Текст книги "Невероятные путешествия"

Общение людей, говорящих на разных языках, представляло собой особую проблему. «Как вы справлялись с языковыми барьерами?» – спрашивали Хейердала после рейса. Кроме Абдуллы, который помимо родного языка владел только французским и арабским, все разговаривали на английском. Во всяком случае, соответствующий переводчик находился на расстоянии нескольких метров. С языковым барьером столкнулся сам Хейердал. Это случилось, когда заболел единственный моряк – Норман Бейкер. Хейердалу пришлось отдавать распоряжения, употребляя морские термины, которые он сам недостаточно хорошо знал даже по-норвежски.

Погода в основном была хорошей, но случались и тяжелые дни: все чаще, по мере того как «Ра» выходил на середину океана.

Корма «Ра», вначале загнутая вверх наподобие месячного серпа, намокая, начала при высокой волне погружаться в воду. Задняя часть плота становилась при этом открытой для набегающих с востока волн, которые все чаще атаковали палубу. Попытки придать корме первоначальный вид не дали результата – папирусный тростник уже намок и утратил свою былую упругость.

Последние дни июня прошли в необходимых ремонтных работах, просушке все более намокавшей одежды и борьбе за поддержание курса.

В среду 2 июля, на сорок первый день рейса, бортовой радист Бейкер установил радиосвязь с коротковолновиком во Флориде. Он сообщил, что экипаж «Ра» собирается осуществить ряд модификаций и изменений в рулевом устройстве и парусах, что должно увеличить скорость плота, который все больше пропитывается водой. Несмотря на множество хлопот, которые доставляют прежде всего высокие волны, «Ра» благополучно продолжает свой путь на запад, проходя около 80 миль ежедневно.

«Плот находится в 1250 морских милях восточнее Малых Антильских островов, или в 2300 милях на юго-восток от Майами. Предполагается, что гонимый ветром и увлекаемый течением „Ра“ окажется в конце июля возле Мартиники.

Экипаж чувствует себя хорошо, – сообщает Хейердал. – По мере продвижения на запад погода все улучшается. Многие коротковолновики поддерживают с нами постоянную радиосвязь. Сердечный привет».

Вскоре после этого разговора на борту «Ра» была получена радиограмма: Председатель Президиума Верховного Совета СССР выражал восхищение экспериментом и желал всему экипажу благополучного завершения путешествия.

3 июля, на сорок второй день рейса, Хейердал записал в своем дневнике: «Ужасные волны обрушивались на нас, пока мы устанавливали другое рулевое весло. У меня самый отважный в мире экипаж».

По окончании путешествия, когда Хейердал гостил в Москве, его спросили, придерживается ли он по-прежнему этого мнения. «Могу повторить и сейчас, – ответил он. – Это был отважнейший экипаж».

Тем временем ситуация на плоту становилась все более сложной. «Ра» проходил через новые суровые испытания. Если бы не штормы, он выдержал бы их, невзирая на нехватку снаряжения. Во всяком случае, тростник как строительный материал оказался значительно более прочным, чем полагали ученые и специалисты…

Вот уже несколько дней как кормовая часть, сразу же за каютой, почти целиком скрылась под водой, так что виднелись лишь верхушки тростниковых стеблей, из которых были сделаны борта. Набегавшие с кормы волны заливали плот. Необходимо было перенести весь груз с кормы поближе к носу.

Оседание кормовой части плота увеличивалось с каждым днем: она все более намокала, а удары волн довершали дело. В связи с этим длина «Ра» уменьшилась на целых четыре метра – с 17 до 13. Кроме того, погружаясь в океан, корма становилась тормозом, замедлявшим движение плота. Мореплаватели пытались представить себе, как поступили бы в подобном случае древнеегипетские мореходы. По зрелому размышлению было единогласно решено: распилить единственный имеющийся в их распоряжении пенопластовый спасательный плот и кусками пенопласта – вместо связок тростника – укрепить корму. Так они и поступили. В результате этой операции корма приподнялась над водой. Но ненадолго.

Теперь только внутри домика люди могли укрыться от соленых брызг океана. Они молча переносили холод и сырость. Все чаще склонялись над картой, чтобы подсчитать оставшиеся мили. Увы, их набиралось немало сотен.

Все промокло: одежда, припасы, скромные остатки провианта, значительная часть которого была уничтожена. Бейкеру просто чудом удавалось поддерживать радиосвязь. Положение все более осложнялось. Вот как пишет об этом Хейердал.

«Две вещи становились все ощутимее: штормы и недостатки „Ра“. Штормы были сильны, что же касается недостатков… то, скорее, это были наши ошибки. О недочетах, допущенных нами при строительстве плота, мы узнали слишком поздно. Но заметить их вовремя было трудно. Строительный материал —папирусный тростник—все более пропитывался водой, что увеличивало погружение судна и тормозило его скорость. Кроме того, тяжело было управлять веслами под слишком большим, как я предполагаю, парусом, тем более что „Ра“ не имел киля, а ветер часто усиливался и нас начинали заливать волны. Пройденное расстояние мы измеряли в милях, но впечатление было такое, что мы перемещаемся не в пространстве, а во времени – на тысячелетия назад. Даже внешне мы походили на людей прошлого – заросшие, бородатые, постоянно заливаемые морской водой…»

Папирусный «Ра» все более погружался в океан. Стебли тростника настолько пропитались водой, что борта едва выступали над поверхностью воды. Специалисты даже задумывались над тем, не следует ли Хейердалу и его экипажу немедленно оставить плот.

Для того чтобы облегчить «Ра», за борт выбросили немало снаряжения. Но плот чуть ли не весь был покрыт водой.

Хоть никто из экипажа не произнес этого вслух, но каждому было ясно, что в недолгом времени придется оставить «Ра». За такое решение был прежде всего сам Хейердал. Ученый и путешественник справедливо рассудил, что эксперимент оказался вполне реально осуществимым… Папирус очень хорошо выдержал все нагрузки и влияние морской воды, чего нельзя было сказать о деревянных частях плота и канатах, связывающих пучки тростника.

Но несмотря на плачевное состояние, в котором пребывал «Ра», люди не падали духом. Все семеро, работая дружно и помогая друг другу, предпринимали все возможное, чтобы удержать «Ра» на поверхности океана.

Увы, им не повезло: погода ухудшилась, пришел сильный шторм, продлившийся несколько дней…

Заливаемый волнами «Ра» был уже не чудесным золотистым лебедем с пурпурным парусом, а разбитой, увлекаемой ветром и течением развалиной.

На пятьдесят шестой день плавания – 16 июля, пройдя почти 3000 миль, «Ра» встретился с финским траулером «Шенандоа», который прибыл с острова Мартиника. Плот еще кое-как держался на поверхности, хотя внезапные штормы изорвали парус, повредили рули. Экипаж переправил на траулер самое ценное снаряжение. А «Ра», невзирая на все, плыл дальше. Но ситуация с каждым днем становилась все хуже и хуже. Экипаж получил распоряжение не снимать спасательных жилетов и находиться в постоянной готовности в любой момент покинуть плот.

Спустя пятьдесят семь дней плавания мореплаватели были вынуждены впервые оставить «Ра»: в связи с волнением в океане для полузатонувшего плота создалось опасное положение. Хейердал вместе с шестью членами экипажа перешел на борт «Шенандоа».

Уже с борта траулера Хейердал передал сообщение, что они будут ожидать улучшения погоды и попробуют исправить повреждения на «Ра»; если появит-ся уверенность, что экипажу не грозит опасность, «Ра» продолжит свой путь к острову Барбадос, до которого оставалось всего лишь 700 морских миль.

Известие о том, что экипаж плота находится в безопасности на борту траулера, успокоило миллионы людей, с тревогой следивших за состязанием «Ра» с океаном. Интерес к экспедиции достиг апогея. Пресса, радио и телевидение постоянно информировали мир о всех злоключениях бесстрашных мореплавателей.

Осторожный Хейердал не признавал себя побежденным. Он заявил, что экипаж будет проводить только ночи на сопровождающем плот рыбачьем судне, поскольку жилая часть «Ра» разрушена и спать на плоту невозможно.

В связи с возникшими трудностями был изменен и запланированный маршрут. Конечным пунктом путешествия, вместо Мексики, должен был стать остров Барбадос, до которого оставалось пройти около 600 морских миль.

Атакуемый волнами «Ра» продолжал идти на запад, преодолевая милю за милей. От семи человек вновь потребовалась мобилизация всех сил и предельная выдержка. Хейердал боролся до конца.

«Все вместе: шторм, разбивший деревянные ящики в каюте, где мы спали, ослабевшие в разных местах крепления папируса, акулы, притопленная корма – заставило нас созвать „индейский совет“. Конечно, мы могли продолжить плавание на оставшихся связках папируса; еды у нас было достаточно, а берег относительно близок. Но это было слишком рискованно. Да и необязательно. Мы проплыли около 3000 миль в то время, как в своей наиболее узкой части, между берегами Африки и Бразилии, Атлантика имеет лишь 1500 миль. Тем самым мы доказали высокие мореходные качества древнеегипетских папирусных суден даже в нашем несовершенном исполнении. Мы доказали, что древние египтяне могли пересечь Атлантический океан: отныне историки должны были считаться с подобной возможностью. Мы не знаем, выходили ли моряки Древнего Египта в океан и доходили ли они до берегов Америки, но то, что их суда строились не только для Нила – не вызывало сомнений. В „Естественной истории“ Плиний упоминает о папирусных судах, плававших к Цейлону.

С научной точки зрения задача была выполнена, а ради спортивных результатов я не мог рисковать людьми. Вот почему мы решили оставить «Ра».

В радиограмме Хейердал упоминал, что ему больно смотреть на остатки «Ра» и что он не хотел бы покидать плот, но не считает себя вправе подвергать экипаж опасности.

Мореплаватели предприняли еще одну попытку спасти распадающийся, лишенный руля и мачты «Ра», но затем отказались от этого намерения из-за множества акул, круживших вокруг уже едва выступавшего над поверхностью океана плота.

Прощание было грустным. Никто не хотел расставаться с папирусным судном, около двух месяцев выполнявшим свою героическую миссию на просторах Атлантики. Тем более что до материка оставалось 500 миль. Если бы «Ра» смог продержаться на воде еще хотя бы десять дней, рейс окончился бы полным успехом.

Можно с полной уверенностью утверждать, что папирусный «Ра» преодолел бы океан, если бы удалось заставить его следовать заданным курсом в начальный период плавания. Дрейф на юг, к островам Зеленого Мыса, растянул рейс и не позволил пересечь океан раньше, чем плот начал погружаться в воду.

Хейердал и весь экипаж «Ра» в добром здравии и хорошем настроении прибыли на борту «Шенандоа» на остров Барбадос.

На импровизированной пресс-конференции Хейердал сказал: «Причиной того, что успех экспедиции не был полным, явились сильные штормы, которые с начала июля не давали покоя „Ра“ ни днем, ни ночью. Правда, они в значительной степени ускоряли плавание, но вместе с тем последовательно уничтожали плот. Последнюю неделю экипаж провел в условиях полного дрейфа плота, поскольку оба рулевых весла разнесло на куски и не было возможности их заменить. Огромные волны вызвали также ослабление креплений корпуса. В течение восьми дней людей постоянно заливали волны бушующей Атлантики. Ремонт подводной части корпуса плота невозможно было осуществить из-за большого количества акул. Когда до ближайшей суши оставалось едва 700 миль, мы решили покинуть плот и воспользоваться помощью сопровождавшего нас судна. В общей сложности „Ра“ прошел 2700 морских миль за 55 дней».

Вскоре Хейердал и экипаж «Ра» прибыли в Нью-Йорк, где их принял генеральный секретарь Организации Объединенных Наций. Он выразил свое восхищение мужеством мореплавателей и поблагодарил Тура Хейердала за экспедицию, организованную под знаком дружбы и взаимопонимания между людьми различных национальностей.

После пребывания в Соединенных Штатах члены экипажа «Ра» встретились снова в Каире. Тут Хейердал заявил журналистам, что, хоть экспедиция «Ра» не была завершена, как намечалось, она тем не менее достаточно убедительно доказала, что древние египтяне ча своих папирусных судах могли достигать побережья Южной Америки.

Преодоление Атлантики

«Ра II» – Тур Хейердал

Прежде чем перейти к описанию рейса на «Ра II», не мешает несколько детальнее остановиться на тех ошибках, которые имели место в предыдущей экспедиции Хейердала, и в обстоятельствах, послуживших причиной ее не вполне удачного завершения.

В беседе с журналистами Тур Хейердал привел некоторые свои соображения по этому поводу. По его собственному признанию, самыми тяжелыми были начало и конец путешествия. В первые же дни рейса случилось два огорчительных события: сломались оба рулевых весла, а затем и рея, кроме того, заболели два члена экипажа. Первые поломки, лишив мореплавателей возможности управлять плотом, сразу же осложнили плавание «Ра»: он попал во власть Канарского, а позже – северного экваториального течений и, вместо того чтобы плыть на запад, начал дрейфовать на юг вдоль побережья Африки.

К этому добавилась еще одна опасность, допущенная из-за отсутствия опыта в строительстве подобных судов, – ведь оно осуществлялось по давно забытым «рецептам», – но сказавшаяся существенным образом на мореходных качествах «Ра» и его плавучести. Вот как анализировал это обстоятельство Хейердал.

«…Сам по себе тростник прекрасно переносил воздействие морской воды, но канаты, которыми он был перевязан, не выдерживали натиска волн. Сперва „Ра“ начал крениться на правый борт и его осадка с этой стороны увеличилась. И все же плот продолжал плавание в таком положении более месяца. Главная же ошибка, которой мы не сумели избежать, была связана с одной деталью конструкции плота, которую как археологи, так и мастера-строители считали лишь элементом украшения. Дело в том, что на древнеегипетских плотах и других судах корма (как и нос) характерно изогнута внутрь над задней частью палубы в виде завитка. Это придает лодкам специфическую серповидную форму. В конструкции „Ра“ подобный изгиб поддерживался канатом, закрепленным на его борту.

Наши судовые мастера с озера Чад сделали этот странный виток без особой уверенности в его необходимости и, убедившись по окончании работ, что он сохраняет свою форму, убрали канат. Мы вышли в океан с незафиксированным кормовым изгибом – и это было принципиальной ошибкой. Под влиянием проникающей в стебли папирусного тростника влаги корма начала распрямляться, разгибаясь назад. Я с самого начала подозревал, – говорит Хейердал, – что эта довольно-таки странная деталь должна иметь какое-то практическое значение. Однако нигде не смог найти даже намека на объяснение. Понял, когда было уже поздно: хвост плота лег на воду, а набегавшие с кормы волны стали заливать палубу…»

К сожалению, отсутствие опыта в сооружении подобных судов и плавании на них не являлось достаточно веским аргументом для некоторых сверхскептиков. Некоторая неудовлетворенность оставалась, по-видимому, и у самих участников рейса на «Ра».

В конце сентября 1969 года Тур Хей-ердал вместе со всеми членами экипажа побывал в Москве, где их очень тепло и сердечно принимали. Но если кто-нибудь и предполагал, что Хейердал отправится снова в экспедицию, то это убеждение развеялось, когда стало известно, что он начал писать книгу о рейсе на «Ра», поскольку такая работа должна была наверняка продлиться несколько месяцев…

Совершенно неожиданно в мае 1970 года разнеслась сенсационная весть: Хейердал снова планирует путешествие на папирусном судне – «Ра II». На этот раз плот будет меньших размеров, зато членов экипажа – больше. Что же касается книги «Экспедиция „Ра“, то она уже готова и выйдет в свет осенью 1970 года, после добавления раздела о рейсе „Ра II“. Эти новости, естественно, заинтриговали многих энтузиастов, которые с нетерпением ожидали начала нового „большого приключения“.

В своей книге «Экспедиция „Ра“ Хейердал не приводит конкретного объяснения, почему изменились его планы. Быть может, причиной был скептицизм некоторой части исследователей, которые, будучи противниками теории Хей-ердала, получили готовый контраргумент: „А все же не переплыл“. Или перевесил энтузиазм экипажа, который агитировал: „Построим лучший „Ра“, используем свой опыт. Переплывем…“ А может, Хейердал сразу же принял решение повторить экспедицию? Скорее всего, имело место и то, и другое, и третье…

Только члены экипажа и близкие друзья, в том числе паша города Сафи, знали, что в Марокко начнется строи тельство «Ра II». На этот раз Хейердал решил пригласить для сооружения «Ра II» мастеров с озера Титикака – южноамериканских индейцев, которые и сейчас используют камышовые лодки для рыболовного промысла. Ведь новый плот должен быть более прочным. Лодки индейцев аймара по виду очень похожи на древнеегипетские, послужившие прообразом для «Ра». Но они применяют иную технику, укрепляя корпус канатами, оплетающими палубу и днище, что обеспечивает большую прочность, чем та, которой обладают лодки с озера Чад.

Хейердал мог чувствовать себя удовлетворенным, поскольку весь экипаж «Ра» заявил о своем желании принять участие в повторной экспедиции. Тем самым решалась и одна из наиболее сложных проблем подбора участников рейса. Сантьяго Хеновес оставил свою работу в университете Мехико, чтобы найти четырех лодочных мастеров с озера Титикака. Вскоре четверо молчаливых индейцев аймара – Деметрио, Хосе, Хуан и Паулино – прибыли вместе с Сантьяго и боливийским переводчиком в Касабланку. В то же время вокруг Африки (поскольку Суэцкий канал был заблокирован) из далекой Эфиопии плыли 12 тонн папирусных стеблей. Они были срезаны возле озера Тана и под маркой «бамбук» сгружены в Сафи. Сразу же по прибытии на место назначения они таинственно исчезли, как и индейцы аймара, и лишь посвященные знали, что за глухой стеной, окружавшей Сафийский городской питомник, шла напряженная работа. Так же таинственно исчезли доставленные в Сафи египетская парусина, сплетенная в Италии из лозы каюта, древесина для мачт, руля и весел, разнообразнейшие канаты и многое другое.

Тем временем Хейердал, закончив работу над книгой о плавании на «Ра», занялся приготовлениями к новой экспедиции, проблема финансирования которой была разрешена благодаря огромному интересу, который на книжном рынке вызвало анонсирование его новой книги…

Учитывая опыт прошлогоднего рейса, на этот раз было решено сделать более прочным не только корпус, но и рулевые весла. Четверо мастеров-индейцев и помогавшие им марокканцы работали не щадя сил.

Сперва были изготовлены два огромных снопа из отдельных стеблей папируса, их запеленали в тонкие папирусные циновки, сплетенные таким образом, что все концы стеблей были обращены внутрь. Затем эти две толстенные сигары опоясали поперек канатами. Между ними уложили третий сноп – той же длины, но меньшего диаметра. Затем все три скрепили вместе с помощью двух канатов длиной в несколько сотен метров. Каждый из них, не соприкасаясь с другими, спиральной вязкой опоясывал центральное веретено, прижимая его к одному из наружных. После того как стянули обе шнуровки, образовался как бы монолитный, плотный корпус плота, без каких бы то ни было узлов или лерек осиливающихся канатов.

Оба конца плота подобным образом удлинили другими пучками папирусных стеблей, которые суживались и изящно загибались кверху, образуя нос и похожую на него корму.

По бокам этой основы уложили еще по одному такому веретену из папируса. Они увеличивали ширину плота и высоту его бортов, которые должны были защитить палубу «Ра II» от волн.

На последнем этапе строительства на дно плота уложили 10 поперечных брусьев, на этой платформе установили и укрепили сплетенную из лозы каюту размером 4X2,8 метра, в которой могли разместиться «в положении мумий», как говорит Хейердал, восемь человек. На деревянном помосте все было готово к установке двойной мачты; на корме сделан деревянный стояк для мостика и крепления для весел.

«Ра II» был почти готов. Длина плота в окончательном виде составляла 12 метров, ширина – 4,9 метра, толщина, как и предполагалось, —около 2 метров.

6 мая рухнула часть высокой стены, за которой шло строительство, и «Ра II», рождавшийся в течение многих недель на площадке, в окружении цветов и пальм, отправился в свой первый путь. Похожий на огромную птицу, он медленно и величаво двигался через город на резиновых колесах мощного прицепа, приводя в изумление толпы темнокожих зрителей.

«Даю тебе имя „Ра II“, – супруга сафийского паши, госпожа Амара, дважды произнесла традиционную фразу, и струйки козьего молока потекли по еще сухим бортам папирусного плота. „Ра II“ заскользил вниз и остановился, слегка покачиваясь на воде, как морская птица, готовая вот-вот взмыть в небо.

Внезапно сильный порыв ветра, налетевший с гор, ударяет по «Ра II», и, прежде чем экипаж ожидавшего его буксира успевает сориентироваться в ситуации, плот, легкий, как бумажный кораблик, сделав несколько кругов на воде, устремляется прямо на высокий, четырехметровой высоты каменный мол. Раздаются испуганные возгласы. Замешательство на борту буксирного судна лишает членов его команды способности принять эффективные меры. Вперемежку звучат команды на арабском, французском и испанском языках. Еще секунда – и шедевр мастеров с озера Титикака разобьется о каменную стенку. Поражение еще до выхода в море!..

Но свершается чудо! Плот целехонек. Дугообразный ахтерштевень, приняв удар, спружинивает и отбрасывает «Ра II» от стенки подобно резиновому мячу. Любое другое судно разнесло бы в щепки от таких ударов, а «Ра II» без малейших повреждений уже спокойно покачивается на воде. Экипажу буксира удается поймать конец, и плот отводят к причалу.

На этот раз участники рейса решили в отношении запасов съестного не следовать примеру древних мореходов: «Ра II» обладал меньшей грузоподъемностью, да и прямой необходимости в том не было. Поэтому продукты – консервы, сухари и прочее, а также пресную воду запасли в основном не в глиняных кувшинах, как в прошлый раз, а в обыкновенных мешках и других, вполне современных резервуарах. Тур Хейердал считал, что самое важное – скопировать как можно точнее конструкцию древних ладей и использовать тот же, что и в давние времена, строительный материал.

17 мая 1970 года, около 8 часов 30 минут утра «Ра II», ведомый буксиром, вышел из порта Сафи. Погода стояла хорошая. Па набережных собралось много людей, желающих увидеть старт большой экспедиции. На палубе «Ра II» находились восемь мореплавателей : Хейердал, Бейкер, Хеновес, Маури, Сенкевич, Сориал – ветераны» участники предыдущего рейса, а также два новичка: Мадани Лит Уханни из Марокко и Кей Охара из Японии – кинооператор. Были на борту и обезьянка Сафи, утка и куры.

Через час, когда плот находился примерно в двух милях от берега, с буксира, на корме которого стоял Хейердал-младший (сын Тура Хейердала от первого брака), был получен сигнал: буксирование закончено. Попрощавшись с близкими, которые находились на борту буксира, экипаж плота поднимает парус, и «Ра II» начинает самостоятельное плавание…

Дует попутный ветер, и «Ра II» достигает скорости 4—5 узлов – фантастический результат. Испытывая сильную боковую качку, он плывет на юго-запад. Волны достигают 2—4-метровой высоты.

Уханни и Охара больны – оба никогда не были в море. Товарищи утешают их, уверяя, что со временем они привыкнут к качке. Весь экипаж занят приведением в порядок снаряжения и прикладывает все усилия, чтобы как можно удобнее организовать жизнь на плоту.

Тем временем «Ра II» плывет, как быстроходная яхта: вечером за левым траверсом остается Могадор. Таким образом, расстояние в 80 миль пройдено за 12 часов. Это означает, что средняя скорость составляла 6 узлов. Поразительно! Ночью были видны огни Мога-дора, в далекие времена там находилась колония финикийцев…

На следующий день «Ра II» плыл все так же быстро, испытывая сильную качку. На палубе трудно сохранять равновесие. Члены экипажа не выспались, однако настроение отличное. Мысль о том, что успех сопутствует им, придает сил. Порывы ветра, дующего со стороны Сахары, полощут парус с такой силой, что экипаж опасается, выдержит ли он, и в конце концов убирает его (парус «Ра II» имел 8 метров в высоту и 7 метров в ширину).

19 мая – третий день плавания. Ветер утихает, и плот теряет скорость. Теперь он дрейфует, сносимый течением на юг. Первые осложнения. Штурман Бейкер обеспокоен, что «Ра II», все еще пребывающий сравнительно близко от африканского побережья, может быть вынесен в опасное место.

20 мая – ни дуновения ветерка, полный штиль. В 14 часов 45 минут на расстоянии каких-то двухсот метров от плота прошел рыболовный катер. Никто на этом судне, шедшем на полной скорости и, по-видимому, управляемом во время встречи автопилотом, не заметил «Ра II».

По-прежнему полное спокойствие в океане. У новичков появился аппетит. Африканский берег все еще таит в себе опасность для плота. И вдруг сногсшибательная новость: похоже, что «Ра II» начал терять плавучесть. Невероятно!

21 мая – пятый день путешествия. «Ра II» все более приближается к материку. Экипаж бессилен что-либо предпринять. Полный штиль. С плотом же творятся странные вещи. Он погружается. При спокойном состоянии океана это отлично видно. Каждый день плот оседает на 10 сантиметров. Так что же – поражение? Ведь опыт прошлогоднего рейса, казалось, достаточно убедительно засвидетельствовал, что в первый месяц плавания не может быть и речи о впитывании папирусом воды. Какова же причина этого непредвиденного явления? Иной вид папируса? Иная техника вязки снопов при сооружении плота?

Экипаж решает избавиться от всего лишнего, причем немедленно. Лучше ограничивать питание в надежде переплыть океан, чем тонуть сразу же после старта.

Вспоминая обо всех этих перипетиях, Хейердал писал, что после приключений прошлогодней экспедиции ему советовали проконопатить днище «Ра II» битумом. На древнеегипетских изображениях дко суден всегда было черным, в то время как естественный цвет папируса желтый или зеленый. То же самое подсказывала Библия. Согласно ей, Ноев ковчег был проконопачен битумом. Но Хейердал был настолько уверен, что все трудности предыдущего рейса проистекали от сугубо конструкторских ошибок, что отказался от каких-либо мер в этом направлении.

22 мая – шестой день рейса. «Ра II» колышется на мертвой зыби в покрытом жирными пятнами океане. Ветра, как и прежде, нет. Настроение мрачное, в довершение ко всему Бейкер никак не может привести в действие генератор, питающий передатчик. Наконец станция начинает работать. Быстро устанавливается связь со старыми друзьями во многих городах мира. (На протяжении всего рейса «Ра II» поддерживал радиосвязь со многими коротковолновиками мира. Бортовая станция имела позывной LI2B и работала на волне 14217 мегагерца.)

Очередная проблема. Жорж Сориал, дурачась с Сафи, позволил ей украсть свои очки, которые тут же полетели за борт. Поскольку во второй паре – темные стекла, а никаких запасных очков у него нет, он не сможет в дальнейшем нести ночные вахты.

На следующий день – все то же безветрие. За неимением других занятий экипаж развлекается сооружением клозета на краю одного из бортов судна. На противоположном борту подвешивается сетка, которая должна предохранять от акул во время купания.

Тихо. Как следовало из статистики лоцманских карт, в той части Атлантического океана, где находился «Ра II», на штили в мае месяце выпадает всего лишь один процент времени. При всем при том уже в течение недели на долю «Ра II», похоже, выпало стопроцентное затишье. Единственным утешением в этой беспросветности является то, что разгруженный плот перестал оседать [4]4
  Причины частичного погружения «Ра II», наступившего вскоре после начала плавания, остались невыясненными.


[Закрыть]. Сносимый Канарским течением, он плывет к югу вдоль Африки. Сейчас «Ра II» пребывает где-то посредине между ее побережьем и Канарскими островами.

Пользуясь предоставившейся возможностью, члены экипажа ежедневно плавают вокруг плота. В этих занятиях принимает участие и утка Синдбад II, совершающая путешествие на равных правах с обезьяной Сафи. Подныривая под плот, члены экипажа видят не только уйму рыбы, снующей туда и обратно в его тени. Они убеждаются также в том, что подводная часть «Ра П» ничуть не деформировалась и выглядит великолепно. В отличие от «Ра», лежавшего на воде подобно матрасу, «Ра II» с его выпуклым днищем не подвержен никаким кренам.

Наконец, после недельного затишья, парус наполнился ветром. Порывы северо-восточного пассата быстро погнали плот вперед. Изо всех сил направляя его вправо, экипаж «Ра II» надеялся миновать на безопасном расстоянии мыс Юби.

26 мая, на девятый день путешествия, Бейкер, соскочив с крыши каюты с секстаном и бумагами в руках, сообщил долгожданную новость – опасный мыс остался за кормой. Перед «Ра II» открывались безбрежные просторы океана, самое меньшее – месяц пути, разумеется, если не подведет ветер. Изогнутый ахтерштевень «Ра II» на этот раз держится отлично!

30 мая. Прошло уже две недели после отплытия из Сафи. «Ра П», проделавший за это время около пятисот миль, приближается в открытом океане к тропику Рака.

Плот движется быстро, прокладывая курс все дальше на запад.

Суточный переход достигал теперь 60, 70, а то и 80 миль. Хейердал и штурман Бейкер сияли. Экипаж жил в добром согласии, что на море всегда очень важно. Единственное, что омрачает настроение интернационального экипажа, это ужасное загрязнение океана: масляные и нефтяные пятна, обширные скопления черных комков запекшегося мазута…

7 июня – двадцать второй день путешествия. Из блокнота Хейердала: «…Страшное чувство, что плот погружается все глубже, постепенно покидает нас. Специалисты по папирусу давали ему лишь двухнедельный срок плавания, однако наш плот на воде вот уже 33 дня.

Вода, которую мы пьем, солоновата. Я наполняю стакан на четверть морской водой и на три четверти – водой из наших запасов и выпиваю. Это освежает и, как в свое время на «Кон-Тики», не грозит никакими побочными последствиями».

8 середине июня, через месяц после отплытия из Сафи, «Ра II», находясь а центральной части океана, пребывал в отличном состоянии. К тому времени он прошел 1700 миль. Если принять во внимание, что неделя была потеряна из-за отсутствия ветра, то ежесуточные переходы «Ра II» равнялись приблизительно 50 милям, что является превосходным результатом. Впереди оставалось около 1500 миль, которые могли быть пройдены ориентировочно за месяц. Хейердал был по-прежнему уверен в успешном завершении плавания, хоть некоторые соратники и предостерегали его от чрезмерного оптимизма, напоминал, что во время предыдущей экспедиции наибольшие трудности наступили именно по прошествии месяца плавания.