Текст книги "История Аквариума. Книга флейтиста"

Последствия «Мозговых рыбаков»

Год 1976-й начался с события отменного. Группа отправилась в Таллин (да простят меня жители этого города за старое и неправильное написание этого имени собственного), на фестиваль. Это было, наверно, впервые в истории Ленинграда, когда местные рок-музыканты смогли выехать на «запад». Как и в последующие годы, нас там никто не ждал, но это не было помехой в материализации желаний.

До появления Rock Summer оставался еще десяток лет, а в Таллине уже вовсю что-то происходило. На март этого года выпал фестиваль в Политехническом институте.

Для питерской рок-сцены тех лет это было событие невиданное. Абсолютно все было не так, как в Ленинграде. Никакой тайны, никакой стремы, огромный зал, а соответственно, огромное количество народа, отменный аппарат. Выступающих групп – битком, и все нам неизвестные, включая «Машину времени» и «Магнетик Бэнд».

Случилось так, что я приехал в Таллин на день позже Бори и Севы. Обстоятельства за древностью лет мне не ясны, но факт остается фактом – знаменитую историю ненависти Севы к подледным рыбакам я прозевал. А дело было вот как.

Мы ехали в Таллин своим ходом, не организованно, а это значило, что каждый как мог и за что мог приобретал себе билеты на дорогу и, конечно же, должен был заботиться о себе в Таллине сам. Сева с частью музыкальной свиты приобрел себе на ночной таллинский поезд плацкартный билет. Не подумайте чего – просто других не оказалось!

Прихватил виолончель, хорошее настроение, самую длинную в городе прическу и погрузился в вагон. Здесь нельзя не объяснить, что такое виолончель в чехле и в дороге. Предмет сей невозможно никуда ни поставить, ни положить, ни даже на короткое время оставить без присмотра – жди беды! Хрупкий, требующий нежнейшего обращения, он, этот инструмент, со стороны напоминает большое и бесформенное тело, цепляющееся за все возможные выступы и с виду норовящее кого-нибудь зацепить и поцарапать. Короче, как и контрабас, являясь самыми ранимым представителем семейства «деревянных», – виолончель доставляет своему хозяину наравне с неописуемой радостью музицирования неописуемую муку передвижения с ней. Она третирует даже самых выносливых… Но таковым Всеволод всегда и был.

И вот теперь представьте – ночь, поезд, плацкартный вагон, отсутствие света и Сева с виолончелью. Замечу, в мягком чехле, т. е. просто в тряпичном мешке. Беспокойство хозяина за свое детище увеличивается с каждой вибрацией вагона на стрелках, в поворотах полотна, ведь опыта длинных перездов в поездах еще нет, и как там она на третьей полке? Как ей там среди другого багажа? Не случилось бы чего…

Скорее всего, в таких раздумьях и проходит первая часть пути. Изредка приходится вставать и защищать свое багажное место от других пассажиров, чтоб, упаси боже, чего на нее не положили…

Но вроде бы все спокойно и большая часть пути позади, волнение начинает засыпать, беспокойство уходит, и сладкая дремота подкатывает в такт стуку колес, как вдруг происходит самое неожиданное – появляются рыбаки!!!

Нет, дело не в том, что появление зимних рыбаков – это всегда громкий и пьяный разговор, это вообще сопутствует многим пассажирам. С ними связан еще один ужас – их сундуки!!!

Вы думаете, они ходят ловить рыбу по ночам? Ничего подобного, они специально подолгу сидят на льду и пьют горячий чай с водкой, чтоб к ночи, расстегнув шубы и с сундуками наперевес, таранить все окружающее! И вот на их пути встала Севина виолончель!

Сева всего этого не понимал и в первые мгновения даже с большой теплотой отнесся к их появлению. Так, во всяком случае, утверждают очевидцы. Но рыбаки не заставили себя долго ждать.

– А что это там на верхней полочке? – произнес один из них и не глядя с силой швырнул свой сундук прямо на Севину виолончель. Ящик уткнулся в препятствие в виде музыкального инструмента и подал назад.

– А что там еще такое? – крякнул рыбак и с бо́льшим усердием повторил попытку.

Но сундук не шел в предполагаемую пустоту и с упрямством младенца опять возвратился обратно.

Третьей попытке не суждено было случиться. На защиту своего инструмента встал наконец вернувший себе дар речи Сева.

Не буду даже пытаться фантазировать, что мог сказать и сделать в этот момент Всеволод, одно знаю точно – он человек воспитанный и мухи не обидит. Свидетели событий утверждают, что просветленные проповедью рыбаки не только принесли свои извинения, но до самого конца пути, т. е. до Таллина, ни слова не проронили и даже водки не пили.

Такая вот сила духа!

Таллин встретил настолько радушно, насколько мог приветствовать любой средний европейский город невыспавшегося русского пассажира. Помню, чистота на тротуарах поразила настолько, что первые три часа я не курил вообще, т. е. выкурив первую сигарету, я все это время не мог выбросить свой первый же окурок под ноги, настолько кругом было чисто. А от этого я и не начинал следующую. Правда, это происходило еще и потому, что в городе не было ни грязи, ни урн.

Так и таскал смятый фильтр в ладони до открытия первой кафешки, где и оставил его в пепельнице бармена. Кофе также оказался чистейший, какой варили только в «Сайгоне».

Позже встретились с Борисом, который оказался здесь раньше всех. Он побывал на фестивале и уже многое мог объяснить. Ну, хотя бы то, что мы, скорее всего, играть не будем, т. к. устроители были бы рады нас послушать, но просто нет места в программе.

Правда, любезность их была все же безграничнее, чем могло показаться на первый взгляд. Велено было ждать и постоянно находиться на фестивале, т. к. в любой момент могла оказаться прореха и нами можно было бы ее заполнить.

Как «Аквариум» в Таллине находились – Борис, Сева, Фан, Михаил «Майкл» Кордюков и ваш покорный слуга. По инструментам это соответственно – девятиструнная гитара, виолончель, бас, барабаны и перкуссия (скорее звенящая, чем молотящая), фортепиано и три голоса.

Ожидание – невыносимая штука, если к тому же оно без знания определенного финала. Мишка не мог ждать в Таллине долго. Потому что и находиться-то там не мог. Он ведь в армии служил и должен был со всей мощью и прилежанием молодого бойца отдавать всю свою честь и долг старшим по званию (насчет чести и долга – это я завернул, а вот кирзовые сапоги и вечерняя поверка – это точно). Так что на самом деле вам решать, был ли Михаил Файнштейн в эти дни в Таллине или не был. Но уверен, что есть несколько таллинских девушек, что могут однозначно дать ответ на этот вопрос.

Но для остальных судьба сложилась более благосклонно. Концерт все же состоялся, но перед ним…

Вообще каждая настоящая рок-группа исповедует не только свой, отличный от всех других стиль игры, манеру держаться, лирику, инструменты, но и манеру отдыхать. Музыканты любой группы вынуждены проводить друг с другом огромное количество времени, и не только во время концертов, репетиций и звукозаписи (а теперь и во время съемок видеоклипов), но и подолгу находиться вместе на гастролях. Это ставит на первый план грамотную организацию досуга.

Я не знаю ни одной группы в мире, музыканты которой первые несколько лет не поддерживали бы друг с другом теплых отношений, не только ради рекламы, промоушн и иных финтифлюшек, но и просто так.

Уже несколько десятков лет музыкальные журналы мира делают систематические опросы своих кумиров на предмет не только какую марку машины вы купили бы прямо сейчас, но и какой любимый напиток вы предпочитаете в это время суток.

Вот покойный Майк, например, как и ныне здравствующий Mick Jagger, предпочитал ром с «пепси-колой» (правда, Jagger уже больше десятка лет вообще ничего не пьет, наверно, и жив поэтому?). У Майка это сочетание носило магическое название «чпок!».

Для любителей расскажу способ употребления отдельно.

В прозрачный стакан наливается какое-то количество кубинского рома «Гавана»[28]28
  Habana-club – ром, удивительный по убойности напиток, особенно в разряде «Silver». Доставлялся прямо с острова Куба в огромных цистернах тонн по 5–10. На несколько недель после этого город впадал в оцепенение… Habana club «Silver» поступал только в бутылках оригинального розлива. Был оценен многими современниками, в том числе и Майком!


[Закрыть]. Скорее всего – немного, грамм 30–50, доливается туда же грамм 50–70 пепси. После этого выпивающий садится на край стула, коленки вперед, выпрямляется в спине и распрямляется в плечах. Сидит ровно.

Теперь потребуется носовой платок, на всякий случай, если пена верхом пойдет. Его необходимо приготовить, разложив на рабочем левом колене.

Левой рукой вы берете стакан всей ладонью, правой рукой закрываете его рабочую плоскость и, ничего не боясь, правда в разумных пределах, бьете дном стакана, т. е. фактически правой рукой, себя по правому колену…

И вот тут не терять ни мгновения. Левой рукой быстро подносите стакан ко рту, не отрывая правой руки, и уже только у самых губ освобождаете рабочую грань.

Выпиваете залпом весь объем! Ни глотка на донышке! Как утверждал Майк – это единственно правильный способ достижения малыми средствами максимально задуманного.

Так вот, «Машина времени» также обладала уникальным средством, не оставляющим никого равнодушным, своим фирменным изделием для преодоления «девятого вала» лени, что накатывает всегда, когда надо что-то придумать от скуки.

Секрет напитка в группу принес их тогдашний аппаратчик Саша. Он, наверно, единственный из них всех, кто по-настоящему владел силой воли, поскольку напиток приходилось настаивать длительное время. И хоть рецепт изделия и не был таким сложным, как теперешние блюда программы «Смак», терпение требовалось отменное.

Если же не соблюсти технологический процесс до конца и «хлопнуть» с приятелями все до срока, то выпиваемое не обладает тем незабываемым эффектом, о котором чуть позже.

Сначала его рецепт.

Спирт, настоенный на маленьких острых красных перчиках, прямо со своего деревца, что должно расти у вас в горшке на подоконнике или у приятеля неподалеку, поскольку заправляется продукт только что сорванным плодом. Настаивать две недели!

Вы понимаете? Две недели!

Так вот, этот напиток вызывал у незнакомых с ним людей состояние полного просветления. И не смотри на меня, читатель, глазами, полными недоумения, для людей утонченных, с опытом упражнения в напитках всего в несколько лет и еще не утерявших обоняния и осязания для познания бесконечности французских коллекционных вин, – это испытание было равносильно самосожжению.

Как сейчас, помню свое ощущение – я словно птица Феникс. Я подвергся возгоранию, яркому пламени, медленному и жаркому тлению, а затем наступила пустота возвращения к жизни…

И вот тут-то и испытываешь наслаждение или кайф, если хотите. Именно путь обратно к жизни доставляет истинное удовольствие. И чем он медленнее, тем слаще и желаннее начинаешь осязать, вдыхать, смотреть, слышать, любить… Если не задохнешься ранее, но тут нужна техника…

Много с «Машиной времени» мы в тот день «ожидания концерта» успели попробовать этого напитка «возгорающейся птицы»… Только непрост оказался его вкус и не просты оказались люди, его принесшие.

Именно с того момента и началась великая дружба между двумя столицами. В городе Таллине встретились еще ничего о себе не знающие две российские группы. Как две бурные реки, встретились мы тогда в Таллине, встретились и потекли себе дальше, каждая сама по себе…

Смешно, но это исторический факт. Встретились, обожглись о край крыла горящей летуньи, и понесло всех дальше так, что не остановить по сию пору…

Кого Синей птицей, а кого птицей Сирин…

Ну а потом был концерт. Сейчас даже трудно представить, что его не было бы! Только к этому моменту нас было только трое – Боря, Сева и я.

Особенность выступления любой группы на любой сцене заключается еще и в настройке звука. Для «Аквариума» в перечисленном составе не было особых проблем в настройке, за исключением Севы.

Его чудо-виолончель еще только готовилась стать электрической, и необходимо было как-то ее подзвучить, но даже не это было главное. Очень важно было правильно воткнуть шпиль в сцену. Понимаете, о чем я говорю?

Это такая острая металлическая штука, что выступает из инструмента и упирается в пол. Если бесшабашно ткнуть ею в сцену и на мгновение забыть о ее существовании, то будешь наказан в самый неподходящий момент!

В мгновения соло, когда, наверно, все девушки зала с замиранием смотрят на тебя и внимают твоим томным звукам, если шпиль выскользнет и виолончель вырвется из рук, оборвав музыкальное повествование в самый неподходящий момент, ты… Короче, Севе необходимо было выйти первым! Так и произошло…

А вот дальнейшего не мог ожидать никто!

Мы с Борей находились за кулисами и понимали, что как минимум еще пару минут нам нечего делать на сцене, тем более что по предполагаемой схеме Сева, не дожидаясь нас, должен был начать вступление сам, а мы по мере развития композиции, а это был опять беспроигрышный Woodstock, вышли бы на сцену без особого приглашения. Но Сева еще не успел дойти до своего стула, а зал разразился фантастической овацией.

Такого не было никогда до! И если учесть, что на такой большой, сравнительно с ленинградскими кафе, сцене пришлось играть впервые, а количество публики превзошло все ожидания, то получить сногсшибательный аплодисмент еще до выступления – было столь неожиданным и ставило нас на одну ступень не иначе как с пришельцами из космоса.

Кто знает, может, Таллин и посещали жители других галактик, но то, что из нашей «галактики» мы оказались первыми, а заодно и желанными, – это факт.

Как доиграли Woodstock, я так и не услышал, потому что зал не переставал издавать этот приветственный фон реактивного самолета вплоть до окончания песни. Все 130 децибел и ни на одну меньше!

После первой песни была вторая, даже была третья и, наверно, четвертая, только это для зрителя не имело никакого значения, ему почему-то все нравилось…

Вот вам и «горячие эстонские парни»!..

Трудно объяснить причину этого неожиданного успеха, скорее всего, это был сольный выход Севы. Он, видимо, как предтеча современных «pret-a-porte», своим показом мод уложил всю женскую половину зала – стройный юноша с распущенными, очень черными и очень длинными волосами, виолончелью в одной руке и смычком в другой, а всю мужскую часть – своей обстоятельностью, с которой готовил инструмент к работе…

Но не в этом суть, важно другое – имеет ли группа выход в «четвертое» измерение, откуда можно, не ведая того самим, изменять поле пространства и поле времени, или она просто так…

Если имеет, то тут и говорить не о чем, все в норме…

Об этом не задумываются – это или есть, или нет!

Так что в Таллине «Аквариум» состоялся как группа, которая может намного больше, чем умеет и даже знает…

Но Таллин того, 1976 года на этом не прекратил демонстрировать свои чудеса.

То место, где происходило совместное познание «прелестей вечной и великой птицы Феникс», занимало общежитие Политехнического института.

В его кафе был устроен небольшой стол для участников фестиваля и увеселительная программа, частью которой был показ любительского кино. Но слово «кино» к увиденному имело мало отношения.

Молодой эстонец по имени Хейно показывал киноверсии финского телевидения!

Здесь, читатель, тебе необходимо вспомнить, что это 1976 год – время «железного занавеса». Напомню, что отечественных программ телевидения было всего две. Посмотреть на каких-то иностранных, пусть даже эстрадных, исполнителей не было возможности – их просто не показывали.

Но Эстония по своему географическому положению находится прямо напротив Финляндии, и от этого прием финских программ там всегда был неплох. Да их и не глушили почему-то, как у нас «Голос Америки» или «Свободу».

Короче, милый человек Хейно занимался тем, что снимал на свою любительскую восьмимиллиметровую кинокамеру прямо с телевизора музыкальные программы, а на магнитофон, отдельно от изображения, записывал фонограмму передачи.

Далее он пленку проявлял и демонстрировал публике киноизображение, а фонограмму включал отдельно на магнитофоне и руками контролировал синхрон!

Руками!

Представляете, клипмейкеры, – вот истинная самоотверженность просветителя! Он работал пальцами, то чуть притормаживая, то подгоняя звук под идущее на стене изображение…

Выходило так здорово, что по качеству мало чем отличалось от появившихся заметно позже первых видеомагнитофонов, я имею в виду качество изображения (черно-белое) и звука. Только размер впечатлял – полстены.

Он прямо как Иван Федоров – первопечатник – принес в российскую глубинку европейское просвещение… Ха-ха!

Шок от увиденного и впечатление было не меньшее, чем буря апплодисментов на сцене накануне.

Представьте себе такую ситуацию – любите вы девушку (или юношу), крепко, искренне, беззаветно, но… по переписке. И нет у вас никакого интернета и видеокамеры с видеомагнитофоном. Ничего нет, кроме почты, телефона и ее (его) фотографии.

И это длится годами. Вы все о ней (нем) знаете, слышите ее (его) голос по телефону, и с годами это чувство только укрепляется и укрепляется… И вот настает момент, когда вам вдруг показывают передачу, где ваш любимый человек снялся, ну, случайно попал в кадр и долго-долго ходит, говорит, приплясывает, о чем-то поет, веселится… В общем, делает это, как живой.

У вас словно просыпается весь комплекс чувств, до этого спавший и ждущий часа, чтоб вырваться наружу. Вы словно приобретаете обоняние, осязание…

Но вот уж что точно – вы теряете дар речи. Вы в шоке, потому что только сейчас начинаете понимать, что ваша любовь была не фетиш, она предметна, вот она…

Так что меломаны тех лет смогут меня понять, что я испытал, увидев «вживую» в 1976 году Jimi Hendrix, да еще с «Hey, Joe», и когда с экрана замелькали Beatles, и когда в очередной раз Alice Cooper отрезал себе голову, а Mick Jagger спел «Angie».

Тут как никогда к месту пришлась бы цитата из В. Шинкарева[29]29
  Владимир Шинкарев – гениальный художник и писатель, автор мифа катастрофы о «митьках».


[Закрыть]: «В этот момент все телезрители, наверно, выронили свои стаканы…»

Странное это состояние, когда из мира теней, фетишей и кукол переходишь на светлую сторону и начинаешь смотреть на многое другими глазами…

В этот момент происходило нечто подобное.

Но и это было еще не все. Кто-то прибежал от Хейно и сказал, что если немедленно подняться к нему в комнату, то нас ждет очередной сюрприз. Кто отказывается от сюрпризов, тем более что вообще последние два дня стали сплошным сюрпризом?

И что бы вы думали? Прямо с экрана телевизора на нас смотрел… Zappa! Просто по телевизору шло интервью с ним. Шло из той самой загадочной Финляндии, куда так безоглядно стремились многие ленинградские девчонки… Та же Марина…[30]30
Марина мне сказала, что меня ей мало,Что она устала, она устала,И ей пора выйти замуж за финна,Марина…

[Закрыть]

Вообще, ощущение, что Выборг очень близко, а Финляндия – далеко, было все те годы. Этот неформальный географический парадокс поддерживался всем нашим жизненным укладом. Но даже здравый рассудок подсказывал, что 350 км – это все же немало, а вот то, что от Таллина до Хельсинки всего-то километров 60–70, никому не приходило в голову. Сейчас этот факт для нас вообще не имеет никакого значения, а тогда это меняло многое. Я имею в виду только одну простую штуку, что Zappa «поселился» в Таллине благодаря телевидению, что это происходило и это происходит благодаря его постоянным концертным наездам в Хельсинки и наездам других музыкантов. И как это близко…

И ни в какой они не Америке!

Они где-то тут, совсем рядом…

В тот вечер мы посмотрели всю часовую программу о его только что прошедшем концерте и до глубокой ночи не понимали, как теперь от всего этого уезжать?

Одно было понятно абсолютно – жизнь открыла новые горизонты, доселе даже не предполагаемые, и в очередной раз подтвердила славную истину: «Против кармы не попрешь!»

…Забегая вперед, не могу не рассказать о просветительском самопожертвовании нашего барабанщика Жени Губермана[31]31
  Евгений Губерман – потомственный дворянин, в чем не признается, но это не мешает ему жить в Голландии и заниматься любимым делом. А вот каким? Спросите у него сами, Амстердам – маленький город.


[Закрыть]. Непонятно как, но он познакомился с этим Хейно, что крутил киношки с обоймами любимых артистов.

Нетрудно догадаться, что единственным поступком, который Женя тут же совершил, – было его приглашение в Ленинград.

Возможность пригласить кого-то в город была серьезным «коммерческим» шагом. Женька отважился «продюсировать» такое дело и затеял показ у себя дома.

Финансовая сторона дела была проста – мы собираемся, смотрим, по мере сил скидываемся или приводим знакомых, кто может это сделать за нас, и проблема пребывания Хейно решена. Гениально просто!

На сегодняшний день Женя давно проживает в Голландии, его мама здравствует в той огромной комнате коммунальной квартиры, что стала ареной последующих действий.

Комната эта являлась частью большой залы, что была на этаже, бывшем в свою очередь частью дома, который полностью когда-то принадлежал родителям его мамы… или папы. Но какое это сейчас имеет для ЖЭКа значение?

Вот в эту самую комнату Женька его и пригласил.

На стену натянули самую большую в доме белую простыню, в центре комнаты на большом круглом столе под абажуром установили кинопроектор и стали ждать. Публика должна была подтянуться исключительно своя.

…В какой-то степени она, конечно, была своя, но то количество знакомых и не очень знакомых людей, которыми она обросла по дороге, превзошло все мыслимые ожидания…

Я шел на тот просмотр в компании Александра Липницкого и его брата Володи[32]32
  Александр Липницкий и его брат Владимир – удивительная иллюстрация взаимопроникновения «инь» и «ян» на примере их жизни. Являясь абсолютными противоположностями и в реальной жизни, и жизни потусторонней, находятся в удивительной гармонии друг с другом, поддерживая двухстороннюю связь сквозь «море забвения».


[Закрыть]. Саша нес с собой, как истинный московский гурман, целую сумку редкого для того времени в наших широтах вина «Киндзмараули», а Володя постоянно соблазнял его совершить истинный поступок «дзэн-буддиста» – «и немедленно выпить!».

Саша же по-отечески укорял брата, что нехорошо оставлять без угощения друзей и стоит ли спешить, когда впереди долгий кайф от смакования «живых картинок» любимых артистов в компании приятных знакомых.

Мечта эта была изумительна, но на самом деле нас ждала другая картина.

В дом было не войти.

Смесь знакомых и незнакомых лиц ждала нас уже у парадной. На лестнице мы передвигались бочком, а когда удалось подняться на этаж и подойти к двери квартиры, стало понятно – ой, как Володя был прав!

Выпить надо было немедленно!

Истинных «дзэн-буддистов» интуиция не подводит. С большим трудом мы устроились на кухне, что была первым помещением за входной дверью, куда еще можно было войти, и стали пробовать пить вино.

Оно оказалось очень кстати. За стаканчиком-другим я спокойно рассказал все, что им предстояло увидеть, поскольку в сложившейся ситуации просмотр был невозможен.

Володю такой вариант «просмотра» вполне устраивал, а Саша со временем и стараниями «Киндзмараули» также «впал в клевость» и стал относиться к нашему занятию как к теле-кинопросмотру со сломанным изображением, где был только звук.

Но смысл этой истории лежит гораздо глубже, чем может на первый раз показаться.

Вскоре после описываемых событий в московском доме искусствоведа, собирателя русской православной старины, рок-музыканта и продюсера Александра Липницкого[33]33
  Александр Липницкий – бас гитара «Звуки МУ», искусствовед, коллекционер.


[Закрыть] появился один из первых в советской России видеомагнитофонов. Уверен, что эта идея созрела в мозгу будущего бас-гитариста «Звуков МУ» прямо на Женькиной кухне за стаканчиком «Киндзмараули».

Это был, по-моему, Hitachi, приобретенный для показа всем желающим питерским и московским рок-музыкантам своих кумиров. Сашин Hitachi был тогда единственный в стране видеомагнитофон, который не крутил порно, а сутками работал как видеоконцертный зал. Просветительский эффект был ошеломляющий!..

А сейчас мы пили вино и ждали окончания «сеанса», чтоб показаться хозяину на глаза…

Время шло, а народу не убывало…

И вот в какое-то мгновение все вдруг, как по команде, пришло в движение, и за какие-то считанные мгновения Женькина квартира опустела. Сидя на подоконнике с вином, мы так и не поняли, что произошло. Без ажиотажа, но с поспешностью любовника в предчувствии мужа публики не стало, и из квартиры пахнуло запустением, словно в ней уже много лет никого не было.

Но ни приезда милиции, ни появления пожарных не наблюдалось…

Мы зашли в комнату и обнаружили чудовищное количество самодельных скамеек, сконструированных из всего, что можно было найти в квартире, и того, что еще совсем недавно лежало во дворе. Пол был усеян следами ног, окурков и каких-то пятен, похожих то ли на плевки, то ли на следы от «барбарисок»…

В центре всего этого, рядом с круглым столом, сидела его мама, потомственная дворянка, и, как всегда, улыбалась.

За киноаппаратом стоял Хейно, а рядом с ним – Женька… Они молчали.

Только спустя некоторое время я понял, в чем дело. На ресторанном жаргоне это называется «публика ушла, не расплатившись».

Конечно, никто никого ничем не обязывал, но Хейно жил в Эстонии и ему хотелось домой, обратно, а вот туда еще надо было попасть.

Но это уже другая история, к «Аквариуму» не имеющая отношения.

А вот то, что касается новых технологий, так тут было все в диковинку – барабанщик группы оказался первым российским музыкальным кинопродюсером, устроившим, подчеркиваю, первый частный показ музыкальных архивов мировой рок-культуры для российской публики в широком понимании этого слова.

Придет время, и знатоки истории обязательно установят мемориальную доску на его доме, что по улице Салтыкова-Щедрина, в знак уважения к первому информационному прорыву современной мировой музыкальной видеокультуры на российскую ниву через оседающий «железный занавес».

Таллинским кино– и телесобытиям предшествовала другая поездка в этот город. Она случилась незадолго до описываемых событий в Политехническом институте и имела своей целью просмотр мультфильма «Yellow Submarine».

Бессмысленно тратить время на описание его отличий от, например, «Бременских музыкантов» и заниматься сравнительным анализом шедевров, являвшихся символами целых поколений по разные стороны Ла-Манша.

Я имею в виду жителей берегов Волги и Темзы.

Представления о добре и зле достаточно ясно выражены в каждом из этих мультфильмов, только вот кумиры тех поколений – разные. Борцы за светлое и человечное очень четко обрисованы авторами обеих картин.

В одном мультфильме это любимцы всего населения планеты – сами The Beatles, в образе и подобии человеческом, в другом же мультфильме – это осел, собака и петух… Последний еще и в очках!

Так что думайте сами, с кем мы себя ассоциируем и за кого себя держим?

Там же, в семидесятых, навсегда осталась и радость от еще одного просмотра «живых картинок». Было это уже в Ленинграде, в том самом месте, с которого началось Севино аквариумовское самоопределение.

Книжный магазин «Эврика», что находился на пути от станции метро «Парк Победы» в университетское общежитие, – стандартный двухэтажный стеклянный особнячок с торговыми помещениями на первом этаже и большим залом со сценой наверху. Он ничем не отличался в те времена от себе подобных, кроме как своей концертной деятельностью и торговлей книгами.

Его местоположение и, скорее всего, какое-то отношение к профсоюзной университетской деятельности и сыграло свою роль в чьем-то выборе места для проведения дней Британской культуры, а точнее – огромной по тем временам выставки детской и учебной английской книги. И казалось бы, что тут такого?

Так и не о выставке речь! Во время открытия и затем регулярно каждый день там показывали общий обзорный фильм про жизнь в Англии.

Знающий домыслит сам – как можно было в семидесятых рассказывать об Англии, заявившей о себе в шестидесятых ни много ни мало, а исключительно через The Beatles. Конечно, показав их!

Так и было. Paul McCarthney, улыбаясь во весь экран, играл на рояле и пел, а John Lennon, заложив ногу на ногу, играл, глядя в какой-то листок, на гитаре и занимался тем же, чем и Paul, – тоже пел. Ringo, как всегда, серьезно и очаровательно улыбался, а George был полностью поглощен своим инструментом и не обращал внимания на товарищей.

Все вместе называлось – «Let it be» и длилось ровно столько, сколько длится вся песня, нотка в нотку.

В отличие от таллинского, этот «experience» был ошеломляющим – здесь был цвет, хорошее изображение и синхронный звук, да плюс к этому большущий экран во всю стену.

Вы можете почувствовать разницу, представив себя на месте кинозрителя двадцатых-тридцатых годов, впервые после тапера и черно-белого экрана посмотревшего «Ивана Грозного», да еще с цветными «половецкими плясками».

Паломничество на этот фильм было ежедневным. Приходилось просить англичан, чтоб они не забывали показывать его каждый день и чтоб установили точное время, когда его можно было посмотреть в очередной раз, исключив волю случая, и уберечь от опоздания знакомых.

Надо сказать, что рекорд посещаемости, за исключением, конечно, собственно служащих самой выставки, принадлежал «Аквариуму» в лице Севы и меня. Каждый день мы были там с порцией новых знакомых, которых волокли с упорством Петра Первого с его идеей кунсткамеры.

Нам казалось, что человек, не видевший The Beatles, терял единственное из того, что вообще в жизни имело смысл посмотреть, исключая второе пришествие. Но вот оно-то как раз неизбежно, а прозевать The Beatles – можно… Наверно, мы были правы!

На этом заканчивается вводная часть «Аквариума» в киноиндустрию, и пока, как вы догадались, в роли соглядатаев, а не соучастников этого великого жанра ХХ столетия…