Текст книги "Комбат не ждет награды"

И может, они бы и отпустили Борщева, если бы тот, изловчившись, не заехал по носу молодому милиционеру.

– Получай, падла!

– Да я тебе…

– Стой.

Сержант завелся и хотел было ударить подполковника, но старший остановил его:

– Ну его к черту! Давай заведем его в участок, составим протокол по всей форме. Если он какая-нибудь шишка, то протокол уничтожим. И так уже с тобой вляпались.

– Давай, так.

– Отвечать-то вместе придется.

Молодой милиционер кивнул и вместе они потащили Борщева в подворотню. Пока молодой милиционер успокаивал подполковника, старший вызвал по рации машину.

Глава 8

Когда две девицы, заинтересовавшись, куда же подевался их кавалер, вышли на крыльцо ночного бара, то ни Борщева, ни милиционеров уже не было видно. Охранник, стоявший возле двери, ничего не мог сказать девушкам.

Оказавшись в машине, подполковник Борщев на время забыл, что с ним произошло. Он вообразил себя сидящим в командирском «Уазике» и если бы был в состоянии, то отдавал бы приказы шоферу. А так он только с гордым видом посматривал по сторонам, не понимая, откуда вдруг на его полигоне взялись высотные дома и почему вокруг снует так много легковых машин.

– Приехали! – сказал милиционер с бычьей шеей и, распахнув дверцу, потащил Борщева за рукав.

Тот лишь махнул на него рукой и гордо проговорил:

– Сам выйду.

С первого раза Борщев не попал в дверь, молодому милиционеру, который уже понял, что перед ними все-таки не просто пьяница, а человек с положением, пришлось подправить траекторию движения подполковника.

Наконец задержанный протиснулся в дверь и оказался в участке. Тут милиционеры почувствовали себя куда более увереннее, ведь это была их территория. Молодой сержант подошел к дежурному офицеру и коротко доложил ему об обстоятельствах, при которых был задержан этот дорого одетый мужчина. Как бы оправдываясь, сержант то и дело показывал на свой нос, распухший и похожий на сливу.

Тем временем Борщев осмотрелся и поняв, что не сможет дольше стоять на собственных ногах, опустился на топчан. Некоторое время он еще бормотал, а затем затих, свесив голову между ног.

– Это он тебе звезданул?

– А то кто же, падла!

– А ты ему?

– Я бы ему ввалил, да синяки останутся.

– Можешь не рассказывать. Наверное, пару раз по печени дубинкой саданул.

– Нет, – замотал головой сержант. – Но все равно, он не вспомнит.

– Ладно, буди, будем допрашивать.

Тем временем пожилой сержант уже обшарил карманы Борщева, но ничего, кроме тонкой пачки пятидесятитысячных купюр не обнаружил.

– Черт его знает, кто он такой.

– А ты в портфеле посмотри.

С замками пришлось повозиться, но они все же не устояли перед желанием Петровича забраться во внутрь.

Открылась крышка кейс-атташе, но там тоже не нашлось никаких документов, лишь скомканная газета, да трубка радиотелефона.

– Может, сам что-нибудь скажет? – сказал офицер.

Сержант растолкал Борщева. Тот открыл глаза, осмотрелся и первым делом поинтересовался:

– А где это я?

– В милиции, – строгим голосом произнес офицер и спросил. – Имя, фамилия?

Борщев глупо захихикал и приложил указательный палец правой руки к губам.

– Ни хрена я вам не скажу!

– – Все скажешь!

– Тоже мне нашлись, гестаповцы! – рассмеялся Борщев дурацким смехом.

Но тут же замолчал, потому что старший сержант принял воинственную позу, взмахнув дубинкой.

– Если с моей головы упадет хоть один волос, то с ваших плеч слетят погоны. И пойдете вы работать дворниками, менты долбанные и лимита поганая! – звучало это вполне убедительно.

И тут вновь к Борщеву вернулась прыть.

Он, пригнувшись, нырнул под руку с занесенной дубинкой, схватил в пятерню трубку радиотелефона и принялся тыкать толстым пальцем в клавиши, забыв сначала включить питание.

– Ты куда, падла, звонишь? – офицер уже не сдерживал себя, понимая, что задержанный пьян и вряд ли что-нибудь вспомнит, а тем более не сможет доказать.

– Да я сейчас позвоню, понаедет генералов, вас всех на хрен в наручники, да в кутузку!

– Про кутузку это ты хорошо придумал, ублюдок, сам туда и пойдешь, – и офицер кивнул сержанту. – Заведи его в камеру.

Подполковник умудрился-таки включить питание трубки, но телефонам уже завладел Петрович.

– Меня в камеру?! – кричал Борщев, отбиваясь от насевших на него милиционеров.

Сопротивление оказалось недолгим, силы были неравные. Через пять минут он уже сидел в камере с железной дверью и зарешеченными окошками. Какое-то время он еще кричал, обзывая всех самыми страшными словами, какие только приходили на ум, а затем принялся бросаться на дверь, молотить в нее кулаками.

– Выпустите, хуже будет!

Но привыкшие к подобному поведению милиционеры оставались безучастными к его страданиям. Лишь только два раза молодой сержант выходил в коридор убедиться, не раскроил ли себе голову в кровь задержанный.

– Скоро обрубится, – произнес он, возвращаясь к своим сослуживцам.

Но минут через двадцать истошные вопли подполковника Борщева так надоели служителям правопорядка, что офицер, посмотрев на своего молодого сержанта, сказал:

– Слушай, иди разберись. Заедь ему пару раз по печени, пусть заткнется. Не могу я слушать его вопли.

– Будет сделано.

Молодой обрадовался подобному приказанию, тем более, с этим неуемным крикуном у него имелись свои счеты. Почесывая разбитый нос, он подошел к двери и резко распахнув ее, вошел вовнутрь. Послышались два глухих тяжелых удара, затем продолжительный стон. И офицер с пожилым сержантом поняли, что их клиент обрубился, вернее, потерял сознание.

Молоденький сержант вышел, почесывая кулак:

– Ну вот и угомонился. А говорил, что он такой крутой, такой крутой… Вот я ему и показал кто круче.

– Ну молодец. Можете идти дальше.

Лишь только сержанты двинулись к выходу, как вдруг резким звоном разразилась трубка радиотелефона на столе у офицера.

Милиционеры переглянулись.

– Этому мудаку звонят?

– Кому же еще! – недовольно пробормотал офицер, раздумывая, стоит отвечать или нет. Все-таки угрозы Борщева сидели у него в голове.

«А вдруг и в самом деле птица важная?» – и он поднес трубку к уху.

– Алло!

* * *

Анжелика не волновалась, когда часы показывали десять вечера, одиннадцать, двенадцать, час ночи. Но когда на улице уже затихли шаги последних прохожих, прозвенел последний трамвай, на душе у нее стало тревожно.

Она то и дело посматривала на подставку телефона, где горела зеленая лампочка. Анжелике казалось, вот-вот раздастся трель и она услышит голос Валентина Витальевича, который скажет ей, что ничего страшного не произошло и он просто задерживается. Нет, не за своего престарелого любовника волновалась девушка. Она волновалась за свое будущее.

Как-никак квартира ей принадлежала не совсем, единственные деньги, которые она имела в этой жизни, поступали ей от Валентина Витальевича и поэтому она имела все основания беспокоиться за его судьбу.

Чтобы хоть как-то скоротать время и хоть чем-нибудь занять руки, она отправилась на кухню посмотреть – хватит ли продуктов для приема гостей, хотя в общем-то уже понимала, скорее всего, в самом деле что-то случилось, и ее спонсор изменил планы. Только тут она вспомнила, что может спокойно развеять свои сомнения, достаточно только связаться с Валентином Витальевичем и узнать все у него самого.

Она выбежала в комнату и нажала кнопку, которой вызывалась радиотрубка. Довольно долго никто не отвечал. Но поскольку Анжелика знала, что телефон Валентин Витальевич носит в кейсе, продолжала ждать.

Наконец телефон ответил ей официальным чужим голосом:

– Алло!

– Где Валентин Витальевич? – спросила Анжелика и ощутила, как дрожит ее голос.

– А кто его спрашивает?

– Где Валентин Витальевич? – уже более твердо проговорила девушка. – С кем я говорю? – добавила она уже более требовательно, ощутив, что и собеседник неуверен в себе.

– С вами говорит капитан милиции Баранов.

– Что случилось с Валентином Витальевичем?

– Пьян, – коротко ответил капитан и тут же поинтересовался. – А кто его спрашивает?

Тут Анжелика замялась. Она сама не могла придумать кем может представиться.

– Одна из его знакомых, – наконец нашла она не лучший выход.

– А кто такой Валентин Витальевич?

– Если он у вас, вы его видели.

– Мы-то видели, но он ничего внятного сказать не мог. Только телефон, может быть, вашего Валентина Витальевича попал к нам в руки.

И тут Анжелика принялась описывать как выглядит подполковник Борщев. Капитан, выслушав ее, согласился.

– Кажется, это он.

– В каком участке он находится?

Капитан назвал адрес.

– Хорошо, я приеду.

– Лучше вам приехать утром, – посоветовал капитан Баранов.

– Я сама знаю что мне лучше, а что хуже, – Анжелика отключила связь и села возле стола, подперев голову двумя руками.

«Вот так история!» – подумала она, не зная что предпринять.

Она даже не знала фамилию Валентина Витальевича, у нее не имелось на руках никаких его документов, а значит, вытащить его из милиции она не могла.

«Нужно же что-то делать! И делать не откладывая!» – подумала она.

И тут Анжелику осенило. Она вспомнила, что Валентин Витальевич при ней звонил кому-то в Москве и судя по тону, каким он разговаривал с этим человеком, тот был достаточно влиятельным и важным. Сама она сегодня по телефону больше ни с кем не говорила, значит, номер остался в памяти. Можно нажать кнопку и связаться с этим человеком. Конечно, уже второй час ночи, но дело не ординарное.

Немного поколебавшись, мулатка решилась нажать кнопку. И минут через десять генерал, с которым встречался подполковник Борщев и которому он передал деньги, был уже в курсе всего происшедшего.

* * *

– Вот мудак! – кричал Григорий Александрович, бросив трубку.

А через десять минут на столе капитана Баранова настойчиво зазвонил служебный телефон. Капитан быстро снял трубку с рычагов аппарата и представился:

– Капитан Баранов слушает!

– Капитан, говорит генерал Мартынов.

Министерство обороны.

– Слушаю вас.

– Там у вас в участке мой человек, вы взяли его во дворе ночного клуба.

– Мы не взяли, мы подобрали его, товарищ генерал, – все еще не веря, что его не разыгрывают, но на всякий случай разговаривая уважительно, бросил в трубку капитан Баранов. Он не знал, кто такой Мартынов, но слишком уж властный голос был у звонившего в участок.

– Значит так, капитан, кто у тебя начальник?

– Полковник Перевалов.

– Как ты говоришь, полковник Перевалов? Хорошо, я ему сейчас позвоню, и он даст тебе команду.

Через пять минут на столе капитана Баранова вновь зазвенел телефон. Сейчас уже звонил его непосредственный начальник.

– Слушай, капитан, что вы там учудили?

Какого хрена вы взяли ни за что солидного человека? Пьяниц настоящих вам мало, бандитов с хулиганами.

– Как это ни за что, товарищ полковник, да он сержанту нос разбил!

– Срать я хотел на нос твоего сержанта.

Хочешь, чтобы погоны с твоих плеч слетели, да? Этого добиваешься? Так дождешься. Я тебе все припомню – и киоски, и водку «Абсолют», и банки с кофе. Все припомню! Ты понял меня?

– Так точно, товарищ полковник! – краснея, пробормотал капитан Баранов.

– Так вот, сейчас же погрузите своего клиента в машину и завезете куда он скажет.

– Так он говорить не может, товарищ полковник! Пьян.

– Ладно, я тебе через пять минут перезвоню куда его везти.

Полковник пожал плечами. Ведь он и сам не знал, кого задержали его люди и почему это вдруг среди ночи ему стали звонить генералы, причем такие, чьи фамилии были на слуху, но видели собственными глазами их немногие.

Вскоре милицейский «Уазик» со включенной мигалкой уже мчался по ночным улицам Москвы, везя почти бесчувственного Валентина Витальевича Борщева к дому его любовницы Анжелики.

Борщев время от времени открывал глаза, тряс головой и кричал:

– Я же говорил вам, суки! Я же вам обещал! – и норовил оторвать погон у молодого сержанта, который уже с опаской поглядывал на своего подопечного, время от времени прикрывая ладонями лицо, опасаясь, что пьяный Борщев раздерет ему щеку ногтями или ткнет пальцем в глаз.

Его буквально на руках поднесли к дверям, которые открылись тут же, и на пороге их встретила мулатка в ярко-желтом шелковом кимоно.

– Валентин! Валентин! – она попыталась взять под руку Борщева и чуть не упала вместе с ним на пол.

– А, это ты, моя пташечка?

– Я, я…

– Б…дь ты этакая!

– Тише, тише… Идемте я вас уложу, раздену. Тише.

– Разденешь, в рот возьмешь, – Вам спать надо.

– Сам разденусь! – рявкнул Борщев. – А эти что здесь делают? А ну валите отсюда!

Кругом! – уже по-военному скомандовал он, увидев человека в милицейской форме. – Кругом, шагом марш! Упал, отжался! – и подполковник Борщев после этой фразы, обильно сдобренной матом, пополз на четвереньках вглубь квартиры.

А молодой сержант с лицом, покрасневшим, как праздничное знамя времен застоя, двинулся вниз по лестнице, проклиная себя и своего пожилого напарника, которому захотелось зайти во двор ночного клуба.

* * *

Домой в Смоленск подполковник Борщев возвращался так, как возвращается побитая дворовыми шавками собака к своему хозяину.

Он понимал, что разговор с полковником Иваницким ему предстоит не простой. И скорее всего, отделаться лишь одним разговором не удастся.

Время от времени у подполковника возникало желание бросить все к черту и смотаться куда-нибудь подальше – желательно, за границу. Но пока что у Борщева не было для этого нужной решительности, не настолько сильно его ударила жизнь в лице доблестной милиции.

Да и понимал он прекрасно, что стоит ему дернуться, как влиятельные люди из Министерства обороны, связанные с ним одной финансовой цепочкой, тут же перекроют ему все ходы-выходы, из-под земли достанут. И достанут совсем не для того, чтобы наставить на путь истинный.

«И дернул же меня черт напиться! – досадовал на себя подполковник, хотя тут же находил утешение. – С каждым может случиться».

Но это объяснение устраивало лишь самого себя и никак не годилось в оправдание перед начальством.

Он уже узнавал пейзажи, скользившие за окном машины. Такси с московскими номерами остановилось не доезжая до Смоленска на минском шоссе.

– Все, дальше я не еду, – сказал подполковник Борщев, расплачиваясь с таксистом.

Тот немного настороженно смотрел на странного пассажира, который сошел практически посреди поля, лишь небольшая дорога вела отсюда в лес. Дорогу перекрывал знак «Въезд воспрещен!»

«Уж не свихнулся ли дядя?» – подумал водитель машины с московским номером.

Борщев вышел и никуда не спешил. Он поставил свой чемоданчик возле ног и подождал, пока уедет такси. Незачем шоферу видеть куда именно он направится, ведь дорога вела к законсервированному полигону, о существовании которого в этой местности не извещал ни один указатель.

Когда машина исчезла за горкой, Валентин Витальевич с тяжелой душой двинулся по дороге. Он все замедлял и замедлял шаг, стараясь как можно дольше оттянуть момент своего появления в воинской части.

«Вот и знакомый КПП, который я столько раз миновал и никогда еще у меня на душе не было так тяжело».

Нет, в Москве ему никто не выговаривал за проступок, лишь только с утра позвонил Григорий Александрович и поинтересовался его самочувствием. Но сделал это таким тоном, что нетрудно было догадаться, генерал имел бы счастье увидеть Борщева в гробу.

«Наверняка Иваницкий уже в курсе».

Борщев открыл дверь и выслушал рапорт рядового, несущего службу на КПП.

– ..За время вашего отсутствия происшествий не было, – донеслись до него последние слова молодого солдата.

Солдат резко отнял руку от пилотки и замер, дожидаясь приказаний.

– Вольно, – машинально проговорил Борщев и шагнул к выкрашенной в зеленый цвет двери, ведущей на территорию полигона.

– Товарищ подполковник, виноват! Забыл доложить, что товарищ полковник распорядился направить вас к нему.

– Понял, к нему и иду…

– Он приказал доложить ему, лишь вы появитесь.

– Докладывай.

Борщев махнул рукой и даже не оборачиваясь, вышел из КПП. Теперь его глаза не радовали ни побеленный бордюр, ни чисто подметенные дорожки. Завидев в отдалении с десяток солдат, марширующих с метлами на плече, он свернул в сторону и пошел по некошенной траве.

На опушке леса виднелись приземистые здания складов. Оттуда можно было пробраться незамеченным к своему дому. Борщеву не хотелось ни с кем встречаться, не хотелось ни с кем разговаривать. Все еще болела голова, хоть и прошло около суток с того момента, когда он проснулся и припомнил все, что произошло ночью с субботы на воскресенье.

Подполковник брел, волоча ноги, по высокой траве, когда услышал шум мотора. Обернувшись, он увидел «Уазик» начальника полигона, который приближался к нему. Машина ехала без дороги – прямо по траве. Командирский «Уазик» поравнялся с Борщевым, дверца открылась и из-за нее выглянул мрачный полковник Иваницкий.

– Ну что? – вместо приветствия поинтересовался он.

Отвечать было нечего.

– Вроде бы нормально.

– Садись, – проговорил Иваницкий, освобождая место для своего заместителя.

Всю дорогу до штаба Иваницкий молчал, лишь изредка бросая на Борщева недовольные взгляды. Шофер делал вид, что не замечает недовольство своего начальника.

Его дело везти, а не вдаваться в подробности. Мало ли чем мог прогневить Иваницкого Борщев?

* * *

В штабе к вечеру было уже пусто, и шаги полковника и подполковника глухим эхом разносились по полутемным коридорам. Иваницкий остановился возле двери своего кабинета и пропустил вперед своего заместителя. Обитая дерматином дверь закрылась и только тогда полковник Иваницкий дал волю своим чувствам:

– Ты, скотина! – он подошел вплотную к Борщеву, и тот попятился.

– Сам не знаю… – стал оправдываться подполковник, но на Иваницкого не возымели никакого действия его жалкие оправдания.

– Тебе жить плохо стало? Деньги карман жгут? – полковник резко ударил Борщева кулаком в живот, но облегчения от этого не почувствовал.

Тот перегнулся пополам и даже не подумал защищаться.

– Напился, как скотина, угодил в милицию и там еще хорохорился!

– С каждым может быть…

– С каждым? – переспросил Иваницкий, хватая Борщева за плечо и заглядывая ему в глаза. – Со мной такое произойти может, а?

– С вами нет.

– Ас Григорием Александровичем?

– Тоже – нет.

– То-то! – полковник оттолкнул Борщева.

Тот еле удержался на ногах и если бы не шкаф, то рухнул бы на пол.

– Все было совсем не так, как тебе рассказали, – пробормотал Борщев.

– А ты знаешь, что мне рассказали?

– Догадываюсь, но это ошибка, они…

– Подстилку чернозадую себе нашел! Ты еще лимузин найми и на нем на службу езди.

– Случайно получилось.

– Еще не хватало, что бы ты специально в милицию сдаваться пошел.

Борщев наконец отдышался и опустился на стул, ощупывая свой живот обеими руками. Он сидел, потупив глаза, не решаясь больше ничего говорить, понимая, что виноват и исправить содеянное уже невозможно. Эта покорность немного охладила полковника Иваницкого.

Он обошел письменный стол, сел в свое кресло начальника.

– Ладно, черт с тобой, Борщев. Такое и в самом деле с каждым может случиться.

Но что бы больше – ни-ни! – и он сунул под нос своему заместителю сильно сжатый кулак. – Хорошо хоть догадался никаких документов с собой не взять. Так что будем считать, дело улажено. Можешь идти и чтобы завтра занялся машиной.

– Это как всегда, не волнуйтесь.

– Пошел вон! – крикнул Иваницкий, грохая кулаком по столу.

Уже сидя у себя дома подполковник Борщев немного умерил свою злость. Он понимал, начальник прав и если занимаешься противозаконным делом, нельзя расслабляться до невменяемого состояния.

* * *

На удивление подполковник Борщев эту ночь спал безмятежно, как ребенок, будучи совершенно уверенным в том, что все самое неприятное позади, и что завтрашний день будет таким же, как уже сотни прошедших дней на этом полигоне. А там уйдет остаток товара, и тогда можно будет подумать о той вилле, которая у него есть, и которую он еще ни разу не видел. Но несколько цветных фотографий, присланных агентом по торговле недвижимостью на имя Анжелики, он хранил бережно.

Фотографии лежали в одной из немногих книг, стоящих в книжном шкафу.

Книга называлась «Как построить дом собственными руками». Она изобиловала советами по столярному делу, по бетонированию фундамента и прочей дребеденью, которая так необходима садоводу-любителю, но не долларовому миллионеру. Иногда в минуты тоски Борщев любил открыть свой книжный шкаф, вытряхнуть из тонкой, в мягкой обложке, книжки фотографии, разложить их пасьянсом на столе и прикрыв глаза, воображать как он бродит по дому, переходя из одной комнаты в другую, выходит на балкон.

И тогда у него в ушах начинали звучать крики чаек, шум прибоя, гудки пароходов и голос женщины за его спиной.

«Пошли, дорогой Виталий, развлечемся».

В общем, в такие минуты подполковник Борщев бывал абсолютно счастлив и безмятежен. Ему даже и в голову не могло прийти, какие сюрпризы приготовлены ему судьбой на завтрашний день.

А случилось следующее. Из постели его поднял звонок одного из офицеров полигона, молоденького лейтенанта, который не был посвящен в суть его финансовых операций.

– Товарищ подполковник, – четким голосом доложил еще не успевшему очухаться и продрать глаза Борщеву лейтенант. – К нам прибыла проверка, они сейчас уже на полигоне.

– Кто такие? – рявкнул в трубку Борщев, протирая кулаком глаза. Ведь он привык, что обо всех проверках, мыслимых и немыслимых, из Москвы и из Смоленска сообщалось накануне приезда либо полковнику Иваницкому, либо ему, подполковнику Борщеву. А тут произошло что-то странное. – Какая на хрен проверка? Ты что, лейтенант, сбрендил, пьяный?

– Никак нет, товарищ подполковник. Проверка самая что ни на есть настоящая, три офицера из Генштаба.

– Из какого на хрен Генштаба?

– Из Москвы, товарищ подполковник. Я проверил документы, все у них в порядке.

– Ладно, лейтенант. А где Иваницкий?

– Сейчас будет, я ему тоже позвонил.

– Займи их немного, пока мы не подоспеем, только без конкретики.

– Понял, товарищ подполковник, все понял.

– Тогда выполняй. И смотри мне, пусть без нас никуда ни шагу! А если уж так захочется подышать свежим воздухом, посади на «Уазик», пусть прокатятся вдоль колючки, пусть посмотрят в каком все идеальном порядке.

– Понял, будет исполнено.

– Действуй.

– А если откажутся?

– Тогда предложи выпить, естественно, чайку или кофейку. А там и я подскачу, и Иваницкий подъедет. Разберемся на месте. И не паникуй.

– А я не паникую, – признался лейтенант.

"Хотя чего ему паниковать? – зло подумал Борщев. – Он же ни хрена не знает и ни за что не отвечает. Откуда взялась проверка? Кто послал? Какого черта этим проверяющим нужно? Ведь две недели тому уже была проверка.

Выпили ящик водки, баб потрахали. Все как положено. Рыба, шашлыки… Может, понравилось и приехали еще? Но тогда бы наверняка позвонили, чтобы мы были готовы. Значит, что-то здесь не то".

Но поверить в то, что хорошо отлаженная машина на каком-то витке дала сбой, подполковник Борщев не мог. Ведь он знал, какие люди задействованы в их деле. А это настолько важные персоны и у них такие большие звезды, что все структурные подразделения Минобороны им подконтрольны и подотчетны. Вот разве что ГРУ… Но их никогда не интересовал богом забытый полигон.