Текст книги "Тень Арднейра"

«Любопытно, зачем здесь эти картины?» – подумала Вейра, – «просто полотна или же все, кто запечатлен на холстах – имели какое-либо отношение к лорду Тиорину?»

Вот красавица в зеленом бархате, который так идет к ее изумрудным глазам. А вот хмурый черноволосый мужчина с длинной бородой, заплетенной в две косы; чело венчает зоотой обруч. Кареглазая девушка с милыми ямочками на щеках, виден ворот полотняной рубахи. В ее руках – домра, и кажется, вот-вот польются звуки из-под тонких пальцев… А дальше… Вейра остановилась перед полотном, заключенным в тяжелую раму.

Там была изображена женщина, молодая и красивая. Почти обнаженная, из одежды только узкая повязка на крепких бедрах, сшитая из пушистых шкурок, и роскошное ожерелье с рубинами, почти полностью закрывающее грудь. Длинные темно-красные волосы пышной гривой ниспадают до колен, естественным плащом укрывая не по-женски широкие плечи; в руке – копье…

Вейра вздрогнула, заслышав тихие шаги. А затем услышала шелестящий голос младшего эрга.

– Ты так ее рассматриваешь. Она тебе нравится?

Непроизвольно покосившись на пламенеющую дверь перехода , Вейра зябко обхватила себя руками за плечи.

– Что, милорд? Картина или тот, кто на ней?

– Все вместе, – Тиорин Элнайр остановился в двух шагах от Вейры и тоже принялся разглядывать воительницу с копьем.

– Да, милорд. И право же… картина хороша. Как и дикарка с копьем. Мне кажется, тот, кто рисовал этот портрет, должен был хорошо знать ее…

Вейра поглядела на лорда; тот с отсутствующим выражением на лице растирал предплечье левой руки – словно заныла старая рана. Затем, вдруг опомнившись, тускло улыбнулся.

– Твоя проницательность делает тебе честь. Я на самом деле знал эту воительницу, и я же нарисовал ее. Она была старшим эргом, если ты не догадываешься…

Помолчав, Тиорин Элнайр рассеянно пробормотал себе под нос:

– Как говорится, нарисуй свой страх – и он навсегда покинет твое сердце. Впрочем, это не важно.

И, вымученно улыбнувшись, поинтересовался:

– Ты вышла из спальни ради прогулки? Может, тебе что-нибудь нужно? Ванна, чай, сладости, новая одежда? Я прикажу…

Вейра вдруг поймала себя на том, что больше не боится эрга. Ни капельки. Хотя – что в этом странного, если и она теперь принадлежит Бездне и Первородному пламени?

– Я искала вас, милорд. Хотела обсудить с вами кое-что важное, – она все еще не могла оторваться от красавицы на полотне. Во всем ее обличье было что-то знакомое, словно уже встречались когда-то… Тиорин проследил за ее взглядом и счел нужным пояснить:

– На заре времен люди поклонялись богам огня. Но когда процветание достигло апогея, и началось медленное увядание, боги огня начали терять самое главное… Разум. К счастью, к этому времени жили и младшие боги, к числу которых принадлежим мы.

Он подал ей руку – совсем как галантный кавалер на балу. А затем они пошли вдоль вереницы портретов, но уже не обращая внимания на тех, кто исчез в вихре летящих лет.

– Я не знаю, что вы, милорд, со мной сделали… – нерешительно начала Вейра, но эрг мягко перебил ее.

– Не нужно величать меня милордом. Даже Кайрина де Гиль, обыкновенная смертная, звала меня по имени. Мне приятно слышать собственное имя, Вейра, это напоминание о том, что очень давно я не был «лордом Саквейра».

– Хорошо, – она кивнула, – вот уж не знаю, что со мной, но чувствую, что ты прав… Во многом. До того, как Жильер не рассказал мне о том, что леди Меонара приказала убить всю его семью, я и сама думала, что правление эргов справедливо. А затем еще и таверсы… Зачем они убивают людей на могильнике?

– Стоило появиться сомнениям и вопросам, как вера дала трещину, – Тиорин усмехнулся, – вот она, истинная людская природа! Поверь, жертвы просто необходимы для того, чтобы удерживать старших во сне. Уж мне-то и подавно не нужна ваша кровь. Мне вполне достаточно ветчины или телятины, да и то – исключительно ради собственного удовольствия.

Объяснение показалось Вейре вполне правдоподобным. Мало того, под сердцем появилась вдруг уверенность в том, что все именно так и есть.

– Человек по имени Тоэс Мор добыл где-то талисман, который должен был дать нам победу, – глухо сказала девушка, – меня не посвятили в подробности, потому как я женщина и, следовательно, болтлива. Но я подозреваю, что Тоэсу эту вещь дал Учитель Ордена.

Она покосилась на лорда – темные брови его сошлись на переносице.

– Я узнаю много интересного, – пробормотал он, – и чем больше узнаю, тем меньше мне все это нравится. Как выглядел талисман?

На миг закрыв глаза, она вновь перенеслась на ту кошмарную полянку, где… Где навсегда остался Жильер. Вот Тоэс Мор роется в кошельке на поясе, извлекает миниатюрную шкатулку из дорогого красного ясеня…

«Вот с этим нам никакие эрги не страшны»…

– А что внутри? – осторожно поинтересовался Тиорин.

– Я не знаю, – она грустно посмотрела на эрга, – мне не показали. Все, что я должна была сделать – это воспользоваться Оком Пламени и выманить тебя из чрева горы… Ведь, говорят, именно так герцогиня звала тебя, чтобы…

Тут Вейра запнулась и поняла, что краснеет, как девчонка. Правда, Тиорин Элнайр в этот миг даже не смотрел на нее.

– Мне не нравится то, что творится в серединных землях, – сказал он, – среди людей нет никого, кто мог бы сотворить оружие против эрга. Напрашивается один вывод – не так уж спокоен был сон старших, а мы проморгали. Надеюсь, ты понимаешь, чем это может закончиться…

Она вздохнула. Уж теперь-то – да. Понимала все до конца, и понимала, сколь глупой и опасной была затея Тоэса Мора… Вернее, Учителя…

– Я могла бы сделать кое-что, – пробормотала Вейра, – в конце концов, мне кажется, что Жильер… Да… Жильер виноват меньше всех.

– И что же? – младший эрг остановился и с улыбкой посмотрел на нее, – указать мне, где скрываются уцелевшие заговорщики?

– Можно и так. Но их сперва нужно найти, а для этого я должна вернуться в Айрун и притвориться прежней Вейрой.

Лорд Саквейра помолчал, хмуро взирая на новоявленную леди Саквейра.

– И что потом?

– Потом, если я найду человека по имени Тоэс Мор, ты сможешь вытянуть из него правду… – она задумалась, накручивая на палец огненно-рыжий локон, – но если я заставлю его поверить в то, что сбежала от порождения Бездны, этот узел распутается до конца, и я узнаю, кто стоит во главе Ордена.

– Занятно, – прошептал Тиорин, разглядывая Вейру так, словно видел впервые, – то, что ты придумала, может оказаться для тебя смертельно опасным… Ведь тогда, у могильника, вы едва не добились своего!

Вейра пожала плечами.

– Я буду для них человеком. И постараюсь, чтобы никто не заподозрил во мне эрга.

* * *

Ланс еще раз внимательно посмотрел на карту. Затем на курган. И снова на карту.

Грузное земляное тело исполина возвышалось до самых макушек деревьев, как назло, именно там, где Цитрония хотела получить первую пирамиду. Ну, а в том, что это курган, что-то да значащий для местных жителей, шеннит не сомневался: ибо никто просто так не будет сооружать ряд террас, старательно обкладывать их темно-красным гранитом, да еще и прорубать вход внутрь.

Еще более интересными показались Лансу проплешины обожженной земли, а там – обугленные головешки, неприятно напоминающие человеческие кости, хаотично разбросанные по маленькой полянке перед нижней террасой.

Он выругался, призвав гнев старших на голову… Ну, в общем, всему необъяснимому.

Затем присел на теплый камень, в незапамятные времена выплюнутый вулканом, и задумался. Как-то нехорошо получалось: он явился в Дхэттар, и собирается ни много, ни мало, надругаться над очень важным для жителей Дхэттара местом. Может быть, попробовать сместить положение пирамиды? Хотя, верно, не зря Цитрония обозначила точки выхода силы именно там, где обозначила. Изменишь расположение пирамид – и конечный результат не ясен… тогда не увильнуть от исследования протоков, а занятие это не самое легкое и отнюдь не самое приятное. Да и вообще, заниматься всем этим ему было откровенно лень.

Ланс поморщился, спрятал карту.

«А не поглядеть ли для начала, что это за местечко такое?»

И он начал энергично взбираться к темному зеву входа, мысленно прикидывая назначение этого древнего строения.

«Наверняка усыпальница какого-нибудь местного царька. Или царька, возомнившего себя мелким божком», – думал шеннит.

Перед глазами вставали картины погребальной тризны, затем отчего-то диких оргий, в которых лишали жизни всех жен и рабов усопшего, чтобы уложить их тела вместе с телом господина.

«Еще не такое насочиняешь…»

Он невольно улыбнулся, подставил лицо свежему ветру.

Улыбался, осторожно входя в кромешный мрак гробницы и зажигая на скорую руку сооруженный факел…

И в тот миг, когда яркий язык пламени лизнул сухое дерево, предположения об убитых женах и рабах внезапно обрели весьма твердую почву.

«Жаль, что я не умею очищать воздух от запаха», – уныло подумал Ланс, мечтая зажать и рот, и нос надушенным платочком, а еще лучше поскорее уйти отсюда. Ибо сказать, что внутри кургана дурно пахло – значило не сказать ничего.

Вниз широкой спиралью уходила лестница, очень старая: ее каменные ступени местами были стерты до блеска. Пока Ланс спускался, зловоние сгущалось; несколько раз он останавливался и прислушивался, ему мерещились тяжелые вздохи, идущие из жирной тьмы внизу…

А потом лестница уперлась в площадку, где, судя по всему, и были принесены в жертву жены и рабы. Но – некоторые останки были совсем не древними, а достаточно свежими.

Шеннита передернуло.

«Да кто такой лежит здесь?!!»

Он присел на корточки и коснулся пальцами гранитной плиты под коркой засохшей крови. Камень, повинуясь воле изменяющего, стал прозрачным; Ланс разглядел в потемках высохшую мумию, укутанную в плащ из собственных длинных волос. На шее тускло поблескивало богатое ожерелье, рядом покоилось копье – тяжелое, боевое.Такие копья совсем не для слабыхженских рук…

– Значит, царица, – пробормотал Ланс, – кровавая царица.

И ему показалось, что мумия шевельнулась.

«Да нет же. Игра света – только и всего».

Он поднялся, мечтая о том, чтобы вымыть руки; от прикосновения к граниту осталось ощущение, как будто пальцы побывали в нечистотах.

«И ей продолжают до сих пор приносить в жертву людей», – мрачно подумал шеннит, – «интересно и жизнеутверждающе, ничего не скажешь».

Таким образом, судьба кургана была решена. Нельзя губить место, несущее свет, и точно также нет права на жизнь у алтаря, где льется кровь невинных… И во имя кого? Во имя давно умершей и высохшей женщины, которой давным-давно наплевать на то, что происходит в ее бывших землях.

…Ланс выбрался из утробы гробницы, с наслаждением глотнул свежего ветра. Побродил еще немного вокруг, прикидывая, как будет выглядеть пирамида, а затем принялся за дело.

Из-под пальцев поползли прозрачные алмазные жилки. В начале едва заметные, тонкие; сливаясь и утолщаясь, они шустрыми змейками ввинчивались в курган, и в эти мгновения шеннит видел, на чем замешана земля. Всюду – кости, сотни скелетов, раздробленных и расчлененных, когда на костях еще была живая плоть. Ланс только скрипел зубами; он ничуть не жалел, что уничтожает это гнездилище древнего зла.

Прорезались сквозь траву ребра пирамиды; затем пухлые бока кургана начали втягиваться, разглаживаясь.

«Любопытно, как к этому отнесутся служители мумии», – с усмешкой подумал шеннит, – «наверняка воспримут происшедшее как очередное чудо… Да оно и к лучшему. Никто больше не будет приносить кровавые и никому не нужные жертвы».

Материя Дхэттара изменялась. И каждая новая волна трансформации давалась неровно, рывками и откликалась под сердцем неприятной, тянущей болью. Всего лишь неприятное напоминание о том, что божественность осталась в Арднейре.

…Ланс прислонился спиной к шершавому стволу. Под конец ему стало совсем худо, перед глазами запрыгали цветные мячики. Но зато на месте кургана возвышалась, сияя крошечными неровностями, алмазная пирамида. И роща, испуганно замолчав, наблюдала за чудом , так внезапно выросшем на месте уродливого могильника.

– Вот так-то, – пробурчал шеннит, обращаясь в основном к мумии далеко внизу.

Усталость медленно охватывала его стальным кольцом, заставляя подумать об отдыхе.

Глава 6. И снова Миола

Юдин привел двух лошадей: мощного вороного жеребца и молоденькую светло-рыжую кобылку, изящную, как статуэтка.

Вейра задержалась на нижней ступеньке парадного, натягивая перчатки. Наверняка кобылка предназначалась ей, а вот черный красавец?.. Неужели ей придется возвращаться в Айрун в сопровождении Юдина или другого таверса?!!

– Я тоже уезжаю, – лорд Саквейра, поравнявшись с Вейрой, легонько пожал ей руку, – навестить леди и лорда Меонара, надеюсь, ты понимаешь, почему. Пока нет особых причин для паники, но все же… Будет лучше, если я встречусь с ними.

Она кивнула, не зная, что и сказать. Разве что… Пожелать удачи? В серых, как зола, глазах Тиорина полыхнули багровые искры.

– Тебе придется рассчитывать только на свои силы, – негромко сказал он, – я тревожусь за тебя, но… Ты теперь – эрг, в тебе великое могущество, и никто не сможет защитить тебя так, как это сделаешь ты сама. Да пребудет с тобой Первородное пламя.

Еще мгновение лорд Саквейра стоял рядом, пристально рассматривая Вейру, а затем поспешил вниз, к своему коню. И было совершенно неясно, какие мысли крутятся в его голове, но – Вейра нутром чувствовала – эрг думал о чем-то очень неприятном. И то, как он смотрел на нее… Словно пытался предугадать – а что же мне ожидать от тебя, леди?.. И в какой час ты можешь предать меня?

«Ну-ну, придумай еще что-нибудь», – подумала она, – «твое воображение до добра не доведет, это точно».

Она не стала дожидаться, пока Тиорин покинет двор; подошла к Юдину и решительно взяла поводья из его горячих, затянутых в перчатку пальцев. Кобылка скосила на нее блестящий карий глаз, тряхнула золотистой гривой; еще мгновение – и Вейра легко взлетела в седло, чем заслужила одобряющий взгляд Тиорина.

– Удача да сопутствует тебе, – сказала она эргу, – я постараюсь, чтобы все закончилось правильно.

И, обернувшись к Юдину, спросила:

– Как зовут это чудное создание?

– Рыжуха, – прогудел таверс, – так ее зовут.

Он коротко поклонился своей леди. Но на незримо короткий миг… Вейре очень хотелось, чтобы она ошибалась, но во взгляде таверса мелькнуло нечто, сильно похожее на ненависть.

«Почему? Неужели не может смириться с тем, что у лорджа появилась леди? Впрочем, я обязательно разберусь с Юдином… Чуть позже».

И, недоумевая, Вейра тронула поводья.

…Дорога в Айрун мягкими петлями спускалась с горы, и Рыжуха, словно догадываясь, чего от нее хотят, припустила резвым галопом. Пыль под копытами сердито попыхивала, выплевывая вверх мутные облачка.

Леди Саквейра не обращала внимания ни на рукав Ирвингова леса, ни на ярко-синее летнее небо с башнями облаков. Мысли витали где-то между грядущим разговором с отцом и той нелегкой задачей, которую она добровольно взвалила на свои плечи.

… Пополудни она въехала в Айрун.

Мало кто обратил внимание на щуплого юношу на золотисто-рыжей лошади, и это порадовало Вейру. Куда хуже было бы, если бы каждая торговка узнавала в ней пропавшую несколько дней назад Вейру Лонс. Она оглядела свой дом – и сердце защемило: до того показался он ей маленьким, старым и жалким по сравнению с дворцом эрга… Да, верно, так оно и было: скромный домик неприметного архивариуса.

Внутри оказалось пусто. И тихо. Даже старая Делоза куда-то исчезла, что было совершенно на нее непохоже. Хмыкнув, девушка еще раз обошла свои бывшие владения, убедилась, что совершенно одна в доме – и поднялась в свою спальню.

Итак, зеркало. И – сложная задача, заставить Тоэса Мора поверить… В то, что зловещий Тиорин Элнайр подверг несчастную жертву пыткам. Нужно, чтобы иххорец ей поверил… иначе – не добраться до Учителя, и не узнать, что лежит в шкатулке из красного ясеня.

Из мутной глубины зеркала на Вейру печально взглянула худая и изможденная девушка, с огромными темно-серыми глазами… Как объяснить-то, почему кареглазая Лонс вдруг стала обладательницей радужек другого цвета? Не иначе, ужасающими опытами, которые проводил над ней мерзавец и порождение Бездны Тиорин Элнайр. Тщательно выбритая голова на тоненькой шее казалась беззащитной и невинной – эрг сперва удивился, когда застал Вейру за обстриганием ярко-рыжих, почти красных локонов, но затем понимающе кивнул и не стал задавать дурацких вопросов. Оно и понятно: Тоэс Мор слишком много знает про эргов, чтобы и цвет волос списать на перенесенные мучения. Картину завершали мастерски поставленная ссадина на скуле, синяки на руках и длинный порез через плечо – вот об этих последних штрихах девушке пришлось долго упрашивать Тиорина, поскольку он совершенно не желал заниматься рукоприкладством… Ей пришлось просто-напросто самой напасть на него, бестолково размахивая подобранным поленом; и, пожалуй, только свист тяжелой деревяхи в опасной близости от головы заставил лорда поднять на нее руку.

И тогда, сквозь надорванный рукав рубашки стало видно, что вся левая рука и бок Тиорина исполосованы белыми рваными шрамами.

– Откуда это? – она так и застыла с округлившимися глазами, позабыв о собственных синяках и ссадинах.

Эрг торопливо одернул рукав.

– Мне кажется, ты уже получила, что хотела. Так собирайся в дорогу, время не ждет и Бездна ведает, с кем нам еще предстоит столкнуться.

Он сказал это – и, развернувшись, торопливо пошел прочь. Словно она ненароком поддела крышку сундука, где вот уже несколько столетий лежала тайна.

Что ж. Еще один секрет Тиорина Элнайра, который тот предпочитает хранить при себе… А теперь – нужно добраться до загадочного Учителя.

– Ну все, хорош любоваться, – твердо сказала себе Вейра. Повязала голову косынкой, выскользнула на лестницу… И нос к носу столкнулась с Мильором Лонс, который, скорее всего, только что вернулся по наитию вдруг пожелал зайти в спальню к задержавшейся на ярмарке дочурке.

В первое мгновение Вейре показалось, что отец вот-вот грохнется в обморок и скатится вниз по крутым ступенькам, поэтому она поспешно схватила его за рукав халата и дернула на себя.

– Отец… Тихо, умоляю… Только не шуми…

Маленький архивариус словно и знал, что дело плохо. Воровато оглядевшись и дрожа, как осиновый листок на ветру, он шмыгнул в спальню. Вейра шагнула следом, тщательно прикрыла дверь и всем телом прислонилась к ней.

В сердце неожиданно кольнуло, словно острым гвоздем: отец, побледневший, осунувшийся, со страхом взирал на свою непутевую дочь и так теребил пуговицу, что, казалось, был готов выдрать ее с приличным клоком ветхой ткани.

– Папа…

И тут – в который раз за эти тяжкие и страшные дни – словно плотина рухнула в душе. Ноги подогнулись. Разрыдавшись, Вейра бухнулась на колени и спрятала лицо в полах отцовского халата, которые, как и раньше, пахли книжной пылью.

– Папа, прости… меня…

Ей показалось, что отец тоже как-то странно зашмыгал носом, но не было сил поднять глаза и посмотреть.

– Девочка моя, – вздохнул Лонс, – моя малышка… что же вы натворили?!! Зачем? Я же так старался… Так хотел, чтобы ты выросла разумной, чтобы была счастлива…

Его дрожащая рука опустилась на голову Вейры, испуганно замерла, ощутив отсутствие пышных локонов, и медленно сползла на плечо.

– Что вы наделали? Почему?…– хрипло прошептал отец, – в конце концов… Я знаю, что это все вина Жильера. Я пригрел змею на груди, а он погубил мою единственную дочь.

И Мильор Лонс скорбно умолк.

Вейра торопливо утерла слезы.

– Наверное, я был плохим отцом. Я должен был догадываться, что вы с Жильером что-то придумаете… Но почему? Во имя Небесного Круга, почему ты мне ни слова не сказала? Я уж думал, тебя нет в живых… И письмо….

– Папа, это Жильера больше нет среди живых, – с трудом выдохнула она.

– Что?!!

Наконец она нашла в себе силы взглянуть в глаза отцу. И поняла, что он тоже тихо плакал вместе с ней.

– Жильер погиб, – твердо сказала она, – его убил лорд Саквейра, Тиорин Элнайр.

Лицо архивариуса побледнело столь стремительно, что Вейра испугалась.

– Я… я постараюсь все тебе рассказать, – растерянно промямлила она, – все, что могу. Успокойся, пожалуйста… Сделанного не воротишь.

Вскочив на ноги, девушка бросилась к ночному столику, плеснула в стакан воды из графина и дала отцу. Тот выпил, глядя куда-то поверх стеклянной кромки.

«Я обязательно буду тебя защищать», – подумала Вейра.

– Что с твоими глазами? – хрипло спросил отец, – что произошло, Вейра?!!

Она села на кровать рядом, обняла отцовские сухонькие плечи.

– Папа, выслушай меня, пожалуйста.

И начала рассказывать, сбивчиво, стараясь изо всех сил, чтобы полу-правда не звучала как явная ложь.

–… И вот теперь, побывав в руках лорда, я должна скрыться, уехать… понимаешь? Жильера уже не вернуть, и я уже поняла, какими дураками мы были… Вот так… Я решила зайти, попрощаться. Может быть, еще свидимся…

Мильор Лонс вздрогнул, будто просыпаясь после тяжкого сна, и мрачно уставился на нее.

– Я так и знал, что когда-нибудь ты выкинешь нечто подобное. Как и твоя мать…

И глухо, словно раненный зверь, застонал, вцепившись в жидкую шевелюру.

Потом Вейра долго утешала его, пыталась говорить о том, что все как-нибудь уладится, и со временем Тиорин Элнайр забудет о ее существовании…

– Он ведь сам отпустил меня, – бормотала Вейра, – значит, не желает моей смерти…

– Да, но что он сделал с тобой, моя хлебная горбушечка…

– Наверное, я заслужила, папа… Мне остается только благодарить за оставленную жизнь…

– И куда ты поедешь теперь? Что будешь делать, совсем одна, без родных, без покровителей?

Вейра неопределенно махнула рукой.

– В Иххор. Думаю, Тоэс Мор что-нибудь придумает, ведь он-то остался жив…

– А этот проходимец заглядывал сюда, – вдруг сказал отец, – но я ведь не знал, что он тоже замешан во всем этом… Он ничего и не сказал…

– Как думаешь, он еще в Айруне? Не уехал?

– Думаю, еще здесь. Утром я покупал у него корицу для глинтвейна. Говорят, хорошо для сердца. Выглядел он мрачным, как мне показалось… Но все еще в городе. Хотя на его месте я бы уже убрался куда-нибудь подальше отсюда, из земель лорда…

Вейра бросила взгляд на окно. Солнце медленно клонилось в сторону заката; будет просто великолепно, если до ночи она поговорит с Тоэсом Мором, и затем без промедления покинет Айрун…

– Так, говоришь, лорд передал тебе письмо? – рассеянно спросила она.

Отец кивнул.

– Таверс привез. Я уж думал, по мою душу приехал, но нет… Всего лишь письмо.

И горестно покачал головой.

А в душе Вейры внезапно шевельнулось предчувствие. Что-то должно было произойти этим вечером, что-то очень важное… Но что?

* * *

Ланс добрался до города еще засветло, когда алое яблочко солнца купалось на западе в малиновом соке, постепенно заворачиваясь в хлопья легких облаков – тех, что никогда не приносят дождя, а лишь украшают чистый небосвод перламутровыми росчерками.

У города, на удивление, не было стен – будто ни одна война не коснулась кровавым крылом этих мест. Не заметил Ланс и тех, кто обыкновенно охраняет покой добропорядочных горожан. Вернее, попались ему два латника, сытых и довольных жизнью, которые, праздно прислонив алебарды к стене, торговали в лавке отрезы бархата – и все. Никто даже не попытался забраться Лансу под плащ и пощупать кошелек.

«Странный какой-то город», – шеннит пожал плечами и пошел дальше, по узенькой и чистой улочке.

В Арднейре все было несколько иначе. Мелкие, суетные правители, посвящающие свою жизнь стяжательству земель с той лишь целью, чтобы наследники все растратили и растеряли. Потом появлялся какой-нибудь особенно тщеславный царек, вновь захватывал приличный кусок земли, давя соседей, как клопов, и все начиналось заново.

В Дхэттаре, похоже, уже давно никто не воевал. Богатые дома игриво подмигивали чисто вымытыми окнами, пышные розарии дарили вечеру сладостный аромат, стайками шныряла ребятня, и прогуливались добропорядочные матроны.

Ланс полностью открылся, впитывая парящие над мостовыми потоки мыслей, сопоставляя звуки и образы, запоминая слова. Это было не очень приятно, но необходимо; когда-нибудь ему все равно придется пересечься с обитателями этих земель, и лучше, если он будет хотя бы немного говорить на их родном наречии. Удивительно, но язык Дхэттара оказался весьма похож на родной, арднейрский; это сперва огорошило Ланса, но затем он подумал о величии Творца и возможности единообразия миров.

«Кто знает, может и вправду бывают близнецы?» – он перебирал в уме схожие слова, выражения, – «а вдруг Дхэттар и есть тень Арднейра?»

Но ответа на этот вопрос пока не было.

Шеннит прошелся по нарядным, словно игрушечным, улицам, внимательно вслушиваясь в людскую болтовню. На душе стало уютно – да так, что захотелось остаться в Дхэттаре, забыть про пирамиды, Цитронию и Старших, жить себе в удовольствие и наслаждаться сонным покоем мирной земли.

«А как же Миола? Неужели ты не воспользуешься возможностью отомстить?»

– Но Миола осталась в Арднейре, и, хоть дух ее и неспокоен, пройдет время и бледный призрак растворится, потому как некому будет подпитывать ее боль…

В этот миг под сердцем легко кольнуло. Но это была не та тягучая, густая боль после преобразований материи; это было похоже на предчувствие чего-то неотвратимого. И, к тому же, близкого.

Ланс остановился. Напротив гостеприимно распахивала двери небольшая лавочка, откуда сложной вязью плыли ароматы пряностей. А у коновязи грациозно изгибала шею кобылка настолько светлой рыжей масти, что казалась отлитой из золота.

«Вот тебе и лошадь».

Он усмехнулся – кобыла была хороша, нет, даже превосходна! Тонкие ноги, благородная, сухая голова, крепкие шея и грудь… Оставалось только дождаться хозяина и, для виду поторговавшись, самому стать владельцем лошадки.

Чтобы не торчать на улице, Ланс нырнул в таверну напротив, уселся за свободный стол. Здесь тоже было на диво уютно: чистые белые скатерти, беленый потолок, связки красного перца и золотистых луковиц… И совсем немного посетителей, да и те аккуратные, чисто и хорошо одетые.

Подбежал мальчишка в фартуке, звонко протрещал «Что желаете, господин?». Ланс, недолго думая, произнес два слова, которые он уже слышал здесь неоднократно и которые звучали одинаково и в Дхэттаре, и в Арднейре.

– Жаркого и вина.

… Все это он довольно скоро получил и принялся за ужин, временами поглядывая на рыжую красавицу у коновязи. Мясо было отменным, вино – далеко не самым плохим. За соседним столом без умолку болтал забавный толстячок; размахивая короткими руками и строя отчаянные гримасы, он втолковывал сидящему напротив хорошо одетому господину, насколько плохи нынче нравы у молодежи.

– Вот, взять хотя бы дочку нашего Лонса… Сбежала из дому… с названным братцем… А раньше-то, раньше и помыслить не могли ни о чем подобном! И куда только смотрит лорд?

Лансу это показалось забавным. Что с того, если девушка убежала с возлюбленным? Да и при чем здесь местный правитель?

Он с аппетитом жевал острую, превосходно зажаренную вырезку. Улучив момент, рассмотрел монетки, которыми расплачивались за ужин прочие посетители, и, поразмыслив, устроил-таки крошечное разъятие материи, добравшись до кошелька одного из местных. Ведь это была не та тяжелая работа, отнимающая все силы и опасная даже в Арднейре – а только узкий тоннель, через который тяжеленькие кругляшки перекочевали в его, Ланса, кошель. Ланс даже задержал дыхание, ожидая привычного укола под сердцем, но ничего не произошло. Словно Дхэттар позволил чужаку эту маленькую шалость.

А хозяин лошади все не появлялся.

Между тем, солнце село. Тени утрачивали четкость, расползаясь серыми щупальцами по мостовой, наполняя город сумеречным светом. Ланс кивком подозвал мальчишку, сунул тому в ладошку несколько монеток и, чувствуя приятную тяжесть в желудке, покинул таверну. Все-таки ему очень хотелось купить эту замечательную лошадку; оставалось только надеяться, что ее хозяин не заночует где-нибудь поблизости.

В этот миг из лавки, откуда так пахло пряностями, вышла парочка: щуплый парень и низенький, коренастый мужчина в пестром халате до пят, донельзя похожий на ежа.

– Я хочу уехать, – сказал юноша, подходя к рыжей кобыле и отвязывая ее, – слишком опасно оставаться…

И вдруг Ланс понял, что перед ним отнюдь не паренек. Это была девушка, тонкая, стройная, в мужской одежде, голова – повязана платком, так что даже волос не видно. «Еж» хмуро кивнул и, не прощаясь, исчез в темной утробе лавки. А Ланс решил, что настало время попробовать перекупить лошадку.

Он тщательно отобрал те слова, которые успел узнать и наловчился произносить, бродя по городу и, приблизившись, учтиво поклонился.

– Почтенный, я бы хотел купить эту лошадь. Я заплачу столько, сколько скажешь.

– Кобыла не продается, – сухо ответила девушка, не оборачиваясь. Может быть, она от кого-то скрывалась, и Ланс мысленно поздравил себя с тем, что догадался не выдавать ее принадлежность к прекрасному полу.

– Но я могу заплатить так много, что на эти деньги ты купишь десяток таких.

– По-моему, я достаточно ясно дал понять, что эта лошадь не продается.

Ланс поежился. Что-то неуловимо знакомое было в ее голосе, словно ему уже доводилось слышать… Но не в Дхэттаре, конечно же…

«Пусть съедят меня слуги Старших! Но я должен понять, что здесь происходит».

И он, сделав еще один шаг по направлению к загадочной особе, взял лошадку под уздцы.

– Да что ты себе позволяешь! – вспылила девушка и обернулась.

А Ланс ощутил, как у него, бога иного мира, вдруг вспотели ладони, а желудок свернулся в тугой болезненный ком.

– Миола!!!

Несомненно, это была она. То же лицо, те же огромные темно-серые глаза… Даже руки, пальчики, сомкнувшиеся на ремешке узды…

– Миола.

Перед глазами потемнело, но Ланс повторил это имя, словно молитву. Потому как перед ним действительно была она, до самого маленького ноготка… Миола, которую он любил, Миола, которую жестоко погубили старшие шенниты. Но разве так бывает?..

– Ты ошибся, – ее губы, столь сладкие в воспоминаниях, сурово сжались, – я не та, за кого ты меня принимаешь. И, Небесный Круг, да позволь же мне уйти. А лошадь я не продам, она мне самой пригодится…

Ланс с невероятным усилием разжал пальцы. Все смотрел и смотрел на нее, и не мог – ни понять, ни поверить. Что это? Злая шутка старших богов Арднейра, и гибель Миолы была всего лишь иллюзией? Но откуда тогда взялся призрак на пепелище?

– Я… прошу прощения… – выдохнул он, – ты очень похожа… очень… На женщину, которая была мне дорога, и которую я потерял. Скажи, как давно ты живешь в этих землях?

Казалось, это слегка позабавило девушку.

– Я родилась в этом городе. И еще раз повторяю – ты принял меня за другую.