Текст книги "Пруд белых лилий"
Автор книги: Анника Тор
Жанр: Зарубежные детские книги, Детские книги
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)
Глава 15
На выходные Штеффи собралась ехать домой на остров, но наступило время осенних штормов. Накануне отъезда вечером за окном завывал ветер и дождь барабанил в стекло. Утром в парке везде валялись поломанные ветки. На улице раскачивались оставшиеся почти без листвы кроны деревьев, а молнии словно охотились друг за другом по всему небу. На тротуарах было скользко из-за мокрых листьев.
Штеффи взяла с собой книгу, и пока пароход шел по реке, она сидела в салоне, погрузившись в чтение. Но как только судно вышло в открытое море, волны стали яростно хлестать его бока.
Штеффи выронила книгу. Вверху и внизу все гудело. Сумки и корзины скользили по полу то в одну сторону, то в другую. Заплакал какой-то малыш.
В салоне стояла такая духота, что, казалось, невозможно было дышать. От запахов угольного дыма, влажной шерстяной одежды и пота в животе все переворачивалось. Малыша вырвало на колени матери. Штеффи не смогла вынести этого запаха. Мучаясь от головокружения и тошноты, она поднялась и бросилась на палубу.
Во время первого путешествия на остров, более года назад, Штеффи тоже страдала от морской болезни, хотя ветер был не такой сильный, как сейчас. Она никому не рассказывала об этом. Но когда прошлым летом дядя Эверт пригласил ее отправиться на «Диане» за рыбой, она вежливо отказалась.
Поездка на остров занимала лишь несколько часов. «Скоро мы приедем», – пыталась уговорить себя Штеффи, но перегнулась через перила, и ее вырвало. Затем она запрокинула голову, позволяя дождю смыть со лба холодный пот.
Когда пароход наконец причалил к пристани, Штеффи уже промокла насквозь и обессилела. Ноги подгибались, голова кружилась. Спускаясь по мосткам, она крепко держалась за поручень.
– Штеффи!
Это был голос дяди Эверта. Она оглядела пристань и навесы для лодок.
– Штеффи! Я здесь!
Голос доносился с одного из причалов. Там, у лодки, стоял дядя Эверт. Штеффи отправилась к нему, еле передвигая ноги.
– Я на лодке. Представь, как бы вы с Мартой поехали на велосипеде в такую погоду.
Штеффи забыла про дождь, хлеставший по лицу. Единственное, что ее волновало, – это морская болезнь. Мысль о том, чтобы сесть в лодку снова, даже ненадолго, вызывала тошноту.
– Ну и вид у тебя. Как у утонувшей кошки. Ты простояла весь путь на палубе?
Штеффи устало кивнула.
– Меня укачало, – прошептала она.
– Не может быть, – сказал дядя Эверт. – Как же мы тогда повезем тебя домой? Ты вынесешь еще одну поездку на лодке?
– Я не знаю.
– Попытаемся, – сказал дядя Эверт. – Тебе нужно погреться и переодеться во что-нибудь сухое. Ты ведь не хочешь слечь с воспалением легких?
Дядя Эверт взял Штеффи за руку, поддерживал, когда она шагнула в лодку.
Там он помог ей снять промокшее пальто и надеть большой шерстяной свитер, лежавший под скамьей впереди. Поверх него – промасленное пальто ниже колен. Затем дядя Эверт постелил еще одно пальто на крышку трюма и свернул платок как подушку.
– Ложись, – сказал дядя Эверт. – И смотри все время на горизонт. Это поможет.
Он завел мотор и отчалил. Дождь хлестал по лицу Штеффи. Но тошнота не усиливалась, хотя лодочка ныряла глубоко на волнах. Она больше не мерзла. Тело словно онемело, и усталость овладела всеми мышцами. Штеффи закрыла глаза.
Проснулась она в своей кровати в мансарде. Кто-то снял с нее туфли и плащ. Но свитер все еще был на ней. От него пахло рыбой, маслом и дядей Эвертом.
За окном почти стемнело. Должно быть, она проспала довольно долго.
Штеффи осторожно попробовала сесть. Голова больше не кружилась. Ей хотелось есть.
На кухне тетя Марта готовила ужин.
– Так тоже можно доехать до дома, – вместо приветствия сказала она. – Когда Эверт принес тебя, я подумала, что случилось несчастье. Переоденься, ты ведь насквозь промокла.
– Можно мне сначала молока?
Тетя Марта кивнула.
– Согреть его?
Молоко пахло сладко и нежно. Штеффи вдохнула пар, исходивший из чашки, и сделала глоток. Приятное тепло растеклось из желудка по всему телу.
Тетя Марта затопила плиту. От жара в кухне запотели окна. Шум дождя смешивался с потрескиванием дров в печи и со слабым скребущим звуком, это тетя Марта чистила к ужину картошку. Вскоре все сели за стол: Штеффи, тетя Марта и дядя Эверт. Словно семья.
В воскресенье утром Штеффи навестила Веру, а после обеда она, тетя Марта и дядя Эверт пошли к тете Альме. Поскольку «Диана» не вышла за рыбой, дядя Сигурд, муж тети Альмы, тоже был дома. Пока четверо взрослых пили за столом кофе, Штеффи и Нелли поднялись в ее комнату.
– Штеффи, – сказала Нелли, – как ты думаешь, Бог любит маму с папой?
– Конечно, почему же нет? – ответила Штеффи.
Она чуть было не добавила:
«Если он вообще есть».
Май Карлсон не верила в Бога. Штеффи сомневалась. Во всяком случае, она ничего не сказала сестре.
– Ведь они не верят в Иисуса, – сказала Нелли. – Наверное, поэтому Бог не заботится о них? Потому что они… как это… отрицают его единородного сына?
– Кто тебе это внушил? – спросила Штеффи.
Сама Нелли не смогла бы додуматься до такого.
– Новый пастор, – ответила Нелли. – Он сказал, что евреи убили Иисуса, и за это Бог рассердился на них. Штеффи, а мы евреи, хоть нас и крестили?
Ее большие карие глаза заблестели, а нижняя губа задрожала.
– Да, – сказала Штеффи, – мы евреи. И в этом нет ничего постыдного. Мы не убивали Иисуса, ни мы с тобой, ни мама с папой, ни кто-либо другой, кого мы знаем. Это было две тысячи лет назад. И в этом нельзя винить тех, кто живет сейчас. Тысячу лет назад шведы были викингами, грабили и убивали людей повсюду, куда ни приходили. С таким же успехом можно было бы наказывать за это тех, кто сейчас живет в Швеции. Понимаешь? Ты не должна верить словам этого пастора.
– Это правда?
– Да.
– Подтверждаешь?
Штеффи подняла большой палец правой руки.
– Вот мое честное слово.
Нелли прикоснулась своим большим пальцем к пальцу сестры. У Штеффи стало легче на душе.
– Штеффи?
– Да?
– Я не хочу, чтобы ты жила в Гётеборге. Я хочу, чтобы ты была здесь.
– Но здесь я не могу учиться.
Нелли задумалась.
– А мне не разрешат жить с тобой в городе?
– Тебе там не понравится, – сказала Штеффи. – Ты бы скучала по тете Альме, малышам и своим друзьям. Здесь тебе лучше.
– Я хочу, чтобы все были вместе, – сказала Нелли. – И мы с тобой, и тетя Альма с дядей Сигурдом, Эльзой и Йоном, и Соня, и весь мой класс, кроме Матса, он глупый. И тетя Марта с дядей Эвертом, и те люди, у кого ты живешь, и Вера, и Май или как ее там зовут. И мама с папой. Я скучаю по маме с папой. Я помолюсь Богу и попрошу, чтобы они смогли приехать сюда.
– Хорошо, – сказала Штеффи, хотя не верила, что Бог может сделать так много. – Помолись.
Глава 16
Осень в Гётеборге была похожа на мокрое серое одеяло, накрывшее весь город. С рек и каналов тянуло сыростью, и, хотя температура была все еще плюсовая, дул пронизывающий ледяной ветер.
Темнота в городе была иной, не такой, как на острове, – не черная, а скорее серая, словно размытая городскими огнями: уличными фонарями и неоновыми вывесками, резким светом из витрин магазинов и мягким из окон квартир над ними. Никогда не было по-настоящему темно, но и светло тоже не было, а вечерами сумерки опускались так быстро, что и не заметишь.
Рукава зимнего пальто Штеффи, сшитого еще перед отъездом из Вены, стали ей коротки. Руки мерзли, и приходилось вытягивать рукава кофты из-под пальто. Штеффи мечтала о паре перчаток с высокими манжетами, как у большинства девочек в классе. Ей совсем не хотелось ходить в школу в вязаных варежках тети Марты. Но все же пришлось, потому что от холода руки краснели и шелушились.
Штеффи бывала в гостях у Май раз в неделю. Она помогала Май с математикой, а Май ей – со шведским языком. Иногда Штеффи ужинала с болтливой и шумной семьей Май. Ее папа шутил и рассказывал веселые истории, пока дети не начинали покатываться со смеху.
Всякий раз, проходя от трамвайной остановки до ворот на Каптенсгатан, Штеффи высматривала Свена. Однажды ей показалось, что она увидела, как Свен заходил в пивную. Но это было издалека, и она могла обознаться.
Однажды в начале ноября в школьном дворе к Штеффи подошли Гарриет и Лилиан.
– Он уже поцеловал тебя?
– Нет.
– Странно, – удивилась Гарриет. – Он ведь почти взрослый.
– Это из-за меня, – солгала Штеффи. – Потому что я младше. Он не хотел рисковать и делать что-то, что может мне повредить.
– О, как романтично, – сказала Лилиан. – Как в кино.
– Кстати, о кино, – сказала Гарриет. – В кинотеатре на Лоренсберг идет хороший фильм.
– Как он называется? – спросила Штеффи, чтобы переменить тему.
– «Пока мы не встретимся снова», – ответила Гарриет. – Это история о любви. И детям вход разрешен.
– Мы пойдем? – спросила Лилиан. – Все втроем?
– Да, пойдем! – сказала Гарриет. – В субботу?
Штеффи колебалась. Кино хуже, чем концерт, она это понимала. Но с другой стороны, как тетя Марта узнает о том, что она один раз сходила в кино в Гётеборге?
– Сколько это стоит? – спросила она.
– Девяносто два эре за самые дешевые места, – сказала Гарриет.
У Штеффи в копилке было только пятьдесят эре. Нужно занять еще пятьдесят, а долг вернуть из денег на карманные расходы, которые жена доктора давала ей каждое воскресенье. Но у кого занять? У Май никогда не бывает денег, и, кроме того, Штеффи не хотела ей рассказывать, что пойдет в кино с Гарриет и Лилиан.
– Ты не одолжишь мне пятьдесят эре?
– Конечно, – сказал Свен. – Что ты хочешь купить?
Легче всего солгать и сказать: книгу. Но тогда бы Свену захотелось узнать, какую книгу, а возможно, он спросил бы о ней позже. Штеффи решила рассказать ему все как есть.
– Я пойду в кино, – сказала она. – С двумя моими одноклассницами.
– Что вы будете смотреть? – спросил Свен. – Не «Гроздья гнева»? Говорят, это хороший фильм. Я и сам хотел его посмотреть.
Жаль, что это оказался не тот самый фильм, на который она идет.
– Нет, – ответила Штеффи. – «Пока мы не встретимся снова».
– Вот как. Романтическая история, – раздраженно сказал Свен. – Ты же ничего не знаешь о любви. Тебе ведь только тринадцать.
– А может, знаю.
– Неужели? – удивился Свен. – Как же зовут этого счастливчика?
Штеффи молчала, пожалев обо всем на свете. О том, что сказала, как называется фильм. О том, что вообще попросила у него деньги.
– Наверное, это какая-нибудь кинозвезда, – продолжал Свен. – Можно угадать? Кэри Грант? Лесли Ховард? Или, может быть, Кларк Гейбл?
– Прекрати! – воскликнула она, чувствуя, что сейчас расплачется. Что он о ней, собственно, думает?
– Я просто пошутил, – сказал Свен. – Не дуйся.
В субботу вечером Штеффи особенно старательно причесалась и надела нарядное платье, хотя знала, что его никто не увидит под пальто. Без пятнадцати семь девочки договорились встретиться у кинотеатра. Это недалеко, только перейти улицу.
Штеффи пришла вовремя. У освещенного входа, напоминавшего греческий храм с коринфскими колоннами на фасаде, уже толпилось много народа. Штеффи встала в очередь, вскоре подошли сначала Лилиан, затем Гарриет.
Они купили билеты и пакетик сливочной тянучки на троих. Вахтер в униформе надорвал билеты и улыбнулся:
– Вы захватили носовые платки, а, девочки? Здесь вы будете плакать.
Сначала показывали документальные фильмы. Сюжет первого – о велогонке. Мальчика-победителя звали Ласе. У него были веснушки и кривой передний зуб, заметный, когда мальчик улыбался и махал рукой в камеру.
Затем шла немецкая военная кинохроника. На аэродроме у Английского канала в немецкие самолеты грузили бомбы. Самолеты поднимались в воздух, и вместе с ними камера. Немецкие самолеты вступили в бой с английским истребителем и сбили его. Горящий английский самолет упал на землю.
Штеффи было интересно, успел ли пилот выпрыгнуть с парашютом. Бойкий голос диктора ничего об этом не сказал.
После киножурнала настало время самого фильма. Занавес задернулся и медленно открылся снова, музыка заполнила зал.
Приговоренный к смерти человек скрывается от наказания, но схвачен одним из сыщиков в Гонконге. На борту судна, который должен отвезти его в Сан-Франциско на электрический стул, он встречает женщину, темноволосую, бледную и очень красивую. Она страдает от неизлечимой болезни сердца и скоро умрет. Они влюбляются, но никто из них не хочет рассказывать друг другу, что у них осталось очень мало времени. Когда они целуются в последний раз, оба знают, что никогда больше не увидятся, но, щадя чувства друг друга, ничего об этом не говорят.
Это было печально и красиво. Слезы бежали по щекам Штеффи, и она слышала, как громко рыдала Лилиан.
Растроганные девочки вышли через боковую дверь вместе с остальными зрителями.
– О, как это было прекрасно! – сказала Лилиан. – И как она была красива в том длинном платье!
– А как идут ей темные волосы! – вторила ей Гарриет. – Тебе повезло, что ты брюнетка, Стефания. Темноволосые женщины таинственны и романтичны.
– Я считаю, она похожа на Алису, – сказала Штеффи.
– Алису? Вот уж вряд ли!
Голос Лилиан звучал негодующе:
– У Алисы вовсе не такие черты лица. В таком случае она больше похожа на тебя.
– Ты шутишь, – сказала Штеффи.
– Да нет же, – сказала Гарриет. – У тебя такие же выразительные глаза и длинные ресницы.
Они говорили так увлеченно, что никого не замечали вокруг себя. Когда Штеффи увидела знакомое лицо в толпе, скрываться было уже поздно.
Круглое добродушное лицо принадлежало фрекен Хольм, кассирше с почты, той самой, что была источником всех сплетен на острове.
– Подумать только, малышка Штеффи! – сказала она. – Ты тоже ходила в кино? А я-то думала, что Янсоны такие религиозные. Это моя сестра, она живет в Гётеборге. Как я понимаю, эти девочки – твои одноклассницы? Было приятно встретить тебя, дружок. Увидимся на почте, в следующий раз приедешь на остров, тогда и поболтаем.
Штеффи застыла от страха. В понедельник фрекен Хольм вернется на остров, сядет в своем почтовом отделении и расскажет всем, кто захочет ее слушать, как погостила у сестры в Гётеборге, как они сходили в кино и случайно встретили у кинотеатра Штеффи. Не позднее вторника тетя Марта все узнает, так же как и остальные прихожане пятидесятнической церкви.
Глава 17
Всю неделю после похода в кино Штеффи ждала, что появится тетя Марта в пальто и шляпке и отчитает ее, а то и домой заберет, подальше от городских соблазнов.
Но от тети Марты не было никаких вестей. Может, ей повезло и фрекен Хольм обо всем забыла? Может, кассирша не придала особого значения тому, что случайно столкнулась со Штеффи в Гётеборге. Наверняка ей было о чем рассказать, вернувшись от сестры.
В четверг после школы Штеффи отправилась в гости к Май. Девочки шли с трамвайной остановки, как вдруг Штеффи прямо перед собой увидела Свена. На этот раз не было никаких сомнений: их разделяли лишь метров двадцать, и Штеффи была совершенно уверена, что это он. Свен вошел в пивную.
Штеффи замедлила шаг и бросила взгляд в окно. Она увидела, как Свен повесил пальто и сел за стол. Он сидел спиной к окну и заслонял стол своим телом. Штеффи не смогла разглядеть, был ли с ним кто-нибудь еще.
– Кого ты там высматриваешь? – спросила Май. – Кого-нибудь из знакомых?
– Нет, – ответила Штеффи. – Так просто.
– И правда, – сказала Май, – ты ведь никого здесь не знаешь.
Едва они вошли в ворота дома, где жила Май, как подбежала Бриттен.
– Май! Май! – кричала она. – Иди скорее! Нинни не может дышать. Быстрее!
Май бросилась во двор, Штеффи – за ней. Нинни сидела в небольшой куче щебенки, заменявшей песочницу. Она кашляла и задыхалась и одновременно пыталась кричать. Личико посинело, словно ее душили.
– Нинни! – закричала Май и подхватила ребенка на руки. – Нинни, не умирай!
Штеффи вспомнила один эпизод, случившийся мно-го лет назад, когда Нелли была совсем маленькой.
– Быстро! – сказала она Май. – Нам нужно отнести ее домой. Бриттен, ты ведь знаешь, где мама?
Бриттен кивнула.
– Беги туда поскорее. Скажи, пусть она вызовет врача. У Нинни круп.
– Откуда ты знаешь? – спросила Бриттен, но Май подтолкнула ее и закричала:
– Ты слышишь, что сказала Стефания?! Беги!
Бриттен бросилась прочь. Май побежала по лестнице с Нинни на руках, Штеффи за ней.
– Мы должны вскипятить воду, – сказала Штеффи.
– Возьми эмалированный бак в кладовой.
Штеффи зажгла газовую плиту и налила воду в бак. Нинни натужно кашляла. Звук был отвратительный, словно у нее внутри что-то вот-вот разорвется.
– Есть какая-нибудь старая простыня, которую можно намочить и повесить?
– Возьми простыню близнецов в ящике под кухонным диваном.
Штеффи выхватила две простыни из диванного ящика и сунула их под кран с водой. Когда они намокли, Штеффи развесила их на бельевой веревке, натянутой поперек кухни. Вода капала на пол, и образовалась лужица.
Нинни, дугой выгнув спину, задыхалась. Ее круглое личико побледнело до синевы.
– У вас есть зонтик?
– Зонтик? – озадаченно спросила Май.
– Она должна вдыхать пар, – сказала Штеффи. – Нам нужен зонтик, чтобы удержать вокруг нее влажный воздух.
– У нас нет зонта, – ответила Май и услышала свой голос словно со стороны. – Она умирает, ты разве не видишь, она умирает!
– Тогда вместо зонта мы возьмем одеяло, – сказала Штеффи.
Она вытащила из ящика кухонного дивана одеяло. Май сидела на стуле и качала на руках Нинни. Она плакала.
Наконец вода вскипела.
– Пойдем, – сказала Штеффи. – Держи Нинни поближе к баку, но так, чтобы она не обожглась.
Май держала голову Нинни над баком, из которого валил пар. Штеффи взяла одеяло и накрыла им, словно пологом, Май, Нинни и бак.
Через несколько минут кашель Нинни ослабел и дыхание стало спокойнее. Сначала она барахталась, пытаясь высвободиться из объятий Май, но через некоторое время успокоилась и обмякла.
– Я задыхаюсь, – послышался из-под одеяла голос Май. Ее лицо покраснело, очки запотели.
– Давай я немного подержу Нинни.
Они поменялись местами.
Под одеялом было нестерпимо жарко. Вспотевшее тельце Нинни скользило в руках. На счастье Штеффи, прибежала мама Май, а за ней и Бриттен.
– На улице ждет такси. Дай ее мне, мы поедем в больницу.
Они отнесли Нинни в такси и соорудили маленький шатер из мокрой простыни на заднем сиденье. Мама Май захлопнула дверь, и такси уехало.
– Откуда ты все это знаешь? – спросила Май.
– Мой папа врач, – сказала Штеффи. – Он делал так моей младшей сестре, когда у той был круп.
Через два часа вернулась мама Май. Нинни пришлось остаться в больнице до завтра.
– С ней ничего опасного, – сказала мама Май. – Приступ прошел, и она спала, когда я приехала. Доктор сказал, малышке повезло, что она сразу стала вдыхать пар, иначе все могло быть гораздо хуже.
– Я так испугалась, – сказала Май. – Думала, что она умрет.
– Вы все сделали правильно, – сказала мама Май. – Стефания, ты ведь понимаешь, как я тебе благодарна.
Благодарна. За последние полтора года Штеффи только и слышала, что должна быть благодарной всем, кто ей помогал. И теперь она испытывала непривычное, но приятное чувство.
Мама Май не вернулась на работу. Она долго сидела в кухне и пила кофе.
– После такого тяжелого испытания нужно подкрепиться, – сказала она и послала Бриттен купить две венские булки. Штеффи с Май съели одну, а Бриттен с мамой – вторую.
В этот день уроков они так и не сделали. Соседки, услышав переполох и увидев у ворот такси, приходили одна за другой и спрашивали, что случилось. Мама Май угощала их кофе и рассказывала. Соседки охали и хвалили Штеффи и Май.
Штеффи немного смущало внимание к ней, но в то же время она чувствовала гордость. Когда она шла к трамвайной остановке, ее так переполняли впечатления, что она даже не подумала выяснить, был ли в пивной Свен.
Глава 18
Штеффи вернулась домой и увидела на столике в прихожей письмо.
«Любимая Штеффи!
Спасибо за письмо, оно нас очень обрадовало, и прости, что задержались с ответом! Мы так много и тяжело работаем, что трудно найти время для самого важного: написать вам с Нелли.
Мама больше не работает у той пожилой дамы, она устроилась на фабрику. Это значит, что ее путь на работу стал еще дольше, чем прежде. После обеда она часами стоит в очереди в магазине, где евреям разрешено делать покупки и где продают полусгнившие овощи и испорченное мясо, которое не берут в обычных магазинах. Теперь мне тоже приходится ходить на работу пешком, туда и обратно, потому что евреям запретили ездить на сороковом маршруте трамвая до Еврейского госпиталя!
Жизнь здесь становится все более и более невыносимой, и все, кто могут, стараются покинуть страну. Твоя подружка Эви уехала вместе с родителями на прошлой неделе. Они верили до последнего, что их не тронут, потому что мама Эви – католичка, но теперь гонения такие, что никто не чувствует себя в безопасности. Они уехали к родственникам в Бразилию через Португалию.
Мы сами вместе с тетей Эмилией и ее мужем подали новое заявление в консульство США. Тете Эмилии посчастливилось связаться с дальним родственником из Нью-Джерси, он обещал попытаться нам помочь. Может, на этот раз повезет больше. В любом случае мы не теряем надежды, пока знаем, что вы, девочки, ждете нас. Но если не повезет и если письма станут доходить до вас редко, ты должна помнить, мы думаем о вас с Нелли каждый день, да что там, каждый час.
С любовью, твой папа».
Радость, которую Штеффи только что чувствовала, мгновенно исчезла.
Вот бы приехать домой и рассказать родителям, что она сегодня сделала. Они бы, конечно, гордились своей дочерью.
Почему же над ней словно нависла мрачная тень? Почему она не может, как другие девочки, огорчаться только из-за неважных отметок или что нос недостаточно прямой?
Почему родители отправили ее в Швецию?
Для ее же блага, конечно, но все же…
Штеффи чувствовала себя совершенно одинокой и покинутой.
За стеной в комнате Свена послышалась музыка.
Она осторожно постучалась к нему.
– Входи.
Штеффи открыла дверь.
– Это ты? Заходи и садись.
Свен убрал со стула несколько книг и стопку бумаги, а сам сел на кровать. Штеффи осталась стоять посреди комнаты.
– Что такое? – спросил Свен. – Что-нибудь случилось?
Штеффи заплакала. Тихо, только слезы бежали по щекам.
– Стефания, – сказал Свен, – милый мой друг. Иди сюда и садись.
Штеффи не двинулась с места. Тогда Свен поднялся, взял ее за руку и подвел к кровати. Они сели рядом, и Свен обнял ее за плечи. Штеффи положила голову ему на грудь, чувствуя тепло его тела. От Свена едва уловимо пахло лосьоном для бритья. Никогда еще она не была так близко к нему.
Они сидели тихо-тихо. Вот бы сидеть так целую вечность, не двигаясь. Он обнял ее за плечи, она склонила голову ему на грудь. Штеффи слышала, как бьется его сердце.
Наконец Свен слегка отстранился и приподнял ее лицо за подбородок.
«Сейчас, – подумала Штеффи и закрыла глаза. – Сейчас, сейчас он меня поцелует».
В ожидании она чуть раскрыла губы, как это делала героиня фильма.
Но Свен ее не поцеловал. Он достал чистый носовой платок из кармана брюк и вытер ей слезы. Затем поднялся и подошел к граммофону. Только сейчас Штеффи заметила, что музыка закончилась, а игла царапает пластинку.
– Что случилось?
Он выдвинул стул и сел напротив нее.
– Я получила от папы письмо.
– Что он пишет?
– Все так ужасно. Маме приходится работать на фабрике, и у них не хватает еды, а папе запрещено ездить на работу на трамвае. Эви уехала в Бразилию, и мы, наверное, никогда больше не встретимся.
Все ее мысли и мечты, вся тоска и беспокойство выплеснулись наружу, словно поток, прорвавший плотину.
Свен слушал.
– Как бы я хотел тебе помочь, – сказал он, когда Штеффи замолчала. – Я бы сделал все, что в моих силах, лишь бы твоим родителям позволили приехать сюда.
Штеффи молча кивнула. Она знала, ничего больше не поделаешь. Тетя Марта и дядя Эверт, даже жена доктора уже испробовали все, чтобы мама с папой получили разрешение на въезд в Швецию.
– Друзья должны рассказывать друг другу обо всем, – сказал Свен. – Так ведь?
Штеффи снова кивнула. Но ей стало интересно, так ли откровенен с ней Свен или все-таки что-то скрывает. Что-то, что связано с районом Майорна и пивной.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.