Текст книги "Сказка Звездного бульвара. Севастопольские сны"

Глава 3
Неужели?…

К себе на работу Сан Саныч брал Асю впервые, он даже немного волновался, а она в душе была уверена, что откроет для себя массу тайн. В тот день он увидел её такой ослепительной дамой, какой представлял себе настоящую королеву. На ней было строгое приталенное красное платье с большим треугольным вырезом спереди и отложным воротником, отлично гармонирующее с красивыми серёжками чернёного серебра. Она была сама грация и достоинство.

Появившийся Женька объявил, что наконец-то Сан Саныч решил познакомить своих жён. Небесную и земную.

Через башни с телескопами, поразившие Анастасию размерами механизмов, прошли в вычислительный центр. Сотрудники обсерватории с немалым интересом наблюдали земное открытие Сан Саныча.

Сан Саныч усадил Асю перед большим демонстрационным экраном, на который могло выводиться изображение с телескопов и компьютеров. По команде Женьки экран включился, распахивая окно в открытый космос. На чёрном небе сверкали мелкие бусинки звёзд. Вокруг маленького сияющего Солнца обращались планеты. Крохотная Земля с булавочной Луной были совсем близко от Солнца. Сан Саныч взял ручной пульт и яркой стрелкой указал на окружавшее Солнечную систему расплывчатое полупрозрачное кольцо:

– В этом облаке, сформировавшемся около пяти миллиардов лет назад, большую часть своей жизни находятся сотни миллиардов кометных ядер, движущихся вокруг Солнца по очень вытянутым орбитам. Анастасия, скорее всего, пришла к нам всё-таки из этого облака. А вот тут на краю экрана – ближайшие к нам звёзды. Самая близкая – малюсенькая Проксима Центавра, а вот огоньки побольше – двойная звезда Альфа Центавра или Толиман. Впрочем, кратные звёзды теоретически имеют такую особенность, расшвыривать свои планеты и даже звёздные компоненты.

На экране появилась яркая точка. По мере её движения к Солнцу масштаб на экране менялся. Изображение Солнечной системы раздувалось. В области планет-гигантов у точки начала появляться атмосфера (кома) и хвост. Пронесясь мимо самой Земли, комета обогнула наше светило и, махнув шикарным хвостом, постоянно направленным от Солнца, ушла восвояси.

– Дайте теперь Анастасию с телескопа, – попросил Сан Саныч.

На экране появился мутновато-бледный переливчатый диск. Края расплывчаты, туманный ореол вокруг скошен вбок.

– Так видна сейчас твоя тёзка в окуляре телескопа, – сказал Женька, обращаясь к Асе. – А так видят её наши компьютеры после обработки изображения с нескольких оптических и радиотелескопов, причём, почти в реальном времени, точнее с запаздыванием на полчаса – это то время, за которое летит от неё свет, ну и немного на обработку.

Он сделал пару манипуляций на пульте, и мутный блин сменился красочной и чёткой, почти объёмной картинкой. Ася всплеснула руками от удивленья. Планетка как будто висела в пространстве на фоне звёзд.

– Ой, ребята, здорово!

Планетка чуть заметно вращалась. Серовато-бурые округлые моря и более светлые равнины были усеяны яркими оспинами бесчисленных кратеров. Сверкающие торосы невысоких горных гряд извивались меж тёмных “хаосов”. Длинные трещины и разломы пересекали всю планету. Приковывали внимание несколько ровных тёмных пятен, над которыми совершенно явно возвышались бело-голубые газовые шапки. В неглубоких котловинах и трещинах как будто разливался туман, смазывавшийся в космическое пространство. Окружавшая Анастасию атмосфера как волосы на ветру частично “сдувалась” немного в сторону и оставляла витой след в пространстве. Одно полушарие было заметно темнее другого, зато богаче испещрено кратерами и какими-то бороздами.

– А сейчас покажем циркуляцию атмосферы, только в ускоренном режиме, – сказал Сан Саныч, вызывая изображение на другой экран.

На втором экране появилась точно такая же Анастасия, только испещрённая сотнями маленьких стрелочек разной длины, показывавших направления потоков газов. Ещё одна команда – и атмосфера зафантанировала, заклубилась. Анастасия стала напоминать дымящуюся картофелину в кожуре, только что вынутую из кастрюли.

– Мы тут на досуге изобрели автоназватель, – интригующе сообщил Женька, – стоит завести в компьютер, к примеру, изображения рыб, скорпионов или даже чей-нибудь портрет, как наш автоназватель сразу отыщет на планете соответствующий контур – названия готовы!

С этими словами он завёл иллюстрацию знаменитой Джоконды. Через минуту компьютер выдал на изображении Анастасии мигающий прямоугольник.

– Точно, Джоконда! – воскликнула Ася.

И действительно. Выделенный участок изгибами рельефа и расположением более мелких деталей явно напоминал голову знаменитой Монны Лизы.

– Даже скрещённые руки видны! – добавил Сан Саныч. – Баловство, а лихо придумано.

– А это что? – спросила Ася, указывая на маленький кружочек с краю экрана.

Все обратили внимание на ползущий по экрану кружок.

– Попался спутник Земли?

– Нет. Это, возможно, мелкий объект из Пояса астероидов. Жаль, нет времени замерить дальность.

Дальнейшие события произошли в считанные секунды. Но каждая из них, врезалась в память, стала вечностью.

– Мы, кажется, что-то открыли ещё, – произнёс Женька.

– Вот бы затмение было, – простонал Сан Саныч, потом вдруг припал к экрану. Сердце его ушло вниз. У маленького кружочка появился чуть заметный светлый серпик, обращённый к Анастасии, быстро увеличивающий яркость.

– Он в атмосфере кометы! – прокричал Сан Саныч. – Включить все приборы!

За кружочком потянулся вполне заметный шлейф. Не отрывая глаз, все следили за ярким болидом, несущимся к комете. Вот навстречу ему наискось по поверхности Анастасии метнулась тень… вот они почти соединились… В это мгновение ослепительная вспышка засветила экран. Когда через секунду изображение прояснилось, все увидели вздувающийся на теле кометы огромный огненный пузырь. По её поверхности, причудливо огибая разломы и пятна, словно заливая её молоком, растекалась ударная волна. Постепенно разрастаясь, пузырь превратился в огненного ежа. Вблизи поверхности Анастасии от него отделилась кольцевая атмосферная ударная волна. Со стороны взрыва под действием мощного теплового излучения атмосфера быстро прояснялась, а поверхность кометы словно вскипала. Происходила ударная возгонка льдов.

Набежали возбуждённые сотрудники. Некоторые из них своими глазами видели яркую звезду, вспыхнувшую на дневном небосводе. Все оживлённо обсуждали это редчайшее событие. Нечасто удаётся стать свидетелем столь грандиозного космического фейерверка! Надеялись получить спектрограммы, дающие состав выброшенного вещества и массу дополнительных данных о составе атмосферы, поверхности Анастасии, её недрах. Царило возбуждение. Обсерватория заработала как зенитный комплекс, ухвативший небесного нарушителя. Все приборы вцепились в Анастасию.

Тем временем шаровидное облако взрыва обволакивало комету.

Когда ситуация стабилизировалась и Сан Саныч закончил давать указания по организации новых исследований, он отыскал бурно дебатировавшего с сотрудниками Женьку и крепко сжал его руку, увлекая за собой.

Тот сразу запнулся, увидав его лицо.

– Женька, Анастасия получила импульс к Земле… задницей чую неладное!

С минуту они сидели, молча и многозначительно переглядываясь.

– Я сейчас прикину. Приближённо. Точно будем знать через день-другой, – сказал Женька, и друзья перешли в демонстрационный зал, чтобы прокрутить повтор.

По размерам астероида оценили его массу, замерили скорость, уточнили геометрию удара. Женька быстро стал прикидывать результат столкновения. Сан Саныч следил через плечо за выкладками, изредка делая уточняющие замечания. Когда Женька закончил и поднял голову, лица на нём не было.

– Точно… стерва…

– Дай я посчитаю по-своему, – друзья поменялись местами.

Через несколько минут и Сан Саныч сделался жёлтым.

– Неужели?

– Ужели.

Они молча направились в кабинет директора.

– Постой, – выпалил Сан Саныч, – надо отправить Асю домой.

Он нашёл её в уголке зала. Она тихо плакала.

– Асенька, милая, поезжай домой, ключи – в машине.

– Спасибо, меня подбросят. Земле что-то угрожает?

– Нет… пока, – выдавил он, – но могут быть неприятности. Не жди меня сегодня. Я позвоню.

Она повиновалась. В последний момент в её влажных глазах он увидел предчувствие большой беды.

Кабинет директора оказался запертым. Сан Саныч зашёл в первую попавшуюся открытую комнату и решительно снял трубку:

– Говорит Щербаков, член Международного Комитета по Анастасии. Требую срочно связать меня с Президентом. Дело чрезвычайной государственной важности…

– Это о новой звезде на небе? – услышал он весёлый голос телефонистки.

– Девушка, скорее, чёрт возьми!

– Пытаюсь соединить, ждите.

Правительственной “вертушки” тут не было. Минуты казались часами. Наконец, что-то зашипело, и телефонистка, несколько раз повторив “ждите”, прокричала:

– Даю приёмную Президента. Говорите, соединяю!

Раздался голос:

– Приёмная Президента… дежурный секретарь Кошелев, говорите.

Сан Саныч представился ещё раз.

– Я должен сделать сообщение чрезвычайной государственной важности. Земле… планете Земля угрожает глобальная катастрофа…

– Одну минуточку… соединяю… говорите. Вас слушает Президент.

Раздался пробирающий до мурашек знакомый голос Президента:

– Здравствуйте.

Сан Саныч поздоровался, ещё раз представился и продолжал:

– Приближающаяся к нам гигантская комета только что столкнулась с крупным телом из пояса астероидов. В результате этого комета с облаком осколков пройдёт в непосредственной близости от Земли или столкнётся с нею. В лучшем случае можно ожидать катастрофической метеоритной бомбардировки, в худшем…

– Понимаю. Насколько достоверны данные?

– Сейчас расчёты проведены с точностью до нескольких диаметров Земли. Уточняем постоянно. Окончательно, с точностью до района удара – через сутки-двое.

– Держите постоянную связь с моим представителем и командующим округом. Постарайтесь пресекать панику. Возлагаю на вас временное руководство обсерваторией и постоянное наблюдение за кометой… со всеми полномочиями. Докладывайте в любое время.

– Вас понял. Исполняю.

– До свидания.

– До свидания.

В трубке послышались гудки и треск. Сан Саныч рухнул в кресло, вытер пот со лба.

* * *

Соединённые Штаты. Белый дом. Президент нервозно ходил по кабинету, несколько помощников беспрестанно расступались перед ним.

– Немедленно свяжите меня с министром обороны и директором НАСА. Чёрт знает, что такое! Почему я узнаю всё через третьи руки… да притом, то, что уже и сам вижу собственными глазами?

– Но ведь прошло всего несколько минут… – попытался оправдываться один из помощников.

– Министр на связи, – доложил секретарь.

Президент схватил трубку:

– Разведка сообщила: русские астрономы только что доложили своему президенту, что комета…

– Простите, сэр, – перебил его секретарь, – вас срочно вызывает на связь русский президент.

– Одну минуту, министр… – президент взял трубку специального телефона. – Президент Соединённых Штатов Америки слушает…

Разговор длился не более трёх минут. Президент вытер платком проступивший на лбу пот. Одно мгновение пребывал в задумчивости. Затем снова вернулся к прерванному разговору с министром обороны:

– Итак, министр, я только что разговаривал с русским президентом. Из космоса нам грозят крупные неприятности. Немедленно ввести в действие план Омега…

* * *

Немного отдышавшись, Сан Саныч снова взял трубку, чтобы связаться с Представителем Президента и военачальником. Вошел директор обсерватории:

– Бедный мой Сан Саныч, вы опять что-то открыли нам на голову!

– Да, уж… – с горькой усмешкой ответил Сан Саныч, затем вкратце пояснил “размер бедствия”.

Директор, опытный руководитель, сразу предложил свой кабинет и всяческую помощь, по селектору собрал всех, кроме операторов, сообщил им о случившемся и передал бразды правления.

Поднялся Сан Саныч. Таким посерьёзневшим его никогда не видели.

– На нас легла огромная ответственность. С этой минуты обсерватория фактически на чрезвычайном положении. Все службы должны работать на полную мощь круглосуточно. Цель нашей работы, я думаю, ясна – “Что будет с Землёй?”

Назначив своими заместителями бывшего директора и Евгения, Сан Саныч начал обсуждать с сотрудниками первоочередные задачи, давать соответствующие указания.

Часть людей ещё не верили в случившееся, другие были в состоянии шока. Всё стало на свои места совершенно неожиданным образом. Под окнами завыли сирены, вокруг обсерватории заняли позицию бронетранспортёры с солдатами. В кабинете появился офицер решительного вида в сопровождении связистов, установили спецтелефоны и рацию, начали выдавать пропуска сотрудникам. С этого момента все как бы очнулись, и работа закипела.

Военные действовали чётко. Всюду войска и флот были приведены в боевую готовность, основные объекты взяты под охрану, дороги патрулировались.

Сан Саныч с сотрудниками решительно взялись за дело. Никогда от работы астрономов не зависело столько человеческих судеб. Через несколько часов был получен уточнённый расчёт траекторий. Прямое лобовое столкновение, результат его страшен. Через некоторое время пришли подтверждения от других обсерваторий и институтов. Факт не укладывался в сознании.

Ярко светило солнце, день сиял. Затем наступил тихий прелестный вечер. И только зловещая немигающая звезда разгоралась на угасающем небосводе. С ужасающей скоростью она неслась к Земле из кричащей бездны, неся всему живому неминуемую гибель.

Весть о столкновении с Анастасией, превратившем предстоящее космическое представление в светопреставление, мгновенно облетела мир. После нескольких часов оцепенения в большинстве стран появились первые признаки паники. Реальные плоды научно-технической революции, ощущаемые всеми и повсюду, заставляли верить этим всезнающим учёным. У многих людей подспудно росло убеждение, что чем-то именно таким и должно всё закончиться.

Через два дня, когда стало абсолютно ясно, что столкновение неминуемо, Сан Саныч направил официальный доклад Президенту и в высшие инстанции страны. Всё это время он не смыкал глаз.

Немедленно по радио и телевидению было передано обращение Президента и правительства к народу. В нём сообщалось о предстоящей катастрофе, о введении чрезвычайного положения, звучал призыв сохранять спокойствие и человеческое достоинство, не поддаваться панике.

Прослушав обращение, Сан Саныч почувствовал смертельную усталость. Он позвонил домой. Она уже всё знала: “Милый, приезжай. Побудь со мной. Я хочу тебе что-то сказать…”

У него защемило сердце. Это – как ночной кошмар: что-то огромное, страшное, надвигающееся на нечто бесконечно тонкое и хрупкое. Там, в беспредельной вышине с надрывным беззвучным рёвом и тягостным стоном неслась раненная небесная Анастасия. Здесь – милая, любимая, необыкновенная, нежная, ласковая Ася… Он не сразу осознал, что шепчет эти слова в трубку.

Предупредив дежурного о своём отъезде, Сан Саныч спустился к машине. Часовой проверил документы и взял под козырёк.

Он ехал домой, силясь не заснуть по дороге. Из глубины переутомлённого мозга медленно всплывали разрозненные мысли. Драматизм происходящего не втискивался в сознание. “Человечеству осталось жить совсем немного. Мир, развивавшийся миллиарды лет, всё живое, возможно, за исключением горстки простейших микробов и вирусов, погибнет в адском пламени. Может, это происходило с Землёй и не раз? Свидетельство тому – гигантские астроблемы, эти космические раны диаметром в десятки и сотни километров, Гудзонов залив или Саргассово море, например. Они сглажены и замаскированы миллионами лет. Многие округлые впадины земного рельефа – синяки на теле матушки Земли от побоев небесными камнями. Планета Земля – это настоящее яйцо всмятку – не слишком-то прочный и надёжный космический дом для человека. Даже мелкие астероиды диаметром лишь в десятки километров, взламывали и разбрасывали в пространство тонкую земную кору, расплёскивая полужидкое “нутро”. Раскалённая лава затапливала поверхность, навсегда стирая следы некогда существовавших цивилизаций. Следы эти надо искать разве что на других планетах или в бескрайних просторах космоса? Бедный мой мозг! Он отказывается понять, что скоро навсегда перестанет мыслить. Хорошо бы, правы оказались те, кто верит, что наши души не погибнут, а переселятся в другие существа! Правда, это всё равно мало утешает. А причём тут вообще слово “утешает”? Утешают, когда горе. А горе, это когда кому-то плохо. Когда плохо сразу всем – это не горе. Это – обстоятельства. Жаль только, что человечество сгинет, так и не поняв смысла своего существования. Надо было не накапливать горы никчёмного теперь оружия, годного только для самоубийства человечества, а обживать другие планеты – Луну, например. Она, давно остывшая и твёрдая – “крепкий орешек” по сравнению с Землёй. Как мелко и глупо выглядит сейчас многое из того, что делало человечество! А сам я для чего существую? Для того, чтобы выучиться на астронома и открыть конец света за несколько месяцев до его наступления, да ещё дать ему такое светлое имя!? Какая дьявольская игра судьбы, пославшей мне одновременно две Анастасии! Одну – олицетворение жизни и всего самого светлого, а другую – несущую гибель всему этому…”

Тягучие мысли его были прерваны военным патрулём. Проверили документы, осмотрели машину. Только сейчас Сан Саныч обратил внимание на магазины с тёмными разбитыми витринами, сгоревшие остовы автомобилей по обочинам, людей, бесцельно бредущих в разные стороны. Находясь в обсерватории, он не подозревал, что творится в мире.

Из-за поворота дороги открылся вид на море. Внизу в сгустившейся темноте разгоралось зарево пожара. Дорога юркнула во мрак ущелья. В подсознании его закопошилась безотчётная тревога. Нога машинально притопила газ. Выскочив на гребень, он снова увидел огонь… Анастасия! Мозг расколола страшная мысль. Всем своим существом он бросил машину вперёд. ЗИЛ вцепился в дорогу как паук. Резко тормозя у калитки, он почувствовал удар камня в лобовое стекло. На его участке в отблесках пламени с дикими криками метались какие-то люди. Обезумевшая толпа как хищный спрут что-то вытащила из разгоравшегося дома и, неистовствуя, волочила по земле. Горячая кровь хлынула ему в лицо. Он бросился в толпу, нанося удары направо и налево. Разорвав её плотную массу и ринувшись вниз, он увидел то, что было её жертвой. Нежное и прекрасное существо, самое дорогое для него в жизни, было превращено в кроваво-чёрный ужас! Невыразимо мучительная печаль в широко раскрытых глазах на изуродованном лице, заломленные руки, а вокруг – десятки мятущихся кровожадных щупальцев.

Ярость толпы перенеслась и на него. Он не чувствовал боли, только жгучую ярость. Кричал, бил, рвал зубами, пытаясь собрать на себя все удары. Теряя сознание, он услышал рокот мотоциклов. Внезапно всё вокруг словно погрузилось в молоко, затем исчезли все звуки, но он ещё боролся. И когда он понял, что помощь пришла, только тогда он позволил наваливающейся темноте взять над собою верх…

Ревущие мотоциклы в бешеном прыжке повалили забор и врезались в толпу. Началась свалка. Подоспевшие мотоциклисты, побросав на ходу машины, вооружённые обрезками шлангов, в шлемах с закрытыми забралами, рванулись к центру толпы. Лошадиный топот хлёстких свистящих ударов слился с многоголосным воем. Из подскочившего армейского джипа, сопровождаемого ещё двумя мотоциклистами, выпрыгнули солдаты. Еле покрывая шум битвы, застучали автоматные очереди. Высоко в небо взвились фонтаны светлячков. Через мгновенье толпа сдалась, рассыпаясь в темноту.

Приходя в сознание, он увидал над собой людей в шлемах, свет мотоциклетных фар.

– Свои… где Анастасия? – пролепетал он ещё не слушавшимися губами.

Ему помогли встать. Несколько человек тащили носилки. Он бросился туда. Её глаза были закрыты, волосы в липкой крови… Подхватил носилки. Рядом шла женщина в белом халате, державшая склянку с трубкой.

Погрузили носилки в машину. Доктор начала делать Анастасии искусственное дыхание пластиковой гармошкой, затем крикнула окружавшим:

– Собирайте ребят с первой группой крови и дуйте к больнице. Потребуется много крови. Поехали, быстрее!

Машина тронулась. На каждой неровности дороги он всем своим телом ощущал её боль.

– Бедная моя ласточка, девочка моя милая, как мало я отдал тебе своей любви и ласки, – шептали его губы. – Я должен был это предвидеть. Варвары двадцатого века!

Ему безотчётно хотелось схватить, обнять это искалеченное, почти безжизненное, но такое родное тело, прижимать, прижимать, прижимать к своей груди, чтобы пропитать жизнью своею, отдать всю её без остатка.

Видя его состояние, врач ни о чём не спрашивала. Ему самому надо было оказывать помощь. Рубашка – в клочья, всё тело в синяках и ссадинах.

– Доктор, у неё должен быть ребёночек, – проговорил он непослушным ртом.

Та ничего не ответила.

Ему не позволили следовать за носилками, а самого повели под руки. Отдавшись во власть медсестры, обработавшей и перевязавшей ему раны, он увидел через окно сплошные всполохи фар.

* * *

Капитан остался теперь совсем-совсем один, наедине со своими мыслями и катером. Он никак не мог предположить, что красивая звезда, которую он заметил утром и по началу принял за сверхновую, совершенно неожиданным и драматическим образом положит конец его долгожданному путешествию, большими трудами подготовленному, так хорошо начавшемуся.

Когда он увидал звезду, воссиявшую средь бела дня, поднял на ноги всех, решив, что счастливые путешественники стали свидетелями редчайшего события – вспышки близкой сверхновой. Такое в нашей Галактике последний раз, насколько он знал, отмечалось Кеплером в 1604 году. А сверхновая 1054 года, по хроникам китайских и японских астрологов, наблюдалась днём более двадцати суток, и как теперь выяснилось, породила знаменитую Крабовидную туманность. Своим спутникам, восхищённым необычным зрелищем, он посоветовал не оставаться долго вне защиты металлического корпуса, поскольку взорвавшаяся звезда должна была обильно поливать поверхность Земли ультрафиолетовыми лучами.

Капитан связался по радио с другими судами и с пограничниками, сообщив о необычном наблюдении. Все уставились на небо. Только когда небесная гостья вдруг быстро помутнела и расплылась в яркое пятнышко, повела себя не так, как подобает уважающим себя сверхновым, капитан заподозрил свою ошибку. Сообщения по радио внесли трагическую ясность. Он никак не мог поверить в случившееся, ощущал себя точно во сне. Радужные планы в одночасье рухнули. Друзья – у кого дети, у кого родители – заторопились домой. Пришлось пристать к берегу. Короткие сборы… расставание…

И вот он один. Катер мерно покачивался на волнах в паре сотен метров от берега, стоя на якорях. С горькой грустью светили береговые огни, выхватывая круги опустевшей набережной. Почти опорожненная бутылка водки стояла рядом с креслом, вмещавшем его размякшее тело, ещё несколько часов назад бывшее таким бодрым и упругим, расслабленные руки замерли на подлокотниках. Всё его существо сразу со всех сторон и во всей полноте впитывало окружавшую ночь.

“Вот моё последнее пристанище, мой дом, мой саркофаг, который я собственноручно выдраил и привёл трудным путём в это благословенное богом место… для совершения последнего обряда, – думал капитан. – Неужели, всё это вокруг – реальность? Почему я так спокойно всё это воспринимаю? А что ещё остаётся? Ничто живое до конца не верит, что будет когда-то конец… надеюсь, это не будут мои худшие деньки… и ночки. Есть время задуматься о вечном, о главном… и насладиться этим прекрасным миром. Нет, право, я уже на другой планете! Да и не я это вовсе!”

* * *

Со всех сторон к больнице стекались мотоциклисты. Скоро вся площадка перед окнами была запружена.

Ребята готовились к сдаче крови. Один парень, одетый не как все и очень смущавшийся, попросил, чтобы Анастасия не видела его лица, когда будут переливать кровь. Сестра с улыбкой успокоила его:

– Во-первых, она – без сознания, во-вторых, переливание – не прямое.

Парень успокоился, как только у него взяли кровь и сказали, что она пошла в дело. Затем он долго говорил с одним из рокеров, видимо, старшим здесь.

Добиться чего-то толкового от врачей Сан Саныч не мог. Наконец, к нему вышла пожилая женщина-хирург:

– Жить будет, но состояние тяжёлое – проникающее ранение брюшной полости, – при этих словах всё у него опустилось, – переломы рёбер, лучевой кости, вывихи суставов рук… сколько времени ребёночку?

Он хотел ответить, но не мог.

– Ребёночка попытаемся сохранить, хотя… сами знаете… Впрочем, матка держит как бульдог.

Из-за двери высунулась сестра в марлевой повязке:

– Пришла в сознание. Два раза произнесла: “Саныч”.

– Это она меня звала, дайте взглянуть на неё! – взмолился Сан Саныч.

– Что вы, сейчас нельзя!

Но он в мгновение протиснул голову в дверь и крикнул:

– Ася, я здесь! Всё в порядке. Ты будешь жить и ребёнок тоже! Я люблю тебя! Ася, Ася…

Сестра с трудом закрыла дверь.

– Все мы будем жить благодаря вашей Анастасии! – не то иронически, не то сердито буркнула врач и скрылась в палате.

Сан Саныч подумал про себя: “И что это я крикнул “Всё в порядке”? Что, собственно, в порядке?”

Подошел старший из рокеров.

– Этот парень, – он указал на того смущённо ёжившегося паренька, – видел, как перед нападением толпы из разбитого окна выпрыгнул какой-то тип с небритой рожей и ножом в руке и сразу ловко скрылся.

Вышла врач и обратилась к Сан Санычу:

– Она всё пытается сказать, что вам угрожает опасность, какое-то шимпанзе сбежало. По-моему, это – не бред. Но раньше, чем через двое суток, я вас к ней не пущу.

– Шимпанзе? – воскликнул один из мотоциклистов. – Это же Мишка Шимпанзе! Неужели он сбежал из тюрьмы… или отпустили? Был у нас тут один «парниша, драный штаниша», – он обернулся к Сан Санычу, – его прозвали Шимпанзе за длинные руки и физиономию. Он рос без отца, хулиганил, воровал, пил. Перед тем, как его посадили за поножовщину, он Анастасии проходу не давал. Приходилось даже с ним говорить пару раз по-мужски. Опасный тип, все тропки здесь как свои пять знает. Сейчас, я думаю, он способен на всё. Вы, Сан Саныч, должны его остерегаться, а у Анастасии мы пост поставим.

Сан Саныча подвезли до дому. Шестнадцать километров от больницы на мотоцикле он выдержал с трудом, продрог, еле держался в седле.

Жилище его представляло удручающее зрелище. Всё вытоптано в пыль. Дом выгорел изнутри. Вместо крыши теперь – закопченное бетонное перекрытие потолка. Пламя не тронуло лишь часть кухни и подвал. Он долго держал в руках полуобгоревший передник…

“Москвич”, стоявший за домом, с одного бока покрылся пузырями, но уцелел. Сан Саныч достал из него рабочий комбинезон и надел. Это была единственная одежда, которая у него осталась. Забрался в машину, запустил мотор и печку, чтобы согреться. Согревшись, забылся тяжёлым сном.