Текст книги "Поцелуй ангела (сборник)"

Мы все были в шоке. Только Помощница, сохраняя удивительное спокойствие, продолжала выполнять свои обязанности. Медленно перекрестившись, подошла ко входу и своей большой рукой, схватив даму за воротник шубы, рывком вдернула её в ограду. Та, подчиняясь сильному движению, пролетела несколько шагов и упала на колени как раз у могилы, которая теперь представляла собой единый полыхающий огонь – маленькие свечки слились в одно целое.

Несчастная дергалась, махала руками и головой. Из плотно закрытого рта, визгливый голосок поливал всех отборным матом, иногда переходя на бас, увещевал даму не делать ЭТОГО, а то все её родственники умрут и непременно всё её имущество сгорит, потом опять визг с матом. Помощница, со знанием дела, одной рукой держа её за шиворот, другой широким жестом схватила с могилы целый пучок горящих свеч, откинула голову дамы назад и приказным тоном сказала:

– Открой рот! – и ещё раз. – Открой рот!!

Женщина с большим усилием открыла рот, и Помощница одним движением сунула все горящие свечи прямо ей в рот.

Визг, брань и конвульсии тот час прекратились. После этого Помощница привычным движением вытащила уже потухшие свечи.

Дама, обессиленная, упала на холодную землю. Воцарилась гнетущая тишина. Никто не мог сказать ни слова. Все ждали. Через несколько минут женщина на земле пошевелилась и стала неловко подниматься на ноги. От слабости её качало, ноги подгибались, она пыталась идти, опираясь на ограду.

Я только сейчас заметила, что телохранители за всё это время даже не пошевелились и равнодушно смотрели на происходящее. Значит, они её привозят сюда не первый раз, поэтому и Помощница нас предупредила, чтобы мы не пугались, зная, что ждет нас впереди.

Телохранители медленно, вразвалочку стали подходить к ограде. Один из них поднял с земли меховую шапочку, встряхнув, надел её на голову своей хозяйке. Взяв женщину под руки, медленно пошли в сторону ворот.

Помощница перекрестилась и деловито, чтобы успокоить нас сказала, что «таких» иногда надень по несколько человек бывает. И приказала девушке снова читать Псалмы.

P.S. Вечером этого же дня мне неожиданно позвонили и предложили прекрасное место, где я до сих пор и работаю.

ПОЧЕМУ?

Исходя из своего жизненного опыта, у меня сложилось твердое убеждение, что человеческая натура состоит из трех основополагающих, то есть стоит на трёх китах:

ЭГОИЗМ – прежде всего Я, остальные потом, если останутся чувства и время.

Люблю тебя, потому что ты любишь МЕНЯ.

Горюю о твоём уходе, потому что лишился твоей любви и заботы ко МНЕ и так далее, но в конце предложения всегда слово меня и мне.

РАВНОДУШИЕ – исходит из первой позиции. Не хочется тратить своё время, душевные силы и свои эмоции на кого-то другого.

ЗАВИСТЬ – даже не знаю, куда её поставить. Может быть, на первое или второе место? О, какой это мощный двигатель в жизни любого человека в его чувствах и действиях. В основном именно завистью пропитаны почти все отношения между людьми.

Написала коротко, без примеров, потому что у каждого они свои и имеются в достаточном количестве.

Не согласны? А Вы ещё раз прочтите помедленнее и немного проанализируйте свою жизнь и поступки своих родных и друзей, но только честно.

Ну и как? Впечатляет?!

Всё равно не согласны, тогда ПОЧЕМУ?

НЕЧТО

Новогодняя ночь была в самом разгаре. Уже прослушали напутствие Президента, пробили двенадцать ударов часы на Спасской башне. Выпито шампанское. Загаданы желания на год. Съедена первая порция салата оливье и закусок. Стало веселее и непринуждённее, народ вышел из-за стола.

Надежда, мать хозяйки вечера, уже устала от приготовления праздничных блюд и встречи гостей. Бокал шампанского приятно расслабил, и невольно захотелось уединиться и посидеть одной, отдохнуть. Она решила незаметно проскользнуть в дальнюю комнату, которую называли кабинетом. Для этого надо было выйти в коридор, который был буквой «Г», и в самом его конце находился вожделенный уголок покоя. Надежда встала со стула и, не привлекая внимания, вышла из шумной комнаты, где было весело и светло.

По мере продвижения по широкому коридору шум смолкал, и становилось всё темнее, а когда она завернула за угол, совсем окутала кромешная тьма. Держась за стенку, стараясь шагать медленно и тихо, Надежда наощупь, продвигалась к заветной цели. Как вдруг почувствовала, что зацепилась чулком за что-то острое.

– Ну вот! Как не кстати. Такие дорогие колготки, специально купила для праздничного наряда. Теперь только на выброс. Вот досада-то, – тихо и разочарованно прошептала Надежда. Она тихонечко потянула ногу, но чулок не освободился. Пришлось присесть и определить причину. Провела ладонью по ноге вниз и неожиданно наткнулась на что-то непонятное и очень острое. Наколола палец. Инстинктивно отдернула руку и, лизнув рану, почувствовала солоноватый привкус крови. Что-то неприятно шевельнулось в душе. Это ещё не страх, но было как-то не по себе. Темно, ничего не видно. Значит опять надо попытаться рукой отцепить чулок, но теперь очень осторожно, чтобы не пораниться. Сейчас медленно рука опять поползла вниз по направлению к зацепке. И когда она достигла этого места. Начала аккуратно ощупывать. Что-то длинное, тонкое и в тоже время теплое, с острием на конце тянулось от её ноги в сторону. Если так подумать, то можно было предположить, что это похожее на лапку кошки, но она была почему-то совершенно голая, без шерсти.

Надежда, чтобы убедиться в своей догадке, тихонечко и нежно позвала:

– Кис-кис. Это ты, Кисанька? Жалобное и слабое «мяу» было в ответ.

Надежда хотела погладить кошку и протянула рука на звук вперед, но ударилась о преграду в виде прутьев железной клетки. Лапка кошки не отпускала свою «добычу» и жалобно мяукая, рассказывала Надежде, какая она несчастная и просила не уходить. Вдруг неожиданно зажегся яркий свет.

– Мам, ты, что здесь делаешь? Я тебя потеряла, – сказала Ольга.

При свете Надежда разглядела, большую железную клетку, а в ней страшное существо, отдаленно похожую на кошку, но совершенно лысую. Её уродливая, вся в крупных морщинах, мордочка напоминала личико маленького инопланетянина. Непропорционально огромные уши и изумрудные глаза еле помещались на маленькой головке. Серая кожа ниспадала складками, словно была на размер больше самой кошки, а голый крысиный хвост венчал эту «неземную» красоту. От долгого сидения без движения в клетке, тельце кошки приобрело своеобразную форму, оно было нездорово толстым и одутловатым, словно шар.

Надежда только и могла вымолвить:

– Кто это?!

– Да, длинная история. Это «подарочек» моего врага. Я бы сказала изуверский подарок. Иначе не назову. Как можно было подарить кошку, профессиональному «собачнику», (Ольга заводчица английских бульдогов), да ещё отбракованную? Всё. Моё терпение лопнуло. Красотка доживает последние деньки, после праздников поеду усыплять.

Громкое, утробное, протестующее «мяу» прервало Ольгу на полуслове. Обе женщины посмотрели на кошку. Она же, не отпуская, чулок, тянула его на себя, словно хотела втянуть Надежду в свою клетку, и по решимости в кошачьих глазах было понятно, что сдаваться она не собирается. Это жалкое, уродливое существо, как могло, боролось за своё право на жизнь. В доброй Надеждиной душе быстро зрело решение не допустить несправедливой расправы над зверюшкой. И она произнесла страшную по своей опрометчивости фразу.

– Нет. Не убивай её. Отдай мне.

Ольга внимательно посмотрела на мать, словно хотела убедиться, что не ослышалась, сказала:

– Ну, смотри! Я тебя предупреждаю – это «НЕЧТО»!!!

– А как её зовут?

– Так и зовут Нечто.

– Ну, а по паспорту как?

Кошка, явно была очень породистой, так как на внутренней стороне уха, была заметна татуировка. Ольга, не запинаясь, скороговоркой, выдала целый набор экзотических имен.

– И представь себе, всё это она. Голубых кровей девушка. Породы Сфинкс.

Из всего перечисленного у Надежды осталось в памяти только знакомое из школьной программы имя, Клеопатра.

– Клёпушка, Клёпушка, – маленькая кисонька, не отдам я тебя живодёрам. Заберу к себе кошечку, такую хорошую, – просунув палец между железными прутьями, Надежда пыталась гладить сморщенную, как у старушки, маленькую мордочку кошки.

Клеопатра, правильно оценив сложившуюся обстановку, поняла если не сейчас, то никогда! Второго шанса у неё не будет, это точно. Кошка протянула вторую страшненькую лапку через прутья и уже двумя, насмерть вцепилась в юбку Надежды, которая так и сидела у клетки.

Кошка, громко мурлыча, неистово терлась лысой головкой о металлические прутья клетки, при этом, давая своей спасительнице и будущей хозяйке страшную клятву, быть настоящей кисонькой и не в чём её не огорчать. И так она искренне клялась, что даже поверила сама себе.

– Только забери меня отсюда!

* * *

Вот и превратилась кошка породы сфинкс с именем НЕЧТО, в кошку породы сфинкс с законным именем Клеопатра, для домашних Клёпа. Она полностью оправдывает имя царицы Египта, где водятся настоящие сфинксы.

Прежние хозяева, настолько обрадовались неожиданной радости, что можно быстро и беспроблемно избавиться от ненужного и обременительного «подарка» в виде кошки, что прямо с утра, после Новогодней ночи, не отдохнувши и только успев закрыть дверь за последнем гостем, сразу стали готовить Клёпку к переезду на новое место жительства. Собрали всё и даже большую железную клетку погрузили в багажник машины. На что Надежда, сказала, что им теперь с Клёпой вряд ли понадобиться эта «тюрьма», на что кошка, которая не слазила с рук новой хозяйки, утвердительно замурлыкала, как трактор.

Внезапно вспыхнувшая любовь между ними была удивительна. Ольга недоверчиво поглядывала на эту парочку. И когда она уже уходила из дома матери, остановилось у двери, и, повернувшись, сказала:

– Мам, я тебе всё рассказала и предупредила. Ты сама захотела взять её. Так что, теперь без обид. Да?

Клёпа с Надеждой переглянулись, и мать ответила:

– Ты за нас можешь не волноваться. И клетку совершенно напрасно привезли. Правда, Клепа? – спросила она у кошки, на что та утвердительно замурлыкав и стала тереться своей мордочкой о щёку новой хозяйки.

– Ну, смотрите, – сказала, улыбнувшись, Ольга и закрыла за собой дверь.

– Клёпушка, принимай дом, – и с этими словами Надежда опустила уродливое существо, называемое кошкой, на пол. Та подняла голову и внимательно посмотрела своими изумрудными глазищами на Надежду, словно спрашивая, что теперь действительно она, Клёпа, здесь хозяйка?

– Иди, иди, знакомься с домом, обживайся…

Первый время было, словно «медовый месяц» у молодоженов. Идиллия и согласие царило в доме. Клепке позволялось всё, но умная кошка не злоупотребляла вседозволенностью, вела себя скромно, словно пай-девочка. Во всём спрашивала разрешения, ела то, что давали. Спала только в обнимку с Надеждой, уткнувшись своей горячей головкой в её плечо, леча от всяких болячек. Кошка – само совершенство. Прежняя хозяйка, Ольга, даже стала сомневаться в своём отношении к Клеопатре, может быть, они просто не поняли друг друга. Надежда же гордилась своей подопечной, не уставая нахвалить её.

Прошло время, и кошка поняла, что опасность миновала и теперь её жизни ничего не угрожает. Можно снять маску идеальной девочки и начать жить прежней жизнью.

Было яркое мартовское утро. Клёпа сидела среди горшков с комнатными цветами и, подняв мордочку на встречу щедрым лучам весеннего солнца, медитировала на тему, чтобы такое «выкинуть», а то эта пресная и скучная жизнь примерной кисы ей уже поперек горла стоит. Когда же в комнату вошла Надежда, то застала свою любимицу на том же самом подоконнике, но занятой очень важным для кошек делом. Клёпка изогнувшись, самозабвенно выкусывала острыми зубками у себя на голой спине мифических блох. Блох не было, а инстинкт остался. Увидев эту картину, Надежда согнулась пополам от смеха. Кошка перестала заниматься собой и пристально посмотрела на хозяйку злыми зелёными глазами.

«Что здесь смешного?» – подумала кошка, обидевшись, решила наказать.

Надежда вернулась из магазина и увидела, что все горшки с цветами были сброшены на пол и разбиты. Рядом со всем этим безобразием сидела виновница погрома и невозмутимо вылизывала лапку. У Надежды от этой картины перехватило дыхание. Она не могла понять, что случилось. Сначала попыталась оправдать кошку, что мол испугалась чего-то и нечаянно повалила горшки на пол, тем более по виду она не испытывает никакой вины за собой и даже не прячется.

В разговоре по телефону с дочерью Надежда рассказала о дневном происшествии, на что Ольга ответила:

– Ну, готовься. Долго она терпела. Сейчас начнутся сюрпризы.

И действительно, дня не проходило, чтобы проказница что-нибудь не натворила. Самым любимым делом было, не сходить в свой туалет, а куда-нибудь для разнообразия в другое, совсем не приспособленное для этого место. Например, собрать в кучу вещи, тем самым, превратив всё в импровизированный горшок. Надежда же, увидав это сооружение, сразу понимала, что надо запускать стиральную машину. Клёпа удовлетворенная произведенным впечатлением, молча, но с гордо поднятым хвостом, царственно направлялась в клетку, в так называемую «тюрьму». Тем самым занималась самобичеванием, чтобы не доставлять лишних хлопот Надежде, вылавливать её и запихивать в клетку, она туда шла САМА.

Иногда случались чудеса, и Клепка пользовалась настоящим горшком. Сколько же было счастья по этому поводу, она радостно бежала к Надежде, громко мяукая и зовя её посмотреть, какая она умница. При этом надо было бросать все дела и идти туда, куда звала кошка и, не переставая нахваливать эту наглую морду за редкое послушание и правильное поведение.

Клеопатра изощрялась в своих проказах, буйная фантазия кошки не давали Надежде расслабиться ни на минуту. Никакие увещевания не помогали, никакие физические наказания (в пределах конечно разумного) не воздействовали на это маленькое существо. Её сила воли была не сгибаема и человек терялся от этого упорства.

Надежда, добрейший души человек порой, не выдерживая, кричит:

– Возьму грех на душу, убью скотину!

Но встречает бесстрашный и пронзительный взгляд кошки.

МИШЕНЬ

Неожиданно из почтового ящика прямо мне в руки выскользнул необыкновенный конверт. Он был непривычного размера и цвета. Адрес на нем написан на английском языке, а в верхнем углу были наклеены три марки утонченной восточной красоты. Они изображали веточки цветущей сакуры на нежном фоне пастельных тонов. «Ошиблись, наверное» – подумала я. Мне никто не мог написать письма и, тем более, из-за границы. Сейчас даже и не звонят. Телефон давно молчит. Первое время я наивно думала, что что-то случилось со связью, и поднимала телефонную трубку, чтобы проверить это предположение, но нет, связь прекрасно работала. Только никто не хотел звонить в тот дом, где поселилось большое горе. Люди боятся, шарахаются как от чумной. Может быть, и правда, горе заразно?

Я ещё раз посмотрела на аккуратный, изящный конвертик. Прочитала адрес и поняла, что письмо адресом не ошиблось. Оно прислано мне. Дома осторожно вскрыла конверт и увидела лист бумаги приятно салатового цвета. Текст набран на компьютере. И в правом верхнем углу напечатано: Токио и дата. Дальше шел текст. «Здравствуй, доброго времени суток тебе! Прости меня, я пишу совершенно неожиданно, но иначе не могу. На днях я получила печальное известие о кончине твоей мамы и выражаю свои абсолютно искренние соболезнования. Так же я приношу свои извинения за то, что моё письмо может оказаться неуместным и несвоевременным напоминанием. На самом деле, я всегда была очень привязана к твоей маме, несмотря на внешнюю отчужденность. Ей удавалось оставаться для меня таким родным человеком, хорошим другом, который и посочувствует, и даст мудрый совет. Её скромное присутствие в моей жизни всегда отождествлялось с мыслью о том, что если есть она, то значит всё хорошо.

Не знаю, с чем это больше связано – то ли с тем, что я с ней знакома ровно столько, сколько помню себя, либо с тем, что к ней всегда была нежно привязана МОЯ мама. Либо с тем, что она обладала редким качеством интеллигентного, ненавязчивого, но очень мудрого, а главное – бесконечно сильного человека и женщины. А скорее всего, что всё это вместе. Знаешь, с ней было всегда очень легко, как бывает легко только с очень цельными людьми. Порой совершенно естественным кажется, что такие люди должны жить вечно – они просто не могут состариться и умереть. Очень печально, что таких людей становится всё меньше и меньше.

Живя вдалеке, мне никогда не удается отделаться от чувства вины за то, что никогда не знаешь, когда ты видишь человека в последний раз. Очень жаль, что мне не удалось как следует попрощаться с твоей мамой. К счастью, я обнаружила в Токио православную церковь Святого Николая Японского, поэтому у меня есть счастливая возможность поставить свечу и помолиться за упокой души твоей мамы.

Ещё раз извини меня, пожалуйста, за вторжение. С самыми наилучшими пожеланиями, Мила».

Я сидела неподвижно. Слез не было. Просто привычно тяжело на душе, и в горле застрял ком. Это была МИЛА. Вспомнила её.

Они жили на шестом этаже в одном с нами подъезде. Мать и дочь. Носили одно имя на двоих. Мать звали – Люда, а дочь – Мила. Жили они дружно и радостно.

Люда, молодая женщина, имела бесконечно добрую душу. И в лихие годы перемен старалась помогать всем – и людям, и животным. В их квартире не переводились бездомные животные, брошенные бывшими хозяевами на улицу, как «лишний рот» в доме. Люда находила их, приносила к себе домой. Мыла, лечила и потом обязательно пристраивала к другим, добрым людям. Этот конвейер был бесконечным. Так и к нам попал котенок, вернее то, что от него осталось. Подобрали его в мусорном баке. Он тихо попискивал там, имея робкую надежду на жизнь. Люда не прошла мимо, она залезла в бак и в темноте перелопатила весь мусор, пока в её руках не оказался маленький теплый комочек жизни.

Мы его взяли к себе. И когда, на следующий день, развернули пеленку перед доктором Айболитом, тот только руками всплеснул:

– Где вы его взяли? Такой не выживет! Однозначно, – Был суровый приговор. Но он не только выжил, а превратился в красивого, мощного кота Кузулю с неправдоподобно огромными глазами янтарного цвета, в которых можно было утонуть.

На улице стоял промозглый ноябрь 1993 года. Давно стемнело, но народ всё гулял в ресторане и не хотел расходиться. Вовану стукнул тридцатник. Виновник торжества не пожалел денег, да по правде говоря, у него их сейчас «куры не клюют». Всё сыпалось как из Рога Изобилия – деньги, хата, джипяра, а, считай, освободился всего ничего. Да, повезло, пересекся с нужными людьми, «реальными пацанами», и завертелось.

Сначала у него «крышу» сносило от свалившейся удачи. Смешно вспомнить – каждый день заезжал в самый крутой салон, чтобы головку помыли и расчесали. Расплачивался так, что у девах глаза становились вдвое больше. Это его здорово развлекало.

Сейчас немножко поутих, но всё равно иногда накатывало это сладкое слово «вседозволенность»… Он мчался по пустому ночному городу, как ветер. Хороша «коняшка» – не едет, летит. Ехал он за город. Но вдруг почувствовал, что надо остановиться и «отлить». Забыл это сделать в ресторане. Притормозил у обочине и вышел на тротуар. Подошел к дереву на детской площадке. Поднял глаза от удовольствия облегчения и подумал, вот дом напротив и все спят, только одно окно на шестом этаже теплилось желтым светом. Вдруг в окне появился силуэт. И у Вована мелькнула озорная мысль:

– А попаду я с такого расстояния в мишень?

Жалко никого не было рядом, чтобы, как обычно, заключить пари. Но и самому было интересно. Он привычным движением вытащил пистолет, тяжелая рукоять приятно холодила ладонь. Вскинул руку и сделал один выстрел, не целясь. Мишень упала. Он, как всегда, выиграл!

Мила спала, когда её разбудил вскрик матери и звук упавшего тела.

СВЯТОЧНОЕ

А вы верите в привидения?

Была темная зимняя ночь, но в комнате светло, как днем. Это напротив, через дорогу, стоит дом, на крыше которого большая неоновая реклама. Наша с сестрой спальня, хоть и маленькая, но отдельная, с одним единственным окном находилась как раз на уровне этого «безумного» источника голубого света, который заливал всё пространство. Мы шутили, что у нас круглый год «белые ночи». К радости родителей в этой узкой и длинной комнате поместились обе кровати, и даже остался небольшой проход между ними. Дом находился в самом центре города, был выстроен до революции и относился к разряду «доходных». Это те дома, квартиры в которых хозяева сдавали внаём, на временное проживание и имели с этого неплохие деньги. Жильцы въезжали и съезжали, менялись часто или оседали надолго, доживая до самой смерти. У кого как жизнь сложится. Сколько же видели эти стены на своём веку? Какие истории, комедии и трагедии разыгрывались здесь можно только догадываться! Дом стоит на бойком месте – на Бульварном кольце. Он ведь и сейчас там, только в нем не живут семьями, как раньше, там теперь офисы. Может и к лучшему.

А тогда жили мы – мама, папа, я и моя сестра Ольга, которая была на год старше меня. Квартира находилась на последнем этаже и была какая-то непонятная, чувствовалось, что она не раз подвергалась перепланировке, так как из одной полноценной комнаты сделали две – большую и нашу маленькую. Но зато кухня была огромной, темной, без окон и имела выход на вторую, «черную» лестницу, которая, вероятно, когда-то служила для входа прислуги. Теперь дверь за ненадобностью была заколочена наглухо. Боже мой, чего только не было на этой кухне! Для экономии электричества свет горел только над нашим кухонным столом и плитой, остальное помещение тонуло в пугающе-манящей темноте. Там в полумраке можно было различить свалку ненужной старой мебели: пару огромных сундуков, кучи какого-то хлама. Для искателей старины это был настоящий Клондайк. Всё было в первозданном беспорядке, располагаясь историческими слоями. Никто не занимался этой пещерой Али Бабы. Все жили временно и пользовались маленьким пространством, на котором помещалось только самое необходимое. Как я теперь корю себя за своё нелюбопытство. Сколько можно было «нарыть» там интересного и неповторимого и даже бесценного в теперешнем моём понимании знатока, дипломированного искусствоведа. Искусала бы все локти, да не достанешь! Надо уметь ценить и пользоваться предоставленной возможностью вовремя.

Прекрасно помню, как выглядела родительская комната, когда мы только въехали в эту квартиру. Два длинных, почти от пола до потолка окна, и между ними – прекрасное трюмо. Само зеркало было безукоризненно, а вот деревянная рама имела утраты, которые легко можно было бы восполнить. Но мама сказала, что оно подавляет её и навевает почему-то грустные мысли. Его вскоре продали за сущие копейки, как и остальную мебель: стол и стулья на 12 персон, огромный кожаный диван и книжный шкаф. Их место теперь занимало всё новое и модное. Комната преобразилась до неузнаваемости. Она снова покорно приняла условия игры уже нынешних хозяев.

Как ни странно, у меня от этой квартиры остались три вещицы, которые я так и таскаю, по непонятной для меня причине, по всем своим квартирам, в которых живу. Сейчас на модном низком столике, среди других вещиц гордо стоят две ступки, одна большая, а другая – совсем маленькая. И третий предмет – это простой, незатейливый медный подсвечник на одну свечу, который явно служил не просто для украшения, а был создан для житейской необходимости. Внизу по кругу хорошо читается клеймо мастера «А. Юдинъ». Да ещё в моих книгах нашлась пара открыток из прошлого. Они написаны изящным, красивым почерком, пером и чернилами.

Все на один адрес: «Москва… Дом священника отца Никитина с передачей Александре Ивановне Козловой». Думаю, что я не нарушу правил хорошего тона, если перепечатаю их текст.

«Сашенька! Дорогой мой человек, крепко целую тебя и спешу сообщить, что я здоров. Сейчас я сильно занят формированием Контрольной Конторы. Работаю, как никогда не работал. Народу требуется много. Мне помогает Глебицкий, человек он хороший, работы хватит на всех. Передай мой поклон Никитиным».

Почтовый штамп по кругу «Главная Полевая Контора во Львовъ», и дата в середине – 18.01.14.

«Дорогая, любимая моя Сашенька! Не волнуйся, что давно не было от меня весточки. Теперь всё хорошо. Я в госпитале. Ничего страшного. Я так-то здоров, но только рука не пишет, болит от зуба. Не удивляйся чужому почерку. Это по моей просьбе пишет господин Чижов. Я ему диктую. Прошу тебя не расстраиваться по этому поводу. Идет выздоровление, и меня ждут новые начинания. Мысленно всегда с тобой. Михаил.

Почтовый штемпель тот же, адата – 29.03.14. Вот и всё.

Вдруг я проснулась среди ночи, этого за мной никогда не водилось. Спала всегда крепко и до самого утра. Сон для меня святое. Никакой шум не мог разбудить. Могла спать при включенном свете и телевизоре – в любой обстановке. Погружалась из реальности в царство Морфея одним прыжком, словно с берега в воду. Этой моей способности все удивлялись и завидовали. Но сейчас меня охватило какое-то тревожное чувство. Сначала я сильно замерзла, это под пуховым-то одеялом, да и центральное отопление нас никогда не подводило. В комнате всегда было жарко, даже форточка не закрывалась. Четкое ощущение присутствия в комнате кого-то постороннего не давало снова заснуть. Когда я окончательно проснулась и открыла глаза, меня поразило увиденное. На кровати, у сестры в ногах, сидит чужая женщина! Да ещё какая. Прямо персонаж чеховской пьесы. Прическа, светлая блузка с высоким воротником, темная юбка и длинная нить жемчужных бус, всё строго по моде начала XX века! Она молода и красива, но с глубокой печалью на лице. Невероятно прямая спина (скорее всего, на ней модный тогда корсет). Сидит смиренно, повернув голову, пристально смотрит в лицо спящей Ольге. Я не могла поверить, что это правда, что это реальность, а не просто мои ночные фантазии.

Тогда, в советское время материализма, вовсе не печатали удивительных историй о привидениях и других аномальных явлениях. Они передавались, как народный фольклор, из уст в уста. Никто, например, не знал, что перед появлением призрака, температура в помещении обязательно падает. То-то я так замерзла, что даже проснулась!

Смотрела во все глаза, благо, что светло как днем. Она была как живая! Я различала нежный трепет тонкой ткани на её груди при вздохе. Была материальна на все сто! Не знаю, сколько прошло времени, но вдруг меня пронзила мысль, а что будет, если она переведет свой взгляд на меня? Кровь в жилах от этого предположения похолодела. Я поняла, что лучше мне как-то тихонечко, совершенно незаметно, отвернуться и перестать смотреть на неё. Иначе это добром точно не кончится. Но как себя заставить сделать это? Призрак завораживает и притягивает, как магнит. Да и удостовериться ещё больше хочется, что вижу чудо из потустороннего мира. Что это действительно не зрительный обман и не иллюзия. Так хороша, так реальна, что хочется дотронуться. Но страх сковывает, а мысль четко работает, подсказывая, что ни в коем случае нельзя этого делать. Нельзя вступать с ней в контакт. Вдруг я почувствовала в ней какое-то беспокойство. Её тонкие кисти рук зашевелились и стали подниматься к бусам. Она нервно перебирала бусины. Я четко слышала этот звук. Пора. Я стала медленно и, как мне казалось, почти беззвучно поворачивать голову на подушке в противоположную сторону Вот перед моим взором оказалась стена, обклеенная знакомыми обоями в веселый цветочек. Чтобы убедиться в реальности происходящего, я погладила их пальцем. Мне неудержимо хотелось ещё хоть разок взглянуть на незваную гостью. И тут я поняла, что это не она гость, а мы непрошенные гости. Она хозяйка, давно живущая здесь, а мы простые люди, которые через определенное время уйдем, и на наше место придут другие, и они тоже будут только временными жильцами. А она будет всегда! Но кто она? Почему так надолго задержалась здесь? Для меня это были неразрешимые вопросы.

Давно уже мы разъехались по разным адресам. Однажды, по характеру своей работы, я оказалась в архиве города. Было свободное время, и мне захотелось узнать историю нашего дома, где я видела прекрасную и несчастную даму. К моему сожалению, оказалось всё очень просто. Действительно дом был доходным, о чём мы знали и раньше, квартиры сдавались внаём до самой революции. И никакой исторической ценности он не представляет. Теперь можно и пофантазировать на эту тему – что случилось?

Может быть, в этой квартире разыгралась семейная или любовная драма, где жена или брошенная любовница не нашла в себе сил смириться с унижением и позором. А может быть, это была та самая Сашенька, которая получала открытки с фронта, и две из них каким-то образом оказались у меня. Не смогла пережить гибели своего любимого и покончила жизнь самоубийство. Исполнение этого решения было настолько стремительным, что душа не успела полностью расстаться с телом, этим и объясняется столь плотный фантом. Это далеко не бесформенная белая масса блуждает облаком по квартире, а настоящая женщина, сохранившая в своем облике всё то, что было присуще ей в настоящей жизни, вплоть до жемчужных бус. Вот так она превратилась в вечную странницу по нашему, уже чуждому для неё миру. Душа не может найти упокоения.

Теперь под этим домом вход в метро. Проходя мимо, я невольно смотрю в окна последнего этажа. Сейчас там офис. Дневная суета затихает. Наплывают ночные сумерки. И несчастная Хозяйка начинает обход своих владений. Все чудно и ново. Всё меняется, кроме неё самой.

Можно верить в то, что сам видел. Теперь я твердо знаю – ОНИ существуют и живут среди нас.