Текст книги "Суд Линча"

Глава тринадцатая

И в солнечный день серое здание, занимающее полквартала Старой площади, выглядело мрачным. Предъявив капитану внутренней службы пропуск, Леднев поднялся на нужный этаж и знакомым коридором, застеленным красной ковровой дорожкой, дотопал до кабинета Чикина, соблюдая здешние правила, негромко постучал в дверь костяшками пальцев, не дожидаясь приглашения, повернул ручку и шагнул через порог. Чикин уже поднимался из кресла ему навстречу.

Леднев заметил, что в кабинете, кроме хозяина, находится ещё один человек. Грузный мужик в белой безрукавке без галстука сидел за столом для посетителей и смолил сигаретку. Скорее всего, какой-нибудь знакомый зашел поболтать, решил Леднев, хорошо зная, что Чикин, опасаясь прослушивания, серьезных деловых переговоров в своем кабинете не вел.

– Вот и надежда нашего кинематографа, Иван Сергеевич Леднев, прошу любить и жаловать, – Чикин подвел Леднева к столу для посетителей, раскрытой ладонью показал на своего гостя. – А это Михаил Александрович Сычев, председатель общества реабилитации инвалидов. Можно сказать, их, инвалидов, второй отец.

Заключительные фразы Чикин произнес с язвительной интонацией. Сычев, последние дни пребывавший в прекрасном расположении духа, поднялся, засветился улыбкой и обеими руками потряс кисть Леднева, приговаривая «как же, как же» и «очень даже приятно». Заняв место за своим рабочим столом, Чикин спросил Леднева о погоде, хотя сам только час назад пришел с улицы в свой кабинет.

– Да, погодка шепчет, – сказал он и с раздражением посмотрел на продолжавшего улыбаться Сычева.

* * *

Накануне Сычев пригласил Чикина в гостиницу «Украина», где снял номер на один вечер, тесный, не слишком дорогой номер. По прикидкам Чикина, аренда такого номера обошлась Сычеву долларов в сто пятьдесят, не больше. Зато ужин встал в крупную сумму. Калифорнийское вино они закусывали пирогами с визигой и запеченными в тесте омарами. Разгулявшийся к ночи Сычев предложил позвать девочек, но Чикин благоразумно отказался. В гостинице полно соглядатаев и гэбешников, облюбовавших «Украину» ещё в незапамятные времена. Уже к утру записка о его ночных похождениях могла лечь на стол начальству. Это Сычеву все трын-трава, он сам себе хозяин, хочет – пьет, хочет с девочками путается. А Чикин на высокой государственной службе, он не может позволить себе таких вольностей.

Сычев по пьяному делу становился щедрым. Чикин рассчитывал, что в этот раз друг инвалидов передаст ему конвертик, так, небольшую сумму на жизнь, на мелкие расходы. «Ведь должен этот боров помнить добро, помнить, что я для него сделал», – думал Чикин. Но в этот раз Сычев ни о чем не просил и, может, именно поэтому ничего и не дал и позже не обещал дать. Он только трепался об отвлеченных вещах, мол, купил роскошный особняк в центре города по бросовой цене. И непонятно было, зачем Сычев вообще организовал этот ужин.

«Сука, на проституток ему денег не жалко, – с досадой думал Чикин, запивая обиду калифорнийским вином. – А нужного человека отблагодарить, тут его нет. Ладно, ещё придешь, поклонишься в ноги. А я скажу тебе открытым текстом: „Рот фронт“, в смысле – отсоси. Нет, лучше я отвечу: „Но пасаран“, в смысле – хрен ты чего от меня получишь. Когда Чикин, нужен, только тогда о нем вспоминают, а когда не нужен, вместо денег предлагают дешевую проститутку на ночь».

В голове Чикина роились мстительные мысли. Он утешал себя только тем, что Сычева удалось выставить на дорогой ужин. Но это слабое утешение. Чикин, так и не получив денег, уже за полночь вызвал к «Украине» служебную машину и укатил домой в самом гнусном расположении духа. Жена, видя угнетенное состояние Чикина, предложила ему холодного чая со льдом и деликатно осведомилась, где он пропадал до ночи. «Я тебе завтра письменный отчет составлю», – огрызнулся Чикин и ушел спать в свою комнату.

Сегодня с утра пораньше Сычев позвонил ему домой, сказал, что хочет зайти на пять минут, попросил заказать пропуск. Видимо, понял свой вчерашний просчет, пришел загладить вину, без денег, правда, не такой он дурак, чтобы с деньгами на Старую площадь являться, но дал понять, что все будет хорошо, а мелкие недоразумения он устранит. Однако неприятный осадок после вчерашней вечеринки в душе Чикина оставался.

* * *

Приход Леднева десятью минутами раньше назначенного времени, не дал возможности Сычеву закончить свои туманные иносказательные объяснения. Теперь Сычев томился, потел, хотя в кабинете было совсем не жарко, а на подоконнике гудел кондиционер. Вытирая платком блестящий лоб, он вопросительно поглядывал на Чикина и не мог понять, удобно ли при этом режиссере продолжать прерванную беседу или лучше отложить её до следующего удобного случая. Но Чикин, в котором после вчерашнего вечера ещё не улеглись раздражение и обида, делал вид, что не замечает этих вопросительных взглядов. От выпитого в гостинице вина побаливали виски, мучила сухость во рту. Чикин то и дело наливал себе воды из графина. Сычеву он воды не предлагал. Про себя Чикин решил, что калифорнийское вино – это пойло для скота.

– Смотрел все ваши фильмы, – Сычев улыбнулся Ледневу. – Я вообще люблю детективы, не пропускаю. Вот «Будни милиции», – мне этот фильм очень понравился. По-моему, главное – это определиться с жанром. Детектив – жанр беспроигрышный.

– Главное не жанр фильма, – ответил Леднев, ему до смерти сейчас не хотелось разговаривать о кино. – Главное – чтобы зрители в зале не спали. Это главное.

– Это само собой, – согласился Сычев.

На днях Сычев присмотрел пустующий модуль, который легко можно переоборудовать под склад, на территории одного городского предприятия. Но директор отказался сдать модуль в аренду, даже не подкрепил свой отказ сколько-нибудь убедительными аргументами, вероятно, уже сговорился о сдаче помещения другому арендатору. Накануне в гостиничном номере «Украины» Сычев расслабился, совсем позабыл об этом деле и сегодня с утра явился к Чикину, чтобы попросить о помощи. На упрямого директора не мешало бы надавить, звонок сверху, прямо со Старой площади, сейчас оказался бы как нельзя кстати.

Но тут приперся этот режиссер, уселся на стул и, видимо, в ближайшее время уходить не собирался. Чикин вытер лоб платком, ругнул себя за то, что вчера не воспользовался удобным моментом и не попросил Чикина о звонке. Ладно, режиссер разговору не помеха, сам пришел о чем-нибудь просить, решил Чикин. И дело-то у него, Чикина, пустячное, подумаешь, пару слов сказать о каком-то складе.

– Слушай, Петр Филиппович, – обратился он к Чикину. – Тут одно дельце небольшое, вчера я совсем забыл о нем напомнить.

Сычев принялся коротко излагать существо своего дельца, но Чикин так выразительно замахал руками, беззвучно открыл и закрыл рот, что рассказ пришлось оборвать на полуслове. Чикин так же беззвучно указал пальцем на телефонные аппараты, углы комнаты и потолок, а затем поднес указательный палец к своему виску и сделал выразительный жест, понятный людям всех языков и национальностей. Смущенный Сычев поднял ладони вверх и на секунду закрыл глаза, давая понять, что осознал свою ошибку.

– Петр Филиппович, хочу пригласить тебя осмотреть тот домишко, что я по случаю приобрел, – сказал Сычев, решив, что осмотр особняка для делового разговора предлог благовидный, уважительный. – Скажешь мне свое мнение. На мой вкус там надо кое-что обновить, может, столярку поменять. Прежние хозяева делали ремонт, но тяп-ляп, косметический.

– Заехать можно, – согласился Чикин, с полуслова понявший, куда клонит Сычев.

Полистав настольный перекидной календарь, усеянный краткими карандашными пометками, он выбрал подходящий день. Но на этой неделе, кажется, ничего не получается. Один день только свободный, воскресенье. Но на дачу нужно с женой ехать, это святое.

– Давай на следующую среду.

– Лучше бы пораньше, – Сычев вздохнул, разочарованный почти недельной отсрочкой.

– Ничего, не горит, – язвительно заметил Чикин и наполнил водой чистый стакан. – Как раз успеешь подготовиться, – он решил, что Сычева, плохо помнившего добро, давно пора поставить на место.

Поднявшись на ноги, Чикин обогнул свой рабочий стол, встал за спиной Сычева и похлопал его по плечу.

– Ладно, позвони предварительно мне домой, на работе можешь не застать, – сказал он, давая понять, что разговор закончен, и Сычеву дальше засиживаться здесь не имеет смысла.

Сычев, пожав руки Ледневу и Чикину, попятился к дверям, на ходу вытирая лоб несвежим платком. Он уже потянул на себя дверь, но тут остановился, наклонясь вперед что-то горячо зашептал на ухо Чикину, прижав руку к сердцу. Чикин выразительно поморщился и взмахнул обеими ладонями, словно отгонял мух. Сычев, видимо, хотел прошептать ещё какие-то слова, но Чикин подтолкнул его к дверному проему и, как только Сычев переступил порог, захлопнул за ним дверь, повернул ключ в замке.

– Первая половина дня, а чувствуешь себя таким уставшим, будто всю кровь из тебя высосали, – Чикин подошел к книжному шкафу и распахнул его стеклянные дверцы. – Все только одно слово знают «дай», будто я главный по распределению жизненных благ. Ну, Сычеву помогать, конечно, нужно, он для инвалидов столько добрых дел переделал, не сосчитать, – последнюю фразу Чикин адресовал не Ледневу, а людям, прослушивающим его кабинет.

Нашарив за книжками фляжку коньяка, он закрыл шкаф и занял свое место за столом. Выплеснув остатки воды из стакана в корзину для бумаг, он отвернул с фляжки металлический колпачок, наполнил коньяком до половины два стакана: свой и тот, из которого пил воду Сычев.

– Одни ходят просят, другие ходят, – продолжил жаловаться Чикин, встав со стула, он поставил один стакан перед Ледневым, а недопитую фляжку спрятал в ящик стола. – Кому-нибудь откажешь, сразу идут наверх на меня жаловаться. А меня вызывают на ковер, ставят раком и вазелина не дают.

Он выпил коньяк и положил в рот карамельку.

– Сирота сходил вчера в областную прокуратуру, взял у них первый том дела. Там их уже два, этих томов, со вторым сейчас работают. Идет процесс, а ты, небось, думал, в прокуратуре люди бабочек ловят? Вообще-то это против всех правил показывать тебе дело. Если в прокуратуре узнают, с какой целью мы его затребовали, будет скандал, мне придется объясняться долго и нудно.

Леднев хотел спросить, можно ли сейчас в этом кабинете говорить все это вслух, но задавать вопрос не стал, решив: раз Чикин сам это говорит, значит, говорить можно. В ответ на предостерегающий жест Леднева Чикин, опасавшийся лишь огласки своих контактов с коммерческими структурами, только рукой махнул. Мол, какие мелочи, все нормально.

– Так вот, по идее, мы можем затребовать дело, – продолжал Чикин. – Оставляем расписку и забираем его на несколько дней. Сам понимаешь, и прокуроры под Богом ходят. Здесь все законно и оправданно. Дело громкое. У знаменитого режиссера жену убили. Бывшую. Ну, не важно. Мы вправе знать, как продвигается расследование. Все законно, – повторил Чикин и пустил дым в потолок. – Все формальности соблюдены. Но вот тебе показывать документы, сам понимаешь, права не имеем. Ведь тайну следствия никто ещё не отменял.

Чикин снял трубку телефона местной связи, позвал к телефону Сироту, попросив того зайти вместе с делом.

– Ты увидишь все, что хочешь, хотя это против правил, – поднявшись, он подошел к двери и щелкнул замком. – Честно говоря, представления не имею, что ты рассчитываешь найти в этих бумажках.

* * *

Чуть слышно постучав в дверь, в кабинет заглянул Сирота. На этот раз его грудь украшал красный, исполосованный мелкими желтыми молниями галстук. Этот кричащий галстук никак не вязался с серым костюмом стариковского фасона.

– Ну, ты прямо как гангстер в этом галстуке, – заметил Чикин, пожимая суховатую лапку Сироты. – Блеск, высший пилотаж. Богатая вещь. Вот имеет же человек вкус к галстукам, – резвился Чикин.

– Подарок супруги, – Сирота опустил глаза и поправил галстук, не замечая иронии. – Ко дню рождения преподнесла. Сказала, что французский, но я в этом не понимаю.

Сирота взял зажатую под мышкой папку и положил её на стол между собой и Ледневым, протянул ему руку. Леднев привстал и с чувством тряхнул ладонь Сироты.

– Хороший вкус у твоей супруги, – лицо Чикина оставалось серьезным. Головная боль ушла, уступив место хорошему настроению.

– Дело я просмотрел, – лицо Сироты сделалось печальным.

– И что скажешь?

– По принципиальным вопросам претензий нет, – Сирота вытащил маленький блокнотик и раскрыл его. – Сформирована следственная бригада, в её состав введены сотрудники прокуратуры. Но по процессуальным вопросам замечания имеются. Осмотр места происшествия, имея в виду то место, где обнаружена машина «Жигули» с трупом Елены Викторовны Ледневой произведен с нарушениями УПК. В частности, – он ткнул пальцем в блокнотик, – наружный осмотр трупа на месте происшествия производит судмедэксперт или иной врач, если эксперта не имеется. А здесь, как видно из протокола осмотра места происшествия, специалист в области судебной медицины не присутствовал. То есть милиция вообще не приглашала врача. Далее…

– Подожди минутку, – прервал Сироту Чикин. – Это ведь захудалый городишко, даже не сам город, а место в нескольких километрах от него. Может, там на весь район один судмедэксперт, да и тот в отпуске?

– Это не имеет значения, – покачал головой Сирота. – В любом случае согласно закону врач должен присутствовать на месте происшествия, если там обнаружен труп. Свои замечания по делу я сообщу в прокуратуру.

– Сообщи, – усмехнулся Чикин. – А то они сами не знают.

– Вы же сами просили составить замечания, я составил, – Сирота постучал пальцами по папке.

– Замечания – да, но придираться не надо, – Чикин, закурил и громко захлопнул серебряный портсигар, как бы ставя точку в разговоре. – В районах специалистов – ноль, и они там сделали все, что могли. Ладно, иди, Владислав Михайлович, спасибо. А папку оставь, я полистаю, а через часик тебе сам её занесу.

Сирота поднялся, передал дело Чикину и, кивнув на ходу Ледневу, вышел из кабинета, неслышно прикрыв за собой дверь.

* * *

– Вот крючкотвор, – Чикин взвесил папку на ладони. – Замечания насочинял. И как только в его маленькой башке статьи всех кодексов помещаются? Не понимаю. А ведь помещаются как-то, – он положил дело перед собой, раскрыл его где-то посередине и механически перевернул несколько листков. Он захлопнул дело и бросил его через свой стол на стол для посетителей. – Читай, Иван, вроде разборчиво написано.

Раскрыв папку, Леднев бегло пролистал первые страницы: собственное заявление в милицию, постановление о возбуждении уголовного дела, несколько протоколов допроса свидетеля, где внизу каждой страницы значилось: «С моих слов записано верно, и мною прочитано. И. Леднев». Так, а вот и протокол допроса сына Юрки. Леднев стал читать с середины, с первого же попавшегося места. «Вопрос: Когда и при каких обстоятельствах вы встречались со своей покойной матерью Ледневой Е. В.? Ответ: Дайте мне подумать. Эта встреча состоялась в первых числах мая сего года, точного числа не помню. Я приехал на дачу, принадлежащую моей матери, чтобы её проведать, там мы и встретились.

Вопрос: На дачу к матери вы приезжали один? Ответ: Да, я приезжал один. Вопрос: Соседи по даче утверждают, что в первых числах мая не видели вас на даче. По их словам, вас видели на даче в конце апреля. Вы приехали вместе с женщиной и находились в доме матери примерно до двадцати часов тридцати минут, после чего уехали в Москву. Около девяти вечера вас видели на станции, где вы брали билеты до Москвы. Один для себя, другой для своей спутницы. Ответ: Соседи по даче могли ошибиться. Они могли не встретить меня в мой последний приезд. Я-то их не видел. Я утверждаю, что после того раза, когда я приезжал на дачу вместе с моей знакомой, был там ещё раз. Я уже об этом говорил. Вопрос: Назовите фамилию, имя и отчество знакомой, с которой вы ездили на дачу к матери. Ответ: На этот вопрос я отвечать не стану. К существу дела это не имеет отношения. Она моя близкая подруга.

Вопрос: О чем вы разговаривали с матерью во время вашей последней встречи? Ответ: Я точно не помню. Кажется, это был обычный разговор о погоде, о здоровье. Ничего важного. Вопрос: Соседка по даче Вельяминова утверждает, что во время вашего приезда в апреле сего года между вами и вашей матерью разговор шел о деньгах. Соседка пришла к вашей матери за солью и случайно услышала кусок этого разговора. Вы просили у матери денег. Ответ: Сперва вы спрашивали о моем последнем визите на дачу, а теперь говорите об апрельском приезде. Вы меня путаете. Почему-то вы подозреваете меня во лжи, а я говорю правду. В апреле мы с матерью говорили о деньгах. Я жаловался, что денег не хватает на жизнь. Вот и все. А Вельяминова только слышала звон. Она вообще глуховата, ей надо на ухо кричать, чтобы она что-то услышала. Вопрос: Имелись ли между вами и вашей матерью какие-то финансовые трения? Ответ: Я не понимаю, что значит «финансовые трения».

Леднев полистал дальше страницы дела. Вот и до старухи Вельяминовой добрались. Старая сплетница, наверное, по всему дачному поселку уже разнесла, что Юрка наезжал к матери, требовал у неё денег. Еще напридумывает всякого, мол, угрожал Юрка матери, совсем затретировал бедную Елену перед смертью. А откуда у неё деньги, одна ведь жила, без мужа? И в самом интригующем, волнующем месте своего рассказа Вельяминова непременно замолчит: дальше сами понимаете, что случилось. Сколько раз он просил не пускать эту швабру старую на порог. Нет, она приперлась именно в тот момент, когда Юрка о деньгах разговаривал. И что-то там услышала. А что не услышала, то додумала. Теперь в поселке на Юрку станут пальцем показывать.

– Что, тяжелое чтение? – спросил Чикин, просматривающий последнюю полосу газеты.

Леднев продолжал молча переворачивать все новые страницы дела. Материалы дела оказались куда обширнее, чем он думал. Нужно торопиться, что-то прочитать и запомнить, пока Чикин не забрал папку. Так, вот протокол осмотра места происшествия.

«Следователь следственного отдела районного управления внутренних дел капитан милиции Коновалов на основании сообщения, полученного по рации в 7 часов 45 минут утра от мл. лейтенанта милиции сотрудника ГИБДД Щеголева Б. В. О том, что при въезде в город обнаружена автомашина ВАЗ 21013 с трупом женщины в салоне…» Так, дальше. Леднев перевернул страницу. «Осмотр проводился на месте, где обнаружена машина с трупом женщины в салоне, двигаясь при этом по расширяющейся спирали и одновременно в линейном направлении – от стоящей машины в сторону моста. В район осмотра включена правая сторона моста (от перекрестка до моста 25 метров) и кюветы, прилегающие к указанной части шоссе.

Осмотром обнаружено. Шоссе имеет асфальтированное покрытие. Проезжая часть шоссе шириной 16 метров для двухрядного движения транспорта разделена осевой линией на равные части. Выбоин и разрытий не имеется. Поперечный профиль шоссе ровный, уклонов к кюветам не имеется. Кюветы отделяют магистраль от зеленого массива, расположенного по обе стороны шоссе…»

«На обочине шоссе вплотную передним бампером к столбу-мачте уличного освещения № 24–56 стоит автомобиль ВАЗ 21013 белого цвета, номер…» Леднев закурил и бросил взгляд на Чикина, уткнувшегося в газету. «На машине помят бампер и разбита правая передняя фара. На месте обнаружены следы торможения машины. В кабине машины на водительском месте находится труп женщины средних лет. Общий вид участка шоссе с автомашиной, а также труп на месте водителя сфотографированы фотоаппаратом „Зенит-Е“, после чего осмотр продолжен.

Труп находится в сидячем положении, левая и правая руки полусогнуты, кисти рук на бедрах. Голова трупа запрокинута за спину. Труп женщины правильного телосложения, нормального питания. Кожные покровы бледны, труп на ощупь холодный. Трупные пятна и окоченения не наблюдаются. На правом виске трупа имеется синяк. Других видимых ран, ссадин, гематом и др. телесных повреждений на теле не обнаружено. Глаза трупа полуоткрыты. На трупе надеты… На ногах босоножки на кожаной подошве.

На обочине шоссе в 12 метрах от правого кювета по направлению движения начинаются хорошо видимые следы торможения автомашины, оставленные колесами, идущие параллельно на протяжении 6 метров. Тормозной путь заканчивается у мачты уличного освещения. Обнаруженные следы представляют собой полосы, ширина которых, измеренная в нескольких местах, составляет 13 сантиметров. Участок следа на обочине сфотографирован…»

Леднев пробежал по диагонали несколько следующих абзацев. Ничего интересного. Рутинный обстоятельный протокол, нарисованная схема дороги с указанием основных деталей: шоссе, автомобиль, столб, тормозной путь.

«Тормозная система и рулевое управление автомобиля соответствуют техническим условиям… При осмотре в кабине машины найдена зажигалка иностранного производства и наручные часы „Полет“ с корпусом из металла желтого цвета, циферблат желтый с черными цифрами. На ремешке кожаном черного цвета отсутствует пряжка. Часы изъяты. На заднем сиденье обнаружена куртка мужская черного цвета плащевой ткани.

В багажнике машины обнаружен мешок джутовый, на дне которого находится несколько гранул белого цвета. Мешок и гранулы изъяты. В замке зажигания находится ключ, в связке с которым ещё два ключа. Документы в салоне автомобиля не обнаружены. Очевидцев происшествия не найдено. Фотографии производились на пленку чувствительностью 200 единиц с выдержкой 250 при разных диафрагмах. Измерения производились десятиметровой рулеткой стандартного образца. Все изъятые вещественные доказательства опечатаны печатью следователя. Труп в сопровождении мл. лейтенант Щеголева направлен на судебно-медицинское вскрытие «.

Коновалов».

«Заключение эксперта-химика. Составлено 13 июля по уголовному делу №… Производство экспертизы поручено ст. инженеру Лапису В. С., образование высшее, химик-технолог, стаж работы по специальности четыре года. Исходные данные… Поставленные задачи… Выводы. Вещество белого цвета, в гранулах диаметром 0,5 см по своему химическому составу соответствует веществу поливинилхлорид. Похожие по составу гранулы используются на предприятиях химической и полимерной промышленности для производства изделий из пластмасс, а также линолеума бытового. Предъявленные на экспертизу гранулы выпускаются различными химическими комбинатами России и соответствуют ГОСТу на данный вид продукции».

…Сдав пропуск офицеру, Леднев вышел из подъезда серого здания и на секунду, ослепленный солнечным светом, застыл на месте. Над площадью висело знойное марево. Леднев зажмурился, достав солнечные очки, нацепил их на нос.

* * *

– Где ты так долго пропадал? – Надя выгружала продукты из сумок и клала их в холодильник.

– С утра пораньше ездил на «Мосфильм», позже другие дела появились, – Леднев придвинул ближе к себе пачку сигарет. – Видел сегодня твоего партнера по кинопробам старика Самарукова. У него день рождения сегодня. К счастью, я об этом не забыл. Передавал тебе привет. Он говорит, когда-нибудь ты станешь большой актрисой.

– Когда-нибудь я не хочу, хочу сейчас, как можно скорее. – Надя налила воду в электрочайник. – А что ты подарил Самарукову?

– Ну что старому актеру подаришь? – Леднев развел руками. – Спиртомер подарил и видеокассету с порнографическими фильмами.

– Да, воображение у тебя богатое, – Надя присела на табурет рядом с Ледневым. – Спиртомер – это ещё я понимаю. Но порнофильмы старику зачем?

– Так, для общего развития, – Леднев затянулся сигаретой. – Самаруков напророчил тебе большое будущее. Сам-то он актер так себе был, и это ещё в лучшие годы. А теперь и вовсе еле ноги передвигает. Но чутье у старика есть. Лично я ему верю.

– Ты знаешь, сколько себя помню, мечтаю стать актрисой, – Надя встала за спиной Леднева. – Я никогда не сомневалась в том, что стану именно актрисой, хотя, конечно, это звучит странно. Я была маленькой девочкой, росла в провинциальном городке, в простой семье, далеко от Москвы, всех театров и киностудий. Странно, да? И потом приехала поступать во ВГИК, именно туда. Даже представления не имела, что требуют на экзаменах. Прошла собеседование, кажется, всем понравилась. А потом, конечно, срезалась. Слез было… На следующий год я повторила этот опыт. Тогда я уже выступала в самодеятельном театре. Два раза в течение спектакля выходила на сцену в купальнике бикини. И считала, что у меня уже есть сценический опыт. Тебе смешно?

– Очень смешно.

– И даже тогда, после второго провала в институте, я была уверена, что обязательно стану актрисой. А Некрасов… Я благодарна ему, он первый человек, кто по-настоящему помог мне в жизни. И я бы рада отплатить Некрасову добром за его добро, но полюбить его я вряд ли смогу. Некрасов неплохой человек. Знаешь, какое у него кредо? Каждый день – это день победы. Ежедневно он одерживает хотя бы одну, хотя бы маленькую победу. Над женщиной, над обстоятельствами, над самим собой. Не важно, над чем одерживать победу. Главное, её одерживать.

– Это и мое кредо, только ты этого ещё не знаешь, – Леднев повернулся к Наде и обнял её за плечи.