Текст книги "Оккультный Гитлер"

Военная антропология

В годы Второй мировой войны сотрудники «Аненербе» получили возможность более досконально подойти к изучению вопроса превосходства арийской расы над всеми остальными. Как мы помним, Генрих Гиммлер всегда проявлял повышенный интерес к этой теме и надеялся внедрить в жизнь новые методики по сохранению и селективному улучшению немецкой расы. «Аненербе» служило одним из инструментов в достижении этой цели.

Поскольку большинство инициатив Гиммлера были продуктом его мифологизированного сознания, ничего путного из «расологии», процветавшей в «Наследии предков», не получилось.

Например, в «Аненербе» изучались фигурки так называемых палеолитических Венер – примитивные и довольно уродливые скульптурки, изваянные еще в первобытные времена. Ознакомившись с изображением этих фигурок, Гиммлер выдвинул гипотезу, что поскольку у различных народов существовал схожий «идеал женщины», то наверняка между первобытными племенами наличествовала культурная связь. При этом рейхсфюрер СС поручил «Аненербе» создать карту, где были бы обозначены места находок палеолитических Венер. Им двигал вовсе не археологический интерес – обнаружив схожие изделия у ряда африканских племен, Гиммлер хотел доказать, что негроидные расы не всегда обитали на черном континенте, а были вытеснены из Европы климатическими изменениями и сопряженным с ним нашествием «арийских» кроманьонцев. Этим в свою очередь можно было показать «явное превосходство» расы северных господ над темнокожими племенами. Рейхсфюрер настолько увлекся этой идеей, что даже полагал, будто бы появление его палеофантастической теории станет вехой в истории антропологических исследований.

Комментарии ученых из «Аненербе» оказались более сдержанными. Отто Хут сообщил, что фигурки Венер являются идеализированным, а не натуралистическим отражением представлений первобытных художников о человеке, а стало быть, не могут считаться доказательством того, что их изготавливали именно представители африканских народов. Но чтобы хоть как-то поддержать идею Гиммлера, он добавлял, что, согласно выводам, сделанным в 1937 году Леонардом Францем, в период неолита могло существовать некое культурное родство между племенами Юго-Восточной Европы и племенами Передней Азии.

Вальтер Вюст в январе 1942 года пошел на банальную отписку, в которой информировал любимого руководителя, что поскольку в годы войны полевые работы в Африке провести невозможно, то он предпочел бы заняться этим вопросом после ее окончания. В качестве альтернативы он предлагал проводить в лагерях для военнопленных антропологические исследования, которые могли бы подтвердить подлинность гипотезы Гиммлера.

Только одному человеку своим отзывом удалось вселить надежду в рейхсфюрера СС. Им оказался этнограф Бруно Бегер, который не только согласился с тем, что фигурки Венер необходимо использовать для воссоздания подлинной картины древнего мира, но даже установил на основании их «изучения» родственные связи между евреями и африканскими племенами!

«Среди евреек часто встречается сильное развитие ягодичной мышцы, что напоминает нам телесную конституцию готтентотов и бушменов, – писал Бегер. – Можно предположить, что, кроме восточной и переднеазиатской расы, в евреях отразились и негроиды».

Бегер не ограничивался теоретическими выводами – он настаивал, что было бы целесообразно изучать телесное сложение евреек, которые находятся в концентрационных лагерях и гетто.

Именно энергичный Бруно Бегер продвинул вперед расовые исследования. Свою деятельность этот исследователь начал в Главном управлении СС по вопросам расы и поселений. В 1938–1939 годах участвовал в тибетской экспедиции Эрнста Шефера – там он отвечал за сбор этнографического материала. В 1940 году Бегер окончательно перешел в «Аненербе». Заняв должность в Отделе Центральной Азии, созданном лично Шефером, он занимался обработкой тибетских находок, за что был приписан к войскам СС и получил «бронь» от фронта.

Однако в «Аненербе» Бегер реализовался не столько как этнограф, сколько как антрополог. Еще в 1942 году в штабе верховного командования берлинским профессором Вольфгангом Абелем был разработан «Поступательный план нейтрализации русской расы». Согласно этому плану, население северной России было необходимо германизировать, а остальных выселить в Сибирь. В 1943 году его доработкой должен был заняться Бруно Бегер. Зиверс поддержал проект. Фактически Бегер принимал на себя ответственность за разработку принципов, по которым в будущем стала бы производиться сортировка населения оккупированных территорий: кому из жителей России предстоит покинуть родные места, кому стать рабом, а кому? умереть.

6 июня 1943 года Бруно Бегер отравился в концлагерь Освенцим, чтобы осуществить антропологические замеры. Воспользовавшись случаем, он занялся там изучением советских азиатов, которых почему-то называл «монголами». Через год эта деятельность была продолжена в женском концлагере Хефтлинг и азиатских формированиях СС.

Кроме того, Зиверс поручил Бегеру заняться «заготовкой еврейских черепов для проведения антропологических исследований». Главный антрополог и расовед «Аненербе» сам мараться не стал, а нашел для этого дела профессионального анатома – ветерана войны и НСДАП, профессора Августа Хирта из Страсбургского университета. Этот человек не знал жалости ни к себе, ни к другим. Начав карьеру с разработки противоядия от иприта, он экспериментировал на собаках и на себе, в результате чего оказался в госпитале с тяжелым кровоизлиянием в легкие. Впоследствии он начал проводить опыты над узниками концлагерей, после чего многие из них ослепли или умерли.

Рис. 49. Коллекция черепов Имперского университета в Страсбурге

Для сбора черепов Хирт поддерживал тесные контакты с «поставщиком сырья» – Йозефом Крамером, комендантом концлагеря Бельзен, получившим за крайне жестокое отношение к заключенным прозвище «бельзенский зверь».

В феврале 1942 года Хирт обращается к Генриху Гиммлеру с письмом, которое впоследствии попало в материалы Нюрнбергского процесса как одно из доказательств преступлений нацизма. Вот что писал Хирт:

«Мы имеем обширную коллекцию черепов почти всех рас и народов. Лишь черепов евреев наука имеет в своем распоряжении очень немного, и поэтому их исследование не может дать надежных результатов. Война на Востоке дает нам теперь возможность устранить этот недостаток.

Практическое проведение беспрепятственного получения и отбора черепного материала наиболее целесообразно осуществить в форме указания вермахту о немедленной передаче в будущем всех еврейско-большевистских комиссаров живьем полевой полиции. Полевая полиция в свою очередь получает специальное указание непрерывно сообщать определенному учреждению о наличии и местопребывании этих пленных евреев и как следует охранять их до прибытия специального уполномоченного. Уполномоченный по обеспечению материала (молодой врач из вермахта или даже полевой полиции или студент-медик, снабженный легковым автомобилем с шофером) должен произвести заранее установленную серию фотографических снимков и антропологических измерений и по возможности установить происхождение, дату рождения и другие личные данные.

После произведенного затем умерщвления еврея, голова которого повреждаться не должна, он отделяет голову от туловища и посылает ее к месту назначения в специально для этой цели изготовленной и хорошо закрывающейся жестяной банке, наполненной консервирующей жидкостью. На основании изучения фотографий, размеров и прочих данных головы и, наконец, черепа там могут затем начаться сравнительные анатомические исследования, исследования расовой принадлежности, патологических явлений формы черепа, формы и объема мозга и многого другого.

Наиболее подходящим местом для сохранения и изучения при обретенного таким образом черепного материала мог бы быть в соответствии со своим назначением и задачами новый Страсбургский имперский университет».

Генрих Гиммлер признал требования Хирта справедливыми, и тот всю войну получал свои черепа.

Впрочем, этот эсэсовский профессор не мог удовлетвориться только набором черепов, в его планы входило создание огромной антропологической коллекции, которая включала бы скелеты или целые тела представителей всех существующих рас.

«Бельзенский зверь» Крамер свидетельствовал в Нюрнберге:

«Профессор Хирт из Страсбургского института анатомии известил меня об эшелоне заключенных, следующем из Аушвица. Доктор сообщил, что они будут умерщвлены в газовых камерах концлагеря Натцвейлер. После этого тела будут доставлены в институт анатомии в его распоряжение. Он передал мне пол-литровую бутылку, заполненную примерно наполовину какими-то кристаллами (думаю, это были соли цианида), и объяснил примерную дозировку, которую надлежит применять для отравлений прибывающих из Аушвица.

В начале августа 1943 года я принял 80 заключенных, которые подлежали умерщвлению с помощью кристаллов, переданных мне Хиртом. Однажды ночью на небольшой автомашине я повез к газовой камере примерно 15 человек – первую партию. Я сообщил женщинам, что для прохождения дезинфекции им нужно войти в камеру. Конечно, я не сказал, что там их отравят газом.

При помощи нескольких солдат СС я заставил женщин раздеться донага и в таком виде затолкал их в газовую камеру.

Когда дверь захлопнулась, они начали кричать. Через небольшую трубу «…» я высыпал в камеру нужное количество кристаллов и стал наблюдать в смотровое отверстие за происходящим в камере. Женщины дышали примерно еще полминуты, затем попадали на пол. Потом, выключив вентиляцию, я открыл дверь и увидел безжизненные тела, испачканные экскрементами».

Крамер показал, что он несколько раз повторял эту процедуру, пока все 80 заключенных не были умерщвлены. После этого трупы были переданы профессору Хирту, как и требовалось.

Другой свидетель Анри Эрипьер – француз, работавший в качестве ассистента в институте анатомии, – описал, что происходило далее:

«Первая партия, полученная нами, включала трупы 30 женщин. „…“ Тела были еще теплые. Глаза были открыты и блестели. Красные, налитые кровью, они вылезли из орбит. Следы крови были видны около носа и вокруг рта. Но никаких признаков трупного окоченения не наблюдалось…»

Эрипьер заподозрил, что эти женщины были умерщвлены умышленно, и тайно записал их личные номера, вытатуированные на левой руке. Затем поступили еще две партии общим числом 56 трупов в точно таком же состоянии. Их заспиртовали под непосредственным руководством доктора Хирта.

Однако профессор проявлял признаки беспокойства в связи со всем этим делом.

«Анри, – сказал он Эрипьеру, – если не сможешь держать язык за зубами, станешь одним из них».

Трупов было так много, что 5 сентября 1944 года профессор был вынужден доложить Гиммлеру: «Ввиду широких масштабов научных исследований обработка трупов еще не завершена. Чтобы обработать еще 80 трупов, потребуется определенное время».

К счастью, времени у него уже не было. Наступавшие американские и французские войска приближались к Страсбургу. Хирт запросил указаний относительно судьбы «коллекции»:

«От трупов можно было бы отделить мягкие ткани, с тем чтобы исключить их опознавание, – докладывал он. – Однако это означает, что по крайней мере часть работы была проделана впустую и что эта уникальная коллекция утрачена для науки, поскольку сделать впоследствии гипсовые слепки будет невозможно.

Как таковая коллекция скелетов не привлечет к себе внимания. Можно объявить, что мягкие ткани были оставлены французами еще до того, как институт анатомии перешел в наши руки, и что они будут сожжены. Дайте мне, пожалуйста, рекомендации, к какому из трех вариантов следует прибегнуть: 1) сохранить полностью всю коллекцию; 2) частично разукомплектовать ее; 3) полностью разукомплектовать коллекцию».

Позднее Эрипьер описал попытку, правда, не вполне удавшуюся, скрыть следы преступлений:

«В сентябре 1944 года, когда союзники стали наступать на Бельфор, Хирт приказал герру Бонгу и герру Мейеру расчленить трупы и сжечь в крематории. „…“ Я спросил у герра Мейера на следующий день, все ли тела он расчленил, однако герр Бонг ответил: “Мы не могли расчленить все тела, это слишком большая работа. Несколько трупов мы оставили в хранилище”».

Когда месяц спустя части французской 2-й бронетанковой дивизией, действовавшей в составе американской 7-й армии, вошли в Страсбург, эти трупы были обнаружены союзниками.

Пробуждение силы Од

Кроме антропологических исследований, «Аненербе» занималось и «медицинскими опытами».

В этой области специализировался мюнхенский хирург Зигмунд Рашер. Он изучал экстремальные состояния человеческого организма. В частности, проводил опыты по влиянию больших высот на организм, для чего помещал испытуемых в декомпрессионную камеру. Из агрегата выкачивался воздух так, что моделировались условия отсутствия кислорода и низкое давление, характерные для больших высот. После этого доктор Рашер приступал к наблюдениям:

«Третий опыт проводился в условиях отсутствия кислорода, соответствующих высоте 8820 метров. Испытуемым был еврей 37 лет в хорошем физическом состоянии. Дыхание продолжалось в течение 30 минут. Через четыре минуты после начала испытуемый стал покрываться потом и крутить головой.

Пять минут спустя появились спазмы; между шестой и десятой минутами увеличилась частота дыхания, испытуемый стал терять сознание. С одиннадцатой по тридцатую минуту дыхание замедлилось до трех вдохов в минуту и полностью прекратилось к концу срока испытания. «…» Спустя полчаса после прекращения дыхания началось вскрытие».

Австрийский заключенный Антон Пахолег, который работал в отделе доктора Рашера, описал «эксперименты» менее научным языком:

«Я лично видел через смотровое окно барокамеры, как заключенные переносили вакуум, пока не происходил разрыв легких. Они сходили с ума, рвали на себе волосы, пытаясь уменьшить давление. Они расцарапывали себе голову и лицо ногтями и пытались искалечить себя в приступе безумия, бились головой о стены и кричали, стремясь ослабить давление на барабанные перепонки. Такие опыты завершались, как правило, смертью испытуемых».

Около 200 заключенных были подвергнуты садистским опытам, прежде чем Рашер завершил «работу». Из их числа, как стало известно после войны, около 80 погибли на месте, остальные были ликвидированы позднее.

Закончилась эта программа «исследований» в мае 1942 года, когда фельдмаршал Эрхард Мильх из люфтваффе передал Гиммлеру благодарность Геринга за «новаторские эксперименты» доктора Рашера.

Рис. 50. Опыты по переохлаждению, справа – доктор Рашер

На следующем этапе исследований Рашер приступил к опытам по «замораживанию». Новая серия экспериментов преследовала две главные цели. Первая – какой холод и сколько времени способен выдержать человек, прежде чем умрет; вторая – какой способ обогрева является лучшим для живого человека, после того как он подвергнется воздействию экстремально низких температур. Для замораживания людей использовались два способа: либо человека помещали в резервуар с ледяной водой, либо оставляли обнаженным на снегу ночью в зимнее время.

Рашер посылал многочисленные доклады Гиммлеру о своих «экспериментах по замораживанию и отогреву». Нижеприведенные два примера дадут полное представление о них. Одним из самых первых оказался доклад, представленный 10 сентября 1942 года:

«Испытуемых погружали в воду в полном летном снаряжении „…“ с капюшоном. Спасательные жилеты удерживали их на поверхности. Эксперименты проводились при температуре воды от 2,5 до 12 градусов Цельсия. В первой серии испытаний задняя часть щек и основание черепа находились под водой. Во второй – погружались задняя часть шеи и мозжечок. С помощью электрического термометра была измерена температура в желудке и прямой кишке, составлявшая соответственно 27,5 градуса по Цельсию и 27,6 градуса по Цельсию. Смерть наступала лишь в том случае, если продолговатый мозг и мозжечок были погружены в воду.

При вскрытии после смерти в указанных условиях было установлено, что большая масса крови, до полулитра, скапливалась в черепной полости. В сердце регулярно обнаруживалось максимальное расширение правого желудочка. Испытуемые при подобных опытах неизбежно погибали, несмотря на все усилия по спасению, если температура тела падала до 28 градусов по Цельсию. Данные вскрытия со всей ясностью доказывают важность обогрева головы и необходимость защищать шею, что должно быть учтено при разработке губчатого защитного комбинезона, которая ведется в настоящее время».

Таблица, которую Рашер приложил к своему отчету, составлена на основе шести «фатальных случаев» и отражает температуру воды, температуру тела при извлечении из воды, температуру тела в момент смерти, продолжительность пребывания в воде и время, прошедшее до наступления смерти. Самый крепкий человек оказался способен пробыть в ледяной воде в течение 100 минут, самый слабый – в течение 53-х.

Вальтер Нефф, лагерный узник, служивший санитаром при докторе Рашере, впоследствии дал показания, в которых непрофессионально описал один из опытов по переохлаждению человека в ледяной воде:

«Это был самый худший из всех экспериментов, которые когда-либо проводились. Из тюремного барака привели двух русских офицеров. Рашер приказал раздеть их и сунуть в чан с ледяной водой. Хотя обычно испытуемые теряли сознание уже через шестьдесят минут, однако оба русских находились в полном сознании и по прошествии двух с половиной часов. Все просьбы к Рашеру усыпить их были тщетны. Примерно к концу третьего часа один из русских сказал другому: “Товарищ, скажи офицеру, чтобы пристрелил нас”. Другой ответил, что он не ждет пощады “от этой фашистской собаки”. Оба пожали друг другу руки со словами “Прощай, товарищ” „…“ Эти слова были переведены Рашеру молодым поляком, хотя и в несколько иной форме. Рашер вышел в свой кабинет. Молодой поляк хотел было тут же усыпить хлороформом двух мучеников, но Рашер вскоре вернулся и, выхватив пистолет, пригрозил нам. „…“ Опыт продолжался не менее пяти часов, прежде чем наступила смерть».

Однако немецких моряков и летчиков, ради пользы которых проводились эти эксперименты, необходимо было спасти после того, как они делали вынужденную посадку в ледяных водах северных морей или приземлялись на скованных морозом просторах Заполярной Норвегии, Финляндии или России. И доктор Рашер приступил в Дахау к «экспериментам по отогреву». Он желал знать, каков наилучший метод отогрева замерзшего человека и каковы соответственно возможности по спасению его жизни.

Генрих Гиммлер проявлял к этим экспериментам большой интерес и дважды предлагал Рашеру разобраться с «животным потенциалом душевного тепла». Направление опытов изменилось. Замораживаемых стали отогревать теплом обнаженных женских тел. Рашер писал позднее в отчете, что «душевное тепло» менее эффективно, чем горячая ванна, за исключением тех случаев, когда имел место сексуальный контакт.

По показаниям свидетелей, в целом на 300 заключенных было проведено около 400 экспериментов по «замораживанию». В ходе опытов умерло от 80 до 90 человек. Остальных, за редким исключением, уничтожили позднее.

Между прочим, самого доктора Рашера в числе дававших свидетельские показания на Нюрнбергском процессе не было. В мае 1944 года он и его жена были арестованы СС. Однако подвергли их аресту вовсе не за преступные эксперименты над людьми, а по обвинению в том, что «он и его жена прибегли к обману в истории с происхождением их детей».

Оказывается, в свое время Зигмунд Рашер привлек внимание Генриха Гиммлера тем, что в кругах СС распространился слух, будто бы фрау Рашер после сорока восьми лет родила троих детей, отличающихся более совершенными качествами с точки зрения расовой теории. В действительности же семейство Рашер попросту похищало детей из сиротских приютов. Подобного вероломства Гиммлер, преклонявшийся перед немецкими матерями, снести не мог. Он искренне верил, что фрау Рашер действительно начала заводить детей в возрасте сорока восьми лет,? и рассвирепел, узнав правду. Посему доктора Рашера посадили в бункер для политзаключенных в столь хорошо знакомом ему концлагере Дахау, а его жену отправили в Равенсбрюк, откуда доктору поставляли женщин для опытов по «отогреву». Ни один из лагеря живым не вышел. Полагают, что Гиммлер в каком-то из последних распоряжений приказал их ликвидировать, ибо они могли оказаться слишком неудобными свидетелями…

Вы спросите, при чем тут эзотерика и оккультизм? Вопрос вполне здравый, и на него попытался ответить российский исследователь Андрей Васильченко. Он, в частности, указывает, что к 1942 году и у вермахта, и у люфтваффе уже имелись свои отработанные методики по борьбе с переохлаждением. К тому же заставляет задуматься, почему эти эксперименты (со слов Гиммлера) имели «большое значение для СС».

Васильченко выдвигает предположение, что опыты Рашера по «замораживанию» были самым непосредственным образом связаны с увлечением Гиммлера спиритизмом и прочими астральными штучками.

Дело вот в чем. Доподлинно известно, что в 1925 году будущий рейхсфюрер СС досконально проштудировал практическое руководство для медиумов, написанное Генрихом Юргеном и озаглавленное «Практика вращения и магия маятника». В своей книге Юрген предположил, что многие знаменитые лекари, в том числе Парацельс, обладали специфическим сложением головы, которая состояла из двух частей. Одна часть была сидерической, а другая – элементальной. Этим частям соответствовало смешение различных стихий. В данном случае воздуха и огня (сидерическая часть), воды и земли (элементальная часть). Интерес Гиммлера к этой странной теории легко выявляется, если прочесть в подзаголовке пособия, что оно должно способствовать не столько развитию медицинских познаний, сколько «беседе с потусторонними силами». Гиммлер всегда мечтал найти контакт с царством духов – «Практика» обещала помочь в этом начинании.

Однако система Юргена несколько отличалась от общепринятого спиритизма. Дело в том, что в ней центральным ритуалом было не вращение блюдца, а раскачивание маятника, который приводился в действие таинственной силой – «Од». По утверждению Юргена, именно эта сила способствовала переходу духа в материю, души в тело.

Впервые понятие «Од» ввел немецкий химик барон Карл Людвиг фон Райхенбах. В его интерпретации сила «Од» была неким новым средством передачи информации. Считается, что название ей химик дал от имени скандинавского бога Одина. Более того, он предположил, что «Од» обладал двумя полюсами.

Генрих Юрген весьма охотно ссылался на идеи фон Райхенбаха:

«Мы знаем о существовании электричества, а потому можем обсудить: имеются ли в тканях организма такие места, в которых может накапливаться большое количество этой энергии? Может ли эта электрическая энергия превращаться в механическое действие, то есть при помощи импульсов, исходящих из мозга, приводить в движение мышцы? Но ничего подобного мы не найдем в человеческом теле „…“ Моторные функции организма осуществляются без какого-либо электрического вмешательства. Не могут этого осуществить и химические реакции „…“ С определенной уверенностью мы можем говорить, что организм подчиняется особенной, пока еще не известной официальной физике силе. По мнению автора этой работы, это – Од. Это особая субстанция, которая, как утверждает Райхенбах, позволяет людям с особой психической восприимчивостью обладать особым зрением, осязанием и другими чувствами. Од исходит из человеческого тела преимущественно от кончиков пальцев, а также из ушей, глаз и рта. Для условного обозначения излучение, исходящее от правой ладони, получает синий цвет, а от левой – красный. „…“ Взгляд также обладает одическим воздействием – окинутый взглядом буквально облучается Одом. Свет человеческого Ода сильнее любых магнитов и кристаллов „…“ Чувствительным людям в темноте человеческое тело видится полностью освещенным. Оно словно укутано одической оболочкой, которая увеличивает его размеры и придает призрачную необычность».

По поводу того, как Од попадает в тело, Юрген давал четкий ответ: «В организме находится два важнейших источника Ода – это беспламенное сгорание питательных веществ в легких и тканях и фиксация Ода через дыхание. Чем больше перерабатывается питательных веществ, тем больше становится Од. При 37 или более низкой температуре в тканях вырабатывается больше эфирной материи. Но не все люди способны извлекать одинаковое количество Ода из воздуха. Одом является то, что индийские йоги называют прамой».

Нет ли здесь связи с экспериментами Рашера в Дахау? Может, их истинной целью была попытка изучить процесс активизации в человеческом теле силы «Од»?…