами и золотом. Идет торопливо, шаркая по зеркально выполированной плитке, заботливо прижимая к груди большое количество

различных по размерам свитков.

Советник Фред

Владыка!

Да здравствует Король!

(Выкладывает свитки на стол.)

Отчет по границам, отчет по доходам, отчет по налогам,

Отчет по войскам…

Король

 
Понял, понял, много волокиты,
Доложи кратко, лаконично,
Все ли тихо, все прилично?
Для беспокойства повод есть?
 

Советник Фред

Как прикажете, милорд!

Казна растет из года в год,

И каждый день Мамона не меньше благосклонна!

Воины сыты и довольны, на посту тверды, отважны,

Искусство освещает робкие и темные дороги,

В театре новый спектакль в Вашу честь!

Чтецы стихов сладко освещают

Прошлые победы королевства,

Окрыляют эпос, ловко украшают слог,

Композиторы невесомым жестом насыпают пряностей

Нам в души, украшая театр, украшая стих.

А наша честь подписал три смертных приговора,

И отпустил за взятку вора, согласно Вашему повелению.

Взамен покорно служат шпионами и осведомителями,

Подберут для трона нужный ключ,

Только покажите дверь.

Солдаты откровенно в скуке, соскучились по заварухе…

Народ питает хлеб и радость развлечений,

Все молятся за Вас на свой мотив,

И долгих, долгих лет желают Вам, милорд…

Король

Народ, народ, народ…

Меня интересует не толпа, но группа,

Вассалы как мои? Герцоги и лорды

Все так же преданны?

Советник Фред

Мысль о предательстве никогда не подлежит огласке.

Формально все целуют перстень короля,

И мир стоит на трех китах:

Боятся плахи, любят власть и деньги.

На балансе этом сложно устоять.

И вот на западе раздор и бой междоусобный,

Барон Реми, правнук двоюродный Иоганна Черного,

Как брат почил порядочный, успешный,

Многократно отмечен за заслуги Вашим отцом,

Так сорвался Реми с цепи…

Свергая Генри, племенника, из дома,

А тот, попав на службу к сутулому Эрнесту,

Сделал ход безумный, совратив хозяина жену,

Затем бежал, растворившись в лесной гиблой чаще.

Уже как седьмой день пошел поисков безуспешных.

И говорят, пропали все, кто по следу вызвался

Идти за головой беглеца.

Странные дела.

Цена вопроса, понимаете, не две монетки,

Однако охотников ступать по следу через чащу нет,

Страх тут обыгрывает жадность,

А Генри записали в мертвецы заочно.

Зато Реми ввиду безденежья и пьянства

И беспредельного разврата

Погрузил в сон свои владения:

Кто мог уйти, покинули безумца.

Эрнест не становился вором:

Реми притопал сам на переговоры,

Преклонил колено перед ним.

Теперь Эрнест на западе сильнейший,

А в доме у Реми

Теперь наемников, разбойников отара.

Король

А что с женой старого волчары?

Реми

 
Повесили на яблоне красавицу.
О, важны детали, как всегда.
Тот Эрнест коварен, злой,
Его беснует отсутствие потомства,
Неспособен к близости герой,
Царь в голове, на часах всегда полшестого.
Однако хитрый лис, по-видимому,
Затеял что-то…
Теперь, на конях с ветром состязаясь,
Спешит к тебе посол Реми.
Однако суть его послания неведома, Король…
 

Король

(небольшая пауза, король стучит пальцами

по трону, сдвинув брови)

Звали девушку убитую Мадонна.

Внебрачная дочь отца беглого распутника.

Интересная судьба:

Эрнест ее забрал из храма рыцарского братства,

И поначалу в аббатстве у них росла.

Для них с младенчества она сестра…

Эрнест, змей, убедил отца Генри

В том, что дворянской крови деве лучше в замке быть,

И поклялся, зуб даю, в глубокой тайне

Сохранить происхождение девицы,

Тем самым якобы спасал дом Генри от раздора.

Хаххаха, шельмец, как только сгинул Мадонны отец

При обстоятельстве загадочном

(Об этой тайне знал только наш сутулый хитрый друг),

Сыграл с девицей свадьбу против воли

(Зачем красотке старикан),

Но просчитался тут болван,

Влюбился в красоту девчонки,

Влюбился так, как любят деньги или власть,

Застукав с Генри, ревность ударила в виски…

И все пошло насмарку: держал крепко марку,

Захватывая владенья Генри —

После свадьбы на наследнице Эрнест

По праву претендент…

Готов поставить свой мизинец —

Причастен этот старый плут

К обстоятельствам несчастным в семье Генри.

А Реми, шакал цепной,

Давно уже лижет ступни интригану.

И вот теперь досада! Для тех, кому сестра Мадонна,

Не будут ждать справедливого суда.

Поедут спешно, поедут конным…

Съел, по сути, Эрнест пешку, а отдаст ферзя.

Просить вассал намерен моей защиты,

Но смысл защищать тебя, о идиот!

(Зевает.)

Уж слишком стар: не в этот год, так через год помрет.

Советник Фред

 
Традицию необходимо соблюсти,
И предложение выслушать и подготовить почву
Для захвата Эрнеста с Генри территорий,
У ордена не будет права априори,
В особенности после мести,
Избегая королевского суда.
Поскольку сутулый вассал Вашего Величества,
И наказан должен быть не по рыцарским обычаям,
Но согласно закону королевства!
 

Король

(останавливает игру арф жестом)

 
Все вон, все вон.
Остановись, советник.
С Эрнестом ясно как на духу…
 

(Дожидается хлопка двери в тронный зал.)

Твоя безграничная мудрость

Граничит только с твоей лестью, старик,

Много, много сомневался в словах твоих,

Почем зря, ошибок не совершал,

Помогал советом мудрым.

И вновь прошу прощения за свой тон при слугах.

(Снимает корону с головы, спускается с трона и ходит по залу туда-сюда.)

Насколько помню, таланты Ваши многогранны,

И в сновидениях сведущ?

Советник Фред

Конечно, Ваша милость, сновидения – моя стезя,

Отец твой часто обращался…

Скажу не льстя: болезнь терзала сознание его,

В кошмарах навещала, к сожалению,

У вас похожие симптомы…

Король

(остановившись, рассматривает гобелен на стене

в виде падающей голой девы между скрещенными ладонями, с висящими по бокам чашами, на одной чаше

лежало сердце, на другой – перо)

Мне снился сон:

Сидя у камина в опочивальне,

Услышал громкий стук в мои покои…

Решил проверить, что за наглец стучится в данный час,

И почему не остановила стража?

Рукоятка двери дергалась, как бешеный гепард,

Спутанный сетями.

Без сомнений, компромиссов сброшен был засов,

Дверь распахнулась с диким визгом,

Ворвались в мой уютный храм из мрака коридора

Шесть духов с одной сутью, шестеро знакомых давних.

Сначала в блестящем одеянии,

Благоухающая, как загадочный цветок,

Таинственно и необъятно,

Проникла мягким шагом

Вожделение – богиня страсти, красоты!

Кружилась мягко, будто лист, по осени летящий,

Все пальчиком манила за собою,

При попытке взять ее в объятия,

Убегала со звонким смехом прочь по коридорам замка.

Покой потерян, как же так?!

Я бросился в погоню!

Но чем быстрее я бежал,

Тем она быстрее удалялась,

Громкость смеха нарастала,

Звон от эха в голове уже достал.

И вот споткнулся и упал.

Когда от пола оторвал глаза,

Заметил человека в темном балахоне.

Он мне сказал: «Я помогу», протягивая руку.

В ответ я протянул свою.

Однако только соприкоснулись ладони в крепком хвате,

Тело незнакомца вспыхнуло,

Синим пламенем озарило темноту.

И как бы вырваться ни пытался,

Держал сильней пасти крокодила.

И с каждым вздохом чувствовал,

Как пламенем своим меня он наделял.

«Привет, я гнев», затем:

«С тобой пробьем в любой стене мы брешь,

Догоним твою подругу, ведь не могу отказать другу.

Врагам же глотки резать, дома жечь!

Пускай узнают, на что способен наш союз!»

Решение принято согласиться,

И как только был отпущен, снова ринулся в погоню.

Он вслед смотрел, улыбался, не двигался с места,

И мимо него лежал мой путь,

Вновь и вновь, как одно и то же место.

Бежать быстрее удавалось от пламени в груди,

Но в этом не было нужды,

Вожделенье поджидало с улыбкой королевы красоты.

Очень рада, что мы поладили с гневным братом.

Схватил ее за руку крепко, мы пошли, не торопясь,

В сердцах горела страсть, наверное…

Клялся горячо в любви, к свадьбе уже готовил бал.

Однако не было беды, пока из-за угла

Не показались три сестры моей подруги,

Одна красивее другой,

Я отпустил свою в экстазе созерцанья,

Что гнев помогал добывать.

Она и сестры рванулись резвою косулей от меня,

Пламя было еще в теле!

И гнал, и распылялся, еле-еле, и мимо гнева пробегал,

Он улыбался…

Сумел собрать лишь трех сестер, трех без Вожделенья.

Они смотрели на меня с ухмылкой ядовитой жабы.

Их лица, чудо красоты, в момент потухли, искривились,

Надулись, стали выглядеть наподобие бульдожьих морд,

Квадратных и слюнявых.

Все они слились в одно трехголовое созиданье,

Эта тварь прошипела шепотом ужасным:

«Мы Жадность, юный друг, мы скупости родители,

Теперь тебя научим все в прибыль обращать,

Но есть условие одно, наш друг,

Делиться ты ничем не должен,

Иначе весь труд ты наш погубишь на корню».

От ужаса застыло сердце,

Вздумал отказаться, но тут явилась вновь она,

Моя страсть, моя Вожделение, моя, моя…

За плечи нежно обняла:

«Ты лучше их послушай, милый,

Мы будем богаче всех вокруг,

И удовольствий самых различных

Ждет нескончаемый круг».

Я согласился – дворец мой засиял,

Отливаясь солнечными зайчиками.

Вместо мрамора на полу золотые плиты!

Диковинные убранства заполонили пространство.

На карте нету соседей, не плативших дань в казну.

Врагов не осталось абсолютно,

Выхожу на улицу – тепло, уютно,

Сажусь в карету и вперед,

Осмотреть владенья, иду я и Вожделение…

Хлебнул вина побольше,

Взял не музыкантов в свой обоз, – саму музу!

Волшебные чары нот со звоном растекались,

Отгоняя напрочь скуку…

Вожделение двух философов посадила с нами,

Послушать про науку…

Ритм песен очень мелодичных

возбуждал стремленье танцевать,

Будоражило вино, и солнце сквозь слюду светило.

Эх, тепло, тепло, тепло…

Удар! Раздался громкий хрип,

Резко дал по тормозам возница,

Открыл кареты дверь и лицезрел,

Как, отброшенный к обочине,

Лежит, исходит кровью пес.

Он разбитую голову поднял и произнес

При лунном свете средь лесов:

«Здравствуй, ждал тебя давно. Меня Иллюзией зовут.

Пока ехал очень быстро,

и в порыве танца про других вокруг».

И сон наполнила.

Однако тут вмешался философ с именем Гордыня.

Говорил на ухо мне, что пес не видел, куда шел:

«Тупая псина врет, ты ехал правильно и ровно,

А если скажут наоборот —

Кого волнует? Вы Король!

А нападение на обоз Короля, сам знаешь, —

Смертельная опасность!»

На лице моем засияла улыбка,

Поблагодарил Гордыню за совет,

Ответил псу: «Иллюзий нет,

Скоро полетишь на радугу из этого мира».

Наконец добрался до цели

Купить в конце концов весь Мир,

Передо мной и кассой уже стоял незнакомый тип.

Второй, философ Зависть,

Что меня к этой кассе провожал, тихонько прошептал:

«Мир купит первым тот, кто пред тобою, государь».

От этих слов рассудок мой померк,

Смутилось все вокруг и сжалось,

Кинжал золотой достал и ударил я врага в затылок.

Вытащил я клинок обратно, но враг стоял не шевелясь,

А на затылке – не поверишь! —

Не было ни отверстия, ни крови пятна!

Он обернулся, глядя прямо мне в глаза,

Лицо становилось все знакомей,

И тут я понял, в чем подвох!

Он был точь-в-точь я, в прямом смысле слова,

Та же улыбка, брови, нос, и даже мох на подбородке!

По затылку у меня тепло пошло на шею,

Дотронулся – и вправду:

Кровь перекрашивала уже и рубашки белый ворот.

Я улыбнулся двойнику, смеясь такой злой шутке.

До чего старанье довело!

В глазах чернело, в ногах все становилось холоднее,

Дышать все реже удавалось, упал, конец.

Холод, холод, холод, мрак…

Глаза открылись: лежу на пороге, свет лампад новых,

Вскочил, захлопнул дверь,

Да ну к чертям таких знакомых!

И проснулся тут же в обжигающем поту…

Советник Фред

 
Сон тревожный, Ваша светлость.
Сгущается над нами серость,
По признакам особым распознал влияние извне
Магического характера.
Поскольку красочен он был,
Укоренился в памяти надолго,
Скажите государь, не появилось ли желаний странных
И чувство невыполненного долга?
Понять помогу сведения, откуда дует ветер.