Текст книги "Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке"

При определении места Конституанты в системе институтов переходного периода важно было рассмотреть эту проблему не только в статике (правовые основы отношений Учредительного собрания и Временного правительства), но и в динамике: а) как будет осуществляться передача власти (теории преемственности власти и ее разрыва); б) будет ли предварительно ограничена деятельность учредительной власти во времени (теории ограничения и самоограничения) и в) каков должен быть механизм функционирования всей конструкции в переходный период (вопрос о сроках созыва учредительной власти и причинах задержки с этим).

Первый вопрос: как будет осуществляться передача власти (теории преемственности власти и ее разрыва). Рассматривая исторические прецеденты передачи власти от временного правительства к законодательному собранию, русские эксперты указывали на две основных модели во Франции – 1848 и 1871 гг. В первом случае временное правительство попыталось определить порядок самого конституирования Учредительного собрания, во втором – правительство национальной обороны принципиально не вмешивалось в работу Учредительного собрания, не считая возможным даже формально открыть его заседания.

Второй вопрос: будет ли предварительно ограничена деятельность учредительной власти во времени (теории ограничения и самоограничения) или нет? Кокошкин, как мы видели, являлся сторонником теории самоограничения Учредительного собрания. «Учредительное собрание, которое у нас соберется, – разъяснял он, – юридически ничем не будет ограничено в своей компетенции. Но оно должно само очертить круг своих задач и установить срок своей деятельности. Если Учредительное собрание не будет ограничено никаким сроком, то оно будет безответственно перед населением. Как только Учредительное собрание выполнит задачи, непосредственно на него возложенные самим ходом событий, оно должно уступить место тому законодательному порядку, который оно само создаст. Основные задачи Учредительного собрания – определение образа правления и решение неотложных государственных вопросов»[412]412
  Речь 1917. № 73 (3815). Вторник, 28 марта. С. 3.


[Закрыть]. Учредительное собрание, считали либералы, есть «верховный орган государства», его деятельности не могут быть поставлены какие-либо правовые границы и только оно само определяет свою компетенцию. Однако Собрание не должно стать постоянным институтом: оно «поступит неправильно, если затянет свою деятельность на несколько лет и возьмет на себя решение всех вопросов текущего очередного законодательства»[413]413
  Кечекьян С. Ф. Учредительное Собрание. М., 1917. С. 26.


[Закрыть]. Поэтому оно должно своевременно уступить власть демократически избранному парламенту и правительству.

Третий вопрос: каков должен быть механизм функционирования всей конструкции в переходный период (вопрос о сроках созыва учредительной власти и причинах задержки с этим). Важной дилеммой Временного правительства в 1917 г. стал выбор между скоростью созыва Учредительного собрания и тщательностью его юридической и технической подготовки. Идеализм конституционалистов в этом вопросе, который, возможно, имел роковые последствия для страны, выразил Кокошкин. «В высшей степени важен созыв Учредительного собрания как можно скорее, – соглашался он с прагматиками, – но не менее важно осуществление выборов самым правильным образом, чтобы не могло быть потом предъявлено никаких упреков в том, что воле народа не дано было проявиться надлежащим образом»[414]414
  Кокошкин Ф. Ф. Об Учредительном собрании. Доклад на Седьмом съезде Конституционно-демократической партии 25–28 марта 1917 года // Съезды и конференции Конституционно-демократической партии. Том 3. Книга 1 (1915–1917). М., 2000. С. 407.


[Закрыть]. В ходе обсуждения вопроса в Особом совещании под председательством Кокошкина неоднократно констатировалась актуальность «вопроса о возможном кратчайшем сроке созыва Учредительного собрания». Препятствием для этого выступали, однако, трудности составления избирательных списков, возложенного на органы волостного и городского местного самоуправления, которые предстояло в свою очередь избрать на основании всеобщего, прямого, равного и тайного голосования[415]415
  Доклад председателя Особого совещания для изготовления проекта «Положения о выборах в Учредительное собрание» о результатах обсуждения в особом совещании // ЖЗ № 107 (14 июня 1917) // Архив новейшей истории России. М., 2002. Т. 2 (Май-июнь 1917 г.). С. 252.


[Закрыть].

Таким образом, представленные проекты сходны в одном – наделении Учредительного собрания высшей властью, но они принципиально расходятся в отношении того, как эта власть должна быть распределена в переходный период, а также в том, на каких основаниях она должна быть передана другим (конституционным) властным институтам. Высшая власть конституанты (согласно представленным проектам) может осуществляться непосредственно этим институтом (система Конвента), может разделяться с учреждениями парламентского типа или, наконец, делегироваться специально созданным органам исполнительной власти. Этими органами в различных проектах выступают парламент (Дума), Директория (Делегация), Совет министров во главе с его председателем, президент. Первый вариант (всевластной конституанты), отстаивавшийся левыми партиями, содержит угрозу узурпации власти самой конституантой; второй, поддерживавшийся либеральными конституционалистами, при всех преимуществах (больший демократизм) содержал опасность создания недееспособного учреждения (учитывая раскол политических сил в самой конституанте и конструируемом парламенте); третий – очевидно, содержал угрозу узурпации со стороны самой исполнительной власти.

Ключевое значение в этой ситуации имело детальное рассмотрение процедур и правовой стороны передачи власти от Учредительного собрания к парламентской системе и анализа самой этой системы, а также решение вопросов преемственности власти и ее разрыва; предварительного ограничения деятельности учредительной власти во времени; а также определения механизма функционирования всей политической конструкции в переходный период, прежде всего – определения временных рамок начала и окончания работы Учредительного собрания, сроков его созыва. Обращение к конституционным проектам 1917 г. показывает, что содержащиеся в них ответы на эти вопросы определялись не только политической (партийной) принадлежностью авторов, но и уровнем их юридической подготовки, способностью (нередко ограниченной) на профессиональном уровне предвидеть долговременные последствия выбора той или иной стратегии.

Тот факт, что ни одна стратегия не решала проблемы исчерпывающим образом, приводил к конструированию различных гибридных (смешанных) моделей. Все они могут быть разделены на менее и более жизнеспособные. К числу нежизнеспособных конструкций следует отнести идеи передачи конституанте всей полноты власти на неограниченный срок, а также идею комбинировать ее деятельность с парламентскими институтами западного типа. Более реалистической выглядит конструкция создания Конституанты на базе предварительного ограничения ее прерогатив во времени с последующей передачей ее власти временным парламенту и президенту, наделенному исключительной властью на переходный период с последующей легитимацией этой власти на всеобщих выборах.

6. Каков порядок разрешения возможных конфликтов: достижение консенсуса, разрыв конституирующей и конституционной власти, ее узурпация

Для анализа конституционных кризисов первостепенное значение имеет разграничение двух таких понятий, как конституирующая и конституционная власть. Под первой понимается власть создавать основные нормы – то есть разрабатывать и принимать текст Основного закона. Под второй – зафиксированные в нем политические институты, их компетенция и порядок функционирования. Классическими примерами конституирующей власти являются национальные ассамблеи великих революций, призванные выразить принцип народного суверенитета путем принятия основополагающих конституционных норм. Проблема соотношения конституирующей и конституционной власти оказывается в центре внимания в периоды конституционных кризисов.

Отношения конституирующей и конституционной власти в переходный период могут быть двух типов – конфронтации или сотрудничества. В ходе крупных европейских революций прошлого (английской, американской, Французской, революции 1848 г.) это практически всегда – конфронтация. В условиях современных переходных периодов это часто сотрудничество. В отличие от Учредительных собраний европейских революций Нового времени (классической формой которых является французский революционный Конвент), Конституционные ассамблеи современных развивающихся стран, созываемые в момент кризисов, часто не противостоят власти, но организуются в соответствии с ее интересами и в ее поддержку. Позиция национальных ассамблей в условиях кризисов зависит от того, являются они едиными или расколотыми; выступают выразителями оппозиционных настроений или инструментом конституционной интеграции. Возможно реконструировать три конфликтных ситуации: во-первых, раскол самой конституирующей власти – конфликт между двумя ее центрами; во-вторых, конфликт между конституантой и временным правительством; в-третьих, конфликт, связанный со стремлением исполнительной власти к узурпации полномочий вопреки воле конституанты (безотносительно к легитимности возникновения обоих).

Первая ситуация – раскол самой конституирующей власти. В России дилемма выражалась вопросом: Учредительное собрание или Съезд советов? Самая острая форма подобного конфликта выражается в создании двух конкурирующих центров конституирующей власти, того, что можно определить как конституционное двоевластие. Так было в России в 1993 г., где действовали одновременно два центра по разработке Конституции – Конституционные комиссии Верховного Совета и президента. Они составили два различных проекта будущей конституции, которые так и не удалось примирить путем консенсуса. Данная ситуация воспроизводит опыт предшествующей версии конституционного дуализма 1917 г., когда Учредительному собранию противостояла качественно иная концепция учредительной власти. Раскол конституант и появление альтернативных центров конституирующей власти имел место и в других странах, где борющиеся стороны придерживались совершенно различных интерпретаций действующей конституции (например, в ходе Гражданской войны в США) или стратегий ее изменения (например, в ходе принятия Конституции Ирана), а иногда и создавали две конституанты (Коста-Рика). В ряде случаев отказ от участия в работе конституанты или выход из нее означал раскол государства (например, отказ Мусульманской лиги участвовать в работе Конституционной ассамблеи Индии и создание вслед за тем нового государства Пакистан).

С этих позиций возможно переосмысление российского двоевластия 1917 г. В России 1917 г. реализация концепции Учредительного собрания должна быть поставлена в контекст соотношения этого института с другими центрами власти – законодательной (представленной Государственной думой и Государственным Советом, позднее такими институтами как Демократическое совещание, ВСРР, Предпарламент), а также институтами исполнительной власти (Временное правительство). Совет республики – так называемый Предпарламент[416]416
  Предпарламент предназначался для достижения межпартийного консенсуса (председатель – Н. Д. Авксентьев, секретарь М. В. Вишняк). Товарищи председателя – А. В. Пешехонов (от народных социалистов), В. Д. Набоков (от кадетов), В. Н. Крохмаль (от меньшевиков). Большевики во главе с Троцким покинули его.


[Закрыть], который после ухода из него большевиков не смог выполнить свою функцию достижения межпартийного консенсуса. «Предпарламент, – считает Вишняк, – был обреченным учреждением, фатально приближавшимся к своему концу, несмотря на всю развитую им деятельность по лучшим образцам западноевропейского парламентаризма. Разгон Предпарламента входил в разработанную большевиками программу захвата власти и был приведен в исполнение в роковой для истории России день 25 октября»[417]417
  Вишняк М. В. «Современные записки». Воспоминания редактора. СПб.; Дюссельдорф, 1993. С. 51.


[Закрыть].

Соотношение Учредительного собрания с Советами – проблема, решение которой включало несколько концепций – их взаимоисключающий характер, комбинирование в виде двух палат, постепенная (поэтапная) передача власти от одного органа другому. Анализ советов как формы организации государственной власти всегда затруднялся тем обстоятельством, что они, собственно, властью не являлись. Представляя собой первоначально спонтанно возникшие в условиях распада государства органы коллективного обсуждения социально-политических проблем, советы оказались крайне неконструктивны в качестве административного института управления, проявляя себя главным образом в сфере уравнительного перераспределения экспроприируемых материальных благ. Советы, будучи крайне традиционалистскими и громоздкими органами, лишенными упорядоченной процедуры принятия решений, всегда нуждались поэтому в некой дополнительной внешней организующей силе, причем генетически тяготели прежде всего к силе авторитарной. В результате этого они стали исключительно важной опорой большевистской диктатуры, являясь одновременно ее формальным демократическим прикрытием и эффективным приводным рычагом влияния на массы. В западной литературе эти особенности советов и их место в политической системе были рассмотрены в перспективе генезиса однопартийной системы[418]418
  Archives Nationales. 94 /AP/ 189.


[Закрыть].

Нас здесь более интересует вопрос о советах как декларативной (или номинальной) альтернативе Учредительному собранию и возможности создания реально функционирующей парламентской демократии. Интересную возможность для этого дает сопоставление мнений французских и русских аналитиков, разглядевших существо «советской демократии» уже в момент ее конституирования. Созыв Конституционной ассамблеи (по мнению автора аналитического донесения из Петрограда от 11/24 января 1918 г.) был не только последней надеждой на спасение страны, но и в известном смысле самой революции[419]419
  Ferro M. Des Soviéts au communisme bureaucratique. Les mécanismes d’une subversion. Paris, 1980.


[Закрыть]. Однако после осуществления переворота 25 октября / 7 ноября 1917 г. большевики, ранее выступавшие за созыв Учредительного собрания (надеясь получить большинство в нем), выдвинули доктрину «пролетарского суверенитета», политическим выражением которого становится тезис о передаче власти советам. Проблема двоевластия выступает как вполне реальная в аналитической записке для министра – «Note pour le ministre» (от 25 марта 1917 г.). «Последние новости из России, – говорится здесь, – являются тревожными. С этого момента можно и следует ожидать худших событий. Становится все более и более ясно, что Временное правительство не справляется с ситуацией и что “Комитет рабочих и солдат”, который заседает в Таврическом дворце, завоевывает каждый день новое пространство[420]420
  Note pour le ministre (25.03.1917): Archives Nationales, 94/AP/ 184.


[Закрыть]. Среди людей, составляющих Кабинет, многие являются интеллигентными, преисполненными добрых намерений и также энергичными; но никто не имеет опыта управления. В случае, если они сохранят власть, нет ни малейшей надежды, что они смогут осуществлять ее эффективно». В свою очередь «Комитет рабочих и солдат» – «это анархия, но анархия, в лоне которой могут свободно распространяться все влияния – без всякого сомнения, влияния германских агентов и, возможно, также прежнего правительства».

Рассматриваемый конфликт был не просто отражением существования двух центров власти, но и различия в представлениях о перспективах конституционного самоопределения: «Весь семнадцатый год, – отмечал внимательный русский аналитик, – по существу являл собою борьбу скрытую и явную между Советами и Временным Правительством, которое представляло собою своего рода носителя идеи “парламента”. Если массы больше тяготели к советской системе, которая “была им понятнее в своей примитивности”, правительство и либеральная интеллигенция отстаивали Учредительное собрание. Большевистская партия чрезвычайно умело воспользовалась этой двойственностью революционной демократии и, выдвигая лозунги, то один, то другой, углубляла этот конфликт, который назревал между сторонниками парламентаризма и советов»[421]421
  Соколов Б. Защита Всероссийского Учредительного Собрания // Архив русской революции. Берлин, 1924–1925. Т. 13–14. С. 21.


[Закрыть].

Вторая ситуация. Она возникает в случае конфликта конституанты с временной исполнительной властью. В его основе может быть, с одной стороны, стремление к узурпации конституантой всей полноты власти в стране (Долгий парламент в Англии, Конвент во Франции, Конституционная Ассамблея в Израиле), с другой стороны, аналогичное стремление исполнительной власти. Известны случаи узурпации власти конституантами, реализующими собственные властные амбиции. Примером может служить конституирующая ассамблея Израиля, которая, будучи избрана (1947) исключительно для разработки конституции, провозгласила себя конституционной властью (первым парламентом) так и не приняв Основного закона. Данная проблема достигла большой остроты и в ряде стран Восточной Европы, поскольку вопрос о принципах создания конституирующей власти стал конфликтной областью между старой партийной номенклатурой и сторонниками либеральных конституционных реформ.

Почему российская революция, в отличие от Французской, не знала такой формы правления, как система всесильного революционного Конвента, хотя именно большевики считали ее оптимальной для установления своего господства на манер якобинцев? Формирование конфликта учредительной власти и правительства большевиков, возникшего в результате государственного переворота (под лозунгом ускорения созыва конституанты), определялось неспособностью большевиков установить контроль над конституантой легальными методами. Мы располагаем чрезвычайно профессиональным анализом конфликта, проведенным французскими аналитиками непосредственно в ходе его разворачивания. Противостояние нового правительства и Учредительного собрания зафиксировано в телеграмме Ноуланса от 24 декабря 1917 г.: «Конституанта плагиатировала французскую революцию, большевики объявляют, что если Конституционная ассамблея соберется без их разрешения, они противопоставят ей другую национальную ассамблею, составленную из большевистских депутатов, представителей Центрального исполнительного комитета советов рабочих и солдат и делегатов крестьянского съезда»[422]422
  Телеграмма Ноуланса от 24 декабря 1917 г. 94 /AP/190.


[Закрыть].

Характеризуя политическую ситуацию в канун большевистского переворота, французский аналитик (донесение Петита от 19 октября / 1 ноября 1917 г.) обращает внимание на призывы большевиков созвать Съезд советов до Учредительного собрания, борьбу по этому вопросу в ЦИК советов, где умеренные элементы еще преобладают, но могут быть вытеснены большевиками. «Не нужно строить иллюзий, – подчеркивает он: если этот Съезд соберется, то большевистская тенденция будет там преобладающей. Это общее мнение»[423]423
  Донесение Петита от 19 октября / 1 ноября 1917 г., 94 /AP/ 189.


[Закрыть]. Автор данного документа сообщает о своем разговоре с личным секретарем министра-президента – Питиримом Сорокиным, который заявил об этом «без обиняков».

Интересны данные о противодействии руководства советов идее большевиков о созыве съезда. «Сильная оппозиция созыву съезда» проявилась с самого начала, прежде всего со стороны части Солдатской секции самого ЦИК и, затем, со стороны «Центрального комитета крестьянских депутатов», причем и те и другие считали, что еще не пришел момент отвлекать людей с фронта и мешать избирательной кампании в Учредительное собрание. Все «фронтовые комитеты» и «армейские комитеты» высказались в этом смысле, особенно все армейские комитеты Северного фронта. Благодаря расширению этой оппозиции стало очевидно, что планировавшийся на 20 октября / 2 ноября Съезд советов не сможет, во всяком случае, быть собран к этой дате. В результате он был перенесен на 25 октября / 7 ноября. «Соберется ли съезд к этой новой дате? – размышляет наблюдатель. Это возможно. Если судить по числу очень многочисленных лиц, воздержавшихся от оппозиции съезду, он возможен, как и то, что только большевики будут принимать в нем участие!» Однако трагизм ситуации видится ему в том, что вообще никакая партия (ни эсеры, ни большевики) не выражает волю населения страны. «Весь опыт революции, каждый день и в каждом конкретном случае, учит нас, что в России абсолютно нет политических партий». Вместо западных партий в России существуют политические объединения, планирующие в облаках теории, демагогически связанные с совершенно аморфными в политическом отношении массами.

Захват власти большевиками был осуществлен таким образом, что суть происшедшего переворота не сразу была адекватно понята современниками: многие полагали, что в основе – конфликт Советов с Временным правительством, в то время как на деле речь шла об узурпации власти большевиками, направленной в конечном счете против Учредительного собрания. Например, французский морской атташе послал своему начальству в Париж следующую телеграмму 7 ноября 1917 г.: «Большевистское движение, руководимое неким Троцким, президентом Совета, кажется, достигло успеха. Правительство Керенского не является более хозяином положения. Говорят, что Керенский арестован. Министерство еще не образовано. Перестрелки на улицах Петрограда. Ситуация тяжелая»[424]424
  Attaché Naval a Marin (7 novembre 1917), 94 /AP/ 187.


[Закрыть].

Соотношение трех политических сил – Учредительного собрания, потенциально являющегося высшим органом власти, Советов и нового «правительства дуумвирата Ленина – Троцкого» – стало главной проблемой, интересовавшей французскую военную миссию в связи с большевистским переворотом. Тактика большевистского правительства, суммировал французский аналитик, состоит в том, чтобы упреждать противника и ставить его перед свершившимся фактом. Вопрос об организации правительства должно было решить Учредительное собрание; большевики созвали Второй съезд советов, избранный «в свойственной им манере», который до Учредительного собрания передал власть Советам. Перед тем как это решение Съезда советов состоялось, они арестовали правительство Керенского и присвоили власть себе. Они подтвердили свою волю провести выборы в Конституанту, однако, не ожидая результатов и действуя с помощью простых декретов, юридически закрепили решение наиболее фундаментальных вопросов (аграрного вопроса, рабочего «контроля» на предприятиях и т. д.), с тем чтобы поставить конституанту перед свершившимся фактом[425]425
  Донесение от 9/22 ноября 1917 г. // Lettres de Monsieur Petit, 94/AP/ 190.


[Закрыть]. «Государственный переворот 7 ноября, – подчеркивал Керенский, – решил судьбу Учредительного собрания. Впрочем, этого сразу не понял никто – ни народ, ни лидеры антибольшевистских демократических партий. Они даже не представляли себе возможности покушения большевиков на суверенное волеизъявление народа, которое предстояло выразить Учредительному собранию»[426]426
  Керенский А. Ф. Русская революция 1917 г. М., 2005. С. 368–369.


[Закрыть].

Третья ситуация может быть определена как ограничение конституирующей власти внешней силой. В некоторых случаях, как было показано, имеет место внешне независимая конституирующая власть, которая свободно разрабатывает текст новой конституции. Однако на последнем этапе эта конституция претерпевает существенные изменения. Так было в послевоенных Германии и Японии, где разработанные проекты конституций не встретили первоначально поддержки американских оккупационных властей и под их влиянием претерпели существенные изменения. Так было в Иране, где разработанный Конституантой проект был отвергнут духовенством, в Бразилии, где первоначально разработанный проект парламентской республики не встретил поддержки президента (и армии) и не был допущен к обсуждению. Так было в Нигерии, где Учредительное собрание, весьма умеренное по своему составу, разработало проект конституции, который не устроил военных и был подвергнут цензурированию по важным для них вопросам.

Разгон большевиками Учредительного собрания явился примером радикального воздействия на конституанту со стороны внешней силы, причем это воздействие носило вполне деструктивный характер и, в отличие от рассмотренных выше случаев, было осуществлено практически до появления четко сформулированного конституционного проекта. Механизм конфликта наиболее определенно выявился в ходе столкновения различных подходов к выработке основных законов. Большевики предложили Конституанте утвердить без дискуссий разработанный ими основной документ – «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа», согласно которой вся власть номинально передавалась трудящимся и их представителям в советах, то есть самим большевикам. В альтернативной программе эсеров содержалась иная, оппозиционная большевикам концепция решения вопроса о власти – подчеркивалась автономность советов. Главной причиной, по которой массы не поддержали Учредительное собрание, являлась их политическая неискушенность: обещания мира и хлеба заставили их забыть о принесенных в войне жертвах, признать авторитарно-демагогический режим диктатуры пролетариата, ведущий к гражданской войне.

В этой перспективе судьба Учредительного собрания оказалась предрешена. «Конечно, – говорил Ленин Троцкому, – было очень рискованно с нашей стороны, что мы не отложили созыва, очень, очень неосторожно. Но, в конце концов, вышло лучше. Разгон Учредительного собрания Советской властью есть полная и открытая ликвидация формальной демократии во имя революционной диктатуры. Теперь урок будет твердый»[427]427
  Троцкий Л. Д. К истории русской революции. М.,1990. С. 208.


[Закрыть]. Роспуск Учредительного собрания определялся в конечном счете одной причиной – стремлением большевиков (прежде всего Ленина) сохранить власть, которая в условиях преодоления кризиса двоевластия становилась самостоятельной интегрирующей ценностью[428]428
  Чернов В. М. Перед бурей. Воспоминания. Нью-Йорк, 1953. С. 342. См. также: Волкогонов Д. Ленин. Политический портрет. М., 1997. С. 313.


[Закрыть]. Роспуск Учредительного собрания как шаг вполне беспринципный вызвал поэтому резкую критику не только со стороны либеральных оппонентов большевизма, но и немногочисленных союзников большевиков в интернациональной социал-демократии, в частности – Р. Люксембург[429]429
  Luxemburg R. Zur russischen Revolution (1918) // Gesammelte Werke. Berlin, 1974. Bd 4. S. 354-355; Люксембург Р. Русская трагедия // О социализме и русской революции: Избр. Статьи, речи, письма. М., 1991. С. 317.


[Закрыть]. Речь шла о проявлении двух различных концепций социальной демократии, одна из которых включала в это понятие идею формальных («буржуазных») прав человека, а другая – полностью отрицала их во имя установления фактического равенства, интерпретируя диктатуру пролетариата как принципиальный отказ от права и установление режима неограниченного произвола. Эта концепция нашла выражение в идее о «Республике советов» как высшей форме демократии по сравнению с Учредительным собранием[430]430
  Ленин В. И. Тезисы об Учредительном собрании // Ленин В. И. ПСС. Т. 35. С. 162–166.


[Закрыть]. Разгон Учредительного собрания обычно считают, наряду с Октябрьским переворотом, «главным преступлением большевиков против демократии»[431]431
  Малиа М. Советская трагедия: история социализма в России 1917–1991. М., 2002. С. 141.


[Закрыть].

О сохранении важности института Учредительного собрания для самосознания общества говорит воспроизводство требований его созыва в ходе Гражданской войны[432]432
  Протоколы Центрального комитета Конституционно-демократической партии. М., 1998. Т. 3 (1915–1920).


[Закрыть] и антибольшевистского движения[433]433
  Святицкий Н. К истории Всероссийского Учредительного Собрания. М., 1921. Ч. III. Съезд членов Учредительного Собрания (Очерк событий на востоке России в сентябре – декабре 1918 г.).


[Закрыть], конституционное закрепление обязанности новой власти по скорейшему созыву Учредительного собрания[434]434
  Конституция Уфимской директории: Акт об образовании Всероссийской верховной власти 26/8 – 10/23 сентября 1918 г. // Архив русской революции. Берлин, 1923. Т. XII. С. 189–193.


[Закрыть], оценка выступлений против его членов как бонапартистского переворота[435]435
  Государственный переворот адмирала Колчака в Омске 18 ноября 1918 года. Собрал и издал В. Зензинов. Париж, 1919. С. 35–38; 41–42.


[Закрыть], повторное выдвижение лозунгов его созыва во время Кронштадтского и Тамбовского восстаний[436]436
  Хоскинг Дж. История Советского Союза. 1917–1991. М., 1995. С. 79–92.


[Закрыть], попытка возродить его в эмиграции[437]437
  Данная тема стала определяющей в связи с организацией Союза членов Учредительного собрания и решением вопроса о целесообразности вступления в него: Протоколы заграничных групп конституционно-демократической партии. М., 1996–1999. Т. 4–6.


[Закрыть] и, наконец, актуализация этой идеи в период перестройки в СССР[438]438
  См., напр., Резолюцию с призывом к подготовке Учредительного собрания // Учредительное собрание вчера и завтра. Сб. док., подготовленных по решению конференции блока партий «Свобода и достоинство». СПб., 1991. С. 63.


[Закрыть].