Текст книги "Поцелуй ангела (сборник)"

ДУРА

Октябрь. Серое беспросветное небо и моросящий дождь не располагали к прогулкам по улицам. Ольга, маленькая тщедушная женщина без возраста, торопилась домой. Она не замечала красоты багряно-золотых листьев, которые устилали дорогу.

Ее ждали. Боже, какое это чудесное чувство – возвращаться домой, где тебя ждут! Это может понять только человек, который пережил тяжелые испытания одиночеством. В душе пели соловьи, а дома ее ждала Тамара. Вот уже неделю эта женщина жила у нее. Попала она сюда совершенно случайно. Ольга нашла ее на ночной улице избитую и ограбленную и предложила зайти к ней умыться, вызвать «скорую» и полицию. Та с радостью приняла приглашение.

После осмотра ран и откровенного разговора, в котором женщина призналась, что ее избил муж, они приняли решение: Тамара поживет у нее просто так, пока затянутся раны и сойдут синяки. Ольга от счастья и по доброте душевной вытащила припрятанную новую ночную рубашку и постельное белье, уложила новоиспеченную подругу на свою кровать, а сама легла на полу.

Всю неделю она лечила, ублажала и вкусно кормила гостью, потратив на это свои последние деньги.

Вот сейчас она летела домой с тортом в предвкушении задушевного разговора за чашкой чая.

Открыв дверь, она сразу почувствовала резкий запах водки и сигарет. Вошла на кухню и остолбенела. За столом сидела пьяная Тамара в обнимку с таким же пьяным, непотребного вида амбалом в наколках. Увидев обескураженный взгляд хозяйки, они дружно заржали.

– Во, смотри на эту лохушку, про которую я тебе рассказывала. Ангел во плоти.

– Люлек, не стесняйся, присоединяйся, – добродушно пригласил к столу мужик. Ольга не в силах вымолвить слово от такого преображения Тамары и творящегося в ее квартире беспредела застыла как вкопанная.

На столе среди всякого съестного мусора высились две бутылки водки. Одна уже пустая, вторая начатая. Ее поведение в ответ на «радушное» приглашение гостей раздражало. Амбал налил полстакана водки, поставил на край стола и сказал:

– Выпей! Уважь, – и зычно захохотал. Повисла тишина. Мужик взбеленился.

– Ты чо, Вовану в уважении отказываешь?

Тяжело встав из-за стола и сильно качаясь, он направился к Ольге. Схватив ее за волосы, сильно стукнул о косяк. Она вскрикнула и осела на пол. Вова начал на автомате пинать тщедушное тело беспомощной женщины. Его бесило то, что она не такая, как они. Белая ворона. Тамара сначала пьяно смеялась, а потом, спохватившись, подбежала к другу и стала оттаскивать его от Ольги:

– Ты с ума сошел, опять за решетку захотел? Ты ведь убил ее!

Стала выталкивать его в коридор. Потом, что-то вспомнив, быстро вернулась на кухню и с силой ударила ногой, обутой в сапог, Ольгу по лицу:

– Дура!

В кухне доктор «скорой» и участковый составляли акт.

– Пиши, служивый: «Смерть наступила вследствие сильного избиения».

Полицейский встал и ногой слегка толкнул тело Ольги, дабы убедиться в правильности слов медика. Взяв стакан с водкой, плеснул в лицо потерпевшей. Врач вопросительно посмотрел на блюстителя порядка.

– Это, чтобы правдоподобнее было. Напишу: «бытовуха». Напились и подрались.

Вдруг Ольга застонала. Мужчины переглянулись. Медик хладнокровно подошел к столу, нашел бутылку с остатками водки, молча протянул ее полицейскому с предложением выпить. Тот отказался:

– Нет, не могу. У нас сейчас с этим строго – переаттестация. А что с ней-то будем делать? Ведь живая.

– Ничего, скоро окочурится. Недолго ждать, – успокоил доктор и взглянул на Ольгу. На него смотрели широко открытые, удивленные глаза умершей. Врач, допив водку из горла, сказал:

– За упокой души новопреставленной, – и икнул.

Кара была стремительной.

Вован с Тамарой умерли около мусорных баков позади дома, из которого недавно вышли пошатываясь.

Медик, допивший паленую водку, скончался на подстанции «скорой», где, прикрывшись старым пледом, лег отдохнуть между вызовами. Когда спохватились, было уже поздно.

Полицейский не дошел до отделения. В темной аллее его дождался бывший зэк, весь срок лелеявший мечту раскроить участковому череп кирпичом.

ЧЕМ СЕРДЦЕ УСПОКОИТСЯ

Ольга шла по одной из узких улочек в центре города.

«Вот и еще одно лето пролетело без Олега», – грустно подумалось ей.

Страшный август позади. Не любила она этот месяц, стал он самым черным в ее календаре. Уже пять лет прошло, но все помнится по дням и по часам. В августе настал финал ее неравной борьбы за любимого мужа. Диагноз не оставлял никакой надежды. Олег стремительно худел, таял на глазах. Жуткая метаморфоза цветущего, полного сил мужчины в обтянутый кожей желтый немощный скелет. От прежнего остались только его бездонные глаза, в которые не было сил смотреть.

Так распорядилась жестокая судьба, что Ольга была одна в последнее утро мужа. Никогда не забудет, как в его широко открытых глазах угасла последняя искорка жизни и она дрожащей рукой, опустила ему веки.

Ольга очнулась от тяжких воспоминаний, когда кто-то неожиданно и резко схватил ее за руку. Перед ней стояла цыганка. Они встретились взглядом. Словно обожгло. Сразу же полилась неповторимая, чарующая цыганская речь:

– Милая, зачем так убиваться? Жить надо. Хочешь, погадаю? Скажу что было, что будет и чем сердце успокоится.

Ольге хотелось уйти, убежать, но она не могла сдвинуться с места.

– Слушай внимательно. Он ушел от тебя, но уже вернулся, но не к тебе. Скоро ты его увидишь, узнаешь и поверишь.

Прошло время. Настала ночь. Ольга никак не могла прийти в себя, так и сидела в кресле, а в голове все крутились слова предсказательницы.

«Боже, что это значит? Загадка? Игра слов? Не могу понять, что она имела в виду?»

Наверное, так и встретила бы рассвет, пытаясь разгадать шараду, если бы не неожиданный и поэтому так громко прозвучавший телефонный звонок.

– Оль, извини, что так поздно, но просто не могу дождаться утра. Новость касается тебя.

Это звонила ее знакомая Татьяна, которая плотно увязла в мистике. Раньше подруга работала простым инженером. Теперь же имеет свой салон по предоставлению населению оккультных услуг. Очень длинная история, об этом как-нибудь в следующий раз.

– Ты не представляешь. Приехал знаменитый медиум и я чудом попала к нему. Ну, это долго рассказывать. Короче, он сам начал говорить о тебе. Я ничего не поняла. Вот записала, читаю дословно: «она должна быть завтра в час дня на детской площадке у зоопарка». Он сказал, чтобы ты была непременно. Поняла? Я не могу с тобой пойти, потом подъеду. Запомнила? Непременно будь там!

Час дня. Ольга сидит на лавочке у детской площадки, которая служит своего рода резервуаром, где собираются детишки, приехавшие или уже уезжающие после посещения зоопарка. Одна группа сменяется другой. Неразбериха и суматоха стоит ужасная. Ольга – несколько поодаль. Она с увлечением разглядывает ребятню. Сопровождающие все никак не могут собрать всех, все кого-то не хватает.

Вдруг от пестрой и гомонящей толпы отделяется малыш лет пяти и бежит прямо к Ольге. По мере того, как он приближается, у нее начинает бешено биться сердце. Подбежав к ней, он тыкается кудрявой головой ей в руки, лежащие на коленях. По телу, словно ток. Потом медленно поднимает личико и их глаза встречаются. Ольга перестает дышать, на нее смотрит Олег!

– Я тебя очень, очень люблю, – шепчет малыш, не отрывая взгляда.

– Я тебя тоже, – еле выдыхает Ольга.

Взяв его ручки, она автоматически поворачивает их, там у ее мужа, у самого запястья было родимое пятно в виде бабочки. Оно на месте. По лицу потекли слезы.

– Мне нравится это колечко. Носи его всегда, ладно? Это кольцо Олег подарил ей в день их помолвки.

– Я не расстанусь с ним.

Вдруг с детской площадки раздался голос:

– Олежек, ну наконец-то нашли тебя! Скорее, а то уже пора ехать.

Малыш вздрогнул, словно что-то вспомнил:

– Не забывай.

– Никогда не забуду, – ответила, плачущая Ольга.

«Он уже вернулся, но не к тебе», – вспомнила она слова цыганки.

СЛАБО?

– Блин, замумукали совсем, – вслух выругался Николай и со злостью ударил по рулю. Бесконечная плотная автомобильная пробка и его машина – как раз посередине. Не то, что проехать, а выйти невозможно. Раздраженно поднял стекло и включил кондишен.

Сегодня у него день рождения – сорокалетие, говорят, эту дату не отмечают – плохая примета, но Николай неверующий Фома. Попав прямо со школьной скамьи в бурные жизненные события, которые перевернули всю страну с ног на голову, он не только выжил, но смог добиться прекрасных результатов.

Отгуляли юбилей на славу. Все нужные люди были, все необходимые переговоры состоялись. Все по высшему разряду.

И как заслуженную награду и подарок он позволил себе несколько дней отдыха в загородном доме.

Проснувшись от пения птиц, а не от звука ненавистного будильника, Николай немного полежал в кровати, потянулся и поймал себя на мысли, что ведь есть люди, которые так и просыпаются каждый день, а он, как ломовая лошадь. Все что-то надо, все куда-то надо и, как правило, многое поперек души.

Приняв ванну и позавтракав, поднялся в свой кабинет. Подойдя к письменному столу, сразу увидел большой толстый конверт, на котором было указано, что материал конфиденциальный и предназначался ему с передачей «лично в руки».

«Ничего себе, «лично в руки», валяется здесь неизвестно сколько времени. Узнаю, кто получил его, ноги оторву», – раздраженно подумал он.

Вскрыв конверт, начал рассматривать материалы и чем больше вникал, тем страшнее ему становилось. С каждым документом рушилось представление о его благосостоянии.

Фирма, которой Николай очень гордится, ему почти не принадлежит, совладельцы-сотоварищи, тихо делают свое черное дело. Каждый рвет куски себе, изображая при этом преданных и надежных приятелей.

Жена давно имеет молодого любовника, которого щедро содержит на мужнины деньги, в подтверждение – видео интимных сцен и документы на покупку дорогущих подарков от престижного автомобиля до нижнего белья «от кутюр».

«Поганец, даже трусы за мой счет! Ну, Ольга – старая дура, я ваш эдем вмиг разрушу, мало не покажется!»

Единственная дочь, студентка, оказалась наркоманкой, плотно сидящей на игле. Мнимая учеба тоже оплачивается из его кармана. И еще, еще. Это при том, что он очень строго следит за всем, что происходит в его мини-царстве. Когда он закончил знакомиться с материалом, за окном стояла ночь.

«Ну, и что будем делать, Николай Николаевич?».

Все дела заняли неделю. Проверка фактов, принятие решений и уничтожение следов. Он исчезал из этой жизни.

Лазурные воды океана нежно плескались у берега из желтого песка.

Меж двух пальм был натянут гамак. Лучи утреннего солнца ласкали загорелое лицо мужчины. Ранние птахи начинали свой день с пения, которое и разбудило его. Он открыл глаза и залюбовался окружающей природой – раньше, в другой жизни, такое видел только в рекламе шоколадного батончика «баунти», но оказалось что Баунти – это настоящий остров Карибского архипелага. Это совпадение и определило его выбор. Теперь он живет здесь постоянно, очень-очень далеко от сумасшедшей и всепожирающей Москвы.

НУШРОК

Как тонка наша действительность, как тонка жизнь. Неловкое движение пальцев – и смято трепетное, небесного цвета крылышко мотылька. Нам кажется жизнь вечной и быт постоянным. Но река течет и все меняется без нашего ведома и без предупреждений.

Детский дом. Совсем недавно в нем произошли глобальные перемены: пришел новый руководитель, конечно же, сменился практически и весь воспитательский состав. Сами понимаете – «новая метла». Добрые и знающие ушли, пришли злые и не любящие детей люди. Пришли за наживой и для удовлетворения своих низменных страстей. До открытых насилий не доходило, но издевались всласть.

В этом доме все было по-хитрому. И по бумагам, и по внешней обстановке можно было подумать, что дети живут в раю. Появилась новая мебель, занавески и даже цветы в горшках на подоконниках.

Новый директор, бывший начальник «зоны», заработав необходимый стаж для получения пенсии, ушел в отставку и решил обосноваться в городе. Свои привычки и уклад жизни он принес с собой. Дети прозвали его Нушроком (после просмотра фильма «Королевство кривых зеркал»).

Теперь не разрешалось шуметь, говорить и громко смеяться. Гуляли строго по кругу со сложенными за спиной руками. Очень поощрялось стукачество и многое другое, чему научила его «зона».

Наступили летние каникулы, многих детей разобрали по домам, остались самые «ненужные».

Начало лета. Теплый июнь. Все цвело и пахло. Но в этот день словно тревога концентрировалась в атмосфере. Где-то за горизонтом собирались грозовые тучи, которые должны были наконец-то пролиться спасительным дождем над городом, но все никак. Начальник мучился привычной мигренью. Старался не выходить из кабинета. Он знал, что в таком состоянии может натворить что угодно, не помня себя от выжигающей все внутри головной боли.

В игровой комнате собрались три девочки-сиротки. Сначала, как положено, они смирно сидели и играли «в города», потом незаметно детская фантазия хлынула через край. Хотелось сказки, добра и счастья. Решили играть в «Золушку», но для этого столько всего надо! Каждая пожертвовала свои «сокровища», чтобы сказка как можно больше походила на настоящую.

Решили, что Золушкой будет Вера, потому что она самая красивая и у нее, как у настоящей принцессы, золотые длинные волосы.

Начали собирать героиню на бал. Принесли простыни из спальни – сделали длинное платье со шлейфом. Распустили толстые Верины косы, они рассыпались золотым дождем почти до пола. Со стороны она напоминала маленького ангела, но детям хотелось еще красоты и тогда Надежда, крикнув: «Я сейчас!» – принесла что-то в маленькой коробочке.

– Это все, что осталось от мамочки, – с этими словами она подняла крышечку и все нетерпеливо заглянули внутрь. Там лежали помада, черный карандаш и кулон на золотой цепочке.

– На, бери. Теперь ты точно будешь Золушкой!

Губы накрашены, глаза подведены, кулон украсил тонкую шейку.

Веру во всей красе поставили на стол, чтобы было удобнее любоваться «неземной» красотой, а сами сели перед ней на пол.

Зрелище было волшебным, девочки потеряли счет времени.

Вдруг дверь с шумом распахнулась и в проеме показалась огромная фигура разгневанного начальника (ему успели сообщить). Его головная боль достигла своего пика, а на улице стемнело, словно ночь. Послышались далекие раскаты грома. Гроза накрывала город.

Директор, взглянув рыбьими глазами на детей и придерживая голову рукой, прошипел, обращаясь к Вере:

– Немедленно умыться и ко мне в кабинет.

Дверь тихо закрылась, девочки заплакали. Они стремительно стали приводить Веру в уставной вид, через несколько минут она уже стояла у дверей кабинета. Послышался тихий голос сквозь зубы:

– Заходи.

И Вера шагнула в ад.

В кабинете горел свет. Черные тучи ползли над городом, задевая своими толстыми животами крыши домов. Вот-вот сверкнет молния и громыхнет гром так, что уши заложит. Вера вся превратилась в страх. Она стояла посреди кабинета. Начальник, превозмогая головную боль, подошел к ней вплотную.

– Ну что, «Золушка», хочешь увидеть своего прЫнца? Сейчас покажу.

И с этими словами он одним движением руки схватил Веру за волосы и поднял маленькое тельце над полом. От боли у Веры посыпались искры из глаз. Она хотела схватить мучителя за руку, но не получалось, из глаз лились слезы. Попыталась закричать, ей зажали рот. От страшной боли и безысходности Вера вцепилась в мясистую ладонь изверга зубами. Почувствовала солоноватый вкус крови и кусок плоти во рту. Извернувшись, она сильно пнула его ногой. Попала точно. Директор взвыл. Вера рванулась и, оставив в его руке большую часть волос, кинулась к двери, но та была предусмотрительно заперта. Теперь к окну и, не помня себя от страха и боли, она прыгнула вниз. Будучи в состоянии болевого шока, не поняла, что, пролетев три этажа, сломала обе руки. «Быстрее. Быстрее, – пульсировало у нее в голове, – если поймают, убьют»!

Ребенок бежал под проливным дождем между сигналящими машинами к станции метро. Туда, где есть люди.

Вот уже виден вход. Это кольцевая станция метро, построенная на века, и двери – с громадными медными ручками в виде толстенных тарелок. Вера не вписалась, и открытая с размаху тяжеленная дверь точно припечатала ручкой в лоб ребенку. От этого удара девочка пролетела несколько метров и упала без сознания на чистый асфальт, омытый июньским ливнем.

* * *

Начало лета. Теплый июнь. Все цвело и пахло. Но в этот день словно тревога концентрировалась в атмосфере. Где-то за горизонтом собирались грозовые тучи, которые должны наконец-то пролиться спасительным дождем над городом.

Старенький «Мерседес» был припаркован у площади при входе на одну из кольцевых станций метро. Молодая женщина, сидящая за рулем, не отрываясь, смотрела на выход. Она ждала заказчика.

«Как раньше строили, словно на века, а двери какие массивные – ручки здоровенные, как толстые медные тарелки. Если зазеваешься, тебя шарахнет дверью и убьет на фиг», – подумала женщина за рулем.

Она – киллер и приехала за новым заказом. Звали ее Саша Ветер. Это ее псевдоним в честь любимого киногероя из сериала. Саша была не из знаменитых, но в цель попадала всегда. Цены назначала в зависимости от предыстории заказа. Была сентиментальной. Если обидели слабого, то могла взять чисто символическую плату.

Саша вздрогнула от стука. Размечталась и не заметила, когда подошел заказчик. Она протянула руку и открыла дверь.

На сиденье рядом с ней села молодая женщина. Незнакомка была в парике, черных очках и перчатках. Полный набор. По одежде не определишь ее материального состояния, все нейтрально. «Сейчас закажет неверного мужа в месть за измену», – почему-то решила Саша.

Повисла пауза. Клиентка решалась на поступок, который подведет в ее жизни черту. Ну вот, наконец-то определилась. Заговорила.

– Здравствуйте. У меня к вам дело. Надо убрать этого человека, – шепотом сказала женщина. При этом она каким-то неловким и неестественным движением руки вытащила из сумочки приготовленную фотографию и протянула ее. Фотография вдруг выскользнула и, кружась, упала на пол. Женщина попросила:

– Если вам не трудно, поднимите ее. Я не могу, я – инвалид.

Саша поняла, что перчатки скрывают протезы рук. Когда фотография была поднята и Саша посмотрела на нее, все похолодело внутри. Она узнала этого человека. Это был Нушрок.

Медленно перевела взгляд на женщину.

«Не может быть! Это Вера. Но говорили, что она умерла», – подумала Саша.

Но Вера не умерла, а выжила и сейчас пришла, чтобы наказать своего мучителя.

– Вера, это ты? – словно выдохнула Саша.

Женщина вздрогнула: она почти забыла свое настоящее имя. Тогда, давно, ее умирающую привезли в больницу и оформили как неизвестную. Сначала она была в коме, потом амнезия, потом череда больниц. Карту завели на выдуманные фамилию и имя, которые впоследствии перекочевали и в паспорт.

– Нет, я не Вера. Меня зовут Надежда, – не поворачиваясь, ответила женщина после паузы.

– Нет. Ты – Вера, а я твоя подруга по детдому – Надежда. Посмотри на меня внимательно.

Черные тучи ползли над городом, задевая своими толстыми животами крыши домов. Сейчас сверкнет молния и громыхнет гром так, что уши заложит. Ливень стоял стеной, отрезав машину от всего мира. Женщины остались вдвоем со своими воспоминаниями. Проговорили дотемна. На прощание Вера сказала:

– А вот это будет тебе платой за проделанную работу, – и, ловко подцепив протезом золотую цепочку, вытащила кулон.

– Ты его сохранила! Это же единственное, что у меня было от мамы, – прошептала Надежда.

ТРЕТИЙ ВОЗРАСТ

Осень – третий возраст. Дети выросли, а кто поумнее, уже и внуками обзавелся. Благодатная пора. Начало сбора урожая: дом, дача, машина и престижная работа.

Сентябрь – тебе только сорок два. Почти лето, вот только ночи стали прохладнее – нет той страстности. Все спокойнее и тише. Деревья еще зеленые и цветы цветут. Астры радуют глаз разнообразием. Дни теплые. Солнце светит, но нет того летнего жара отношений между вами.

Октябрь – тебе сорок девять. Здоровье начинает подводить, пока нечасто и неназойливо. Простуды стали подольше задерживаться, раньше на ногах и трех дней хватало. В правом боку иногда побаливает. Замечаешь, что реагируешь на перемену погоды. Ночи еще прохладнее. Некоторые деревья сбрасывают прощальный золотой наряд, а у тебя появляется серебро в волосах, у некоторых редеют волосы и появляются первые признаки лысины. Теперь думаешь, как постричься или как зачесать волосы, чтобы скрыть прореху.

Улетают птицы.

Приходят первые потери, иногда самые тяжелые – умирают родители. Осознаешь, что ты уже не ребенок. Не стало самого близкого человека, которого называл мамой. Никто теперь тебя не пожалеет, не поцелует и не прижмет к груди. Не скажет на твою боль и неудачу, что это ерунда и все пройдет.

Почти нет цветов. Остается мало вещей, которые приносят былую радость. Чаще бываешь дома. На газонах из последних сил зеленеет редкая трава и та покрывается осенней росой – инеем. Ноябрь – тебе пятьдесят шесть. Голые деревья. Чаще моросит из серой низкой тучки, да порой и снежком припугнет. Вместо пения птичек – назойливое карканье ворон. Перестаешь бороться с сединой и лысиной. Смиряешься. Походка стала тяжелее, обувь подбираешь поудобнее и одеваешься потеплее. Болит спина и трудно нагнуться, чтобы поднять упавшие очки. Чаще заходишь в аптеку и знаешь, как зовут участкового врача. Познакомился со службой Скорой помощи. Дети совсем отдалились. Уходят друзья. Острее ощущаешь одиночество. Глаза слезятся на ветру. Начинаешь подсчитывать будущую пенсию. Темы телефонных разговоров изменились. Говоришь, как хорошо жили раньше, и хлеб был дешевле и молоко вкуснее.

Последний раз в этом году едешь на дачу, чтобы спустить воду и закрыть на зиму дом.

И вдруг среди голого сада видишь одинокий большой куст хризантем. Толстые, мясистые листья темного цвета обрамляют прекрасные крупные белые цветы. Ты, как зачарованный, подходишь к нему и всей грудью вдыхаешь горьковато-пьянящий запах уходящего лета своей жизни.