Текст книги "Бредогенератор Два. Коллективное бессознательное"

Радость

Радость однажды постучалась в его дом, но его тогда не было дома.

Он ушёл, чтобы найти удовольствия где-то на стороне.

Он потратил много времени и сил, он потратил много денег.

Он вернулся домой пустым.

Радость снова постучалась в его дом, но он не услышал её стук.

Он слишком много выпил, чтобы различать любые звуки.

Он так пытался заполнить свою пустоту, но она лишь увеличивалась.

Радость ещё раз постучалась в его дом, но ему было не до неё.

Он решал проблемы, которые казались важными, ведь он их придумал себе сам.

Он решил много проблем, он решил много задач.

День за днём он ставил себе цели и достигал их.

Не оставляя себе времени ни на что, кроме…

Он пытался делами заполнить свою пустоту.

Но она снова находила место в нём для себя.

Радость опять постучала в его дом, но он её не впустил.

Пустота захватила всё вокруг него.

Кроме пустоты, в его доме не было уже ничего.

Пустота просила больше абсолютно всего.

Дел, удовольствий, иллюзий, его усилий и времени.

Радость однажды снова, ещё раз и опять постучится в его дом.

Получится ли у неё спасти его?

Она не знает этого.

Он не знает этого.

Да и не важно это знать, главное – верить в это.

Сергей Анатольевич Доброеутро

Это уховгрыз, знакомьтесь, предпочитает монолог. Зеркало не нужно, в программе серого заложено чужое. По наитию свободное находит. Нежданчик может рядом оказаться. Поберегись! Волшебным образом по телефону в ухо способен он вгрызаться.

Врундель пять минут назад мешок наврал, а лживой нити кончик потерял. Ахинею эту мастер громоздит часами. Залей ему глаза – всё Божья там роса. Подмигивает, гад, знакомыми чертами.

Пипикалка Электра, эта красота, что есть, несёт, чаще почём зря. Такое иногда! Уши вянут. Не знаешь никогда, что там в уме. Секреты держи ты при себе, в присутствии неё, так постоянно.

Чудак на букву «М», ты этот индивид, чаще всего встречаешь на дороге, машину так ведёт – унести бы ноги.

И на закуску, нет, не злодей он вовсе, но персонаж достойный.

Товарищ был в компании у нас, фамилию кричащую носил – Повод. Паспорт никто и не просил. Да, пили мы совместно, ведь без него непросто.

Ann Shtad

Не просто жил он, а жадно вкушал каждый свой день. Шагал по дороге жизни широкими шагами смело и бодро, открыто подставив грудь и лицо встречным ветрам.

Всякий новый день его был подобен дольке яркого, сочного арбуза. Того, что со звучным хрустом обнажает алую плоть свою, как только его касается рука. Он не смущался посторонних глаз, не оборачивался на окружающих. Он с наслаждением впивался в сочные дольки дней. И было вовсе не важно, что лицо перепачкано сладким арбузным нектаром, а влага течёт по локтям. Свежесть и нега – только это имело значение.

Перемены не пугали его. Казалось, что пока все вокруг переживают смену времён года, страдают из-за настоящих и придуманных проблем, его навеки выбрал август. Да, будто и время для него остановилось. Он словно всегда жил в щедром августе, густом и терпком, наполненном яркими запахами и цветами. Конечно, в его вечном августе случались грозы и гром. Но он не преувеличивал их значение. Это не значит, что преуменьшал, вовсе нет. Он знал, что всё проходит, надо просто переждать. Хорошего и радостного в жизни больше, чем плохого и угнетающего.

Несомненно, душа его была полна мудрости. Не той, которая приобретается с возрастом. В ней была другая мудрость, какая-то древняя. Казалось, она прожила не одну прекрасную жизнь и досталась ему.

Вот это награда!

Он точно знал, что пришёл в этот мир, чтобы быть счастливым, и потому никогда не зацикливался на невзгодах.

Он прожил короткую, но яркую, как всполох молнии, жизнь.

Никто не вспоминал его со слезами на глазах. Пересказывали его шутки, пели его песни, ели его любимые яства. Родные чувствовали его незримую поддержку, его частичку внутри себя. Хоть его самого и не было среди других, но зато навсегда остались заразительная радость жизни и лучезарная улыбка.

Тамара Демченкова

Улыбка не сходила с его лица, когда он приоткрывал ворот своего тулупа и смотрел на удивлённое лицо ребёнка. Они ехали на телеге полем в пургу, хотелось быстрее попасть домой. Времена неспокойные: прошло около двух месяцев, как далеко в столице свершилась революция. Она ещё не докатилась до них, но многие бежали в глубинку, к родственникам. И вот в чистом поле он с другом нашёл женщину, которая умерла, а ребёнок под шубкой был жив. Мужчина решил, что сам бог послал ему этого ребёнка и он оставит его в своей семье.

Умиление испытали он и его жена, когда раздели малыша: это была хорошенькая девочка, активная, улыбчивая, голодная, но некрикливая. Они напоили её молоком. Девочке было месяца четыре. В такое смутное время трудно найти родственников, поэтому решили оставить ребёнка себе.

Родители жены, узнав, что он нашёл в поле ребёнка, сказали: девочка станет воспитываться и жить в их большом доме вместе с младшими братьями и сёстрами его 16-летней жены.

Никто не знал, как сложится их дальнейшая жизнь, что можно ожидать в это непростое смутное время.

А девочка будет радовать всех, расти умной, послушной, красивой. Всегда вызывать у людей улыбку на лице.

Ирина Ширяева

На лице лучилось удовольствие. Не счастье, не радость, не веселье, нет. У-до-воль-стви-е. Ухало электричеством. Сочилось по капиллярам. Тело балдело, получив свою дозу любви.

Душа терпеливо ждала, когда спадёт жар и можно будет вернуться в тело. Она снова попытается достучаться до хозяина. Но не сейчас. С каждым разом ему хотелось бОльшего. А эйфория становилась всё короче.

Вечером он вернулся в пустую квартиру. Он редко бывал один. Плотный график на работе, дома жена, дети, иногда – мама, друзья, любовница.

Плюхнулся на диван, клацнул пультом. Не помогло. Никак не мог понять, откуда появились это бесконечное одиночество и грусть. Бездна.

Это был тот самый момент. Он впервые увидел её по-настоящему, свою душу. Одинокую, заброшенную, высохшую, приставленную к этому холёному телу.

Плакал слезами радости, душевно и искренне, как умеют только дети.

Любимая женщина была несчастна. Дети казались незнакомцами. Друзья – персонажи чужих историй, пустые глаза, хищные рты… Бр-р-р-р.

Он достал из голубого футлярчика стильные розовые очки, водрузил их на переносицу и отправился разносить радость. Ту самую, от которой улыбалась душа. Настоящую. Которая не снаружи, а изнутри. Без которой…

А возможно ли это?

Юлия По

Это радостное событие ждала малышка несколько лет. Пышные платья, красивые люди и музыка, которая бурным сопровождением профессиональных танцоров завлекала в захватывающий сюжет.

Родителям почему-то всё это не очень нравилось, и они стояли в стороне, о чём-то переговариваясь.

Вечерний чай малышка начала с допроса:

– Почему вам так не нравится бал, ведь всё там так красиво, интересно? – большие зелёные глаза смотрели на родителей с восторгом.

– Это всё красивая картинка, не спорю, и, наверное, в твоей голове сказочные образы дополняет музыка. Милая моя, это прекрасно, твоя чистая и добрая душа, наслушавшаяся маминых и бабушкиных сказок, рисует нечто невероятное, и ты веселишься и радуешься. Я очень счастлив, что тебе понравилось, – сказал отец.

Девочка блаженно улыбнулась.

– Но мы выросли немного, – по-доброму заметил папа. – Теперь для нас это больше работа… не более. Но есть миллион других радостных событий – например, видеть сегодня улыбающейся тебя, наша доченька, просто быть всем вместе рядом за нашим вечерним чаем. И есть ещё кое-что, что заставляет меня улыбаться каждое утро. Это осознание лучшего настоящего и вера в будущее! Да-да, именно вера!

Татьяна Мотовилова

Вера была его… Нет, не так. Он и был сама вера. Родители никак не могли понять ту истовость, с которой их сын обратился в православную веру.

А ему было всё ясно и понятно про настоящее своë. И про будущее. Бог не смущал его жизнь, а наоборот, руководил ею, исподволь направляя к нужным людям в нужное время и место.

После окончания семинарии его направили в маленький приход, что был на Северном Урале. Глухое место оказалось отнюдь не глухим к его молитвам. Прихожане оказались людьми радушными, простыми и открытыми. Там же он обрëл любовь. Девушка, совсем молоденькая, ей только исполнилось восемнадцать лет, но попадьëй она стала отменной.

Изменения в тонкой и хрупкой фигуре попадьи стали уже заметны всем. Под зиму ждали первенца. Сияли оба, когда по осеннему лесу шли обручь, собирая грузди, отряхивая комочки земли и опад с белых духмяных шляпок, заранее искушаясь их тихим хрустом.

Закатали грузди в банки с укропом и вишнëвым листом, добавили хрен и ещё местную травку. Всё делали вместе, в четыре руки. Понесли красоту эту в тëмную прохладу погреба. Сам стоял снизу, принимал…

По крутым ступеням скатилась банка, стукнулась об пол, но не разбилась. Разбилась звенящая тишина дома.

Молодая жена, у которой поселковый фельдшер чудом сумела остановить кровотечение, тоненько плакала, прижав руки к животу. А за окнами, завывая, плакал противный осенний ливень.

В двери дома при храме, что и не запирались никем, ворвались люди, подхватили его под руки, потащили на улицу, остальные прибежавшие хлопотали у постели попадьи.

В его лицо, обращëнное к небу, стучали тугие струи воздуха и воды, разбивая его слëзы на мириады солëных брызг. Дышать не хотелось вовсе. Он верил, что небо ему поможет, и оно помогло.

– Радость, батюшка, радость-то какая! Вертолёт. В такую непогоду прорвался к нам, и доктор самый лучший там. Беги, беги. Мы всё с женой сами сделаем. Спасайте дитя.

Небо вдруг перестало рыдать в тайгу, очистилось и пропустило их вертолёт в синее нутро своë.

Пожилой врач положил свою ладонь на его руку, подрагивающую на острой коленке уснувшей молодой женщины, и коротко сказал:

– Я верю, батюшка, да и вы верьте – в лучшее*.

Оксана Царькова

– В лучшее верь, на худшее надейся, – так говорил мне отец.

Я, девочка с розовыми очками, всегда спорила с ним, придерживаясь другой позиции.

Мне казалось, нужно верить только в лучшее и никогда не думать о плохом.

На протяжении жизненного пути много раз убеждалась в правоте слов отца.

Повзрослев, став мудрее, поняла одну простую истину: нужно быть готовым к любому исходу дел, дабы потом не растеряться на перекрёстке жизненных дорог.

Не озираться по сторонам, вопя истошно, хватаясь за голову.

Именно так и жить проще. Вырабатывается иммунитет своего рода к болезненным событиям. А в жизни часто, бывает, именно худшее и случается. Почему?

Наверное, Вселенная испытывает нас на прочность: готовы ли мы принять от неё приятный бонус за свои старания?

Достойно пережив непростые перипетии, мы получаем в награду от Вселенной такие щедрые подарки, которых даже и в мыслях не было.

И всё же я – неисправимая оптимистка с большим запасом хорошего и позитивного в предчувствии.

Мадина Имамова

В предчувствии радостной встречи он вбежал в ресторан, где одноклассники отмечали 20-летие окончание школы. За 20 лет он никого из них не видел и только время от времени перезванивался. Его душа, казалось, сейчас выпрыгнет из него, а сердце так бешено колотилось, что пришлось ненадолго остановиться.

«Да, почти все пришли, кроме наших Чистоплюйчика и Увальня, мы их со дня окончания школы не видели», – услышал он разговор одноклассников, а выйдя из ресторана, увидел молодого подтянутого мужчину, одетого просто, но со вкусом, и бросился к нему:

– Увалень, привет!

Рассказал об услышанном. Они быстро посовещались, посмеялись и пошли.

К банкетному столу подошли двое лохматых молодых мужчин, небрежно одетых, слегка выпивших: «Приветствуют тебя, честной люд, Увалень и Чистоплюй!»

Одноклассники зашумели, стали интересоваться, кем же они стали. А они шутили и отмалчивались.

Все наперебой рассказывали о своих успехах, семьях, детях. Эти двое только молча пили, ели, слушали.

Пусть будет у ребят полное неведение, кем стали Увалень и Чистоплюй. Они весело реагировали на шутки, рассказывали анекдоты, перемигивались и таинственно улыбались.

Когда вечер встречи подошёл к завершению, позвали официанта, чтобы расплатиться. Он вежливо сказал, что всё оплачено, даже с избытком. Народ удивился: кто?

– Вот эти два джентльмена, – показал рукой официант на Чистоплюйчика и Увальня.

Одноклассники зашумели, стали интересоваться, кем же стали эти два совершенно разных парня. А они только отмахивались и шутили.

Со дня окончания школы наконец их души успокоились. Ребята утёрли всем нос и доказали, что напрасно их подвергали в школе насмешкам и ожидали от них только худшего.

Ирина Ширяева

«Худшего финала и придумать нельзя, но, если бы это был финал… В книгах и фильмах такие финалы называют ложными, а в жизни? В жизни «всё, что нас не убивает, делает нас сильнее»?

Чушь!

Чушь, если смотреть на нетривиальное событие как на стресс, как на травмирующий опыт. Кажется, так называют это психологи, чтобы, снимая эмоциональное отношение клиента к событию, зарабатывать на них? Надо было готовиться к худшему заранее?

Чушь!

Как жить, если всё время готовиться к худшему?» —

эти мысли приходили к нему позавчера. Вчера он думал уже иначе:

«Финала нет! Просто закончилась одна жизнь и началась другая.

Просто завершился один сюжет, чтобы дать начало другому.

Просто кончается эта глава, чтобы открыть новую.

Просто иссяк один источник, чтобы пробился новый.

Почему же всё так понятно и так больно?» —

эти мысли приходили к нему вчера. Сегодня он думает уже иначе:

«Доброе утро!

Утро, которое несёт новую радость.

Радость, которая несёт новую жизнь.

Жизнь, которая несёт тебя…

Куда?

К лучшему или худшему?

К радости через боль или к боли через радость?

Это не важно!

Важно понимать, что это не ты несёшь жизнь на своих плечах…

Это тебя на себе жизнь снова куда-то несёт!»

Сергей Анатольевич Доброеутро

Несёт

Несёт тебя волна жизни то вверх, то вниз, то с головой накроет, то снова выталкивает к свету. Ты чувствуешь напор, поддержку и снова напор, и опять поддержку, и так нескончаемо. Она не отпускает тебя ни на секунду, и в этом весь жизненный процесс. Ни одна капелька, предназначенная тебе, не проскользнёт мимо в пучину бытия.

Ты спросишь, почему нескончаемо? А потому что конец размыт. Каждый день – это новый старт, это некая эстафета начал и продолжений, перелив из меньшего в большее и обратно. Это вечный поток, а он необъятен и неистощим.

Думаешь, это фантазия? Быть может, оно так и есть, но и тут процесс жизни в разных её проявлениях, измерениях, гранях.

Ты замечал, насколько порой твои мысли сложны, многослойны, разнообразны, сколько продолжений, вариантов и окончаний ты прокручиваешь в мыслях? И даже у этих продолжений и окончаний нет предела. В каждом закоулке – финиш и отправная точка, да и ты сам безграничный, универсальный, объёмный.

Конечное начало или Начальный конец опоясывает всё существование, ибо и в конце есть начало, и в начале есть конец всех нас.

Татьяна Мотовилова

Всех нас манит начало приключения и огорчает его окончание.

Закрытая дверь гораздо таинственнее открытой.

Дорога от дома всегда длиннее, и она же становится короткой, когда возвращаешься назад. Просыпаясь утром, радуешься новому дню, но, засыпая, отдаëшься в руки неминуемого. Не знает никто наверняка, чем закончится твой сон.

И никто не ведает, где мы были до нашего рождения и куда отправимся после смерти. Где начало, там и конец. Где вход, там и выход.

Книги, словно жизни, начинаются и заканчиваются, сохраняя проекции мгновений тех, кто их писал.

Вот так, буква за буквой, вместе со мной читая эту книгу, которую не видите, но прикасаясь прямо сейчас к моим мыслям… вы постигаете то, что неведомо…

Оксана Царькова

Неведомо откуда берутся мысли, герои, сюжеты книг. Ты открываешь первую страницу – погружаешься в неизвестность, пробираешься через смыслы. Думаешь, что картина проясняется, ты улавливаешь авторский посыл, просматриваешь логику. Но так ли это на самом деле? Может, каждая новая мысль пишет свою картину?

Вдохновение и фантазия автора живут не только в нём, но и отдельно от него. Они подобны горным рекам – прекрасны, самодостаточны, непредсказуемы. Порой рисуют нечто иное. Не то, что автор представлял себе в первоначальном замысле. Начиная книгу, он не подозревает даже, как она закончится. И закончится ли на самом деле. Или продолжится в тебе, в твоих мыслях и словах.

Не стоит искать в сюжетах тот смысл, который вкладывал автор. Вряд ли он сам знает о нём. Всё найденное тобой: семы, метасмыслы, подтекст, концепты – это коды к тебе самому. Или к кому-то ещё. Для каждого свои.

Возможно, сама книга решает, что откроет в тебе сегодня, а что – завтра. Не бойся довериться потоку авторского вдохновения, это ведь интересно, зачем он несёт тебя и куда.

Тамара Демченкова

Куда заведёт дорога магии и уверенность, что ты всё можешь: управлять событиями, погодой, людьми, природой? Никто не знает.

Но, если что-то и получается, это не значит, будто ты многое можешь. Ты просто – мелкий пакостник в глазах настоящих мастеров.

А всё потому, что никогда не учился магии и волшебству. Просто «нахватался знаний», начитавшись всякой литературы.

Часто в этом помогают недобрые силы, чтобы завлечь тебя. А потом, если не подчинишься тёмным силам, будет очень нерадостно.

Волшебство обернётся другой стороной. Ты погрязнешь в своих, казалось бы, «благих» желаниях, тебе захочется быть властелином, но не заметишь, как превратишься в раба.

У тебя не останется настоящих друзей, ибо ты станешь жить в другой реальности, даже не осознав этого.

Ведь каждый волшебник или начинающий ученик знает, что надо учиться, имея к магии способности. А учитель… Он всегда найдётся.

Так сложилось от начала.

Ирина Ширяева

От начала и до конца, от конца и до начала.

Когда тебе нравится произведение, его можно перечитывать снова и снова. Запоминать наизусть тот или иной отрывок, цитату…

Ты входишь в то самое волшебное состояние, состояние некоего праздника, и, пока читаешь, не хочется из него выходить, не хочется лишнего беспокойства телефонным звонком или чьим-то вопросом.

Эта книга, которую ты держишь в руках… Возможно ли, что она именно такая?

Её можно читать от начала и до конца. И от конца до начала. Она не похожа на другие. В ней ты можешь найти себя. Или хотя бы часть себя.

В этой книге есть откровения её авторов, их эмоции, их мысли, подчас потаённые, спрятанные за образами и историями. Мысли, которые авторы не могли сказать вслух, но, набравшись смелости, отразили здесь.

В строках и между строк есть боль, самая обыкновенная, человеческая… а есть неподдельная радость.

Эта книга, возможно, ломает твои стереотипы, заставляет метаться, сомневаться, думать в другом измерении, одновременно в нескольких плоскостях. Смогла ли она поглотить тебя? Что ты чувствуешь, листая страницы, двигаясь к финалу книги, к её концу?

Мадина Имамова

К концу чего-либо ты всегда начинаешь понимать, зачем и для чего была каждая мелочь в начале чего-либо. Ты уже знаешь, что и мелочей-то не было. Да и где то самое начало? И ты уверен, что сейчас это конец?

Отправь ко всем чертям своего начальника, чтобы не тратить жизнь в душном офисе и избежать инфаркта в сорок лет. Помнишь, что его может не быть?

Возьми за руку самого дорогого человека и шепни себе, что очень важно зайти в тот самый бар на окраине города, когда тебе двадцать лет.

Автор, ты же помнишь, что ты автор? Ты всё придумал заранее. И как красиво расставил акценты!

Напомни себе сбегать за орехами в девять лет, ведь ты знаешь, что важно успеть! Скоро на месте рощи построят жилой комплекс с огромной парковкой.

Родись в той семье, которую сам для себя выбрал. Именно в конце ты точно согласишься, что выбрал её сам, если сейчас ещё не кивнул.

Вспомни, для чего ты создал всё это вокруг себя.

Вспомни, для чего тебе однажды в руки попалась эта книга.

Может быть, чтобы открывать её иногда?

Ольга Гузова

Иногда конец приходит быстрее его начала. В чём причина? В ожидании, играх разума, увлечённости или самообмане?

Начиная что-то, представляешь окончание, которое удивляет своей бесконечностью и мимолётным привкусом обречённости.

Алфавит заканчивается буквой или смыслом? Или началом? Последняя буква в очереди так близка к нему, мечется, оглядывается. Но тут же стремится вперёд и задаёт вопросы: «Почему? Что, уже ничего не будет? А если будет, то что?»

Вместе с вопросами пробуждается действие. И неизменно первая связана с последней.

Цикл бытия. Ограниченность в умах или наяву? Есть ли окончание у времени или оно только в наших действиях?

Столько вопросов… Они так же, как последняя, стремятся к ответам. Книга завершается, и нет конца мыслям.

Они стелются позёмкой, льются рекой, несутся ветром и шепчут тишиной. От начала… от конца…

Наталья Ясницкая

От конца к началу и от начала к концу. Круг, кольцо, спираль, лента Мёбиуса.

Ничто не исчезает – лишь трансформируется. Снова и снова. Уже знакомые тебе герои находят новые дороги. Новые герои начинают свой путь по уже исхоженным кем-то тропам.

И тебе кажется, что всё это уже было. Но это не совсем так. Оно много раз было, но не с тобой. Оно было с тобой, но не так, как в этот раз.

Ты когда-нибудь пробовал читать книгу от конца к началу? Например, начать со счастливого конца и вернуться к чистому листу в самом начале? Или перемешать все главы в книге абсолютно случайным образом?

Это может перевернуть привычную реальность. Вывернуть наизнанку знакомый сюжет.

А некоторые истории ты читаешь снова и снова, проживаешь их, но каждый раз по-разному, потому как и ты каждый раз уже немного другой. И они не тускнеют, не приедаются, они начинают светить иначе, играть новыми красками, обретать новый смысл.

И чтобы всё встало на свои места, чтобы уже собранные тобою пазлы сложились в новый, обернись. Та самая первая, чистая страница ждёт тебя.

Ты наконец готов к началу.

Юлия По

– К началу возвращаются все.

– Зачем?

– Понять, почему что-то пошло не так, можно, только вернувшись назад.

– Как можно вернуться туда, где поселилась дама с косой?

– Нет, в прошлое дорог нет, как и возможности изменить вчерашнее. Но есть память, которая часто показывает направления верные, иногда необъяснимые.

– Это как же?

– Память – штука непростая, порой беспокойная, но любопытная и малоизученная. Важно жить и помнить. Если нет вчера, то нет сегодня и завтра. Поэтому и то, в чём смерти принадлежит разобраться, смысла не лишено.

– Если память швах, то книгу жизни писать не стоит?

– В этом и есть волшебство: свету явился младенец, мал, неразумен, чтобы перо держать, а его история творится.

– Так если никто не пишет, как узнать путешествие каждого?

– Для этого и необходима память, память тех, кто после. Они расскажут о них, которые до, всё, что знают, и перескажут новым.

– Я понял! Однажды правнук или пра-пра найдёт на чердаке книгу «Бредогенератор два. Коллективное бессознательное», тронутую временем и одиночеством. Откроет, прочтёт несколько строк, а слова потянут читать дальше, до конца. И он поймёт, как велик мир сознания человеческого. Что-то оставит для себя, о чём-то захочет поспорить, тогда и поделится находкой с кем-то ещё. Ведь только в споре, диалоге как минимум двоих рождаются истины. Так выглядит память?

Диалоги сердца и разума, не лишённые философской нотки, слышит каждый. Всегда.

Ann Shtad

Всегда одно и то же, хотя и по-разному.

Всегда всё по-разному, хотя и одно и то же.

Любая книга заканчивается, и нет исключений.

Любая книга заканчивается, кроме той, что держишь в руках сейчас.

Сейчас ты прочитаешь последние слова в этой книге, и она закончится, чтобы начаться вновь.

Она продолжится и начнётся в твоей голове, если ты не откажешься от попытки понять её глубже.

Она продолжится и начнётся в твоём сердце, если ты захочешь прочувствовать ещё раз её настроение.

Она продолжится и начнётся в твоих словах, если ты захочешь о ней рассказать кому-то, кому не всё равно.

Она продолжится и начнётся, если ты обратишься к её началу, к её первому слову.

Она продолжится и начнётся снова.

Сергей Анатольевич Доброеутро