Текст книги "Добро пожаловать в Ад"

ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ДЕТКА

Сутенер чувствовал взгляд провожатого – от этого цепкого взгляда то затылок тяжелел, то мурашки пробегали по спине.

– Не надо мне заходить в квартиру, – решил Валера в последний момент. – Мало ли что случится с девчонкой. Потом отыщутся свидетели, ткнут в меня пальцем.

Он достал из кармана сотовый телефон:

– Привет детка. Скучаешь?

– Какого черта ты меня оставил без ключей? Мы ведь договорились.

– Прости, дурацкая рассеянность. С едой у тебя проблем не должно было быть – я в последний раз забил холодильник под завязку.

– Не бери больше «Коку» – она у меня уже вот здесь сидит. И вообще, все, что ты покупаешь. Од") и то же: соленые орешки, копченая колбаса. У меня от твоих холодных закусок расстройство желудка. Хочу горячее жареное мясо, чтобы обжигало рот.

– Я ведь завез в тот раз отбивные. Надо было только бросить на сковородку.

– А чего ж ты не бросил?

– Ну даешь. Учись сама, хватит играть в грудного ребенка.

– Как только я начну играть во взрослую, ты быстренько сядешь на мель.

«Что, если телефон прослушивается?» – Валеру бросало то в жар, то в холод.

«Может, напрасно он стал звонить? Зайти, договориться. Вон он дом, в двух шагах. А кто им мешал поставить жучки в квартире? Запертая дверь? Смешно.»

– Хватит болтать. Выходи, машина стоит напротив пиццерии.

Она зло расхохоталась:

– Куда выходить? Ключ у тебя.

Эта старая привычка запирать ее на всякий случай.

Придется идти – никуда не денешься. А если это менты затеяли игру? Сидят сейчас возле нее, молча подмигивают – все верно, детка.

Он зашел в подъезд с колотящимся сердцем. Останавливаться нельзя – лишний раз попадешься кому-нибудь на глаза. Провожатый остался там, на улице – взгляд больше не сверлит затылок. «Можно попробовать уйти: перескочить по крыше в крайний подъезд, там в десяти шагах спуск в метро. Это значит бросить московскую квартиру, машину, деньги, бросить бизнес, не облагаемый налогами.»

Выйдя из лифта, Валера осторожно подкрался к двери, прислушался. Мужской голос, еще один… Ясно – смотрит видак. Он подождал еще немного и, перекрестившись, осторожно вставил ключ в замок.

Мерцает экран, видны босые ноги, задранные на журнальный столик. Кажется, все спокойно.

– Собирайся.

– Дай сюда ключи.

– На, держи, – зайдя в комнату, он швырнул связку с брелоком не глядя – Катя поймала ее на лету.

– С завтрашнего дня я сама хожу за покупками.

Он пожал плечами, выключил телевизор и сел в кресло, не раздеваясь.

– Последние десять минут, – обиженно протянула она. – Что за спешка?

По всей комнате валялись мятые обертки от печенья и шоколадных плиток, яркие журналы, видеокассеты.

Валера хотел в очередной раз сделать девчонке выговор, но вспомнил, что это теперь вряд ли имеет смысл. С трудом скрывая ненависть, он взглянул на это уже оформившееся неряшливое создание в мятой майке и закатанных до колен джинсах.

«Сучка. И виду не подаст, что выкинула номер.»

– Что надевать – форму?

Он утвердительно буркнул в ответ. Школьная форма советских времен пользовалась у клиентов неизменным успехом – коричневое платьице с белым фартуком.

К такому наряду полагалось заплести в косички банты, чем Катя и занялась в первую очередь. Ее сверстницы уже не носили такие прически. Если приходилось везти девчонку на указанное клиентом место, она прятала волосы под замшевую кепку.

– У тебя неприятности?

– С чего ты взяла?

Валера вспомнил о предупреждении человека с родимым пятном – быть с девчонкой поласковей.

– Просто устал. А ты хорошо выглядишь.

– Как же, будешь с твоей помощью хорошо выглядеть. Посчитай – много я бываю на улице? Бледная, как глиста.

– Надышишься ты воздухом на улице, – спокойно возразил Валера. – Забыла, как летом я тебя возил в парк? А сейчас куда – в такую морось?

– Выгуливал как собачонку.

Она постепенно преображалась из пятнадцатилетней в тринадцатилетнюю. Ватой с кремом убирала с лица остатки косметики, которую налепила пока сидела взаперти. Клиенты косметику категорически не воспринимали – она портила весь кайф, – Кого ты мне решил подкинуть?

– Иностранец. Не просто иностранец – из посольства.

– Наверно, какой-нибудь негритос.

– Бельгиец, детка, – на ходу придумал Валера.

– Серьезно? – у нее заблестели глаза. – Где ты его откопал?

– Места знать надо. Ладно, я буду ждать в машине, – теперь Валера окончательно уверился, что девчонка никуда не денется. – Когда закроешь дверь, обязательно проверь.

– Ты ведь с него возьмешь дороже, чем обычно?

– Не беспокойся, – Валера готов был обещать все что угодно.

* * *

Он привез ее в тот самый дом на Стромынке.

– А сколько твоему бельгийцу?

– Сколько ты хочешь? – усмехнулся Валера, сейчас он чувствовал себя гораздо увереннее.

– Не поняла.

– Давай, вперед. Сама увидишь.

Как только девчонка переступила через порог, сутенер сбил замшевую кепку, схватил ее сзади за волосы с «наивными» голубыми бантами и поволок в комнату.

Катя попробовала завизжать, но получила такую затрещину, что отлетела в угол спальни.

Валера прицепил ее наручниками к трубе парового отопления, предупредил:

– Только пикни.

Вышел в гостиную – там дожидался человек с багровым пятном на шее.

– В твоем распоряжении пятнадцать минут. Если выяснишь все сам – это очки в твою пользу.

– Кого она засветила?

Собеседник откашлялся:

– Малофеев Олег Евгеньевич. Знаком тебе этот человек?

– Ясно.

Сутенер вернулся в спальню. От его размашистого удара у девчонки под глазом уже проступало пятно. Она сидела на полу, поджав под себя ноги.

– Догадываешься, в чем дело? Быстро говори, как все случилось.

Она шевельнула губами, но не смогла ничего вымолвить – как будто потеряла дар речи.

– Кто с тобой договаривался? Как? Ах ты, тварь!

Он ударил ее ногой по лицу. Наверно, выломал один или два зуба, потому что из рта потекла струйка крови.

«Потише – так можно и мозги девчонке вышибить», – успокоил он себя.

Но злоба продолжала кипеть внутри. Он отцепил Катю от трубы отопления и поволок в ванную. Пригнув голову, сунул лицом в унитаз. Спустил воду – раз, другой.

– Нахлебалась? Говори, будет хуже.

Ее губы скривились, по лицу, и без того мокрому, потекли слезы.

– Не трогай меня, гад…

– Видишь не трогаю. Говори.

– Они… – она всхлипнула. – Обещали, что убьют меня.., если открою рот.

– Кто?

– Убьют. Никто ничего не сможет сделать.

– Подумай сама, – Валера присел на корточки и перешел на другой, почти ласковый тон. – Не знаю, что они обещали, но те, кого ты подставила, сдерут кожу прямо сейчас.

– Я ничего толком не знаю, честное слово.

– Тогда никто бы, стал тебе угрожать. Не тяни, детка. Мне дали пятнадцать минут, чтобы разобраться с тобой по-хорошему?

– По хорошему? Ты мне зубы сломал, – она сунула указательные палец в рот, чтобы еще раз проверить как обстоит дело.

– Половина срока уже прошла.

– Они подошли ко мне в магазине «Кристиан Диор».

– Ах, ты… – едва сдержался Валера. – Как ты туда попала – я ведь запретил самостоятельно таскаться так далеко. Ладно, давай дальше.

– Сказали, что хорошо тебя знают.

– Назвали мое имя? – помрачнел Валера.

– Конечно. Вроде бы ты назначил им встречу у меня на квартире.

«У тебя, конечно, – с раздражением подумал Валера. – Чтобы свою квартиру заиметь надо выложить кругленькую сумму, детка.»

– А ты уши развесила. Сколько раз я повторял. Потом обижаешься, что тебе ключ не оставили.

– Они так солидно смотрелись. Подбросили меня на шикарной тачке. А потом, когда мы приехали… Спрятали на люстре в спальне одну штуковину. Я сразу поняла, что она будет щелкать снимки. Они сказали, чтобы я не возникала много, держала язык за зубами и вела себя как ни в чем не бывало. Угрожали всякими мерзкими вещами. Я испугалась – я сразу поняла, что ты не сможешь меня защитить в случае чего. Они бы раздавили тебя как букашку.

– Тебе так показалось? – хмуро переспросил сутенер.

– Видел бы ты их, когда перестали разыгрывать солидных клиентов.

Валеру снова стали одолевать сомнения в правильности избранного пути. Вытянув губами сигарету из пачки, он щелкнул зажигалкой.

– Дай мне тоже.

Он щелкнул еще раз, чтобы Катя могла прикурить.

Взглянул на часы – осталось две минуты с небольшим.

– Хорошо. Сколько раз ты их видела?

– Всего два раза. Через день они пришли и забрали свою штуку.

Девчонка говорила в сторону, не глядя на него.

– Приметы сможешь описать?

Она пожала худыми плечами:

– Мерзкие рожи.

– Солидные клиенты, мерзкие рожи. Сплошной детский лепет. Я сейчас вернусь. Пока вспоминай, не теряй времени.

Перед тем как доложить о результатах, он снова приковал ее наручниками. Катя не сопротивлялась.

Выслушав информацию, человек с родимым пятном передал сутенеру толстую пачку фотографий. Здесь были самые разные снимки – цветные и черно-белые, ясные и расплывчатые. Снимок с торжественного банкета, фас-профиль из уголовного дела, отснятый в раскрытом виде пропуск.

– Пускай поглядит – может узнает.

Валера не дал фотографии девчонке в руки – сам демонстрировал одну за другой. Рожи не из приятных: тяжелые подбородки, колючие глаза, даже улыбки выглядят угрожающе. Или он просто накручивает себя?

Катя молчала. Он нервничал и менял фотографии все быстрее.

– Стой, верни-ка эту назад. Точно – только здесь он помоложе.

Валера снова побежал в гостиную.

– Все верно, – сказал человек с родимым пятном. – Это картинка пятилетней давности. Будем считать, что ты справился. Больше нам от нее ничего не нужно.

Он встал с места и направился к выходу.

– Как вы думаете нас прикрывать? – поинтересовался Валера.

– Подожди до конца недели, сейчас куча неотложных дел.

– До конца недели нас сто раз успеют достать.

– Бабки у тебя есть – позаботься нанять себе охрану на какой-то срок. В Москве не проблема.

Валера ожидал всего, только не этого.

– Так вы в самом деле?..

– Забирай девчонку и сваливайте.

Горло у сутенера пересохло – даже нельзя позволить себе высказать все переполняющее тебя негодование.

Он вернулся в ванную:

– Умывайся, можно уходить.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
ТЕЛЕФОННАЯ ДИПЛОМАТИЯ

Рублеву не потребовалось особой наблюдательности, чтобы заметить – его новый «босс» занервничал, запаниковал. Он появился на работе ненадолго – перекинулся несколькими словами с коллегами из фракции, просмотрел сообщения на пейджере и буркнул старшему из телохранителей:

– Поехали отсюда.

У выхода, в газетном киоске он купил свежие номера всех газет без исключения и, сев в машину, стал лихорадочно просматривать одну за другой.

– Куда, Олег Евгеньич? – поинтересовался водитель.

– Гони на дачу.

Комбат удивился – сегодня вторник, по вторникам в Думе собирается комитет по экономике. Минут через сорок должны начать. Пленарные заседания Малофеев частенько игнорировал, доверяя нажимать свою кнопку соседу, но комитетские не пропускал.

Предварительное мнение комитета часто играло решающую роль при выработке окончательного постановления Думы. Если большая часть думских решений явно или косвенно направляла денежные потоки или ручейки, создавая удобное русло или плотину, то экономические вопросы, как правило, «стоили» больше других.

Чего ради Малофеев пренебрег своими прямыми обязанностями? Если на даче должна состояться важная встреча, ей предшествуют телефонные переговоры, детальное обсуждение меню. Ничем таким даже не пахнет.

Их встретила лаем немецкая овчарка, выбежал, угодливо улыбаясь, сторож в куртке с капюшоном. Двор был завален красными и желтыми кленовыми листьями, нанесенными ветром.

– Почему не чистишь, мать твою!

Сторож испарился. Машину еще не успели загнать в гараж, а он уже, вытаращив глаза от рвения, орудовал метлой. Потрепав овчарку по загривку, Малофеев прошел в дом. С рядовыми охранниками он общался только через Рублева, поэтому именно ему дал поручение:

– Пусть кто-то посматривает за дорогой.

– Вы ждете кого-нибудь.

– По крайней мере никого не приглашал. И передай этому болвану с метлой, чтобы притащил дров для камина. Сколько раз я объяснял – вот специальная полочка для дров, она всегда должна быть полной.

Прибежал запыхавшийся сторож с охапкой березовых дров. Малофеев, как обычно, сам стал разжигать камин. Дождался, пока пламя загудело, жар дохнул в лицо. Взял телефон, набрал номер.

– Что слышно? Они уже у вас? Хорошо, только сразу. Жду.

«Обычно он куда более словоохотлив», – подумал Рублев.

Разбирательство с проституткой только началось и депутат, так и не узнав ничего определенного, вышел из комнаты. Впрочем, скоро он вернулся – с охапкой бумаг, чрезвычайно озабоченный. Присел возле камина, стал бегло просматривать листки, подбрасывать их друг за другом в огонь.

"Вряд ли он держит здесь что-то на самом деле важное, – подумал Комбат. – Скорей всего мелочевка.

Значит решил подчистить все хвосты."

Некоторые листки, подхваченные потоками горячего воздуха, разлетались в стороны. Хозяин дачи ловил их на лету, сминал, отправлял в широко разверстую пасть камина. В какой-то момент он переборщил – кинул сразу много дров. Белесый дым повалил в комнату.

Рублев молча встал, открыл форточку. Ему не очень нравилось беспокойство депутата. Неужели кто-то сел Малофееву на хвост. Милиция, конкуренты? Этого человека надо хранить до поры до времени, чтобы прояснить несколько вопросов насчет бронзовой девушки с лавровым венком и патиной в складках развевающегося платья. Потом он своими силами с ним разберется.

Малофеев закашлялся, заругался матом, спустился на первый этаж, чтобы переждать пока рассеется дым.

Комбат направился следом – он не хотел задерживаться один в комнате с разбросанными по полу, предназначенными к уничтожению бумагами.

По дороге к двери он все-таки не удержался и посмотрел вниз. Какие-то цифры, пометки типа «Универсалбанк – ?», «Регистр, как оффшор», «С Пр. – нал. льготы для слепых.», «1 – 55 цистерн, 2 – 45 цистерн Муслим»

Они ничего не говорили человеку, неискушенному в бизнесе, только вторую неделю работающему на новом месте. Только одна запись привлекла его внимание. Уже спускаясь по лестнице, он думал – почему?

«15 сент. – поел, цветы.»

"Послать цветы. Пятнадцатого как раз исполнилось девять дней от даты Ритиной смерти. Цветы на кладбище, венок. Тот самый – огромный, в человеческий рост.

Еще одно совпадение?"

Комбат отыскал хозяина на кухне. Неприятности последних дней не повлияли на малофеевский аппетит.

Вооружившись широким ножом, он методично отрезал тонкие ломтики от куска копченого сала и жевал в глубокой задумчивости.

– Не выношу дыма. Теперь до утра будет в горле першить. Крикни кого-нибудь – пусть окно откроют.

Малофееву даже в голову не пришло попросить Иваныча об этой услуге – он еще ни разу не давал старшему из своих охранников поручений, несовместимых с этим привилегированным статусом. Вдобавок он чувствовал – Комбат не станет прислуживать. Такой человек может только служить: оружием, твердой рукой, наметанным глазом.

Зажурчал сотовый телефон. Малофееву сообщили о результатах короткого и жесткого разбирательства.

– Она опознала одного. Человек Левашова.

– Что и требовалось доказать.

Левашов был одной из крупных фигур как раз на той самой конкурирующей стороне в спиртоводочном бизнесе, которую раскрученная Малофеевым кампания в Думе оттеснила на исходные позиции.

– Надо послать ему весточку.

– Прямо сегодня, – уточнил Малофеев. – Что у нас есть на него?

– К тебе уже поехал человек с материалами. Поищи еще у себя – все пригодится.

– Предлагаешь мне самому с ним контактировать?

– Не хочу засвечивать свои интересы. И еще – там могут возникнуть разные нюансы в разговоре. Будет правильно, если поедешь ты. При условии, что они вообще захотят встречаться.

– Предположим, нет.

– Тогда я попробую их убедить.

Беседа по телефону никак не успокоила Малофеева.

Его подозрения насчет заказчика оправдались – и только. Чего депутат никак не ожидал – никто не хотел избавить его от неприятностей и непредсказуемых «нюансов» очной встречи с врагом.

Он нахмурился, раскачиваясь взад-вперед на стуле с высокой спинкой.

– Иваныч, подсаживайся поближе. Вот тебе номер – уговоришься за меня о встрече.

– До сих пор я за собой дипломатических талантов не замечал.

– Ничего страшного, все подскажу. Не хочу сам браться за трубку – сразу получаешь невыгодный расклад. Скажи что звонишь по поручению депутата Госдумы Малофеева О. Е. Есть повод встретиться… Давай только дождемся гонца с чемоданчиком из крокодиловой кожи.

Гонец приехал с обыкновенным кейсом. Он привез фотографии, несколько аудиокассет и отпечатанные на машинке выдержки из записанных разговоров – для быстрого ознакомления.

Малофееву потребовалось несколько минут, чтобы оценить материал. Большая часть компромата касалась не самого Левашова, а Сергея Фильченко – члена комитета по экономике от проправительственной фракции, вечного малофеевского оппонента. Босс мафии это ведь не чиновник, не публичный политик – нечего трудиться собирать на него досье.

– Кому можно передать пару слов для Левашова? – спросил Комбат, как договорились.

Пауза на том конце затянулась, наконец, глухой, невыразительный голос ответил:

– Секунду, сейчас соединю.

– У них там своя мини-АТС, – объяснил Малофеев, который все отлично слышал по параллельно включенному аппарату.

– Да, – второй голос звучал гораздо энергичнее.

Судя по выражению лица Малофеева, это был не сам Левашов, а кто-то из подчиненных. Комбат сообщил от кого и по какому поводу он звонит.

– Желательно сегодня, – шепнул в последний момент Малофеев.

Рублев и это пожелание передал.

– Перезвоните где-то через полчаса, – с дежурной любезностью ответили ему.

«Все перемешалось, перетасовалось, – удивился Комбат. – В высшем органе власти слышишь уркаганские словечки, в бандитское логово звонишь как в офис солидной компании.»

– Только не на отшибе, – Малофеев ходил из угла в угол просторной кухни. – Где-нибудь в людном месте.

Хоть в метро.

Через двадцать минут он уже начал теребить Рублева:

– Давай, звони.

– Может не будем суетиться, подождем еще.

– Ты прав, Иваныч. Герой последней войны великой Империи.

Работа в Думе развила в Малофееве природную склонность к хлестким фразам и эффектным оборотам речи. Даже сейчас, в отсутствие аудитории, в момент напряженного ожидания, он не мог себе отказать в этом удовольствии.

В назначенное время тот же дежурно любезный голос предложил организовать встречу в четыре часа дня на сто пятом километре Киевского шоссе.

Малофеев отрицательно покачал головой.

– Почему так далеко? Зачем нам прятаться от людей? – спросил Комбат.

– Там кафешка возле дороги. И трасса ведь оживленная.

Малофеев поднял палец, показывая, что хочет все взвесить. Потом махнул рукой:

– Подписываемся. Не больше троих людей с оружием на каждого.

Со стороны Левашова уточнили:

– По двое хватит.

Депутат и на это дал согласие.

– Пусть он считает, что я на все готов ради мира.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
СТО ПЯТЫЙ КИЛОМЕТР

Пока Комбат вел переговоры по телефону, Вельяминов и его помощник подъехали к набережной, к тому самому месту, где в ряду чугунных секций ограждения зиял проем. Больше ничто не указывало на лихорадочное напряжение недавней гонки: визг тормозов, крутые виражи, панику среди посторонних водителей.

У берега уже стояло средних размеров судно с подъемной лебедкой на корме. Барабан мерно вращался, натянутый трос подрагивал. Из воды показалось что-то черное и гладкое, похожее на спину крупного морского зверя – тюленя или котика.

Это была крыша злополучного «вольво». Со следующим оборотом барабана машина почти полностью показалась над поверхностью осенней речной воды – холодной и тусклой, со стальным отливом. Из открытой дверцы хлынул пенный поток. Он чуть не вынес с собой водителя – рука и голова со спутанными мокрыми волосами перевесились наружу.

Сейчас уже никто не смог бы точно сказать: распахнулась дверца при падении, от удара о воду или водитель сам открыл ее, когда автомобиль стал погружаться – надеялся вынырнуть на поверхность.

Остальных утопленников трудно было различить сквозь затененные стекла – только смутные силуэты.

«Вольво» со смятой от удара передней частью медленно вращался в воздухе туда и обратно вокруг собственной оси. Наконец, его опустили на палубу. Вельяминов с помощником вернулись в свою машину и проехали по набережной около километра до моста. Там уже ожидал груз ветхий автобус из судмедэкспертизы.

Корабль проделал тот же отрезок пути гораздо медленнее. Спустившись к воде по каменным ступеням, следователь ждал, пока подадут трап.

– Сейчас быстренько отправят в ремонт, – заметил помощник, имея в виду поднятую со дна машину. – Потом начальство отхватит себе за бесценок.

Вельяминов не стал поддерживать разговор на эту тему. Грешки начальства он воспринимал как нечто само собой разумеющееся – вроде смены времен года, которая повторяется регулярно и неизбежно.

Низкий борт остановился совсем близко, от него несло запахом горячего машинного масла. Вот и трап. Эксперт Казарновский заглянул в салон одновременно с Вельяминовым. Кроме водителя внутри было еще двое.

Один распластался на заднем сиденье с неестественно поджатыми ногами, другой застыл на своем месте рядом с водителем в обычной позе человека, спокойно взирающего на дорогу. Кожа у обоих выглядела неестественно бледной, она словно отбелилась за ночь водой, широко раскрытые глаза сочились влагой.

– Достаем? – спросил эксперт.

– Можно.

Двое крепких мужиков в халатах начали вытягивать трупы по очереди и транспортировать на носилках в автобус. Вельяминов забрал с сиденья заряженный пистолет – его чудом не унесло потоком воды. Помощник делал снимки, в пасмурный день срабатывала вспышка.

На этот раз опознать мертвых удалось достаточно быстро, лица обоих пассажиров обнаружились в базе данных ГУОПа. Исполнители, мелкая сошка. Примерно столько же времени понадобилось, чтобы определить их теперешнего хозяина – у ГУОПа имелся надежный механизм контактов в уголовном мире Москвы, своего рода справочное бюро с регулярно обновляющейся информацией.

Тут соблюдался давно выработанный кодекс взаимоотношений: никакой информации по конкретным делам, по лицам, находящимся в розыске. Только раскладка – кто от кого работает, кто держит под контролем какую точку: казино, кабак, гостиницу, рынок.

Вельяминов получил справку: оба работали на Меченого, по паспорту Михаила Мороза, заметную фигуру криминальной экономики. Этот человек попал в поле зрения органов защиты правопорядка еще в брежневские времена. Начинал с обыкновенного разбоя. В восемьдесят первом залетел по касательной. Кого-то подвели под «вышку», а он получил только пять лет общего режима. Выйдя на волю, быстро уловил ветер перемен.

Наладил связи с таможней, занялся экспортом цветных металлов. Потом, под крышей генералитета группы советских войск в Германии участвовал в переброске партий ворованных автомобилей по воздушному мосту – на бумаге самолеты загружались имуществом из ликвидируемых военных городков.

В девяностом друзья-генералы помогли прикрыть заведенное было на Мороза дело. Потом завеса тумана над бизнесом Меченого сгустилась. Ко второй половине девяностых совокупный капитал его «фирмы» оценивался уже очень и очень высоко. Были косвенные свидетельства, что он причастен к поставкам оружия в Чечню, но ничего конкретного обнаружить не удалось.

Вот и сейчас те, кто передал информацию Вельяминову, знали – она не позволит ухватить Мороза.

Результаты экспертизы позволили совершенно точно установить, что «голубой» из «Калахари» был убит выстрелом из обнаруженного в лимузине пистолета. Сама машина была зарегистрирована на имя водителя – ничем не примечательного гражданина.

– Попробуем пригласить господина Меченого на чашку чая, – пробормотал Вельяминов, просматривая отпечатанные снимки, сделанные на борту речного судна.

– Мой совет – будь с ним поосторожнее. Я слышал, что за этим человеком чья-то спина в ФСБ.

– Люди из мафии иногда запускают такие слухи, авось мы клюнем и остережемся.

Тут Вельяминов вспомнил недавний втык от начальства и свои собственные слова: «В ФСБ не просто так зашевелились. Кто-то хочет, чтобы мне официально запретили у них копать.»

Он подчинился приказанию Гусятникова. Но, может быть, тем самым перекрыл себе единственно верную дорогу?

* * *

Снова Комбат надевал под рубашку бронежилет, проверял обойму в «Макарове». Рядом облачался в пуленепробиваемую «шкуру» Малофеев.

– Не хочу тебе сильно засирать мозги. Но учти – это лиса, какой свет не видывал. По сравнению с ним все мы мальчики в розовых штанишках. Постарайся не ударить лицом в грязь, это может кончиться очень больно для нас обоих. Если его охрана станет тебя провоцировать разными трюками, постарайся удержаться на лезвии бритвы. Реагировать нужно, но игра на опережение здесь не покатит – отстрелят башку.

– Не надо каркать, Евгеньич, – спокойно заметил Комбат.

– Ты должен брать круговой обзор, видеть затылком. На этого Терминатора не больно надейся, – Малофеев кивнул на одного из двух «рядовых» Комбата, которого по оговоренным условиям они могли взять с собой. – Ему надо кнопку нажать, чтобы среагировал.

«Какого рожна ты набрал себе таких? – подумал Рублев, выходя к машине. – Для парадов?»

– На что я должен реагировать? – спросил у старшего Терминатор, уже проникшийся серьезностью момента. – Вдруг кто-то полез в карман или резко сдвинулся с места?

«Может в самом деле лучше оставить его здесь, присматривать за дачей? – подумал Комбат, – а то наделает делов.»

– Короче – стреляешь только следом за мной.

– А если я первый просеку?

– Докладываешь немедленно.

– Докладывать? – с большим сомнением переспросил Терминатор.

– Именно так.

Малофеев уже собрался садиться в машину, но в последний момент задержался:

– Надо кинуть в багажник пару «Калашниковых».

С пистолетами в серьезной драчке похоронят.

– Можно хоть ручной пулемет загрузить если есть, – равнодушно заметил Комбат. – Лучше брать арсенал по минимуму – это дисциплинирует.

Но Малофеев уже принял решение. Его смущало только одно: что если люди Левашова натравят на машину ментов? Официально зарегистрированная охрана депутата Думы имеет право на «Макарова» или «ТТ», но автоматы уже подпадают под статью о незаконном ношении оружия.

В конце концов их решили припрятать в багажнике другой машины, за руль которой сел дачный сторож – его связь с Малофеевым было бы совсем непросто доказать. Напарник Терминатора остался охранять загородную «резиденцию» избранника народа.

– Держись за нами, не отставай, – предупредил Малофеев нового человека в команде. – Если вдруг досмотр, коси под придурка. Я не я и тачка не моя. Главное не бойся, через день-два вытащим.

Путешествие прошло без особых приключений.

Только однажды вторая машина пропала из виду. Малофеев сразу скомандовал притормозить.

– Не успел на зеленый проскочить? – он словно надеялся заговорить, заколдовать своими словами события.

Это удалось вполне – через секунду «Нива» цвета «мокрого асфальта» вынырнула из потока.

На подъезде к сто пятому километру шоссе Комбат стал внимательнее. Он смутно представлял, с кем и о чем станет договариваться Малофеев. Но терять его именно сейчас было не с руки. Впрочем, и самому становиться мишенью не хотелось.

Ничего подозрительного: по обеим сторонам шоссе караул из золотых берез. Машины здесь гнали на других скоростях, чем в городе – опавшие листья на обочине то и дело взвивались в воздух. Один из них пристал к лобовому стеклу и ненадолго отвлек частицу внимания Комбата. Почему-то он с особой остротой вспомнил о Рите.

Ради нее, ради успокоения ее души он окунулся в это дерьмо. В загробную жизнь Комбат не верил, но ее душа переселилась в него и требовала справедливого воздаяния убийцам.

Лист сорвало со стекла и утянуло ветром назад. Они притормозили на стоянке возле дешевого придорожного кафе для дальнобойщиков и прочей не слишком притязательной публики.

– Кажется, мы первые, – нервно огляделся Малофеев.

От кафе несло запахом подгоревшего свиного шашлыка, острого кетчупа и разогретой пиццы. Кто-то забирал еду в машину, кто-то перекусывал на скорую руку за столиком.

– Они? – спросил Рублев у депутата.

– Похоже.

Из подкатившего автомобиля выскочил парень с косичкой, открыл дверцу седому, но моложавому человеку в длинном кашемировом пальто. Выйдя, тот глубоко вдохнул осенний воздух и отошел на несколько шагов помочиться на виду у посетителей кафе и проезжающей по трассе публики.

– Скорее всего этот жест был адресован депутату и выражал пренебрежительное отношение. Малофеев мигнул Терминатору, чтобы тот захватил с собой кейс с документами. Сторож оставил открытым багажник своей машины, чтобы охране не пришлось терять драгоценные секунды, бросаясь за автоматами.

Отлив полновесную струю, Левашов застегнулся и сделал вид, что только сейчас заметил Малофеева и сопровождающих его лиц. Депутату пришлось пройти большую часть разделяющего их расстояния. Комбат двигался рядом, шаг в шаг, чуть сзади – Терминатор с плотно сжатыми зубами. Сторож, без всякого указания свыше медленно катил следом машину с раскрытым багажником.

На левашовской стороне появился еще один парень с косичкой, похожий на первого как две капли воды. Водитель остался сидеть за рулем.

Главные действующие лица обменялись сдержанными приветствиями.

– Твои люди хорошо потрудились, – начал Малофеев.

На лице его собеседника изобразилась легкая тень недоумения. Безусловно, ему не понравилось, что Малофеев начал на «ты». Он смотрел на депутата, как бы ожидая дальнейших разъяснений.

– Я понимаю желание вылить на меня бочку грязи.

Тут главное – не просчитаться.

– О чем ты? – наконец соизволил вымолвить Левашов.

– Хочешь сказать, что они сделали это по собственной инициативе? Вольные стрелки? Тем проще тебе на брать номер главного редактора и отменить статью, пока не поздно.

– Ты угрожаешь? – искренне удивился Левашов.

– Я только защищаюсь от твоих слишком ретивых сотрудников. Они то и дело норовят нарушить статус-кво.

– Так что ты мне предлагаешь? Давить на редактора? Он думает только о том, как повысить тираж. Каждый материал кому-то не по вкусу. Чтобы никого не обижать, ему придется закрыть газету.

Слегка прищурясь, Комбат внимательно смотрел на братьев-близнецов с косичками. Оба держались напряженно, переступая с ноги на ногу, готовые по первому признаку опасности выхватить оружие. Пока ни тот, ни другой не внушали особых подозрений. Но Комбат знал – другие люди Левашова могут ждать условного знака где угодно: за столиком кафе, в плотных зарослях за цепочкой берез.

– Не принимай слишком близко к сердцу газетную трескотню, – благодушно заметил Левашов. – Кого в наше время не поливают дерьмом: Президента, министров, поп-звезд. Это стало признаком хорошего тона.