Текст книги "Рождение героев"

Глава двадцать вторая
Встреча

Ей повезло. Наступившая ночь спасла от преследователей и, больше не слыша звуков погони, Далмира тихонько вылезла из бочки. Она находилась в довольно обширном дворе, заваленном какими-то деревянными деталями, гнутыми досками, разбитыми и полусобранными бочками. Девушка поняла, что двор, дом и повозка принадлежит какому-то ремесленнику, скорее всего, бочару. В доме все спали, и Далмира тихо прокралась к низенькому сарайчику, решив до утра переждать тут. Найдя укромный уголок, она заснула, а проснулась от громкого стука. Прижавшись лицом к щели, девушка увидела человека, ставившего на повозку большие бочки. Заполнив ими повозку, он ушел в дом.

Далмира подошла к дверям. На дворе было светло, но солнце не торопилось показываться из-за растянувшихся на все небо серых туч. Она может спокойно выйти в город, но что дальше? Волосы выдадут ее. И стража у ворот города наверняка предупреждена хитрым и дальновидным Тормуном. Пока она свободна, но на самом деле в ловушке, в красивом каменном мешке под названием Ринересс…

Вблизи раздались шаги. Далмира отпрянула, вжавшись в угол среди чурок и мешков с опилками. Дверь сарая распахнулась, и кто-то вошел.

– Где же она? А, вот. – Человек снял с гвоздя висевшую упряжь и вышел, не закрыв дверь. Спустя немного времени Далмира услышала знакомый голос:

– Ну, что, все готово?

– Готово, хозяин, – лениво, с расстановкой произнес подмастерье.

– Тогда иди сюда, поможешь кое-что поднести. Пора ехать в Аримдор.

Человек направился к дому, и Далмира посмотрела на оставленные без присмотра бочки. В Аримдор… Это другой город! Медлить нельзя, и девушка, выскользнув из сарая, подбежала к повозке. Остановившись за ней так, чтобы ее не увидели из дома, Далмира заглянула в бочки. Бочки были закрыты крышками и пахли свежеструганным деревом. Вцепившись в одну, девушка попыталась ее открыть, но крышка была пригнана столь плотно, что, обломав ногти, Далмира так ничего и не добилась.

– Тащи это на повозку!

Выхватив кинжал, она вонзила его в край бочки и отчаянным рывком вытащила крышку. Внутри пусто! Хартог прыгнула внутрь еще быстрее, чем вчера, и сдвинула крышку на место.

В бочке было темно, а поначалу показавшийся приятным запах дерева стал просто невыносим. Но Далмира сидела неподвижно и ждала. Голоса бочаров звучали глухо, она почти не различала слов. Затем раздался удар, она испуганно вздрогнула, но затем поняла, в чем дело. Увидя неплотно пригнанную крышку, мастер сильным ударом закрыл ее. «И хорошо, – подумала она, – теперь только ждать…»

Но ждать оказалось труднее, чем она думала. Стало жарко и трудно дышать. Колеса повозки без конца катились по мостовой, и Далмира поняла, что скоро задохнется. Определив обращенную внутрь повозки сторону, девушка стала ковырять бочку кинжалом. Острая сталь хорошо рассекала древесину, но девушка работала медленно, опасаясь, что сидящие на повозке люди услышат ее. Липкий пот ручьями стекал по лицу, хотелось немедленно выбить днище бочки ногами, быстрее вздохнуть и дышать, дышать! Стиснув зубы, едва не теряя сознание, она резала и резала, пока лезвие кинжала не пронзило дерево насквозь. Прильнув губами к отверстию, Далмира глотала живительный воздух и не могла надышаться. Затем осторожно расширила отверстие, но не вширь, а в длину, чтобы не было так заметно. Скорчившись возле щели, она дышала и слушала.

Вдруг повозка остановилась. Голоса забубнили совсем близко, что-то стукнуло по бочке, кто-то засмеялся. Снова голоса. Она прислушалась, прильнув ухом к отверстию:

– …И пусть теперь он делает, как хочет!

– Правильно люди говорят: чего не ждешь – случится, а ждешь – не возвратится!

– Ну, счастливой дороги, проезжай.

Повозка вновь тронулась и, не веря своему счастью, Далмира улыбнулась. Гул полнолюдного города сменился загородной тишиной. Кажется, она выбралась!

Она терпеливо ждала, разминая руки и ноги. Это было нелегко, учитывая, что выпрямиться в бочке она не могла. Изредка доносившиеся голоса заставляли ее замереть, но вскоре Далмира почувствовала: можно выбираться. Они достаточно отъехали от Ринересса. На всякий случай она приготовила кинжалы. Затем уперлась в крышку плечами. Не открыть! Скрюченные ноги болели, и зажатое в бочке тело никак не могло распрямиться. Далмира в ярости ударила в крышку рукоятями кинжалов и услышала изумленные голоса людей. Еще раз, еще!

Свежий воздух ударил в лицо, и затекшие ноги с трудом разогнулись. Далмира пошатнулась и выпрямилась, видя перед собой изумленные лица бочаров.

– Кто ты такая? – проговорил один, по виду хозяин, немолодой уже арн с седой бородкой. Его руки, державшие стилет, коим погоняли крогов, направили оружие на девушку.

Не отвечая, Далмира выразительно встряхнула зажатыми в ладонях ножами.

– Да это же… красноволосая! – вдруг вспомнил второй арн, тот, что грузил бочки. – Ее искали хартоги!

Не спуская глаз с направленного в грудь острия, Далмира перекинула ногу через край бочки.

– Я слышал, хартоги обещали награду тому, кто ее схватит!

Бочар глядел на девушку так, словно у нее было две головы.

Далмира перебросила вторую ногу:

– Хочешь схватить меня? Ну, попробуй! – кинжал в ее руке резко вытянулся в сторону ремесленника. Тот отшатнулся и чуть не упал с повозки.

Девушка спрыгнула на землю, едва удержавшись на затекших ногах. Ноги ужасно болят, но как хорошо дышится на свободе! Она быстро огляделась: вокруг никого, ни людей, ни селений. Редкие перелески да поросшие кустами холмы. Мощеная дорога уходит куда-то вдаль, а за спиной виднеются далекие стены Ринересса. Она выбралась, но куда ей идти?

Оглядываясь на бочаров и прихрамывая, Далмира сошла с дороги и побежала в лесок. Куда угодно, лишь бы подальше от города и быстрее, пока есть силы…

– Ты видел, куда она побежала? – спросил подмастерье.

Пожилой бочар вздохнул:

– Видел, а что толку? Мы ее все равно не поймаем. Она хартог, а хартоги ничего не боятся. Им человека убить, что жука раздавить…

– Мы можем вернуться в город и рассказать, что мы ее видели! – воскликнул второй. – Хартоги наградят нас!

– Мы на ярмарку не успеем, – проворчал старший и, подумав, стал разворачивать крога назад. – Ладно! Давай, пошел, быстрее!

Торвар вбежал в комнату вождя.

– Я нашел красноволосую!

Тормун вскочил:

– Где она?

– Она сумела пробраться за стену! Хитрая, как кунимор! Спряталась в бочке, что везли бочары. За южными воротами вылезла, но они заметили ее! Красноволосую с кинжалами! Я велю…

– Слушай, что я велю! – прервал брата Тормун. – Возьмешь всех охотников. Всех! И расставь во всех деревнях и на всех дорогах к югу от города. Рано или поздно она появится. Или ее кто-нибудь увидит…

Тормун прервался и выразительно посмотрел на брата:

– Торвар, принеси мне ее голову. Этого достаточно. И скажи, что я выплачу сотню… нет две сотни асиров тому, кто приведет ее живой! Иди.

Торвар выбежал прочь. Азарт владел им, как никогда. В такой охоте ему еще не приходилось участвовать. Охота в Арнире, охота за человеком, за опасным человеком, которого… которую он может…

– Слушайте волю Тормуна! – сказал он ожидавшим приказа охотникам. Все хартоги, кроме бойцов, стояли вокруг него, слушая слово вождя. – Выступаем немедленно. Тот, кто схватит и доставит Далмиру живой, получит сотню асиров! Мертвой – пятьдесят. Такова воля Тормуна.

Далмира бежала, пока не выбилась из сил. Она упала на траву и попыталась отдышаться. Рано или поздно хартоги узнают, что она проникла через ворота Ринересса, и станут искать ее всюду. И что ей делать? Она свободна, но здесь, в Арнире, она – преступник. Далмира знала, что хартоги имеют право жить по своим законам, и хранители законов фагиры не вмешиваются в их дела. Это значит, что Тормун может поступить с ней, как с надоевшей вещью – а ведь она и есть вещь, клейменая вещь, – то есть просто уничтожить.

Успокоив дыхание, она попыталась решить, куда двигаться. Кроме Ринересса, есть и другие оданства, но будет ли она там в безопасности, Далмира не знала. Кроме того, все они располагались к северу от Ринересса, а значит, ей пришлось бы возвращаться. Наверно, это неплохой ход, и она обманет охотников, пойдущих по ее следу на юг, но там она будет слишком заметной. Волосы выдадут ее везде!

А может, идти на восток? Там приграничные земли и великий Кхин. От одного из хартогов она слышала, что на востоке и юге живут свободолюбивые мергины. Формально подчиняясь одану, они служат щитом между Ринерессом и морронами, а на юге сдерживают хелмаров, часто атакующих побережье. Тормун никогда не ездит туда – ни за животными, ни за новыми бойцами, значит, это хороший выбор.

Значит, на юг? Далмира вздохнула и поднялась. Для начала надо отойти от Ринересса как можно дальше и не появляться на больших дорогах, куда Тормун наверняка пошлет людей. Уже сутки она ничего не ела, силы девушки таяли. Но идти надо. Надо идти и быть осторожней.

Пробираясь перелеском, Далмира срывала растущие на кустах ягоды и бросала в рот. Кислые и терпкие, они едва заглушали голод, но пить захотелось еще сильней. Далмира вспомнила путешествие с Шенном. Дикарь всегда мог найти съедобное растение или убить небольшого зверя. Но сейчас она одна, помощи ждать неоткуда. У нее есть кинжалы, и хищников она не боится, но охотник из нее никакой. Денег тоже нет и… Далмира едва не заплакала. Ей казалось: весь мир восстает против нее, сжимая невидимые, смертельные объятия. Что делать, что?! Она остановилась, в бессильной ярости вонзив один из кинжалов в дерево. И вспомнила Кинару, перед смертью мечтавшую о свободе. Вспомнила Немого, пожертвовавшего жизнью ради нее… Она выберется, должна выбраться! Ради них, мертвых, но живых в ее памяти. Они смотрели на нее изнутри и молчали, но Далмира знала, что они хотят сказать…

– Я выживу, обещаю вам, – сквозь слезы произнесла она, вытаскивая застрявший в коре кинжал. – Клянусь тебе, Кинара, Тормун не поймает меня!

На следующий день Далмира, усталая и ослабевшая, вышла к селению. Жители с удивлением смотрели на измученную женщину в мужской одежде со странными красными волосами, но в приюте не отказали. Далмиру накормили кашей и дали в дорогу хлеба. Радушные хлебопашцы не приняли в дар предложенный незнакомкой кинжал и, поблагодарив их, девушка спросила дорогу на Ринересс. Поселяне указали ей путь. Далмира пошла, куда показали, но едва деревня исчезла за поворотом, сошла с дороги и двинулась на восток, постепенно сворачивая к югу. Она слышала, что хартоги-охотники способны выслеживать зверя очень долго, они не знают устали и не станут ее жалеть. Вперед!

Вторую ночь, как и первую, девушка провела под открытым небом. Разделив оставшийся хлеб на три части, Далмира съела один кусок, остальное оставила на завтра. Кто знает, попадется ли ей какое-нибудь селение, а если попадется, будут ли арны столь же добры к беглецу…

Крыши домов показались из-за холма неожиданно, и Далмира замерла, разглядывая раскинувшееся перед ней селение или хеш, как говорили в Арнире. Деревянные дома располагались без какого-то плана, некоторые были обнесены заборами, некоторые нет. На площади с круглым колодцем девушка увидела горстку людей. С холма они казались одинаковыми, как лесные мураши. С другой стороны к селу подступала река, вернее сказать, ручей, еле заметный за кронами деревьев. Далмира решила спуститься к людям.

Поравнявшись с первыми домами, она почувствовала тревогу, но продолжала идти к площади. И увидала хартогов! Трое охотников с луками за спиной разговаривали с местными. Погоня уже здесь! Девушка бросилась бежать и с ужасом услышала пронзительный детский крик:

– Смотри, мама, чужая!

Она с разбега вломилась в заросли, сминая упругие ветви. Кусты не пускали, цепляли за ноги и хлестали по лицу. Кое-как пробившись, Далмира устремилась в лес, ожидая свиста выпущенной в спину стрелы. Бежала, пока хватило сил, затем попыталась успокоиться и не паниковать. Лес густой, им тяжело будет найти ее. На траве почти не остается следов. Мало ли что говорят про охотников-хартогов… Она же не зверь, она умнее!

Вскоре ноги превратились в тяжелые, неподъемные столбы, а в боку нестерпимо закололо от быстрого бега. Далмира упала на траву и лежала, прислушиваясь. Сил двигаться дальше не было. Если они нагонят ее, она станет биться. И если не убьет их, то умрет свободной!

Но преследователи отстали. А может, устроили засаду и ждут где-то впереди? Она не знала этой страны, не знала дорог и не походила на обычную женщину в своей одежде и красными, как луна Игнира, волосами. Ей некому доверять и не у кого просить защиты. Ничего! Она выжила в полном опасностей Кхиноре, выживет и здесь.

К вечеру девушка подошла к постоялому двору. Большое, обнесенное крепким забором, хозяйство располагалось недалеко от перекрестка двух вымощенных камнем дорог. Место было опасное – хартоги наверняка появятся здесь, если уже не сидят внутри дома. Но голод и усталость толкнули ее на риск.

Далмира прислушалась. Во дворе таверны было тихо, лишь из окон слышались голоса подвыпивших мужчин. Далмира уцепилась за край частокола, подтянулась и перелезла во двор. За забором тянулись пристройки с закрытыми на замки дверями, вонявшие навозом стойла для крогов, и большая поленница дров. Прокравшись до угла дома, она выглянула во двор. Никого. Сбоку хлопнула дверь, и какой-то мужчина выплеснул под забор ведро с помоями. Из открытой двери до девушки донеслись сводящие желудок ароматы кухни. Как хочется есть!

Словно почувствовав что-то, мужчина оглянулся и увидел прижавшуюся к стене Далмиру.

– Ты откуда здесь взялась? – спросил он. Темноволосый, средних лет арн был одет просто: суконные штаны и рубашка, да прожженный фартук на поясе. Похоже, он не боялся изможденной девушки с кинжалами в руках.

– Мне нужна еда, – сказала Далмира. – Ты можешь принести еды? Только чтобы никто не видел?

– Ты от кого-то прячешься?

– Да.

– От кого?

Далмира посмотрела на его лицо. Обычное, безбородое и безусое, оно не выражало ни чрезмерного страха, ни чрезмерного удивления. Стоит ли ему доверять?

– На тебе мужская одежда и нет лент в волосах, – сказал мужчина. – Кто ты такая?

– Я хартог… Вернее, была хартогом.

– Ты сбежала от хартогов? – изумился мужчина. – Великий Эльмер! Они ищут тебя!

– Ищут… Послушай, мне не нужны расспросы, мне нужна еда. – Далмира выразительно взглянула на мужчину и убрала кинжалы в ножны на поясе. – Ты поможешь мне?

Тот улыбнулся:

– Почему нет? Хозяин не обеднеет, если я дам тебе немного хлеба и мяса. Жди тут.

Он вошел в дом и захлопнул дверь. «А если он обманывает? – подумала Далмира. – Если сейчас позовет кого-нибудь?» Бежать она устала, а убивать не хотела. Единственным человеком, которому она желала смерти, был хелмар, убийца отца. Но он давно мертв. Впрочем, есть еще один негодяй, тот, что сейчас идет по ее следу…

Дверь открылась и, прежде чем девушка выхватила ножи, в проеме появился новый знакомый:

– Вот, возьми. – Он протянул ей кусок пропитанного соусом хлеба с лежащим на нем жареным мясом. – Ешь спокойно, кроме меня, сюда никто не приходит.

Он кивнул ей и захлопнул дверь. Далмира впилась зубами в мясо. Глотая наспех пережеванные куски, она вслушивалась в звуки двора. Вот крог стукнулся рогами о стенку, вот кто-то из гостей затянул песню. Резкий и гулкий звук заставил замереть. Что это? Девушка выглянула из-за угла и увидела, как слуга открывает широкие ворота. В спустившихся сумерках она увидела группу вооруженных мужчин. Компания быстро прошла внутрь двора, направившись к дверям таверны. Хартоги?! Или нет?

Дверь кухни еще раз открылась, но теперь Далмира была быстрее. Ее кинжалы, очертив сверкающую дугу, прижались к горлу вышедшего из дверей мужчины.

– Это я… – выдавил он, но Далмира не убрала оружие:

– Я видела здесь хартогов! Ты сказал им обо мне?

– Нет! Я хочу… помочь тебе… спрятать тебя.

Кинжалы исчезли, а Далмира взглянула в глаза человеку. Сейчас от этого взгляда зависела ее жизнь. Поверить или нет? Не все же вокруг – предатели?

– Почему ты помогаешь мне? У меня нет асиров, я ничего не могу дать тебе!

– Они ищут тебя, – произнес слуга. – Но я ничего им не сказал и не скажу.

– Почему?

– Потому что ненавижу их!

– Но я…

– Ты – не такая, как они… Ты – не охотник, ты боец, проливающий кровь на арене.

– Откуда ты знаешь?

Мужчина огляделся:

– Тебе нельзя здесь оставаться. Они обшарят весь двор и найдут тебя! Идем за мной!

– Куда? – Далмира замерла, не зная, что предпринять. Ей хотелось бежать прочь из этого места, черный дом казался искусно расставленной ловушкой… Но девушка понимала, что везде будет то же самое, охотники опередили ее.

– Здесь рядом есть лестница наверх. Там чердак. Ты сможешь спрятаться там. Ключ есть только у меня!

Далмира поверила ему. Войдя в кухонную дверь, она очутилась в небольшом коридоре, где у стены стояла широкая деревянная лестница. Мужчина схватил ее и приставил к еле заметной двери наверху.

– Лезь туда! – сказал слуга. – Когда они уйдут, я вывезу тебя отсюда!

Рядом послышались голоса, и Далмира быстро взобралась наверх. Человек открыл невысокую дверь, она вошла, и дверь тотчас закрылась у нее за спиной. Замок щелкнул, и наступила гнетущая тишина. Далмира услышала, как слуга слезает с лестницы и ставит ее на место. Он ненавидит хартогов? Почему? И почему решил помочь ей? Снова почувствовав себя в ловушке, Далмира беспомощно огляделась. Она находилась в продолговатом и обширном помещении с треугольной крышей. Толстые, размером с целый древесный ствол балки тянулись вдоль чердака, пропадая во тьме, другие уходили в пол, очерчивая скелет здания. Потолок был низкий, и передвигаться, не сгибаясь, можно было лишь посередине чердака. Пол был засыпан опилками и перепревшим сеном.

Снизу доносились приглушенные голоса постояльцев, и Далмира долго не отходила от дверей, ожидая появления хартогов. Но в коридоре было тихо и, устав ждать, девушка устало опустилась на пол. Какое-то время она просидела словно в полудреме, чутко реагируя на каждый звук, а затем решила посмотреть на преследователей. Она бывала в нескольких тавернах, и все они устроены практически одинаково. Где-то под ней должен располагаться зал, где сидят постояльцы и посетители.

Далмира осторожно прошлась по толстой балке и попыталась найти щель в полу. Это оказалось не так легко, и на разгребание устилавших пол опилок ушло много времени. Но старания не пропали втуне. Обнаружив довольно большую щель, Далмира легла и прильнула к отверстию.

Она увидела часть зала и несколько столов. За одним сидели преследователи. Хартогов она узнала сразу, некоторых до сих пор помнит в лицо. А ведь раньше не могла и думать, что они станут охотиться на нее! Охотники сидели тихо, пили вино, переговариваясь короткими негромкими фразами. Далмира не могла расслышать их разговор – какие-то девицы визжали и смеялись, заглушая все прочие звуки.

Она услышала звук хлопнувшей двери, и прямо под ней прошел человек, ведомый кем-то из слуг. Она не успела рассмотреть его лицо, однако что-то – то ли в движениях, то ли в голосе – показалось ей знакомым. «Не слишком ли много встреч в одном месте, – подумала она. – Кто же это?» Смех на минуту смолк, и девушка услышала знакомый до боли молодой голос:

– Еда и ночлег.

– И вино, разумеется, – сказал кто-то, очевидно, хозяин.

– И вино, – согласился голос.

Шенн!? Далмира едва не подпрыгнула от волнения. Она вспомнила голос, и фигуру, и волосы! Это Шенн!! Но как он оказался здесь? И… ведь он не разговаривал на языке арнов! Почти не разговаривал, а теперь она понимает каждое его слово! Далмира заерзала на полу, пытаясь хоть краем глаза увидеть старого друга, когда-то спасшего ее от смерти. Но стол, за который сел Шенн, никак не просматривался. Она должна его увидеть! Девушка вскочила. Надежда и страх сплелись в единый натянутый узел. Им надо встретиться, но как, как?! Хартоги сидят совсем рядом! Она рискует не только своей жизнью, но и его. Случись бой, Шенн несомненно вступится за нее, но… Врагов слишком много, они – воины, умеющие убивать, и на их стороне закон.

Она едва не завыла, понимая, как жестоко посмеялись над ней боги. Встретить Шенна именно здесь и именно сейчас, когда она не может к нему подойти! Далмира заметалась по чердаку. Что, что ей делать? Безрассудная ярость сменялась безысходным отчаянием. Наконец, она взяла себя в руки и еще раз склонилась над щелью.

Шенн разговаривал с женщиной. Видимо, с одной из тех, что жили в каждой таверне, развлекая и ублажая посетителей. На острове Далмиры ни одна девушка не смела провести ночь с мужчиной до свадьбы, в Арнире такое было в порядке вещей. Множество женщин зарабатывали асиры, проводя ночи с разными мужчинами, и это не считалось грехом. Их покровителем выступал Великий Эльмер, один из Сущих, бог воды, жизни и плодородия. Лишь в месяц голубой луны девушки Арнира могли лишиться девственности. В Ринерессе и других городах Арнира женщин, зарабатывающих на жизнь своим телом, называли жрицами Эльмера. Но Далмира не могла поступиться обычаями предков, просто взять и забыть все, чему учил ее отец. Со временем она научилась понимать мужчин-арнов и уже не считала оскорблением, когда кто-то принимал ее за жрицу Эльмера. Но и становиться ею ей не хотела…

Она не могла расслышать слов Шенна, но от интонации его голоса, что-то ласково отвечавшего девушке, Далмира едва не расплакалась. Вдруг, в один миг, все вокруг показалось ей каким-то невероятным сном, потому что так не должно быть!

С момента их расставания она не думала о Шенне постоянно, лишь иногда он являлся к ней во снах и в мыслях, как что-то живое и близкое. Он был одним из немногих на этом свете, кто никогда не причинял ей зла. Она лишилась отца, потеряла Кинару и Немого, и внутри Далмиры осталась последняя согревающая душу звездочка: Шенн. Он был солнцем, до которого нельзя дотянуться, но которое греет, давая новую надежду.

Нет у нее теперь надежды…

Дверь заскрипела, и Далмира проснулась, тут же схватившись за кинжалы. В проеме возник знакомый силуэт слуги.

– Ты где? – негромко спросил он, вглядываясь в полутьму. По правде говоря, он опасался загнанной в угол беглянки и в то же время искренне желал ей помочь. – Выходи. Все спят. Я вывезу тебя отсюда.

Далмира сглотнула комок в горле. Очень хотелось пить. Как заснула – не вспомнить.

– И хартоги спят? – спросила она.

Слуга покачал головой:

– Кто-то спит, а кто-то нет. Я выведу тебя, пошли.

Вслед за ним девушка спустилась с лестницы. Теперь она верила ему. Если бы он хотел, то давно сообщил бы хартогам, и она бы не проснулась…

Они вышли на задний двор. Раннее утро. Солнце еще не встало, и во дворе, как молоко в гигантской чаше, плавал густой туман. Слуга подвел ее к забору. Рядом стояла колода, забравшись на которую, можно было легко перелезть через ограду. Спасибо, друг.

– Они не поймают тебя, Арнир велик! – шепотом произнес слуга, и Далмира горько усмехнулась. Не настолько велик, если она сумела встретиться с Шенном! Она не знала, где он теперь и не могла его искать. Где бы он ни был, их пути снова расходятся и, похоже, уже навсегда.

– Я буду с повозкой вон там, – указал слуга. – Жди меня.

Далмира перелезла через ограду и побежала к перелеску. Остановившись у деревьев, она осмотрелась и стала ждать. Мысли о Шенне не давали покоя. Наверняка он провел ночь с этой девушкой, ласкал ее, говорил то, что должен был сказать не ей… Думать об этом было невыносимо, и еле слышимый стук копыт прервал мысли Далмиры. В густом тумане проявились очертания большого рогатого зверя, вслед за ним двигалось нечто огромное. Далмира разглядела повозку, на которой лежала копна сена. Колеса ее замерли, и возница спрыгнул на землю.

– Где ты? – вполголоса крикнул он. – Это я!

Далмира приблизилась.

– Спрячься в сено, – сказал спаситель. Далмира увидела, что повозка до краев засыпана скошенной травой. – Быстрее. Они стоят на перекрестке и слышат каждый звук. Тебе не пройти незамеченной.

– Ты помогаешь мне, а я даже не знаю твоего имени, – сказала она.

– Это хорошо. Если тебя поймают, ты не сможешь сказать его хартогам.

Губы Далмиры тронула улыбка. Умный парень. Девушка залезла в повозку, и слуга быстро закидал ее травой.

– Пошел! – прикрикнул он, уколов животное в круп, и крог потащил повозку со двора.

Девушка сидела, не шевелясь. Засыпанная изрядно перепревшей травой, она вдыхала ее душный запах и вслушивалась в поскрипывание колес. Довольно долго спаситель не подавал никакого знака, и Далмира хотела выбраться из травы, как вдруг услышала голос:

– Что везешь?

– Траву. А ты кто такой? – без тени страха спросил возница.

– Хартог. Ищу девку. Красноволосую. Не видел? Она где-то здесь.

– В наших краях красноволосых отродясь не было, – проворчал слуга, и Далмира поразилась его выдержке. Ведь он рискует ради нее! – Не видал я никого.

– Дай-ка, я твою телегу проверю, – сказал хартог, заглядывая за высокий борт. – Траву, говоришь, везешь?

– Траву для крогов, не видишь, что ли? Продавать везу в Аримдор.

– Продавать? Да у тебя никто не купит эту гниль!

– А я тебе и не предлагаю, – огрызнулся возница, и Далмира ощутила тревогу. Шевелиться было нельзя – заметят тут же, и она лежала неподвижно, готовясь вскочить на ноги в любой момент. Сколько их там? Один или двое? Если напасть неожиданно, она справится и с двумя. Убить человека проще, чем зверя…

– Сейчас я посмотрю, что тут. – Она услышала звук извлекаемого из ножен меча и, прежде чем успела что-то предпринять, почувствовала, как острое лезвие рассекло ей кожу. Схватившись за борт, она резким движением выбросила тело из повозки.

– А-а! – вскричал хартог. – Вот ты где! А говорил…

Речь охотника прервалась резким, захлебывающимся всхлипом. Изо рта его хлынула кровь, и Далмира увидела окровавленное железное острие, торчащее из груди хартога. Он упал наземь. Селянин хладнокровно вытащил из его спины стилет для управления крогом и ударил еще раз. Затем вытер острие пучком травы и отволок тело к обочине.

– Возьми его одежду и оружие, – сказал он застывшей Далмире. – Дальше пойдешь одна. Вон там, – его рука указала на юг, – есть гора. Обойдешь ее и увидишь реку. Тебе надо перебраться на другой берег. Там они тебя не найдут. А если и найдут – мергины не выдадут.

– Спасибо тебе, – пробормотала Далмира. Теперь она узнала охотника, убитого слугой. Один из тех, что недавно поступили на службу к Тормуну. Он был совсем молод, не старше Шенна, и Далмира не могла смотреть на искаженное предсмертной болью лицо. Она не тронула его одежду, но подобрала небольшой широкий меч. Оружие пригодится, хотя она предпочла бы привычное копье.

– Теперь беги, – сказал слуга и передал туго набитый узел. – Здесь еда.

– Ты действительно их ненавидишь… – произнесла девушка, глядя в темные неподвижные глаза. – Почему ты помог мне?

– Хартоги убили моего отца и забрали старшего брата, – ответил он. – Я думаю, он тоже погиб. Бойцы ведь долго не живут?

– Да, – сказала Далмира. – Это так. Как звали твоего брата?

– Никак. И меня никак. Прощай, красноволосая. Ты помогла мне отомстить, спасибо!

Он уколол зад крога дротиком, заставляя животное развернуть повозку. «И это – месть? – подумала Далмира. – Убил почти мальчишку…» Потеряв Немого и Кинару, она тоже хотела мстить, но мутившую голову ярость сдерживал страх за свою жизнь. И еще: кому мстить? Кто виноват в том, что случилось? В смерти Кинары повинен зверь, а Немой погиб, защищая Далмиру от убийц. Боец знал гораздо больше, чем мог рассказать своими малопонятными жестами. Тогда Далмира поняла главное – ее хотят убить. Почему и за что – так и осталось тайной, которую она, наверно, никогда не узнает, как и Шенн не узнает, что она видела его в трех шагах…

Внезапная мысль заставила ее броситься за уезжавшей повозкой.

– Стой!

Возница остановил животное.

– Ты что? – взволнованно спросил он. – Беги отсюда!

– Подожди! – Она не могла уйти просто так, зная, что Шенн так близко. Надо оставить ему какой-то знак… Она выхватила кинжал и отрезала прядь волос. – Прошу, сделай это для меня! Передай волосы человеку по имени Шенн, он сейчас в таверне. У него… шрам на щеке. Передай и скажи… Скажи, чтобы не искал меня! Сделаешь?

– Сделаю, – кивнул слуга, пряча ярко-рыжий локон в карман. Повозка заскрипела и скрылась в тумане. И лишь сейчас Далмира почувствовала, как что-то течет по бедру. Посмотрела и увидела мокрую от крови рубашку. Мальчишка задел-таки ее мечом. И мог убить, если бы не тот парень.

Оставаться на открытом пространстве было нельзя. Туман рассеивался, распадаясь под лучами всходящего солнца, и Далмира направилась к югу. Скоро она увидит гору, а там… Он говорил о мергинах. Кто это, Далмира не знала, но если они дадут кров и защиту, она пойдет к ним.

Свобода давалась не просто. Она желала ее и получила, заплатив болью и кровью. С каждым шагом Далмира чувствовала, как что-то внутри зовет и требует ответа. Зачем? Зачем человеку свобода? Зачем она тому, кто не знает, как жить дальше?

Она не видела и не могла видеть, как далеко-далеко, за туманом и деревьями, в здании старой таверны спасший ее мергин передал локон огненных волос человеку по имени Шенн. Как, выслушав слугу, чужак в волнении выскочил наружу и, озираясь, громко и долго выкрикивал ее имя…