Текст книги "Обжигающий след"

Глава 11. Снова в скалы

На кухне Тиса появилась к обеду. Отец передал, что сегодня поест в солдатской столовой. Ее это устраивало. Голова прояснялась по мере поглощения квашеной капусты.

Камилла крутилась на кухне и расспрашивала, как прошел вечер у Тонечки. Молодая хозяйка коротко посвятила ее в события на приеме, умолчав о летающей вишне и непрошеном поцелуе. А еще о том, что умудрилась вчера потерять одну из маминых шпилек. Это вызывало досаду. Наверняка выпала из прически во время танцев. Теперь придется спрашивать Тонечку, возможно, ее слуги нашли украшение и готовы отдать.

– Надо же! Какая, должно быть, красота! Дерево из воды! – пропела Камилла. – Так ты танцевала с вэйном?

– Да.

– Ох, и как он тебе?

Тиса врать не стала.

– Танцует как бог. И наши девицы ему уже поклоняются, только лбом об пол не бьются.

Девушка закатила глаза. Доела квашеную капусту, наклонила тарелку, вылив остатки рассола в рот.

– А старшина Витер Дмитриевич?

Тиса нахмурилась.

– Что старшина?

– Ну, он в последнее время частенько у нашего корпуса выхаживает под разными предлогами, – смутилась кухарка. – Я же не слепая.

Хозяйка выпрямила спину на стуле.

– Камилла, если он будет искать, скажи, что меня нет дома. Когда буду, ты не знаешь, – взмолилась она. – Обещай.

– Хорошо, раз ты просишь, – усмехнулась та.

Войнова успокоилась.

– А у нас есть еще капуста? – спросила, прижав ко лбу ладонь.

Кухарка покачала головой.

– Да, девочка, надо бы тебе поосторожней с хмельным-то. Есть в погребе. Сейчас принесу.

– Я и сама не ожидала, что так выйдет, – мрачно отозвалась Тиса.

Кухарка взяла салатницу, прихватила авоську с банками варенья и вышла.

Через некоторое время послышался душераздирающий крик. Испугавшись за Камиллу, девушка вбежала в подсобку. Стряпуха сидела близ квадратного лаза в подпол и рукой держалась за сердце.

– Что же ты делаешь, изверг? Разве можно так пугать! – причитала она, обращаясь к кому-то, находящемуся, по всей видимости, в погребе.

Из ямы показалась голова шкалуша. По ежику волос и плечам новобранца стекало яблочное варенье.

– Я вытирал крышки банок, как вы и велели, – парень показал ведро с тряпкой.

– Почему в темноте?

– У меня свеча погасла.

– Тьфу! – сплюнула кухарка.

Хозяйка не смогла удержаться и захихикала, придерживая руками больную голову. К ней присоединился новобранец, затем и Камилла гулко захохотала.

После обеда Тиса с полчаса раздумывала, что ей делать. Она не могла определиться со своими желаниями, но чего не хочет, знала точно: ее совершенно не радовала возможная встреча с Кроховым. После вчерашнего видеть его не желала! Значит, надо уменьшить шансы на встречу. Камилла уже предупреждена, днем лучше проводить время у Агапа. Слава Единому, Витер избегал появляться в лазарете. Но даже если зайдет, всегда можно отсидеться на кухне с Глафирой. И чтобы совсем уж не досаждать своим присутствием врачевателю, а заодно и время провести с пользой, она, пожалуй, сделает на неделе пару вылазок в скалы. Конечно, это ребячество – прятаться, лучше изъясниться лицом к лицу. Но сейчас она к этому не готова. Старшина с его напором противник в споре не из легких.

Девушка пересекла хоздвор, поглядывая по сторонам, и скрылась в лечебном корпусе. Это напомнило ей время, когда она, прячась от отца, убегала из дома, чтобы проводить дни в лесу или в зарослях терновника у стен части.

Лекарь чаевничал на кухне в компании названого брата.

– Садись с нами, – Агап придвинул к столу третий табурет.

Прохор Фомич подлил в свою кружку кипятка из самовара.

– Знатный чай, – похвалил он, причмокнув губами.

– Я лучше ложку настойки золотого корня выпью, – отказалась помощница.

– А-а, вчерашний вечер, – улыбнулся Агап. – Тогда, может быть, трезвучая?

– Нет, слишком сильное средство для меня. Уж лучше «златый корень». Головную боль снимет, сил прибавит. И достаточно.

Наставник одобрительно кивнул.

От глотка янтарной жидкости Тиса окончательно воскресла. Она подсела к столу, откусила пряник, потом коротко обрисовала вчерашний вечер у Тонечки. Со стариками можно было особо не осторожничать. За разговором и не заметила, как выпила предложенную чашку чая с мятой и чабрецом и налила себе вторую.

– Боюсь, мне совсем не понравились эти столичные гости, – закончила Войнова.

– Его мать ладно, но молодой вэйн вполне достойно себя ведет, судя по твоим словам, – сказал Агап, за стеклами очков лукаво щурясь на помощницу.

– Все равно. Видеть их больше не хочу, – сварливо фыркнула Тиса. – И на озеро не собираюсь, хоть Тонечка и приглашала.

Лекарь отхлебнул из чашки кипяток.

– А видения твои тебя больше не тревожат?

– Тревожат, – вздохнула. – Последнее было про волков, кажется. Оно не заблокировалось. То есть заблокировалось, но не полностью. Хотя я все делала правильно, как и раньше. Кажется, я теряю контроль.

– Вот об этом я и хотел с тобой поговорить, – поднял указательный палец Агап. – Моих знаний уже не хватает, чтобы тебе помочь. Но ты могла бы спросить молодого вэйна, как тебе справиться с этим недугом.

– Его?!

Войнова задумалась. Ей даже в голову не приходило, что колдун, вероятно, способен избавить ее от этих выматывающих ночных кошмаров. Теперь у нее появилась надежда.

Агапа позвал врачевательский долг, и он удалился в приемную. Сказал, что ненадолго. Тиса осталась допивать чай.

– Смотрю, буфет ваш скоро от склянок обломится, – Прохор Фомич кивнул в сторону набитых битком полок.

– Это Агап Фомич отложил для аптеки. Понемногу подвозить приходится. А была бы своя лавка, за раз отправили бы все наготовленное. Намекаю, намекаю ему, но он и слышать не хочет.

– Знаю я этого упрямца, – протянул Прохор Фомич. Он погладил бороду, подул в ус, прежде чем продолжить: – Но ты не серчай на старого олуха. Про свою жизнь в Антейске он небось не сказывал?

Девушка отрицательно мотнула головой.

– Так и знал. Двадцать лет уж прошло. Агап тогда большую лавку имел, доходную. Денежки водились. Даже расширился. Взял к себе пару мальчонок в подсобники, с улицы подобрал, когда они у него кошелек тиснуть хотели. Учить стал своим лекарским премудростям. Один пострелец сбежал, а второй остался. Умный малый, смекалистый. Полюбил его Агап как сына родного.

Тиса слушала, затаив дыхание. Прохор Фомич вздохнул.

– Жаль, что мальчонка нечист на руку оказался, воровать не бросил. Залез как-то дуралей в дом богатого вэйна, дракон его туда понес. Агап только через неделю узнал, что его ученик в остроженке заперт. Тогда-то он лавку и продал, чтобы выкупить пацана. Пришел в острог, да уже поздно было: паренек к тому времени в тюрьме заболел легкими и умер.

– Какой ужас.

Старик поставил на блюдце пустую чашку и отодвинул от себя.

– Агап сразу в тот же вечер с проезжим караваном покинул Антейск. И вот скажи – не к родственникам поехал, а ко мне, – Прохор довольно крякнул. – Теперь понимаешь, дочка, чего он лавку держать не желает?

– То-то он так долго не желал меня в ученицы брать. А я все думала, что не гожусь.

– Знаешь, я благодарен тебе, девочка, что ты помогаешь ему. Я же вижу, как он тобой гордится.

Войнова улыбнулась. Хлопнула дверь приемной, и они замолчали. Агап появился не один – вместе с Ричем.

– Смотрите, кого я вам привел. Давай, Тиса, разогрей-ка нам самовар.

Девушка еще час провела в компании старых и малого и распрощалась, когда началась вечерняя перекличка солдат. Витер на плацу – следовательно, дорога домой свободна.

* * *

На следующий день девушка запланировала поход в Теплые. Складывая на кухне снедь в сумку, она поглядывала, не появился ли шкалуш. Паренька почему-то нигде не было видно. Надо, чтобы он заметил, что она собирается в дорогу: на сей раз компаньону не противилась – в лесу стая волков, но и специально звать его с собой тоже не намеревалась.

Камилла, должно быть, с Цупом на базар поехала. Выйдя из кухни в коридор, Тиса увидела горничную, поднимающуюся по ступенькам, спросила ее:

– Уль, ты не видела шкалуша случайно?

Но та вопроса не расслышала и исчезла за поворотом лестничной площадки. «Ладно, обойдусь без провожатого. В конце концов, я ведь этого хотела. Свободу от шпионов». Девушка направилась в конюшню. Зошик тоже куда-то запропастился. Тиса подтащила седло к Ватрушке.

– Давайте помогу оседлать, – послышался знакомый голос за спиной.

Трихон имел взъерошенный вид человека, который только что пробежал версту наперегонки с борзой. Свой вещмешок он бросил на крюк.

– Я справлюсь, – сказала упрямо, но все же отодвинулась.

Паренек погладил лошадиный бок, Ватрушка фыркнула, повернула голову, понюхала шкалуша и, судя по всему, осталась довольна.

– Хотели без меня уехать? – в глазах юноши промелькнул укор. Трихон положил на спину лошади суконное покрывало, поверх него кинул потник.

– Даже не думала.

Бросив на девушку недоверчивый взгляд, он легко накинул седло, повозился с застежками, затянул подпруги. «Мальчишка изменился», – подумала Тиса. Покрепчал на Жичевых харчах, не такой худющий, как раньше. Складывалось впечатление, что даже подрос немного.

Шкалуш по-хозяйски поднял с пола сумку капитанской дочери и приторочил к седлу так, как она сама обычно делала. Затем оседлал своего мерина.

Выезжая со двора, Тиса уловила голос Витера, доносящийся из столовой, и поторопила лошадь.

Роща пахла свободой. Денек выдался теплый, ветер раскачивал кучерявые листья дубов, поднимал в небо стрижей, собирающихся в дальний перелет. Мягкие лучи солнца касались тропинки, и в пятнах света золотом сияла ярко-желтая листва, совсем недавно опавшая и еще хранившая свежесть.

– Может, вы посвятите меня, что вы ищете в скалах? – Трихон пустил мерина трусцой.

Тиса задумалась. Стоит ли откровенничать? Наверняка он посмеется над ней. Или рискнуть? Кто лучше горца посоветует, где найти этот пресловутый каховик.

– Я ищу камень, – сказала она. Ладно, пусть она выставит себя дурой – чего не сделаешь ради подруги?

Шкалуш с интересом взглянул на девушку.

– Какой еще камень?

– Каховик.

– Оберег для беременных? – Трихон с удивлением опустил глаза на живот спутницы.

– Для подруги, – быстро пояснила Тиса, приняв вид оскорбленного достоинства.

– А-а, – шкалуш криво улыбнулся.

Нет, все-таки она стала предметом насмешки паршивца.

– И?

– Что?

– Что «что»? Кто из нас шкалуш?.. – проворчала Тиса. – Может, скажешь, где искать камень?

Новобранец с видом знатока оглядел горизонт. Сморщил лоб.

– Опыт мне подсказывает… – начал «знаток» – она ждала, – что камень надо искать в скалах, – покосился на девушку и усмехнулся.

Тиса сорвала с ветки желудь и швырнула ему в спину. С этим малолеткой сама в ребенка превратишься. Шкалуш увернулся, но желудь-таки оказал воздействие, и парень посерьезнел.

– Насколько мне известно, каховик встречается в южной части Теплой гряды, а в восточной его найти весьма сложно.

– Но все-таки возможно?

Трихон пожал плечами.

– Возможно… Вот только сколько времени для этого нужно? Или везения…

Девушка погрустнела. Они уже выбрались за город. Шла страда: на полях работали люди, женщины вязали снопы. Тиса мыслями унеслась к скалам и Зое и не заметила, как они миновали домик лесничего.

– Он всегда такой? – голос спутника вывел ее из задумчивости.

– Кто?

– Лесник ваш, – кивнул головой в сторону дома отшельника.

Войнова обернулась – даже на таком расстоянии она почувствовала взгляд, прожигающий ненавистью. Лесничий и не пытался скрыть свое неприятие. Стоя за плетнем, он швырнул топор в поленницу.

– О, это он еще в благодушном настроении, – невесело сострила Тиса.

Она подстегнула Ватрушку. Новобранец еще пару раз оглянулся, затем нагнал ее. Приятно снова оказаться в лесу. Даже «шпион» не раздражал своим присутствием. А впереди ждал приятный сюрприз – Тиса обнаружила чиванский клен. Спешившись с радостным воплем, обежала дерево вокруг, погладила ладонью рыжую шершавую кору, шепча:

– Какая находка!

Вот и целебная смола – сгусток пламени, незаменимое лекарство при таком страшном недуге, как эпилепсия. Если ее растопить и смешать с маслом, а потом дать больному – приступ тотчас прекратится.

Девушка направилась к сумке чуть ли не вприпрыжку, открыла и начала в ней рыться. Где-то должно лежать огниво. Смолу с клена снять легко, если слегка ее опалить, иначе – только отпилить с корой. Вырезать придется глубоко, нанося большой урон дереву. А этого молодая травница никогда себе не позволит. Как назло, огниво не нашла, даже перерыв сумку второй раз.

– Не может быть, – простонала она. – Как я могла его забыть?

– У меня есть, – шкалуш спрыгнул с лошади, засунул руку в карман брюк. – Вот.

Тиса не задумываясь схватила солдатское огниво. Следующие полчаса были посвящены соскабливанию смолы с клена в кисет, который наготове придерживал Трихон.

– Странно, – произнес он, рассматривая запястье девушки.

– Что?

– Вэйнов не любите, а носите на руке вэйновскую штуку.

Поняла, что парень говорит о часах.

– А может, она не вэйновская.

– Да будет вам, любой скажет, что вэйновская. Зачем шесть стрелок?

«Глазастый», – подумала Тиса.

– Они не ходят? – продолжал рассматривать часы новобранец. – Зачем же вы их носите?

Она забрала у него кисет.

– А это, молодой человек, вас не касается.

Двигаясь дальше к скалам, думала, как обрадуется лекарь, когда она покажет ему смолу.

– Кстати, – вспомнила вдруг, – я не упоминала, что мне нужно огниво. Как ты догадался? Только не говори, что вы в училище это проходили, – скептически добавила она.

– Мне друг рассказывал о смоле, – сказал шкалуш, – он увлекался траволечением.

Посчитав свой ответ исчерпывающим, замолчал. Но Тисе стало интересно.

– Друг? Он что, тоже из горцев?

– Нет, из равнинников.

– Где же он сейчас? – вот еще у кого можно спросить совета в отношении проблемы Зои.

– Я потерял с ним связь, – новобранец дернул плечом. – Уже давно.

«Жаль», – подумала Тиса и пригнула голову, чтобы проехать под ветвями вяза.

– А вы как долго занимаетесь лекарством? – спросил парнишка.

– Лет шесть. Агап Фомич долго не желал брать меня в помощницы. Но я бегала за ним хвостиком, пока старик не сдался.

Юноша улыбнулся.

– А интерес уже с детства проявлялся, – продолжила Тиса. – Когда ветрянкой болела, тихо выбиралась из палаты и рассматривала баночки со снадобьями в лекарской кухне. А мама меня ругала, что я встаю с кровати.

Шкалуш ждал продолжения, но его не последовало.

– Начнем поиски с того места, где закончили в прошлый раз, – Войнова пришпорила Ватрушку.

Оставив лошадей пастись на поляне, они пешком направились к скале. Заставив Трихона отвернуться, Тиса надела под юбку широкие солдатские штаны.

– Можешь поворачиваться, только не вздумай смеяться, – предупредила с угрозой.

– Ладно.

Парнишка повернулся. Рожа до уморы серьезная, а в глазах…

– Получишь! – пообещала Тиса.

– Ш-ш, – приставил он палец к губам, – в Теплых скалах кричать чревато.

Девушка с опаской посмотрела на гряду. Парень позволил себе улыбнуться.

Спустя два с половиной часа они обшарили все доступные места своего поискового участка. Переговаривались шепотом. Тису даже замутило под конец от вида камней. Надо отдать должное, Трихон оказался внимательным спутником: помогал ей взбираться там, где прохождение сопрягалось с опасностью, к тому же взвалил на себя и ее сумку. Сначала все больше молчали, потом разговор понемногу склеился. Войнова полюбопытствовала о быте и обычаях горского народа и узнала, что поселки у них выглядят как скалистое гнездовье гигантских стрижей, изрезанное множеством ступеней. Как только сын достигал совершеннолетия, вся родня участвовала в вырубке пещеры для молодого родственника. Стены изнутри вымазывали глиной, покрывали слюной лозгуна – гигантского пещерного моллюска, что придавало им прочность и стойкость к сырости. Интересным также показалось, что для добывания воды шкалуши вырубали в скале каналы, которые заполнялись во время дождей. По количеству запасов воды судили, богатая семья или нет. Вопрос, из какой семьи паренек, Тиса так и не задала, посчитав его бесцеремонным.

А каховичная жила так и не далась. Снова.

Они возвращались усталые и молчаливые. Миновав дом лесника, заметили впереди маленькую фигурку ребенка, хромавшего по дороге. За плечами Рича висел дерюжный мешок. Заслышав конский топот, мальчишка обернулся. Тиса ожидала увидеть страх на его лице, ведь шкалуш в военной форме, но тот только улыбнулся, сверкая белыми зубами на бронзовом от загара лице.

– Здравствуйте, Тиса Лазаровна! – крикнул он и помахал свободной рукой. – Трихон, привет!

К ее удивлению, новобранец кивнул ребенку.

– Что ты здесь делаешь?

Мальчишка хмыкнул:

– Гуляю.

– Так далеко? Ты разве не слышал, что Агап Фомич говорил?

– Слышал, – промямлил Рич.

– Не играй далеко от города.

– Хорошо, – подозрительно легко согласился он.

– Тиса Лазаровна права, – поддержал капитанскую дочь шкалуш. – Лес сейчас опасен, дальше опушки заходить не стоит.

– Ладно, не буду.

«Слова шкалуша он воспринял серьезнее», – с каплей ревности подумала Войнова.

– Давай довезем тебя. Сядешь ко мне в седло? – спросил Трихон.

Девушка не переставала удивляться: Рич с готовностью подступил к мерину. Новобранец наклонился, поднял ребенка и усадил перед собой. Костыль улегся поперек лошадиной холки. По дороге домой Тиса то и дело поглядывала на горца и мальчишку, покачивающихся в седле.

Глава 12. Рука, сердце и блинчики

Тиса успешно избегала встречи с Витером Кроховым. Камилла уже устала передавать ей, когда видела старшину в очередной раз. Он даже как-то заявился в лечебный корпус, что было полной неожиданностью. Зато у всего есть и хорошая сторона – поиски каховика активно продолжались, был обследован еще один обширный участок. Сегодняшний день вновь хотелось посвятить поискам оберега, но новобранец опять куда-то запропастился.

Девушка ожидала, что Трихон появится, когда она выедет из конюшни на Ватрушке, но ошиблась. У проходной пришлось бороться с возникшим сомнением: есть ли смысл отправляться в скалы без напарника? В одиночку она не осилит и трети маршрута. Надо было быстрее решаться, так как утренний смотр подходил к концу, а встречаться с Витером Тиса по-прежнему не намеревалась.

Она все еще стояла на распутье, когда к проходной подкатила краснобокая одноколка Тонечки. Войнова в немом удивлении наблюдала, как из нее выбрался вэйн. Филипп о чем-то переговорил с охранником, и тот пропустил гостя через ворота. Поддавшись порыву, Тиса развернула Ватрушку. Та, уловив, что прогулка отменяется, недовольно заржала.

– Тиса Лазаровна! – услышала девушка за спиной голос вэйна.

Ну что тут скажешь? Конечно, как она раньше не догадалась! Вэйн приехал в Увег, чтобы постоянно ловить ее в самом неприглядном виде! Мало того, что на ней походное платье, да еще волосы лишь в косу заплетенные. Со вздохом Тиса спешилась, оставив лошадь у коновязи.

Колдун ждал у крыльца, пока она подойдет. Статный, высокий, в сюртуке цвета чабреца поверх батистовой сорочки молочного цвета. В руках силовой жезл, такой же синеголовый, как и его хозяин. На губах вэйна застыла доброжелательная улыбка. Что его сюда привело?

– Добрый день. – Филипп поклонился, сняв с головы цилиндр. «Небесные» глаза засияли.

Тиса поздоровалась.

– Прошу меня великодушно простить за столь ранний визит. Но я только сегодня смог быть в ваших краях.

Ничего непонятно…

– Вы, наверное, хотите видеть отца? – догадалась она. – Он сейчас занят, но скоро освободится.

– Нет-нет, – улыбнулся вэйн. Ветерок раздул синие пряди над его лбом. – Я приехал к вам.

– Ко мне? – девушка широко распахнула глаза.

Вокруг один за другим, словно муравьи на сахар, начали сбегаться зеваки. Колдун скосил глаза на двери корпуса, и Тиса вспомнила о долге хозяйки:

– Давайте пройдем в гостиную. Прошу.

Пока они поднимались на крыльцо, девушка слышала каждый скрип старых ступеней, видела каждый шматок сухой грязи на них. Двери в дом вдруг показались ей настолько обшарпанными, что можно сгореть от стыда. Гостиная вызвала не менее удручающее впечатление – сразу стало заметно, что на креслах и диванчике выцвела обивка, дубовый столик накренился на один бок, и белая скатерть с рядом мережки по краю только подчеркивала это. На подоконнике рассыпана земля вокруг цветочных горшков. Вся гостиная из уютного местечка, каким хозяйка ее всегда считала, неожиданно превратилась в комнату позора. Тиса поджала губы, почувствовав недовольство собой. Почему она стыдится своего жилища?

Девушка подняла подбородок, может, чуточку выше положенного.

– Располагайтесь. Не желаете ли чаю? – чопорно предложила она.

– Да, спасибо, – вэйн вольготно расселся на диване. Похоже, он не торопился.

Тиса пожалела, что позвала Камиллу. Что творилось с кухаркой, когда она увидела гостя! К чести Филиппа надо сказать, он стойко вынес многословность женщины, желающей угодить. А это совсем не просто. Камилла накрыла чайный столик с невиданной для нее скоростью. Тиса слышала, как она погоняла Василя на кухне, чтобы тот быстрей шевелился. Потом услышала и голос шкалуша – явился пропащий, не запылился.

– Вот, откушайте мои блинчики с черникой, милости просим, уважаемый вэйн Филипп Дронович.

– О, благодарю. Для вас просто – Филипп.

«Ну не душка?» Кухарка расплылась в улыбке, того и гляди бухнется в ноги. Когда она удалилась, девушка села в кресло.

– Простите. Но я в совершенной растерянности и не могу понять, чем я обязана такому приятному визиту, – выдавила она вежливую улыбку.

«Если я сломаю язык, прошу во всем винить этикет».

Филипп не торопился с ответом. Хозяйка подождала, пока он пригубит чашечку чая и легким завораживающим движением откусит с вилки кусок блинчика. Нож и вилка казались продолжением его пальцев, так ловко он владел приборами. Тиса снова почувствовала себя гусеницей и в глубине души решила, что к блинам даже не притронется.

– Первое, что привело меня к вам, – вот эта милая вещица, – из нагрудного кармашка сюртука мужчина вынул серебряную шпильку в форме лилии и протянул ей. – Я услышал от Антонины Сергеевны, что вы разыскиваете пропажу.

– Мамина шпилька! – на девушку снизошло огромное облегчение, как только украшение оказалось в ее руках. – Спасибо!

– Рад лично вернуть вещь законной владелице. Признаюсь, чуть не поддался соблазну, желая оставить ее у себя, – он лукаво глянул на собеседницу. – Ведь я нашел эту шпильку у порога своей комнаты.

Щеки густо покраснели. Но Филипп проявил чудеса тактичности и не стал развивать тему, несколько минут посвятив очередному блинчику.

– Есть и другое, что привело меня к вам.

– И что же это?

Колдун слегка поморщил нос и на миг стал похож на свою мать.

– Я прошу прощения за поведение ма.

– Это лишнее, – пробормотала Тиса. Уши ее уже так горели, что впору в Вежу прыгать.

– Нет, я знаю, что она часто бывает не права в своих суждениях. Это я виноват, разбаловал ее. А теперь уже не могу ничего поделать. Вы простите меня?

Вэйн сокрушенно опустил голову. Тисе захотелось потрогать мягкие шелковые волосы. Она поискала глазами запонки на манжетах. Их не оказалось. Как же так?

– Мне нечего прощать. Каждый волен разделять или не разделять чужое мнение, – осторожно коснулась плеча мужчины. Вот он – подходящий момент, чтобы расспросить, как справиться с ночными видениями.

Скрипнул порог, и в комнату порывом ветра влетел Витер.

– Здрасте, – крякнул он. Стрельнул сердитым взглядом на девичью руку, так беспечно лежащую на плече гостя.

Филипп поднялся, и мужчины приветствовали друг друга короткими кивками.

– Простите, что помешал вашему разговору, – пробасил Крохов.

В отличие от слов тон его нельзя было назвать вежливым.

– Я ожидал увидеть Тису Лазаровну в одиночестве. Но, как вижу, ошибся.

– Людям свойственно ошибаться, – улыбнулся вэйн.

Лицо старшины принялось стремительно багроветь. Предвидя грозу, колдун добавил:

– Но я уже собирался уходить. Тиса Лазаровна, смею надеяться увидеть вас вскоре на озере. Антонина Сергеевна готовит лодочную прогулку.

Витер обернулся к Тисе, в черных глазах его читалось нетерпение.

– Останьтесь, прошу вас, вы еще не допили чай, – радушно предложила хозяйка вэйну. – Вас, Витер Дмитриевич, если желаете, тоже прошу присоединиться.

Филипп еще раз взглянул на старшину, что скалой застыл посреди гостиной, и покачал головой. Голубые очи взирали с сожалением.

– Передайте Камилле Сановне, что блинчики мне показались изумительно вкусными. Счастлив был побывать у вас в гостях.

Спиной ощущая напряжение, исходящее от Крохова, Тиса проводила колдуна до порога. Толпа зевак, поджидавших его у крыльца, увеличилась вдвое. Девушка рассчитывала ускользнуть от старшины в толпу, но тот разгадал ее намерение и удержал за локоть.

– Тиса Лазаровна, я всю неделю мечтал с вами встретиться и поговорить, – прошептал он ей на ухо.

Войнова поймала на себе множество любопытных взглядов: Уля и несколько девиц из прачечной следили за ними.

– Поговорить? Согласна поговорить. Я слушаю, – она с удовлетворением наблюдала растерянность на лице Витера.

Он оглянулся.

– Народу много.

– Сожалею.

– Ну хорошо, – ноздри мужчины раздулись, он словно готовился к прыжку. – Этот поцелуй в саду…

У Тисы округлились глаза. Оглянулась – не слышал ли кто это непотребство?

– Пройдемте в дом, – сдалась она.

Старшина мрачно усмехнулся.

Девушка намеренно перенесла разговор в библиотеку, зная, что скоро отец поднимется в свой кабинет. Витер это тоже понимает и не будет распускать руки.

– У вас есть минута, – предупредила, как только они оказались в стенах читальни.

– Что здесь делал этот столичный хлыщ?

– Вам не должно быть до этого никакого дела, – холодно произнесла девушка, сплетя руки на груди.

– У меня есть дело до всех пребывающих на территории части, – гаркнул старшина и тут же сбавил тон. – Но я о другом… Я всю неделю думал о вас. Ваш поцелуй…

Войнова возмутилась:

– Вы имеете наглость утверждать, что это был мой поцелуй? Я до сих пор жалею, что не влепила вам пощечину.

Мужчина придвинулся к ней, повернув щеку для удара.

– Вы можете сделать это сейчас, Тиса Лазаровна, – сказал он с мрачным видом. – Врежьте мне. Я готов понести наказание за вольность.

Девушка смутилась. Какое-то время они просто молча глядели друг на друга.

– Я не верю, что безразличен вам, – глухо и властно произнес Витер. – Но, кажется, вы не поняли. Мне не нужна интрижка. Я хочу, чтобы вы были моей женой. Законной женой.

Старшина медленно опустился на одно колено.

– Выходите за меня, Тиса.

Она от удивления аж рот открыла.

Не дождавшись ответа, Витер поднялся.

– Я понимаю, что вам нужно все обдумать, – произнес он, – и не тороплю с ответом. Уверен, капитан одобрит наш союз. Нужно только ваше согласие.

Старшина хотел еще что-то добавить, но вместо этого поклонился и покинул библиотеку, оставив капитанскую дочь в глубоком смятении.

* * *

Остаток дня и полночи Тиса промариновалась в собственных мыслях. Не в силах больше нести эту ношу в одиночку, она на следующее утро засобиралась к Ганне. Прогулка пешком и голову освежит.

Домик Лисовых с деревянной мансардой едва виднелся за разросшейся сиренью. Подруга встретила ее с удивлением.

– Я ненадолго, на чай не останусь. Просто надо посплетничать.

– Заходи.

Ганна внимательно вглядывалась в лицо гостьи, пытаясь угадать, что ее привело.

Девушки вошли в дом, минули лестницу, ведущую на мансарду. Оттуда доносилось пение Симона, больше похожее на мычание.

– Муж сейчас в мастерской с младшим – ложки расписывают, – объяснила хозяйка. – А Лукашка в храме.

– В храме?

– Ты же не знаешь. Он ходит в воскресную школу к Доломее, хочет в семинарию поступать. Сам так решил.

– Молодец какой.

– Только семинария ближайшая аж в Каповецке. Откуда мы с Симоном деньги возьмем, не знаю, – вздохнула Ганна. – Конечно, надо сразу сказать сыну, чтобы не мечтал, но никак не соберусь с духом. Он так увлечен.

Пройдя по темным переходам дома, девушки вошли в комнатку, тесную, но идеально убранную. Кровать заправлена без единой складки, подушки уложены друг на друга пирамидой и накрыты кружевным покрывалом. На трюмо с резными ножками – порядок, какого Тиса у себя не знала. Стену над кроватью украшала картина Симона – Единый, жертвующий свою кровь ради появления жизни на Хорне. Бог у художника получился полноватым и розовощеким, с радостью отдающим последнюю каплю. Святая Пятерка присутствовала лишь символически, как часть орнамента в ореоле Единого.

– Здесь нас никто не потревожит, – Лисова убрала со стула корзинку с рукоделием.

– Ганяша, кто пришел? – послышался старческий голос из глубины смежных покоев.

– Ко мне, ба. Отдыхай.

Девушки присели у окна.

– Ну, рассказывай, – сказала хозяйка, видя, что подруга медлит. – Это связано с оберегом для Зои, да?

Тиса мотнула головой.

– Витер мне сделал предложение, – прошептала она.

Лисова прикрыла улыбку рукой:

– Да ты что! Как? Когда? – а потом внимательно слушала и не перебивала, пока ей рассказывали все подробности, начав с украденного поцелуя и закончив сценой в библиотеке.

– Ну поздравляю! Наконец-то! Не зря он с тебя глаз не сводил.

– Ты что, оправдываешь его нахальство? – поразилась Войнова.

Ганна пожала плечами, улыбаясь во весь рот.

– По-другому тебя, видимо, не возьмешь. Ты же у нас как крепость.

От кого угодно, но от нее Тиса такого не ожидала.

– Подожди, – Лисова нахмурилась. – Что ты ему ответила?

– Он дал мне время на размышление. Я собираюсь отказать. Если бы тогда это сразу сделала, сейчас бы не тяготилась неопределенностью.

Ганна огорченно свела брови.

– Не торопись, все обдумай. Неужели он тебе ни капельки не нравится?

– Он мужественен, по-своему красив, в чем-то я даже восхищаюсь им… Например, как он владеет саблей и управляет подразделением.

– Уважение – основа отношений, – менторским тоном вставила свое слово учительница.

Войнова покачала головой.

– Его присутствие волнует меня. Но это не любовь.

– Это же не из-за того, что твое сердце уже занято? Скажи, ты ведь не заинтересовалась вэйном?

– Боже упаси!

– Очень разумно. Он слишком хорош для наших девиц. Боюсь, разобьет не одно сердце и укатит назад в Крассбург. – Ганна погладила плечо подруги. – Витер хоть и не идеал, зато надежен во всех отношениях. Знаешь, порой мы сами не ведаем, чего нам нужно для счастья.

– Сама-то по любви вышла, – попеняла ей Тиса.

– Я не хочу ничего плохого говорить о Симоне, – опустила Лисова ресницы. – Ты знаешь, я люблю своего художника и готова идти за ним на край света, если потребуется. Но иногда я думаю, как бы сложилась моя жизнь, если бы не встретила его, не родила в семнадцать Лукашку. Жить нелегко в безденежье и сохранять любовь, когда надо думать, чем кормить детей. Ведь его картины – это больше благотворительность, чем доход.