Текст книги "Невероятные путешествия"
Автор книги: Анджей Урбаньчик
Жанр: Зарубежные приключения, Приключения
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
Утро следующего дня было пасмурным. То и дело налетали дождевые шквалы. Однако вскоре небо прояснилось, и впервые за все время плавания, – а за кормой остались почти 2000 миль – задул постоянный ветер умеренной силы, вероятнее всего пассат.
Мореплаватель чувствовал себя хорошо, его попутчики тоже. Чечевица, замоченная два дня назад, хорошо набухла; смешав ее с луком, горчицей и чесноком, он соорудил весьма питательный завтрак. Затем Уиллис стал готовиться к рыбной ловле и неожиданно для себя нашел коробку с небольшими крючками. Он и не подозревал о их наличии. Все объяснило приложенное к ним письмо: «Я купила эти маленькие крючки, – писала госпожа Уиллис, – на тот случай, если плот будет выброшен на берег и ты окажешься на небольшом атолле. Прошу тебя, спрячь их и не выбрасывай за борт, ведь ты не знаешь, что может случиться. Путь к Австралии так долог. Тедди». Это был ценный подарок. Если бы плот разбился на рифе, ловля маленьких рыб имела бы значительно больше шансов на успех.
В 14 часов 45 минут Уиллис, стоя за штурвалом, замечает на расстоянии приблизительно четырех миль судно, которое держит курс прямо на плот. Когда оно находится уже в миле от плота, на нем замечают сигналы Уиллиса и подходят к нему. Это новозеландское судно «Уакатан». С мостика одинокого мореплавателя рассматривает группа офицеров в белых мундирах.
Уиллис решает про себя, стоит ли ему обращаться с просьбой помочь исправить рули, и отказывается от этой мысли, поскольку волнение в океане делает невозможными любые подобные работы. Да и процесс сварки на поверхности воды, очевидно, слишком сложное дело, чтобы осуществить его за короткий промежуток времени, на который судно могло бы прервать свое плавание. Поэтому Уиллис просит лишь о том, чтобы береговая охрана на Гавайских островах передала в Нью-Йорк весточку для жены. Судно подходит совсем близко и, двигаясь с малой скоростью, делает в это время два круга. Через час корабль, взяв курс на запад, исчезает за горизонтом.
Госпожа Уиллис получила радиограмму через дипломатические каналы Вашингтона 25 октября – спустя 68 дней…
Ночь после встречи с судном была спокойной и ясной.
Плот качало на волнах, он то зарывался в них носом, то сильно кренился с борта на борт. Мачта описывала петли, а такелаж при этом стонал и скрипел от напряжения. Уиллис не испытывал опасений – для него были специально заказаны толстые стальные тросы. Предприниматель, у которого он их покупал, удивился: «Зачем вам такие мощные тросы? Каких размеров будет ваше судно?» Когда Уиллис назвал ему высоту мачты, тот заявил: «Эти тросы выдерживают нагрузку в 15 тонн, недавно мы экипировали яхту с мачтой втрое более высокой, чем ваша, и при этом не пользовались тросами такой толщины!» «Ничего. Не помешает», – ответил мореплаватель. Теперь он знал, что поступил правильно. В течение вот уже шестидесяти лет он познавал могущество морской стихии и помнил еще времена давних больших парусников, которые часто погибали, теряя мачты: во время штормов, когда их сокрушал напор ветра, или в штилях, когда при безветренной погоде суда испытывали на мертвой зыби такую ужасную качку, что тросы лопались и мачты падали за борт.
Охваченный сонливостью, Уиллис забрался в уютный домик, чтобы немного поспать, как вдруг услышал низкий, нарастающий грохот. Выбежав на палубу, с удивлением увидел большое освещенное судно, приближающееся с правого борта. Прежде чем он успел достать электрический фонарик, чтобы осветить паруса, корабль прошел перед носом «Беспредельного возраста».
Если бы судно шло курсом, хоть на долю градуса более близким к курсу плота, путешествие скорее всего закончилось бы трагически. «Беспредельный возраст» находился на судоходной линии и, не имея ночью огней (фонари были повреждены ржавчиной), ежеминутно рисковал быть потопленным.
Через три дня после этого происшествия, 19 августа, Уиллис отмечал свой день рождения – ему исполнилось 70 лет – один, за тысячу миль от суши, неутомимо ведя плот на запад, к далеким берегам Австралии. Немногие люди на свете могли бы похвастаться такой силой духа и тела. То был день воспоминаний и подведения итогов минувших лет. Возврат на полвека к годам юности и первых морских путешествий, к годам, когда в отличие от нынешних времен корабли были деревянными, а люди – железными.
Настали дни спокойного и быстрого плавания. Уиллис чувствовал себя хорошо, силы и аппетит не подводили. Коты вели себя образцово, приобретя немало необходимых настоящим морякам навыков. Например, они усвоили, что летающие рыбы падают на палубу обычно с наветренной стороны, и в зависимости от направления ветра безошибочно выбирали для охоты на рыб нужный борт.
В течение двух недель погода оставалась хорошей, и мореплавателю не приходилось так тяжело трудиться, как в первый период путешествия. Теперь большую часть времени он проводил, удобно расположившись возле компаса, и в зависимости от настроения или наигрывал что-нибудь на губной гармошке или наблюдал за котами, дерущимися друг с другом, как заправские борцы. Иногда занимался сложными упражнениями для укрепления памяти, которые заключались в быстром запоминании и повторении отрывков в прозе, стихах или комбинаций цифр. Он знал, что должен сохранить силу мышц и ясность ума. До Австралии еще около пяти месяцев пути!
Через пять дней, 11 сентября, «Беспредельный возраст» находился уже на 140°10' западной долготы, в 4500 милях от Кальяо, плывя на запад при юго-восточном ветре, всего лишь в 330 милях от острова Нукухива в Маркизском архипелаге. Уиллис был несколько обеспокоен тем, что плот плыл по все еще близкой к экватору трассе. Это было результатом преобладания ветров, отклоняющихся к югу, бороться с которыми было трудно из-за неисправности рулей.
Уиллис все чаще наблюдал прилетающих с юга альбатросов. Впервые после Галапагосских островов, которые остались в 3000 миль за кормой, плот настолько приблизился к суше. Это означало, что завершился трудный этап экспедиции – переход через пустынные просторы Тихого океана. Теперь до самой Австралии плот должен был все чаще встречать на пути острова, архипелаги и рифы. Правда, в связи с этим возникали другие не менее сложные навигационные проблемы.
17 сентября, после семидесяти двух суток плавания, Уиллис, перенеся штормовую ночь, плыл при юго-восточном ветре и перед наступлением сумерек достиг 145° западной долготы. Расстояние от экватора – 330 миль. Плот, испытывая сильную качку на высокой волне, держал курс на запад. Пурпурно-красный восход солнца предвещал сильный ветер. Отклонение от экватора на юг, которого удалось с трудом добиться благодаря северо-западным ветрам, дувшим в течение двух дней, давало надежду на то, что удастся, как и планировал Уиллис, обойти риф Филиппе с юга. Риф находился почти точно по курсу на расстоянии 340 миль.
«Беспредельный возраст» миновал риф Филиппе, когда ветер, к радости Уиллиса, переменился на северо-восточный. Это произошло ночью, большую часть которой мореплаватель провел на верхушке мачты, высматривая прибой. Еще одна опасность была позади!
Соорудив новую крепкую корзину, которая должна была защитить его от акул, Уиллис приступил к очередному ремонту рулей. Как и экипаж «Кон-Тики», он верил, что корзина достаточно гарантирует от угрозы нападения этих хищников, но на всякий случай всегда держал при себе наготове гарпун. И все же ему трудно было сосредоточиться на работе, когда, повиснув за бортом в глубоко погруженной в воду корзине, он видел кружащих вокруг акул.
После почти 100 дней плавания плот, для которого штормы были тяжелым испытанием, издавал невообразимое количество всевозможных скрипов, стонов, скрежета и других не поддающихся определению звуков, вплоть до внушительного грохота. Однако поводов для опасений не было, все вместе держалось прочно. Все, кроме, разумеется, злополучных рулей.
В спокойные, звездные ночи Уиллис размышлял о сотнях дел. Например, раздумывал над тем, как долго еще сможет радоваться жизни: «На что я могу рассчитывать, как долго еще проживу на нашей Земле? Десять, двадцать, а может, тридцать лет? Так мало, даже если тридцать…» Он не знал, да и не мог знать, что ему осталось всего лишь пять…
Через десять дней, пройдя при северо-восточном ветре лишь 200 миль, плот в 600 милях юго-восточнее атолла Мани-хики испытывает такую качку, что Уиллис не может произвести измерений высоты солнца. Он пробует 30 или 40 раз с палубы и с крыши домика. Результаты ненадежны.
Однажды, когда океан был бурным, Уиллис опять работал за бортом, предприняв очередную попытку временно наладить рули. Когда он, глубоко погруженный в воду, напрягся, чтобы переместить руль, то внезапно почувствовал парализующую боль в левой части живота. В первое мгновение ему показалось, что обломок металла впился в тело. От резкой боли перехватило дыхание. С огромным усилием он выбрался на палубу. Долго лежал, пока не пришел в себя, и тогда тщательно обследовал живот. Не оставалось сомнений в том, что это грыжа. К счастью, в походной аптечке у него имелся эластичный бандаж. Уиллису удалось оказать себе первую помощь. Таблетки морфия усмирили боль. В тот же день вечером он снова опустился за борт и закончил прерванную работу. В последующие дни боль не повторялась. Однако теперь, прежде чем начать любую тяжелую работу, мореплаватель вынужден был туго перевязывать живот бандажом.
«Беспредельный возраст» прошел около 6700 миль. Это соответствовало длине пути, который прошли «Семь маленьких сестер» в 1954 году по маршруту Кальяо – Паго-Паго. Но сейчас плот описывал намного более крутую дугу, в результате чего до Паго-Паго по прямой линии оставалось еще 700 миль. Па этот раз скорость плавания была больше: теперешние 6700 миль он прошел за 100 дней, а предыдущие – за 115.
Уиллису пришлось задуматься о дальнейшей судьбе экспедиции. После аварии с рулями грыжа была второй серьезной помехой для успешного завершения рейса. Пи один врач не позволил бы продолжать путешествие в таком состоянии.
И вдруг еще одна беда – вода в бочках стала совершенно непригодной для питья. Правда, она уже давно приобрела скверный привкус, но только теперь Уиллис ощутил неприятные последствия от ее употребления. В итоге сложилась почти безнадежная ситуация. Вскоре появились признаки острого отравления, в том числе высокая температура. Уиллису припоминаются ужасные случаи гибели целых экипажей вследствие инфекционных отравлений, вызванных непригодной для питья водой. Он прибегает к самым эффективным, по его мнению, лечебным средствам: аспирину, морской воде, очищению желудка рвотой… К счастью, на борту есть запас воды в банках, которым его снабдил капитан судна «Санта-Маргарита». Но о горячем чае нечего и мечтать – он не в силах воспользоваться плиткой. Остается пить воду с лимоном.
В течение долгих часов обессиленный мореплаватель лежит на палубе, ожидая, когда наступит облегчение.
Утром следующего дня Уиллис чувствует себя несколько лучше, но силы еще не восстановились, его лихорадит. Очередная банка воды, смешанной с лимонным соком, приносит ему некоторое облегчение. Чуть позже он приготавливает себе еду. Возвращается аппетит – признак здоровья.
В течение двух дней, пока он болел, плот был предоставлен сам себе и ветрам.
Через два дня «Беспредельный возраст» плывет, подгоняемый все усиливающимся ветром, вздымаясь на высоких волнах, которые немилосердно треплют плот. Вода ежеминутно заливает палубу. Уиллис держит курс на запад, иногда несколько отклоняясь на юг. С помощью ветра и течения плот достигает в полдень 13°30/ южной широты. Обстоятельства вынуждают Уил-лиса отказаться от курса, пролегающего между 10-й и 12-й параллелями. Но судьба вознаграждает его за неудачу, в которой повинны неблагоприятные ветры: ночью идет дождь, и Уиллису удается Собрать 40 литров воды. Возвращается хорошее самочувствие; после того как он съел печень пойманной акулы, прибывают силы и будущее видится ему в более радужных тонах. Дождевая вода явилась особенно ценным даром судьбы, ибо мореплаватель, экономивший воду в банках «на черный день», заметил у себя, несмотря на употребление морской воды, первые признаки обезвоживания организма.
Сильный ветер день за днем сталкивает «Беспредельный возраст» все более на юг, и вскоре плот, идя на юго-запад, пересекает 14-ю параллель, возле которой лежит остров Тутуила, – в в предыдущем рейсе Уиллис пытался к нему подойти на «Семи маленьких сестрах».
Разумеется, такому повороту событий не обрадуешься. Однако мореплаватель знает, что одним из элементов успеха в подобных экспедициях является умение перестраиваться соответственно сложившейся ситуации. Поэтому он планирует обход архипелага Тонга и островов Фиджи с юга, коль скоро невозможно обойти их с севера.
Главное, ему удалось оправиться после опасного отравления. Дополнив свой рацион консервированной фасолью, картофелем и овсяной мукой, Уиллис вскоре набирает прежний вес.
Спустя четыре дня «Беспредельному возрасту» опять довелось испытать на себе вероломство океанской стихии. Достигнув 17°20' южной широты – самой южной точки своего путешествия, он снова повернул. Это случилось 22 октября после длинного галса сперва на юго-запад, а затем почти точно на юг. Свыше 400 миль – до 163°304' западной долготы!
Ветер переменился на юго-западный, и Уиллис, не имея другого выхода, поплыл обратно на северо-запад. Что поделаешь! Он проклинал «постоянные», как указывалось в картах, ветры и злополучные рули, вынуждавшие его плыть только с использованием ветра. Но держался, как всегда, стойко.
Пять дней и ночей «Беспредельный возраст» двигался в противоположную сторону, пройдя свыше 300 миль. Уиллис опять было начал планировать обход островов Самоа и Фиджи с севера, когда ветер вдруг переменился… на северный. Сила его быстро возрастала, и плот во второй раз поплыл на юг. Однако не прошло и двадцати часов, как ветер снова перешел в южный, а «Беспредельный возраст» повернул свой нос на север.
Возвратившись на первоначальный курс, упрямый мореплаватель утешал себя надеждой на то, что это лишь мимолетный каприз океанской стихии.
28 октября Уиллис, плывя на север, во второй раз пересек 12-ю параллель южной широты, которую «Беспредельный возраст» уже прошел вчера, прежде чем был отброшен северным ветром. Ну что ж, все идет хорошо. Он будет держать северо-западный или по крайней мере близкий к нему курс, двигаясь вверх, чтобы обойти Самоа с севера. Погода по-прежнему плохая. Низкие тучи, сильный ветер, высокие волны…
То была действительно западня океана. Чтобы выбраться из нее, мореплаватель использует все свое мастерство и все силы. Все чаще подводят рули. Хорошо хоть держатся кили и паруса находятся в удовлетворительном состоянии. Если б не авария рулей, «Беспредельный возраст» находился бы уже на сотни миль западнее. Быть может, если бы не опоздание, он встретил более благоприятные ветры, с помощью которых в эти дни преодолевал бы уже последние мили огромного пути. Умение смириться с собственным бессилием перед непредвиденными обстоятельствами и капризами океанской стихии – самое трудное для того, кто отважился плыть на плоту. Уиллис обладал этим качеством.
Рули! Они стали нескончаемым кошмаром этого рейса. Именно их неисправность была причиной того, что «Беспредельный возраст» в течение двух последних недель блуждал в океане, то и дело меняя курс.
Ежедневно по нескольку раз Уиллис отправлялся за борт, чтобы укрепить новые тросы, которые в зависимости от силы ветра и состояния океана держались дни, а иногда лишь часы. В этом была причина продления рейса по меньшей мере на месяц, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Погода все более портилась, плот изнашивался, а одинокий человек терял силы. Только силы, ибо стойкость и мужество не покидали его никогда.
Октябрь приходит к концу, и Уиллис с сожалением делает для себя т лл-вод, что при такой ситуации ему никогда не достичь Австралии. Следует прервать путешествие, зайти в порт, чтобы произвести ремонт, необходимость в котором существует вот уже четыре месяца. Уиллис выбирает Паго-
Пагона Самоа. Решение трудное, но логичное. Дальнейшие блуждания среди множества островов и рифов на неуправляемом плоту были бы лишь вызовом судьбе…
Ветер дует с юго-востока. «Беспредельный возраст» устремляется между островами Самоа и архипелагом Токелау. Под потоками дождя и порывами ветра мореплаватель бьется над отказывающим рулем… До 3 ноября Уил-лис плывет северо-западным курсом, достигая 12-й южной параллели на 170°15' западной долготы, затем ветер меняется на северный. Опять около двух суток он плывет почти точно на юг.
6 ноября очередное изменение ветра, на этот раз он становится попутным – северо-восточным. Небо заволакивают тяжелые тучи, и сила ветра быстро растет. Несмотря на это, Уиллис не сбрасывает парусов. Однако вскоре раздается троекратный оглушительный треск – сломаны три киля, не выдержавшие напора воды. Ветер яростно треплет паруса. С огромными усилиями Уиллис стягивает вниз полотно, которое разорвано ветром в нескольких местах, затем поднимает один лишь фок и всю ночь плывет по ветру. Только после восхода солнца он выясняет, какие повреждения причинены ветром, и принимается зашивать паруса.
Согласно вычислениям плот находится в 50 милях от Апиа. Но как теперь – после поломки килей, с неисправным рулем – справиться с маневрированием среди рифов, окружающих остров? Уиллис рассчитывает на то, что ему удастся связаться с каким-либо судном или хотя бы с моторным катером. Необходимо все же как можно скорее добраться до суши. Медлить нельзя. Он торопливо зашивает паруса, ремонтирует руль, надеясь, что тот будет функционировать хоть несколько часов, и поддерживает, насколько это возможно, точный курс.
После полудня он несколько раз взбирается на мачту, чтобы попытаться разглядеть остров Тутуила или Уполу, если положение вычислено неточно. Ничего не видно. С наступлением сумерек небо заволакивают крупные темные тучи, и Уиллис опасается, что ночь будет тяжелой.
Через час после наступления темноты перед носом плота по правому борту появляется огонь. Да, это маяк. Блинкерный огонь на западной оконечности острова Тутуила! Ветер свежеет, и через некоторое время Уиллис сбрасывает грот. В течение ночи он намерен держать курс на запад, чтобы находиться на безопасном расстоянии от острова. Ночью ветер еще более усиливается, плот скрипит и стонет, но держится хорошо. Борясь с напором ветра, прижимающего плот к суше, Уиллис до рассвета не отходит от штурвала. Когда рассветает, он различает очертания побережья. Суша! Первая после 130 дней плавания. К счастью, расстояние до нее не внушает опасений. Мореплаватель осторожно берет курс на порт Апиа. Борясь с гротом, который после утраты килей немыслимо затрудняет управление плотом, Уиллис после нескольких бесплодных попыток наконец сбрасывает его и решает плыть только под фоком и бизанью. Он мобилизует все внимание, всю свою энергию, ибо знает, что не может позволить себе ни малейшей ошибки. Утратить шанс попасть на Тутуила – это сейчас равносильно потере всего… С высоты мачты он рассматривает побережье, контролирует рули, готовит необходимое для высадки снаряжение. Вскоре мореплаватель замечает белую полосу разбивающегося на рифе прибоя. Риф кажется сплошным, без единой бреши, через которую мог бы проскользнуть плот.
Мореплаватель поднимает флаг в перевернутом положении, что означает просьбу о помощи. Быть может, плот будет все же замечен. Тем временем судьба, подвергавшая мореплавателя столь тяжким испытаниям, как бы признав его мужество, посылает радостную неожиданность: Уиллис замечает в рифе проход!
«Беспредельный возраст» плывет вдоль побережья острова западным курсом, постепенно приближаясь к нему. Не видно ни людей, ни судов. Оба кота с любопытством взирают на сушу: еще бы, они провели среди волн четыре месяца. «Океанские мореплаватели до мозга костей», – с нежностью думал о них Уиллис.
Поскольку на помощь нечего рассчитывать, он решает править на проход в рифе. На палубе все готово к высадке на берег, если неуправляемый плот не удастся провести через риф. Уиллис не выпускает из рук штурвала. Остается только миля. На карту поставлено все. Если он не пройдет к берегу до наступления темноты, то будет вынужден уйти по ветру в открытое море.
Пока все складывается хорошо. Наконец до прохода остаются последние метры. Оба кота заперты в домике. Уиллис стоит, изо всех сил ухватившись за штурвал.
«Я двигаюсь вперед. Метр за метром. Риф – как черная стена вышвырнутых океаном глыб. Огромный пенистый вал подхватывает плот, бросает вперед, и тут же откатывается. На какое-то мгновение плот беспомощно застывает, чтобы снова взмыть на волне и сделать рывок вперед. Я впиваюсь взглядом в преграждающий дорогу вал рифа, который высится тут же передо мной. Еще раз океанская волна подхватывает плот. Судорожно вцепившись в штурвал, я бросаю взгляд вверх, на мачту, чтобы знать, куда отскочить, если она обрушится. Когда ударяет очередная волна, и плот, и домик – все скрывается в водовороте пены. Кажется, плот развалится от страшных сотрясений. Я ударяюсь о спицы штурвала. Океан продолжает толочь нас об острые выступы рифа, что неизбежно должно кончиться полным разрушением плота. Поскольку глубина составляет каких-то несколько футов, все оставшиеся кили оказываются сломанными, а некоторые доски палубы – оторванными вместе с ними. Нос плота внезапно вздымается вверх, чтобы затем медленно опуститься. Вскипающие валы обрушиваются на корму. Не прекращаются конвульсивные сотрясения плота. Я удивляюсь, что мачта все еще стоит. Плот начинает переваливаться с боку на бок. Волны снова поднимают его и бросают вперед; как только он опускается на все поплавки, очередная волна опять подбрасывает его и еще раз опускает вниз, с креном на правый борт. Очередной вспененный гребень подхватывает нас и несет через кипень прибоя. Снова мгновенная передышка – и плот бьет о дно на протяжении нескольких метров. Наконец он несется вперед и, после очередного толчка, подхваченный новой волной, перекатывающейся через риф, плавно опускается вниз. Мы оказываемся по другую сторону рифа, в лагуне…»
Уиллис все еще сжимал в руках штурвал, а паруса были наполнены ветром. Плот плыл к берегу. Когда он подошел на расстояние двадцати метров, Уиллис оставил штурвал и поспешил на нос, чтобы бросить якорь. Затем спустил фок и бизань: плот повернулся и стал на якорь. После 130 дней плавания, пройдя около 7500 миль, он добрался до суши. «Все в порядке, друзья. Мы это сделали», – произнес Уиллис, обращаясь к котам, и поднял их высоко над головой.
Чуть позже показалась лодка, которая подошла к борту плота. «Рад вас видеть, – сказал Уиллис, – я, собственно, прибыл из Южной Америки…» Онемевший поначалу экипаж лодки поспешил обратно к берегу, чтобы уведомить власти. Уиллис остался один. Накормил животных, прибрал на палубе и наконец мог передохнуть и полакомиться привезенными ему фруктами. Высадился он, как ему сообщили, на Пуи-Пан, в пяти километрах к западу от Апиа. Итак, навигация до конца путешествия была точной.
На следующий день Уиллиса приветствовали местные власти во главе с премьером Западного Самоа и толпы энтузиастов. Здесь его знали и ценили. Его поздравляли и осыпали похвалами. Уиллиса помнили со времен прибытия на плоту «Семь маленьких сестер». Новый его подвиг вызвал невиданный энтузиазм и восхищение.
Плот отбуксировали в порт Апиа, где он должен был стать на ремонт. Уиллис поселился в снятом бунгало. Теперь он мог наконец вволю отоспаться и отдохнуть, слушая шум океана и удары падающих кокосовых орехов.
Однако продолжение плавания представлялось весьма проблематичным. Во-первых, условия навигации к берегам Австралии совершенно изменились в связи с тем, что затянулся рейс. Во-вторых, местные врачи категорически возражали против продолжения путешествия – грыжа требовала хирургического вмешательства. Взвесив все эти обстоятельства, Уиллис решил возвратиться в Нью-Йорк, пройти тщательное медицинское обследование у специалистов и, возможно, лечь на операцию. Затем через несколько месяцев вернуться в Апиа, чтобы в следующем навигационном сезоне отправиться в дальнейший путь. Решение малоутешительное, но разумное.
Мореплаватель застраховал плот и все снаряжение, после чего попрощался с многочисленными друзьями и благожелателями, которые на каждом шагу оказывали ему всяческие услуги, взял под мышку котов и сел в самолет, чтобы через Паго-Паго, Гавайи, Лос-Анджелес попасть в Нью-Йорк, где его на следующий день встречала жена.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.