Текст книги "Огонь желания"

Искреннее сожаление, прозвучавшее в его голосе, удивило Каролину. Эдвард, словно разгадал ее мысли.

– Он был моим кузеном, Каролина, – тихо сказал он.

– Прости, – произнесла она, устыдившись, что брала во внимание лишь его отношение к мошенничеству, а не трагичность человеческих взаимоотношений.

Он вымученно улыбнулся.

– Теперь поздно раскаиваться. Джереда, к сожалению, уже не вернуть. Конечно, я не отрицаю, что был зол на него тогда. Но потом я очень много думал обо всем случившемся и пришел к выводу, что, возможно, была в том и моя вина. Мне нужно было получше вникнуть в суть дела. Но я был слишком занят, а Джеред хорошо разбирался в бухгалтерии. Я всегда доверял ему все финансовые вопросы. Однако, зная недостатки его характера, его слабости… Если бы я меньше был занят своими делами!..

Он замолчал и беспомощно пожал плечами.

Каролина изучающе смотрела на него. Эдвард был не так красив, как его брат Тэлбот, но зато он был сильным, целеустремленным и добрым.

– Наверное, мне тоже нужно было больше вникать в его дела, – сказала она. Ее интересовало, знал ли Эдвард, что Тэлбот стал ее врагом, но она не знала, как поделикатнее об этом спросить. – Я всегда доверяла все денежные дела Джереду. Мне казалось, он в этом лучше разбирался.

– Тебе нужно было иметь свой счет, – заметил Эдвард, удивленный ее словами. У него и у Долли были поделены не только обязанности, но и средства, и они не вмешивались в финансовые дела друг друга.

– Жена должна быть в курсе, если у мужа неприятности, и помогать ему не только советами. Я доверила ему свои средства, потому что он просил помощи. А я ничего в этом не понимала, хотя с самого начала мне казалось, что это ваше предприятие с чугунолитейным производством какое-то странное, – сказала Каролина. – Ведь предприятиями обычно руководят сами владельцы без постороннего вмешательства.

– Согласен. Но тот владелец был не в состоянии управлять.

– Когда война на полуострове оказалась неизбежной, все выглядело так, что это вложение капитала было довольно выгодным. – Каролина старательно разглаживала морщинку на перчатке. – Но дело оказалось ненадежным из-за того, что нельзя было доверять этому владельцу, который не воспротивился незаконным требованиям Джереда. Вы когда-нибудь его видели?

– Один раз. Когда мы заключали с ним договор. Мне показалось, он выглядел осведомленным в своем деле и имел представление о том, что его ожидает. Тэлбот был знаком с ним больше, чем кто-либо из нас. – Эдвард откинулся на спинку стула. – Боже мой, и кто мог подумать, что из-за всего этого мы окажемся в таком незавидном положении, а Джеред и вообще закончит так трагично.

У Каролины учащенно забилось сердце.

– Ты сказал, что Тэлбот лучше всех был знаком с владельцем предприятия. Но ведь к подкупу он не имел никакого отношения? – произнесла она, глядя собеседнику прямо в глаза.

– Слава Богу, нет! – облегченно вздохнув, ответил он. – Должен признаться, что когда я узнал о случившемся, то очень испугался за него, но это несчастье не коснулось его.

Если Эдвард действительно боялся, что Тэлбот мог быть замешан в том скандальном деле, а потом уверился в его невиновности, то он должен быть в курсе дел брата как тогда, пять лет назад, так и теперь. Нет, не может быть, чтобы Эдвард был заодно с Тэлботом в заговоре против нее. Не может быть, потому что трудно поверить в то, что он был способен так же притворяться, как и Тэлбот.

– Прости меня, – сказал он, заметив, как она нахмурилась. – Я не должен был говорить о столь удручающих вещах. Тебе следует думать о будущем, а не о прошлом. Долли говорила мне, что у тебя очаровательная дочурка. Она очень понравилась Неду и Бэлле.

Каролина вздохнула с облегчением. Ей совсем не хотелось подозревать в вынашивании черных замыслов мужа Долли. Хватит и одного Тэлбота. Они говорили о детях до тех пор, пока рядом не послышалось постукивание трости, и перед ними не возник Анандейл.

Старик посмотрел на Каролину, а затем, обращаясь к Эдварду, сказал:

– Прости меня, мой мальчик, но я хотел бы поговорить со своей невесткой наедине.

Муж Долли вопросительно посмотрел на свою недавнюю собеседницу. И она дала ему понять, чтобы он оставил их. Пять лет она была зла на отца Джереда, но сейчас, вспомнив об их незаконченном разговоре перед ужином, она решила выслушать старика до конца.

Анандейл сел на освободившееся место и некоторое время сидел молча.

– Твоя мать здорова. У нее все хорошо, – наконец произнес он. – Твой брат и его семейство тоже в порядке. Мы с женой обедали у них на прошлой неделе.

– Я рада слышать это, – сказала Каролина. А потом, чувствуя угрызения совести из-за того, что не поинтересовалась раньше, спросила свекра о его жене, у которой было слабое здоровье, а также об их старшем сыне и его семье.

Анандейл ответил, но, судя по всему, мысли его были далеко.

– Сначала я не одобрял вашего брака, – резко начал он, опершись обеими руками о трость и стараясь не смотреть на свою собеседницу. – Тебе это хорошо известно. Во-первых, Джеред был младше тебя…

– А во-вторых, у меня практически не было приданого.

Их взгляды встретились.

– Нет смысла отрицать это и притворяться, что все обстояло не так. Я предпочитаю быть откровенным. – Он снова умолк на мгновение. – Но я должен признать, что ошибался: более преданной жены у Джереда не могло и быть. Я благодарен тебе, что ты последовала за ним и была вместе с ним до последней минуты его жизни.

– Нельзя было допустить, чтобы он умирал в полном одиночестве, – сказала она, стараясь понять, к чему старик клонит.

Джеред, как любой человек, имел право на то, чтобы рядом с ним был более любящий человек, чем она, но так случилось, что он женился именно на ней. И хотя брак их к тому времени превратился в настоящий фарс, она была женой и должна была находиться рядом с мужем.

– Думаю, я должен попросить у тебя прощения. Хотя, независимо от того, простишь ты меня или нет, я сам себя никогда не прощу, – продолжил Анандейл. – Я надеюсь, что ты согласишься принять от меня то, что принадлежит тебе по праву, как вдове моего сына и как матери его ребенка. – Он остановил на ней вопросительный взгляд. – Ты ничего не написала в своем письме о девочке. Как она? Здорова ли?

Каролине вдруг стало нехорошо и, решив, что это последствие обильного ужина, она сделала над собой усилие, чтобы преодолеть головокружение, затем произнесла:

– Эмили очень хорошо себя чувствует. Мне кажется, она чувствует себя прекрасно везде, где бы нам ни приходилось жить.

– С детьми так часто бывает. – Он натянуто улыбнулся. – Мне бы очень хотелось повидать ее. И моей жене, конечно, тоже. В свое время я мало уделял внимания Джереду, но, надеюсь, что я исправлю эту ошибку в отношении его дочери.

Анандейл предлагал ей и Эмили свою материальную поддержку. Он просил у нее прощения и сожалел о том, что недостаточно внимания уделял своему сыну, ее бывшему мужу. Разве могла она таить зло и обиду на этого разбитого горем старика, который сам себя не хотел простить.

Встреча с Эмили успокоит и его, и свекровь, а самой Каролине не придется уже беспокоиться о том, как ей с ребенком прожить на лейтенантскую пенсию. Предложение старика решало все проблемы, за исключением одной – что Эмили на самом деле не являлась его внучкой. Ложь, уже принесшая ей немало неприятностей, застряла у нее комом в горле.

– Я понимаю твой гнев, дорогая, – сказал он, истолковав по-своему ее молчание. – Но ведь у девочки есть право познакомиться с родителями ее отца.

– Нет, вы меня не так поняли, лорд Анандейл. Я никогда не стремилась оградить Эмили от ее родственников. Думаю, она была бы очень рада познакомиться со своими бабушкой и дедушкой.

Впервые за весь вечер лицо старика просияло.

– В таком случае, я заеду за вами обеими в ближайшее время, и мы все вместе отправимся на прогулку.

Мимо них прошел лакей, несший в руках поднос с чаем, и пригласил их в столовую.

– Мы еще поговорим об этом попозже. – Анандейл встал и предложил руку Каролине.

Старик просто светился от счастья.

Ложь, которая должна была защитить от нищеты Эмили и облегчить страдания несчастным старикам, оплакивавшим смерть своего сына, не могла принести вреда никому. Ложь во имя блага, а не во имя зла – это не большой грех.

Затем Каролина подумала, что Анандейл приедет за Эмили в дом Маргарет – и каково будет Адаму видеть, что совершенно чужой человек предъявляет свои права на его ребенка?

Да, но как она могла признаться старику, что его сын не является отцом девочки, которая, тем не менее, носит фамилию Раули!

Когда они подходили к столовой, где уже всех ожидала Долли, приглашавшая к столу, Каролина заметила, что Тэлбот пристально уставился на нее. Ей показалось, будто он был недоволен тем, что она разговаривала с его дядей, и что после этого разговора у старика был такой сияющий вид. Глядя на Тэлбота, можно было подумать, что он опять что-то замышлял. Каролина похолодела от неприятного предчувствия, а потом взяла себя в руки, мысленно внушая себе, что он ничего плохого ей здесь не сделает, ведь это дом его отца.

Тэлбот тем временем, обольстительно улыбаясь, завел какой-то игривый разговор с Лидией Кингстон.

Долли подала Каролине чашку с чаем. Потом Шерри начал ей рассказывать какой-то забавный анекдот. Анандейл, все еще радостно улыбаясь, беседовал теперь о чем-то со своим братом.

После чая были расставлены столы для игры в вист. Каролина играла в паре с Шерри против леди Каупер и лорда Памерстона.

Шеритон, как обычно, продолжал усиленно ухаживать за своей партнершей по игре, но его ухаживание ни в какое сравнение не шло с откровенной любовной игрой леди Каупер и лорда Памерстона.

Было уже около полуночи, когда вечер завершился, и Каролина уже собралась было уходить, но Долли настояла, чтобы она осталась еще ненадолго. Шерри поцеловал дамам руки и пообещал Каролине зайти к ней завтра. Леди Каупер, прощаясь, сказала, что была рада видеть миссис Раули снова в Лондоне.

– Очень приятно было познакомиться с вами, миссис Раули, – высказался и лорд Памерстон. – Жаль, что нам с вами не пришлось побеседовать. Мне кажется, нам с вами есть о чем поговорить.

По его многозначительному взгляду она поняла, что тот имел в виду обвинение, выдвинутое в адрес Адама, и с признательностью улыбнулась ему. В ответ он тоже одарил ее своей обаятельной улыбкой и подал руку леди Каупер, которая предложила подвезти его в своем экипаже. Но Каролину это не удивило. Проведя в их обществе около двух часов, она убедилась, что эти двое были более, чем просто друзья.

– Он от нее без ума! – восторженно прошептала Долли, глядя вслед экипажу леди Каупер, когда все вышли на галерею. А после того, как мужчины снова вернулись в салон, и подруги остались одни, Долли заговорщицки добавила: – Я совершенно уверена, что Памерстон является отцом двоих младших детей Эмили.

Каролина была поражена этой новостью. Хотя, к слову сказать, ей прекрасно было известно, что подобные случаи были далеко не редки в кругу, где вращалась леди Каупер. Интересно, как чувствовал себя Памерстон, зная, что у него есть двое детей, но не имея возможности объявить об этом открыто? И как такое положение вещей воспринимает муж леди Каупер?

– А лорд Каупер знает? – спросила она у подруги.

– Он сам виноват, потому что всегда оставлял Эмили одну. Ему приходится на все закрывать глаза. Я сомневаюсь, что мой Эдвард был бы таким же снисходительным, если бы я изменила ему. Хорошо, что у меня не возникает такого желания! – Долли пригласила Каролину обратно в гостиную. – Я приказала приготовить свежий чай. Но ты, если хочешь, можешь выпить бренди. Должна сказать, что Тэлбот сегодня весь вечер прикладывается к бренди.

Они нашли мужчин семейства Раули у камина. Как хозяйка и обещала, принесли чай, и Каролина взяла еще одну чашку.

– Ох, я уже так устала! – произнесла Долли, усаживаясь на диван. – От этого виста просто ужасно как устаешь.

– Должен заметить, дорогая, что сегодняшний вечер удался на славу. – Эдвард поцеловал жену в лоб и подарил любезную улыбку ее подруге. – Это твоя заслуга, что Каролина теперь вместе с нами.

– Да, теперь я не буду одна среди вас, мужчин, на семейных торжествах. – Долли обратила взгляд на подругу. – Ты позволишь дяде Хьюго увидеться с Эмили? Было бы несправедливо поступить по-другому.

– Долли!.. – Эдвард укоризненно покачал головой.

– Все в порядке. – Каролина сделала глоток чаю. – Лорд Анандейл может приезжать к нам, когда захочет.

– Завтра, если позволите, – сказал Анандейл. – Я уже упустил почти четыре года из жизни моей внучки.

Гренби приветливо улыбнулся Каролине.

– Слава Богу, отношения в нашей семье начинают налаживаться. Мне было больно осознавать, что среди нашей родни было столько разногласий!

– Действительно, все просто замечательно! – Тэлбот впервые заговорил с момента возвращения Каролины в гостиную. Он стоял напротив камина и пристально глядел на огонь. – Я видел Эмили. Она замечательная девочка, дядя. – Он сделал глоток бренди, а потом насмешливо посмотрел на Каролину. Его глаза победно горели. – Жаль, дядя Хьюго, только, что она не твоя внучка.

ГЛАВА 19

Каролина оцепенела, чувствуя себя так, будто ее по голове ударили. Она взирала на все вокруг, словно сквозь плотную пелену. Она слышала, как Гренби что-то, охнув, воскликнул, как Эдвард возмущенно сказал что-то брату, а старый Анандейл сидел с бледным вытянувшимся лицом и вытаращенными глазами.

Долли взяла из рук потрясенной подруги чашку и поставила ее на стол.

– Не глупи, Тэлбот. Это совершенно неумная, пошлая шутка.

Тот с невозмутимым видом сделал еще глоток бренди, продолжая пристально смотреть на Каролину.

– Это не шутка, Долли, – произнес он. Гренби строго взглянул на своего сына.

– Джеред сам говорил мне, что это его ребенок.

– Вполне возможно. – Тэлбот осторожно поставил бокал на камин. Он был совершенно спокоен. – Публично он и при мне делал такие заявления. Но в минуты откровения со мной он говорил совсем другое.

– Боже мой! – воскликнул Эдвард.

– Каролина! – Анандейл вопросительно взглянул на нее. – Скажи ему, что он говорит неправду! Одно твое слово – и я выставлю своего племянника отсюда. – Сказано это было с такой решимостью, что не возникало никакого сомнения, что старик выполнил бы свое обещание: несмотря на то, что дом этот принадлежал отцу Тэлбота, но Анандейл родился и вырос здесь, и Гренби не стал бы препятствовать своему брату сделать так, как тот сказал.

Каролина перевела взгляд со свекра, смотревшего на нее и умоляюще, и требовательно, на Тэлбота, глаза которого призывали: «Ну-ка, давай, скажи что-нибудь. Посмотрим, как ты будешь сейчас врать и выкручиваться!»

Она вновь взглянула на отца Джереда.

– Я не стану ничего отрицать, лорд Анандейл. – Она увидела растерянность и ужас в глазах старика. Затем, обратившись к Долли, она сказала: – Вы меня извините, но я должна ехать.

– Конечно. – Хозяйка дома тут же приказала подать экипаж миссис Раули.

Гренби и Эдвард холодно попрощались с гостьей, и, судя по всему, оба они были в замешательстве. А что думал Анандейл, Каролина даже боялась себе представить.

Не желая дольше находиться здесь, она сказала, что подождет экипаж внизу. Долли изъявила желание пойти с ней.

– Я готова свернуть Тэлботу шею! – сказала она, как только они вышли из гостиной. – Дорогая, послушай…

Каролина попыталась улыбнуться.

– Не нужно ничего говорить.

– Ладно. Но завтра я заеду к тебе. Они молча спустились вниз.

Лакей помог гостье одеть плащ. Но тонкая бархатная ткань не способна была защитить женщину от ледяного холода, навалившегося на нее после всего того, что ей пришлось пережить только что в гостиной.

Когда к порогу был подан экипаж Уэлстэнов, Долли обняла подругу и снова пообещала заехать к ней завтра.

Гостья вежливо поблагодарила ее за ужин и, стараясь выглядеть как можно спокойнее, села в экипаж.

Когда дом Гренби остался позади, Каролина закрыла глаза. Ее колотило. Было невыносимо холодно. Отчаяние и бессильная ярость охватили ее. Как же она была самонадеянна, уверившись, что Тэлбот ничего не сможет сделать ей плохого в доме своего отца. Как же она заблуждалась! Одной-единственной фразой этот человек уничтожил все ее усилия защитить Эмили.

Каролина вспомнила, как впервые взяла на руки свою новорожденную дочь, этот маленький живой комочек, это беззащитное, слабое существо – и сразу же бесцельная и пустая до той поры жизнь приобрела смысл, у нее появилась цель: заботиться об этом маленьком беспомощном существе, у которого, кроме нее, матери, никого больше не было.

И вот все рухнуло.

Она закрыла лицо руками, чтобы не закричать. Отчаяние душило ее, железной хваткой сдавливая горло. Казалось, еще немного, и она не выдержит, не вынесет всего этого.

Джон, лакей Уэлстонов, уже ждал ее у дверей. Каролина с трудом нашла в себе силы, чтобы поблагодарить его, и быстро поднялась по лестнице, испытывая одно желание – поскорее укрыться в своей комнате. Но не успела она подойти к двери, как за спиной своей услышала шепот:

– Каролина!

Она обернулась и увидела Адама, вопросительно смотревшего на нее. Он ожидал ее, чтобы узнать, как произошла ее встреча с Тэлботом.

Переведя дыхание, женщина постаралась взять себя в руки, но от его взгляда не укрылось, что она едва сдерживала слезы.

Он быстро подошел к ней и, не произнося ни слова, обнял. Затем, безмолвно, отвел ее в свою комнату и усадил в кресло.

– Налить тебе немного бренди?

Услышав это, она вздрогнула, вспомнив вдруг Тэлбота с бокалом бренди в руке.

Адам сел напротив нее в другое кресло.

– Что он сделал тебе? – тревожно и требовательно спросил он, взяв ее руки в свои.

Это немного успокоило ее. Она тихо вздохнула.

– Он сказал им правду об Эмили.

Адам продолжал пристально смотреть на нее.

Хотя он и надеялся, что Тэлбот не сможет причинить вреда Каролине в доме Гренби, он все же весь вечер не находил себе места, беспокоясь за нее. И, как оказалось, его тревоги были не напрасны. Он весь извелся, ожидая ее, чтобы узнать, как вел себя Тэлбот, что он делал и говорил на этот раз. Хотелось удостовериться, что с Каролиной ничего не случилось. И, несмотря ни на что, ему в голову не могло прийти, что этот человек пойдет на такую низость! Да как он посмел порочить имя невинного ребенка, чтобы причинить боль несчастной женщине, матери этого ребенка. Их ребенка!

– Что он сказал? – спросил он тем же тоном.

– То, что она не дочь Джереда. То, что она незаконнорожденная. Но я не думаю, что Тэлботу известно, кто ее настоящий отец. Этого даже Джеред не знал.

– Тэлботу об этом рассказал твой муж? Она кивнула.

– Да, скорее всего. По крайней мере, он именно так и заявил. Насколько мне известно, Джеред никогда не умел держать язык за зубами. Хранить тайны ему никогда не удавалось. – Она съежилась, как будто ей было очень холодно. – Но я не понимаю, чего Тэлбот хотел этим добиться? Зачем ему надо было говорить это?

– Вероятно, он хотел поссорить тебя с семьей твоего мужа. – Адам сжал ее руки, которые были холодны, как лед. Это ощущалось даже сквозь перчатки. – Он был уверен, что родственники твоего мужа вряд ли поверили бы тебе, если бы обвинила его во лжи.

– Конечно. – Она взглянула на него с чувством признательности и добавила: – На ужине был лорд Анандейл. Мы с ним, можно сказать, помирились и даже договорились поддерживать родственные связи. Но Тэлботу это не понравилось. Скорее всего, он испугался, что я войду в доверие к отцу Джереда, и тот поверит всему, что я скажу ему про козни его племянника, тем более, если мои заявления помогли бы хоть немного обелить в глазах несчастного старика имя его сына. Мне надо было с самого начала догадаться, что Тэлбот что-то замыслил против меня.

– Но ты не могла знать, что ему известна тайна рождения Эмили. И мало того, даже если бы ты и предполагала это, то все равно не смогла бы ничего предотвратить.

– Но, Адам, что мне теперь делать? Ведь все рухнуло! Неужели ты не понимаешь?! – Он никогда раньше не видел Каролину в таком замешательстве. – Ради доброго имени моей дочери, ради ее будущего я обманывала тебя, я обманывала всех, я поставила на карту свою жизнь – и вот все рухнуло! Я нанесла несправедливую обиду тебе, я вышла замуж за Джереда без любви, мой брак не принес мне счастья, я не сумела помочь мужу, когда он больше всего нуждался в этом – я неудачница, Адам! И вот я думала, что хотя бы сумею стать хорошей матерью. Стремление к этому помогло мне выжить в Лиссабоне все эти годы и ту ужасную зиму в Аскуэре… И оказалось, что все мои мучения были напрасны. Жизнь и будущее Эмили загублены. У нее теперь нет ни доброго имени, ни достойного будущего. Моя девочка осталась с клеймом незаконнорожденной и без средств к существованию. У нее нет теперь ничего, кроме непутевой, никчемной матери.

– Глупости, Каро! – Он встряхнул ее за плечи. – Лучшей матери, чем ты, у Эмили и быть не могло! То, что Тэлбот Раули оказался таким подлецом, ничего не меняет.

– Но я должна была защитить ее от этого. В первую очередь, от этого! – не успокаивалась Каролина. – Ты думаешь, мне приятно было лгать тебе об отце Эмили? Тебе, лорду Анандейлу, всему свету?! Я поступала так только для того, чтобы у моей дочери было имя, положение в обществе, уважение окружающих ее людей, чтобы она могла быть счастлива! Мне страшно подумать, что ее теперь ждет. Как это ужасно, когда у тебя нет ни гроша! Как трудно будет ей проложить дорогу во взрослую жизнь. Я думала, если она будет носить фамилию Раули, у нее будет возможность пробиться в этой жизни, у нее будет шанс на хорошее замужество. Боже мой, Адам, неужели ты не понимаешь? Ведь тебе, как никому известно, что такое быть отверженным…

Впервые он по-настоящему ощутил, в каком напряжении, в каком страхе жила эта женщина с момента рождения ее дочери. Он бы возненавидел Тэлбота Раули, если бы тот поступил так жестоко по отношению к любой матери, любому ребенку. Но Каролина, но Эмили!

Ее била нервная дрожь. Не выдержав напряжения, сковавшего все ее существо, она разрыдалась.

Каролина судорожно пыталась остановиться, сдержать свои слезы, взять себя в руки, но у нее ничего не получалось. Рыдания сотрясали ее озябшее, обессилевшее тело.

Адам обнял ее и прижал к себе.

Оказавшись в его объятиях, она разрыдалась с новой силой. Она уже не старалась сдерживать себя, осознавая всю тщетность своих усилий.

Он почувствовал, что его рубашка от ее слез промокла. Он гладил плачущую женщину по спине, по плечам, волосам, желая хоть немного успокоить ее.

Наконец, рыдания ее стали понемногу стихать. Она подняла голову и посмотрела на него заплаканными глазами.

– Я в ответе за нее, – сказала Каролина.

– Мы в ответе за нее, – поправил ее Адам. И замер, ожидая, что она начнет возражать.

Но, к его удивлению, возражений не последовало. Что-то похожее на улыбку на миг озарило ее лицо.

– Да, – произнесла она, касаясь его руки. – Мы. Адам и не мечтал услышать это. Слово «мы», произнесенное ею, явилось для него неожиданным подарком.

Они долго и внимательно смотрели друг другу в глаза.

Ее заплаканное лицо опухло и покраснело от слез, а недавняя безукоризненная прическа теперь растрепалась.

Он наклонился и поцеловал ее. Этот поцелуй был, как знак примирения, успокоения и понимания того, что они были родителями, а не просто любовниками.

И вдруг, к его величайшему изумлению, Каролина потянулась и тоже поцеловала его. Он сразу не понял, что произошло, ощутив вдруг на своих губах теплоту ее губ. И прежде чем что-то осознать, он почувствовал волнение в своей крови. Целых три недели они держались на отдалении друг от друга.

Если бы Адам не нашел в себе силы прервать этот поцелуи, то дороги назад уже не было бы.

Каролина затуманившимися глазами посмотрела на него. Ее лицо все еще выглядело измученным, но выражение отчаяния исчезло.

Она слабо улыбнулась.

– Эмили заснула внизу. Кровать в нашем распоряжении.

Его руки лежали у нее на плечах. Но он все еще не решался сделать последний шаг к их сближению.

Она здесь сейчас рядом с ним, потому что пережила огромное потрясение. Ей нужна была его помощь, как тогда, когда она упала в реку. И как тогда, он бросился ее спасать. Несмотря на то, что они причинили друг другу столько страданий, не было другого человека, к которому она могла бы прийти за помощью и успокоением. Что ж, если он не был в состоянии дать ничего большего, то хотя бы это мог сделать наверняка. Чувство горечи охватило его при этих мыслях. Каролина искала у него защиту и успокоение, а ему была нужна она сама.

Он молча взял ее левую руку и стянул с нее перчатку, которую, не глядя, бросил на пол – этот жест был одновременно и вызовом, и шагом к сближению.

Загар, покрывавший ее кожу в Аскуэре, исчез, и ее руки заметно побелели, стали нежными и мягкими. Как мало для этого времени потребовалось!

Пламя свечи уронило свой блик на ее ладонь, и золотом сверкнуло на пальце ее обручальное кольцо. Адам решительно снял с ее пальца этот последний символ, связывавший Каролину с Джередом, и бросил его вслед за перчаткой.

Женщина наблюдала за происходящим со спокойным интересом.

Освободив ее руки, он поднес их к своим губам, а затем сжал в своих ладонях. Казалось, она начала потихоньку оттаивать. И вот уже руки, совсем недавно холодные, словно ледышки, отогрелись, потеплели. Он поцеловал ее запястья, и сердце его бешено забилось, и голова пошла кругом. У нее была такая гладкая кожа, источавшая тонкий аромат гиацинтов и роз, и сама она была так податлива и нежна, как в ту ночь, когда была похищена Эмили.

От запаха ее духов у него еще сильнее закружилась голова. Он заглянул ей в глаза. В них затаилось выражение ожидания, печали и покорности. Несмотря на то, что прическа Каролины растрепалась, а лицо было заплаканным, она оставалась все той же необыкновенно красивой женщиной, которая пять часов назад отправилась в дом Гренби.

У Адама перехватило дыхание. Не отводя от нее взгляда, он медленно расстегнул ее плащ и, стянув его с ее плеч, бросил на стул. Затем так же неторопливо он вытащил из ее волос большой серебряный гребень, и ее густые мягкие волосы свободно рассыпались по спине и плечам.

За все это время Каролина не проронила ни слова и, оставаясь такою же безмолвной, как и он, наблюдала за его неспешными уверенными движениями.

На какое-то мгновение он замер, ожидая от нее какого-нибудь признака ответного желания. Вдруг она запрокинула голову и рассмеялась. Это и явилось знаком, подтолкнувшим его к дальнейшим действиям. Почувствовав душевный подъем и необыкновенный прилив сил, он поднял ее на руки.

Адам нес ее к кровати, неотрывно глядя на ее побледневшее лицо с полузакрытыми томными глазами. Казалось, она ослабела от страстного желания, захлестнувшего их обоих. Опустив ее на постель, он медленно начал расстегивать ее платье, стараясь, чтобы его прикосновения были как можно деликатнее.

– Погоди, – прошептала она. Выскользнув из его рук, села и, подняв руки, неторопливо сняла платье, которое с мягким шуршанием упало рядом с кроватью.

Танцующие языки зажженных свечей отбрасывали жаркие блики, которые трепетно блуждали по полуобнаженному телу женщины. Адам нетерпеливой рукой провел по ее груди, скрытой под тонким бельем. У него перехватило дыхание, язык задеревенел, а тело все загорелось, словно объятое пламенем.

Он неумело освободил ее от нижнего белья и торопливо принялся сбрасывать с себя одежду. Каролина помогала ему расстегнуть рубашку… И когда их распалившиеся тела прильнули друг к другу, их на мгновение охватило умиротворение, которое тут же переросло в неодолимую жажду близости.

Когда он коснулся губами ее груди, она тихо застонала, но Адаму показалось, что она не хотела, чтобы он торопился. Ее пальцы блуждали в его волосах, а тело выгибалось при каждом прикосновении его рук и губ.

Их тела сплелись. Они целовали друг друга сначала нежно, потом все более страстно.

Сквозь эйфорию и блаженство от физической близости в его сознание молнией пробилась мысль – сверкнула лишь на мгновение, но была сверхъестественно ясной: в этот раз между ними было все по-другому – Каролина отдавалась ему не только телом, но и душой. И от этой мысли Адам стал по-настоящему счастлив. Он был горд, что они, наконец, пришли друг к другу, что только он был под стать этой необыкновенной женщине, только он был способен понять и оценить ее так, как она того заслуживала.

Его встретил ее радостный стон.

– Адам! – прошептала она, широко раскрыв глаза. Этот шепот наполнил его счастьем и отозвался всплеском нежности в глубине его души. Он оперся на локоть и пристально посмотрел на нее.

Она погладила его волосы и поцеловала кончик носа.

И все-таки, когда отступили эмоции и вернулись мысли, в ее ушах вновь зазвучали слова Тэлбота, а потом болезненно сжалось, заныло сердце. Все рухнуло. Ее дочь никогда не будет счастлива. Она обречена на страдания, как незаконнорожденная.

Словно прочитав ее мысли, он поднял голову и, внимательно глядя ей в глаза, произнес:

– Каро… Я так о многом хотел тебя спросить. Я хочу знать, Каро. – В этот момент он ей показался тем мальчишкой, которого она знала в детстве, растерянным и беззащитным. – Каро, как выглядела наша дочь сразу после рождения?

Это был первый вопрос, заданный им об Эмили, с тех пор, как он узнал, что он – ее отец.

Каролина ласково провела ладонью по его волосам.

– Она была очень-очень красивая. И такая кроха! Я никогда не думала, что новорожденный ребенок может быть таким маленьким. Хотя все вокруг твердили мне, что она родилась вполне нормальная по росту и по весу.

В глазах Адама все еще светился неудовлетворенный интерес.

– А какое слово она произнесла первым?

– Свет.

– Свет? – недоверчиво переспросил он и рассмеялся.

– Вот именно. Она, бывало, в Лиссабоне цеплялась мне за юбку, когда я по вечерам зажигала лампу. Ее свет так завораживал малышку. А мне так хотелось, чтобы она сказала сначала слово «мама».

– Бедняжка Каро! – Адам поцеловал кончик ее носа. Потом его лицо приняло серьезное выражение. – Тебе было… Роды были очень тяжелыми? – спросил он.

Она вспомнила насквозь промокшие простыни и беспрестанную, невыносимую боль.

– Мне самой казалось, что роды были очень тяжелыми. Но Джейн мне потом говорила, что мои первые роды прошли довольно легко, обычно это происходит намного тяжелее.

– Как бы я хотел быть в тот момент рядом с тобой!

– Я тоже, – Каролина взяла его за руку.

В то время, когда родилась их дочь, она была очень зла на Адама. Но во время родов ей очень хотелось, чтобы он вдруг оказался рядом с ней. И теперь ей приятно было вспомнить о том неосознанном желании.