Текст книги "Тень Арднейра"

«Она купит хорошего коня и доберется до Айруна раньше», – думал Тиорин, пережевывая то, что называлось телятиной, – «и тогда Ланс будет готов… Он встретит нас, и все закончится… У него должно хватить сил, чтобы расправиться с двумя эргами».

– Как развлекся? – язвительно прошипела леди Шеззара, – только подумай, Тиорин, этой девкой пользуются все, у кого монета в кармане звенит. И ты, эрг, скатился…

– Ну и что? Зато у нее много скрытых достоинств, каких нет у тебя!

Лийа оскорбленно примолкла. А Тиорин продолжил трапезу, размышляя над тем, сколько может прожить корова для того, чтобы ее мясо обрело твердость древесных волокон.

…Лорд Шеззара появился нескоро. Твердо прошагал к столу и с размаху шлепнул о стол перстнями Тиорина.

– Не стоит меня недооценивать, Тиорин Элнайр.

Внутри все сжалось в колючий, словно покрытый ледышками, ком. Он молча смотрел на тускло поблескивающие драгоценности, и надежда таяла, как снег на весеннем солнцепеке.

– Кто знает, что ты нашептал на ушко этой девке? – продолжил Мевор Адрейзер, – может быть, ты хотел отправить ее к своим таверсам? А?.. Впрочем, теперь уже никто ничего не узнает.

Тиорин поднял глаза на врага.

– Что с женщиной?

– Она отдала свой огонь Бездне, – усмехнулся эрг, – прости, Тиорин, если разрушил твои планы.

Лийа Донтра рассмеялась. Ее смех, бездушный и истеричный, переливался серебряными колокольчиками среди пьяного гомона корчмы. До тех пор, пока Тиорин не отвесил ей пощечину.

Расплата последовала тут же. И Мевор, не говоря ни слова, подцепил ногтем крышечку медальона.

…Он спускался все ниже, и ниже, кружась, словно сухой лист прозрачным осенним днем. Бездна, темная, в колышущихся багровых отблесках, принимала его в свои мягкие объятия, впервые за долгие годы давая то, что смертные зовут откровением, а эрги – мудростью всеведущей и вездесущей Бездны. Было это похоже на сон в подземелье лорда Шеззара. Но – только похоже. Потому как на сей раз…

На сей раз нет подъятого старшего. Только Мевор Адрейзер в подземной комнате, где на столе попыхивают едким дымом колбы и реторты, а в змеевике пузырится густо-алая жидкость. Кровавая горечь вплетается в запахи серы, уксуса и раскаленного металла. А эрг что-то пишет торопливо, и листы бумаги, испещренные мелким почерком, друг за дружкой падают на пол.

«Если настаивать кровь веры в фокусе силы, который расположен на пересечении хорд круга могильников, то получаем вещество, могущее нанести существенный вред младшему эргу, рожденному человеком, но не Бездной. В любом случае, предположение требует экспериментального подтверждения».

Видение сворачивается, комкается, словно черновик; и вот уже нет ни закопченных сводов подземелья, ни склянок. Над головой стелется низкое, плотно набитое тучами небо – а в внизу, под ногами, пустынный склон Шенду-ха. Впрочем, не совсем пустынный; по дороге медленно движется тяжелая повозка в сопровождении отряда таверсов. Что такого они могут везти в замок господина?

Повозка, влекомая парой тяжеловозов, едва ползет по мокрой дороге, от колес остаются глубокие колеи. И, наконец, достигает высоких ворот, за которыми – владения эргов Шеззара. С мраморной лестницы торопливо сбегает сам Мевор Адрейзер.

– Привезли?

И коленопреклоненный таверс молча кивает. В черных его глазах бьется страх.

Взмах темного крыла Бездны – и вновь лаборатория, пыхтящие, плюющиеся реторты, едкий разноцветный дым, стелящийся по изъеденному реагентами столу… Таверсы с трудом вкатывают боком черный камень. Алтарь. И Тиорину, незримо присутствующему, все еще мерещатся кровавые потеки, не успевшие высохнуть после очередной жертвы.

Так вот оно что! Здесь не обошлось дело без алтаря старших богов Дхэттара, где приносились кровавые жертвы веры, во имя хозяев пламени! А, значит, Бездна не обманула его в прошлый раз, явив отрывок прошлого – и алтарь. Он видел, но остался слеп; получил все, что просил – но не понял…

А от черной лепешки плывет во все стороны вполне ощутимая сила. Те, кто ложились под нож, сами или по принуждению, истово верили в благость старших, и вера их осталась на алтаре; великая сила, добровольно отданная во имя старших эргов…

Мевор Адрейзер опускается на колени перед алтарем, ощупывает его, словно крестьянин, покупающий на базаре скотину. Затем, ухмыльнувшись, садится за стол, и пишет, пишет…

«Сплавив результат моего первого эксперимента и фрагмент алтаря, я получаю воплощение воли старших эргов, воплощение их ненависти к тем, кто предал. Это будет то, что лишит эрга власти и сделает беспомощным. Хотя бы на короткий промежуток времени».

И Тиорину хочется выть от собственной беспомощности, и от упущенного времени. Почему, почему никому из младших даже не пришло в голову, что кто-то захочет использовать силу врага против них?

«Мы были такими простаками, и теперь вынуждены платить… слишком высокую цену!»

А Мевор, с зубилом и молоточком в руках, уже у алтаря. Аккуратно постукивает, примеряется. Тук-тук… Хрустит черный камень, напитанный силой веры, словно ломаемый зуб, и осколок размером с детский кулачок оказывается в ловких пальцах хозяина Шенду-ха. А лаборатория подергивается дымчатой завесой, исчезая, растворяясь, как мед в кипятке.

Преддверие Бездны. Мевор Адрейзер и Лийа Донтра, в истинном своем обличье, по пояс в кипящей лаве.

В их раскаленных ладонях плавятся осколки алтаря, и сливаются с жидким веществом сочного красного цвета.

«Вот так оно все и было», – голос Бездны заставляет корчиться от боли, – «возвращайся. Твое время еще не настало».

– Но что я могу сделать? – Тиорин поворачивается к раскаленной тьме, – что я должен сделать, чтобы остановить их?

«А должен ли?»

Он продолжает падать, кружась, все ниже, ниже. В самом деле, отчего бы не оставить все, как есть? Чтобы все шло так, как идет, своим путем, и серединные земли бы катились по той дороге, которую выбрали для них эрги Шеззара…

– Если я оставлю все, как есть, они захотят стать истинными богами для смертных, – шепчет он в распахнутую пасть тьмы, – я чувствую, они напитаны силой старших, напитаны их безумием, но пока еще держатся. Что будет дальше?

«Это уже было, и не раз. Огненные боги приходят и уходят, и вместе с ними приходят и исчезают люди».

– Предатели нарушили договор, скрепленный великой жертвенной кровью.

«Не смеши меня, Тиорин. Те двое никого не предавали. Просто они оказались чуть лучше прочих – и вовремя это поняли».

… В глазах рябило. Словно тысячи черных мотыльков бестолково вились в воздухе, то замирая, то устремляясь к мутному квадрату окна.

Тиорин крепко зажмурился, попытался отмахнуться от мельтешащих черных пятнышек… И вспомнил.

Вальяжно, словно объевшийся удав, вползла мысль о том, что еще один шанс сообщить Лансу о происходящем потерян; вряд ли лорд Адрейзер допустит еще одну ошибку.

– Пожалуй, я переусердствовал, – голос Мевора доносился сбоку. Тиорин скосил глаза – и правда, враг сидел у стены и лениво ощипывал кисть винограда.

Ничего не ответив, Тиорин облизнул пересохшие губы. Приподнялся на локте, чтобы не выглядеть совершенно беспомощным.

– Но ты сам виноват, – белый палец эрга проткнул муть комнатушки в его направлении, – во-первых, никто, кроме меня не смеет бить леди Шеззара. Во-вторых…

Тут он поднялся и, приблизившись, склонился над пленником.

– Ты играешь нечестно, Тиорин. Перед смертью та девка мне все рассказала, стоило только предложить побрякушку попестрее… Ты хотел предупредить чужака.

«Достойный противник», – Тиорин молча глядел в серые глаза Мевора, наблюдая за бешеной пляской алых искр, – «и другого шанса у меня не будет… Разве что… Он еще не знает о существовании леди Саквейра».

– Надеюсь, ты понимаешь, что больше я не дам тебе говорить с кем бы то ни было, – холодно заключил Адрейзер, – поднимайся, и продолжим путь. Ты и так пролежал слишком долго.

– Сколько?

– День и ночь.

Тиорин лишь с интересом уставился на медальон, в который Мевор Адрейзер ухитрился заключить столь могущественное оружие.

– Надо полагать, ты точно также уже понял, что последует за каждой твоей попыткой играть на два поля, – губы эрга растянулись в недоброй усмешке, – не делай глупостей, Тиорин. И, быть может, я даже подарю тебе жизнь… разумеется, в качестве моего слуги.

* * *

…Две ярко полыхающие звезды далеко на юге. Там, где встречаются вода и утес. Еще одна – мерцает, словно нет сил гореть, а жар уходит, словно вода в песок. И – крошечная, колючая искра. Новое поколение эргов? Возможно. Самая последняя, тусклая, почти погасшая…

Виденное в сердце костра не желало покидать рассудок. Казалось, пять пылающих звезд впились в мозг, выжигая способность мыслить и причиняя едкую, надоедливую боль. Пять звезд, пять эргов. Из которых один – пленник могильника у кромки Змеиного моря, двое других – предатели, насосавшиеся чужой силы подобно пиявкам. А четвертый и пятый… Тэут-Ахи могли лишь предположить, что кто-то из этой парочки – хозяин Айрун-ха. Кем могла оказаться последняя звезда, явленная Первородным пламенем, старшая не знала.

…Они уверенно продвигались на запад, к хребту Покоя Солнца, Великие боги, возвращающие свое могущество. После битвы в недрах Эльдан-ха братья почувствовали уверенность, вот и сейчас – вышагивают чуть позади два воина; и горе тому, кто посмеет встать у них на пути… Позже… Да, чуть позже они вернут к жизни последнего пленника, возрождающая купель Шенду-ха примет их – и тогда уже никто не сможет остановить истинных богов… И опять, уже в который раз, мысли начали путаться, словно игривые язычки пламени.

Людское море колышется у входа в святилище, и брызги факелов сливаются в багровое марево. Она медленно поднимается на возвышение, воздевая к небу руки; в ладонях – трепещущий огонек.

– Богиня! – проносится рокот тысячи голосов, – смилуйся!

Их вера – сильна и искренна. Жалкие смертные, они и в самом деле верят в то, что Первородное пламя оградит их от всех напастей…

Тэут-Ахи вздрогнула и огляделась. Только ей казалось, что она стоит на пороге храма Огня – но нет. Вокруг – густые, мутные сумерки. И мирно дремлющая долина, вогнутая чашей, полная ароматного разнотравья. А братья безмолвно следуют за своей предводительницей, и взгляды их обращены в то далекое время, когда весь поднебесный мир принадлежал старшим…

Темное небо прочертила падающая звезда и погасла где-то за кромкой хребта. Ах, да… Звезды. Из которых двое – мерзкие предатели, заслуживающие медленной и мучительной смерти, один – Тиорин Элнайр, который смерти и вовсе не заслуживает, а только нескончаемую пытку. Старший эрг, спящий в могильнике, и…

Догадка осенила столь внезапно, что Тэут-Ахи остановилась. Последний эрг был очень слаб, ему не тягаться ни со старшими, ни даже с младшими. А что, если… От этой мысли кровь жар побежал по жилам. Пожалуй, не стоит и торопиться и убивать «младенца»… Если догадка верна, то лучше всего это будет сделать на глазах Тиорина…

«И где же ты?»

Старшая закрыла глаза, пытаясь услышать хотя бы отголоски мыслей этого загадочного эрга, но тут же зашипела, словно рассерженная кошка. Дха-Тор бесцеремонно тряс ее за плечо.

– Сестра, смотри туда. Я вдруг почуял… подобного нам.

Пальцы стиснули древко копья.

– Где?

И, взглянув в указанном направлении, Тэут-Ахи в самом деле увидела их.

Две крошечные фигурки в сплетении туманных лоз. Они возились с маленьким костерком, а рядом лениво щипали травку две лошади.

– Там – эрг, – пробубнил Эа-Ном, – разве ты не чувствуешь?

О, да. Теперь Тэут-Ахи даже ощутила стыд – за то, что не зметила первой этих беспечных путешествнников. Мужчина казался самым обыкновенным, плоть от плоти смертного… А вот женщина… Тэут-Ахи едва не облизнулась.

Да! Это была она, маленькая колючая искра, порождение Бездны и Первородного пламени.

«И кто же тебя привел к купели?»

Застыли тягучие мгновения. Затем, оборвавшись медовой каплей, шлепнулись вниз. И старшая не стала сдерживать торжествующий рык; перед ней был эрг, связанный пламенем и бездной с предателем .

«Ты же не хотла ее убивать, по крайней мере, сейчас», – осторожно напомнила она себе. Но алая завеса уже застлала взор – отчего бы не подарить Тиорину череп его женщины?..

– Ты молчишь, но лицо твое страшно, – прошелестел Дха-Тор, – кто она, сестра?

Не вдаваясь в разъяснения, Тэут-Ахи вскинула копье.

– Вперед. Убить их обоих!

* * *

Вейра со вздохом свернула карту серединных земель.

– Кажется, мы заблудились. Не могу понять, где мы…

Ланс, расположившись на одеяле, был погружен в созерцание заката.

– Где-то на границе Шеззара, – ответил он через некоторое время, – что тебя так волнует?

Она передернула плечами.

– Не люблю, когда приходится идти наугад.

– Но мы так или иначе… все равно идем наугад, – рука Ланса тяжело легла на плечо, и Вейра, сжавшись комочком, приникла к шенниту. Уверенности тотчас прибавилось.

– Скажи, ты чувствуешь его ?

«Чувствую ли я?»

Девушка крепко зажмурилась, до мельтешащих перед глазами точек. Мысленно потянулась к огненным язычкам, исполняющим ритуальный танец на поленцах. Расплываясь, как капля масла на воде, попыталась охватить всю мерцающую паутину огоньков… Тиорин Элнайр словно в Бездну канул. И опять – странное, необъяснимое ощущение беды. И страха… его страха.

– Лорд Саквейра жив, – прошептала Вейра, – но я его нигде не вижу. Это плохо, Ланс. Очень.

Вместо ответа Ланс поцеловал ее, да так, что закружилась голова.

– Мы его обязательно найдем.

– Тогда нам нужно двигаться дальше, – Вейра решительно поднялась, – только вот понять бы, в каком направлении.

Купеческий тракт, по которому они уверенно продвигались предыдущие три дня, закончился, словно обрубили. Впереди простиралась зеленая степь в цветочной вуали, с запада сверкали белизной снега хребта Покоя Солнца, и отросток этого самого хребта уверенно перекрывал прямой путь на юг.

Тяжелый, напухший кровью шар дневного светила медленно сползал в ложбину, заставляя огонь эрга беспокойно трепетать.

– Полагаю, нам придется обогнуть препятствие, – промурлыкал шеннит, легко вскакивая в седло.

– Угу. – Вейра, недолго думая, последовала его примеру.

… И вдруг почувствовала на себе чей-то пристальный, недобрый взгляд.

Вейра повертела головой, но ничего подозрительного не увидела. Ланс тем временем уже дал шпор кобыле, животинка перешла на бодрую рысь.

– Догоняй!

Рыжуха беспокойно зафыркала, затанцевала, переминаясь с ноги на ногу.

– Н-но! – Вейра хлопнула ладонью по крупу, – пошла, пошла!

…Алая горбушка солнца еще виднелась из-за черной кромки горы, но небо уже подернулось сизой дымкой подступающей ночи. Лошади шли бодро, ощущение слежки пропало, и Вейра успокоилась.

«Мало ли что примерещится?»

Но время от времени ей приходилось проводить ладонью по лицу; словно липкие нити паутины касались лба и щек, и это раздражало. Она пыталась думать о чем-нибудь хорошем, мысли же по неясной причине вновь и вновь сворачивали в сторону пылающих городов, обугленных людских останков и бурлящей лавы.

– Безумие какое-то, – пробурчала она, – скорей бы уже добраться до Шенду-ха…

К ночи они обогнули утес; дальше вновь открывался путь на юг, через долину, затопленную туманом.

– Вот здесь и остановимся на ночлег.

Голос шеннита звучал глухо, словно вяз в белой клубящейся мути. Вейра молча смотрела в блюдце долины. А перед глазами – вовсе не туман, а бешено ревущее пламя…

Она стиснула руками голову, стряхивая наваждение. И в тот миг, когда, казалось, огонь отступил, растаяв в сумерках, Ланс медленно проговорил:

– Похоже, у нас гости.

… Из колышащихся белесых щупалец выскользнула женщина. Высокая и статная, почти нагая – из всей одежды только набедренная повязка да тяжелое ожерелье, почти прикрывающее грудь. Две косы, каждая чуть ли не в руку толщиной и длиной до бедер.

Вейра судорожно втянула воздух, ставший густым и вязким, как смола. Да это же…

Ее косы были похожи на хлещущую из открытых ран кровь. Копье в судорожно стиснутых пальцах чуть подрагивало. И губы приоткрылись в обворожительной улыбке.

Ланс решительно шагнул к Вейре, загораживая ее собой.

– Это же… старшая… – выдохнула девушка.

Она не могла отвести взгляда от Тэут-Ахи; она помнила ее на картине, но то было жалкое подобие, не более… Ведь рисовать богиню огня – все равно, что пытаться запечатлеть на холсте танцующее пламя.

– Это ее я разбудил? – быстрым шепотом осведомился Ланс.

Не дожидаясь ответа, он развел руки в стороны, собираясь атаковать. Но – не успел. Потому что почти неразличимым глазу движением огненная демоница рванулась вперед.

– Берегись!!!

Вейра отскочила в сторону. Кажется, Тиорин говорил, что надо бежать, встретив Тэут-Ахи… И ни за что не надо перекидываться в истинное обличье эрга, но…

Ланс был в опасности.

К тому же, Тэут-Ахи пришла не одна…

Разрывая туман в клочья, к ним метнулись еще две огненные тени. И Вейра шагнула в сторону, выхватывая налившийся жаром меч.

Она все-таки успела еще раз увидеть Ланса: тот схватился с Тэут-Ахи, воздвигая на ее пути ледяные стены, одну за другой. Старшая разбивала их вдребезги копьем, подбираясь все ближе, ближе…

Вейра крутанула меч, растравляя туман дымным следом. Может быть, Ланс и разделается с Тэут-Ахи; а ей вот предстоит удержаться в бою против двух старших, двух огромных рыцарей в рогатых шлемах… Ей показалось, что они переглянулись, и угрем скользнула чужая мысль «новое поколение»… Через мгновение думать было уже некогда; подпрыгивая и вертясь юлой, Вейра едва успевала уходить от ужасающих по своей мощи ударов.

«Может быть, они и Тиорина убили? Все втроем?!!»

Мимо просвистел булыжник размером с лошадиную голову, который, судя по всему, предназначался Тэут-Ахи. Старшая разразилась полубезумным хохотом.

«Не смотри туда… Не смотри… Ланс управится и сам. Главное, сама не отдай свой огонь Бездне».

Вейра изо всех сил хряснула мечом по панцирю одного из противников. Ожидала, что тот развалится до пояса, но не тут-то было. Меч бессильно царапнул черную корку, и руку свело судорогой.

«Ты еще слаба», – говорил Тиорин. Что ж, он был прав.

Вейра перекинула меч в другую руку, успела отбить еще один выпад. Похоже, ей не продержаться слишком долго.

– Ланс!

– Пригнись!!!

Еще одна глыба с хрустом отшвырнула старших эргов. И – вой Тэут-Ахи, полный звериной ярости.

Вейра встряхнула правой рукой, снова взяла меч. Старшие поднимались, все вокруг дымилось и плавилось…

И вдруг Ланс вынырнул из едкого дыма совсем рядом, так близко, что можно было коснуться его рукой. Вейра на всякий случай попятилась – упаси Первородное пламя, еще обожжется.

А шеннит что-то сделал – и оба старших оделись в каменные монолиты. Которые, к слову, тут же раскалились докрасна. А потом… Сверху хлынула вода. Много воды, настоящий водопад. Все зашипело, затрещало; Вейра попятилась еще дальше, уже не опасаясь Тэут-Ахи. В конце концов, Ланс не обделил бы ее вниманием, эту безумную старшую…

А резко охлаждаемый камень трескался и рассыпался. Вместе с телами скованных им эргов.

– Уфф… – шеннит обернулся к Вейре, – вот и все.

Она юркнула обратно, сквозь жидкое пламя; пламенеющий меч пропал, словно его и не было. Теперь… На горячей, опаленной поступью богов земле стояла самая обычная девчонка в лохмотьях.

– Ланс…

– Что? – он подмигнул, – кажется, теперь я могу смело забирать тебя на край света. Если мне не изменяет память, именно это предложил Тиорин Элнайр в обмен на жизни разбуженных старших.

А Вейра едва успела подставить плечо.

– Ого, плохо дело, – в синих глазах мелькнул испуг, – похоже, слаб я становлюсь, Вейра… не зря ведь говорили старшие…

– Потом расскажешь, что они там говорили, – пробурчала она, усаживая Ланса на траву. Он весь горел, на щеках проступил лихорадочный румянец, – на вот, хлебни воды.

– Они говорили, что мы истинно сильны только в том мире, которому принадлежим…

* * *

… Тэут-Ахи рванулась вперед, сквозь рваное полотнище тумана. Занося копье для первого и последнего удара. Чувствуя, как туго бьется под панцирем огонь. Сперва – смертный, жалкий червь под стопой богини. А затем…

Она даже успела представить себе лицо Тиорина Элнайра, боль в его глазах, когда она выкатит перед ним окаменевший и холодный череп этой демоницы. Ах, как это будет сладко… Точно также, когда наблюдала за его мучениями в клетке глубоко под землей…

Хрясь! Верное Жало Ужаса разнесло вдребезги невесть откуда взявшуюся ледяную стену. Осколки брызнули на панцирь, но, не долетая, обратились облачками пара. Откуда здесь лед?!!

Она едва успела уклониться от летящей на нее глыбы. И – снова лед, сквозь который мутным силуэтом виднеется по-прежнему живой мужчина. Да что же, во имя Бездны, происходит?

Ледяное крошево летит в темноту, но преграды вырастают одна за другой. Неужели… неужели она ошиблась, и этот смертный – вовсе не так прост?

Вот он разворачивается, стремительным росчерком ладоней чертит замкнутый круг… В братьев, что окружили молодого эрга, летят каменные глыы, опрокидывают их… А ее взгляд встречается со взглядом мужчины.

Да какой он смертный? На Тэут-Ахи внимательно смотрит чужак , рожденный не под этим небом. Невероятно могущественный чужак. Один из тех, кого называют богами.

Еще мгновение – и Тэут-Ахи охватывает смертельный холод, отнимающий пламя. Она еще борется, последним усилием разрывает обруч чужого могущества… И в этот миг что-то обрушивается сверху, разбивая, кроша горячими осколками тело…

Как же так? И это – все? Он взял – и так просто победил ее, богиню, дитя Бездны и Первородного пламени?

…Бездна раскрывалась навстречу – полыхающая жаром воронка, где немыслимым образом соединились кромешный мрак и багровые отсветы подземного огня. И Тэут-Ахи, которая с удивлением обнаружила отсутствие собственного тела, неслась в дышащие тьмой и жаром глубины, уже не богиня Первородного пламени, и не эрг старшего поколения, а всего лишь одинокий трепещущий огонек.

Она падала. Проклиная чужака, который убил ее – по-настоящему убил.

И каждое мгновение перед мысленным взором старшей разворачивались воспоминания, яркие, словно летняя зелень луга и бездонная синева неба. Она легко отмахивалась; всюду было одно и то же – огонь и жертвенная кровь, алтарь и беснующаяся толпа. Кое-где мелькало лицо Тиорина Элнайра, сперва – жертвы, затем – почти безумного, умирающего от ран человечка, и напоследок – младшего эрга. Все это было суетно, ничего не значило на пороге Бездны. А та, в свою очередь, распахивалась, будто пасть чудовищного удава, заглатывающего крупную жертву. Тэут-Ахи из последних сил дернулась вверх; ей вдруг стало страшно… От того, что не знала, что ждет там, в пламенной тьме… И в тот же миг последнее воспоминание захлопнулось над ней.

…Черный бок алтаря блестел тонкими, глянцевами струйками, что стекали на землю. Взволнованно колыхалось людское море, сотни факелов отражались в глазах одержимых.

– Жертву! Жертву богине!

Она медленно вышла на возвышение, остановилась. Все, как и раньше: алтарь, жрецы, жертвы, отдающие жизнь во имя Первородного пламени…

– Любуешься? – рядом, откуда ни возьмись, появился Тиорин.

Странно… Он никогда раньше не приходил на жертвоприношения, наверное, вспоминал со страхом свою собственную человеческую жизнь и ее завершение в Возрождающей купели. Но на сей раз пришел. Быть может, захотел черпнуть могущества, что сокрыто в истинной вере?

Тэут-Ахи медленно кивнула и улыбнулась. Мальчишка… Затем перевела взгляд на вопящую толпу.

– Их немного осталось, – сказала она, – тех, кто по-прежнему верен мне. Тех, кто шагнул сквозь пламя и очистился . Но их вера сильна.

– И ты становишься сильнее, когда она питает тебя, – спокойно констатировал Тиорин, – пусть начинают, Тэут-Ахи. Я тоже желаю присоединиться. Ты ведь не откажешь?

Не говоря ни слова, она махнула рукой, давая знак жрецам. Тут же выхватили из первых рядов молодого, крепкого мужчину, уложили на алтарь. Тэут-Ахи прикрыла глаза. Сейчас… горячая волна окатит ее, как только жизнь будет добровольно отдана богине.

А потом удивленно воззрилась на жертву; стоило только услышать, что он говорил…

– Я отдаю жизнь не тебе, а чтобы раз и навсегда уложить тебя, и сковать вечным сном.

Фигурное лезвие вошло под ребра. Он сам вогнал себе в живот нож, затем резко выдернул и, пошатнувшись, упал лицом на алтарь.

Тэут-Ахи вздрогнула. Что, Бездна их побери, происходит? Да и сама она… Стояла – и не могла пошевелиться. А место у жертвенного камня уже занял следующий смертный, седой старец с серебряным венцом на трясущейся голове.

– Я отдаю жизнь не тебе, а чтобы раз и навсегда уложить тебя, и сковать вечным сном.

Она, глухо застонав, схватилась за грудь. Словно чья-то сильная рука вогнала рядом с позвоночником копье. Ни пошевелиться, ни вздохнуть…

– Я отдаю жизнь не тебе, а чтобы раз и навсегда уложить тебя, и сковать вечным сном.

Еще. И еще. И еще.

– Тиорин! – прохрипела она, – Тиорин… что…

Хотела сказать – что они делают, останови их, но – не успела.

Еще один всплеск жертвенной крови, и перед глазами все мутится. Неуязвимость эрга оказалась ложью; то, что происходило, казалось немыслимым, невозможным. Откуда-то всплыла беспомощная мысль: «вера создает и убивает истинных богов». И сознание начало гаснуть, сползая в темную, сырую яму. Только слух по-прежнему улавливал одни и те же слова, повторяемые разными людьми. Они все пришли, чтобы умереть на алтаре – но только с одной целью.

Над ней склонился Тиорин Элнайр.

– Спи, Тэут-Ахи. Спи спокойно.

«Предатель! Так это ты все подстроил?!!»

Ее руки рванулись к горлу младшего эрга, ей же созданного; она с удовольствием бы оторвала ему голову… И тут же бессильно опали. Сила ушла куда-то, словно впиталась в землю, там, где лежал алтарь.

«Нет! Я не хочу, не хочу!!!»

А потом все закончилось. Мысли исчезли, воспоминание рассыпалось прахом… Да и сама Тэут-Ахи, трепещущий огонек, погасла, поглощенная без остатка Бездной.

* * *

Первой уродливое пятно гари увидела Лийа. Оно чернело в изумрудной зелени, жирной каплей стекая в низину, и ветер приносил горчащий запах дыма.

– Мевор, смотри! – она резко натянула поводья, – что там такое?

Эрг пожал плечами.

– Откуда мне знать, дорогая? Сейчас подъедем и узнаем. Похоже, кто-то не потушил костер, только и всего.

Тиорин тоже взглянул на заинтересовавшее соплеменников пепелище; сердце тревожно заныло, словно… Да. Нехорошее предчувствие. То самое, которому он так привык доверять, и которое еще ни разу не подводило.

А непомерно разыгравшееся воображение уже рисовало беснующихся старших и Вейру в центре круга, беспомощно размахивающую мечом.

«Прекрати! Отчего ты думаешь только о плохом? Да и откуда здесь быть Вейре, когда она должна быть в Айруне?»

Тиорин по привычке потер шрамы на предплечье.

«В Айруне ли? А что, если сумасбродной девчонке захотелось приключений, и она двинулась… допустим, в Шеззар?»

Конь остановился на кромке черного пятна, отказываясь идти дальше. Тиорин спрыгнул на обгоревшую, усыпанную пеплом землю. Огляделся…

– Как любопытно, – промурлыкал Мевор Адрейзер.

Стоя над кучей камней (откуда им взяться посреди зеленой равнины?), эрг внимательно изучал россыпь базальтовых осколков. Тиорин заметил в десяти шагах еще груду черного камня, подобрался к ней ближе, надеясь, что Лийе не заблагорассудится следовать за ним. Предчувствие судорожно заскребло лапками в груди.

«Перестань. Вейра – в Айруне».

Убедившись, что Лийа и Мевор не торопятся к нему присоединиться, Тиорин присел на корточки и принялся осторожно перебирать черный пористый камень.

«Да это вовсе не базальт», – подумал он, – «это же…»

И тут взгляд зацепился за полоску металла, блеснувшую сквозь толстый слой пепла.

Тиорин почти перестал дышать. Затем, бросив осторожный взгляд на Мевора, потянулся к находке…

– Бездна!

На земле, присыпанное осколками камня, лежало копье. По наконечнику змеились древние руны, древко покрывали орнаменты из языков пламени… Это копье Тиорин узнал бы из всех копий этого мира. И точно также он был уверен, что будь жива его хозяйка, не валялось бы оно здесь.

Но это… Это было невероятно…

«Значит, Ланс уже где-то рядом», – промелькнула верткой рыбкой мысль, – «или же к нам пожаловали его соплеменники… Потому что только кто-то из них мог разделаться с Тэут-Ахи».

Тиорин потянулся к древку, намереваясь взять его в руки, но Мевор Адрейзер опередил его, придавив оружие каблуком.

– Любопытно… Очень любопытно… что это ты тут нашел, Тиорин?

Последовало недолгое молчание.

– Ба! Да это же…

– Жало Ужаса, – устало подсказал Тиорин, – копье проснувшейся Тэут-Ахи. Кто-то убил ее, и, наверное, других старших. И это случилось здесь, в землях Шеззара.

Мевор прищурился. Поднял копье, взвесил в руке.

– И как думаешь, кто мог убить Тэут-Ахи? Ты говорил, что разделаться с ней не так уж просто. А если учитывать, что эрги Меонара уже отдали свой огонь Бездне…

Тиорин выпрямился, отряхивая ладони.

– Подумай сам, Мевор. Ты же считаешь себя мудрым?

И едва успел уклониться от мелькнувшего перед глазами наконечника. Адрейзер рассмеялся.

– Я не только считаю себя мудрым, Тиорин. В отличие от всех вас, я еще и являюсь таковым. Думаю, нам нет нужды идти в Айрун, потому что чужак сам пришел в мои земли!

– И ты думаешь, что это облегчит тебе жизнь? – Тиорин позволил себе язвительную усмешку, – когда он был в Айруне, я знал, где его найти. Где чужак пребывает сейчас, я не имею ни малейшего понятия.

… Лорд Шеззара решил заночевать неподалеку от места, где обрели вечный покой в Бездне Тэут-Ахи и разбуженные ею старшие эрги. Лийа мерзла и жаловалась на сырость; ныла она при этом столь мастерски, что Мевор Адрейзер приказал Тиорину отправляться к ближайшему пролеску и нарубить дров для костра. Тот не стал препираться; одна мысль о близости живого пламени давала смутную надежду. И надежда эта манила к себе, как ранняя звезда, загорающаяся на темной половине неба.

«Еще один шанс… Но этот – уже последний».

В конце концов, его так долго держали вдали от огня; а этой ночью, быть может, он наконец увидит Вейру и расскажет все, что с ним приключилось… Подстегиваемый такими мыслями, Тиорин приволок целую охапку смолистых веток, и отправился бы за следующей, но Мевор пробурчал, что и того вполне достаточно.

«Только бы они легли спать, пока костер не догорел», – твердил, как молитву, лорд Саквейра, – «только бы ничего не заподозрили»…

Лийи Донтры он не боялся. Он опасался Адрейзера, воистину достойного противника, который, как ни крути, перехитрил всех эргов серединных земель.

Завернувшись в плащ, Тиорин устроился поближе к кострищу и стал терпеливо ждать, пока лорд и леди Шеззара обсудят завтрашний путь. Время тянулось, как свежая карамель; казалось, в нем можно увязнуть, замереть навеки… Тиорин сонно кивал, когда ему задавали вопросы, и молил Первородное пламя о том, чтобы Мевор Адрейзер наконец утомился и пожелал вздремнуть… Он едва не запрыгал от радости, когда эрг зевнул и улегся по другую сторону костра.