Текст книги "За последним порогом. Нижний мир"

Глава 10

С громким металлическим лязгом захваты открылись и оттолкнули дирижабль от причальной мачты. Я пошатнулся от мягкого толчка и ухватился за первую попавшуюся железку, чтобы устоять на ногах.

– Главное, за рычаги так не схватись, а то Фрида прибежит и крик подымет, – с иронией заметила Гана. – Первый раз на дирижабле? У вас же вроде свой есть.

– А ты-то, я гляжу, точно знаешь, что у нас есть, – с досадой парировал я.

– А ты думал, что тебя кто-то без присмотра оставит? – хмыкнула Гана. – Наивный. Всё я знаю, вплоть до того, какие счета приходят твоей жене из кондитерской. И чем я не образцовая тёща?

– Образцовая, образцовая, – пробурчал я, просто чтобы оставить за собой последнее слово.

Где-то наверху завыли баллонные насосы и дирижабль плавно пошёл вверх, а я почувствовал лёгкое головокружение от быстрого набора высоты. Резко зазвенел звонок машинного телеграфа, и стрелка, качнувшись, переползла на «Малый ход».

– Доводи до двухсот оборотов, – сказала Гана. – Только двигай ручку постепенно и понемногу. Двигатель большой, реагирует очень медленно.

– Есть двести оборотов, старший, – откликнулся я, потихоньку прибавляя газ.

Дирижабль заложил глубокий вираж, и через некоторое время машинный телеграф зазвенел снова, а стрелка переместилась на «Экономический».

– Поднимай до четырёхсот оборотов и отдыхай, мы дальше так этим ходом и пойдём, – распорядилась Гана. – А вот ещё, кстати: зайди к Лине за чаем и какими-нибудь булочками. Попьём хоть чаю, а то замоталась я что-то.

Да-да, замоталась ты, старший механик, полировать ногти в мягком кресле. Впрочем, меня она тоже никак не напрягала, так что не мне тут жаловаться.

Я двинулся по коридору в сторону камбуза, но проходя мимо иллюминатора, машинально отметил какое-то несоответствие. Что-то было не так. Я вернулся чуть назад на то же место и снова посмотрел в иллюминатор. Вроде всё нормально – небо, облака, солнце… солнце! Утреннее солнце стояло по левому борту ближе к носу, а должно было стоять ближе к корме. То есть мы летели не на юго-запад, к Киеву, а примерно на юго-восток, почти перпендикулярно нужному курсу. Я направился на мостик, где обнаружил Фриду, которая сама стояла у штурвала.

– Фрида, а почему мы на юго-восток летим? – задал я вопрос в лоб.

– Потому что Рязань на юго-востоке, вот почему, – спокойно объяснила Фрида.

– Мы же должны в Киев лететь!

– И в Киев полетим, – меланхолично согласилась Фрида. – Но сначала в Рязань. Ну что ты смотришь так? Хороший фрахт до Рязани подвернулся в последнюю минуту. Будто сам не знаешь, как оно у нас бывает.

Откуда мне-то знать, как оно у вас бывает? Я же ненастоящий воздушник, я ещё вчера даже и не подозревал, что вот-вот стану покорителем небес и всё такое.

– Не куксись, – ободрила меня Фрида, – долетишь куда там тебе надо. Днём раньше, днём позже – какая разница?

Ну да, если чувствуешь потребность куда-то спешить – иди понаблюдай как растут деревья. Я вздохнул и двинулся на камбуз, где Алина с Ленкой о чём-то секретничали, поедая тёплые плюшки. Алина без вопросов вручила мне поднос с чайником и горкой плюшек.

– Вы, кстати, знаете, что мы прямо сейчас летим в Рязань? – спросил я. – Только оттуда полетим в Киев, если, конечно, не подвернётся хороший фрахт в какое-нибудь другое место.

– Долетим, не волнуйся, – махнула рукой Алина.

Да, я волнуюсь, а вот почему ты не волнуешься? Я хмыкнул и забрал поднос. У нас в двигательном, разливая чай, заметил Драгане:

– Фрида говорит, мы сначала в Рязань летим, только оттуда в Киев. Наверное.

– Днём раньше, днём позже, – равнодушно отозвалась Драгана, слово в слово цитируя Фриду, и потянулась за плюшкой.

И в этот момент я, наконец, нашёл объяснение всем странностям, которые не давали мне покоя. Похоже, что Алина с Драганой рассматривают нашу поездку чем-то вроде каникул. Разумеется, им действительно нужно в пещеру, никто меня не обманывал. Но попутно они собрались как следует повеселиться вдали от подчинённых и деловых партнёров. Скорее всего, эти псевдошпионские затеи тоже из разряда развлечений – мне кажется, в случае реальной необходимости Драгана с Алиной организовали бы всё как минимум не хуже меня.

Правда, мне пока что непонятно, почему Драгана так легко перешла с нами на совершенно неформальный стиль общения, больше подходящий для старых друзей. Возможно, здесь сыграли свою роль наши дружеские отношения с Алиной – друзьям друзей перейти просто в друзья гораздо проще, чем посторонним. Но вообще-то, мне такое объяснение кажется неполным… возможно, позже всё прояснится, путешествие ведь только началось. В любом случае, немало аристократов многое бы отдали за возможность завязать дружеские отношения с Драганой Ивлич, так что можно считать, что мне крупно повезло.

– Гана, а как вы с Линой познакомились? – спросил я, прихлёбывая чай.

– А она что – ничего не рассказывала? – удивилась Гана.

– Может и рассказала бы, если бы я спросил. Но я и не знал, что вы дружите.

– Если кратко, то мы вместе учились в Академиуме, – хмыкнула Гана. – А полная история немного сложнее. Я была вроде вас с Леной – очень хорошая основа и никакие вторичные характеристики. Меня почти уговорили перейти на ремесленный, но семья у нас была небогатой, а заём мне предложили на таких условиях, что мне его и за пятьдесят лет было не отработать. Да ещё и потребовали в залог мастерскую отца. У боевиков с этим проще – им, на худой конец, можно княжеский заём взять, а ремесленников банки воспринимают как дойных коров. Так что уходить с боевого я отказалась, и в деканате начали думать, куда бы меня сунуть – для третьей группы у меня основа слишком хорошая была, а для первой я по вторичным не подходила. У меня мамы-Высшей не было, сам понимаешь.

Ага, стало быть, мы с Ленкой правильно догадались, что в первую группу нас определили из-за мамы.

– Так что в результате меня непонятно зачем сунули во вторую группу, к родовичам, – продолжала Драгана. – Как ты думаешь, каково там было мещанке из небогатой семьи?

– Ну, мы-то с Леной никакого отрицательного отношения от родовичей не ощущаем, – ответил я, – но наши одногруппники как-то упоминали, что девчонки из второй группы очень свысока на них смотрят.

– Ещё бы студенты из аристократов что-то ощущали, – засмеялась Драгана. – А вот к мещанам многие благородные относятся презрительно. Меня они в своей группе вообще терпеть не захотели, и потихоньку начали травить. В конце концов это стало совсем невыносимым – я уже думала просить о переводе хоть куда-нибудь, и тут вдруг Алина объявила, что берёт меня под свою защиту. Всё сразу прекратилось, конечно – Алина же была официальной наследницей Тириных, и вообще самой родовитой и самой сильной на курсе. Так что вслед мне шипели, но пакостить боялись. Ну а мы с Алиной как-то так постепенно и подружились, к пятому курсу были уже не разлей вода.

– Наши говорили, что Анета Тирина тоже излишним высокомерием не отличается.

– Девочка прекрасно воспитана, – кивнула Драгана. – Вот и вы с Леной к своим одногруппникам тоже хорошо относитесь. Даже вне Академиума регулярно встречаетесь.

– Для нас оплатить изредка ужин в «Цыплёнке» вообще не расходы. Зато в группе нормальная атмосфера, живём дружно.

– Все бы так думали, – усмехнулась Драгана. – Вашим одногруппникам повезло, они, наверное, даже не понимают, насколько вы отличаетесь от большинства аристократов.

Мне в голову пришла интересная мысль – а ведь то, что она так хорошо к нам с Ленкой относится, наверняка связано с тем, что у нас нет привычки кичиться происхождением. Думаю, для неё не прошёл даром печальный опыт общения со своими одногруппниками, такие вещи обязательно оставляют след. И будь мы типичными аристократами, наши отношения с Драганой вряд ли могли бы стать настолько неформальными. Просто поразительно, насколько неожиданно иногда отзываются обычные, в общем-то, поступки.

Затем я вдруг вспомнил момент в рассказе, который чуть не пропустил:

– Гана, мне вот неясно насчёт вторичных характеристик – Ясенева нам с Леной сразу сказала, что с такими характеристиками у нас нет шансов стать даже Старшими.

– Ох уж эта Ясенева, – засмеялась Драгана. – Она всё правильно сказала, вот только забыла упомянуть, что студенты с такими характеристиками если выживают, то практически наверняка становятся Высшими, минуя большинство ступеней. Но ты не обольщайся особо – хотя шансы стать Высшими у таких, как мы, больше, зато выжить в процессе сложнее. Для нас почти непосильно построить конструкт правильно и вовремя. Я думаю, вы сами в этом убедились, когда проходили тестовый коридор на экзамене. Кстати, как вы оба ухитрились сдать на «превосходно»? Я в своё время сдала на «приемлемо». Почти дотянула до «достойно», но всё-таки не смогла.

– Нам очень помогли волевые построения, – ответил я. – Без них мы, скорее всего, тоже на «превосходно» не вытянули бы.

– Вы уже можете волевые построения? – поразилась Драгана. – Ну надо же. Это, конечно, всё объясняет. У меня перед отъездом не нашлось времени посмотреть доклад по результатам экзаменов, но когда приедем обратно, я обязательно почитаю, что там Менски про вас написал.

– Я думаю, после пещеры ты будешь представлять наш уровень куда лучше Менски, – заметил я.

– Вполне возможно, – улыбнулась она. – А насчёт слов Магды – не бери в голову. К Силе ведёт очень много самых разных путей, и у каждого он свой. Чужие советы направят тебя скорее на ложный путь, так что лучше их не слушать.

Мне вспомнилось, что Стефа говорила мне то же самое и вообще не хотела обсуждать со мной эти темы.

– Хотя знаешь, – подумав, добавила Драгана, – мне иногда кажется, что от нас здесь вообще ничего не зависит, и только сама Сила решает, кого возвысить. И если она сочтёт тебя достойным, то ты станешь Высшим, каким бы путём ты ни шёл.

Я так задумался над новой и неожиданной философской концепцией, что даже не услышал, как хлопнула дверь. От размышлений меня отвлекло только появление в двигательном отсеке Фриды, не заметить которую было, конечно же, совершенно невозможно.

– Как обстановка, какие проблемы? – бодро осведомилась она.

– Обстановка рабочая, проблем нет, – отрапортовала Гана. – Садись с нами чай пить.

– Нет, чай пить не буду, некогда, – отказалась Фрида. – Я зашла просто глянуть, всё ли в порядке.

– Всё в порядке, – пожала плечами Гана.

– А почему двигатель так тихо работает? – Фрида с недоумением посмотрела на тихо рокочущий мотор.

– А зачем ему громко работать? – удивилась Гана.

Фрида не ответила. Она потрогала кожух двигателя, потом приложила к нему ухо, а потом, ни слова не говоря, вышла из отсека. Мы посмотрели друг на друга.

– Странная она какая-то, – выразил я общее мнение.

Через несколько минут Фрида вернулась вместе с капитаном. Олаф кивнул нам, затем тоже подержал руку на кожухе.

– Что-то он и вправду как-то тихо работает, – озадаченно сказал капитан.

– Капитан, если надо погромче, – раздражённо сказала Гана, – то я могу повесить на вал какую-нибудь погремушку.

Олаф, не ответив, обошёл двигатель вокруг.

– А сейчас он в каком режиме? – наконец спросил он.

– Экономический ход, четыреста оборотов, капитан, – отрапортовал я.

– Полный ход дайте, – распорядился Олаф.

– Кен, доведи до тысячи оборотов, – спустила распоряжение по цепочке командования Гана.

Я плавно прибавил газ. Рокот мотора усилился, и вибрация пола стала заметной.

Олаф переглянулся с Фридой и озадаченно почесал затылок.

– У нас он на малом ходу гораздо громче работал и весь трясся, – сказал он. – На полный мы вообще боялись его включать.

– Мы его отрегулировали, – объяснила Гана.

– И что, он теперь всегда будет так работать?

– Если механик за ним будет следить как положено, то лет двадцать-тридцать нормально проработает, – пообещала Гана. – А потом надо будет капиталку сделать, и он ещё лет двадцать отходит.

– Ясно, – сказал Олаф и замолчал, хотя по его виду было видно, что ничего ему не ясно. – Ладно, возвращайтесь на экономический ход. Пойдём, мама.

На этом начальство покинуло нас в неопределённых чувствах.

– Залёт, боец, – со значением сказал я Гане.

– Чепуха, – махнула она рукой. – Человек в принципе охотно верит в чудеса, но далеко не во всякие. Ни один разумный человек в жизни не поверит в добрую волшебницу, которая вдруг ни с того ни с сего превратила его полностью убитый движок в совершенно новый. Такого быть не может, поэтому он обязательно придумает какое-нибудь рациональное объяснение и успокоится. Так и будет, вот увидишь.

Ждать пришлось недолго, увидел я это уже за ужином.

– Так значит, Гана, – спросил капитан, терзая огромный шницель кордон блю[20]20
  Панированный в сухарях шницель из телятины, начинённый сыром и ветчиной.


[Закрыть], – там была неисправность с подачей масла, оттого двигатель и стучал?

Гана сориентировалась мгновенно.

– Разбираетесь в двигателях, капитан? – спросила она, прекрасно сыграв удивление. Я уткнулся в свою тарелку, пытаясь скрыть улыбку.

– Не так, чтобы очень, – слегка смутился Олаф. – Мне Данила подсказал.

Гана уважительно кивнула Глухову, на которого уставилась вся команда. Данилу раздирали противоречивые чувства. Он явно очень сомневался в своём экспертном заключении, но так же явно не мог придумать ничего лучше. Поколебавшись немного, он кивнул в ответ, и для всех его предположение окончательно превратилось в неоспоримый факт. Была неисправность в системе подачи масла, а теперь её починили.

* * *

Полёт протекал без малейших происшествий, и уже поздно вечером, практически ночью, «Красота Фрейи» прибыла в Рязань. Лена попросилась в рубку понаблюдать за посадкой, и Фрида, добродушно усмехнувшись, кивнула ей на пустое кресло штурмана:

– Привыкай – говорят, ты на штурмана будешь учиться?

– Говорят-то говорят… – туманно отозвалась Лена.

– Раз говорят, значит будешь, – ободрила её Фрида. – Ладно, сиди тихо и не отвлекай меня.

Дирижабль медленно подплывал к причальной мачте. Когда нос оказался почти над мачтой, Фрида рывком передвинула одну из рукояток в якорной секции, и из ниши в носу вывалился причальный трос, разматываясь на ходу. Портовая бригада тут же зацепила его каким-то приспособлением вроде большого багра и завела в причальную лебёдку. Фрида перевела ручку машинного телеграфа на «Стоп», и через несколько секунд еле ощущаемая вибрация от главного двигателя исчезла. Фрида наклонилась к раструбу переговорного устройства и сказала:

– Данила, мы на лебёдке. Держи дифферент.

– Понял, – послышался из трубы искажённый, но узнаваемый голос Глухова.

Лебёдка начала неторопливо вращаться, подтягивая дирижабль к мачте, и через несколько минут носовая причальная скоба вошла в захваты. Дирижабль, несильно толкнувшись в мачту, остановился, и захваты с громким лязгом захлопнулись.

– Причальной команде забрать причальный трос и опустить грузовой трап, – скомандовала Фрида в переговорную трубу. – Баллонисту подъёмную силу на две сотых и дифферент на минус два. Данила, мы здесь двенадцать ластов разгружаем, а потом три ласта примем.

– Понял, – прохрипела труба. – Ближе к концу выгрузки подъём проверю и дифферент поставлю на плюс один. Мы здесь ночуем?

– Нет, после погрузки сразу в Киев уходим.

– Новый груз ближе к корме клади, – посоветовал Данила. – Я в одном баллоне не уверен.

– Хорошо, – ответила Фрида. – Всё, я в трюм.

Лена, вздохнув, поднялась из кресла штурмана. Она посмотрела на уходящие в темноту ряды слабоосвещённых мачт и пожаловалась Фриде:

– Вот, в первый раз в Рязани побывала. И что увидела?

– Да в Рязани и смотреть нечего, – отозвалась Фрида, делая пометки в бортжурнале. – Кремль у них красивый, раньше туда туристов пускали один день в неделю. Но нынешняя Ольга в кремль доступ закрыла, а больше здесь ничего особо интересного и нет.

– Что значит «нынешняя Ольга»? – заинтересовалась Лена.

– В Рязани наследницу всегда Ольгой называют, никто уже и не упомнит почему. А если случается, что другая дочь или ещё кто княгиней становится, то она имя на Ольгу меняет. Традиция такая.

– У них тут что – матриархат? – удивилась Лена. – Как в каганате?

– Нет, не как в каганате. Просто женщина правит. У них уже давно так. Вроде когда-то в древности их князь оказался предателем, тогда его жена взяла власть и поклялась народу, что в Рязани князей больше не будет. А что там на самом деле было, кто теперь уже скажет? Я так думаю, княгине власти захотелось, вот и скинула мужа, а в летописях приказала записать как нужно. Так, что-то заболталась я с тобой… Груз отсюда у нас с владельцем едет – встретишь у трапа купца с приказчиком и отведёшь их в десятую каюту. Иди встречай.

Лена спустилась в трюм и прошла мимо матросов, которые пытались зацепить штабелёром косо вставший контейнер. Воздушники громко выражали своё мнение по поводу того, кто этот контейнер ставил – Лена подивилась затейливым воздухоплавательным терминам, но на всякий случай решила их не запоминать.

К трапу она подошла вовремя – пассажиры уже сходили с платформы подъёмника. Сам купец, легко определяемый по солидному животу, был пьян до изумления и смотрел на окружающий мир мутными глазами, плохо осознавая обстановку вокруг. Приказчик был по чину тощ и сравнительно трезв – точнее, он был тоже изрядно пьян, но всё же не настолько, чтобы совсем утратить контакт с реальностью. Судя по всему, пассажиры как следует отпраздновали удачную сделку, но немного увлеклись, а горячий летний воздух совсем не способствует протрезвлению.

– Девка! – оживился купец, сфокусировав глаза на Лене. Приказчик угодливо хихикнул.

– Следуйте за мной, достойные, – обратилась Лена к приказчику, игнорируя купца. – Я провожу вас в каюту.

– Нас в каюту зовут, почтенный Евсей, – объяснил приказчик купцу, бережно придерживая того одной рукой, а другой прижимая к себе портфель с бумагами. – Не дело в проходе стоять.

– И то верно! – решительно, хоть и не очень внятно, согласился купец. – Веди в кабинет, красавица.

Лена пошла вперёд, искренне надеясь, что Кеннер им навстречу не попадётся. Он, конечно, очень сдержанный, но не тогда, когда дело касается жены, а купец, скорее всего, не упустит возможности напроситься на хороший мордобой. Однако им повезло, и до десятой каюты они дошли безо всяких нежелательных встреч.

– Вот ваша каюта, достойные, – сообщила Лена, распахнув дверь. – Спокойной ночи.

Купец пьяно ухмыльнулся и проследовал в каюту. Проходя мимо Лены, он внезапно схватил её за руку, и резко дёрнув, затащил её внутрь.

– Сбежать хотела? – сказал он, грозя пальцем. – У меня не сбежишь. Будешь сидеть с нами, пока не отпущу.

Лена высвободила руку и вежливо сказала:

– Спать ложитесь.

– Да что ты тут выкобениваешься? – возмутился купец. – Да я тебя…

Закончить свою речь он не успел. Лена грустно вздохнула и резко ударила его в лоб раскрытой ладонью. Глаза почтенного Евсея закатились, и он рухнул, как падает подрубленное дерево. Голова его с громким стуком соприкоснулась с полом, и купец застыл в неподвижности.

– Чего это он? – изумлённо спросила Лена.

– Почтенный Евсей очень быстро засыпают когда выпимши, – неуверенно объяснил случившееся приказчик.

– Да? – с сомнением переспросила Лена. – Ну ладно, давай тогда его на койку положим. Хватай его под руки.

С большим трудом и пару раз уронив, они перетащили тушу купца на узкую корабельную койку.

– Надо бы с него сапоги снять, – ненавязчиво намекнул приказчик.

– Ты что – решил, что няню нашёл? – удивилась Лена. – Сам снимешь. И сразу спать ложись. Или тебе тоже надо колыбельную выписать?

– Не надо, – замотал головой приказчик, на всякий случай отодвинувшись.

– Значит, сам ложись. И вот ещё что запомни: гальюн у нас в конце коридора. Если наблюёте в каюте, я всё это тобой вытру. Понял?

– Понял, – послушно пискнул приказчик, и Лена вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.

* * *

На завтрак Алина подала фриттату[21]21
  Фриттата – традиционный итальянский омлет с зеленью, мясом, овощами и т. д.


[Закрыть] с цукини и беконом. К завтраку выползли и пассажиры. Купец был слегка зеленоват, то и дело непроизвольно морщился, и вдобавок как-то странно поглядывал на Ленку, словно пытаясь что-то вспомнить.

Вяло ковырнув фриттату, купец просительно обратился к Олафу:

– Капитан, мне бы чего-нибудь, чтобы поправиться малость.

– На борту спиртного нет, почтенный, – сочувственно ответил тот. – На всех дирижаблях строгий запрет на выпивку. Подождите до Киева, мы там уже часа через три будем.

– До какого Киева? – не понял купец.

– До обычного Киева, – пожал плечами капитан. – Мы туда летим.

– Мне туда не надо, – забеспокоился купец, забыв о больной голове. – Мы так не договаривались!

– Договаривались, – вмешалась в разговор Фрида. – У нас официальная заявка от вас, заверенная в диспетчерской воздушного порта Рязани. Отвезти двух человек и груз весом три ласта к хорошим девкам. В Киеве девки хорошие.

Олаф степенно кивнул, авторитетно подтверждая высокие характеристики киевских девок.

– Мне в Пинск надо, – с отчаянием сказал купец, уже начиная осознавать ситуацию в полном объёме.

– В Пинске девки, может, и хорошие, но в Киеве всяко лучше, – добила его Фрида.

– Да не печальтесь, почтенный, – добродушно сказал капитан. – В Киеве разгрузимся и отвезём вас в Пинск. Просто продлим фрахт немного.

– Мне ваш фрахт не потянуть, – тоскливо сказал окончательно деморализованный Евсей. – У вас вон даже юнга в бриллиантах.

Все дружно уставились на Ленкины серёжки, а мне захотелось с размаху удариться лицом об стол. А собственно, что ещё можно было ожидать? Совершенно закономерный результат – так, наверное, всегда и бывает, когда обыватели начинают изображать из себя секретных агентов.

– Не волнуйтесь, почтенный, мы договоримся, – хищно улыбнулась Фрида.