Текст книги "Витражи. Выпуск второй"

Дань времени

Константинополь, пролив Босфор, бухта Золотой Рог, май 1453 г.

Ночь настигла Босфор внезапно, словно в одно мгновение погасили все свечи мира. Лишь одинокая, застрявшая на небе полная луна рассеивала мрак, затмевая вокруг себя звёзды. Командир янычар стоял на мостике, вглядываясь вдаль. Там, за чертой побережья, возвышались стены Константинополя, который почти два месяца находился в осаде.

Омар от природы был любознательным человеком. Ещё ребёнком, до того, как его забрали из семьи и отправили на галеры, он изучал языки, интересовался науками. Особое место в списке его предпочтений занимала история. В одной из библиотек завоёванного ранее города он наткнулся на тайник, где находились старинные греческие письмена с пророчествами о падении Константинополя. Гласили они вот о чём: «Как и при становлении города, так и при его крахе, править будет Константин, и будет он сыном Елены. Город не падёт на растущую луну».

Он очень надеялся на их свершение во славу Османской империи и Султана. Веры в такой исход у него было бы больше, не опасайся они прибытия подмоги. Корабль, отправленный императором Константином в поисках помощи, вернулся без сопровождения, что не могло не радовать, но и расслабиться не позволяло. Может ли это быть уловкой? Вполне.

Омар тряхнул головой, скидывая с себя оковы задумчивости. Направляясь на палубу, он заметил одинокую фигуру, так же как и он, смотрящую в темноту, скрывающую место вчерашней битвы.

– Халил-паша, Великий Султан, да хранит его Аллах, приказал выдвигаться в долину Ликос. Я оставляю тебя.

– Яя-баши, удачи. Всем нам она необходима сегодня, – печально, всё также вглядываясь в темноту и держа руки скрещёнными за спиной, произнёс коренастый мужчина с седыми, выбивающимися из-под тюрбана прядями. – Омар-баши, постой! Слушай внимательно. Сегодня ночь великих свершений. В такие ночи, как эта, может многое произойти. Невероятное и совершенно необъяснимое, – старик выдержал некую паузу, приблизился и продолжил. – Ты не должен этого бояться. Прими это, как часть своей судьбы. Протяни ладонь.

На протянутую ладонь Омара легло нечто увесистое и холодное. Инкрустированный драгоценными камнями золотой медальон, завораживая, переливался, отражая игру пламени факелов. Омар взглянул на пашу.

– Не спрашивай меня ни о чём. Ни о медальоне, ни о том, почему я отдал его тебе. Позже ты всё поймёшь. Ступай.

Халил-паша развернулся и отправился к каютам. Омар стоял и смотрел ему вслед.

Чёрный дым поднимался к небу, унося с собой крики и последние вздохи. Какофония звуков эхом носилась над долиной, ударялась о горы и возвращалась к городской стене. Элитные янычары под предводительством самого Султана третьей разрушительной волной, словно торнадо, пронеслись вдоль укреплений, круша всех и всё на своём пути. Их стрелы и ятаганы не щадили никого. На полуразрушенной стене в рваной и окровавленной рубахе стоял Иофалий, начальник гарнизона, охранявшего стену. Размахивая мечом в надежде собрать оставшихся воинов и дать отпор завоевателям, он заметил воздвигаемый на смотровой башне флаг Османской империи. Город пал. Тотчас в его плоть вонзилась холодная сталь. Интуитивно выхватив спрятанный в сапоге нож, он швырнул его в соперника. Вспышка света обожгла Омару глаза, и взгляд его померк.

* * *

Стамбул, 2022 г.

Волны накатывали на берег, пенясь и бурля, отступали назад, снова скрываясь в морской пучине. Крик чаек вторил всплескам волн, а лёгкий бриз разносил мельчайшие частицы воды по пляжу. Айзель шла вдоль берега, вдыхая солёный морской воздух. Её непонятным образом притягивало это место. Ещё с детских лет она приходила сюда всякий раз, при любой возможности. Девушка замедлилась, озираясь по сторонам. Всё ей было знакомо, будь то камушек, ракушка или чайка. Сейчас что-то нарушало привычную гармонию этого места. Пройдя немного вперёд, Айзель вскрикнула от неожиданности. На берегу лежал человек в кровавых лохмотьях.

– Эй, парень, что с тобой? Живой? Что случилось? Почему ты такой? Да что же мне с тобой делать? Ну и тяжёлый же ты. Очнись, пожалуйста!

Что только ни делала Айзель, чтобы оттащить парня от берега, но всё было напрасно. Ей удалось привлечь внимание одной из рыбацких лодок, промышлявших неподалёку. Помощь не заставила себя долго ждать.

Белёный потолок, солнечный свет, пробивающийся сквозь окно, – это первое, что увидел Омар, очнувшись. Приподнявшись на локтях, скрипя зубами от боли, замер. Он увидел девушку, дремавшую возле его кровати. Её облик настораживал: чужеземные одежды, похожие на мужские, оголённые руки, без головного убора. Омар зажмурился, пытаясь скинуть с себя остатки сна. Открыл – ничего не изменилось. В комнате не было ни одного канделябра, масляной лампы или просаленного факела. Его рана была перевязана странными полосками ткани, которые были скреплены непонятными штуками. Он хотел было встать с кровати, но от резкой боли только сдавленно рыкнул, тем самым разбудив девушку. Веки дрогнули, и на него в упор уставилась пара изумрудных, ещё немного сонных, обрамленных густыми длинными ресницами глаз.

– Очнулся? Это хорошо. Недаром прошли мои пять лет в ординатуре. Даже везти тебя в больницу не пришлось. Кто ты? Откуда? Как зовут? У тебя есть дом, родные? Может, друзья? Кому нужно сообщить о тебе?

Девушка продолжала щебетать, ходя из стороны в сторону, не обращая внимания на округлившиеся глаза Омара. Он мало что понимал из её речи. Вернее, понимал почти каждое слово, но вместе получилась полная каша.

– Остановись! У меня голова уже закружилась. Перестань метаться по покоям!

– Что? – девушка смотрела на него в недоумении. – Что ты там пробормотал?

– Где я? – смекнув, Омар добавил жесты руками. – Что это за место?

– О… это рыбацкий дом в пригороде Стамбула, недалеко от промысловой пристани, откуда…

Омар приподнял бровь и, поддавшись вперёд, пристально наблюдал за Айзель. Так продолжалось несколько минут, пока его терпение не взорвалось угрожающим возгласом. Айзель подпрыгнула от неожиданности. Взглянув на него, рассмеялась. Всклокоченные русые волосы, орлиный нос, словно у обиженного ребёнка, ниточкой сжатые губы и колкий взгляд из-под бровей, да ещё и белые бинты по торсу на загорелом, мускулистом теле заставляли хихикать от такого резонанса, но никак не бояться. Что-то знакомое было в его облике. Но откуда она могла его знать, если видела впервые? Айзель вздохнула. Прихватив ручку и бумагу, присела рядом и не спеша, словно несмышлёному ребёнку, стала рассказывать об обстоятельствах его пребывания в этом доме.

Шли дни, они научились понимать друг друга. Омар, оценив доброту и заботу Айзель, счёл правильным рассказать ей, кто он и откуда, о своей жизни там. О том, что он вдруг очутился в чужом для него времени, так до сих пор и не поняв как. Айзель не нашла причин ему не поверить. Он действительно странно себя вёл. Удивлялся элементарному и просил найти для него непонятные для неё вещи. Расспрашивал о битве, что была более пятисот лет назад, что стало с султаном и империей позже и многое другое. Да, она была несколько напугана и обескуражена тем, что спасённый ею человек был не из её мира. Но это было единственным логическим объяснением всего происходящего. Все её рассказы Омар слушал с особой внимательностью, впитывая каждое слово. Чем больше он узнавал об этом мире, тем более всё окружающее казалось невероятным. Оказалось, тут тоже есть корабли и лодки, но не такие, о каких он знал, а железные и с моторами. Что по воздуху тоже плавают суда, но называют их самолётами и говорят, что они летают выше орлов. Всё, что ему оставалось, так это стать частью новой реальности.

Девушка уходила в ночь и возвращалась к полудню. Иногда её могло не быть несколько дней, отчего Омару становилось грустно. В рыбацком домике время от времени появлялся хозяин, он же сторож промысловой пристани. Ему не с кем было поговорить, кроме как с Айзель и изредка перекинуться парой слов со стариком. Он часто замечал на себе его взгляд, отчего ему становилось не по себе. Но что может сделать сутулый и немощный дед? Омар отбрасывал прочь неприятное предчувствие. Всё чаще он размышлял над тем, что могло произойти в его времени и почему он оказался тут. В чём смысл?

Айзель пришла в обычное для неё время. Взгляд девушки был задумчивый и несколько виноватый. Что-то теребя в руках, она то смотрела на Омара, то отводила взгляд, будто чего-то боялась.

– Что с тобой? Ты сама не своя.

– Я… я забыла тебе сказать… вернее, не хотела…

– Говори. Уж не думаешь ты, что прикажу тебя высечь?

Девушка слегка улыбнулась, но еёулыбка растаяла, стоило ей посмотреть ему в глаза. Тяжко вздохнув, она раскрыла свои протянутые ладони. На одной лежал тот самый медальон, который отдал ему паша перед последним сражением. Волна воспоминаний накрыла Омара. Он вспомнил, что положил его за пазуху. Значит, он не умер благодаря этому куску железа, в центре которого вместо рубина зияла огромная дыра, искорёженная зазубринами от удара клинка. Омар перевёл взгляд на другую ладонь. На ней лежал тот самый рубин.

– Этот медальон! Откуда он у тебя?

– Он был с тобой, когда я тебя нашла, – девушка опустила голову в задумчивости. Резко подняв к нему своё лицо, продолжила. – Я всегда думала, что он может быть только моим и не хотела тебе его отдавать. Но не посмела. Я часто видела этот медальон. А рубин в самом его сердце всегда начинал светиться, стоило мне только приблизиться к нему. И чем ближе он был ко мне, тем более ярким он становился.

– Что ты такое говоришь? Как это возможно? Я ничего не понимаю. Объясни!

– Конечно, – девушка отвернулась к окну, понуро опустив голову. – С самого детства, практически каждую ночь, я видела его во сне. Он манил меня, притягивал к себе, словно магнитом. Разгонял вокруг меня тьму, даря спокойствие и умиротворение. Но мне никогда не удавалось до него дотронуться. Не думала, что он окажется в моих руках, вот так и в реальной жизни.

Они оба посмотрели на камень. Омар взял медальон из руки Айзель, а она, в свою очередь, вложила рубин в углубление медальона в надежде, что его ещё можно починить. Молодой человек хотел было что-то сказать, но в тот момент луч солнца, пробившийся сквозь окно в комнату, врезался в камень, заставляя его сверкать и искриться. Многое было показано в кроваво-красном фейерверке всполохов из прошлого, настоящего и, возможно, будущего. Их жизни, поделённые на до и после их встречи. Они посмотрели друг на друга, поражённые увиденным. А может, это сон?

– Не ожидал, что именно ты, дрянная девчонка, окажешься хранителем. Знал бы, давно прикончил.

Омар и Айзель резко развернулись. В дверном проёме стоял хозяин рыбацкого домика. Его взгляд был полон ярости.

– Дядя Фарид, ты о чём?

– Разве ты ещё не поняла? Ничего из того, что показал тебе камень, ты не поняла? – старик расхохотался. – Если так, то тем более ты недостойна им быть! Хранителем достоин быть только я! А ты и тебе подобные лишь жалкая пародия! Я вас всех уничтожу! Все сюда!

В тот же миг вооружённые люди наполнили комнату. Айзель взвизгнула, но Омар, согласно боевой выправке, собрался и встал в оборону.

– Пощады не ждите! Этот медальон мой.

Взмах руки Фарида, подающий сигнал к атаке, остановил сильный поток ветра. Большой жёлтый шар, шипя и раскидывая по сторонам электрические щупальца, влетел в комнату, уничтожая всё, до чего дотрагивался.

* * *

– Ну что? Очнулись?

– Халил-паша? Ты откуда здесь? И где мы?

– Мы дома, сынок. Пришло время вам двоим занять свои места по праву. Битва только началась.

Саломея Ани

Пока не поздно

Говорят, он ждал. Знал, что несусь изо всех сил с другого конца страны, чтобы во всём разобраться, пока не поздно. Высказать годами накопленные обиды и простить. Попросить прощения и отпустить. Но ушёл, не дождавшись. В своём репертуаре! Всю жизнь избегал трудных разговоров. Всю жизнь! Просто лучезарно улыбался «всё прекрасно» и сваливал. Вот и сейчас. Свалил, не дождавшись, не простившись, не простив. И я, как всегда, стою, как дура, посреди всего этого совместно нажитого груза из нераспутанных узлов и душевных нарывов. Невыносимая тяжесть. Эгоист! Трус! Предатель!

Сегодня я прибыла раньше всех, чтобы, не дай бог, опять не опоздать. А вдруг удастся поймать его дух. Говорят ведь, душа ещё остаётся с живыми какое-то время. Если это на самом деле так, сделай так, чтобы он меня услышал, Господи. Передо мной раскинулась, как облако, умиротворяющая полная утешения и покоя жизнь. Как же не вяжется ужас слова «крематорий» с этой почти райской идиллией. Цветы, аккуратненько рассаженные вдоль хвойных аллей, солнечные лучи, пронзающие их густые ветви, воздух, наполненный свежестью, – всё здесь о радости жизни, надежде на новое начало и ни разу не про смерть, печь и всякие такие страсти. Покой и уединение. Тишина витала в воздухе, прерываемая лишь шелестом листвы, и вводила в состояние транса.

Я прогуливалась по территории, осознавая, что это мой последний шанс с ним на Земле. Присела на скамейку. Жду. Услышала едва уловимый шёпот: «Связь налажена, говори со мной».

– Ты это всерьёз? Тогда слушай…

Тишину резко разорвал шум приближающегося мотора. Ничего в нашей жизни не меняется, ничего. Даже такое серьёзное событие, как его смерть, тут невластно. Бежать прочь, спрятаться, чтоб как-то сохранить едва установившийся хрупкий контакт! Увы, из авто выплыла Она и перекрыла мне путь, очень довольная собой. Моя вечная соперница. Вечная кость в горле. «Наша» бывшая. Благоухая нишевым парфюмом, статная, худощавая блондинка, она наклоняется ко мне для вежливого бесконтактного поцелуя – «муа-муа» в воздух. Дальний путь с её метр девяносто пять до моих полутора. Эх, надо было надеть повыше каблуки, ну что уж теперь!

Гости начали прибывать один за другим. Вся богатая историями записная книжка безвременно ушедшего оживала перед моими глазами и обретала человеческие лики, и, в конце концов, превратилась в респектабельную толпу. Любимые лица, незнакомые лица, постаревшие до неузнаваемости лица. Все с нетерпением ждали виновника торжества. А тот, как всегда, опаздывал. Ну что за манера опаздывать! Гости шушукались между собой ни о чём, уже окончательно погубив нашу и без того тонкую связь. «Нельзя ли потише, господа? Дайте же мне настроиться на Его волну, – думала я. – Нам нужно поговорить. Сейчас. Пока не поздно. Его же, не ровён час, кремируют, и конец!» Но меня слышала только я сама.

Внезапно толпа оживилась. Во двор медленно, как лайнер, въехал помпезный похоронный лимузин в сопровождении шести пеших похоронмейстеров. Задняя дверь лимузина распахнулась, и из неё показался помпезный, отделанный золотом и усыпанный венками, дубовый гроб. Я представила страдание на лице покойного. Он терпеть не мог всё помпезное и всегда полувсерьёз умолял положить его тело в картонный короб. Из соображений «охраны окружающей среды», конечно. «Потерпи, дорогой, это пройдёт».

Во что он, интересно, одет в этом пафосном гробу? В дорогой парадный сюртук, как я любила, или в допотопный дырявый кардиган, как предпочитал он? «Пусть хоть дресс-код будет по-твоему, парень, так и быть!»

Торжественную часть, ещё более пафосную, чем помпезный гроб, повёл златоустый «парторг», «старый друг», он же коварный оппонент. «Милый мой, я здесь. Я чувствую твою боль и разделяю её. Как же тебе повезло, что ты уже умер, иначе бы ты упал замертво прямо здесь! Потерпи, дружок, и это пройдёт».

Прошло. После долгих, бессмысленных речей и пары гимнов достопочтенная толпа двинулась на выход. Загудел мотор транспортёра, гроб дрогнул, готовый погрузиться в печь.

– Остановите! Стойте! Оставьте его! – заорала я что было сил.

Толпа остановилась, опешила от моего раздирающего пространство вопля и сострадательно двинулась ко мне.

– Вы все – идите. Оставьте нас одних. Сейчас. Одних!

Наступила тишина. Мы были вдвоём в просторном Зале Плача. Впервые за тридцать лет нам никто не мешал.

– Прости меня. За всё.

Из верхнего окна зала забрезжил яркий свет, усилился и остановился на подиуме. Я услышала непонятный шелест, переходящий в протяжный неразборчивый шёпот.

– И ты-ы-ы-ы прости-и-и-и.

– Погоди. Ты это серьёзно? Постой. Ты здесь?! Я тебе ещё не всё сказала. Пока не поздно, дай мне сказать!

В этот момент по стеклянной крыше крематория застучали крупные капли. Пошёл ливень. Заработал транспортёр.

В отчаянии со всего маху бросила в него свой шарф.

– Ну и давай, вали отсюда! Давай!

Транспортёр жадно захватил мой траурный шарф и вместе с гробом уволок в своё пекло.

– Дарю! Дыши моими духами. Твои любимые.

И вылетела прочь. Под навесом почтенная толпа терпеливо пережидала дождь. Не оглядываясь на гостей, я брела по парку и бормотала, как в бреду:

– Что это за традиция такая, людей в печку пихать? Теперь уже точно поздно.

На тёмной аллее показалась знакомая фигура. Ссутулившись, ОН шагнул через улицу и скрылся в соседнем пабе. Что было сил бросилась за НИМ. Отяжелевшее от влаги платье прилипло к телу и мешало двигаться. Держа в руках сломанные каблуки, босиком вошла в паб, оставляя на полу мокрый шлейф. Представляю, как его сейчас развлечёт мой идиотский вид! Он сидел в своём любимом кардигане спиной к двери. Я подкралась сзади и схватила за плечи… незнакомого мужчину.

– Простите, пожалуйста, – и горестно завыла.

Кто-то сердобольный поднёс вина и усадил меня подсушиться у камина. Там я и просидела весь вечер, глядя на играющие языки огня и думая о пламени, поглощающем и сжигающем в прах моё такое непростое семейное счастье.

Раушан Бакиров

Мёртвые города

Демоны в душе, демоны вокруг! Да, в прекрасном прошлом они были людьми. Бо́льшая часть из них продолжала волочить жизнь в руинах былых цивилизаций, в их деформированных и обезображенных телах ещё узнавались человеческие черты. Но те жители, что успели скрыться от радиоактивного тумана, когда на горизонте показался первый ядерный гриб, избегали встреч не с покалеченными мутацией людьми, а того, что таилось в ночных лесах и тёмных пещерах. Но какая сила могла за считаные месяцы превратить живых существ в хтонический ужас, в неописуемых и не поддающихся никакой классификации монстров? Одна лишь радиация? Возможно, атомные взрывы распахнули врата для существ из иных мрачных миров? Или в саму преисподнюю, выпустив на Землю бесов? Ответов на вопрос не существовало, выжившие называли их демонами, а ядерную войну сочли за библейский апокалипсис. Знали они лишь одну простую истину, необходимую для выживания: о ночлеге нужно позаботиться заранее, ибо демоны обитали в темноте. Путник, имевший несчастье застать ночь в кромешной тьме, пропадал навсегда, поэтому об истинном лике чудовищ люди имели только смутное представление. Их бесформенные силуэты порой замечали вдали зоркие глаза жителей сумрачного мира, их бесконечные щупальца, хаотично извиваясь, скользили меж ночных деревьев в поисках жертвы. Они внушали запредельный страх даже мутировавшим жителям разрушенных цивилизаций, заставляя их разжигать на промозглых улицах костры, разгоняя тьму, прятаться по лачугам, где пламя в камине дарило спасение.

Арон шагал бодро, невзирая на усталость и боль в коленях. Под ногами растекались лужи, шёл мокрый снег. Рваная одежда и ветхая обувь не спасали от влаги. Накинув капюшон, он озирался по сторонам. В каждом тёмном углу, не освещённом кострами и редкими фонарными столбами, могла таиться опасность. Враждебный мир не позволял расслабиться даже во время скоротечного отдыха в относительно безопасном укрытии. Мокрый снег сменился дождём, Арон окончательно промок. Темнота окутала разрушенные улицы ещё пару часов назад, но найти укромную заброшку для ночлега никак не удавалось. Измученный, продрогший организм требовал отдыха, еды и тепла. Парень внимательно оглядел окрестности. Вокруг располагались разрушенные дома, лачуги, сколоченные из различного хлама, разбросанные хаотично по округе. Царила гулкая тишина, которую где-то среди угрюмых хижин нарушал шум работающего генератора. Наличие у жителя этой местности топлива и работающей техники говорило о многом, стало быть, у него достаточно и иных ресурсов, самое главное – еды. Арон направился к источнику шума и вскоре увидел торговую будку. Она освещалась изнутри и снаружи лампами, а не факелами. Из трубы валил дым, по округе разносился запах жареного мяса. У голодного путника свело в желудке, он непроизвольно навёл арбалет на хозяина прилавка. Тот выглядел неестественно огромным даже для обитателей этих угрюмых селений. Его тучное тело едва помещалось в крошечной будке, каждое его движение давалось ему с трудом, с тяжёлым дыханием и хрипом, он переворачивал мясо, что жарилось на грязных сковородках. На его сальной коже, покрытой гнойниками и противными волдырями, плясали блики пламени, отчего зрелище становилось ещё более жутким и омерзительным.

Арону не составляло труда выпустить стрелу в мутанта и обзавестись припасами на ближайшие две недели. Но он опустил оружие. Он не желал бессмысленных убийств и жестокости, ведь именно они превратили некогда цветущую планету в ад, отворив врата для демонов. Ему удалось на время подавить дикий голод и прислушаться к голосу разума. Усталый путник, обречённый вечно скитаться по руинам, каким-то чудом сумел сохранить чувство сострадания. В каждом обитателе постапокалиптического мира Арон видел живых неповинных существ. Он смотрел на торговца за прилавком, который внешне являлся отвратительным чудовищем, но в его груди по-прежнему билось человеческое сердце. Он когда-то проживал обычную жизнь, наверняка у него была семья, дом, работа, он гулял по выходным с детьми, навещал родителей и мечтал в старости нянчить внуков. Но однажды всё изменилось, когда в его городе раздалась пронзительная воздушная тревога, и в синем небе показалась ракета с тремя лепестками, разделив жизнь на до и после.

Размышления прервал худощавый старик, как и все мутировавшие, он страдал от язв и гнойников. Деформированные и ослабшие руки волочили канистру по грязным лужам. Он доковылял до будки и перевёл дух.

– Что на этот раз? – пробурчал торгаш.

– Топливо! Нашёл на промзоне, но точное место не скажу! – ответил старик и с трудом поднял канистру на прилавок. Толстяк открутил крышку, отлил немного топлива на ладонь и стал оценивать качество бартерного товара.

– Дерьмо полное! Забирай! – воскликнул он, наконец, и швырнул канистру, расплёскивая жидкость. – Ты пытался меня надуть? Мой генератор сдохнет от твоего топлива!

– Но!.. – попытался возразить старик, и не найдя аргументов, подобрал свою пустую тару.

– Подожди, дед! – смягчил грозный тон толстяк. – На, возьми еды!

Арона растрогала человечность, что сохранилась даже в людях, переживших чудовищные трансформации. Он присел на камень и погрузился в глубокие размышления, с трудом закурив промокшую самокрутку. Вскоре торгаш стал закрывать свою лавку. Освещая себе путь факелом, он направился в стоящую рядом лачугу, сложенную из кусков бетона и покрытую брезентом. Путнику оставалось лишь догадываться, как быстро заснёт хозяин и насколько чуток его слух во время сна. Чувство осторожности притупилось из-за голода. Арон направился к будке с едой. Пройдя половину пути, он осознал, что под ногами предательски хлюпала грязь вперемешку с мокрым снегом. Тишина в жилище послужила ответом, что опасности нет. Ловкие пальцы вскоре играючи, с помощью стальных проволок, отворили тяжёлый замок. Арон набил свой рюкзак сырым мясом, но внезапно чуткий слух уловил тяжёлую возню в доме. В крошечном окне, за которым плясали блики от камина, показалось грузное тело мутанта. Скиталец направил заряженный арбалет в окно, однако на нём лишь захлопнулись металлические ставни. Задерживаться не стоило, бродяга покинул местность и направился к заброшенным многоэтажкам.

Сквозь свинцовые облака, навечно окутавшие планету, едва-едва пробивался свет полной Луны, что случалось довольно редко. Вдали виднелись очертания холмов и ночного леса. Нечто спускалось с вершин, его склизкие щупальца бесшумно скользили меж деревьев, покачивая их кроны. Однако даже слабое свечение крошечных окон послужило для демона непреодолимым барьером, он свернул во тьму в поисках припозднившихся скитальцев. Арон ускорил шаг и забежал в ближайшее заброшенное здание. Переведя дыхание, он прислушался к звукам, здесь тоже могли обитать опасные существа, от гигантских крыс и многоножек до мутировавших людей, что не желали проживать в селениях, а занимались разбоем, грабежом путников, набегом на мелкие деревни и промышляли каннибализмом. Но, к счастью, в пустом помещении царила тишина, которую нарушал лишь холодный ветер. Вскоре удалось найти более укромную комнатушку без окон. На потолке зияло чёрное отверстие от вентиляционной шахты, с одной стороны, оно позволяло развести костёр и не надышаться дымом, с другой – оно пугало даже опытного Арона. Он всё же заткнул дыру булыжником и принялся собирать куски мебели и прочего хлама.

Спустя некоторое время стал разноситься запах жареного мяса. Вечно уставшему и голодному мужчине не хотелось даже думать, кто пал жертвой мясника, главной задачей неизменно оставалось выживание. А изысканные блюда, роскошь ресторанов, неоновые подсветки ночных витрин, тихая и комфортная жизнь остались в прошлом. Убаюканные такой беспечной жизнью жители планеты проспали явную угрозу, не осознали вовремя нависшую над миром опасность. Редкие прозревшие люди кричали о том, что человечество застыло перед пропастью, за чертой которой находилась преисподняя. Но в лучшем случае они встречали равнодушие сытых граждан, но зачастую их клеймили бесноватыми фриками. Люди не прозрели, даже когда локальные войны стали разрастаться и пожирать планету неизлечимой проказой. Даже тогда ещё оставался шанс на спасение, пока однажды на территории одной из мировых держав не раскрылись врата подземных шахт… И ввысь не взмыли бомбы с тремя лепестками, запустив череду необратимых процессов…

Арон насытился вдоволь впервые за несколько дней, мысли о прошлом отступили сами собой, потянуло ко сну. Он развесил у костра промокшую одежду, распаковал спальный мешок и стал готовиться к ночлегу. Внезапно сквозь сон его чуткий слух уловил чьи-то тихие шаги, кто-то бесшумно подкрадывался к нему. В следующий миг заряженный арбалет оказался в руках Арона, готовый сразить незваного гостя. Шаги раздались за чёрным проёмом без дверей и застыли. Гость не торопился показываться на глаза, возникло напряжение. Спустя мгновения парень разглядел в темноте винтовку, нацеленную в него.

– Брось оружие! – крикнул Арон.

– Ты первый! – раздался женский голос. Он не встречал женщин уже много месяцев, если не считать мутировавших жителей Земли, его воображение мгновенно нарисовало образ чарующей красотки. Опьянённый скиталец потерял бдительность и опустил арбалет.

– Ладно, я опустил оружие, входи, только не стреляй! – Арон пытался говорить дружелюбно, и незнакомка поверила ему. В свете костра возникла очаровательная красавица, встретить каких он уже и не мечтал. Форма цвета хаки облегала её стройную фигуру, роскошные чёрные волосы спадали ниже плеч, а ружьё в руках совсем не подходило к её милому лицу, ибо создана она была только для любви, но суровая реальность распорядилась по-иному, и ей тоже приходилось выживать, оттачивая боевые навыки.

Арон растерялся окончательно, но, наконец, собравшись с мыслями, пригласил гостью присоединиться к ужину.

– А чьё это мясо? Видимо, гигантскую крысу подстрелил? – спросила девушка.

– Я не знаю, чьё это мясо. И вообще, вы, конечно, простите, но сегодня наше заведение не может предложить вам более богатое меню! – сыронизировал Арон.

– Ладно, что есть, то есть! – согласилась девушка. Она стала жадно поедать предложенное ей блюдо. А он любовался ею, ему стало безумно приятно встретить нормального человека, да ещё и противоположного пола, стало отрадно проявить заботу о ком-то. Он не знал, сколько продлится их встреча, когда гостья решит покинуть его и последовать дальше своим путём, но продолжал наслаждаться редким радостным моментом. Арон даже хотел предложить ей пойти вместе, но решил не торопить события, ведь они пока даже не познакомились. Он понял, что она не спешит уходить. Девушка развесила сушиться плащ, скинула рюкзак и непредусмотрительно отбросила ружьё. Он порадовался тому, что путница угодила к нему, а не к какому-нибудь маргиналу, который мог бы воспользоваться такой опрометчивостью беззащитной красавицы.

Вскоре два путника, две души, измученные одиночеством, погрузись в уютное уединение. Девушка представилась Евой. Они говорили обо всём на свете, вспоминали прошлое, вскрывая старые раны, иногда шутили, рассказывая истории из жизни, пока время не перевалило глубоко за полночь.

– Ты поспи, я подежурю! – по-джентльменски предложил Арон, когда сон уже окончательно одолел уставшую Еву.

Настало холодное утро. Арон вскочил, осознав, что задремал на посту, хотя обещал охранять покой Евы. Так крепко он не спал давно. Видимо, присутствие рядом девушки, подарило ему подзабытый покой, он даже не услышал, как она проснулась и развела уже потухший костёр.

– Да, хороший из тебя постовой! – рассмеялась Ева. Парню стало неловко.

– Не знаю, что на меня нашло, обычно я сплю чутким сном…

– Не волнуйся, я шучу! – ответила Ева. – Не первый день выживаю одна в новом враждебном мире. Я давно не встречала людей, похоже, все выжившие нашли тот самый остров Надежды, остались лишь единицы, как мы с тобой!

– Какой остров? – искренне удивился Арон.

– Ты не слышал о нём? Правда? Похоже, ты человек неплохой, я могу показать тебе свою базу и подробней объяснить всё на месте.

Путь на базу Евы пролегал через развалины и селения враждебно настроенных жителей нового мира. Мутанты плевались вслед, называя людей уродцами, сыпали в спину проклятиями. Неизвестно, что удерживало их от прямых нападений. Возможно, их гнев сдерживали едва сохранившиеся моральные ориентиры, а может, медлительность их мутировавших тел, но скорее всего – оружие. Арон полагал, что всё дело в последнем, он шёл, не опуская арбалет, пока Ева пробиралась впереди. Вскоре селения остались позади, путь продолжился сквозь густые чащи. Радиоактивный туман не уничтожил флору и фауну, она сумела адаптироваться к катастрофическим изменениям. Теперь вся планета превратилась в ожившую декорацию к фильмам ужасов. Среди мрачных деревьев, что сыпали на землю серые листья, под свинцовым небом и вечными туманами не приходилось расслабляться ни на миг. Периодические шорохи в кустах держали Арона в постоянном напряжении, заставляя направлять арбалет на источники шума. А Ева, доверившись новому напарнику, уверенно двигалась по знакомым только ей тропам. Спустя пару часов начались степи. Над головой парили стаи огромных ворон, внушая тревогу и тоску. Передвигать стало проще, окружающая среда просматривалась за пару миль. Затем равнины сменились холмами. Арон стал беспокоиться и размышлять, не слишком ли легко он поверил незнакомке? Куда она его ведёт? А если в ловушку?