Текст книги "Сочинения 2010: все темы школьной программы. Русская литература XVIII-XIX вв."

Раннее название комедии А. С. Грибоедова «Горе уму» хорошо отражало главное социальное противоречие, характерное для России первой четверти XIX века и выведенное драматургом в своем произведении: противостояние консервативной, неразвитой и невежественной части дворянства людям молодым, умным, образованным, но малочисленным.

Никому не нравятся нравоучения, горькие истины, противоположные социальные взгляды. Поэтому все представители «века минувшего», изображенные в комедии А. С. Грибоедова, не в восторге от общения с вернувшимся в столицу Александром Андреевичем Чацким, который поговорил с каждым из них и успел сказать что-то, расходящееся с их взглядами. Анализируемые явления третьего действия, которые посвящены истории возникновения сплетни о безумии главного героя комедии, как раз и должны показать, как, не сговариваясь, представители фамусовского общества объединяются против Чацкого и подобных ему вольнодумцев. Чацкий и его единомышленники угрожают их благополучию, их издавна заведенному порядку жизни. Естественный способ борьбы – объединиться, сформировать против вольнодумца «общественное мнение» и сделать его жизнь невыносимой.

Первоначальным источником сплетни о сумасшествии Чацкого стали неправильно понятые Г. Н. слова Софьи, что «по возвращеньи» герой показался ей «не в своем уме». Понятая буквально идиома (на самом деле героиня, видимо, имела в виду, что Чацкий сильно изменился и не похож на того, кого она помнила прежде), используется Софьей как возможность отомстить Чацкому за его злые и несправедливые, как ей кажется, слова о Молчалине: «А, Чацкий! любите вы всех в шуты рядить, Угодно ль на себе примерить?»

Искра сплетни брошена, она начинает разгораться, переходя от одного человека к другому, обрастая совершенно немыслимыми подробностями. Г. Н. передает весть о безумии Чацкого Г. Д., который хоть и сомневается в ее правдивости, в свою очередь, делится ею с героем, обладающим «говорящей» фамилией Загорецкий. Загорецкий, демонстрируя свою осведомленность, сочиняет первые подробности: «Его в безумные упрятал дядя-плут; Схватили, в желтый дом, и на цепь посадили». Злобный характер младшей графини Хрюминой, радующейся, что в дом позвали умалишенного, а это скандал, а также глухота и глупость ее бабушки, фантазирующей о недослышанном, заставляют сплетню обрастать новыми деталями: Чацкого, оказывается, «свел в тюрьму» полицмейстер за то, что он «переменил закон» (то есть веру) и «к фармазонам в клоб? Пошел он в пусурманы!».

Но кульминацией этого обсуждения является последнее из анализируемых двадцать первое явление третьего действия, в котором теперь уже все члены фамусовского общества собираются вместе и мы видим сам процесс вырабатывания ими единого взгляда на произошедшее с Чацким. Единственный, кто сомневается в правдивости вести о безумии друга, это Платон Михайлович Горич, хорошо знающий Чацкого (они вместе служили с ним в полку): «Ну, все, так верить поневоле, А мне сомнительно». Остальные же в полной уверенности, что беседовали с умалишенным. Интересно, что каждый из них по-своему перетолковывает слова, сказанные Чацким один на один. Фамусов говорит: «Попробуй о властях, и нивесть что наскажет!» Хлестова обижена, что Чацкий рассмеялся в ответ на ее нравоученье («Туда же из смешливых»). Молчалин жалуется, что Чацкий отсоветовал ему служить в архивах, графиня-внучка обижена сравнением с модисткой, Наталья Михайловна Горич – советом жить в деревне. Смешно то, что абсолютно здравые рассуждения Чацкого звучат в устах этих людей извращенно, осталась лишь тема, а смысл его слов искажен совершенно, что заставляет читателей сомневаться уже в уме собравшихся, а не Чацкого.

Значение этого явления еще и в том, что в процессе обсуждения причин безумия героя члены фамусовского общества раскрывают перед нами свои представления об образовании и воспитании. Первоначально названные причины безумия Чацкого: наследственность («По матери пошел, по Анне Алексеевне; Покойница с ума сходила восемь раз») и алкоголизм («чай пил не по летам») – отвергнуты собравшимися как несерьезные и не стоящие внимания («Ну вот! Великая беда, Что выпьет лишнее мужчина»).

Фамусов как хозяин дома и признанный авторитет называет главную причину безумия Чацкого. Ею оказывается… ученость («Ученье – вот чума, ученость – вот причина, Что нынче пуще, чем когда, Безумных развелось людей, и дел, и мнений»)! Данное предположение (совершенно абсурдное по сути) никем не подвергается сомнению. Напротив, каждый из собравшихся спешит привести свой пример возможного безумия от учения. Хлестовой не нравятся все как один учебные заведения, существующие в России: пансионы, школы, лицеи. Достается даже ланкарточной системе взаимного обучения! Княгиня Тугоуховская приводит в пример Педагогический институт в Петербурге, где «упражняются в расколах и безверьи, Профессоры!!». Загорецкий рекомендует «приналечь на басни», чтобы не смущать незрелые умы насмешками над царями животного мира. Крайнюю точку зрения выражает Скалозуб. Он «радует» всех присутствующих информацией о новом проекте реформы системы образования: в учебных заведениях будут учить в основном строевому шагу, а книги сохранят «так: для больших оказий», то есть для особенных случаев. Подводит итог сказанному Фамусов: «Уж коли зло пресечь: Забрать все книги бы, да сжечь».

Весь этот разговор взрослых серьезных людей о вреде образования заставляет сомневаться в их собственной разумности. А. С. Грибоедов блестяще использует здесь так называемый прием «саморазоблачения героев». Не надо ничего объяснять, достаточно дать им самим высказать свою точку зрения, чтобы читатель и зритель понял, кто перед ним. Их собственные слова весомее, чем монологи Чацкого, убеждают в их консервативности, отсталости, глупости.

Убеждают они нас и в том, что любой образованный и умный человек вызывает ненависть фамусовского общества. Это судьба не только Чацкого. Внесценический персонаж, племянник Тугоуховской, историю которого она рассказывает всем присутствующим, подтверждает эту мысль. Он учился в том самом Педагогическом институте, который вызывает такое раздражение у его тетушки, «И вышел! Хоть сейчас в аптеку, в подмастерьи. От женщин бегает, и даже от меня! Чинов не хочет знать! Он химик, он ботаник, Князь Федор, мой племянник».

Очень интересен и еще один прием, применяемый А. С. Грибоедовым, чтобы подчеркнуть ограниченность и меркантильность всех собравшихся. Хлестова, на правах самой старшей по возрасту, берется по-христиански пожалеть безумного молодого человека: «А Чацкого мне жаль. По-христиански так, он жалости достоин, Был острый человек…». Это ее заявление очень похоже на эпитафию. По сути, это прощание с репутацией Чацкого, которого теперь вряд ли примут хоть в одной гостиной Москвы. Но этот торжественный тон старуха Хлестова так и не смогла выдержать до конца. Она тут же вступает в совершенно недостойную перепалку с Фамусовым. Они горячо ссорятся, выясняя, сколько душ у Чацкого: триста или четыреста. Причем в пылу спора Хлестова произносит совершенно анекдотическую фразу, выдающую ее с головой: «Уж чужих имений мне не знать!».

Таким образом, мы можем сказать, что эти явления третьего действия доказывают нам не столько безумие Чацкого, сколько заставляют сомневаться в уме и здравом рассудке представителей фамусовского общества. Чем больше мы узнаем об их взглядах, тем яснее становится нам, что это действительно «век минувший», что Чацкий правильно скажет в конце комедии: «Из огня тот выйдет невредим, Кто с вами день пробыть успеет, Подышит воздухом одним, И в нем рассудок уцелеет».

Александр Сергеевич Пушкин

В жизни любого поэта наступает период, когда он задумывается, ради чего он пишет, что может сделать для людей, каким должен быть истинный поэт. Со времен Древней Греции в лирике существовало две традиции отношения к задачам поэтического творчества и к тем качествам, которыми должен обладать истинный поэт в отличие от обычного человека. Традиция гражданственной поэзии и поэта-пророка, который будет писать для того, чтобы окружающие становились лучше и совершеннее. И традиция «чистой» поэзии и поэта-лирика, который будет творить только для посвященных и не отвлекаться на «низкие» земные проблемы обычных людей.

В раскрытии этой темы А. С. Пушкин начинает ту традицию русской литературы, которая рассматривает поэтическое творчество как служение Родине, людям. В 1826 году А. С. Пушкин пишет программное стихотворение на эту тему. Этот своеобразный поэтический манифест называется «Пророк», и поэт использует для его создания библейский миф о пророке Исайе. В этом стихотворении впервые возникает образ-традиция поэта-пророка в русской литературе, к которому впоследствии будут обращаться М. Ю. Лермонтов и Н. А. Некрасов.

Говоря о тех качествах, которыми должен обладать истинный поэт в отличие от других людей (ими наделяет будущего пророка посланник бога «шестикрылый серафим»), А. С. Пушкин не просто называет нам необыкновенное зрение, тонкий слух, мудрый язык и горящее сердце лирического героя, но и подчеркивает, что эти трансформации – процесс нелегкий и болезненный: «И он к устам моим приник, И вырвал грешный мой язык»; «И он мне грудь рассек мечом, И сердце трепетное вынул». Но даже этих мучений недостаточно, чтобы стать поэтом-пророком и, как потом напишет А. С. Пушкин в романе «Евгений Онегин», «для звуков жизни не щадить». Нужно еще сформулировать истинную гражданственную цель поэтического творчества. Ее автор вкладывает в уста бога («И бога глас ко мне воззвал…»). Эти последние строки стихотворения во многом определили не только судьбу самого автора, но и дальнейшее развитие русской поэзии: «Восстань, пророк, и виждь, и внемли, Исполнись волею моей, И, обходя моря и земли, Глаголом жги сердца людей».

«Солнце русской поэзии» выбирает для этого программного стихотворения и соответствующую случаю торжественную форму, заставляющую вспомнить о традициях «высокого стиля» классицизма. В тексте стихотворения использованы старославянизмы и церковнославянизмы, которые придают ему возвышенную окраску («зеницы», «прозябанье», «гад морских подводный ход», «горний ангелов полет»).

Поэт еще не раз обратится к теме поэта-пророка в своем творчестве. Этой проблеме посвящены такие стихотворения А. С. Пушкина, как «Разговор книгопродавца с поэтом», «Поэт», «Поэту», «Эхо», «Поэт и толпа». С точки зрения художественной формы интересны как «диалоги» о трудностях поэтического мастерства, так и поэтическое сравнение задач поэта-пророка и эха.

В стихотворении «Разговор книгопродавца с поэтом», созданном А. С. Пушкиным в 1824 году, поэт впервые начинает интереснейшую традицию русской литературы: обсуждать трудности поэтического творчества с окружающими: издателем, публикой, гражданами и даже фининспектором. В этом произведении, написанном в форме диалога, автор отстаивает право личности на свободу творчества.

Поэт в разговоре со своим издателем вспоминает те времена, «когда, надеждами богатый, поэт беспечный, я писал Из вдохновенья, не из платы». С его точки зрения, именно тогда он создавал свои лучшие произведения. Книгопродавец, которому хочется получить новую рукопись поэта, соблазняет его разными «плюсами» нынешней славы. Сначала он говорит о любви и внимании публики к творчеству поэта. Но в ответ лирический герой А. С. Пушкина заявляет: «Блажен, кто про себя таил Души высокие созданья И от людей, как от могил, Не ждал за чувство воздаянья!». Тогда издатель предлагает писать ради успеха у женщин. Но выясняется, что и этот искус поэт уже прошел в своей жизни. Ничего хорошего из этого не получилось, так как «Она отвергла заклинанья, Мольбы, тоску души моей: Земных восторгов излиянья, Как божеству, не нужно ей!..».

На вопрос, что же теперь является стимулом для его творчества, поэт отвечает, что он выбирает свободу. И здесь впервые в русской литературе А. С. Пушкин вводит в тему поэта и поэзии тему денег, оплаты за творчество. Издатель убеждает поэта, что как бы тот ни мечтал о свободе, ему все равно придется заботиться о хлебе насущном, поэтому он будет вынужден продавать свои произведения и зависеть от воли критики и публики: «Наш век – торгаш; в сей век железный Без денег и свободы нет». «Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать», – заявляет он поэту. А. С. Пушкин, много размышлявший об этой вечной дилемме всех поэтов и сам попытавшийся жить на доходы от своих произведений, признает правоту книготорговца. Его лирический герой в стихотворении, переходя со стихов на «презренную прозу», сдается под натиском аргументов оппонента и произносит: «Вы совершенно правы. Вот вам моя рукопись. Условимся».

Стихотворение А. С. Пушкина «Эхо», появившееся в 1831 году, представляет собой развернутое сравнение, в котором роль эха в природе сравнивается с ролью поэта в обществе: как эхо откликается на каждый звук в природе, так и поэт должен откликаться на события, происходящие в обществе («На всякий звук Свой отклик в воздухе пустом Родишь ты вдруг… И шлешь ответ…»). Это стихотворение интересно еще и тем, что у оптимистичного и почти всегда полного надежд А. С. Пушкина впервые «прорывается» чувство неудовлетворенности и досады потому, что он не знает истинного отношения окружающих к себе и своему поэтическому творчеству: «Тебе ж нет отзыва. Таков и ты, поэт!»

В стихотворении «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…», написанном в 1836 году, за несколько месяцев до гибели поэта на дуэли, Пушкин использует хорошо знакомый с античных времен сюжет о прижизненном памятнике, который ставили наиболее выдающимся деятелям древнего мира. Эпиграф этого произведения взят из стихотворения Горация, известны стихотворения на этот сюжет, созданные до А. С. Пушкина М. В. Ломоносовым и Г. Р. Державиным. Автор, переосмысливая старинный и хорошо известный сюжет, пишет не о материальном памятнике, а о памяти народной, которая, по его мнению, долговечнее любого железа или камня: «И славен буду я, доколь в подлунном мире Жив будет хоть один пиит». Такой памятник «нерукотворный» «Вознесся выше… главою непокорной» даже Александрийского столпа, который в те времена был самой высокой точкой Петербурга.

Оценивая заслуги своего поэтического творчества, А. С. Пушкин видит их в том, что «чувства добрые… лирой пробуждал», то есть воспитывал благородные и высокие чувства в душах людей. Второй своей заслугой автор считает, «что в… жестокий век восславил… свободу», и действительно, свобода была основной темой его творчества на протяжении всей его жизни. По мнению автора, его будут помнить и за то, что он «милость к падшим призывал», то есть писал о сострадании к униженным и оскорбленным. Этим необычным поворотом традиционной темы подводит поэт итог всего сделанного им в его творческой жизни.

Таковы поэтические размышления А. С. Пушкина, в которых появляется и прочно входит в русскую литературную традицию образ поэта-пророка, который должен «глаголом жечь сердца людей», то есть воспитывать в них «добрые чувства» и формулировать благородные мысли в их сознании. В дальнейшем эта традиция, заложенная им, будет продолжена в творчестве таких авторов, как М. Ю. Лермонтов, Н. А. Некрасов, А. А. Блок, С. А. Есенин, В. В. Маяковский.

А. С. Пушкин вырос и творчески созрел в период между выступлением А. Н. Радищева и выступлением декабристов 14 декабря 1825 года. «Путешествие из Петербурга в Москву» А. Н. Радищева явилось первым открытым обличением самодержавного крепостнического строя России, первым произведением, вскрывшим всю несправедливость существующего строя. Недаром Екатерина Вторая так отозвалась об авторе: «Автор бунтовщик, опаснее Пугачева!» И действительно, «Путешествие из Петербурга в Москву» разбудило общественную мысль современников и оказало огромное влияние на последующие поколения, в частности на декабристов и А. С. Пушкина.

Все исследователи творчества поэта утверждают, что если он и не был непосредственным участником восстания 14 декабря, то только потому, что в это время находился в ссылке в Михайловском. Все декабристы говорили, что не было среди них человека, который бы не имел или не знал его стихотворений.

Мотивы вольнолюбия проходят через все творчество поэта. А. С. Пушкин, продолжая традиции А. Н. Радищева, создает новую, гражданскую лирику. В своих стихотворениях поэт обличает самодержавно-крепостнический строй России, его муза обрушивается на тех социально-политических «китов», на которых Россия держалась: самодержавие, крепостное право.

Читая вольнолюбивую лирику А. С. Пушкина, мы видим талант поэта во всем его многообразии. Это стихотворения различных поэтических жанров: и эпиграммы, и ода, и дружеское послание. В 1817–1820 годах всему Петербургу стали широко известны многие эпиграммы молодого поэта, окончившего Царскосельский лицей, вступившего в свет, члена общества «Зеленая лампа», служившего в Коллегии иностранных дел, начинающего чиновника. Эпиграммы были убийственны и далеко выходили за рамки шуток. Так, о правой руке царя, военном министре Аракчееве, он написал: «Всей России притеснитель…», позже о графе Воронцове, наместнике южного края, напишет: «Полуподлец, но есть надежда, что будет полным, наконец». Нужна была недюжинная смелость и совсем не светская точка зрения, чтобы так отнестись к вельможам, а единомыслие с первыми русскими революционерами-декабристами, считавшими, что «дворянство должно непременно отречься от гнусного преимущества обладать другими людьми» (Пестель).

Поэт обличает не только вельмож, но и самого царя. Ода «Вольность» явилась первым публичным обвинением Александра Первого его современником. К тому же поэт обращается не к конкретному царю, а ко всем «тиранам мира»: «Тираны мира! трепещите! А вы мужайтесь и внемлите, Восстаньте, падшие рабы!» А. С. Пушкин выступает не столько против царя, сколько против «тирана», узурпировавшего власть. Он выступает пророком, предвещающим смерть тиранам: «Самовластительный злодей! Тебя, твой трон я ненавижу…».

Через год после оды «Вольность» родились светлые и благородные строки воззвания поэта к тем, кто вместе с ним понял обман обещаний Александра Первого, кто «под гнетом власти роковой Отчизны внемлет призыванье». Страстно звучит призыв поэта в стихотворении «К Чаадаеву»: «Пока свободою горим, Пока сердца для чести живы, Мой друг, Отчизне посвятим Души прекрасные порывы». Уже тогда, в первой четверти XIX века, поэт отождествляет представление об Отчизне с понятием свободы, революции, «звезды пленительного счастья», в этом – начало начал гражданской поэзии М. Ю. Лермонтова, Н. А. Некрасова, В. В. Маяковского и многих других.

В своих произведениях А. С. Пушкин выступает не только борцом против самодержавия, но и противником крепостного права. В стихотворении «Деревня» поэт показал две стороны деревенской жизни, ее природную гармонию и противоречия в жизни людей. С одной стороны: «Здесь барство дикое, без чувства, без закона Присвоило себе насильственной лозой И труд, и собственность, и время земледельца». С другой стороны: «Здесь рабство тощее влачится по браздам Неумолимого владельца. Здесь тягостный ярем от века все влекут». Это трагическая картина, которая вызывает чувства ужаса и негодования, сознания невозможности изменить существующий строй.

А. С. Пушкин с горечью восклицает: «О, если б голос мой умел сердца тревожить!» И голос поэта, страстный и уверенный, устремленный в будущее, «умел сердца тревожить». А. С. Пушкин участвовал в формировании взглядов декабристов всей своей поэзией и душой, а после него трагически переживал казнь и каторгу своих друзей. Он остался верен им и себе и сумел, как бы смотря из далекого будущего, верно и четко определить значение их революционного выступления в послании «В Сибирь»: «Не пропадет ваш скорбный труд и дум высокое стремленье…».

Отвечая на послание поэта, Одоевский писал: «Из искры возгорится пламя, И просвещенный наш народ Сберется под святое знамя».

Сегодня мы понимаем, что пушкинские вольнолюбивые стихотворения, его признание в «Арионе» – «Я гимны прежние пою», его «Анчар» – все это подступы к главной теме всего его творчества – теме взаимоотношений народа и власти, теме крестьянского восстания, русского народа, к которой он обратится в последнее десятилетие творческой деятельности в прозе. Так появятся «Повести Белкина», «История села Горюхина», «Дубровский», «Капитанская дочка»… Истинно народный поэт, он имел право сказать о себе: «И неподкупный голос мой Был эхо русского народа».