Текст книги "Фалькрум. В королевстве слепых одноглазый – король"

Генри

 
Готов.
Не обольщайся, кот,
Зевать под сказочки не буду.
 

Звук, напоминающий гром, отвлек от игры Ашога и Генри. Воздух рядом с игральным столом загустел, будто

жар от печки, начал сворачиваться в силуэт человека, окруженного странным туманом. Как только туман

рассеялся, Генри узнал Отшельника.

 
Отшельник
(гневно)
 

Что происходит здесь, Ашог?!

Генри

Играем,

И близка моя победа…

 
Отшельник
(гневно)
 

Не тебе вопрос задал, дворянин.

Будь ты умней, кретин,

Тогда бы понимал: близок твой конец,

Раз сел за стол с этим проходимцем.

Партию, возможно, он тебе отдал бы,

Затем обрек тебя на проигрыши и долги.

С мастером азартных игр в спор вступают дураки…

А победить возможно

Не вступая в игры, и только…

Ашог смеется.

Я хоть и спас тебя,

Но за это ты послужишь мне, Генри,

Однако дальнейшая судьба в этих стенах

И за пределами пещеры

Зависит только от тебя!

А ты, коварный лиходей азартный,

Бери паука и на задание ступайте,

Которое давал вчера, время пришло…

Ашог

Непременно удаляюсь.

(Проходит с задранным хвостом мимо Генри, слегка задев его лицо хвостом. Генри отмахнулся.)

Отшельник

(смотрит с укором)

Ступай поспи или книжку почитай,

Ты не первый и не последний разгильдяй,

Которого Ашог заманил на свои охотничьи угодья…

Осторожней нужно быть, друзей нету в этом месте,

Бесчестна честь порою…

Генри

Благодарю, впредь буду осторожней,

Сколько дней пробыли в Хаосе мы?

Отшельник

 
Без малого три дня, еще десять —
И полностью нога срастется,
Однако об услуге попрошу.
Не бойся, приносить увечья, вред не придется.
Потом все подробно объясню,
Поскольку твоя помощь второстепенна,
Связана цепью крепко
С успехом дела моих помощников…
Сомнение на лице твоем развею:
Увиденное тобой есть на самом деле (хаос).
Несовершенен глаз,
И менее совершенен рассудок,
И, чтобы не сойти с ума,
Прими все как есть
И не забивай голову всяким бредом.
 

Акт 3

Сцена 8

Пустынный берег с одинокой хижиной рыбака. В полупрозрачной легкой туманной дымке видны башни старой столицы, угрюмо и неуклюже и в то же время надменно возвышающихся над простором. Старик рыбак сквозь зубы сквернословит и хулит свою судьбу за неудачи и просчеты. Рядом лежит верный пес, понимающе слушая, как сквернословит хозяин – с оттяжкой и эксцентричностью профессора в диспуте, ни разу не повторяясь. А так на берегу тихо и спокойно. Лишь снежинки редкие, опускаясь на землю, напоминали о скором приходе зимы, оставаясь инеем на пожухлой траве. Вдруг поднялся жуткий ветер, мощным порывом снявший шляпу со старика и погнавший ее в сторону поляны у речки, где пару дней назад только сошел снег. Догнав беглянку, дед стал свидетелем, как в центре поляны сгустился воздух, раздался хлопок и из странного цветного вихря

вышел кот размером в два тигра и не менее огромный паук. От ужаса старикан застыл как вкопанный, а пес убежал…

Ашог резко скрючился, издал звук, похожий на хлопок, вырыгав наружу содержимое своего нутра. Паук расхохотался.

Ашог

Ахххх, порталы ненавижу…

(Еще звук, и еще кусочек непонятного снаружи.)

Тебе, везунчик, любитель мусса и пюре,

Не понять влияние гравитаций

На мешок внутри…

 
Люций
(смеется)
 

Ззззачеммм, тогдаааа нужно жжжжрать перед полетом,

И веччноо сссставку делаешшшь на жадность

И комфффорт в своем брюшшшке,

Однако нужжжно торопитьссся,

Давай, пора нам обррратитьсяяяя…

Люций произносит слова на непонятном языке, соратников окутал темно-синий дым, и оттуда уже вышли два гвардейца с алебардами. Ашог – пузатый громила и Люций – худой, со смешными густыми усиками. Дед медленно присел на пятую точку и замер.

Ашог

(открывает карту, сбоку заглядывает Люций)

 
Итак, дружище,
Идти далеко вдоль берега,
Скользя по глине, до портовых врат,
Что скоро утренний иней стряхнет тот часовой,
Который отворит их,
К радости движенья масс народных,
И город оживет,
И в этой массе мы, будто муравьи,
Подобными друг другу станем,
И это поможет нам остаться незаметным на виду,
Покуда цели не достанем…
 

Люций

(кивает, пропал шепелявый акцент)

Эх, идти двуногим шагом пять кварталов,

Надеюсь, скрасит путь беседа.

Опусти забрало шлема, иначе нас выдадут глаза —

Твои вертикальные зрачки,

Мои чернее ночи – непроглядная пучина.

А так раскрытие возможно лишь у портовых врат,

Как только любопытством

Препятствие чинить удумает солдат-то…

(Сжимает алебарду.)

Ашог

(по-братски обнимает за плечи одной рукой)

Поберегите яд свой горячий, сударь,

Коль прилипнет к нам слизняк,

Есть инструмент решения проблемы.

(Достает монету из кармана.)

Когда проблема мягче мягкого металла,

Это больше не проблема вовсе,

А лишь издержки, траты…

Бедны сейчас солдаты, бедна и воля, скупа честь,

Слабеньких на злато в этом городе не счесть.

Да, там великолепны храмы, зиккураты,

Однако вера лишь в одно,

И поклоняться псевдоидолам там рады,

И молча кланяться во тьму, посыпая пеплом…

Не забудь – мы ведь в гвардейской форме,

Вряд ли кто-то решится рискнуть

Проверить подлинность гвардейского мандата.

Люций

(переводя взгляд на старика)

Итак, с маршрутом предельно ясен план,

Мандат наш козырь, тоже очевидно.

Однако тут у нас свидетель.

Как бы не наломал он дров…

(Показывает далеко не дружелюбный жест пальцем по горлу.)

Ашог

А, этот старый пень, Иоганн проказник?

Сквернослов, зануда редкий, оттого страдает, дурень…

Аскетом стал вдали от суеты,

Проклинает каждый день свои заботы,

Проклиная облака

За то, что нелегка судьба простого рыбака…

Однако за обложкой скверной,

За грубиянским лицом, языком невежды,

В нем кроется добро, как завтра, так и прежде…

Однажды был свидетелем старик,

Как с берега был брошена мешковина в камыши.

Туда как раз он поспешил. Из щенков девятерых

Один в живых остался,

Верный слушатель, друг надежный…

Нет, Люций, угрожать ему напрасно,

Он молчун и неопасный. Держи…

(Бросает кошель, полный золотых, старику.)

Прекрати винить во всем судьбу,

Глядеть на мир сквозь линзы серые несчастья!

Тогда, спасая щенков, сети потерял свои,

Теперь купи, какие хочешь, снасти

И больше небо не хули…

Соратники проходят мимо старика, прилипшего пятой точкой к земле, пока к нему не подошла собака и не облизала ему лицо. Дед за долгое время улыбнулся, и по щекам покатились слезы счастья от свалившегося на него богатства.

«Спасибо», – робко шепнул он вслед уходящей парочке.

Послышались крики петухов, и до подхода Люция и Ашога у ворот уже мелькали туда-сюда люди с различного вида поклажей. Из города неспешно выкатывались телеги, запряжённые волами, тянувшими мрамор куда-то… Соратники прошли мимо зевающих стражников, ожидающих смены; благодаря особым лентам на доспехах друзья могли свободно перемещаться по городу (ленты принадлежали ордену гвардейских рыцарей, чьи передвижения не возбранялись, а действия поддерживались). Они проходили пост перед портовым кварталом, и им поклонились стражники: «Здравия желаем!». И вот открывается вид одного из самых замученных и грязных мест: склады, оптовые и маленькие рынки, дешевые бордели, городок питейных для матросов. Несмотря на ранний час, квартал отличался изобилием народа, как простых трудяг, так и загулявших морских волков, валявшихся в грязи, храпящих и на последнем издыхании, фальшиво вопящих недопетые за ночь песни. На пристани вовсю шла разгрузка судов под негативно окрашенную, но весьма изысканную корректировку бригадиров, словом выбивающих все нежность напрочь из тела и при этом ни разу не повторявшихся…

Люций

Итак, зашли. Как ненавижу суету:

Матросы, батраки, немиловидные девицы,

От них охота откупиться, не то что б хоть с минуточку

В объятиях побыть, отдав гроши…

Ведь можно странно простудиться:

И после нечем уж гордиться:

На смех поднимут твой недуг друзья…

Хоть и случиться может с каждым…

 
Ашог
(смеется)
Да, ну и рожи. Квартал портовый —
Пристанище трудяг и пьяниц,
Торгашей-скитальцев, матросни,
Бездельников сортов,
Как в Каймаклинских погребах вина,
Тунеядцев и наивных, и толп всяких проходимцев.
То вор, то в розыске пират переодетый.
Наверно, Магистр наш произнес бы,
Что и здесь природа строит свой баланс,
И наверняка с ним согласился.
Вон там, гляди —
 

(кивает в сторону гавани)

Для глаз отрада, панорама,

Играющий волшебным отраженьем небосвод,

Оттуда любоваться можно восходом и закатом,

И солнечны лучи стекают залпом по цепи

И бьют по парусам, как по плечу дружище,

Ныряет лучик в воду

И ловит танец прыгающих за мухой рыб…

Парус каждый – картина, произведение искусства,

Поскольку сшитый герб молча нескромно намекает,

Чей парус и куда судно идет.

Название – имя воскликнет о нраве капитана,

В почете у матросов

Не меньше материнского и смелости морской.

А на носу, ну глянь, еще, братишка!

Ах, резчик дерево искусно правил в силуэт,

У того тигр исполняет пируэт,

Там бюст воина выструган,

И замер он – готовится к атаке,

А у тех, у тех нууу просто раки

Клешнями держат сеть…

Люций

О да, романтик, вспомнил про гармонию верно,

С одной стороны,

Причал с твореньем рук, бесспорно, кропотливым,

С другой – лишь грязь и блуд,

Смердящий зуд, малооплачиваемый труд.

Сапог вбивает в жижу рыбьи потроха

На радость мухам, но коту в обиду…

Ничего личного, тебя в виду я не имел…

Возражу еще за море: красиво, да,

Однако пока тишь, покой…

Коль буря забушует, снимают снасти вскоре,

И ил выбросит вода на место, где народ

Восходом восхищался, и горе, коль стоял там, зазевался,

И солнца окончена игра, лишь глубина и пустота…

Ашог

Шторм ведь тоже красота! Наверное, забыл ты вихрь,

Который закрутился, балерон,

Над водой и с ней вцепился в танце…

А гром раскатистым басом гремел, стучал им в унисон,

И молния искрила свет, и ветер

Протяжно пел про пламя,

Рожденное в сердцах стихий!

Наверное, дружище, ты забыл:

Грандиозный их был танец,

Страшнее землетрясения, мощней цунами…

И вот, когда сплетение стихий сошло на нет,

Произошло чудесное событие:

С небес падала рыбешка…

Люций

(останавливается и смотрит в упор)

Знаешь, душу зацепил за струны!

Я ярко замечтал,

Задумался: Ашог попал прям в точку,

И на тебе, как по колесам кочки!

Все мысли свел все равно к жратве…

Смотри,

(тычет пальцем в доспех)

Доспех и вот-вот и лопнет!

 
Ашог
(смеется)
 

Ну, паук…

Покуда чувствуем, как люди, мы,

Попробуй хоть кусочек откуси!

Неспешно пожуй и проглоти,

Мгновение – и понял, как жижа ваша пресна!

И что за слово?! Жратва!

Бисером перед свиньями метать без толку!

Мне предпочтительнее кушать, сударь!

Поднявшись по невысокому склону, соратники прошли менее массивные ворота, попав на рынок. На рынке было не очень людно, только продавцы готовили свои прилавки, трепетно расставляя товар. Работники с невыспавшимися, а кое-где и похмельными лицами вяло перемешивались, как колода карт, таская различного рода вывески, ящики. Деловые хозяева ходили вразвалочку, безмятежно оценивая чужой труд: где кивали, мол, плохо и где, мол, хорошо. С телег торопливо разгружали грузы из порта, грузы с пригородных деревень.

Люций

Итак, дошли до рынка, друг,

Давай оставим разговоры о еде,

И разбирать, кто хряк из нас, и точка!

Иначе твой кошачий дух к обжорству

Нас сведет потом к беде…

Как прошлый раз, когда решили мы зайти в трактир,

Лет тридцать назад,

Перевыполнив свой план.

Там, помнишь, в дыму табачном маяком

Стоял кальян, маяком весьма невзрачным…

Ашог

Да уж, брат, напоминать не нужно,

Сейчас живем довольно скучно…

Люциус

Взгляни, как все норовятся торгаши

Заставить все с изюминкой толковой,

Дабы вид за товар сам говорил:

Мол, съешь меня, купи меня, меня осталось мало!

Хорошо, однако, что нет шумных зазывал,

Наверное, глотки разминают.

И в хаосе торгов туда-сюда всех подзывают,

Насильно запихают в рот,

Попробовать заставят виноград,

От которого тебя воротит,

Загонят в палатку и снимут мерку для штанов,

Умельцы кровопийцы, их натиск зажимает в тиски,

Зеваку обескуражит и навяжет…

Предложат башмаки и пояс,

Однако шел за хлебом лишь…

Ашог

 
Торговое безумие, говоришь?
Наглость – счастье номер два,
Идут торги, летят в щепки дрова!
Торгаши – отдельный вид,
Отдельная структура социального решения,
Умельцы как один на язык подвешены —
В карман за словом не полезут.
Улыбки яркие у всех,
Как будто натянули шкуру за ушами,
Раскланятся, расхвалят свой товар:
Пришел за говядиной, ушел с мышами.
И коли нет мозгов и жилки деловой…
Все верно, торгуйся, не зевай.
 

Люций

 
Дааа, мошенники плуты
И проходимцы разного калибра,
Есть великаны и мизинцы,
Не меньше разбойника желающие наживы.
Мошенники, плуты и проходимцы, шельмы.
На подлость мастаки, к сожаленью, все торговцы,
Волк, в жакет одетый, ждет, когда приходят овцы…
 

Ашог

Да, слоган как сладкий вкусный мед, в котором яд.

Уж очень сытно говорят,

Выражая все опеку, обеспокоенность,

Готовность во всем помочь,

Помочь остаться без гроша в кармане.

Пока идешь за хлебом, бывает, рвется и рубаха,

И тут, откуда ни возьмись, примерщик и портной,

И жена, и сваха…

Монетки любят счет, а счет хороший в банках,

Куда стекаются они, звеня, слепят блеском,

Натерты, как Лепрекона башмаки…

Конкуренция ленивых не потерпит!

Люций

Оттуда вновь обратно по карманам дворянина

Или мелкого достатка существа,

И порою суть серьезна и смешна,

Что банк богаче короля!!!

Ашог

Немного информатор твой подвел,

Король давно свой банк завел.

Советник Фред у Короля,

На десять лет вперед просчитаны хода.

Люций

Нет хуже врага, чем начальник кретин,

Нет надежнее друга, чем мудрый старик.

Коли как смеркнется, нахлынет тень,

Рынок превращается в базар,

И достать уже возможно, что плохо говорят,

И что вообще нельзя…

С виду ярок тот плод на прилавке, увидеть можно,

Повернешь обратной стороной,

Заглянул? Увидишь гниль и гроб…

Двойные притязанья или стандарты,

Или как там говорят?

Нельзя лениться, особенно играя в тень:

И взятки, и защита,

Утром и в ночи, все шито-крыто…

Люций

Где много денег – много смерти,

Много смерти – много мест вакантных.

Места те ожидают новых смен,

И в городе охотник становится добычей.

Институт формальный и неформальный институт

Сплетены судьбой, интригой и игрой,

Где фишки, мелочь! Жизни, судьбы.

Пока в балансе институты, город растет и жиреет —

Барашек на откорме,

А если в пользу накренится чаша, неважно чью:

Голод, бунт, переворот – все новое настанет.

Однако никогда новинка не делает добра,

Только худо станет!

Над какими идеалами ни бились бы сердца,

Превратятся в жадных псов,

Забывших свою человеческую натуру.

Раскрыв зубастую пасть: над городом вопли,

По улицам крови лужи…

Хотя изначально звучало романтично,

Прагматично к делу подошли, и на руинах зданий

С величием себя тараканы нарекли

Центром вселенских знаний!

На рынке нужно быть внимательным, дружище…

Очень внимательным…

Без рынка и сторон соития

Не жди экономических чудес…

Товарищи проходят через очередные ворота, украшенные изображением сотни мифических существ, богов разных народов. У входа в храмовый квартал уже собрались различного рода паломники, нищие, а также различные сектанты, промывающие мозги личностям потерянным либо наивным. Пройдя арку, друзья увидели прелестную картину: прямая ровная дорога, окруженная храмами, прудами и растительностью, дорожка выложена белым камнем. Все вокруг сияет, в воздухе упорно слышится запах благовоний, доносятся различные звуки религиозных обрядов.

Ашог

 
Храмовый квартал:
Обитель веры для народа, величие и чистота,
Опора и дорога обретающих себя в молитвах скромно.
Паломник, проделав долгий путь,
Чтобы коснуться лбом, принес дары
С любовью в сердце и надеждой на прощенье за грехи.
Покаяние обернется чудом, притоком богатств,
Урожаем добрых яств.
Недоброжелателям – побольше горя:
Отступникам их парадигмы – еретикам.
Великий институт,
Показатель роста здравой мысли цивилизации!
Колесница в небо нации, культурный пласт,
Сокровищница знаний
В единстве традиционном своем сохранена,
Морально, этически чиста!
 

Люций

Разве было так?

Ашог

Наверно, да.

Однако не стоит с больной башки на здоровую метать,

Кто-то ходит на ночной горшок,

Другой пьет из него вино,

Не ознакомившись с инструкциями (чаша как чаша).

Учения мудры, но властолюбцы все людишки,

Найдут как изловчиться,

Из слов откинут смысл общий, неделимое разделят

И навеют другим глупцам свое волнение.

Плутая в сути, обезобразив мудрость,

Прикрывая неумело животное начало,

Легче для себя оправдывать порывы примитивные,

Порывы стада.

Человек – вид живности,

Вооруженный, хитрый, жестокий.

Религия проводит там черту,

Где гибнет звериное…

Неважно, даже если религия жестока и кровава,

Исповедуешь Ишет или Мамону,

Религия задаст и ритм, придаст и форму…

Люций

 
Наверно, так и было бы. Увы, смотри:
Разнообразны пантеоны,
Грациозны покровители масс любого толка,
Исповедать разрешается на Ваше усмотрение!
Хитроумный план Короля – развеять все сомнения.
Учение Единства для себя перевернул Король —
Политический рычаг!
Опорой послужило родство идей
И одинаковость значений,
Мол, Бог Солнца у тебя зовется так,
А так зовется наш противник тени.
Объединил не смысл, не обряды,
А лишь построил храмы рядом,
Позволив по-своему совершать ритуал,
Нести хвалу и силу своему кумиру,
Экуменистический подход…
 

Ашог

Соглашусь, Король имеет зоркий глаз.

Тем самым союзников прибавил, развил торговые пути,

Пускает корни туда, куда дотянутся шпионы.

И город Короля растет как на дрожжах.

Однако изобилие идей, как две хозяюшки на кухне:

Рецепт разнится, блюдо рухнет:

Перемешались языки, обряды стали не столь строги,

Молитвы стали пустяки.

Малюй на стенах вволю

И не забывай давать гроши жрецам.

Жрецы укрепят дух и донесут слова до уха Бога,

Не важно: Локки, Тельца или Сварога,

Каждый из жрецов Харон,

Доставит четко, не дожидаясь похорон, благую весть.

Люций

(показывает на нищих попрошаек)

Взгляни на босяков:

Придут туда, где мазано халявой медовой.

Все жаждут свой пирога кусок,

Являются предметом проявления добродетели.

Но суть одна – притворство:

Так захватила все вокруг деньга,

Захватила без упорства!

И многие из здешних пантеонов

Питали ранее и демонов, и ангелов,

Теперь пусты по большей части,

Поскольку, спуская нагло рукава

На обычай и традиции потомков,

У равнодушия попросил тем самым родства,

Лопнут, как струна, все связи.

Плацдарм готовит здесь она, не сомневайся,

Или другой силы царство.

Группа нищих подростков окружила Люция и Ашога, жалобно протягивая руку, просят подаяние…

Люций

О нет, вас только не хватало!

(Шепотом Ашогу.)

С удовольствием показал бы жало,

Желание отпало бы просить!

(Снова в голос.)

Спасу нет от этих вшей, рассадники заразы разной,

Лучше б шли работать с тем же усердием…

(Замахивается алебардой, однако Ашог резко хватает рукоять и останавливает Люция.)

Ашог

Не пугайтесь, босяки,

Мой друг погорячился, очень резок друг мой.

Люций, какое умение самое редкое?

(Достает еще один кошелек с золотом и вытряхивает монеты по брусчатой лестнице, нищие злобно и алчно начинают биться за добычу…)

 
Люций
(вздыхает)
 

Отдавать.

Ашог

Обладатель чего приходит к цели раньше?

Люций

Знакомый с милосердием.

Ашог

Судьбы игрушки выучить пора, дружище,

Сегодня ты согрелся у костра,

А завтра греть придется самому.

По одежке не суди, не гневи свою судьбу.

Причудливо и странно время,

Возможно, видим мы себя,

Рожденных в иное поколение,

Люций

Нет ничего для головы хуже,

Чем гора кошачьей чуши.

Какой же город шумный, и шумен Ашог…

Скорее бы домой вернуться…

Свернули на узкие тесные улицы, увешенные красными фонарями. Из казино и борделей выкатывались неуклюжей полумертвецкой походкой те, кому некуда было спешить. Несколько девиц в капюшонах резко поспешили в сторону храма, послушницы различных верований, спешащих поднести дары своей покровительнице.

Ашог

Занудный паучок, гляди —

Впереди увеселительный квартал,

По соседству с кварталом богатых сословий.

При старом короле тут была больница,

Теперь же – алчный лазарет,

Грязи по колено – не отмыться!

Разврат на вкус любой и цвет,

Фантазией больной приют тут обреченных.

Поторопимся, шпионов тут не счесть.

Люций

Нравы низкие в столице,

Зато фонтаном денег бьет казна,

На слабости приятненько нажиться,

Невероятно приятные денежки…

Для удовлетворения себя каждый способен потрудиться.

Судить за помыслы – пустая трата сил,

В приятный омут каждый может втянуться с головой,

Учует город одиночку, добавит трепет алкоголь,

Город не спит ни днем, ни ночью.

Ашог

 
Король хитрец, однако, – придумать же!
Продал мораль,
А то, что остается, налогом обложил!
Нет города и государства крепче в сути,
Когда в балансе институты.
И заметь, девицы тут симпатичней, чем в порту…
 

(Проходя мимо проститутки.)

Позвольте вами восхититься,

Никак не могу остановиться!

Проститутка смеется.

Проходят через белые ворота в очень приличный чистый квартал с фонтанами и садами.