Текст книги "Витражи. Выпуск второй"

– Пришли! – наконец, объявила Ева, указав на ущелье меж двух холмов. Арон не увидел явных признаков жилья, кроме трубы и каких-то антенн, выпирающих из-под земли, и ветряной мельницы. Беспокойство Арона лишь возрастало, ему казалось, что вот-вот откуда-то из-за холмов появятся другие люди. А что, если они каннибалы? А что, если прекрасная Ева служит лишь приманкой и следила за ним до ночлежки? Но никто так и не возник на вершинах холмов. Девушка отворила дверь в просторную землянку и пригласила гостя.

– Может, опустишь уже арбалет? Внутри безопасно! – в голосе Евы тоже читались нотки тревоги. Арон понял, что со стороны он выглядит подозрительным и странным.

– Да, конечно, просто привычка! – объяснился парень и, разрядив оружие, повесил его на стену.

Каменные стены подземного жилища украшали семейные фотографии, полки с книгами и разными бытовыми предметами, искусственные цветы. В помещении функционировало электрическое отопление, вентиляция, подача фильтрованной воды, был санузел с душем. Арон всё пытался понять, как хрупкая девушка могла сама оборудовать такие удобства в постапокалиптическом мире.

– Я в прошлой жизни работала инженером, создать всё это было нетрудно, хоть и долго! – ответила Ева на немые вопросы гостя. – Вот, возьми полотенце и чистую одежду, сходи в душ, тебе явно не помешает!

Арон не мог отказаться от такого предложения. Он лежал на сухой чистой постели, пока девушка тоже отправилась в душ, и не мог поверить, что ему посчастливилось испытать подобный уют. Ему внезапно захотелось больше никогда не выбираться наружу и остаться до конца своих дней в этом прекрасном месте. Ева тем временем, переодевшись в шорты и маечку, орудовала у самодельной плиты. Она почему-то не торопилась рассказывать про остров, как обещала при встрече. Но и он никуда не спешил. Этот вечер казался ему волшебным. Словно он вернулся в беззаботное прошлое, где нет разрушенного мира. Тускловатый свет падал на Еву, подчёркивая её соблазнительные изгибы, её нежную женственность. Арон больше не мог противиться нахлынувшей страсти. Он обнял её сзади и прижал к себе, Ева не стала сопротивляться, она успела лишь отключить плитку, а затем отдалась в объятия Арона. Под покровом ночи в тихой обители слились два тела, слились воедино две одинокие души, утоляя страсть, одиночество и боль. Грубые и сильные руки до утра ласкали нежное тело Евы, прижимали к груди, гладили по роскошным волосам. Время перестало существовать, растворился враждебный мир, полный демонов и чудовищ, остались лишь они вдвоём.

– Остров Надежд существует, я верю в это, я знаю! – тихо прервала молчание Ева. – А ты веришь в судьбу?

– Не хочу врать тебе, если честно, нет! Я материалист! Расскажи про этот остров.

– Этот остров, отдалённый от большой земли, стали обустраивать для жизни те, кто понимал, что ядерная война неизбежна. Среди тех людей оказались и мои знакомые. Не знаю, какое название они дали своей обители, но я зову её островом Надежд. Когда началась война, мы с сестрой успели спрятаться в глухой деревне. Нам успели передать примерные координаты острова. Затем наш покой потревожили мародёры, мы бежали с сестрой в лес, и наши пути разошлись, я потеряла её. Долгое время я пребывала в отчаянии, думая, что она погибла в ту ночь от рук маргиналов. Но с недавних пор мой приёмник стал ловить слабые сигналы, я уверена, что она ищет меня. Я уже много месяцев изучаю окрестности, делаю пометки на карте. Мне нужно выйти к морю, к берегу периодически приходит судно от острова. Ты пойдёшь со мной?

– А как мы узнаем точное место и время прибытия корабля?

– Сигналы участились, но разобрать сообщение по-прежнему не удаётся. Моя сестра пытается связаться со мной. Выжившие едва ли сообщат точное время и место, на той же частоте может оказаться кто угодно! Но у нас с сестрой есть свой способ общаться шифрованными сообщениями. Если однажды услышишь по приёмнику женский голос, который диктует цифры, записывай их. А знаешь, что я поняла? Это судьба! Я не могла поймать сигнал или найти дорогу к морю, потому что переплетение наших с тобой путей предопределено судьбой! Теперь мы найдём дорогу к острову Надежд! Случайностей не бывает!

Арону не хотелось рушить грёзы Евы, он в ответ лишь прижал её к себе ещё крепче. Так своим чередом последовали дни и недели. Ева подскакивала от каждого треска приёмника, и с каждым ложным сигналом огонёк в её глазах затухал всё больше и больше. Арон пытался её утешить, но Ева отчаялась окончательно. Они продолжали существовать механической жизнью, раз за разом повторяя ежедневные ритуалы. Он выбирался на поверхность в поисках пропитания, она готовила, убирала жильё. Арон по-прежнему не верил ни в какую судьбу и сомневался в существовании острова, над которым, как в старые добрые времена, светило солнце. Его в целом устраивала новая жизнь. Роскошное по меркам времени жильё, женщина рядом – чего более оставалось желать? Однако подавленное состояние любимой, её разбитые грёзы тяготили его.

В очередной день, похожий на десятки предыдущих, Ева отправилась в душ. По обыкновению, она долго расслаблялась под потоками горячей воды, желая оставаться подольше наедине со своими мыслями. Арон лежал на кровати, курил и листал книгу от скуки. Вдруг неожиданно раздался треск радиоприёмника, едва различимый женский голос звал Еву. Затем звук стал чище, едва-едва разборчиво послышались цифры: «17… 23…». Арон вскочил к столу, где всегда наготове лежал блокнот с карандашом. Девичий голос продолжал диктовать цифры, которые мужчина неустанно записывал, теряя счёт минутам. Наконец, голос умолк. «Ева, пожалуйста, услышь меня, это Сара, я люблю тебя, сестра, и жду!» – прозвучали слова под конец послания. Спустя десять минут Ева, наконец, вышла из душа. Потоки воды не смогли смыть следов рыданий, покрасневшие глаза выдавали её подавленное состояние.

– Снова плакала? – спросил Арон.

– Нет! – сухо ответила Ева.

– Вижу, что опять рыдала, вот только на этот раз зря! – загадочно улыбнулся Арон, протягивая блокнот.

В глазах девушки вновь загорелся огонь, пламя жизни и надежды, у неё снова текли слёзы, но уже слёзы счастья. Она долго расшифровывала послание, где были подробно указаны координаты и время подхода заветного корабля. Следующие часы прошли в сборах, Арон, наконец, поверил Еве. Остров существует! Оставалось лишь добраться до берега и отправиться навстречу новой жизни! Набив рюкзаки лишь необходимыми вещами, влюблённые двинулись к месту назначения. Преодолевая преграды и опасности, ночуя в тёмных лесах, разгоняя мрак кострами, они с каждой минутой приближались к морскому берегу. Арон и Ева, гонимые надеждой, добрались до места даже пораньше. Разбив лагерь, они стали ждать, когда на горизонте появится морское судно. Минуты тянулись невыносимо долго. Время короталось за душевными разговорами, горячими поцелуями, страстными объятиями и сладострастными минутами любви, пока вдали не показался парусник. Чем ближе он становился, тем больше у ожидающих бурлили противоречивые эмоции, от восторга до тревог и сомнений. Наконец нос корабля вонзился в песок. На палубе стояли суровые вооружённые мужчины. Брутальный воин с заросшим щетиной лицом, пронзительным взглядом, видимо, являлся предводителем.

– От кого и как вы получили послание? – спросил он без долгих вступлений.

– От Сары, это моя сестра, меня зовут Ева! – ответила девушка.

– Да, знаю её, и о тебе слышал! Меня зовут Джо! – смягчился вожак, но внезапно бросил на землю кинжал. – Только я должен вас расстроить, место на острове ограничено, мы заберём лишь одного человека. Можете решить вопрос в бою. Ну, мужик, ты чего застыл? У тебя отличные шансы, нам нужны сильные руки на острове. Действуй!

Надежды Арона и Евы после томительных ожиданий послания и долгого пути рухнули в один миг! Никто даже на долю секунды не задумался губить любимого человека ради лучшей жизни.

– Ладно, Ева, я безумно был рад встретить тебя! Однако никакой судьбы или счастья не существует в этом суровом мире! Отправляйся к сестре! Ты заслужила это, а я буду выживать дальше! – прервал Арон тяжёлое молчание. – Только я должен убедиться, что с вами она будет в безопасности и доберётся до острова! Свяжитесь с Сарой, чтобы я мог со спокойной душой продолжить свой путь.

– Нет проблем! – ответил Джо, доставая рацию. – Сара нашла прекрасного мужчину, они построили хижину, выращивают огород, растят сына. Сейчас вы услышите её и убедитесь сами.

Воин, действительно вышел на связь с сестрой Евы, и она услышала её беспечный голос: «Да, Джо, друг мой, что случилось?». Ева узнала голос Сары. Вожак ждал ответа Евы и молчал, игнорируя расспросы по ту сторону.

– Я рада, что у неё всё в порядке. Передавай ей привет! Только я не могу бросить своего мужчину! – промолвила девушка и взяла Арона за руки. Парень впервые за долгие годы расплакался, не веря словам своей возлюбленной! Они развернулись и пошли прочь, крепко сжимая ладони друг друга.

– Подождите! – крикнул Джо вслед уходящей паре. – Это была проверка, и вы её прошли! В нашем сообществе нет места предателям и убийцам! Добро пожаловать на борт!

Парусник проносился сквозь бури и волны под управлением искусных мореходов, преодолевая преграды на пути к острову Надежд, над которым светило солнце, к клочку земли, где зарождалась новая жизнь, новая эпоха в истории планеты…

Анаит Гаранян

Цыплята

«Если дому быть, то быть и трудностям», – говорят армяне. «В каждом дому – по кому, а в некоторых – и два кома», – говорят русские. Слова разные, суть одна и та же.

Деревенская жизнь всегда как на ладони. Ничего от зорких глаз соседей не утаишь.

Редко кому из соседей удаётся избежать случая, чтобы какая-нибудь мелочь не явилась яблоком раздора, каплей мёда11
  Туманян О. Т. «Капля мёда». История о том, как из-за пролившейся капли мёда, началась война.


[Закрыть], как говорят у нас.

Или межа окажется не на том месте – после того как вырвали колючки, разросшиеся у обветшавшей изгороди, или поросята сделают подкоп под забором и перероют всю землю вместе с корнеплодами, или коза встанет на задние копыта, потянется через ограду и сжуёт молодой саженец. И уж совсем особое место нужно уделить разговору о домашней птице. Обязательно чей-нибудь молодой петушок перелетит через частокол в соседский огород, потопчет посадки, склюёт зерно и вернётся как ни в чём не бывало. Ведь у соседей и урожай, и дождевой червь вкусней.

И тогда жди разговоров на повышенных тонах: у кого забор плохой, животные голодные да присмотра нет. Остальное зависит от воспитания и характера соседских жён. А женщины в этой местности, надо сказать, всегда были остры на язык. Не успеешь подумать, а они тебе уже ответили с дальним намёком.

Времена были старинные, нравы строгие. За аморальный поступок не сказать, что камнями бы прибили, но позора, как говорится, не оберёшься. Ведь известно, шила в мешке не утаишь. А припоминать будут – самое меньшее на все три поколения вперёд.

Сватались к Хонум многие. Женихов в селе оказалось намного больше, чем девушек. Так уж получилось, что какое-то время мальчиков рождалось больше, чем девочек. Приходилось ездить за невестами в далёкую Ганджу22
  Гянджа, город на территории Азербайджана.


[Закрыть]. А путь этот был нелёгким, не каждый мог его преодолеть. Для кого-то привозили невесту. А если молодой человек оказывался взыскательным, не доверял чужому вкусу в вопросе выбора, то и оставался, как говорят, в бобылях до конца жизни.

Хонум уже выткала и вышила себе приданое, приготовила свадебный наряд: одежду из лучшей ткани, украшение на голову, припасла хну для узоров на руках и ногах перед свадьбой, когда наконец-то сосватали её за Мгера.

Первый год совместной жизни супруги прожили душа в душу. А дальше стали тревожиться, удастся ли им обзавестись наследником.

Развод в те времена допускался только в случае, если пара была бездетна. И, конечно, виноватой считалась женщина. Хотя оба давали клятву перед священником быть вместе – и в радости, и в горе, и в болезни, и в здравии – до самой смерти.

– А если я в этом виноват, – спросил однажды Мгер у Хонум, – ты останешься со мной?

– Да, – не раздумывая ответила она. – А если проблема во мне? Ты будешь со мной жить? – с тревогой произнесла она.

– Да, – он повернулся набок и обнял её за талию. И вытер огрубевшей от работы большой ладонью невидимые в темноте слёзы жены.

– А ты могла бы полюбить ребёнка, если бы он был только моим?

– Я бы полюбила всё, что любишь ты.

Шли годы. Долгожданного ребёнка в семье всё не было.

Женщина всегда будет знать, кому из мужчин она нравится, будь она в чадре или в мини-юбке. Хонум тоже знала. Но ей нужен был только ребёнок.

Мгер вернулся с охоты поздно. Хонум настороженно проскользнула под одеяло.

– Попалось что-нибудь? – её голос словно разрезал тишину.

– Да, было, – смиренно ответил Мгер.

– Ты вернулся с пустыми руками?

– Да, вдруг именно сейчас окажется, что мы ждём пополнения. Нельзя ведь, грех большой убивать. А если женщина беременна – и подавно.

Так оно и оказалось. Родился мальчик.

Однажды вечером, когда основные хлопоты по хозяйству были окончены: коровы надоены, телята и остальная живность накормлены и мирно отдыхали в загонах, Хонум и Мгер задержались у калитки, чтобы спокойно перекинуться любезностями с соседями, пообщаться на обычные темы: какой нынче урожай, какие в селе новости, что в хозяйстве друг у друга.

– Пару цыплят не могу досчитаться, – сказала соседка, когда разговор уже был исчерпан.

– Мы чужих не держим, – попыталась в шутку оправдаться Хонум.

– Не знаю, не знаю, – тут же выпалила та. И тут же умолкла, прикрыв рот ладошкой.

Соседи разошлись по своим домам.

Хонум уложила сына и оставила спать на супружеской кровати.

Затем присела на край кровати и, не поднимая взгляд на вошедшего мужа, проговорила:

– Ты не хочешь знать…

– Знаю, – прервал её муж, а потом с нежностью взглянул на мальчика и добавил: – Мой!

Вскоре в колыбели у них мирно спал второй малыш. На этот раз девочка.

Римма Кельцева

Страсти по театру

В начале пятидесятых годов прошлого века в Ярославле произошло необычайное событие – в город приехали народные артисты СССР Тамара Макарова и Сергей Герасимов. По городу расклеили объявления о наборе в театральный институт на актёрское отделение. Эту историю мне рассказывала мама. В то время она была студенткой педагогического института и мечтала стать учительницей русского языка и литературы. Но была ещё одна заветная мечта. Признайтесь, кто из вас не мечтал хотя бы раз оказаться на сцене, купаться в аплодисментах, раскланяться публике с охапкой цветов в руках?

Большой лекционный зал был переполнен. Все с восхищением смотрели на знаменитую пару. «Хозяйка медной горы» – Тамара Макарова, была одета со вкусом, стильно, дорого. Казалась недоступной, и девчонки не сводили с неё глаз. Один парень, заикаясь, спросил, можно ему стать актёром, ведь он мог бы играть заик? На что Тамара Фёдоровна профессионально, заикающимся голосом сказала: «Н-на-ам з-за-и-ики не н-нуж-ж-н-ны-ы». В зале послышался смех. Это возмутило маму, и она демонстративно покинула зал. На этом закончилась её так и не начавшаяся актёрская карьера.

Зато мы, трое детей, в полной мере прочувствовали на себе мамин талант. Арт-терапию мы получили сполна! Мама занималась с нами, ставила голос, интонации, учила декламировать стихи. Видимо, мамина мечта передалась и нам. В школе нам нравилось выступать. Мама создала кукольный театр, и мы требовали главных ролей. В медучилище я и моя сестра-двойняшка Рита организовали агитбригаду и готовили концерты ко Дню Победы и Восьмому марта, участвовали в конкурсе «А ну-ка, девушки!»

Театр! Любите ли вы его так, как наша старшая сестра Ирина? Посмотрев художественный фильм «Старшая сестра», она в буквальном смысле вдохновила меня идеей поступить в театральный институт.

– Ты ничего не теряешь. Если не примут, пойдёшь в медицинский.

Ира тренировала меня и волновалась за меня больше, чем я сама. Мы много репетировали. Выбор пал на Л. Н. Толстого «Первый бал Наташи Ростовой» из романа «Война и Мир». Стихотворение я выбрала на военную тему, а басню вспомнила по дороге на прослушивание. Скажу сразу – я провалилась. «Тебе бы стать актёркой, Римма! Нет, это не моя доктрина», – подумалось мне тогда. Я взяла с собой гитару, которая мне так и не пригодилась, но помогла поступить парню, который уже два раза вылетал из других театральных школ, с его слов, за пьянки. Но актёр он был от Бога. Из всей нашей группы приняли только его и пропустили во второй тур. В коридорах и фойе народ вовсю готовился к выступлению. Было шумно и весело. Кто-то отстукивал чечётку, кто-то пел. Одна группа ребят произносила скороговорки, другая повторяла прозу, стихотворения, басни. Скучно не было. Я с удивлением узнала, что одновременно ребята поступали сразу в несколько подобных вузов. Некоторые сразу в пять. Прослушивание шло в разное время, поэтому все успевали. Я же готовилась к поступлению только в одно театральное училище, имени М. С. Щепкина.

Прослушивание проходило в Малом театре. Всё было торжественно. Вызывали по пять человек, а мы стояли за кулисами и ждали своего выхода. Свет от софитов по краю сцены бил в глаза, и сидящих в зале почти не было видно. Члены приёмной комиссии были известные актёры и режиссёры. Но я запомнила только Виталия Соломина.

– Ну, кто первый? – послышался голос.

Я смотрю, все мнутся, трясутся. А я – смелая! Вызвалась.

– Проходите!

Потом я поняла, почему никто не торопился – нужно было привыкнуть к акустике зала.

– Представьтесь, пожалуйста! Что будете читать?

Я начала, как оказалось, слишком тихо.

– Громче, увереннее! – раздалось из зала.

Но выступление уже было смазано. Справедливости ради скажу, что меня дослушали до конца, не перебивая.

«Боже, я стояла на сцене Малого театра! Это было незабываемо!»

Да, моя актёрская карьера не сложилась и страсти поутихли, но любовь к театру передалась нам по наследству от мамы. И пусть одна из нас стала педагогом, а мы с Ириной – врачами, творчество, вдохновение и способность проявляться позволяют нам раскрыть свои таланты не только в выбранной профессии, но и в жизни.

Спасибо, мама!

Ева Балицкая

Смотри на небо

Началом истории будем считать прибытие в чужую страну с другим народом, языком, менталитетом, иной природой. Главная героиня – обычная мама, разведёнка, сделавшая выбор оставить родной край и отправиться в путь. Основные причины этого выбора достойны отдельного рассказа. Я сейчас не о них.

Свойства души автора такие, что он будет без конца вторгаться, отвлекать и вмешиваться в ваше чтение, так как она была очень сильно тронута судьбой этой женщины. Не раздражайтесь, пожалуйста, уважаемые читатели, эксперты и критики. Автор живой. Она – рассказчица и главная героиня, у которой есть постоянный соблазн неопределённости, кто она, автор или героиня, как во сне, в котором ты видишь со стороны и одновременно участвуешь в событиях.

Вернёмся к маме по имени Ева. Имена её двух прекрасных детей я утаю, буду называть их сын и доченька. Деточки самые лучшие и любимые: сыночек, едва начавший ходить в литовскую школу, который в пути, при переезде, научился читать по-русски, и вот опять – новая страна, новый язык, на сей раз английский; и доченька, которая из родного литовского помнит лишь несколько слов. Это то, что ей оставил биологический отец, сказав её матери: «Это твой ребёнок, не мой». Это деточки, которых мать выкупила у отца за отказ от алиментов. И это была идея не матери, а отца. Точнее, той, на которую он променял жену и детей.

Эта глубокая рана сегодня уже зажила. А может, и нет. Но тогда эта рана была сводящей с ума. Городок, в котором «оставленные» жили, был маленьким, и его мир был настолько тесен, что куда ни пойдёшь, переживаешь эту боль снова и снова. Поэтому в основные причины поиска убежища Ева внутри себя добавила и эти: «убежать от прошлого» и «Слава Богу, что убежать удалось так далеко – в Глазго, крупнейший город в Шотландии».

Вернёмся в момент. Ева и двое её золотых деток – единственное, что у неё осталось от предыдущей жизни, – вошли во что-то новое с чемоданом и парой небольших сумочек. Что в них? Комплекты одежды на каждого, детские книжки на литовском и русском, принадлежности для учёбы и рисования, фотоальбомчик, в котором часть фотографий были обрезаны по понятным причинам, документы и что-то ещё на первое время. Сильно не разгонишься. В багаж нужно брать только самое важное. Прошлого не стало, оно пошло на билеты себе и детям, часть одолжена друзьям, так как Ева уже знала, чем больше денег привезёшь, тем позже получишь помощь в новой стране. Не судите строго – она мать, и ей придётся выживать и начинать жизнь с нуля. Или с одного чемодана, что то же самое.

Джон (так звали агента по недвижимости) показал Еве квартиру, передал в итоге ключи, рассказывая, что к чему и как что работает, на ломаном английском с шотландским акцентом. Еве пригодился её мизерный уровень английского из пяти-шести уроков и опыт работы в школе, чтобы из контекста, по мимике и жестам понять, что он говорил. Джон – первый, Ева его так называет сейчас, с кем она познакомилась на новом месте пребывания. Удивительно, что все последующие лендлорды (домовладельцы), у кого она снимала жильё в течение двадцати трех лет, также были Джоны. Странное совпадение! Она просто искала жильё, а потом обнаруживала, что новый хозяин жилья – ещё один Джон. Значение этого имени, если обобщить – «будет помилован Богом».

Как Еве не хватало этой милости, тепла, понимания, защиты в тот момент!

Ева с детками осмотрелась в квартире и рухнула на новенький диван цвета желто-зелёной шотландской клетки. Во всей квартире мебель была одинаковая. Позже она узнала, что такая же мебель у всех просящих убежище в этом многоэтажном доме и в соседних многоэтажках. Стандартное социальное жильё. Но Ева была так благодарна судьбе за чувство этого нового начала, а зелёно-желтый цвет радовал глаз и душу.

Ева устала от перелёта, всех процедур, анкет, оформлений, опросов, волнения за детей и неизвестности, долгой езды и всего того, что творилось у неё в душе. Но надо было покормить детей, помыть, обнять и уложить спать. Ева выглянула в окно квартиры. С десятого этажа было видно красивое вечернее небо, усыпанное звёздами. Хотелось полететь к ним, но тело требовало сна. Ева прилипла лицом к стеклу и посмотрела с высоты вниз. Внизу было кладбище. «Хорошенькое начало», – подумала она, но вспомнила, что решением воли и силой выбора верующей женщины она уже не суеверная.

«Смотри на Небо, а не вниз. Смотри не назад, а вперёд!» – приказала она себе и пошла обнимать своих деток.

Позже она наблюдала, как днём это кладбище превращается в мирный парк, куда ходят гулять парочки, кто-нибудь с собачкой и дети, чтобы забрать свой мячик.

Сознание Евы привыкло не думать о первом грустном впечатлении.

Жизнь у Евы с детьми обустраивалась. Они связались с друзьями, и уже было не так одиноко. Друзья всему научили, объяснили, помогли.

Но однажды произошёл случай или, точнее, несколько, которые очернили яркие светлые лучи этого светлого нового, озадачили, обеспокоили и выбили из равновесия.

– Ева со своими детками возвращалась домой. Они направлялись к лифту. Любимые дети были одеты в новое, точнее, в старое-новое и радовались, что удалось получить одежду – куртку и ботинки сыну, красивый плащик и красно-чёрную беретку доченьке. Шотландскую, опять же с помпоном сверху, как у художника. Доченька выглядела приятно и забавно, просто ягодка, а глазки блестели, как две бусинки. Она была совсем малютка, говорила очень мало. Как тут заговоришь – литовский, русский, а сейчас ещё и английский с шотландским произношением.

Сын только начал ходить в первый класс в Литве. В дороге по одной книжке научился читать по-русски. Мама Ева – учительница, поэтому сократила программу обучения по старинке – показала, показала и читай. Сработало.

Такая тройка – мама, сыночек и лапочка-дочка с береткой, которая с помпоном, – направились к лифту. Лифт был открыт, и там уже шумела компания детей: девочка-подросток, она же лидер и заводила, что потом стало очевидным, и трое мальчишек лет пяти—семи. Ева с детьми ладила: школа, уроки на дому, детские мероприятия, поэтому нисколько не насторожилась. Да и лифт был огромный, все поместятся. Если в многоэтажном доме ждать пустой лифт, домой не попадёшь. Местные дети, казалось, не были против, кроме того Ева со своим знанием языка, а точнее, с его незнанием, и не могла спросить.

Они вошли. Все поместились и поехали. А дальше время ускорилось и резко остановилось, как в фильме.

Девочка-подросток осмотрела всех с ног до головы, как бы размышляя, что тут придумать. Ева была в длинной юбке, куртке, закутана в тёплый платок. Уши надуло сильным шотландским, пронизывающим, мокрым ветром так, что даже кости ломило из-за акклиматизации. Да и надеть что-то получше не было возможности.

Девчонка ухмыльнулась и что-то шепнула своим маленьким «друзьям-гангстерам», те с азартом засмеялись. И тут началось. Она сказала что-то Еве. Ева в ответ извинилась, что плохо говорит по-английски, и не всё поняла. Тогда девчонка агрессивно, как бы красуясь перед своей мелкой компанией, приблизилась к дочке-ягодке, доверчиво и приветливо смотревшей большими чистыми глазами, и грубо взяв за помпон этой беретки, стянула и бросила её на грязный пол лифта. Время остановилось, может, кто-то из этой шайки нажал кнопку «Стоп»?

Доченька прижалась к маме.

Сын Евы сжал кулачки, но сдерживался, так как мама учила не отвечать злом на зло, а просить, чтобы Бог помог и защитил.

Но Ева сама была поймана врасплох. Рядом с ней её дети, и напротив – тоже дети. От неожиданности она замычала всеми возмущёнными эмоциями, какие только могла сформулировать на своём скудном английском, и строго нахмурившись, сказала: «Верни шапку на место». Но маленькие агрессоры продолжали наступать, пытаясь ещё пнуть и потоптать беретку. Ева сдерживала гнев. Как защититься и остаться человеком в такой ситуации? Лифт наконец-то приехал. Шпана разбежалась, а Ева повела своих детей домой, попутно успокаивая их.

Первое, что Еве, как учительнице, пришло в голову, поговорить с родителями этих хулиганов. Как подвернётся возможность. Когда остынет, то и проследит, где эти дети живут. А пока нужно поддержать своих.

Но дело до этого не дошло.

Буквально через пару дней, когда Ева с детьми выходили из лифта, произошло ещё одно нападение. Похоже, местная атаманша сама выследила тройку и открыла серьёзную войну против нежелательных иностранцев. Вся компашка поджидала их в подъезде. Они ругались какими-то бранными словами, которые с акцентом и непониманием походили на собачий лай. Они хватали Еву то за платок, раскручивая и стягивая его с головы, то тянули за юбку, то за сумку на виду у испуганных дочки и сына. Кто-то ещё входил в подъезд, и это бедствие прекращалось. Шайка исчезла. Появились грусть, унижение, тревога, разочарование и даже страх. А также возникло материнское возмущение и решительность.

Любимые детки ушли в школу. Ева помнила, на каком этаже выходил один «шпанёнок» и в какую квартиру забегал. Посчастливилось его найти. Только один он уже не был таким храбрым. Ева взяла его за ручонку и повела к нему же домой. Тот не сопротивлялся. Как будто наконец понял, к чему приведут последствия его глупых поступков. Ева позвонила в дверь, в мыслях готовя фразы, которые выдаст родителям пацана.

Открылась дверь, и на пороге стояли двое – высохшие, худые, сгорбленные. Видно, что молодые, но будто плохо выглядящие старички. Стояли и почему-то шатались. Полы, на которых они стояли, были не полы, а деревянная ободранная древесина, походившая на палубу, забрызганную краской и чем-то ещё. Ева опешила, ей стало понятно, почему их качает. Еве было жалко мальчишку. Но надо было что-то сказать. Мальчик зашёл домой. Родители напрягали внимание, чтобы понять, что Ева говорит уже достаточно понятной речью, так как уроки английского давали результат. Они в ответ выразили что-то похожее на «извините, мы с ним разберёмся, мы ему надаём». Ева испугалась – – неизвестно, как именно они этому ребёнку надают. Она сказала: «Простите, спасибо», и удалилась в ещё большем потрясении, не зная, чего стоит ожидать дальше.

Ещё были случаи в виде разбитых о входную дверь куриных яиц или в виде пакетика с «собачьим подарком». Ева поняла, что это никогда не кончится. Деточки тоже устали.

Однажды она вышла с детками на площадку, не так давно обнаруженную во дворе, недалеко от их дома. Всё как обычно – детки, песочницы, мамки, коляски.

Ева бросила взгляд на детей, играющих с песком в песочнице, и то, что она увидела, возмутило её до глубины души. В песочнице копался тот мальчишка, которого она на днях отвела к родителям. Ужас! Они за ним не смотрят! Он сам по себе. Бедный мальчик. Он ковырял песок огромным кухонным ножом вместо игрушечной пластмассовой лопатки.

«Куда мы попали? Как мы здесь выживем? Я уже не могу спать. Как защитить своих детей? Как помочь этому? Я думала, мы приехали в лучшее, а здесь такое!» – Мрачные мысли неслись галопом, сгущаясь, как тучи.

Позже Ева узнает, что это район с социальным жильём для проблемных семей, и позже на государственном уровне будет поднят вопрос, что неразумно здесь селить просящих убежища, которым дано было хоть и минимальное, но обеспечение. А у проблемных семей такого обеспечения или не было, или они не могли его сохранить по своим асоциальным и другим причинам. На этой почве неравенства зарождались зависть и ненависть. После несчастного случая эту жилищную систему расформировали, и, кажется, дома снесли. Но это будет намного позже.

А тогда Ева с детьми проходила свой жестокий мини-ад с реальной безысходностью, не видя выхода. Она пришла домой совсем разбитая и сказала сыну и дочке:

– Молитесь, чтобы Бог нам помог, – и пошла плакать, почти рыдать. Молилась, упав на колени: «Прости, помоги, защити нас. Что нам делать?»

Выплакавшись и уже почти уснув, опершись головой о диван, она чётко услышала внутри себя: «Побеждай зло добром». Ева вздрогнула от чёткости ответа на её мольбу. Но каким добром? Как? Она здесь почти нищая, у неё здесь ничего своего, чтобы что-то изменить или сделать. И тут она увидела простое решение – пойти купить десять шоколадок и раздать этим бедным беспризорным детям. Пойти и сделать это, ожидая чуда.

Десять шоколадок – это была, наверное, почти третья часть их с детьми недельного пайка. Объясняя дочке и сыну причину похода в магазин, Ева вела их за руки, сама получая урок доброты и тем самым передавая его своим детям на практике. Они вместе купили десять разных шоколадок, «вооружились» ими и пошли прямо на игровую площадку. Там как раз были трое мальчишек. Ева и дети с шоколадом против троих хулиганов. Во время приближения «вооружённых добром» мальчуганы отбежали от площадки подальше и ждали с недоверием, вглядываясь в глаза соперников. Ева протянула шоколадки, сказав: «Не бойтесь. Возьмите. Это вам». Желание сладости одолело недоверие. Мальчишки шуршали бумажками, радостно ломали и обменивались кусочками шоколада. Бегали. Прыгали.