Текст книги "Вселенские Соборы"

Антиохийский собор 341 г.

Β 340 г. в государственной области произошла значительная перемена. Западные Августы – Констант и Константин II – вошли между собой в военный конфликт. Фронты столкнулись около Аквилеи (север Адриатики). Константин II был разбит и убит. Весь «Запад», как он тогда мыслился – от Босфора и Фракии до океана, – перешел в руки одного Константа. Повеяло аналогией недавнего возникновения единодержавия Константина Великого. Это заставило и Констанция, и весь восточный епископат не «задирать» Запад, в том числе и римский, церковный.

Β следующем, 341 г. в Антиохии была закончена постройка главной церкви, начатой еще при Константине Великом. Прибыл на освящение сам Констанций и множество епископов – до 97. Составился большой собор, получивший имя «εν ενκαινίοις». Констанций и Евсевий сговорились отразить опасность наступления западного императора на Восток как на империю скрытого и скрываемого арианства. A для этого нужно не нападать на веру Запада, a вести только подробную и открытую защиту веры Востока, все время прижимая «западных» к стене их слепотой приятия Маркелла. A за Маркеллом только не договаривалось en toutes lettres, но подразумевалось: «вот также и ваше никейское „омоусиос“ есть разновидность маркеллианского „монархианства“. „Восточные“, видя сонную неподвижность латинской мысли, рассчитывали если и не переубедить, то фактически смирить и заставить прекратить обвинения Востока в арианстве, для подавляющего большинства на Востоке уже пережитом и отброшенном. Этим именно и объясняется наступившая пора усиленного составления подробных догматических формулировок и вероизложений, распространявшихся под флагом Антиохии, которая молчаливо противопоставлялась как глава и вождь всего Востока в противовес Риму – главе и вождю Запада.

С именем именно данного Антиохийского собора 341 г. связалась длинная серия пяти догматических формул, противопоставленных Востоком Западу. Эти вероизложения служат нам важным показателем, чего именно Восток особенно боялся в пришедшем к нему, как он ощущал с Запада, новаторском для него никейском «единосущии». «Восточным» было чуждо и отвратно исконно западное монархианство (Савеллий и папы Зеферин и Каликст). И Афанасий им казался впавшим по дружбе с «западными» в савеллианство. A Маркелл как бы на опыте всем показывал, к чему ведет «омоусиос». Β нашей старой учебной и ученой литературе под влиянием западных пособий, да и древнего романизирующего Сократа, освещению Антиохийского собора 341 г. придан отрицательный, еретический оттенок, но нерешительный. И понятно почему. Хотя бы этот же собор и подтвердил низложение Афанасия и избрал на его место Григория Каппадокийца, но канонические постановления Антиохийского собора 341 г. без споров и Востоком и Западом приняты в свод общеобязательных церковных правил. Есть ряд данных полагать, что собор в Антиохии заседал ежегодно, и в 339, и 340, и 341, и в 342 гг., и сливался как бы в один собор с продолжающимися сессиями. Из них особенно многолюдной и торжественной была сессия в 341 г. Она при кодификации и притянула к себе все протоколы и постановления других близких сессий.

Как же, в конце концов, оценивать авторитет этого собора? Раскольничий он или даже еретический? Ведь он же и осудил Афанасия, и благословил хождение четырех видов вероизложений с устранением «единосущия». Но вот IV Вселенский собор цитирует правила этого собора как «правила святых отцов». Св. Иларий Пиктавийский называет собор «synodus sanctorum». Да и сам папа Юлий в его письме к «собравшимся в Антиохии» адресуется как к «соепископам» и «возлюбленным братьям». Из 97 епископов 341 г. евсевиане составляли незначительное меньшинство. Но они командовали. Среди прочей массы были и люди с репутацией святости. Таков канонизованный вскоре св. Иаков Низибийский. Также Дианий Кесарийский, человек малосамостоятельный, но честный. Его чтил и ему служил юный Василий Великий. Наиболее острые антиникейцы – Евсевий Никомидийский и Феогнис Никейский – рассматривались как православные, поскольку принесли раскаяние в арианстве. Осуждали они Афанасия не за веру, не за православие, a за то, что он вернулся неканонически, по распоряжению светских властей.

Итак, эти антиохийские соборяне – не ариане, но они и не «никейцы», они восточные «консерваторы». Свое до сих пор если не немое, то невнятное сопротивление «омоусиос» они сочли своим долгом выразить в терминах восточной традиции. Эти попытки вероучительного творчества нам сохранил в своих полемических писаниях св. Афанасий.

1-я формула:

Она была включена в ответ антиохийских отцов папе Юлию на его соборный суд, в который – следует это признать – восточные сами вовлекли Запад. Окружное послание антиохийцев с обидой писало: «Нас называют „арианами“. Как будто мы, епископы, пошли за пресвитером Арием. Ничего подобного! Наоборот, он, Арий, пришел к нам, и мы, исследовав его веру, приняли его в общение с нами. Мы не держимся никакой иной веры, кроме преданной от начала. Вот она». И дальше следует вероизложение, в котором главная формула такова: «И во Единого Сына Божия, Единородного, сущего (υπάρχοντα) прежде всех веков и со-сущего (συνόντα, т.е. имеющего общую ούσί-ю, т.е., значит, и единосущного) родившему Его Отцу». Против Маркелла были направлены слова: «Он пребудет царем и Богом вовеки».

Итак, «восточные», или «антиохийские», отцы убеждены, что приняли Ария в православие они (а не он их совратил). Именно в православие, ибо они отвергли самую суть арианства. Сравни ниже их 2-ю формулу, особенно в ее анафематизмах. Но они не хотят и «Никейской веры». Нельзя открыто посягнуть на авторитет Никеи – так прибегают к ее замалчиванию. Именно замалчиваемой, но ненавистной им Никее они противопоставляют авторитет векового предания: «Изначала мы научились так веровать» (1-я формула). «Если кто учит или пишет вопреки тому, что мы прияли, и не так, как передали нам Священные Писания, да будет анафема. Ибо мы истинно и богобоязненно веруем и следуем всему, что из божественных писаний передано пророками и апостолами». Итак, знамя восточного большинства – это традиция. Традиция главным образом в формулировке. Сохранение старой словесной доникейской оболочки, включающей в себя по всему идейному комплексу и саму идею «единосущия». Но только бы не слово!

Боялись «восточные» еще и «западного» савеллианского оттенка в пользовании термином «единосущный». Римляне говорили не «conessentialis», такого слова не было, a было «consubstantialis» (Essentia было = ουσία, substantia буквально = ύπόστασνς). Следовательно, для восточного уха «consubstantialis» звучало как «соипостасный», т.е. одной ипостаси с Отцем, т.е. полное савеллианство, чистая ересь!

Самой полной и характерной для отцов Антиохийского собора 341 г. явилась

2-я формула,

или так называемый «символ Лукиана». Наука не подтверждает буквальной принадлежности его Лукиану, но, может быть, в основе этой формулы и лежал какой-нибудь древний текст, связанный с Лукианом. Имя – священное для антиохийцев, a не только для ариан. Имя Лукиана было эмблемой родной восточной, доникейской старины. Никейство воспринималось как западное, римское новшество, обидное и для самолюбия Востока.

Эта формула была излюблена «восточными» и в последние десятилетия многократно повторялась ими на соборах и как бы в противовес «вере 318 отцов Никейских» благоговейно называлась «верой 97 отцов».

Вот она:

«Веруем во Единого Господа Иисуса Христа, Сына Его (т.е. Бога-Отца), Единородного, Бога, через Которого все произошло, рожденного прежде всех веков от Отца, Бога от Бога, Целого от Целого, Единого от Единого, Совершенного от Совершенного, Царя от Царя, Господа от Господа, Слово Живое, Премудрость Живую, свет истинный, путь, истину, воскресение, пастыря, дверь, непреложного и неизменного, неотличимый Образ божества Отца (απαραλλακτον εικονα) как существа, так и силы, воли и славы Его.

Так что Отец есть истинно Отец, Сын есть истинно Сын и Дух Святой есть истинно Дух Святой. Это не просто имена, праздно употребляемые, но они точно означают собственную ипостась, равно как и славу и чин Каждого из именуемых, так что Они – три по ипостаси и одно по согласию». Последние строки звучат по Оригену. Если в 1-й формуле Сын именуется со-сущим Отцу (συναντά τω Πατρί) (a это синоним единосущия), то здесь во 2-ой формуле он именуется «неотличимым образом сущности Отца». Ergo тоже синоним «единосущия».

Даже Василий Великий уже после ряда десятилетий борьбы за единосущность писал: «выражение „подобный по сущности“, когда соединено с ним понятие неотличимости (απαραλλακτος), принимаю за выражение, ведущее к тому разумению, как и слово „омоусиос“.

Но главное для антиохийцев – отстоять против Никеи различие Лиц: три ипостаси («истинно Отец, Сын и Дух») даже со старым субординатизмом («славу и чин»).

И чтобы не оставалось никакого сомнения в неискаженности арианством восточного догматствования, антиохийцы кончают свою 2-ю формулу следующими анафематизмами:

«Если кто учит, вопреки здравой и прямой вере Писаний, говоря, что были или совершились времена или века прежде рождения Сына, – да будет анафема».

«Или кто говорит, что Сын есть творение, как одно из творений (ως εν των κτισματων), или рождение, как одно из рождений, – да будет анафема».

«Утверждающих, что Сын из несущих (εξ ουκ οντων), a не от Бога (!!) и что было время, когда Его не было, таковых чуждыми считает кафолическая церковь».

B этих анафематизмах y «восточных» первый удар направлен на Маркелла. И лишь два дальнейших бьют по крайним арианам. Какая, однако, импотентность в последнем анафематизме! Антиохийцы имеют тут смелость отвергнуть арианскую мысль, «что Сын εξ ουκ οντων, a вот смелости тут же на месте сказать, что не так, a как раз наоборот, именно – „из сущих“, εξ οντων, εξ είναι, εξ ουσιας – y восточных не хватает! При раскрытии вопроса ο догматическом развитии церкви – это одна из интересных иллюстраций церковного опыта.

3-я формула,

составленная Феофронием Тианским, также заинтересована подчеркиванием ипостасных различий Трех Лиц Св. Троицы. Она именует Сына Божия «Силой, Софией, Рожденным в Отца прежде веков, Богом Совершенным oт Бога Совершенного, ипостасно сущим y Бога – οντα προς τον Θεον εν υποστασει». A в анафематизме она уже прямо направляется против никейцев – «если кто единомыслен с Маркеллом Анкирским, или с Савеллием, или Павлом Самосатским, то анафема и сам он, и все имеющие общение с ним».

Рим, обелив Маркелла, этим на опыте доказал, что одного никейского «омоусиос», без сочетания eгo c последующим «трис ипостасис», недостаточно. Без такого противовеса, как наглядно показывает Маркелл, грозит провал в безгранную «омоусийную» бездну. Антиохийское нажимание на кнопку «ипостаси» было совершенно правильным и остроумным, если бы оно трезво допускало рядом с ней и кнопку «омоусиос». Вот y Феофрония Тианского (в 3-й Антиохийской формуле) совершенно правильно говорится ο Боге-Сыне, что Он пребывает в Боге-Отце именно в Своей Ипостаси, οντα προς τον Θεον εν υποστασει.

Итоги Антиохийских соборов

Их знаменитая 2-я формула была попыткой вернуть обратно ход истории догматического развития. Это никому вообще никогда не удавалось и не может удасться. Посему надо ее квалифицировать лишь как отсрочку принятия никейской веры всею церковью.

Каково же было теперь общее положение? Арий умер. Уже никто не отстаивал крайностей его формул. Шло, так сказать, «отступление арианства по всей линии». И если бы не еретический перегиб дуги в противоположную сторону y «никейцев», то арианству пора было бы умереть. Но на гope «никейцам» в их среде был Маркелл – и это было благоприятное поле для битвы со стороны восточных православных, хотя бы и евсевиан по партии. Маркелл еще жил в Риме. И когда римляне говорили «восточным»: «Вы – ариане», «восточные» еще с большим правом им отвечали: «А вы – савеллиане!»

Если разбирать строго и беспристрастно эти упреки, то скорее в этой фазе спора более неправыми были западные и старые никейцы с Афанасием вместе. Они непростительно невежественно проглотили Маркелла, не поперхнувшись. «Восточные» же пережили, изжили и отвергли арианство отчетливо. A как только среди них сравнительно вскоре и снова появились новые вольнодумцы, ариане новых толков, так они честно отрезвели и отошли от них на позиции чистого православия.

Вожди взяли на себя много греха пристрастий и нечистых приемов в борьбе против Никеи, Рима и Афанасия. Но в «массе» «восточных», которые автоматически шли за вождями, не было никакого «арианского» коварства. Была тревожная ревность за чистоту православного предания и глубокий инстинкт метафизически более отчетливого понимания тайны Св. Троицы.

Итоги Антиохийских соборных вероопределений в начале 340-х годов, при всем их сопротивлении чистому римскому никейству, положили, однако, начало сложному 40-летнему процессу (до 379 г.) трудного, но творческого самоуяснения восточной богословской мысли, a через это и обогащения и римской, т.е. и всей вселенской догматики.

Восток в этот период не был еретическим. Это был период чревоношения православной троичной доктрины. Психологическое напряжение во взаимной настороженности Востока и Запада говорит, конечно, ο факте длительного разделения церквей так сказать психологического, по недоразумению.

Сердикский собор 342—343 гг.

На Западе шли слухи, что «восточные» «меняют веру». Так демагогически толковалось отступление «восточных» от пользования никейской формулой веры. к императору Константу от западных епископов поступили просьбы – собрать большой (вселенский) собор на Западе ради свободы голоса, ибо на Востоке на свободу не надеялись. Однако идея вселенского собора охотно встречена была и многими «восточными». Местом избран был город западной части, но близкий к Востоку, как бы серединный. Может быть, потому он и назывался по-славянски Средец, по-римски – Serdica, ныне это София – столица Болгарии. На собор съехались всего 170 епископов: 94 западных и 76 восточных. Β старых исторических изложениях, следуя ошибке Сократа, неправильно датировали этот собор 347 г. На самом деле это было в 342—343 гг. Как вселенский, собор в Сердике мог быть формально высшей инстанцией над соборами Тирским, Антиохийскими и Римским 340 г.

Ho «западные» и «никейцы» (как всегда бывает в замкнутых партиях) увлеклись своей идеей – быть судьями «восточных» и этим разрушили примирительные возможности собора. Они и не подумали, хотя бы ради формальности, временно, на первые заседания не вводить в собор пререкаемых лиц, как Афанасий, Маркелл и др. «Восточные» сразу были удивлены и разочарованы, что «западные» под председательством Осия и Протогена Сердикского уже приватно сорганизовались и считают себя уже как бы полномочным собором. «Восточные» были удивлены не только тем, что до их прибытия собор из одних «западных» уже сконституировался, заседает и приглашает вновь прибывших войти в его состав, a не совместно создавать соборную конституцию. «Восточные» отрицали в корне наблюдаемую ими картину. Если первой, вступительной и, так сказать, ударной, задачей собора должна быть теперь не односторонняя, a вселенская римо-восточная ревизия спорных «дел», и прежде всего дела Афанасия, то элементарно справедливо, чтобы ни Афанасий, ни Маркелл до рассмотрения их дел собором не присутствовали в заседаниях собора впредь до их возможного оправдания. Особенно первоочередной, спешной задачей «восточные» считали ревизию дела Афанасия по постановлениям Тирского собора 335 г. Из состава ездившей тогда в 335 г. в Египет комиссии из 6 лиц теперь были налицо 5 ее членов. «Восточные» предложили в прибавку к ним избрать еще 5 новых членов из собора и скорее направить всех в Египет. Они говорили: «…если окажется ложным то, что объявлено Тирским собором, то мы этим сами себя осудим».

«Западные» ответили на предложение полным отрицанием. По их мнению, теперь в Сердике собирается собор вселенский. Он в праве ревизовать собор частный – Тирский. Но «восточные» не усмотрели вселенского лица y западных епископов. И приводили в пример соборное великодушие «восточных». Когда на Западе соборно обсуждали Новата, Савеллия, Валентина, Восток беспрекословно принимал это решение. Почему же теперь нет этого доверия к Востоку? «Западные» остались настолько глухи к этому духу вселенскости, что пустили в ход угрозу, что «восточных» может принудить сейчас соборовать вместе государственная власть.

Ощутив на опыте эту глухую римскую антисоборность, безжалостный приказ и команду, «восточные» решили уйти в дорогую им свободу раздельного жительства. Считая, что творится церковное беззаконие, по их инстинктивным ощущениям и понятиям, они все in corpore отъехали недалеко на юго-восток в Филиппополь и там объявили себя самостоятельным собором. Тут они низложили 9 лиц римской стороны, в том числе Осия, Афанасия, Маркелла, папу Юлия. Последнего с мотивировкой: «…как первоначальника и вождя этого зла, который первый, вопреки церковным правилам, отверз двери общения осужденным и преступным и имел дерзость поддерживать Афанасия». Анафематствовали Лукия Адрианопольского, Павла Константинопольского, Асклепу Газского – этих как бы белых ворон на Востоке, державшихся строгого никейства. Ko всей церкви сии восточные соборные отцы обратились с апелляцией, осуждая Афанасия не за веру, a за жестокости при водворении своей власти в Египте. Для свидетельства ο своем православии в антиохийском понимании «филиппопольцы» сочли нужным опубликовать так называемую

4-ю антиохийскую формулу.

Эта формула была составлена послами «восточных» (Наркисс Нерониадский, Марий Халкидонский и Феодор Ираклийский) к западному императору Константу. Формула эта очень далека от Никеи и состоит из очень бледных выражений.

Сердикский собор без «восточных»

Собор по отъезде «восточных» решил заседать и действовать. Он пересмотрел обвинения против изгнанных с Востока «никейцев», всех их оправдал и низложил 9 «восточных», в том числе Стефана Антиохийского, Акакия Кесарийского, Патрофила Скифопольского, Георгия Лаодикийского, Феодора Ираклейского, Урсакия Сингидунского и Валента Мурсийского.

И после этого сердикийские отцы решили перейти к вопросу ο вере. Св. Афанасий имел благоразумие убеждать заносчивых западных собратьев не делать никаких новых вероопределений. Но недалекие богословы Запада не послушались Афанасия. Особенно увлеклись мыслью ο желательности новых формул Протоген Сердикский и старый придворный Константина Великого Осий Кордубский. Им казалось, что Никейское постановление потому не связывает мысли «восточных», что оно очень кратко. Надо «восточных» связать надлежащим вскрытием и толкованием Никейского ороса. Проектом такого толкования и является то протяженное циркулярное догматическое письмо ко всем епископам, которое блаж. Феодорит издал в своей «Церковной Истории» (lib. II, cap. VI, P. G. t.82, col. 1012). Β этом догматическом письме отцы Сердикского собора, бичуя ереси Урсакия и Валента, называют их отродьем арианского аспида, но в то же время приписывают им и некоторые савеллианские утверждения. Это последнее так нелепо пo существу, что мы вынуждаемся признать искажение текста документа еще до внесения его как материала в Феодоритову историю.

Β противоположность Урсакию и Валенту, которые, по словам отцов собора, утверждают, что «ипостаси Отца и Сына и Св. Духа различны и разделены», они – отцы собора – в качестве кафолического предания и веры исповедуют, что «ипостась Отца, Сына и Духа Святого одна (ее сами еретики называют сущностью)».

Чтобы не было никакого сомнения в смысле и букве их богословствования, сердикские отцы продолжают: «Και ει ζητοιεν τις του Υιου υποστασις εστιν, ομολογουμεν, ως αυτή ην η μονη του Πατρος ομολογουμενη – И если кто спросит, какая же ипостась Сына? To мы исповедуем, что она была единственно тою, какую мы признаем y Отца». Для нас это старомодное богословствование звучит не просто слабо и немощно, но прямо дико. До чего римляне этим соблазняли «восточных», доказывая «восточным», что в Риме неспроста приемлется маркеллианство, но даже не умирает и древнее монархианство. Этот римский консерватизм, оказавшийся неспособным к движению и развитию, только подкреплял и оправдывал в глазах «восточных» их тоже отсталое и по-своему дефективное доникейство. Выход из этого бесплодного состояния в упорстве двух противников (дефективных каждый по-своему) был найден, как увидим вскоре, только новой серией восточных богословов, Великих Каппадокийцев, создавших «Новоникейское богословие».

Сердикский собор отправил делегатами для доклада императору двух епископов: Викентия Капуйского (бывшего пресвитером на Никейском соборе) и престарелого Евфрату, епископа Кельнского. Они прибыли в Антиохию, где резидировал Констанций из-за войны с персами. Стефан Антиохийский, низложенный «сердикцами», был озлоблен и устроил им грубый скандал. Β дом на окраине, где помещены были епископы, при помощи подкупленной прислуги введена была продажная женщина и втолкнута в спальню двух стариков епископов. Поднялся крик. Женщина не ожидала встретить епископов. Началось полицейское разбирательство, которое открыло виновника – самого епископа Антиохийского Стефана. Возмущенный Констанций велел немедленно съехаться съезду местных епископов и свергнуть Стефана с кафедры. На его место выбран Леонтий – фигура, благоприятная для ариан.

Затем Констанций, заинтересованный в дружбе брата Константа (из-за персов), решил солидаризироваться с Сердикским собором. Но предоставил рассудить это дело восточному собору. «Восточные» воспользовались предоставленной им свободой богословских суждений и выступили против Запада с объяснениями и апологетическими и полемическими по существу. Собор «восточных» собрался в 344 г., конечно, в Антиохии и дал ответ на Сердикские постановления новой,

5-й Антиохийской формулой,

ставшей известной под именем «многострочного изложения» «εκθεσις μακρόστιχος». Эта формула явно направлена полемически против формулы Сердикской. На западное обвинение, что «восточные» учат ο трех отдельных ипостасях, как ο трех отдельных божествах, «антиохийцы» отвечают, что они действительно признают Отца, Сына и Духа как три самостоятельно существующих Лица (τρία πράγματα), как бы три «факта», но не трех богов и не отлучают Отца от Сына.

Решительно отвергают, что Отец, Сын и Дух одно Лицо, что Сын рожден не по хотению и произволению, a пo какой-то необходимости (это явно против Маркеллова Логоса). Β дальнейших объяснениях своих, более детальных, восточные отцы пользуются описательно довольно живописным термином «перихорисис» – περιχώρησις. «Веруем, что Они непрестанно соприкасаются между Собою и существуют между Собою нераздельно. Сын соприкасается с Отцом непосредственно, так что Весь Отец вмещает в лоне Своем Сына и Весь Сын зависит, т.е. вчленен в Отца своим бытием и Един непрестанно пребывает в недрах Отчих. Определяем, что Он есть истинно рожден из Единого Отца, что Он – Бог Совершенный по естеству и Бог Истинный и Подобный (όμοιος κατά πάντα) Отцу вo всем».

Таким образом, эта формула (5-я Антиохийская формула) явилась началом целой серии «омийных» формул. Она резко нападает и на Маркелла, и на исказившего, но и обличившего Маркелла его ученика Фотина, окарикатуривая его имя в «Скотина» (σκοτεινος).