Текст книги "День вверх дном"

Он вызвал дежурного и тот повел расстроенного Максима по узким, полутемным, звеняще-тихим коридорам вглубь здания, а потом впихнул в похожую на бетонный мешок камеру. Оглядевшись, Зеленский увидел, что сидеть и думать ему придется в компании человека, который выглядел… как Дмитрий Нагиев.

«Галкин, Светлаков, Шнуров, Жириновский, Трамп, Михайлов, Галустян, Путин и – Нагиев! Ладно, пусть так, – смиренно согласился Макс, присаживаясь на нары. – Только почему именно эти люди?..»

– Ну, а тебя за что? – прозвучал знакомый голос.

Максим поднял голову. «Нагиев» уже уселся рядом и смотрел на него, чуть прищурив один глаз.

– Ни за что. Я просто…

– Ага, понятно, – саркастически заметил собеседник. – Важного из себя строишь? Ишь, интеллигентный какой! И как звать-то тебя?

Максиму всегда казалось, что такой классный актер, как Нагиев, должен быть хорошим человеком. Вероятно, именно поэтому вдруг захотелось взять и выговориться. Он медленно произнес:

– Я ученый-биотехнолог Максим Зеленский… – а потом и сам не заметил, как рассказал абсолютно обо всем, что с ним произошло.

– Вот это заморочки! – восхитился «Нагиев», дослушав историю. – Ромео с Джульеттой и Отелло в одном стакане! Но ты, это, не сдавайся. Знаешь, чё я понял за жизнь? Такие сволочи, как твой Наглоперов, похожи на уголь – не смогли обжечь, так хоть попробуют испачкать! – Максим вдруг припомнил, что примерно такая цитата вроде бы принадлежала настоящему артисту. В любом случае она пришлась кстати! – Ну, есть у этого Наглоперова связи. Так что? Прошли, братва, девяностые! А ты выведи его на чистую воду, и он сам в кутузку загремит! Он же уголовный кодекс нарушил – и не раз! Хотя… есть и другой путь – просто отказаться от этой твоей Оли! Она что – такая-растакая, чтобы из-за нее свободой рисковать?

– Я люблю Олю! – громко, с вызовом ответил Максим.

Одобрительно усмехнувшись, «Нагиев» подмигнул ему и перевел взгляд повыше Максова плеча. Невольно Зеленский обернулся и…

– Привет, Максим! – прозвенел в тишине коридора Олин голос.

Макс бросился к узкому дверному окошку камеры, забранному решеткой. Рядом с камерой стояла Ольга и ее мама – тетя Надя. Макс всегда любил Олину маму – добрейшую, терпеливейшую и немного неприспособленную к жизни женщину, которая смотрела на мир ясным, незамутненным жадностью и завистью взглядом.

– Оля, как ты узнала где я?

Глаза девушки покраснели, она шмыгала носом, но слезы не портили ее красоту.

– Мне Ваня позвонил. Обещаю, что сделаю все, чтобы…

– Олечка, прошу, ничего не делай! И самое главное – не проси Васю ни о чем. Я знаю, что он тебе предложит: я, мол, верну Максу свободу и карьеру, а ты о нем забудешь!

– Но, Максим, я ради тебя на все пойду! – Оля расплакалась пуще прежнего, из-за чего сердце Максима болезненно сжалось. – Я… я люблю тебя!

«Нагиев» зааплодировал и даже присвистнул, а тетя Надя обняла дочь.

– Максимушка, я этого так не оставлю! – твердо сказала мать Ольги. – Они все пожалеют об этом!

Максим никогда прежде не слышал, чтобы она говорила так уверенно. Даже Оля смотрела на родную маму так, будто видела в первый раз.

– Теть Надь, прошу, ничего не делайте! Я справлюсь. Обещаю!

– Дамы, ваше время вышло! – крикнул охранник, стоявший у двери.

Оля и Максим одновременно шагнули к решетке. Их пальцы переплелись на прутьях, а губы встретились. Спустя несколько секунд Оля отстранилась и, сопровождаемая тетей Надей, растворилась в глубине темного коридора. Макс упал на лавку и закрыл глаза.

– Не КПЗ, а театр!

Грубый голос дежурного вышиб Максима из страны грез. Перед камерой стояли Джон и Иван.

– Хорошо сидим?

Оба держались молодцами – Ваня со своими бестактными шутками и Джон, сверкающий широченной, чисто американской улыбкой.

– Вы чего сюда приперлись? – с деланной строгостью спросил их Макс.

У Ивана, как и всегда, был готов развернутый ответ:

– Нафоткать тебя за решеткой, чтобы через тридцать лет веселить твоих внуков рассказами о беспутном дедушке Максе, который по зонам чалился…

– Не смешно! – отреагировал из глубин камеры «Нагиев».

– Sorry! – извинился за приятеля Джон.

– Проехали! – получил он лаконичное прощение.

Оба друга на сходство сокамерника Максима со знаменитым актером никак не отреагировали.

– Макс, у нас есть хорошие новости и плохие, – сказал Макгрегор тихо. – Этот американофоб Новский созвонился с Соловьевым. Тот убедил его, что мы правы. Но на диске твоего компа нет ничего из наших разработок.

– Серега пообещал разобраться, – добавил Ваня.

Джон продолжил:

– А презентация этого жулика, как его?..

– Осклизлого, – подсказал Иван.

– Да, его, будет уже завтра!

Ваня, изображая конферансье на эстраде, объявил:

– Медам и мусьё! Аспирант Герман-воровская морда объявляет о своем сенсационном открытии!

– Я не понял! – «Нагиев» подскочил к решетке и стал рядом с Максом. – Это, чё, твой проект будет тот негодяй представлять?

Ваня и Джон смотрели на него с удивлением и симпатией.

– Давай, Макс, – продолжил тот, – выходи отсюда! Мне и самому нужен твой препарат… ну, моему приятелю. Я помогу тебе отсюда выбраться.

– Что же, тогда мы пойдем, – сказал Иван, заметив приближающегося дежурного. И добавил непривычным для себя, теплым тоном: – Ты держись! Мы с тобой!

Джон кивнул, подтверждая его слова.

На следующий день двое гражданских открыли двери изолятора и проводили молодого ученого к машине, ожидавшей у заднего входа в изолятор. Максима довезли до ближайшей станции метро и высадили.

– Всего вам доброго и поверьте в свои силы! – сказал на прощание один из сопровождающих.

И это было более чем странно…

В актовом зале МГУ было очень людно. На презентацию сенсационного открытия аспиранта Германа Осклизлого явилось великое множество высокопоставленных чиновников, первым из которых был, разумеется, мэр Василий Наглоперов. Он цвел самодовольной улыбкой и старался попасть под объективы всех теле– и фотокамер – в зале было много журналистов. Им было, кого снимать – здесь собрались высокопоставленные лица, самые известные российские биотехнологи, несколько раскрученных блогеров, селебрити и бог знает кто еще!

Из зала велась прямая телетрансляция, а большинство участников постили фотографии события на своих страничках в соцсетях. И только профессор Новский, пыжась, сидел в дальнем углу.

И вот презентация самого перспективного открытия года началась!

Сначала выступил ректор МГУ, горделиво представив новый международный проект университета. Затем на сцену забрался аспирант Осклизлов.

Максим, скрывая лицо под козырьком кепки, с великой осторожностью проник в зал и теперь молча наблюдал за происходящим. Он планировал просто смотреть, а свои права отстаивать в зале суда при поддержке Владимира Владимировича. Но когда Осклизлов, в томной манере гения, опустошенного тяжелейшим умственным трудом, принялся описывать свою работу над «чудо-изобретением», Максим не выдержал и взлетел на сцену.

Осклизлов, увидев его, побледнел и попятился. Максим решительным жестом отнял у него микрофон. Люди в зале растерянно заерзали. Ректор крикнул охранникам, чтобы те вывели Зеленского и передали в руки полиции. Они двинулись к сцене.

Максим быстро заговорил:

– Добрый день, я Максим Зеленский. Вместе с коллегой Джоном Макгрегором из Калифорнийского университета мы создали этот проект. А Осклизлов его просто украл…

Выскочившая на сцену охрана скрутила его и потащила в сторону. В зале раздался дерзкий для этих стен свист, и на сцену взбежали Иван с Джоном – оба настроенные очень решительно.

– Прости, Макс, мы не сразу сообразили, что ты сюда приедешь! – сказал Джон.

– Но теперь не позволим тебя обижать! – пообещал Ваня, засучив рукава свитера.

Казалось, свалки с секьюрити не избежать, но тут встал министр образования:

– Эй, служба безопасности, пустите парня! Всем успокоиться!

Охранники подчинились, отпустив ученого. Друзья окружили его, как бодигарды. Министр продолжил:

– Мне знакомо имя Зеленского из научных публикаций, а вот имя Осклизлого я прежде не слышал. Максим, завершите свой рассказ!

Вернув себе микрофон, Макс рассказал всю историю – от создания препарата и до последних событий. Пару слов добавили Джон с Иваном, а когда все трое замолчали, в зале повисла напряженная тишина. Присутствующие размышляли над ситуацией.

И вдруг на сцене неожиданно появилась девушка. Она приняла микрофон из рук ошеломленного Максима.

– Меня зовут Оля, и я должна вам кое-что сказать. Максим был моим парнем. Он работал над проектом много лет – хотел вылечить своего друга. Макс был так занят, что я по глупости его бросила! И вот сейчас, когда он добился результата, его проект похитили. А кражу и всю эту фальшивую презентацию устроил Василий Наглоперов. Он даже хотел Макса в тюрьму посадить!

Она указала на сидящего в первом ряду мэра.

Тот завопил:

– Да как ты можешь? Что за бред? Неблагодарная! Я твоего отца вылечил, я его бизнес спас, а ты защищаешь этого недоумка?! А я еще жениться на ней хотел! В психушку ее надо!..

Люди в зале, шокированные грубостью нового градоначальника, стали возмущенно переговариваться, но Наглоперова общественное мнение не волновало.

– Да ведь это чушь, – уверенно заявил он, – у них нет доказательств!

Максим почувствовал на плече чью-то руку – это был Сергей. Оля передала ему микрофон.

– Вы меня знаете, я тут, типа, айтишник. Сергей Менделеев. У меня есть видеозапись, зафиксировавшая «маленькую просьбу» нашего новоиспеченного мэра. Вы поняли – о чем? Запись эта уже в нужном месте, так что не орите тут больше! Смысла нет.

На этот раз Наглоперов понял, что проиграл, и стал потихоньку пробираться к выходу.

Ректор попытался сгладить конфликт:

– Всё-всё, граждане, мы вас выслушали, а теперь освободите сцену! Надо продолжать презентацию!

Но было уже поздно. На сцену поднялся министр образования.

– Друзья мои, – обратился он к залу, – мы с вами стали свидетелями невероятной по наглости попытки обесчестить науку! Прямо перед презентацией профессор Новский рассказал мне всю эту историю. Я не мог усомниться в словах уважаемого ученого, и пока на этой сцене разгорался скандал, мои люди связались с руководителем проекта профессором Соловьевым, который сейчас находится в Крыму. Я располагаю доказательствами того, что авторы этой сенсационной разработки – Джон Макгрегор и Максим Зеленский! А вот у вас, – он обернулся к дрожащему Гере Осклизлову, – большие неприятности. Думаю, как и у нашего мэра…

В этот момент в зале вспыхнул свет, и сотни посетителей увидели сцену, случившуюся возле выхода: хрупкая, но яростная тетя Надя опускает на голову несостоявшегося мужа дочери увесистую стопку бумаг.

– Он сбежать хотел! – пояснила она, отдуваясь. – А я всегда мечтала стукнуть этого индюка!

Наглоперов опустился на ступеньки, уронив голову на руки.

В зале случился переполох. Кто свистел, кто ругался…

Неожиданно на сцене появился еще один новый персонаж – высоченная блондинка с великолепной фигурой.

– Мария! – воскликнул Джон.

– Джонни, я больше не могу прятаться от тебя! – объявила здоровячка и бросилась американцу на шею.

«Да вашу через налево, – подумал Макс, словно в бреду, – это же Мария Шарапова!»

Возможно, от переизбытка эмоций он ощущал себя как-то совсем уж странно. Голова закружилась, и Максим, теряя сознание, опустился на пол.

Глава 7
Пятница, 22 мая – завтра!..

Проснулся Макс с ужасной головной болью. Лежа в постели, он пытался привести мысли в порядок. Что же было вчера?.. Они с Ваней и Джоном гуляли по Москве, а потом поехали в клуб. Ах, да, он же пил коктейль! Но ведь всего бокал. Неужели из-за этого ему так паршиво?

Подождите, а проект? Его украли, но он вернул его и Олю, а потом… потерял сознание!

Макс позвал друга, ворочавшегося на своей постели:

– Джон, ты спишь?

– Нет. Моя голова… Я вчера перебрал!

– Сейчас мы с тобой по таблеточке проглотим, – пообещал Максим, пытаясь принять вертикальное положение. – Джон, а что с нашим проектом? Что было после того, как я потерял сознание на презентации?

– Вчера презентация была?

– Ну да, ты же там чуть с охранником не подрался! И… твоя девушка – Мария Шарапова?

– Я – подрался?.. Мария – Шарапова?..

– Джон, не смешно! У нас вся жизнь в этом проекте. Не тяни, скажи, чем все закончилось?

– Мы приехали из клуба домой и уснули!

Добрых полминуты Максим тупо молчал.

– Ма-а-ам, мама! – вдруг завопил он.

В комнату заглянула тетечка Таня – свежая и цветущая в новом шелковом халате. Она держала миску с жидким тестом, сбивая его венчиком со скоростью взбесившегося миксера.

– Доброе утро, граждане алкоголики! Чую легкий аромат перегара.

– Доброе утро, тетя Таня, – простонал Джон, прячась под одеялом с головой. Ему не хотелось представать перед матерью друга в неприглядном виде.

– А кто наш президент? – спросил Макс.

Тетечка Таня скорбно покачала головой:

– Ну, ты допился, сынок! Тебе жениться надо, с друзьями встречаться, а ты все время в работе. Так и спятить недолго!

– Мама!

– Путин, кто ж еще? За столько лет и привыкнуть уже можно.

– Ага… – Максиму чуть полегчало. – А не могла бы ты прекратить размахивать венчиком? А то меня от этого тошнит.

– Не могла бы! – отрезала мать сердито. – У меня дел по горло, мне некогда болтать о президентах со всякой алкашней!

Джон, слегка напуганный ее тоном, высунулся из-под одеяла и, увидев на лице тетечки Тани снисходительную улыбку, спрятался снова.

Максим продолжал удивлять:

– А кто наш новый дворник?

– Конечно – президент и дворник! Два важнейших человека в жизни каждого россиянина! Хотя между ними есть кое-что общее – оба помногу лет каждый своим делом занимается. Джумхуд наш, кстати, в порядке. Спасибо, что спросил. Идите уже завтракать!

Она вышла из комнаты.

– Джон, оказывается, мне приснился очень странный сон!

Затрещал телефон. Максим снял трубку и поднес её к к уху. Из трубки донесся Ванин голос.

– Ну, слава-какава! Наш гений разул очи! Как самочувствие?

– Наши с Джоном головы раскалываются, но в целом мы вроде живые. Вот только мой сон… потом расскажу. А ты?

– Да чего со мной сделается?.. Слушай, я вчера выяснил, что эта Ксения, которая коктейлями тебя поила, какую-то дрянь в напиток подсыпала. Знаешь, вроде галлюциногена. Типа, чтобы ты повеселился.

– О, да, было весело… – усмехнулся Максим. Галлюциногены многое объясняли в его видениях.

– Ты на нее не обижайся, Ксюшка глупая, рано или поздно она сама себя накажет своим же поведением. Во всяком случае, в наш клуб я ее больше не пущу!

– Да фиг с ней, – отозвался Максим. – Вань, а можешь заехать за нами?

– А можешь на завтрак пригласить?

– Прости, – рассмеялся Максим. – Завтрак включен!

– Буду через десять минут!

– Ты поменял машину на вертолет?

– Ха-ха, – произнес друг. – Очень смешно. Просто девушка, у которой я в итоге оказался, живет в доме по соседству с твоим. Знаешь, она… Катя.

В его голосе явственно звучала нотка нежности. Максим отнял трубку от уха и внимательно посмотрел на аппарат. Наверное, ему просто показалось.

– Ладно, Казанова, дуй сюда!

Появившись на кухне, Джон и Макс синхронно подумали: вот каким должен быть настоящий рай! Даже головная боль отпустила! Причем Джон был впечатлен особенно – с 18 лет он жил отдельно от родителей и страшно скучал по маминым pancakes. Стол, накрытый тетечкой Таней, выглядел в его глазах свадебным.

Хозяйка подала притихшим друзьям чай, придвинула овсяные оладьи с тыквой, пирог с яблоком и корицей, джем, печенье, йогурт. И вдруг, подскочив на месте, бросилась с возгласом «Антошкины пирожочки!» к духовке.

– Пи-ро-жоч-ки? – осторожно уточнил Джон, оторвавшись на секунду от оладиков. Всё, происходящее на этой кухне, по его мнению сулило необыкновенные сюрпризы.

– У Антошки сегодня утренник, – пояснила тетечка Таня. – Дети должны отнести в садик всякие вкусности.

– Мам, у пацана есть собственная мать. Зачем ты печешь вместо нее?

– А когда ты неделю назад у них лампочки на люстре менял, потому что у Сергея Васильевича спина болела, я же тебе указания не давала? И еще ты меня обижаешь – разве можно сравнить мои пирожки с ее бесполезной стряпнёй?!

– Дурак я, конечно! – признал Максим, улыбаясь.

– Who’s Antoshka?.. Ups, sorry. Кто такой Антошка?

– Соседский мальчуган, смешной такой, рыжий. Чисто вождь краснокожих.

В дверь постучали. Это как раз и был сам вождь с дедушкой Сергеем Васильевичем. Они тут же оказались за столом с чаем и пирогом.

Мальчик с ходу приступил к главному:

– Тетечка Таня, а вы не забыли про мои пирожки? Я Людочке обещал свои фирменные! А она такая обидчивая!

– Ну-ка, давай попробуем, что тут у нас получилось?

Тетечка Таня подала ему румяный пирожок, и Антошка, сразу откусив сразу половину, засветился:

– М-м-м!.. Фкуфно!

В дверь снова постучали. На этот раз принесло Ивана. Едва успев поздороваться, он, в точности, как и Антошка, набил рот теть-Таниными шедеврами.

– Так вы, молодой человек, из Штатов? – с чувством некоторого морально превосходства обратился к Джону Сергей Васильевич. – А вот расскажите мне, ваша национальная мечта – это дом, семья с двумя детьми и собака?

– Да, – согласился Макгрегор, – подобный шаблон у нас популярен.

– А где же в этом, как вы говорите, шаблоне, место для духовного? Вот у нас, в России, на первом месте, как известно, душа.

Джон еле заметно погрустнел – он не любил философских разговоров за завтраком.

– Да что вы, Сергей Васильевич, смешиваете котлеты с мухами и коней с людьми, – рассмеялась тетечка Таня. – Дом, дети и собака – это же хорошо! И кто мешает заботиться о душе в этом доме? Разве что если собака очень гавкучая попалась!

– Вообще-то, Сергей Васильевич прав, – признал Джон. – Наши граждане зациклены на материальном. Хотя далеко не все.

Поняв, что жаркого спора не получится, сосед глубокомысленно произнес: «Понятно!» и принялся за пирог.

– Ах, это божественно! – резюмировал он, проглотив первый кусочек. – Моя жена была известной кулинаркой, и после ее смерти я впервые пробую нечто настолько же великолепное! И… – он посмотрел на тетечку Таню так, будто только что прозрел, – впервые вижу такую удивительную красавицу…

На лице хозяйки вспыхнул румянец.

– Тетечка Таня, пригласите Сергея Васильевича на нашу презентацию, – сообразил вдруг Иван и шепнул другу: – Макс, они идеальная пара. Клянусь!

Бросив на него сердитый взгляд, Зеленский поднялся из-за стола:

– Всё, нам пора! – и, вытащив за рукав Ваню в коридор, сурово пообещал ему: – Будешь сватать мою маму за этого ханжу, на завтрак к нам больше не попадешь, понял?

– Понял! – изобразил страх и ужас Иван.

По дороге к Ваниной машине друзья встретили дворника Джумхута. Поприветствовав работника метлы, Максим так четко представил на его месте Сергея Светлакова, что ему пришлось потрясти головой, чтобы развеять видение.

Разогревая двигатель, Ваня объявил:

– Так я дорасскажу анекдот! Заходят в бар американец, русский…

– Подожди, – попросил его Джон. – Макс, а что там с твоим сном?

– О, это…

Пересказ ночных приключений занял полдороги до МГУ.

– Здорово, – с легкой обидой пробурчал Ваня, – Джону, конечно, сто восемьдесят восемь сантиметров красоты Марии Шараповой, а мне – фиг!

– Извини, – сказал американец, – просто в снах я везучий.

– Зато Ване везет в реальности! – утешил Максим. – Останови у киоска, я пить хочу!

Выходя из машины, он узнал то самое место из сна, со свадебным салоном напротив. И – тут Максима охватило дежавю – внутри Оля примеряла белое платье! Он бросился через дорогу, с риском для жизни уворачиваясь от несущихся машин, а она вышла из салона навстречу.

– Привет! Как же давно мы не виделись! – Оля обняла Максима, тронув губами его внезапно похолодевшую щеку.

– Привет, – ответил он, с трудом заставив себя выпустить ее из объятий. – Балуешься с нарядами или?..

– Вроде и правда замуж собралась, – улыбнулась Оля как-то нерадостно. – Странно…

– Мне тоже… Ты счастлива?

– Все невесты счастливы. А ты?

– Нормально. Как там Вася с его новой должностью?

– Какая новая должность?

– Ах, да! – опомнился Максим. – Перепутал. Когда свадьба?.. Да, кстати, ее не будет! – это было влияние того чертова сна, но такое сильное, что сопротивляться было просто невозможно.

– Прости, что?

– Ты не выйдешь за этого болвана!

Глаза Оли расширились от удивления, но… Как же ей хотелось вернуться в прежние времена, чтобы он, вот так – прямо и решительно – сказал ей нечто важное! А потом добавил еще кое-что…

И он, словно услышав ее мысли, добавил:

– Оля, выходи за меня замуж! Я был настоящим идиотом, что позволил Васе влезть в наши отношения, а ведь я всегда любил тебя! Вся моя работа и вся моя жизнь имеют смысл только рядом с тобой. Знаю, я долго тянул, пожалуйста, прости меня!

Когда-то Оля так ждала этих слов, что готова была продать за них душу, но сейчас, когда она смирилась с мыслью остаться на всю жизнь рядом с Васей, а Макс упал с неба со своим раскаянием и любовью, она вдруг разозлилась:

– Ты хоть понимаешь, как все изменилось? Где ты был эти годы? Почему я должна отменить свои планы только из-за того, что ты, оказывается, любишь меня?!.. Уходи! Я просто ненавижу тебя!

– Подожди, прошу! А где этот прощелыга?

– Он в Париже, в командировке. Ясно? Он приедет – и мы поженимся!

– Ты же не любишь его!

– Не твое дело! – развернувшись так резко, что кипенно-белый подол платья взлетел на полметра над асфальтом, Оля направилась в сторону салона.

Максим смотрел ей вслед, отказываясь верить, что отвергнут навсегда.

– Ромео, мы опаздываем! – донесся Ванин голос.

Максим сел в машину и не сдержал возмущения:

– Нет, вы представляете, она замуж собирается!

За этого болвана!

Ваня поддакнул, не скрывая сарказма:

– Ну, да, за успешного, в принципе, симпатичного… А что ты хотел? Еще бы подождал, пока у них внуки родятся! Я сто раз говорил тебе – не отпускай эту девушку, ты пожалеешь!..

– Хватит меня пилить!

– А где этот хмырь?

– В Париже, – Максима скривило от мысли о Васе.

– Сам в Париже, а невеста тут? Ох, не здорово все это…

– Когда у них свадьба? – спросил Джон.

– В следующую субботу… Почему все так запуталось, а?

– Макс, – сказал Макгрегор тихо, – удержи ее сейчас! Не поступай как я.

Максим уставился в окно, но через секунду объявил:

– Ребята, вы правы! Я верну Олю и сделаю все, чтобы она не пожалела о своем выборе!

Первый, кого Максим встретил в вестибюле МГУ, был Герман Осклизлов. Зеленский заставил себя поздороваться, а Герман притворился, будто не заметил его. Это было типично.

Дверь кабинета оказалась не заперта и за те несколько секунд, пока ребята вошли внутрь и увидели в нем… Соловьева. Макса прошиб пот.

Соловьев выглядел так, будто его застали врасплох.

– Максим, вы так дверь решительно распахнули – я аж испугался! Джон, приятно познакомиться! Иван, если память мне изменяет, здравствуйте! Вы как-то заезжали, я помню. А однажды вы нам с Максом приготовили чаёк с коньяком, после которого я чуть вакцину от смерти не изобрел!

– Валерий Иваныч, а как же Крым? – Максим не верил своим глазам – Соловьев сидит перед ним!

– А я решил отказаться! Приехал в аэропорт, собрался идти в зал вылета и вдруг подумал: «Куда я еду, если прежний свой проект до ума не довел?» Ну, и вернулся назад.

– Спасибо вам, – сказал Джон.

– Да не за что. А еще, знаете ли, морские огурцы – это дико интересно, но… – профессор снизил тон до шепота, – они такие противные!

Все расхохотались.

Не прошло и пяти минут, как ученые погрузились в обсуждение своей презентации, а Ваня заскучал.

– Ну, раз вы точно не хотите слушать мой анекдот, – сказал он, – то я пойду, куплю чего-нибудь. Типа к чаю.

Его уход едва ли был замечен.

Вернулся Ваня только часа через три – с большими пакетами, на которых красовались эмблемы нескольких ресторанов, готовящих еду на вынос. Ароматы из них доносились настолько аппетитные, что Соловьев и его коллеги сразу забыли о науке.

– А чего вы навострились? – невинно спросил их Иван. – Работайте, негры, солнце еще высоко! Ой, простите, профессор, я это им…

– Звучит не слишком толерантно! – заметил Джон. – У нас тебя уже обвинили бы в расизме.

– А почему? – удивился Иван. – Это в ваших Америках чернокожих гоняли по плантациям и продавали, как дрова. А мы в России никого не угнетали, поэтому в слове негр ничего унизительного нет!

– Технически говоря, – заметил Соловьев, – у нас бы следовало признать нетолерантным слово «крестьянин». Учитывая отмененную в 1861 году крепостную зависимость. Но наш народ широк душой и необидчив… Хотя, если вспомнить революцию 1917 года, то может, и не так уж и необидчив.

– Давайте сделаем следующим образом, – предложил Джон, смеясь, – в России я не называю людей крестьянами, а вы в США не произносите слово nigger!

– Так выпьем за это! – предложил Ваня, успевший организовать на соседнем столе роскошную «поляну». – И поедим!

– Ты точно слишком много общаешься с моей мамой, – произнес Макс, обозревая натюрморт, включавший элегантно сервированные ресторанные блюда, несколько видов сыров и колбас, красную икру, маслины, горчицу и несколько плиток шоколада. В середине высилась пузатая бутылка коньяка.

– Думаю, что дома я поселюсь в тренажерном зале, чтобы скачивать русский жир, – сказал Джон и плотоядно облизнулся. – Кстати, Макс, об этом обеде можно рассказывать тетечке Тане?

– Никогда и особенно – об этом! Мама считает все рестораны мира своими личными конкурентами.

– Обожаю тайные пиршества! – резюмировал Соловьев, неплохо знавший Максову маму и ее взгляды на вопросы питания.

За столом разговор снова вернулся к презентации – она была готова.

– Так может, выпьем за завтрашний день? – предложил Валерий Иванович.

– Надеюсь, Вань, ты в коньяк ничего не подсыпал? – усмехнулся Максим.

– Нет уж, я вам не Ксения-дурочка! – парировал Иван и поинтересовался: – А что, фрак-то мне гладить? Место в первом ряду обеспечено?

Соловьев виновато вздохнул:

– Прости, дорогой друг, но только во втором!

– Неужто будут персоны важнее меня?

– Не важнее, конечно, – тактично ответил руководитель проекта, – просто статуснее. Нас поздравил с научным открытием сам Жириновский. Пришлось на его имя последнее свободное место в первом ряду записать. Ну а остальные – вы понимаете. Крупные ученые, фарм-бизнес, чинуши от медицины, от города и повыше.

Заговорили о перспективах открытия, о том, что хорошо бы провести презентацию и в США. Но, видимо, придется привлекать к делу юристов. Тут Максим вспомнил «Трампа» из своего сна и еще раз удивился тому, каким реальным было его ночное видение! Когда пиршество завершилось, на город уже опустились вечерние сумерки.

В машине Ваня глянул на дисплей телефона:

– Меня, кстати, уже заждались! – он весь сиял от счастья. – Знаете, пацаны, впервые в жизни мне хочется просто увидеть ее и обнять, рассказать про свой день…

– Кого обнять? – спросил Максим, который уже забыл о новом увлечении друга. Он привык, что Ваня одновременно встречается с двумя-тремя девушками и интересоваться ими не имеет смысла. Но, поймав полный укоризны взгляд, Макс сообразил, о ком идет речь. – Ах, да, прости! Кто-то из нашего двора!

Ваня смущенно улыбнулся.

– Екатерина… Катя. Прикиньте, по совету Джона я приготовил ей утром кофе. Она сказала… – его телефон взорвался требовательным звонком. – Серега?.. Ага, привет… Не могу говорить – позже!.. Не, ничего важного. Просто проверить кое-что. Сможешь?.. Ага, спасибо, пока! Макс, тебе привет от Менделя!

– Спасибо. В моем сне он нас здорово выручил!

Машина остановилась на стоянке во дворе, и Ваня, проверив сообщения в телефоне, с удивлением сказал:

– Катя приглашает вас в гости. Это еще зачем?

– Ты извинись за нас, – предложил Джон, – нам сегодня надо лечь спать раньше.

– Пишет, что на минутку… – с сомнением отозвался Ваня. – Слушайте, ребят, поднимитесь со мной, а? Ну, не хочу я Катю ни в чем разочаровывать! Мы только познакомились и со мной еще такого не было!

Дверь друзьям открыла премилая кудрявая девушка с яркими синими глазами. Она с места бросилась Ване на шею, и он закружил ее по прихожей с риском разнести мебель.

– В комнате! – бросила гостям через его плечо, видимо, та самая Катя.

А в комнате… молодые ученые увидели другую девушку. Максу она была незнакома, а вот Джон сначала побледнел, а потом покраснел:

– Мария…

– Э… ну, я пойду, – быстро сориентировался Максим. К своему удивлению, он заметил, что Мария похожа на Шарапову, хоть и не такая высокая.

– Нет, пожалуйста, останьтесь! – попросила она и подошла к Макгрегору. Не решаясь прикоснуться к нему, она смотрела в его глаза, но обращалась к Максиму: – Я должна поговорить с Джоном, и лучше при вас, чтобы… не знаю, просто лучше.

Джон, запинаясь, спросил:

– Мария, меня следившая?

– Да, – призналась она. Ее совершенно не смутило, что Джон вдруг разучился говорить по-русски, – я давно читаю твой инстаграм, но так и не решилась написать. Когда поняла, что ты летишь в Москву, тоже приехала из Питера. Чтобы сказать…

– Что сказать? – Джон выглядел так, будто боялся услышать ответ.

– Я люблю тебя! – выпалила Мария, а потом быстро заговорила, словно ее время было лимитировано, и она боялась не успеть уложиться в срок: – Да, я уехала в Россию и ничего тебе не объяснила. Но я обиделась, что ты так много работаешь и наши отношения словно в тупике. Пойми, я ведь так тебя любила! Так ждала, что мы станем ближе, будем больше проводить времени вместе, радоваться жизни! А ты убегал с утра в лабораторию, возвращался поздно ночью и снова зависал у компьютера!

Макс подумал, что Оля могла бы сказать то же самое! Он словно слушал свою бывшую девушку и понимал её все лучше. Если бы вернуться на несколько лет назад и просто попросить ее немного подождать… но это невозможно. Он вдруг подумал: «А что если я все-таки не смогу убедить Олю бросить этого придурка Васю, с его успехом и деньгами, и выйти замуж за меня, простого российского ученого, пусть даже и совершившего важное открытие?..»

Мария продолжала горячо говорить, наконец-то решившись взять Джона за руку:

– Я надеялась, что ты начнешь писать, звонить, просить вернуться, но ты не стал! И я подумала, что не нужна тебе. А потом поняла – ты слишком гордый, чтобы бегать за мной. И может, тебе было больно? Но я знала – ты ни с кем не встречаешься и прошел курс у психолога, и много работаешь. И я чувствовала, что… я такая дура! Прости меня, позволь вернуться!

Джон шагнул к Марии, обняв ее, но почти сразу отпустил девушку и произнес несколько фраз сдавленным неживым голосом. Он говорил на английском, но Макс понял каждое слово. Джон сказал, что он тоже любит Марию и тоже был дурак – следовало вернуть ее сразу! Но он работал. И как бы он ее не любил, он всегда будет много работать. И если она вернется к нему, то вскоре ей снова захочется его бросить, ведь за этим проектом будут другие, и он снова будет пропадать в лаборатории. Но, если она уйдет во второй раз, у Джона просто разорвется сердце!