Текст книги "Убить страх перевозчика. Повесть с элементами фантастики"

Глава 18
Con quegli stivali E quel nero colbacco[7]7
  В сапогах и чёрой шапке – Фраза из песни Stivali E Colbacco в исполнении Адриано Челентано.


[Закрыть]

Как-то после одного из рейсов Алексея встретил Слава, неизвестно как пронюхав, когда и по какой дороге тот будет проезжать. Предложил сходить в ресторан, чтобы поужинать, отдохнуть и обсудить опять какие-то дела.

– Если контора оплатит банкет, то могу и пойти, – сказал Алексей.

Он, конечно, и сам спокойно мог оплатить себе ресторанное меню и даже не за одного себя расплатиться. Но «контора» и правда платила, так что выгода была очевидна. И платила, как оказалось, не только за это.

Ресторан «Центральный», как и следовало из названия, находился в центре. Недалеко от Красной площади и прочих достопримечательностей в самом сердце города. Алексей не знал, было ли место забронировано заранее или нет, его это не интересовало, раз он приглашённый.

Алексей не умел оценивать роскошные предметы и дорогую обстановку. Поэтому интерьер ресторана ему мало что говорил. В пункте питания должен быть стол и стул, а из какого материала они сделаны и как они выглядят, накрыты ли они тканями, его это не интересовало. Не важен был и декор на стенах, хоть кирпичи без штукатурки, главное – пусть накормят.

Слава и Алексей разместились за одним из столиков посреди шума ресторанного зала. Когда раскрыли меню, Слава отчеканил:

– Заказывай, что хочешь.

Алексей привык к простой еде, которую делают по-домашнему, поэтому некоторых слов в меню он даже не понимал. Так что выбор пал на более-менее знакомые слова, да и такие, чтобы блюда наверняка не подействовали плохо на его никудышную пищеварительную систему. Ведь если в рейсе внезапно припрёт, это может случиться в самый неподходящий момент. Ткнул на какой-то суп, рыбу знакомых названий, салат. Салаты принесли почти сразу, а остальное пришлось ждать.

– Ну что ж. Как-то я уже говорил тебе о предстоящих изменениях. Помнится, это было зимой сразу после больницы. Так вот в мае вступил в силу закон «Об индивидуальной трудовой деятельности граждан СССР». Как мне пояснили, он разрешает и транспортное обслуживание. В скором времени появится много негосударственных предприятий. В том числе будут и частные грузовые перевозки. Поэтому было решено в самое ближайшее время переоформить наш транспорт под новую форму собственности. Иначе выражаясь, он перестанет быть государственным, а станет частным. От тебя тут вообще ничего не зависит. Но ты должен знать об этих переменах. По идее, всё уже решено, осталось лишь окончательно оформить всё на бумаге.

– Так, – выдавил Алексей, доедая салат. – От меня что требуется?

– Ничего, как я и говорил. Но мы останемся на самообеспечении. И придётся самостоятельно решать вопросы с ремонтом, топливом и искать грузы.

– Этими вопросами мне́ придётся заниматься?

– В идеале это должен решать собственник машины, но иногда придётся и тебе. Сам понимаешь, если ты в поездке, то ты, можно сказать, сам по себе. Хотя это отчасти так и в настоящее время.

– Я догадывался, что к этому идёт. И наверно, говорить, готов я к этому или нет, будет излишне.

– Оно и понятно. В твоей готовности даже не нужно сомневаться. Ты потрудился много. Но тебе немало ещё предстоит сделать. И знаешь. Труд трудом, но нужно иногда и отдыхать.

– Да я и так отдыхаю неимоверно много. То плен, то больница.

– Ну это же не отдых. Больница – это больница. С каждым может случиться. А плен. Его уж тем более отдыхом не назовёшь.

– В отпуск меня отправишь?

– Если хочешь, можно и отпуск устроить. Но у меня пока другой вариант есть. Через несколько дней с концертом приедет Челентано. Меня уже приглашали. Сам я не смогу пойти, но если хочешь, могу достать билет, доступ к ним есть.

Алексей подумал. Он не так хорошо был знаком с творчеством Адриано Челентано. Видел несколько фильмов с его участием, может, какие-то песни слышал. Но так чтобы быть очарованным, как это случается у фанатов, такого точно не было. И даже чего-то отдалённого. Есть этот артист, знает о нём, и всё тут. Но раз «контора» платит…

– Можно и сходить.

Уже в середине беседы за столик были принесены заказанные блюда. И к теме итальянского баритона их ужин был уже в разгаре. В самый раз пировать и разговаривать не о деловых вопросах. Еда изысканностью вкуса не отличалась. Именно так решил Алексей. Суп как суп. Рыба как рыба. Чем всё это может отличаться от таких блюд приготовленных в другом месте и другими людьми. Вся эта еда являлась лишь средством утоления голода.

На следующий день Слава и в самом деле приволок билет. Всё типографским способом проштамповано. Спорткомплекс «Олимпийский», трибуна А с указанием места. И дата – 20 июня. Это же через неделю.

– Я мог бы хоть на двоих, хоть на десятерых билеты достать. Но ты же вроде один пойдёшь? У тебя даже подружки нет.

– Один, – промямлил Алексей. Не было ему грустно, что он пойдёт один. Просто до сих пор не знал, идти или нет. Вроде бы надо сходить, такая возможность ведь раз в жизни выпадает. А вроде бы и необязательно.

В назначенный день, а точнее вечер, он пришёл к «Олимпийскому». Ещё одно здание округлой формы, которое он увидел. Ему показалось странным соседство большого спорткомплекса с миниатюрным храмом и мечетью. Недавно был лёгкий дождь, так что асфальт местами влажный. А асфальтовая площадка здесь такая, что он сразу примерился, дескать тут легко можно на КамАЗе с прицепом развернуться и даже место останется. Но это если бы здесь было пусто, а в настоящий момент здесь столпотворение народа. Ближе к зданию людей очень много, что не видно где входы, и постоянно стягиваются ещё и ещё. Разоделись по последней моде, заметил Алексей, все довольные в предвкушении концерта столь именитого гостя. Вроде как многие советские люди просто обожали Адриано Челентано.

Алексей тоже неспешным прогулочным шагом направился к зданию. Неподалёку дежурят милиционеры. Наверно, так и останутся на улице следить за порядком и пропустят само выступление. Некоторые из зрителей не спешат зайти внутрь, стоят, разговаривают на улице, видимо, не хотят раньше времени толпиться внутри. А кто-то, наоборот, вприпрыжку торопится поскорее добраться до своего законного места.

Наблюдая за окружающими, между кассами и одним из входов он заметил фарцовщиков, которые аккуратно перепродавали билеты. Ох и наварятся они за вечер, если заранее раздобыли целую пачку. Скорее всего, их и милиционеры видели, но не лезут. Пусть народ хоть таким способом да посмотрит на «строптивого», если уж им самим не суждено. Тем более у них, наверно, другие задачи на данный вечер. А может, им даже начальство приказало не трогать спекулянтов, всё может быть.

Некоторое время Алексей постоял в сторонке, подпирая парапет на широком наклонном тротуаре, по которому всё шли и шли люди, чтобы попасть на трибуны. Стоял и изображал, будто кого-то ждёт. Времени до начала оставалось всё меньше. Наконец он оторвал поясницу от мраморной плитки. И пошёл. Но только не в общем потоке, стремящемся в спорткомплекс, а направился прямиком к фарцовщикам. Тихонько подошёл как раз в тот момент, когда очередная парочка с радостным видом получила билеты. А разодетый в джинсовый наряд молодой парень прятал в карман пару фиолетовых купюр. Алексей бегло подумал «это он за один билет получил или уже за двоих?» Хотя это ему лишь показалось, что там два четвертака, может, тот и больше получил.

– Чего тебе? – небрежно спросил спекулянт.

– Это… – почесал голову Алексей. – Я идти передумал. Билету, чтобы не пропасть… Ну, в общем, могу отдать вам.

– За сколько отдашь, – после неловкой паузы сказал второй фарцовщик.

– На билете напечатано шесть рублей. По своей цене и сдам. Вам же выгоднее будет.

– Показывай! Вдруг подделку хочешь втюхать.

Алексей достал из кармана заветную бумажку и, не выпуская из рук, продемонстрировал.

– Дай-ка гляну. Да не дрейфь, не сбегу.

Фарцовщики внимательно изучили документ, убедились, что он подлинный и быстро вручили Алексею две зеленоватые трёшки.

– Свободен! – скомандовали спекулянты, давая понять, что дела закончены.

Алексей молча сунул руки в карманы и побрёл прочь от «Олимпийского». Дошёл до проспекта Мира и по тротуару направился в южном направлении, попутно читая вывески на встречающихся зданиях. Продукты, Цветы, Столовая, Ремонт часов, Ателье. А с другой стороны улицы тоже было Ателье, а также Овощи-фрукты, Ремонт обуви, Стирка Белья, Телеграф-телефон, Товары для женщин. В общем, все блага для быта. Заходить ни в одно из учреждений он не собирался. Просто брёл и смотрел город. Пересёк Садовое кольцо. И, идя по Сретенке, он дошёл до… Он даже немного удивился. Дошёл до Лубянки. Вот так вот запросто, шёл не сворачивая. Здесь был в прошлом году, и не по своей воле. А сейчас вот забрёл совершенно случайно. Зайти, может, к ним, проведать, как дела. Но такое только идиот может сделать. Задерживаться не стал, а пошёл дальше, к Красной площади.

На площади всё обыденно. Гуляют прохожие. На том же месте мавзолей и храм. Те же кирпичные кремлёвские стены. Уныло полюбовался, не останавливаясь ни на миг, и вышел к набережной у Москворецкого моста. Здесь ему всюду скучно. Не сворачивая, он вышел к станции метро «Третьяковская» и по лестнице направился под землю.

* * *

За лето он успел съездить в немного мест. Также, как и год назад, ездил прятать продукты под Куйбышевом. В августе ездил в Харьков за арбузами. В начале осени пару раз возил бананы из ленинградского порта. И после каждого рейса три или четыре дня был отдых. А в прошлом году между поездками отдыхал максимум два дня. За время таких выходных он постепенно накупил себе запас одежды на все сезоны, пополнил закрома долго хранящихся полуфабрикатов. А чтобы в кабине звучала музыка вместо однообразного шума двигателя, он посещал Горбушку. Там добыл кассеты с записями Цоя, Гребенщикова, Рондо. Получилось даже найти иностранные Scorpions и Queen. Будет, что послушать там, где приёмник не ловит радиоволны.

Глава 19
Я не думал, но я верил, что опять туда вернусь

– Есть срочный заказ.

Слава с деловитым видом достал готовые оформленные путевые документы. Перелистывая их и всматриваясь в записи в таблицах бланков, он продолжил:

– Только заказ необычный. Надо съездить в Афганистан. Прямым рейсом. Так вроде даже и не делается. Грузы в Афган чаще всего везут поездом до Хайратона, а если автотранспортом, то только до Терме́за, а там перегружают. А ты поедешь прямиком в Кабул. Надо туда доставить телевизоры.

– У меня же реф, а не промтоварный фургон.

– Не страшно. Но если хочешь, можешь их привезти в свежемороженом виде, – слегка пошутил Слава. – Главное – доехать вовремя. Так что лучше выехать заранее. И обратно тоже будет груз. Тара.

– Тара?

– Ну да, тара. А что?

– Ничего. Просто ни разу не возил.

Алексей взял документы и тоже для получения содержания бегло их перелистал. Прошло два года с тех пор, как он был последний раз в Афганистане. И если бы тогда МАЗ не обстреляли, кто знает, сколько бы он ещё ездил по горным дорогам Гиндукуша. Может, до сих пор был бы там. И хотя его после больницы и направили на внутригосударственные перевозки, воспоминания об этих горах так живо иногда мелькали в памяти, что казалось, он ещё вчера был там и завтра опять увидит пыль тех жарких дорог.

На производственной базе рядом с железнодорожным вокзалом КамАЗ с утра стоял на погрузке. Рефрижераторный фургон наполняли картонными коробками, в которых были упрятаны «Горизонты» и «Рекорды». Алексей стоял в сторонке, наблюдал за погрузкой и подумывал, а не включить ли холодильник. Что на это скажут эти работнички: совсем, видимо, отморозил мозги на холодных перевозках. Включать, разумеется, не стал, незачем напрасно тратить топливо для его работы.

Телевизоры – товар хрупкий, поэтому он старался ехать медленнее обычного. Но всё же за день преодолевал расстояние насколько это возможно большое. Иначе поездка растянется надолго и можно не успеть к сроку. Зачем нужны срочности при доставке бытовой техники, он не понимал, это же не молоко, которое может испортиться. Но раз сказали, значит, придётся прибыть в срок.

Как это и полагается, за ним опять наблюдали. Целую неделю какие-то подозрительные автомашины меняли друг друга. В этой поездке он уже не сомневался, что вероятность хищения груза высока, товар дорогой и дефицитный, за которым нужно в очередь выстраиваться. Лишь только после пересечения границы от него отстали, и он посчитал странным, что даже минимальных попыток отнять груз предпринято не было. А возможностей было немало, особенно в ночное время. Но не расстраиваться же теперь оттого, что удалось спокойно проехать весь путь.

На пропускном пункте в Терме́зе была устроена таможенная проверка. Всех проверяют. Даже «со́фиков[8]8
  «Со́фик» – (разг.) название водителей-международников «Совтрансавто», а также грузовики, на которых они работали.


[Закрыть]». Вдруг кто-то в грузовике везёт взрывоопасные вещества или какие-то оружейные предметы, которые могут попасть к душманам. Таможенники подвигали коробки, часть даже вытащили, чтобы удобнее осмотреть дальние углы кузова. Кроме бытовой техники в фургоне не увидели чего-либо. Для контроля заглянули в кабину, рыться в ней вообще негде. Конструкция и форма кабины такова, что даже тайники там почти невозможно соорудить. Проверка прошла довольно быстро, и вскоре перед КамАЗом распахнулись решётчатые ворота и поднялся шлагбаум.

Он уже примерно рассчитал весь свой путь. Единственно, не был в курсе обстановки на Саланге, из-за этого ему пришлось накидывать на импровизированный график двое запасных суток. И хорошо, что накинул, потому-что на перевале он как раз целый день потерял.

По знакомой ему дороге он ехал уверенно. Пусть прошло уже долгое время, и грузовик теперь другой, но условия-то знакомые, и навыки стали лучше. В каких-то местах удавалось ехать достаточно быстро, а где-то и довольно часто приходилось со всем потоком барбухаек и автобусов двигаться на самой низкой передаче. Заметно, что подбитых наливников и разной военной техники на обочинах и в ущельях стало больше. Значит, духи продолжают безжалостно атаковать колонны.

Две октябрьские недели пролетели незаметно. Вечером заехал в Кабул. Хорошо хоть не пришлось рыскать в поисках, ведь языком не владеет. Точка выгрузки оказалась совсем рядом. По всему видно, что его тут ждут. Афганец по-русски, но с акцентом, объяснил как заехать к складу. Алексей увидел, что тут имеются АФСОТРовские МАЗы, значит, с местом не ошибся, и афганец тоже не мошенник. Смело подкатил прицеп к выгрузке. Хотя уже и солнце почти на горизонте, но местные работяги в шапках-пуштунках резво стали выгружать коробки. По всему видно, что их даже просить не надо. Такие все тощие, а работают без у́стали, как муравьи.

Похоже, тех, кто возит сюда товары, здесь очень уважают, и афганцы настойчиво приглашали Алексея на званый ужин. Через тех, которые могут понять русский, ответил, что от еды не откажется, но долго задерживаться не будет, так как нужен хороший отдых, а завтра ещё обратно колесить. Так и договорились. Пользуясь гостеприимством и насытившись бараньим мясом, лепёшками и обильным чаепитием, всех поблагодарил и отправился спать в кабину.

Утром отправился по адресу, указанному для загрузки. Хорошо, что русскоговорящий афганец предложил поехать вместе, чтобы показать, как туда добраться. По пути афганец указывал руками прямо-направо-налево. Так доехали до военного госпиталя. Встретил мужчина в армейских брюках и белой врачебной шапочке:

– У тебя холодильник уже включён?

– Зачем? – удивлённо спросил Алексей.

– Врубай скорее на максимум, – без объяснения скомандовали ему, – и подъезжай вон туда.

Алексей подошёл к прицепу и привычными манипуляциями включил холодильную установку. Потом в кабине посмотрел бланк наряда, там действительно стояла пометка о температуре минус двадцать градусов. Он даже и не обратил на это внимания, ведь ему и в голову не могло прийти, что тару понадобится везти в холоде. Что за тара? Пустые ящики, коробки, поддоны, решётки и прочие снасти, которые нужны для размещения разных грузов. Для чего её нужно замораживать, это казалось странным.

Прицеп был припаркован в указанном месте госпиталя. Двери прицепа Алексей не стал открывать сразу, чтобы уличное тепло и внутренний холод не перемешались. Но вскоре получил команду «открывай», и как только прицеп был открыт, солдаты в него сразу положили какой-то странный большой ящик, от которого исходило что-то вроде испарения. Он явно был очень тяжёлый, его вшестером кое-как поднимали. И сразу же сказали закрывать, поскольку это был единственный груз. А потом ему выдали накладную зеленоватого цвета. И в ней значилось: груз-200.

Часть 2

Глава 20
Умение стоять на своём

Ей было просто не по себе от имени, которым её нарекли при рождении. Лариса. Бесит! Ну что за имя такое? Она считала, что это не звучит. Имя, которое дают самым отпетым неудачницам. Разумеется, в реальности это было не так. Но в детском возрасте в годы, когда начинало зарождаться самосознание, она стала понимать, что имя это ей не идёт, и не могла понять, почему родители выбрали именно его. А потом ещё увидела мультик про Чебурашку, в котором Ларисой звали крысу злодейки Шапокляк, что только добавило негатива к уже сложившемуся самомнению. Так что уже в детстве она самостоятельно определила себе новое имя. Убрала лишние буквы, переставила оставшиеся, получилось Лира. Что-то даже как будто латинское. Подговорила своих подружек называть её именно так, те не возражали. И постепенно это стало всеобщим разговорным прозвищем, что даже взрослые её стали так звать. При знакомстве всегда стала представляться – Лира. Даже, когда знакомство инициировала мать, она не брезговала называть Лирой. И лишь со временем долгосрочные знакомые узнавали о имеющемся официальном имени, но звать иначе уже не отваживались, ведь привычнее было использовать первоначальное прозвище. Тем более, что все присущие характеристики уже были твёрдо связаны с Лирой, а не Ларисой. Возможно, в подсознании каждый понимал, что «Лариса» как-то не вяжется с этой интересной и умной девчонкой.

Хотя что же в ней такого интересного. Самая обычная девчонка, каких миллионы. Настолько обычная, что как-то обозначить её даже и не получится. Если отправить её в толпу ровесниц, то она окажется там настолько неприметной, что скорее даже некоторые другие будут более примечательными по каким-нибудь критериям. Надо учитывать, что в подростковые годы все стремятся так или иначе стать «необычными». Гормоны и прочий возрастной запал подталкивают молодёжь одеваться в «фирму́», пользоваться косметикой. Всё это не было чуждо для Лиры. Она не выделялась в этой толпе, также могла и приодеться, хотя и имела чувство меры. Выглядеть расфуфыренной фифой ей не льстило. Стильно и модно – в порядке вещей. А вид новомодных эстрадных рок-звёзд вызывал неподдельное отвращение.

К тому же вообще-то умеренно модничать Лира считала определённой необходимостью, ведь она не считала себя выдающейся красавицей. Ну не дурнушка, конечно. Но точно не Наталья Гусева, возле которой она явно стояла бы на задворках. (Неужто на внешность повлияло её наречённое имя?)

Кстати, Лира была не в восторге и от имени матери. Софья Андреевна. Кто вообще все эти имена придумал! Софья. В детстве-то на это не обращаешь внимания. Мама она зовётся мамой. А потом понимаешь, взрослые люди маму называют по имени. Если она так критична к именам, то может, дело не в именах. Может, как ни назови, она всё равно будет с негодованием считать, что оно неподходящее. Хоть Маргарита, хоть Фёкла.

Заурядности ко всему добавляло ещё и обыденное происхождение. Батя оказался конкретным русским мужиком, и ещё на заре её существования стал спиваться. Вообще неизвестно, начал ли он пьянствовать уже при её младенческом существовании или ещё до рождения. Может, такая склонность и вовсе была у него с школьных времён, зря что ли не приняли в комсомольцы. За пьянку его выперли с работы, перед этим неоднократно пропесочивали в ленинской комнате. Все эти сочетания сказались и на местонахождении в семейной ячейке общества. История умалчивает: или сам ушёл от жены, или жена выгнала. В общем, осталась Софья Андреевна с мелкой дочкой матерью-одиночкой. Что стало потом с батей-алкашом, осталось неизвестным. В итоге, естественно, воспитание дочери перешло полностью к матери. Лира считала, что с воспитанием её мама справилась очень даже неплохо. Ну а что: с бандитами не связалась, даже в сомнительные компании не вступала. Не двоечница. Не пьёт, не курит, не наркоманит, и благо что даже не пробовала все эти манящие гадости. Само собой, случались всякие подростковые фортели, что иногда создавало некоторые недопонимания и сложности в разговорах с матерью. Развитое общество пока что не отменило трудности взросления, в целом же они не мешали благополучному становлению неполноценной семьи. Сама мама в общем и целом была довольна взрослеющей дочерью и гордилась ею. Наверно, так и должно быть в таких ситуациях. Тем более ей, как матери, оказалось совсем непросто в одиночку заниматься развитием ребёнка (как же здорово, считала она, что только одного). Работая медичкой, много не заработаешь, и скромного оклада едва хватало, чтоб обеспечить достойную жизнь не привередливого, но всё-таки подростка. Приходилось пропадать в больнице, иногда задерживаться допоздна. Другим бы это обстоятельство дало волю разгуляться. Тусоваться с подружками. Но дружила она с такими же обычными и неприметными девчонками. И стиль времяпровождения был идентичен. Если и пропадала в гостях, то только у проверенных. Либо гости были у неё, тоже проверенной.

Кавалера, если кому интересно, у Лиры нет и не было.

Может, к сожалению, а может, и к счастью, но школьные годы закончились, и достаточно быстро. Ведь это, как и полагается, открывает дорогу во взрослую жизнь с её многочисленными возможностями. А возможностей уйма, и многочисленные ровесницы не преминули ими воспользоваться. Большинство разбежались по «путягам», наиболее уверенные в себе дерзнули уехать в большие города ради поступления в универы и институты. Нашлись и такие, кто сочли успехом оказаться подружками криминалитета, собственно, уже в школьные годы они явно предопределяли такие решения. «Ну это ж очень туманные перспективы!» Именно так с уверенностью считала Лира. Наверняка многие из таких долго не проживут. И к сожалению, часто так и случалось. Себе такой туманной перспективы очень не хотелось. Так что она остановила выбор на чём попроще: поступила в ближайшее медучилище, как когда-то сделала её мать.

Не сказать, что уж очень стремилась к образованию. Не зачитывалась взахлёб учебниками. Она и не знала хоть кого-то, кто хоть один учебник прочитал от корки до корки. При этом учёба давалась сравнительно легко. Может, отчасти это обусловилось тем, что медицина ей знакома из-за материнской профессии. Иногда Лира захаживала к ней в больницу, то просто так навестить мимоходом или от нечего делать. Но постепенно такие визиты становились по необходимости: что-то спросить, что-то передать, что-то занести. Так что, можно сказать, медичка Лира потомственная, но призванием для себя такой род деятельности не считала.

Училась Лира недолго. Не бросила, конечно, училище, просто обстоятельства сработали. По специальности маму направили в командировку в другую страну. Хотя мать упрашивала её остаться и окончить учёбу, дочь оказалась непреклонной. Нет, она не боялась самостоятельности и полагала, что сможет пережить разлуку. Только вот не прельщало её подобное положение вещей. «Умение стоять на своём – не такая уж плохая черта» решила мать. Заодно, может, сразу и какая-нибудь практика будет. Все страны планеты Лира вряд ли знала, но кое-какие прекрасно представляла, где находятся. Страной назначения оказался Афганистан. Она сообразила, что это где-то в Азии, и там должно быть жарко. Других подробностей не знала. Как и не знала, что там происходит. Ни она, ни её мать. Сложно с уверенностью сказать изменила бы она своё решение, если бы знала. Может быть, решительно предпочла бы остаться. А вполне может, и ещё более решительно отважилась бы уехать.