Текст книги "Добро пожаловать в Ад"

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ
ПОДВАЛ

Борис Рублев не ожидал, что ему будет так тяжело следовать по залам «Калахари». Все напоминало о первых часах их с Ритой встречи. Вот-вот он снова услышит ее голос:

– Я вспоминала о тебе. Не скажу, чтобы часто, но всегда с чувством.

В воздухе висела тяжелая смесь запахов: сигаретного дыма, духов, спиртного, белых цветов кактуса. Маски на стенах кривлялись в такт музыке. Казалось, что смех и неразборчивые слова вылетают из их уст.

– Заведение по высшему разряду – восхищенно оглядывался Крапива.

Молчаливый работник ночного клуба привел их в просторный кабинет с зеркалами, мягкой мебелью, деликатесами и водкой на столе.

– Вот кнопка вызова, если вам что-то понадобится.

После его ухода появились обещанные девицы – блондинка и брюнетка. Высокие, длинноногие, в одинаковых черных колготках и черных коротких платьицах.

Не вставая с места Крапива пощупал у блондинки задницу и, видимо, оценив эту важнейшую для себя часть тела по достоинству, усадил девицу себе на колени.

– Пить будешь? Как тебя зовут?

– Лена.

– Настроение?

– Отличное.

– Будет еще лучше. На мою работу никто еще не жаловался.

– Чего стоишь? – Комбат поднял глаза на свою «даму» – Присаживайся к столу.

Брюнетка села, закинув ногу на ногу, выложила на стол сигареты и зажигалку.

– Ты ведь здесь часто бываешь, правда? – спросил Рублев.

– Почти каждый день. Можно убрать куда-нибудь этот балык? Не переношу запаха рыбы.

– Хоть на мусорку, я не против.

– Тут все под боком.

Забрав тарелку, брюнетка по имени Вероника вышла в соседнее помещение – в раскрывшуюся дверь Комбат увидел стену, отделанную плиткой «под мрамор» и край раковины.

– Что там есть? – спросил Крапива у своей партнерши.

– Ванна, джакузи и все прочее.

– Сейчас доконаем бутылочку и пойдем принимать душ. Иваныч, пустишь без очереди?

– Мойтесь сколько душе угодно.

– Давай выпьем за эту жизнь. Если бы не ты, меня бы сейчас птицы клевали на перевале.

– Брось.

Они чокнулись.

– Чего ты себе плеснул на донышко? Давай по полной программе.

– У меня программа своя.

– Вас понял. Вопросов больше нет.

Запрокинув голову, Крапива двумя большими глотками выхлебал вместительный бокал. Подхватил полную ложку грибного соуса и отправил следом, по пути забрызгав горячими каплями рубашку.

Вернулась брюнетка.

– Как там наша рыба? – спросил Комбат.

– Всплывет в каком-нибудь море-океане.

– Еще один вопрос. Знаешь здесь человека по имени Жора?

– Нижняя челюсть на пол-лица?

– Примерно.

– Мразь, садист. Однажды меня сосватали, потом неделю синяки держались по всему телу.

– Я тоже о нем невысокого мнения. Как бы мне с ним встретиться?

– Спроси в баре, он часто там пропадает. Я после того раза обхожу его за километр.

Из ванной комнаты доносилось шипение душа и пьяные реплики Крапивы.

– Слушай, Вероника. У меня тут есть дела. Отдыхай пока в свое удовольствие. И забудь наш разговор.

– Уже забыла.

– Вот молодчина.

– А если напарник спросит?

– Он уже готов. Как-нибудь отшутишься.

Рублев отправился прямиком в бар. Тот самый, куда Рита его затащила в тот раз. Прислонился грудью к стойке, выразительно посмотрел на бармена. Тот подошел – такое чувство, что узнал.

– Добрый вечер. Мне позарез нужен Жора.

Бармен задумался, задвигал кожей на лбу.

– Сегодня я его не видел.

– А если напрячься хорошенько?

Комбат положил на стойку стодолларовую бумажку – получив на «фирме» премиальные, он мог себе это позволить.

Бармен наклонил голову набок и стал похож на умную птицу.

– Видите вон ту дверь? Наберите код «3992». По лестнице попадете в подвальное помещение. Дойдете до самого конца – там будет служебный вход в гараж. Его машина – белый «ауди». Номер точно не помню, начинается на четверку. Левое крыло помято. Если найдете машину, значит он здесь. Что-нибудь передать, если я его увижу?

– Скажите, что его ищут – я схожу в гараж и вернусь обратно.

Рублев выполнил все указания бармена. Лестница оказалась крутой и удивительно замусоренной для такого заведения. Сплющенная пивная банка, окурки, обрывки оберточной бумаги. Вата, испачканная в крови, рядом несколько использованных ампул.

Лестница, в точном соответствии с инструкцией, привела в просторное подвальное помещение, вытянутое в длину, с двумя рядами колонн, облицованных плиткой.

Оно освещалось тусклыми, забрызганными во время побелки потолка, светильниками. В таком сыром помещении побелку, наверно, не стоило делать – пятна плесени на потолке смотрелись только отчетливей.

Помещение было заставлено пустой тарой: деревянными ящиками, двухсотлитровыми бочками. Местами ящики громоздились до самого потолка, местами открывались просветы, пустоты. Вдоль стен тянулись неряшливо окрашенные трубы с запорными вентилями. Многие вентили подтекали: капля за каплей срывались на бетонный пол, где давно натекли лужи…

Тем временем бармен позвонил по сотовому телефону.

– Где обретаешься?

– У тебя под носом. Только что зашел. Все что пожелаешь, сможешь высказать мне в глаза.

– Поторопись, тебя тут спрашивали.

– Кто еще?

– Я не поверил своим глазам.

– Неужели?.. – даже в трубку было слышно как Жора сглотнул слюну.

– Он самый.

– Надеюсь ты его обнадежил?

– Считай, что у тебя и номер, и серия совпали.

Через мгновение запыхавшийся знакомец Риты широкими шагами, с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, подошел к стойке.

– Он один?

– Заявился с Крапивой. Им организовали девочек в кабинете.

– С Крапивой? Дурдом какой-то.

– Я позвонил в офис. Спросил как бы между прочим. Оказывается, шеф дал команду организовать на двоих вечер отдыха. Отличились они, понял?

– Значит, у нас в конторе новобранец. А я здесь не в курсе последних событий.

– Только что он подходил, спрашивал тебя. Не знаю, кто мог подсказать.

– Куда ты его послал?

– Не догадываешься? – тонкие губы бармена растянулись в улыбке…

Дойдя до самого конца, Комбат уперся в глухую стену. Отскочил за колонну, сорвал с поясницы «Макарова».

Похоже, он угодил в западню. Нет худа без добра – зато Жора появится здесь непременно.

Они упустили момент, когда могли выстрелить ему в спину. А теперь бабушка надвое сказала…

Осторожно, как кошка, ширококостный девяностокилограммового веса человек стал карабкаться вверх по пирамиде из ящиков. Повыше, повыше. Кто сидит выше, тот и сильней – затвердил он еще с армейских времен.

«Теперь можно пристроиться к щелке. А-а, знакомые все лица.»

Двое «шкафов» – тяжеловесов медленно продвигались вперед с короткоствольными автоматами наизготовку.

Третий, похоже, следовал параллельным курсом. Они разобрали все три прохода, образованные двумя длинными рядами колонн. Бросали внимательные взгляды направо и налево, пытаясь просветить насквозь залежи бочек и ящиков по пути.

«Где же главный персонаж? – следил Рублев, затаив дыхание, – наверно, страхует у лестницы, если дичь вдруг проскочит к выходу.»

Щель была слишком узкой – отсюда он мог сшибить только одного из «шкафов». И обнаружить себя. Лучше подождать, пока они поравняются с его кучей. Осталось совсем чуть-чуть.

– Залезьте кто-нибудь наверх, болваны! – раздался из дальнего конца подвала знакомый Рублеву голос. – И стреляйте, вместо того чтобы выкатывать глаза. Стреляйте по каждой большой куче. Он давно знает, что мы здесь, нечего таиться.

«Все верно», – оценил Рублев.

Он увидел как дуло автомата задирается вверх.

«Эти ящички пули прошьют насквозь», – Комбат положил палец на спусковой крючок, повторив движение противника.

Гулко протарахтела очередь – по подвалу разнеслось эхо. Рублев смахнул с рукава щепку от пробитой пулей доски. С недовольной миной «шкаф» стал забираться наверх. Он пропал из узкого поля зрения Комбата, но тяжелые шаги и сопение точно указывали маршрут.

«Давай поближе. Чтобы не пришлось тянуться за твоим автоматом. А он мне очень пригодится», – Рублев осторожно уперся носками ботинок, выискивая надежную точку опоры.

Он только чуть-чуть разогнулся, резко выбросил руку вперед. Увидел исказившееся лицо «шкафа». Тот инстинктивно отпрянул назад и нажал на спусковой крючок, хотя обрубленный ствол автомата глядел немного в сторону. Прежде, чем «шкаф» сумел выправить его по цели, пуля пробила ему сонную артерию. Рублев подхватил выпавший автомат, но тут случилось то, чего он не предвидел.

Падая, противник стал цепляться за ящики. Равновесие пирамиды нарушилось – начался обвал. Рублева опрокинуло на спину, засыпало, похоронило.

Он успел укрыть голову, руки и ноги тоже были целы. К счастью, пустые ящики были не слишком тяжелыми, иначе Комбат не имел бы никаких шансов быстро выбраться из завала. Он отчетливо услышал стук тяжелых подошв. Затарахтели захлебывающиеся, остервенелые очереди. Не видя его, «шкафы» прошивали деревянный курган наугад.

Отогнать их. Во время падения он выпустил автомат из рук, но «Макаров» остался. Напрягшись, Комбат сдвинул ближний ящик плечом, чтобы освободить для руки хоть малую толику пространства. Выпустил друг за другом три пули, ориентируясь на автоматный треск.

«Не понравилось, отскочили за колонну. Нет, ребята, не дам я расстреливать себя в упор. Мы еще повоюем.»

Он осторожно пошевелил ящики. Высвободил вторую руку, подтянул ноги. Это надо сделать за один рывок, иначе… Еще очередь – как будто ветерком дунуло по лицу. Как пригодился бы сейчас бронежилет, в котором он лазил по хребту Большого Кавказа.

Пора! Он распрямил спину, раскидывая в стороны ящики, и, получив свободу, тотчас кубарем откатился к стене. Вслед полетели пули. Две зазвенели о трубу и сверху на Комбата брызнул мутный кипяток.

– Брось оружие!

Обернувшись из лежачего положения, Комбат увидел знакомое лицо с тяжелой челюстью. Ствол пистолета с десяти шагов был направлен ему в голову. «Не так скоро» – Комбат выстрелил вверх, по светильнику – брызнули осколки стекла и сумеречный свет в углу подвала превратился в темень. Нельзя было назвать ее кромешной. Но сработал эффект неожиданности. Противник промазал, Комбат успел отскочить за колонну и сменить обойму. В висках стучала кровь, но голова работала четко.

Он расслышал короткий рывок, потом еще один: кто-то двигался перебежками от колонны к колонне, уходя влево. Реагировать нельзя, высунешься – сразу попортят шкуру. Второй двинул вправо, будут брать в клещи.

Комбат поднял голову: к гладкой поверхности колонны был приварен крюк – фиксировать стропы при транспортировке. Приподнявшись на цыпочки, он примерился – кончики пальцев не доставали до крюка почти полметра.

Он пружинисто подпрыгнул с места, уцепился за этот кусок гнутой арматуры и подтянулся на одной руке. Помогать себе ногами, обхватывая колонну, он не мог – маневр сразу бы пресекли.

Есть там что-нибудь дальше? Ничего, кроме сварного шва, прихватывающего нижнюю половины колонны-трубы к верхней. Шов не слишком аккуратный, как водится. В стиле «зато надежно». Мизерный выступ для того, чтобы зацепиться, но деваться некуда – надо забираться подальше вверх.

Никогда Рублев не тренировал специально пальцы В них была природная сила, унаследованная от кого-то из предков. Ногти побелели от напряжения. Морщась, Рублев подтянулся еще на полметра и, поджав ногу, уперся подошвой в крюк.

«Птичка на дереве, – он мысленно представил себя со стороны. – Только поживей, братцы, мне здесь не слишком удобно.»

Он хорошо знал, как это делается. Один обозначит себя, к примеру, справа. Звякнет, брякнет как бы случайно.

Нужно иметь стальные нервы, чтобы не обернуться. Второй выскочит в проход с другой стороны и пустит красивую длинную очередь, разрывая в клочья спину врага.

Нога и левая рука стремительно затекали. На таком дереве долго не усидишь. Где они там застряли? Хотят наверняка? Получат.

Предсказание Комбата сбылось. Раздался негромкий щелчок – с таким щелчком ставится новый рожок в автомат. С задержкой на долю секунды с противоположной стороны выступила в проход грузная квадратная фигура. Рублев успел различить недоумение на бледном лице с мелкими булавочными глазками. «Шкаф» слишком точно знал, где находится противник и никак не ожидал, что упрется взглядом в пустоту.

Ему понадобилось только одна дополнительная крупица времени, чтобы заметить Рублева, но тот уже нажал на спусковой крючок. Голова «шкафа» дернулась назад, он уронил автомат и упал ничком как стоял, даже ноги не подогнулись.

Комбат сразу спрыгнул вниз, готовый отразить еще одно нападение, но тут неожиданно во всем подвале выключился свет. В такой непроглядной темноте он очутился впервые в жизни. Ее нельзя было сравнить с мраком бессонницы, когда по обратной стороне закрытых век все-таки плавают неясные разноцветные пятна. Или с ночью в Боснии после истечения срока натовского ультиматума.

Тогда небо затянула сплошная спасительная завеса облаков. Луны нельзя было отыскать – ее свет не мог просочиться сквозь низко нависшую толщу. На земле не рассчитывали на помощь небес: здесь не горело ни одного костра, ни одной лампочки, даже сигареты никто не закурил. Единственное, что осталось реальным, зримым во всем мире – облачное покрывало, желто-серая муть среди бархатной черноты..

Но теперь Комбат очутился в полном провале – никаких щелей, никаких намеков на праздную толпу развлекающуюся совсем рядом, над головой в потоках желтого, густого как патока света. Черным черно. Начинаешь сомневаться даже в собственном существовании.

«Это Жора. Решил, что при игре вслепую шансов у автоматчика больше.»

Началась война нервов. Каждый выстрел мог оказаться роковым: стрелок обнаруживал себя и имел все шансы получить ответную пулю. Поэтому нажимать на курок никто не спешил. Да и двигаться с места – тоже.

Прислонившись спиной к колонне, Комбат напряженно, до звона в ушах вслушивался в тишину. Он знал, что противники заняты примерно тем же.

Слышалось только бульканье горячей воды – она непрерывно вытекала из простреленной трубы. Бульканье позволяло хоть как-то ориентироваться: там стена, вон в той стороне выход.

Рублев попробовал сделать шаг. Не ради того чтобы сдвинуться в определенном направлении, просто с целью проверить, насколько бесшумно он сумеет перемещаться по бетонному полу. По крайней мере сам себя он не расслышал. Оставалось надеяться, что противники тоже.

Вдруг что-то громко ударило поблизости. Он едва сдержался, чтобы не выстрелить – заставил окаменеть судорожно дернувшуюся руку. И только потом понял – пустой ящик хлопнул о стену. Кто-то из двоих швырнул его подальше от себя, чтобы спровоцировать Комбата, заставить раскрыться.

Прежде чем сделать следующий шаг, он осторожно попробовал ногой черноту. Пусто. Знакомый запах. Ясно: в какой-то из пустых бочек держали солярку. Бочка где-то тут рядом. Сам еще не зная зачем, Рублев вытянул руку. Да, вот она, вот ее круглый бок.

Совместив два звука – бульканье воды и недавний треск ящика. Комбат мысленно соединил две точки прямой линией. Это стена. Ряды опор идут параллельно.

Аккуратно, старательно он уложил двухсотлитровую бочку набок.

«Пахнет сильно. Если бросить внутрь спичку, должно ненадолго вспыхнуть.»

Комбат достал из кармана коробок. Рискованный трюк. Но время играет на них – в любой момент может прибыть подкрепление. Там, где есть три «шкафа», будь готов увидеть в два раза больше.

Правая занята. Чтобы зажечь спичку одной левой нужно зажать ее между указательным и средним пальцами, а коробок удерживать безымянным и большим.

Чиркнув спичкой, он отдернул руку от полыхнувшего пламени, толкнул бочку ногой и отпрыгнул назад. Автоматная очередь торопливо дернулась следом, но он уже выпал из колеблющегося облака оранжевого света – бочка быстро катилась вперед по проходу.

Различив тень метнувшуюся в сторону, Комбат выстрелил, почти не целясь. В той стороне, где пропала тень, кто-то захрипел. Комбат упал на пол и как раз вовремя – пуля последнего из уцелевших противников звонко шлепнула по металлической опоре на уровне, где только что находилась его голова.

Лежа на животе, он послал еще одну пулю на хрип и тот оборвался. Бочка, сделавшая свое дело, остановилась и погасла.

Неожиданно Комбат услышал громкий топот. Человек бежал к выходу – не выдержали нервы. Судя по стуку подошв, это мог быть только Жора – любой из «шкафов» прозвучал бы гораздо весомее.

Рублев успевал запросто расстрелять удаляющуюся цель, невидимую, но ясно выдающую траекторию своего движения. Только ему нужно было другое.

– Георгий! Жора! Надо поговорить! Стоять, черт бы тебя побрал!

В ответ раздался торопливый выстрел. Сплюнув, Комбат выпустил две пули по ногам. Глухой стук падения ему не понравился.

«Будь осторожен. Свои подарочки судьба приберегает под конец.»

Приближался он медленно, слушая темноту. Человек с тяжелой челюстью мог обмануть, притвориться.

Расстояние сокращалось, Комбат по-прежнему слышал только собственное дыхание, постукивание крови в висках.

Он чуть не споткнулся обо что-то мягкое – значит, неверно определил дистанцию, ошибся на несколько шагов. Присев на корточки, он зажег еще одну спичку. Да, этот человек уже ничего не расскажет о Рите Аристовой. Похоже, Жора наказал самого себя – так резко присел, страшась ответного выстрела, что пули, пущенные в ноги, угодили в область сердца.

Третья спичка понадобилась Комбату, чтобы осмотреть свою одежду. Пятен нет, только ладонь испачкал кровью, пока осматривал труп. Он тщательно вытер ее платком.

До лестницы оставалось совсем немного. Комбат стал быстро подниматься вверх – уже больше получаса он отсутствовал в кабинете с зеркалами и накрытым столом.

Дверь с кодовым замком оказалась запертой. Он разыскал кнопку звонка. Ждать долго не пришлось. В проеме света, от которого Комбат невольно зажмурился, появилась сутуловатая фигура бармена в «бабочке».

Резким рывком притянув его к себе, Комбат дважды ударил по уродливо яйцеобразной голове рукояткой пистолета. Бармен обмяк и свалился на ступени как мокрая половая тряпка.

ГЛАВА ВТОРАЯ
ПОВЫШЕНИЕ ПО СЛУЖБЕ

Пора прятать оружие. Рублев выбрался в мир гипнотизирующих своей монотонностью ритмов, стильной толпы, густо-желтого света и такого же желтого сигаретного дыма. Через минуту он переступил порог кабинета.

Вероника сидела с полузакрытыми глазами и бокалом в руках. За время его отсутствия она скинула туфли и, отодвинув тарелки в сторону, запрокинула на стол длинные красивые ноги в черных колготках.

– Это ты? – веки чуть-чуть приоткрылись, мохнатые ресницы дрогнули.

– Кто-нибудь появлялся?

– Кажется, нет, – она отпила небольшой глоток и облизнула губы. – Чем-то ты озабочен, но я вопросов никогда не задаю.

– Правильно делаешь. Как Крапива?

– Трахаются в ванной, – она махнула рукой с некоторым пренебрежением.

– Я все время был здесь, поняла?

Он достал «Макарова» и протянул ей:

– Пощупай ствол.

– Какой тепленький, – она нежно прижала ствол к щеке.

– Ты девочка умная, наверно, все поняла. Скажи «да», чтобы мне не пришлось тебя путать.

– Да, дорогой, – она протянула руку, чтобы дотронуться до его лица.

В этот момент открылась дверь, и в комнату неожиданно вошел шеф с застывшей на лице улыбкой.

– Прошу прощения, – он внимательно поглядел Рублеву в глаза. – Так я и думал, трезв как стеклышко. Где напарник?

Комбат кивнул в сторону ванной.

– Ясненько. Ты не хочешь к ним присоединиться? – повернулся шеф к Веронике.

– Чего мне там делать? Подбирать остатки?

На всякий случай Вероника поставила бокал на стол и спустила ноги.

– Пошла-пошла, – брезгливо сказал ей человек с родимым пятном – так отгоняют бродячую дворняжку, приставшую в надежде хоть чем-то поживиться.

Вероника пожала плечами и скрылась за дверью. Оттуда раздался радостный вопль пьяного Крапивы.

– Чутье у тебя волчье, Иваныч. Я ведь до последнего момента сюда не собирался. Или ты никогда не отпускаешь вожжи? Что значит советская закалка. А молодежь слабовата: вон Крапива – бабы, водка и бери тепленького… Короче, у меня только что был разговор.

Просили надежного человека. Ты не думай – я тебя не скидываю чужим. Мы по сути одна фирма. Работа перспективная.

«Вовремя я успел», – подумал Комбат.

Человек с родимым пятном плеснул себе водки в бокал.

– Это твой? Я человек не брезгливый, но после миньетчиц… Хотя девочки классные – отобрали для вас лучших.

«Похоже, тут все его люди, – прикинул Комбат. – И бармен, и те, в подвале. Доволен собой, не подозревает, какой его ждет сюрприз.»

– Перспективная, – повторил шеф. – В коридорах власти. Телохранителем депутата Думы – как оно тебе?

Рублев чувствовал на боку еще теплый ствол «Макарова», оружейная сталь остывала медленно. Предложение шефа его совсем не устраивало: не затем он пролезал в этот офис, чтобы сменить его на ковровые дорожки в парламентских коридорах. Но вопрос уже решен, шеф уже ударил по рукам и не изменит своего вердикта.

– В деньгах не потеряешь, я все обговорил.

Раздался стук в дверь, шеф недовольно нахмурился.

– Да.

Появился водитель, знакомый Комбату по офису – очевидно, это он привез шефа в «Калахари».

– Чего тебя перекосило всего?

Лицо у водителя действительно выглядело перепуганным до смерти.

– Там проблемы, шеф, – осторожно начал он.

– Говори, мать твою, не тяни.

– Жору и его ребят… Всех порешили. И Заправщика тоже.

«Заправщик – кличка бармена, – сообразил Рублев. – Начинается.»

Человек с родимым пятном мотнул шеей, но даже сейчас не расстегнул верхнюю пуговицу, которая позволяла прикрыть большую часть фиолетово-багровой отметины.

– Где они? Пошли, Иваныч, глянем.

Еще двое ребят из офиса стояли возле знакомой Комбату двери. Шума никто не поднимал – жизнь ночного клуба продолжалась своим чередом. Свет на лестнице уже горел.

– Отодвиньте его. Не хочу переступать через труп, – сказал шеф – в его голосе снова послышались сиплые простуженные нотки.

Бармена сдвинули к перилам, освободив проход.

– Крови не видно.

– Башку проломили, – доложил один из ребят.

– И остальным тоже?

– Остальных по всем правилам…

– Подвал проверили?

– Все чисто. Кроме…

– Сам знаю кроме чего, – оборвал шеф.

Первым ему попался труп Жоры. Рублев тоже оглядывался с некоторым интересом: он еще не видел поле боя при более или менее нормальном освещении. Вон закопченная бочка, вон «шкаф» со скрюченными пальцами и остекленевшими глазами.

– Смотрите гильзы, – приказал шеф.

Сам он, заложив руки за спину, прошел помещение из конца в конец. Возле стены уже натекла большая лужа, от которой шел пар. Горячая вода добралась до пятна не успевшей засохнуть крови и понемногу насыщалась красным.

– Если это люди Алишера… – скрежетал зубами шеф.

– Выходит, они пользовались только «Макаровыми», – сообщил один из парней.

Комбат тоже поднял собственную гильзу, подержал ее на ладони. В бетонном мешке подвала гильза успела остыть, а вот пистолет в тепле, возле тела до сих пор сохранял остатки боевого пыла.

– Дай-ка сюда, – шеф сощурился на россыпь гильз. – Все от одной пушки. А ну, Иваныч, выскажи свое веское мнение.

– Так и есть. Стопроцентной гарантии не дам, но девяносто – пожалуй.

– Сто процентов оставим для Господа Бога.

Шеф постепенно проникался мыслью, что потерял на ровном месте четверых.

– А ведь этих пидарасов не застали врасплох. Смотри сколько настреляли… Кстати, что там у тебя с собой?

– «Макаров», – не дрогнувшим голосом ответил Комбат.

– Покажи.

Взявшись за ствол, Комбат вежливо протянул пистолет рукояткой вперед.

– Ладно, – отмахнулся шеф. – Еще обидишься.

– Чтобы кто-то из людей Алишера притащился сюда в одиночку… – с сомнением оттопырил губу один из ребят.

– Есть у него такой. Ничего, тварь, я тебя похороню.

– Что с ними делать? – спросил водитель, который с самого начала аккуратно отводил глаза от трупов.

– Возить по Москве все это добро я не собираюсь.

Тут в подвале мощная вытяжка. Слей ребятам бензина. А вы их поодиночке в бочку – и палить. Если по одному, дым успеет вытянуть. Этих кусков дерьма Жора сам набрал, я бы близко таких не подпустил. Ладно, мы поехали.

Половину дороги шеф молчал. Наконец, прокашлялся:

– Придется тебе еще на денек задержаться. Не люблю когда висит долг.

– Может еще раз все осмотреть в подвале, – предложил Комбат.

– Мы ж не менты, чтобы год следствие тянуть. Кроме Алишера некому. Знаю, что ему пришлось не по нраву. Жорина команда стала тут потрошить тех, кто приторговывал «экстази».

– Это что, наркотик новый?

– Отстал ты от жизни, Иваныч. Что в наше время катило? «Анаша, моя душа». А сейчас один героин чего стоит. Да еще куча таблеток на любой вкус: «винт», «экстази»… Так вот – люди Алишера держат под крылом всю торговлю этим дерьмом по нашему району. В свое время был уговор, с тех пор я этих барыг не трогал. Но Жора каждый раз кипятком ссал: как это на его территории торгуют вовсю, а он с этого ничего не имеет.

– Может он и прав был.

– Я бы подтвердил, что он прав, если б там валялся труп Женьшеня.

– Китаец?

– Рязанский хлопец, человек Алишера. Раньше члены отрезал у трупов. Алишер еще смеялся: не знаю что он с ними делает – маринует в банках или в настойку кладет вместо женьшеневого корня? Теперь остепенился, больше дуростями не занимается. Но рука твердая.

– Женьшень, – повторил Комбат.

– Завтра попробуешь его достать. Дам тебе еще человека четыре. Если мало, проси больше.

– Много, за всеми не уследишь.

Несмотря на мрачное настроение шеф рассмеялся.

– Лишняя обуза, правда? Крапиву возьмешь?

– Смотря когда начинать.

– К вечеру, как стемнеет.

– Возьму. Проспится после девок.