Текст книги "Воздушный замок Нострадамуса"

В дверь палаты постучали, и после того как бабушка произнесла по-французски: «Войдите!», на пороге возник невысокий человечек в элегантном костюме с красной гвоздикой в петлице и с большим кожаным портфелем. Это и был мэтр Пуарэ. Он тотчас начал извергать витиеватые фразы, желая Елизавете Георгиевне скорейшего выздоровления.

– Месье Пуарэ, – прервала его княгиня, – вы же знаете, зачем я позвала вас: я хочу составить завещание.

– Весьма мудрое решение, мадам, – ответил адвокат и раскрыл портфель. – Уверен, что мы уладим все формальности в течение получаса.

Елизавета Георгиевна заявила:

– Мне важно знать, что и после моей смерти в семье будет царить мир. Я не хочу, чтобы Софья и Ада перессорились из-за дележа наследства. Но гораздо более важна для меня репутация нашего рода!

Ада заерзала – несколько раз она попадала в сомнительные истории, и бабушке приходилось при помощи крупных сумм делать так, чтобы сообщения о них не появились в газетах.

– Милые мои девочки, предлагаю вам пойти выпить кофе и оставить меня пока наедине с мэтром Пуарэ, – провозгласила княгиня. – Когда все будет закончено, он вас позовет!

Сестры вышли из палаты. Едва оказавшись в коридоре, Ада заметила:

– Больше чем уверена, что это ты внушила бабулечке глупую мысль о завещании. Тебе так и хочется завладеть ее состоянием! Какая же ты лицемерка!

– А у меня сложилось впечатление, что как раз ты совсем не прочь подправить свою финансовую ситуацию, Ада, – заявила Софья. – Ты так и не сказала бабушке, что все еще не расплатилась с долгами? Думаю, мне нужно сделать это за тебя.

– Только посмей! – прошептала Ада. – Как же я тебя ненавижу, Софья! О, я бы все отдала за то, чтобы ты исчезла с лица земли!

Одарив сестру презрительным взглядом, Софья удалилась в кафетерий. Там спустя сорок минут ее и разыскал мэтр Пуарэ.

– Ваша бабушка ждет вас, мадемуазель, – сказал он. – Она поручила мне сообщить, что завещание составлено и подписано: бумага находится у меня. Всего наилучшего!

Проведя в клинике еще около часа, Софья и Ада вместе вышли из палаты. Натягивая перчатки, Ада заметила:

– Ты, конечно же, не сможешь взять отпуск, чтобы ухаживать за бабушкой? Картины для тебя дороже всего остального!

– Ты сама знаешь, что бабушка не хочет этого, – ответила Софья. – У нее имеется целый сонм служанок и компаньонок, которые с радостью будут заботиться о ее здоровье, трясясь над каждым чихом. Но и ты, я вижу, спешишь? Наверняка на очередной дурацкий светский раут?

Не удостоив Софью ответом, Ада вышла из здания клиники. Ее ожидал огромный черный лимузин с тонированными стеклами.

– Я на «Конкорде» вылетаю обратно в Нью-Йорк, – произнесла она. – Чао, сестрица!

Софья проводила взглядом Аду, которая исчезла в салоне лимузина. Как обычно, она смывается в самый ответственный момент, боится принять на себя ответственность и не хочет отягощать собственную совесть заботой о больной бабушке.

* * *

Ада, расположившись на кожаном сиденье, открыла бар, достала бутылку коньяка и плеснула себе на донышке бокала. Сквозь затемненное стекло она уставилась на Софью, которая, чуть постояв возле лимузина, двинулась в сторону центра княжества. Ада бросила шоферу:

– В Ниццу, самолет до Парижа уже давно ждет меня!

По дороге в Ниццу Ада размышляла о том, что занимало ее последние месяцы. Кредиторы становились все несноснее, ей требовалось почти два миллиона, причем как можно быстрее. Несколько лет назад она дала бабушке клятву, что не будет делать тайных долгов и прекратит захаживать в казино, но не сдержалась и нарушила ее. Но должна ли старушка знать обо всем?

На секунду – всего на секунду! – Ада подумала, что все могло бы радикально измениться, если бы бабулечка вдруг умерла. Тогда двумя наследницами станут ее любимые внучки. Жаль, конечно, что половину состояния придется отдать Софье. Вот если бы что-то случилось и с сестрицей...

Софью Ада ненавидела, хотя и сама не могла объяснить, отчего. Скорее всего, это была детская ревность, которая со временем переросла в более сильное чувство. Но сестрица, как, впрочем, и бабулечка, не намерена скончаться, так что денег в ближайшее время не видать... Ада была в отчаянии: не хватало еще, чтобы кредиторы (а большая их часть – вовсе не респектабельные банкиры, а головорезы и мафиози, которые ссудили ей деньги под огромные проценты) позвонили бабушке или, чего хуже, заявились к ней в Бертран. Старуха помешана на чести семьи, она не допустит, чтобы одна из ее внучек стала центром грандиозного скандала.

«Что же делать, что же делать?» – вертелось в голове у Ады. У нее остается всего несколько недель, чтобы найти два миллиона! К бабушке она не обратится, ведь та, узнав, что внучке требуется такая огромная сумма, захочет объяснений. Вот бы старухе открыть для каждой из внучек счет и перевести на него часть состояния... Так нет, приходится Аде, как нищей, клянчить каждый доллар и представлять отчет о тратах!

Софья – тут сомневаться не приходилось! – и пальцем не пошевелит, чтобы ей помочь. Более того, сестричка доложит обо всем бабулечке, а та, чего доброго, лишит Аду наследства. Это станет подлинной катастрофой! Допустить подобного развития событий нельзя!

Ада, налив себе еще коньяка, попыталась забыть о проблемах, но не получилось. Итак, где же она возьмет деньги? Старушка идет на поправку, так что нельзя рассчитывать на то, что она вдруг скончается. Но как сказал надутый профессор, ее нужно беречь от стресса, ведь любое переживание может стать для старой княгини смертельным.

Вот если бы... Хотя нет, о чем она думает! Вызвать смерть бабушки... О чем это она? Ада никогда бы не решилась на убийство, однако немного помочь естественному ходу событий – совсем другое дело. Если бы еще заодно и Софью с дороги убрать...

Только как это сделать?

* * *

Софья, вернувшись в музей изящных искусств, прошла в свой кабинет. На столе ее ждала гора корреспонденции. Раздался звонок внутреннего телефона, и она, сняв трубку, услышала голос Эстеллы фон Лаутербах:

– Софья, я слышала о несчастье с вашей бабушкой, искренне надеюсь, что все в порядке.

В голосе директрисы сквозили тревожные нотки, однако Софья понимала: Эстелла беспокоится не о состоянии здоровья старой княгини, а о том, сможет ли ее внучка заниматься организацией выставки великокняжеских драгоценностей.

– Мадам, благодарю вас, моя бабушка идет на поправку, – заверила ее Софья. – Вам не стоит волноваться.

– Вот и отлично, – заявила Эстелла. – Тогда вам не составит труда, Софья, задержаться сегодня в галерее. Нужно уладить массу дел, связанных с выставкой! Увы, я бы с радостью помогла вам, однако меня ждут в великокняжеском дворце. Я ведь могу на вас положиться?

Софья знала, что иного ответа, кроме как: «Разумеется, мадам!», от нее никто не ожидает. Через пять минут секретарша на тележке ввезла в ее кабинет пухлые папки. Софья едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть: Эстелла завалила ее работой, придется остаться в музее допоздна, возможно, на всю ночь! Однако она не имеет права сказать сейчас «нет». В ее обязанности входит позаботиться о том, чтобы выставка в Эльпараисо прошла без эксцессов, и она приложит все силы, чтобы так и было!

Музей закрывался в шесть часов вечера, последний из сотрудников исчезал около семи, оставались только два охранника. На сей раз компанию им составила Софья. Чтобы справиться с тем объемом бумаг, которыми завалила ее Эстелла, ей пришлось задержаться до половины первого. Перевернув последнюю страницу последнего документа, Софья глубоко вздохнула и сладко потянулась. Спина затекла, глаза слипались, но она была довольна собой: завтра (вернее, уже сегодня) Эстелла обнаружит на своем столе документы в идеальном порядке – все будет улажено.

Положив папки на тележку и оставив записку для секретарши: «Для мадам директрисы», Софья, погасив свет в кабинете, вышла в коридор. Она редко бывала в музее ночью, точнее, всего пару раз, когда Эстелла вызывала ее к себе в поздний час. Софья прошлась по залам, на стенах которых висели картины кисти знаменитых художников, ее шаги громким эхом разносились по зданию. На секунду девушка подумала, что великое множество грабителей жаждет завладеть хотя бы частью этих бесценных шедевров. Но музей, как знала Софья, надежно охранялся. Спустившись на первый этаж, она, кстати, столкнулась с одним из охранников.

– Добрый вечер, мадемуазель, – произнес он. – Вызвать для вас такси?

– О нет, я доберусь пешком, – ответила Софья. Пожелав охранникам спокойного дежурства (впрочем, музей ни разу не подвергался нападению грабителей), Софья вышла на улицу.

В лицо ей ударил свежий морской бриз – мартовские ночи в Бертране весьма прохладны. Она спустилась к эспланаде и, облокотившись на парапет, залюбовалась мерцанием звезд. Как же редко у нее выпадает возможность полюбоваться на ночное небо! После того как Ада отбила у нее жениха (но, если честно, она была даже признательна сестре – только потом Софья поняла, что не любила своего будущего мужа), молодая княжна поставила крест на личной жизни. Нет, карьера для нее на первом месте! Она не разочарует Эстеллу. А кроме того, выставка великокняжеских драгоценностей будет подробно освещаться в прессе, и это позволит Софье сделать себе имя.

Постояв несколько минут и ощутив, что замерзает, Софья развернулась и направилась в сторону дома, где снимала небольшую квартирку. Она могла бы попросить бабушку купить ей шикарные апартаменты в одном из небоскребов, что были возведены недавно по проекту одного из самых известных в мире архитекторов, или, скажем, переехать в небольшую уютную виллу на тихой улице, но Софья решила, что не будет, как сестрица, зависеть от денег бабушки. У нее имеется место, пусть и скромно оплачиваемое, поэтому она будет снимать квартиру: две комнаты, крошечная кухонька, холодная ванная комната со старинной чугунной купелью... Ада наверняка бы забилась в истерике, если бы ей пришлось сменить свой номер в дорогущем отеле (в иных сестра и не останавливалась) на подобное жилье. Софья же была рада, что начала самостоятельную жизнь. Да и бабушка, насколько она могла судить, поддерживала ее в этом начинании.

Княжество, невзирая на поздний час, не спало: из здания оперного театра доносилась музыка. Давали «Лоэнгрина», а значит, представление грозило затянуться до раннего утра. На площади Святого Иоанна, около кафедрального собора, фланировали дамы в мехах и господа в смокингах – недалеко располагалось несколько гостиниц и казино, которые были открыты по специальному указу двадцать три часа в сутки.

Великокняжеский дворец, искусно подсвеченный разноцветными прожекторами, притягивал к себе всеобщее внимание. Софья миновала центр и попала на вымершие узкие улочки – там жили обыкновенные подданные великого князя. В отличие от состоятельных туристов, европейской знати и титулованных бездельников, ночи напролет игравших в рулетку в казино, пировавших в ресторанах или наслаждавшихся классической музыкой до первых петухов, а потом дрыхнувших до ужина, бертранцы запирались в своих домах еще до захода солнца, чтобы подняться на ноги незадолго до того, как нувориши отправятся в постель. Жители княжества отличались трудолюбием и набожностью, соблюдая заветы предков и архаичный режим.

Софья медленно поднималась в гору (княжество представляло собой череду возвышенностей и долин), сон как рукой сняло, она чувствовала упоение и радость.

– Стоять! – раздался грубый голос.

* * *

Софья сначала и не поняла, что кто-то обращается к ней. Обычно таким тоном разговаривают с непослушными собаками.

Она находилась на крошечном мосту, перекинутом через горную речушку, сбегающую к морю. Софья заметила двух типов – в черных плащах, со шляпами, надвинутыми на лица, и поднятыми воротниками, они выглядели подозрительно. Один из них, подойдя к Софье, грубо схватил ее за плечо и прогнусавил:

– Ты что, детка, глухая? Я же велел тебе остановиться!

В руках его приятеля сверкнул нож, Софья беспомощно оглянулась. Княжество надежно охранялось, однако в первую очередь – центральные улицы: государство обеспечивало покой богатых визитеров и именитых гостей. Преступности в Бертране не было – почти не было.

А вот в кварталах, где обитали простые смертные, время от времени случались кражи, изнасилования и даже убийства, кое-где приторговывали наркотиками и краденым. Полицейские машины патрулировали в первую очередь примыкающие к казино, отелям и дворцу кварталы. Молодой князь Клод-Ноэль, вступивший не так давно на престол, заявил в своей первой тронной речи о том, что намеревается заботиться о безопасности всех своих подданных, и пообещал установить на улицах камеры, которые отслеживали бы движение почти во всех уголках и передавали бы изображение в полицейский участок. Но его обещания так и остались обещаниями: казна княжества пустовала, казино приносили стабильный, но не такой уж и большой доход, и на улучшение инфраструктуры элементарно не хватало средств.

– Давай сумку! – произнес первый бандит на французском с люксембургским акцентом. – Ну, живо, тварь!

Его напарник приставил к горлу Софьи нож. Она безропотно отдала сумку, понимая, что сопротивляться не имеет смысла. Грабители выпотрошили сумку, отшвырнув ее от себя. Они алчно распахнули портмоне и вытащили несколько ассигнаций.

– И это все? – протянул разочарованно один из бандитов. – Детка, у тебя только сто двадцать франков? Это же курам на смех!

– Снимай украшения! – приказал бандит с ножом.

Софья послушно стянула с пальца кольцо с небольшим изумрудом – ценности оно особой не представляло, однако все равно было жаль: девушка купила его в Египте, когда приезжала туда, чтобы осмотреть запасники Каирского музея.

– И это все? – заявил другой преступник. Он рассмотрел кольцо в лучах фонаря и заявил: – Говорил же я тебе, кретин, что прохожих не здесь нужно ловить, а к опере идти. Там такие бабки ходят – в бриллиантах с лесной орех!

– Ага, и полиция на каждом шагу! – усмехнулся его товарищ. – Не может быть, чтобы у этой фифочки было одно только колечко с паршивым камешком. По ней сразу видно – деньги у нее водятся!

Бандиты переглянулись, один из них с гадкой усмешкой сказал:

– Ну, красавица, если у тебя больше ничего нет, то придется платить натурой. Ты ведь понимаешь, о чем я?

Его похотливые руки дотронулись до Софьи, она почувствовала, что бандит пытается залезть ей под блузку. Она издала тонкий крик, но тонкое острие ножа уперлось ей в горло.

– Детка, будешь вопить, взрежу, как свинью, – хохотнул другой грабитель. – Франсуа, шевелись, давай побыстрее, я тоже хочу отведать молодой дичи. А наша жертва – такая симпатяжка!

Франсуа не пришлось долго уговаривать – он разорвал блузку Софьи и, пуская слюни, прошептал:

– Ого, вот так красотку мы отхватили!

Софья, чувствуя, что слезы текут по щекам, понимала: она находится в полной власти бандитов. Вот ведь ирония судьбы – они ограбят ее и возьмут силой всего в ста метрах от ее дома, на мосту, который она пересекала по крайней мере две тысячи раз!

Девушка попыталась вырваться, но бандиты прижали ее к каменным перилам моста.

– Если будешь сопротивляться или кричать, перережу тебе глотку и сброшу в реку, – заметил бандит. – Тебе точно не выжить, дура! Там ведь глубина полметра и острые камни, разобьешься насмерть!

Бандит тем временем, сопя, обхватил Софью. Она, закрыв глаза, почувствовала тошноту...

И вдруг неведомая сила оторвала от нее мерзкого нападавшего. Не понимая, что происходит, Софья открыла глаза и увидела высокого темноволосого мужчину, который держал за шкирку бандита.

– Что вы здесь делаете, мерзавцы? – гневно произнес он и, не долго думая, со всей силы ударил бандита по лицу, который, взвыв, повалился на тротуар.

Его напарник, извергая проклятия, с зажатым в кулаке ножом бросился на мужчину. Тот оказался не из робкого десятка – при помощи пары ловких движений он повалил бандита на перила, ударил по руке, и нож из нее полетел в речку.

– Пощадите! – заверещал бандит. – Месье, прошу вас, пощадите!

– Мадемуазель, с вами все в порядке? – спросил, крепко держа бандита, мужчина.

Софья, всхлипнув, ответила:

– О да. Осторожнее!

Первый бандит, поднявшись с тротуара, набросился на мужчину сзади, а его товарищ, которого ему пришлось выпустить из рук, мгновенно подрапал прочь. Но спаситель Софьи схватил его и произнес:

– Уж тебя-то я сдам в полицию, придется отвечать за все грязные делишки, которые вы вместе провернули!

Однако бандит, извернувшись, ударил мужчину в солнечное сплетение. Герой, охнув, выпустил преступника, и тот, воспользовавшись секундным замешательством, побежал вслед за своим приятелем.

Софья бросилась к мужчине со словами:

– Боже мой, месье, как вы себя чувствуете?

* * *

Мужчина, держась на грудь, с улыбкой произнес:

– Мадемуазель, не стоит беспокоиться. Как жаль, что этим мерзавцам удалось уйти! Я немедленно свяжусь с полицией, их должны поймать!

– Они через пять минут покинут территорию Бертрана, – ответила Софья. – Один из них говорил с люксембургским акцентом, наверняка они прибыли сюда, чтобы пощипать богатых туристов.

Она смолкла и, охнув, запахнула разорванную блузку. Мужчина, скинув с себя пальто, бережно накинул его на плечи Софье.

– Мадемуазель, рискну предположить, что вы живете где-то неподалеку, – произнес он. – Иначе вряд ли бы вы оказались в столь поздний час одна. Разрешите мне проводить вас до дома!

Софья внезапно разрыдалась. Уткнувшись в плечо своего спасителя, она ощутила себя в полной безопасности.

– Если бы не вы... Боже мой, я и думать об этом не хочу! – всхлипнула молодая княжна.

– Ну, не стоит вспоминать, – произнес мужчина, – все закончилось! Я и представить себе не мог, что Бертран, это замшелое европейское гнездышко, этот рай для миллионеров и голливудских суперзвезд, мало чем отличается от бедных кварталов моего родного Лондона!

Софья, отпрянув от мужчины, сказала:

– Извините, кажется, я испортила ваш смокинг...

– Вам не стоит извиняться, я как врач могу вам сказать, что ваша реакция нормальна! – заметил спаситель. – И все же предлагаю позвонить в полицию. Я не привык оставлять подобные преступления безнаказанными, эти молодчики должны провести несколько лет в тюрьме!

Рассеянный свет фонаря осветил лицо мужчины – ему было около тридцати, классические черты лица, узкие серые глаза, идеальные белые зубы.

– Вы врач? – шмыгнув носом, спросила Софья.

Мужчина, улыбнувшись, ответил:

– Ах, в пылу схватки не было возможности представиться, мадемуазель. Меня зовут Себастьян Хоуп, я – психиатр, прибыл в Бертран на конгресс.

Нагнувшись, он подобрал с тротуара кольцо с изумрудом.

– Оно едва не стоило мне жизни, – усмехнулась Софья. – Мистер Хоуп, я не знаю, как благодарить вас!

– Мадемуазель, если не знаете, то и не стоит, – сказал доктор. – Уверен, что на моем месте точно так поступил бы любой здравомыслящий человек. Как хорошо, что после окончания первого дня на конгрессе я решил прогуляться!

Он нежно подхватил Софью под руку, и они отправились по улице к ее дому. Себастьян Хоуп давал по пути наставления:

– Мадемуазель, вам требуется принять горячую ванну и выпить сладкого чая, это поможет справиться с неприятными переживаниями и побыстрее заснуть.

– Мистер Хоуп... Себастьян... – произнесла внезапно Софья. – Вы не откажетесь, если я приглашу вас на чашку чая?

Доктор внимательно посмотрел на Софью и ответил:

– Не откажусь, если вы, прекрасная незнакомка, не будете и далее скрывать от меня свое имя.

Софья рассмеялась – в обществе симпатичного английского доктора она чувствовала себя как нельзя лучше.

– Меня зовут Софья Ноготкофф-Оболенская, – сказала она.

– Если не ошибаюсь, то вы принадлежите к старинному дворянскому роду, – промолвил Себастьян.

– Так и есть, – подтвердила Софья. – Боже мой, а где же моя сумочка!

Себастьян галантно протянул ей сумочку.

– Грабители, забрав ваш кошелек, швырнули ее около фонаря, – произнес он. – Разрешите...

Он попытался найти в сумочке ключи, однако Софья в отчаянии воскликнула:

– Я же оставила их в квартире! Сегодня утром все было против меня – в пятницу, тринадцатого, я столкнулась со сплошными неудачами...

Она искоса взглянула на доктора Хоупа – если бы на нее не напали бандиты, то она не познакомилась бы с симпатичным психиатром.

– Мадемуазель, я все улажу! – заявил доктор. Он позвонил в одну из квартир, недовольный сонный голос произнес: «Что такое?»

Табличка над кнопкой гласила «Olivia Nivoix». Откашлявшись, Себастьян произнес:

– Мадам, приношу тысячу извинений за то, что вынужден беспокоить вас в столь неурочный час, однако вашей соседке, мадемуазель Ноготкофф-Оболенской, требуется помощь. Вы разрешите воспользоваться вашим телефоном?

Раздался зуммер, доктор раскрыл дверь в подъезд и пропустил Софью вперед. Поднимаясь по лестнице, они столкнулись с мадам Нивуа – любопытная соседка, в шелковом халате, с сеточкой на волосах, вышла из своей квартиры. Под ногами у нее вертелась рыжая кошка.

– Добрый вечер, Софи, – произнесла она елейным голоском и уставилась на Себастьяна Хоупа. – Добрый вечер, месье. Софи, что-то случилось?

Соседка наверняка душу бы отдала за то, чтобы узнать, почему Софья пришла домой так поздно, да еще в сопровождении незнакомого красавца, да еще одетая в мужское пальто.

– Доброй ночи, мадам, – любезно произнес Себастьян. – Если не возражаете, я от вас позвоню...

– В полицию? – подозрительно спросила мадам Нивуа. – Софи, вы такая бледная... Этот господин, он вам докучает?

– Что вы, мадам! – с жаром ответила Софья. – Если бы не доктор Хоуп, если бы не Себастьян, то... – она запнулась.

Поведай она соседке о ночном происшествии, на следующий день о нем будет знать весь дом: мадам Нивуа не умела держать язык за зубами.

– Ах, проходите же, Софи! – заверещала мадам Нивуа, хватая девушку за руку. – Я напою вас горячим чаем, вы обо всем мне расскажете...

Квартира мадам Нивуа была заставлена давно вышедшей из моды мебелью, а стены увешаны черно-белыми фотографиями, на которых была изображена сама мадам, и в дни далекой юности не отличавшаяся особой красотой.

Себастьян позвонил в службу спасения, которая не заставила себя долго ждать – спустя двадцать минут все было улажено: дверь квартиры Софьи аккуратно вскрыли, и она наконец-то получила доступ в собственное жилище.

– Софи, мой милый мальчик Анри так хочет увидеться с вами вновь, – завела старую песню мадам Нивуа. Но Себастьян, изысканно поблагодарив соседку и пожелав ей доброй ночи, буквально вытащил Софью на лестничную клетку.

– Дорогая, я жду вас в воскресенье! – объявила мадам, тщетно пытаясь задержать молодых людей. – И вы уверены, что месье доктору... ммм... стоит сопровождать вас в столь поздний час? Софи, ведь вам рано утром отправляться на работу!

Софья и доктор Хоуп, входя в прихожую ее квартиры, одновременно рассмеялись.

– Мадам желает свести меня со своим племянником, пресным и занудным типом, – сообщила почему-то шепотом Софья. – Если бы не вы, я осталась бы у нее в заложницах до утра, а возможно, и до воскресенья, когда к ней в гости пожалует разлюбезный Анри!

– Если племянник пошел в тетю, то искренне сочувствую вам, – ответил веселым тоном Себастьян. Он, не слушая возражений Софьи, расплатился с командой, открывшей дверь, и вручил девушке ключи.

– В следующий раз, мадемуазель, советую вам не забывать их в замке в обратной стороны, – произнес он и, взглянув на часы, добавил: – Не смею больше вас задерживать. Я и так отнял у вас слишком много времени.

Софья выпалила:

– Доктор Хоуп... Себастьян... Быть может, вы согласитесь задержаться на десять минут, чтобы... чтобы дать медицинские наставления. Вы же не можете бросить меня...

Себастьян с иронией в голосе заметил:

– Мадемуазель, вы совершенно правы – я же давал клятву Гиппократа, а следовательно, должен денно и нощно заботиться о благе пациентов. Однако я – практикующий психиатр, и мои познания в области неотложной медицины ограниченны.

Софья, испытывая небывалое чувство эйфории, провела доктора Хоупа на кухню. Она попыталась приготовить цветочный чай, но чайничек, выскользнув у нее из рук, разбился. Себастьян скомандовал:

– Мадемуазель, отправляйтесь-ка немедленно в постель. И никаких возражений! Вам требуется отдых!

Софья прилегла на кушетке в гостиной – Себастьян подложил девушке под голову мягкую подушку и накрыл шотландским пледом. Софья, ощущая слабость и внезапную сонливость, произнесла:

– Доктор... Себастьян... вы – мой ангел-хранитель.

Доктор Хоуп исчез на кухне и вернулся через пять минут с подносом, на котором стояла большая кружка.

– Это поможет побыстрее заснуть, – сказал Себастьян. – И запомните – завтрашний день вы должны провести дома!

– Но я не могу, – сказала Софья, – моя работа в музее... Эстелла будет недовольна...

Она отхлебнула из бокала – напиток, приготовленный Себастьяном, обладал необычайным вкусом. С каждым глотком Софья ощущала, что силы покидают ее. Глаза слипались, она внимала журчащему голосу Себастьяна, который становился все тише и тише.

– Мадемуазель? – произнес доктор Хоуп.

Он взглянул на лицо мирно спавшей Софьи, поправил подушку и удовлетворенно пробормотал:

– Ну что ж, малышка, этот день был для тебя действительно чрезвычайно насыщенным.

* * *

Доктор Хоуп отнес бокал на кухню и тщательно его вымыл. Достав небольшой пузырек темного стекла, он вылил его содержимое в раковину. Затем, зайдя в кабинет Софьи, снял трубку телефона и набрал хорошо знакомый номер.

– Это Себастьян, – произнес он. – Красавица спит, снотворное подействовало за пару минут. Все прошло как нельзя лучше. Действуем в полном соответствии с планом.

Он повесил трубку, вернулся в гостиную, потушил верхний свет и зажег торшер.

Через минуту в дверь тихо постучали. Доктор Хоуп открыл ее, пропустив на порог двух злодейского вида типов, не далее как час назад совершивших нападение на Софью.

– Почему так долго? – хрипло спросил один из них. – Мы уже заждались тебя!

– Или ты решил соблазнить красотку? – заявил второй, грязно хихикая. – И довести до победного конца то, что не удалось нам?

– Вам было приказано отобрать у нее сумочку, а вы решили изобразить попытку изнасилования. Зачем? – спросил в раздражении Себастьян.

– Чтобы правдоподобнее выглядело, – ухмыльнулся бандит. – Да и девчонка прониклась к тебе доверием – еще бы, мы, два мерзких садиста, пытаемся лишить ее чести, а тут возникаешь ты, добрый красавец-доктор, который в два счета справляется с исчадиями ада!

– Она наверняка в тебя втюрилась, – гоготнул товарищ.

– Остается ждать, когда же малышка клюнет на приманку. А теперь занимайтесь тем, за что вам заплатили, – распорядился сухо Себастьян.

– Подложим девчонке кое-какие улики, – пробормотал бандит, снимая с плеча сумку и отправляясь в спальню.

Три минуты спустя все было завершено. Как и требовалось, в квартире Софьи Ноготкофф-Оболенской было спрятано несколько вещей.

Вынув из портмоне визитную карточку, доктор Хоуп положил ее на журнальный столик. Себастьян вышел из квартиры, прикрыв за собой дверь.

Этажом ниже его поджидала соседка мадам Нивуа. Увидев доктора Хоупа в сопровождении бандитов, она запричитала, подхватив на руку рыжую кошку:

– Ах ты, негодница, стоило мне только приоткрыть дверь, как ты выскочила!

Себастьян нахмурился – мадам наверняка была начеку, дожидаясь, когда гость покинет Софью.

– Ах, доктор, – засюсюкала соседка, прижимая к груди урчащую кошку, – вы уже уходите? А кто ваши спутники? Они ведь поднялись в квартиру Софии в столь поздний час всего пять минут назад. Что им требовалось?

– Мадам, от вашего проницательного взгляда не ускользнет ни одна деталь, – ответил, криво усмехаясь, Себастьян. – Я проводил мадемуазель Ноготкофф-Оболенскую до дома, и на этом моя миссия завершена. А вы не задерживайтесь! – обернулся он к спутникам.

Бандиты сбежали по лестнице вниз.

– Что делали молодчики с физиономиями грабителей у Софи? – спросила не в меру любопытная мадам Нивуа. – Месье доктор, откуда у вас столь подозрительные приятели? И вообще, все ли в порядке с моей дорогой крошкой?

– Слишком много вопросов, мадам, – ответил Себастьян. – Боюсь, что в этом и заключается ваша беда – любопытство никогда до добра не доводит!

– Что вы хотите сказать? – наморщила длинный нос мадам Нивуа. – Запомните, молодой человек, что Софи неравнодушна к моему племяннику Анри. Они буквально созданы друг для друга!

– Неужели? – произнес Себастьян, надвигаясь на мадам Нивуа.

– А вы как думали! Я сразу вас раскусила, вы – из породы жиголо, которые тем и промышляют, что влюбляют в себя глупышек наподобие Софи. Вам ведь хорошо известно, что ее бабка-княгиня до ужаса богата! Наверняка присмотрели себе невесту!

Себастьян приблизился к мадам Нивуа, и та торопливо заметила:

– Вы утверждаете, что психиатр, но, кажется, это не так. Убирайтесь, месье, утром я предупрежу Софи, чтобы она была с вами начеку. И в полицию сообщу, что вы якшаетесь со странными молодчиками!

– Не советую, мадам, – с угрозой в голосе произнес Себастьян.

Он грубо схватил соседку за шею, та выпустила кошку, которая с мяуканьем шмякнулась на пол. Доктор Хоуп втолкнул мадам Нивуа обратно в квартиру, женщина, выпучив глаза, хрипела. Себастьян осторожно положил потерявшую сознание мадам Нивуа на пол.

Ему хватило нескольких минут, чтобы организовать «несчастный случай». Он наполнил ванну водой и положил туда соседку. Женщина приоткрыла глаза, и в то же мгновение сильные руки Себастьяна погрузили ее голову под воду. Мадам Нивуа не сопротивлялась – минуту спустя она была мертва.

Кошка с мяуканьем вбежала в ванную. Себастьян тщательно вытер пол ванной сухим полотенцем и сказал, обращаясь к кошке:

– Извини, но другого выхода, нежели как убить твою хозяйку, у меня не было. Она могла бы нарушить все наши планы, а этого допустить нельзя!

И он покинул квартиру мадам Нивуа. Когда тело соседки обнаружат, то сочтут, что она стала жертвой несчастного случая.

Себастьян вышел из дома и шагнул к ожидавшей его в темноте машине.

* * *

Софья проснулась от пронзительной трели телефона. Она вскочила с кушетки и подбежала к журнальному столику. На полированной поверхности она увидела визитную карточку: «Доктор психологии Себастьян Дж. Хоуп». На обратной стороне было начертано: «Мадемуазель, был вынужден вас оставить – желаю всего наилучшего! С.».

Схватив телефонную трубку, Софья услышала голос директрисы:

– Вы еще дома? Я более чем удивлена этим! Через час вас ожидают во дворце, так что извольте поторопиться!

Пробормотав извинения, Софья бросилась в ванную. Приняв душ и одевшись, она позвонила в клинику, чтобы справиться о состоянии здоровья бабушки.