Текст книги "Мой Кир Булычёв, мой Рэй Брэдбери и другие мои писатели…"

Пятнадцать лет без Кира Булычёва

Издатели не теряют интереса к наследию прозаика и популяризатора

Писательская судьба полна загадок.

Эта статья писалась ко дню рождения Игоря Можейко, известного многим под псевдонимом Кир Булычёв, и вышла 18 октября 2018 года. Не юбилей. Дата некруглая. Ему исполнилось бы 84 года. А полтора месяца назад был грустный юбилей: пятнадцать лет, как он ушёл от нас…

Пятнадцать лет без писателя-фантаста Кира Булычёва, пятнадцать лет без популяризатора исторической науки Игоря Можейко. Однако книги под этими именами продолжают выходить с редкой регулярностью. И надо заметить, что это не простые переиздания прижизненных книг писателя, а что-то новое, что-то интересное, неожиданное. В этом заслуга и незашоренных издателей, и вдовы писателя, художника, переводчика, а с недавних пор ещё и прозаика Киры Сошинской, которая охотно сотрудничает с ними. Её принцип: «Главное – чтобы хранилась память об Игоре».

Больше всего для сохранения памяти о Кире Булычёве делает его биограф и библиограф из Челябинска Михаил Манаков. Он подготовил два толстенных, семисотстраничных, тома, в которых собрал малоизвестные и совсем неизвестные произведения писателя, а также версии, значительно отличающиеся от канонических и регулярно переиздающихся.

«Больше десяти лет назад, в 2005 году… в серии “Отцыоснователи. Русское пространство” была выпущена книга Кира Булычёва “Посёлок”, ставшая первой в практически полном собрании сочинений писателя: за два года вышло 18 томов, каждый из которых в среднем состоял более чем из 900 страниц!» – пишет в предисловии Манаков. Практически полное, да неполное. Что же вошло в книги, вышедшие малотиражным коллекционным изданием в серии «Для узкого круга»? «Во-первых, это те повести и рассказы, которые были в последующие годы найдены в архиве писателя… – продолжает составитель. – Во-вторых, за бортом многотомника… оказались небольшие, но ведь от этого ничуть не менее интересные рассказы-миниатюры, рассказы-страшилки и другие фантастические микропроизведения. В-третьих… не были изданы киносценарии».

Кир Булычёв писал много, постоянно работал. «Обычно окончательную версию очередного произведения Игорь Всеволодович печатал на пишущей машинке в двух-трёх экземплярах под копирку, – пишет Манаков. – Один экземпляр отдавался в редакцию одного журнала, другой – в редакцию другого, третий экземпляр – почитать друзьям… А себе порой не оставалось ничего. И хорошо, если рассказ в редакции принимали и он появлялся в сборнике или в журнале. А если нет? Так “сгорала” очередная рукопись…» Но жизнь-то очередной раз показывает, что рукописи не горят. И Михаил Манаков, пролистав подшивки региональных газет, нашёл три неизвестных рассказа из цикла о городе Великом Гусляре: «Предсказатель Гаврилов», «Альтернатива для Гаврилова», «Дантист Гаврилов». Кстати, о подростке Гаврилове: рассказ «Воспитание Гаврилова» существует в двух версиях, кардинально отличающихся финалами, – «взрослой» и «детской». Так вот «детская» версия, ранее печатавшаяся исключительно в журнале «Юный техник» в 1976 году, пожалуй, более остроумна, чем «взрослая».

Оказывается, даже повесть «Марсианское зелье», по которой был поставлен фильм «Шанс» с Сергеем Жигуновым в главной роли, существовала в разных версиях.

С гордостью скажу, что детская сказка «Бумажные герои» впервые была напечатана мною в приложении Ex libris «Независимой газеты». С ней связана целая история. 1979 год. Мама Игоря Всеволодовича сломала ногу, и он вынужден был какое-то время жить с ней, ухаживать. В доме не было телефона. Но печатная машинка с ним была. И он написал сказку для самых маленьких. Известный уже писательфантаст трогательно стеснялся своего опыта в новом жанре. А посоветоваться было не с кем – телефона нет. И тогда он запечатал сказку в конверт и отправил на адрес киностудии «Союзмультфильм» редактору Наталье Абрамовой, с которой работал в это время над картиной «Тайна третьей планеты». «Мне вдруг захотелось написать сказку совсем для маленьких детей, – написал Можейко в сопроводительном письме. – Что я и сделал. А когда я её писал, то представлял её себе в виде картинок». Неизвестно, что ответила Абрамова, но, похоже, эту рукопись больше никто не видел. Однако она сохранилась в архиве «Союзмультфильма», где несколько лет назад её обнаружил исследователь советской мультипликации Георгий Бородин. «Бумажные герои» не только вышли в «НГ-EL» и челябинском двухтомнике, сказка была издана, как и мечтал Кир Булычёв, в виде крупноформатной брошюры с красочными картинками, а в этом году спектакль по ней поставил молодёжный театр «Верба», премьера состоялась в рамках конференции по вопросам фантастики «РосКон-2018».

Воплотить ещё одну мечту Игоря Можейко недавно помог «Издательский дом Мещерякова». Один из номеров еженедельника «Книжное обозрение» в 2000 году вышел с провокационным заявлением на обложке: «Кир Булычёв уходит из фантастики». В интервью, помещённом в номере, писатель пояснял, что уходит всего на год, потому что издатели сделали ему предложение, от которого он, как говорится, не смог отказаться. Ему предложили переиздать в отличном оформлении все его научно-популярные книги, подписанные настоящим именем, Игорь Можейко. «Мои научно-популярные книги обычно выходили в скромном оформлении, в лучшем случае с чёрно-белыми иллюстрациями. И сейчас издательство, которое выпускает собрание моей фантастики, предлагает такое же весьма скромное полиграфическое исполнение. А здесь ведётся разговор об издании на плотной бумаге, с офсетной печатью, цветными иллюстрациями, – рассказал в интервью писатель. – Основной адресат этих книг – старшие школьники. У каждой книги будет свой редактор, который кроме выполнения своих прямых обязанностей поможет мне с подбором иллюстративного материала и необходимых цитат». Тогда планировалась подготовка восьми книг.

«Некоторые из них неоднократно издавались как история пиратства в Индийском океане – “Пираты, корсары, рейдеры”, другие менее известны… Я собираюсь значительно дополнить книгу о памятниках архитектуры Азии и Африки “7 и 37 чудес” с таким расчётом, чтобы она превратилась в книгу “7 и 47 чудес”. Для этого хорошо бы будущей зимой съездить в Китай, где я ни разу не был и культуру которого знаю несколько хуже, чем культуру Бирмы, Индии и Средней Азии, где бывал неоднократно». Планировалось также расширить очерки «Конан Дойл и Шерлок Холмс» и «Женщины-убийцы», выходившие под одной обложкой.

Увы, тогда этому проекту не было суждено осуществиться.

Дописать недописанное уже нет возможности, однако книга «7 и 37 чудес» всё же вышла недавно в виде красивого двухтомника, на плотной бумаге, с множеством фотографий и графических работ Киры Сошинской. Это издание максимально приближено к тому, что хотел видеть автор.

И ещё один невоплощённый проект конца девяностых – начала нулевых воплощает по мере сил «Издательский дом Мещерякова». Художника Евгения Мигунова знают как создателя самых известных иллюстраций в цикле Кира Булычёва о приключениях девочки из будущего Алисы Селезнёвой. Однако планировалось многотомное издание «Чудес в Гусляре», для которого художник нарисовал десятки иллюстраций. Они до недавнего времени пылились в архиве. Но в прошлом и в этом году вышли книги «Поступили в продажу золотые рыбки», «Марсианское зелье», «Вирусы не отстирываются», «Космический десант», в которых мы можем увидеть хоть и давно известные произведения Кира Булычёва, однако с совершенно неизвестными иллюстрациями Евгения Мигунова. Кстати, составляет сборники всё тот же Манаков.

Остаётся только посетовать, что Мещеряковым использованы далеко не все рисунки Мигунова, а редкие произведения Булычёва, вышедшие в Челябинске, увидели только самые ярые поклонники его творчества… Однако приятно, что издатели не теряют интереса к творчеству этого замечательного и разностороннего писателя.

Слон и слепцы

К 85-летию со дня рождения Игоря Можейко, известного как Кир Булычёв

«У меня КПД, как у паровоза, десять процентов», – говорил учёный и писатель Игорь Можейко, известный многим под псевдонимом Кир Булычёв. Кажется, так даже называлось одно из его многочисленных интервью… В этой фразе и самоирония, и невинное кокетство, ведь по трудоспособности с Игорем Всеволодовичем мало кто мог сравниться. Одно только собрание его фантастики (и весьма неполное) составляет почти шестнадцать тысяч страниц – восемнадцать томов по восемьсот с лишним страниц каждый. А ещё: сценарии игровых, телевизионных и анимационных фильмов, кандидатская и докторская диссертации по истории Бирмы, научные статьи, работы по геральдике и фалеристике, с десяток всевозрастных научно-популярных книжек, от которых невозможно оторваться, как от приключенческих романов, серия книг по истории, адресованных детям, многочисленные переводы, от Айзека Азимова до Хорхе Луиса Борхеса…

18 октября исполняется 85 лет со дня рождения Игоря Можейко. Шестнадцать лет, как его уже нет с нами. Он ушёл в сентябре 2003-го, в самый разгар Московской международной книжной выставки-ярмарки. Ушёл неожиданно, полный творческих планов. Ушёл, не дождавшись выхода нового большого детского романа «Убежище», который должен был стать началом новой серии, ушёл, не закончив всего несколько страниц романа «Покушение» из главного цикла его жизни «Река Хронос»… И всё равно наследие и Игоря Можейко, и Кира Булычёва велико. Я уже неоднократно сравнивал его со слоном из притчи про слепцов. Один ощупывает хобот и говорит, что слон продолговатый, второй, ощупав ногу, говорит, что слон столбообразный, третий, которому досталось ухо, говорит, что слон плоский… Вот и Булычёв-Можейко у каждого его читателя и почитателя свой. И его новые грани продолжают открываться.

Несколько лет назад в архивах «Союзмультфильма» исследователь советской анимации Георгий Бородин обнаружил совершенно неизвестный текст сказки «Бумажные герои» Кира Булычёва, адресованной самым маленьким. Её первая публикация состоялась в «НГ-EL». Потом вышла красочно иллюстрированная книжка. А пару лет назад театр-студия «Верба» поставил по ней спектакль и регулярно играет его перед малышами.

Стараниями журнала «Если» вышла собранная по черновикам и разрозненным публикациям книга «Падчерица эпохи» – авторская история советской фантастики от Кира Булычёва. Он ведь был ещё и заядлым библиофилом. А год назад, как раз к прошлому дню рождения, Михаил Манаков из Челябинска подготовил и выпустил книгу, в которой собраны все версии «Падчерицы эпохи» и другие фантастиковедческие работы Булычёва. Кстати, это уже не первая подобная работа – Михаил на своём скромном уровне продолжил дело, начатое крупными издателями. Он выпустил ещё три таких же массивных тома. В одном собраны различные версии произведений, отличающиеся от тех, что выходили большими тиражами. В другом – произведения, которые вообще большими тиражами не выходили. Вплоть до тех, что печатались только в региональных газетах… К 85-летию Манаков подготовил новое издание – большой том поэзии Игоря Всеволодовича. Да-да, он был ещё и поэтом. Но стеснялся своих стихов, при жизни издавал их сугубо ограниченными тиражами и дарил только самым близким друзьям. Хотя в «букероносном» романе Андрея Сергеева «Альбом для марок» есть такие строки:

«Первые воспоминания об инязе. Игорь Можейко. Лёгкий человек. Кое-какие стихи». Строки эти и веселили, и немного обижали Игоря Всеволодовича. Он писал и весёлые стихи, и грустные… «В чём трагедия травинки? / Ей нельзя сойти с тропинки. / И любому колесу можно ездить по лицу. / Так и мы с тобой травинки, / Хоть и ходим по тропинке. / И на пятый пункт в ответ пишем: “К сожаленью, нет”».

Позже, стараниями Михаила Манакова, мы увидели эту книгу – читайте о ней ниже.

* * *

Ну а теперь о том, каким знал Кира Булычёва я, каким он был для меня, каким я его вспоминаю… Как известно, редакция «НГ» находится на улице Мясницкой. Прекрасный район, один из моих любимых. Доходные дома, каждый индивидуален и неповторим. Вот знаменитый на всю Москву Чайный домик в восточном стиле, построенный купцом Перловым специально для китайской делегации (контракт на поставки чая, правда, получил другой, более удачливый, купец)… Вот лев, сидящий в арке, горделиво оперся лапой о щит, а над ним барельефы мужчин и женщин… А вот – уже совсем возле нашей редакции – антикварный магазин. Он так и расположен здесь с незапамятных времён. Игорь Всеволодович любил бывать в нём, и, проходя мимо, я всегда его вспоминаю…

Как это ни парадоксально, но писать фантастику я начал раньше, чем читать её. В классе, наверное, третьем я взахлёб прочитал все три тома рассказов о Шерлоке Холмсе из чёрного восьмитомника Артура Конан Дойла. И, как многие и многие, написал продолжение. Но рассказ этот был фантастическим. Какой-то там учёный-злодей путём сверхнаучных генетических манипуляций скрестил пчелу с пауком-каракуртом и убивал с её помощью неугодных сквозь вентиляционные трубы. Кажется, так всё там было.

Но почему, не знаю. Почему меня, читавшего до того в основном книги о природе, потянуло на фантастику? Из фантастики я к тому времени читал только «Плутонию» и «Землю Санникова» Обручева. Но, опять же, видел в них в первую очередь палеонтологическую составляющую…

По-настоящему полюбить фантастику меня заставил Кир Булычёв. В 80-м году можно было услышать такую фразу: «Ты уже видел фильм “Через тернии к звёздам”?» Говорили не «Советую сходить на фильм» и не «Собираешься ли ты на него сходить?», а именно так – без доли сомнения, что этот фильм рано или поздно посмотреть необходимо каждому. И я сходил. А ещё были повести в «Пионерской правде» и «Юном технике».

На многие годы Кир Булычёв стал моим любимым автором. Я и сейчас держу на полке самое полное собрание его сочинений.

Помню такую историю. Мой отец уезжал на какое-то генетическое совещание в Москву, и я категорически заказал ему привезти книги Кира Булычёва. Вернувшись, отец обескураженно рассказал о том, как, потеряв надежду найти заказанные книги в обычных книжных магазинах, он зашёл в букинистический – в этот самый, на Мясницкой (увы, сейчас его уже нет, там магазин сладостей и семечек). Он спросил: «У вас Кир Булычёв бывает?» «Конечно, бывает! – радостно воскликнул продавец. – Только что видел его. Может быть, ещё не вышел, посмотрите в антикварном отделе». Отец был удивлён: «Я имею в виду книги Кира Булычёва…» «А-а-а, – сразу же погрустнел продавец, – книг его не бывает. А вот сам он частенько заходит…»

* * *

Не только я горд знакомством с Киром Булычёвым. Иногда даже мимолётная встреча с ним производила впечатление. Когда я работал в газете «Книжное обозрение», Игорь Всеволодович заходил к нам. А с нами в одном здании селились ещё киностудия Сергея Сельянова «СТВ» и какоето риелторское агентство. К Сельянову иногда приходили рок-звёзды, музыка которых звучала в фильме «Брат 2».

И вот однажды моего коллегу, журналиста и культуртрегера Константина Мильчина спросили девушки-риелторши:

«Это к вам сегодня “Океан Эльзы” приходил?» Они имели в виду Святослава Вакарчука… «Нет! Не к нам, – сказал девушкам Костя и гордо добавил: – К нам сегодня Кир Булычёв приходил!»

* * *

Не удержусь и приведу одну трогательную историю, рассказанную однажды мне Киром Булычёвым. Как раз, кстати, после встречи в том самом антикварном. Конечно, перескажу её, как помню.

Кир Булычёв и вся его семья приехали отдыхать на море, на курорт. С супругой, дочкой Алисой и тёщей. Не знаю точно, наверное, в Крым. Так же, как ездили отдыхать многие советские люди того времени. То есть дикарями: не имея приобретённых заранее путёвок в санаторий, а с мыслью снять жильё по приезде…

«Пока мы приехали, – рассказывал Игорь Всеволодович, – пока нашли жильё, пока договорились с хозяевами, пока устроились, пока разобрали вещи… оказалось, что солнце уже клонится к закату и на море идти поздно. Уже начинался вечер. Южный, быстрый. И вот, заметив, что уже темнеет, наша бабушка присела на кровать, сложила руки и тихо произнесла: “Ну вот, и ещё один денёк сэкономили…”»

Есть в этих словах что-то такое, точно-точно выражающее ничтожность человека перед временем. И всё же есть в этих словах и что-то оптимистичное, жизнеутверждающее. День прошёл, но не пропал, он где-то сохранился в нашей памяти. Как и те люди, которых мы знали и помним.

Да. Вот и ещё один денёк сэкономили…

В этом Дарвин виноват

Написано в соавторстве с Евгением Лесиным, опубликовано 22 января 2020 года

Размышления над книгой Кира Булычёва «Кое-какие стихи: избранные стихотворения (1949–2003)»

(сост. М. Манаков, К. Сошинская. Челябинск: ИзЛиТ, 2019), изданной к 85-летию писателя

«Кир Булычёв, – пишут в предисловии Михаил Манаков и Кирилл Ратников, – был не только писателемфантастом, но также ярким, самобытным, остроумным и тонким поэтом, настоящим мастером пейзажной, философской, любовной лирики, а ещё и автором шутливых текстов песен для кинолент и мультипликационных фильмов и очень весёлых, а порой лукаво-ироничных стихотворений для детей». Помимо предисловия в книге есть также несколько приложений: два предисловия к прижизненным публикациям стихов Кира Булычёва, библиографическое описание, состав сборников его стихотворений и алфавитный указатель произведений, вошедших в сборник. Сам сборник разбит на разделы: «Лирика», «Сатира и юмор», «Стихи для детей», «Песни к фильмам», «Инскрипты», «Поэмы», «Переводы», «Незавершённое» и «Варианты». Что касается, например, переводов, поэм или песен, то тут никаких вопросов нет. А вот деление на лирику, юмор и стихи для детей всё же представляется несколько условным. У Булычёва и лирика не без иронии, и сатира не без философии и грусти. И почти все его стихи (кроме откровенно «взрослых», так сказать, 18+) годятся для детей. Вот, скажем, такое стихотворение:

 
Как-то раз летела муха
Самолётом в Сингапур.
Поддалась та муха слухам,
Будто там снимает муху
В кинофильме Радж Капур.
Как расстроилась она:
Радж Капур снимал слона.
 

Ну и в каком, как вы думаете, это разделе? В «Стихах для детей» или в «Сатире и юморе»? Нет, в «Лирике»…

В разделе «Сатира и юмор» не зря, конечно, помещена лирическая зарисовка о Москве:

 
Всё в Москве наоборот.
Где ворота – нет ворот.
Нет Ильинских, нету Красных,
Нету Кировских ворот.
На Ямских не сыщешь ямы,
А в Хамовниках не хамы —
Вежливый народ живёт.
 

Но ведь лирики здесь не меньше, чем юмора. Кировские ворота!.. С ума сойти. Кировских ворот, конечно, никогда не было и быть не могло. Мясницкие ворота ещё когда-то были воротами, а уж Кировские – только названием.

Так называемой политики, откровенной сатиры у Булычёва в стихах почти нет. Он в этом плане не Галич, а, скорее, Высоцкий. Булычёв никогда не был диссидентом, политики нет и в его прозе. Но вот ведь какой парадокс: многие его вполне безобидные по сегодняшним меркам произведения в советские времена не печатались десятилетиями. Например, повесть «Осечка-67», в которой в честь 50-летия Октябрьской революции устраивают ролевую игру – взятие Зимнего. Революционеров изображают передовики производства, рабочие ленинградских заводов, а женский корпус, защищавший дворец, – девушки из научного отдела Эрмитажа. Керенского играет спивающийся трагик. Но защитники понимают, что уже успевшие принять рабочие, захватив музей, могут причинить ему вред, и отражают приступ. История в игре переписывается по-иному. По-иному идёт история и в повести «Младенец Фрей». В ней Ленин, инфернально испугавшись, что его уничтожит Сталин, стремительно молодеет, а потом превращается в младенца. А затем снова взрослеет, но уже не при царской власти, а в советском детском доме. И становится не выдающимся мыслителем, а заурядным психопатом… Написанные в период застоя, обе эти повести вышли только в 90-е годы.

Но вернёмся к поэзии. Да, откровенной политики в стихах Булычёва нет. Есть, конечно, рискованные шутки и намёки, но не более («…Так и мы с тобой травинки, / Хоть и ходим по тропинке. / И на пятый пункт в ответ / Пишем: «К сожаленью, нет»). Таков был склад его таланта. Детский взгляд даже на самые взрослые проблемы не предполагает открытого противостояния. Тем более интересно читать у него то немногое, что иначе как гражданской лирикой не назовёшь.

 
За рекой Памир – курбаши.
За рекой Памир – басмачи.
Вы подумайте, в этой глуши
Тридцать лет живут басмачи.
Над рекой застава Харгуш.
Замполит, лейтенант КГБ.
Вы подумайте – тридцать душ.
Тяжелее, чем на губе.
А четыреста сабель ждут,
И у сабель душа болит.
Курбаши в тридцатом году
Власть со Сталиным не поделил.
 

Стихотворение 1965 года. Более полувека прошло, поменялись вожди и режимы, а актуальность, увы, не ушла. А вот ещё стихи 1963 года:

 
Иду гулять по городу,
В котором не гуляют,
И с девушкой, которую
За это расстреляют,
Но не у стенки, выжженной
Тупыми лбами пуль,
А на скамье, просиженной
Задами толстых дур.
Расстрелянная взглядами,
Убитая словами,
Идёт пока что рядом и
Смеётся как живая.
Идёт и улыбается.
Жизнь только начинается.
 

Лирика, она, конечно, лирика, но в 63-м году все прекрасно всё помнили и слишком многое понимали. И последние две строчки ничего не меняют.

Есть, впрочем, у поэта Булычёва и классическая лирика:

 
Вроде засиделся я в гостях.
Что же будет, раз меня не будет?
Женщины, которые простят,
Мужики, которые забудут.
Вроде я на суд к себе пришёл
И признал, что жил я недостойно.
Всё хотел, чтоб было хорошо
Мне, а самым близким делал больно.
…
Загрустят тогда, не загрустят,
Если я среди других не буду?
Жертвы, пожалев меня, простят,
Остальные, пожалев, забудут.
 

Есть и настоящие маленькие шедевры. Где даже рифмы в первых двух стихах интересные (что вообще-то редкость для Булычёва).

 
В глаза газели
Козлы глазели.
Одни в ней видели козу худую,
Другие – в бороду думу дули.
А в результате
Лежат на дорожке
Газельи ножки,
Газельи рожки.
 

Тут ведь, согласитесь, не только переосмысление серенького козлика, тут ведь и аллюзия на Маяковского. Верблюд недоразвитый и лошадь-ублюдок («Лошадь сказала, взглянув на верблюда: “Какая гигантская лошадь-ублюдок”. Верблюд же вскричал: “Да лошадь разве ты?! Ты простонапросто – верблюд недоразвитый”»).

Ещё одно переосмысление и ещё один маленький шедевр:

 
Как мне жалко Пенелопу!
Плачет, бедная, навзрыд.
Одиссей-старик ухлопал
Ухажёров молодых.
 

И ведь не поспоришь. На Троянскую войну Одиссей, может, ушёл и молодым, но вернулся-то уже пожилым. Десять лет войны и десять лет пиратских странствий – это вам не шутки.

Многие стихи Булычёва трудно читать без боли. Как многие настоящие поэты, он как будто предчувствовал свой скорый уход. Это сейчас воспринимается довольно странно. Он был полон творческих планов. Булычёв вернулся к эпопее «Река Хронос», которую считал главным трудом последних двадцати пяти лет и от которой его постоянно отвлекали дети и издатели, требовавшие новых повестей про Алису; он заканчивал роман «Покушение», в котором вымышленные герои должны были столкнуться с реальными, историческими – Фанни Каплан и Лениным. Книге не хватает буквально нескольких финальных страниц… Кроме того, он написал новый большой детский роман «Убежище» с новым героем. Это произведение должно было открыть цикл, задуманный как «наш ответ» Гарри Поттеру… Мечтал поехать в Китай, познакомиться с тамошними историческими памятниками и переделать свою научно-познавательную книгу «7 и 37 чудес» в «7 и 47 чудес»…

Планы, планы…

А в стихах проскакивало:

 
Напишите на сайте
Игорю. ру,
Что вы будете жить,
Когда я умру.
Я приму то послание
Без возражений.
Жизнь, увы, не бывает
Без поражений.
 

Написано в Лондоне в 2000 году, за три года до смерти, 5 сентября 2003 года.

Строчкой «2000, Лондон» подписано сразу несколько стихотворений: видимо, в Туманном Альбионе хорошо писалось…

А начал писать стихи Игорь Можейко, как и многие творческие люди, ещё в юности, даже в детстве. Ожидая в больнице операции на гландах, исписал целую тетрадку строками сказочной поэмы «Замок Фахры», подражания «Руслану и Людмиле» Пушкина. Всю жизнь параллельно с романами и рассказами, выходившими стотысячными тиражами, и сценариями, которые ложились в основу популярных фильмов, Игорь Можейко писал стихи, которые почти никому не показывал. Только в 1992 году он выпустил книжку «Что наша жизнь?», в которой каждое стихотворение сам же любовно украсил авторскими коллажами из старых газетных объявлений. Ещё несколько малотиражных книжек в Челябинске выпустил биограф и библиограф писателя Михаил Манаков. Две из них – уже посмертные, собраны из стихов, найденных в архивах. И вот настоящий подарок поклонникам Кира Булычёва (а их немало) к 85-летию писателя, отмечавшемуся 18 октября прошлого года. Неутомимый Манаков составил том больше чем на 500 страниц… Названием послужила строчка из автобиографического, получившего премию «Русский Букер», романа Андрея Сергеева «Альбом для марок». Когдато они вместе учились, и Игорь Можейко уже тогда активно проявлял творческие способности. Сергеев написал в романе: «Иняз. Первые впечатления. Игорь Можейко. Лёгкий человек. Кое-какие стихи». Кир Булычёв любил цитировать эту фразу со смесью самоиронии и обиды: «Кое-какие…»

Разные. И смешные, и грустные, и философские, просто шутки…

 
Утконос и утконожка
Как-то выпили немножко.
И такой пошёл разврат…
В этом Дарвин виноват.