Текст книги "Псы войны"

Хольц тоже был вынужден признаться, что не понимает, о ком говорит Ефим.

– Это новое поколение людей, – заявил философствующий телеоператор. – Такие рождались и раньше, но только технологии начала XXI века дают им возможность раскрыться во всей полноте. При этом не имеет значения, из какого круга происходит современный «Икс-мен». Он может быть алюминиевым королём, олигархом. Но может быть и мальчиком из бедной семьи, который днём собирает пустые бутылки, а по вечерам на вырученные деньги сидит в компьютерном клубе.

– Примеры, – потребовал Роман.

– Про «флэш-моб» слыхал?

– Нет.

– «Молниеносная толпа», – перевёл на русский Хольц.

– Угу, – подтвердил Ефим. – Ещё используется название «смарт-моб» – «умная толпа». Новая американская забава. Скоро, думаю, и до Европы докатится, а потом и до России. Идея такова. Через интернет-форум некоторое количество людей договаривается в определённый час в определённом месте произвести определённое действие. Например, войти в шесть часов вечера в магазин мягкой мебели, а ровно в шесть-ноль-три воскликнуть в пространство: «Вау! Какой диван!» Такой флэш-моб уже состоялся. Говорят, в нём участвовало больше двухсот человек.

– Феноменально! – воскликнул Хольц, который, вроде бы, начал понимать, куда клонит его оператор. – Я об этом ничего не слышал.

– Ещё услышите, – пообещал Ефим. – И не раз, и не два. Такие нововведения имеют свойство распространяться моментально. Ещё и потому, что пришло их время. В этом величайшее благо нашей эпохи. И величайшая опасность.

– В чём же тут опасность? – усомнился Роман. – По-моему, обычная хохма. Мы и без Интернета чего-то подобное в школьные годы устраивали.

– По предварительному сговору знающих друг друга людей! – подчеркнул оператор. – А участники «флэш-моба» не знают друг друга и, скорее всего, никогда бы не встретились в этой жизни, если бы не призыв придти в магазин и воскликнуть: «Вау! Какой диван!» При этом их не интересуют ни ближайшие, ни долгосрочные последствия этих действий. А значит, они – готовый пластилин, из которого «Икс-мены» могут вылепить, что угодно: от бесплатной рекламы до вооружённого восстания.

– Так уж и восстания?

– О декабрьских беспорядках в Нигерии знаешь?

– Знаю, конечно.

– В чём была особенность?

– Ну-у… вся буча началась после того, как какой-то местный журналист написал там… что-то вроде… будь Порок Мухаммед жив, то женился бы на Мисс Мира… а местным муфтиям это шибко не понравилось…

– Не в этом главная особенность вооружённого восстания в Нигерии, – заявил Ефим. – Главная особенность в том, что упомянутые муфтии рассылали свои приказы в виде электронных сообщений на мобильные телефоны сограждан. Фактически – это первое вооружённое восстание в истории, которое направлялось с помощью SMS. Буквально из ничего, по приказу из «мобильника», возникла целая армия, убила множество человек, сожгла десятки зданий и церквей, а затем снова исчезла, испарилась. Фактически это был тот же «флэш-моб», но «флэш-моб» агрессивный, нацеленный на уничтожение врага, которого назначил неизвестный автор SMS-посланий.

– Почему же неизвестный? Это были то ли муфтии, то ли муллы…

– Вот именно! То ли муфтии, то ли муллы – только для малограмотных христианских журналистов здесь нет разницы. А на самом деле причастность мусульманского духовенства к рассылке провокационных SMS-сообщений не доказана. Это лишь напрашивающееся предположение, версия следствия. С тем же успехом автором посланий, из-за которых начались погромы, мог быть какой-нибудь пацан из деревни.

– Не мог, – Хольц хитро улыбнулся. – Для того, чтобы отправить SMS-сообщение большому количеству абонентов, нужно иметь доступ к базе номеров, а они секретные.

– Это у вас в цивилизованной Америке, может быть, базы номеров секретные, – съязвил Ефим, – а у нас, в диких развивающихся странах, очень даже несекретные. Поехали в Питер – я тебе прямо у метро базу любого оператора за десять баксов куплю. Не думаю, что в Нигерии порядки строже наших… Кроме того, не было необходимости расслылать сообщения всем участникам беспорядков. Достаточно было заронить зерно, а уж дерево проросло само собой… Я к чему это всё? Мы живём в странном новом мире – в мире, где происходит переход на следующую ступень эволюции. Среди нас появились «люди-Икс», которые меняют характер взаимоотношений между людьми. Для этих людей уже не нужно быть в гуще событий, чтобы управлять ими. Они могут иметь любое образование и любой социальный статус – на конечный результат их деятельности это не оказывает ни малейшего влияния. И меня пугают реалии нового мира. Потому что войны в этом мире выходят из-под контроля. Во времена античности полководцы сами участвовали в битвах, рисковали на равных со своими солдатами. Во времена средневековья и Возрождения они рисковали уже куда меньше – побеждённых полководцев стало принято брать в плен. ХХ век породил Генеральные штабы, командующие на расстоянии. Поле бое для этих штабистов превратилось в набор карт. Информационные технологии и современные средства связи ещё усугубили процесс – теперь командующий может находиться на другом континенте и наблюдать за развитием кампании на оперативных дисплеях в режиме реального времени. А умный компьютер подскажет ему наилучшие варианты нанесения ударов. Ощущение собственной безнаказанности опускает порог применимости военной силы. Малые войны в ХХI веке станут столь частным явлением, что заполыхает вся планета. А «люди-Икс» будут тайными поджигателями этих войн. А поскольку мотивы «Икс-менов» нам неизвестны, то и войны будут вспыхивать внезапно, без серьёзных причин. Как в Нигерии.

– Ну не знаю, – произнёс Роман, – по-моему, ты сгущаешь краски. Всё-таки к XXI веку мы научились ценить человеческую жизнь…

– Три ха-ха, – отвечал на это Ефим. – Кто тебе сказал подобную чушь? Кто научился ценить жизнь? Или ты не знаешь, что в Чечне делается? Или про Ирак тебе напомнить? А «вашингтонский снайпер» стреляет по прохожим из любви к человеку? Извини, Дэвид, за такие примеры…

– Ничего, ничего, – помахал рукой Хольц. – Это ведь правда.

Это действительно была правда, и спрятаться от неё было невозможно, хотя она и отзывалась болью в сердце…

Вот такой получился разговор. Позднее Дэвид Хольц неоднократно вспоминал его, потому что слова телеоператора заронили в его душу тревогу. «Икс-мены» информационной эпохи – это был тот самый образ, которого очень не хватало Дэвиду, чтобы картина внезапной смерти Риты Лани обрела законченность. Разумеется, её убили неслучайно – не может столь милая и столь умная девушка уйти из жизни по воле нелепого случая, – всё, что произошло в редакции «Летописи», было кем-то спланировано, является частью заговора с неизвестными мотивами.

Человеческое сознание устроено так, что отвергает хаос во всех его проявлениях, не хочет верить и не верит в случайную смерть близкого человека. Куда безопаснее для психического здоровья думать, что твоя подруга по недоразумению проникла в страшные тайны правительства и была убита специально подосланным киллером, чем знать, что её зарезал у газетного киоска обдолбавшийся наркоман. И Дэвид Хольц легко попался в эту ловушку, поскольку имел воспитание протестанта и неосознанно верил в предопределённость земных событий, которые, как известно, зависят только от божественного волеизъявления. Модель, представленная телеоператором Ефимом, полностью вписывалась в эти рамки восприятия действительности, а потому зёрна упали на благодатную почву – из них действительно могло произрасти дерево…

Но та же самая модель могла привести его к безумию. Ведь она оправдывала любые конспирологические изыскания. Хольц начал оглядываться, искать признаки деятельности информационных «Икс-менов» в Биармии, но с тем же успехом он мог искать известную кошку в известно какой комнате: вроде бы, мяуканье слышно, но откуда оно доносится? Кто готовит переворот в Белогороде? Федералы? Люди президента Бруммана? Или какая-то неизвестная пока группа? И вообще, почему он решил, что это будет именно переворот, а не «установление законной власти в мятежной республике»? Хольц пытался анализировать, думать, но получалось это плохо и прежде всего потому, что по большому счёту он ещё не разбирался в хитросплетениях биармской политики, не понимал местной специфики и не мог давать точные оценки, на которые был богат Ефим.

Если бы период вынужденного безделья затянулся, Дэвиду пришлось бы придумывать модель получше, но всё изменилось в одну ночь, а дальше события понеслись вскачь, начали накручиваться друг на друга, спутываясь в клубок, и Хольц очнулся только, когда всё уже закончилось, и он стоял под ветром на верхней площадке «Пороховой бочки», внизу копошились военные, в окнах правительственных зданий бликовали оптические прицелы, а рядом находился страшный и непонятный человек, готовившийся умереть на глазах у миллионов зрителей…

* * *

Но всё по порядку.

Ранним утром двадцать второго июня Дэвида Хольца разбудил звонок сотового телефона.

– Началось, – услышал Дэвид взволнованный голос Романа Ковача. – Собирайтесь, коллеги!

– Что началось?

– Силы самообороны захватили остров и комбинат.

– Бог мой!

– На комбинат нам не проникнуть – там круговая оборона. Но можно вокруг поснимать. Надеюсь, приедет кто-нибудь из администрации Алонца – выяснять отношения…

– Понял. Собираемся.

Хольц собрался за десять минут. Одеваясь, он связался с корпунктом в Питере, а потом – с дежурным редактором новостей в Штатах. «Си-Эн-Эн» должен был стать первым каналом, который покажет репортаж о начале военного противостояния между Биармией и Россией – Дэвид уже давно решил освещать любые события в Белогороде именно в этом ключе. Он и не осознавал, насколько эта позиция опасна.

Ефим с камерой и чемоданом уже ждал в холле гостиницы, а через минуту приехал и Роман на своей «тойоте» (замена выбитых стёкол обошлась ему в копеечку, но зато теперь машина выглядела как новая), и вся компания, погрузившись в автомобиль, отправилась делать репортаж.

Тучи за ночь разогнало, в воздухе висела призрачная дымка, лучилась зеленью листва, и настроение постепенно улучшалось – словно кто-то невидимый сдёрнул одеяло мрака, и мир сразу засиял новыми красками. Хольц чувствовал себя посвежевшим и готов был горы своротить.

При въезде на мост их остановил патруль – два здоровенных мужика в камуфляже без знаков различия, в сопровождении милицейского капитана. Капитан, хоть и увешан был всеми причиндалами: бронежилет, дубинка, автомат Калашникова с укороченным стволом, – чувствовал себя не в своей тарелке, затравленно озирался вокруг и имел очевидное намерение удрать при первой возможности. Наверное, он думал, что скоро по мосту поползут российские танки и не хотел оказаться в списке биармских «панфиловцев». Мужики в униформе, с виду безоружные, смотрелись куда внушительнее, чем этот приставленный к ним страж порядка, и именно они перекрыли дорогу «тойоте», выйдя на проезжую часть.

Хольц вытащил своё удостоверение и приготовился было к длинным объяснениям, но тут из машины высунулся спецкор Роман, патрульные узнали его, заулыбались и освободили проезд.

– Митинг будете снимать? – спросил один из них, заглядывая в приоткрытое окно, когда Ковач на малой скорости проезжал мимо.

– А что, будет митинг? – удивился Хольц.

– Будет. Как же без митинга?

Больше их не останавливали. Ковач въехал на автостоянку перед воротами комбината и нажал педаль тормоза:

– Выгружаемся.

Дэвид вылез из машины, потянулся так, чтобы хрустнули суставы, и застыл, не веря своим глазам. Американского тележурналиста охватило сильнейшее ощущение «дежа вю». Он уже видел всё это: рассвет, площадь, группы молодых людей, бесцельно перемещающиеся туда и сюда… Вновь кольнуло под сердцем. Потом Хольц сморгнул, и ощущение «уже виденного» исчезло. Нет, это было совсем другое место, и совсем другие люди собрались здесь: они ничем не походили на тех русских наци, которые готовились пойти на штурм «Летописей Биармии», – скорее всего, это были работники комбината («ранние пташки»), которых не пустили через проходную офицеры из Сил самообороны Биармии. Опасности никакой от них не исходило – наоборот, они представляли в этом конфликте пострадавшую сторону и выглядели жалко на фоне биармских бойцов. Впрочем, ситуация могла с минуту на минуту измениться, и Хольц поторопил оператора:

– Быстрее, Ефим, пожалуйста.

Подгонял он единственного подчинённого зря: телеоператор времени зря не терял, разворачивая своё компактное, но весьма высокотехнологичное оборудование. Он установил на выровненной по «уровню» треноге цифровую камеру «Sony», присоединил её кабелем к блоку «TH1», являющемуся по сути небольшим компьютером, который сжимает видеоданные для передачи их на геостационарный ретрансляционный спутник. Сама передача осуществлялась через спутниковый телефон «Motorola 9505» с длинной антенной и собственной треногой, а контроль за качеством передаваемого изображения можно было вести с помощью ноутбука «Toughbook CF-M34» в прочном корпусе из магниевого сплава. Всё это хозяйство запитывалось от аккумулятора автомобиля и, чтобы в несколько минут не разрядить их, двигатель «тойоты» приходилось держать включённым.

Наконец на камере загорелся красный огонёк, а на экране ноутбука появилась картинка.

– Есть коннект, – сообщил Ефим и припал к окуляру камеры, подкручивая верньеры. – Можно начинать.

Хольц взял в руку микрофон с эмблемой «Си-Эн-Эн», встал напротив камеры и начал произносить текст, который успел придумать по дороге:

– Мы находимся на острове Бярма. Этот остров является спорной территорией, права на который заявляют российские власти и республика Биармия. Ночью, во исполнение приказа президента Биармии, остров захватили подразделения Сил самообороны республики. Они размесились в стенах комбината «Спираль». Сейчас доступ на остров ограничен, а на «Спираль» и вовсе закрыт. Все ждут реакции российских властей. Как поведут они себя в этой непростой ситуации? Может быть, применят силу? Стоит ли нам ждать русских танков?.. Надеюсь, скоро мы узнаем ответ. Дэвид Хольц, специально для «Си-Эн-Эн».

Ефим оторвался от окуляра и показал большой палец.

– А откуда известно, что Силы самообороны действуют по приказу президента Бруммана? – поинтересовался спецкор Роман, с усмешкой наблюдавший за работой Хольца.

– А ты думаешь, они это сделали по собственной инициативе? – вопросом на вопрос ответил Ефим.

– Сними крупным планом площадь, – распорядился Хольц, показывая тем самым, что не намерен участвовать в пустейшей дискуссии. – Ворота – с увеличением. Проходную тоже сними. Вон тех офицеров… Хорошо. Теперь камеру на меня. У меня созрел второй сюжет.

– Готов! – доложился Ефим.

– Мы находимся на острове Бярма. Ночной захват острова Силами самообороны республики Биармия – ещё одна акция в затянувшемся противостоянии между свободолюбивой Биармией и Россией президента Путина. Во время выборов Владимир Путин пообещал россиянам, что восстановит целостность страны, вернёт Москве статус федерального центра. Однако его имперские амбиции наткнулись на сопротивление региональных лидеров, которым ещё Борис Ельцин обещал столько суверенитета, сколько они способны взять. Лидеры, подобные Борису Брумману, президенту Биармской республики, энергичны, амбициозны, популярны в народе, и не собираются делиться с Кремлём властью и доходами. Всё это является основой для конфликтов, и часто Москва готова применить силу, чтобы показать, кто настоящий хозяин. Не так давно в Биармии и в приграничном русском городе Алонце произошли трагические события, свидетельствующие о том, что Кремль не остановится ни перед чем, чтобы вернуть утраченный контроль над свободолюбивой республикой. Отряд специального назначения взял штурмом редакцию независимой газеты «Летопись Биармии», в результате чего погибла молодая талантливая журналистка Рита Лани. Боевой вертолёт с российскими опознавательными знаками обстрелял праздничное шествие. Страшно даже представить, что произойдёт, когда русские поймут, что лишились этого острова, который нынешней ночью был присоединён к Биармской республике. Дэвид Хольц, специально для «Си-Эн-Эн».

– Снято, – проинформировал Ефим. – Материал качается.

– Как связь? – спросил Дэвид.

– Нормально. Сто двадцать девять килобайт в секунду. Помехи слабые, канал не перегружен…

Хольц покашлял в кулак, чувствуя, что хрипит.

– «Кола» есть? – повернулся он к Роману.

Спецкор с готовностью полез в автохолодильник и перебросил Хольцу запотевшую банку «Кока-колы».

– Теперь так, – сказал Дэвид, выпив и отдышавшись. – Нужен озлобленный русский. Лучше всего подойдёт кто-нибудь из работников комбината.

– Сделаем, – пообещал Роман и отправился в народ.

Некоторое время спустя он вернулся, ведя за собой усатого мужчину лет пятидесяти с неповторимо мятым лицом запойного русского алкоголика. Типаж был тот ещё, но Хольцу что-то такое и требовалось.

– Доброе утро! – сказал он дружелюбно. – Я тележурналист, корреспондент американского канала «Си-Эн-Эн». Не могли бы вы рассказать нашим зрителям, что произошло на комбинате, почему здесь собрались люди в военной форме?

Ефим запустил камеру, но местный русский только ошеломлённо пялился на него глазами с пожелтевшими белками и молчал.

– Я что-то не то или не так спросил? – уточнил Хольц.

– Не напирай, Дэвид, – посоветовал Роман. – И направляй, подсказывай человеку.

Хольц тяжко вздохнул и принялся подсказывать. Режиссёр выпуска в далёких отсюда Штатах всё равно смонтирует репортаж по-своему, исходя из соображений текущего момента и общей политики канала по освещению биармского противостояния.

– Вы работаете на этом комбинате?

– Да, я… это… работаю на «Спирали»…

Интервьюируемый явно смущался под прицелом камеры, но говорил достаточно внятно.

– Вы пришли сегодня на работу и увидели людей в военной форме? Что случилось за эту ночь?

– Да эти… биармы, блин, комбинат захватили. Давно у нас разговоры шли… что они, суки, на комбинат зарятся…

– Как вы оцениваете этот захват? Долго ли продержатся биармские Силы самообороны, если Россия введёт на остров свои войска?

– Да чего они продержатся? – интервьюируемый небрежно пожал покатыми плечами. – Если надо, мы и сами их попрём!

– Очень интересно, – обрадовался Хольц. – И как вы собираетесь это сделать?

Заметив телекамеру и оценив готовность американца вести опросы, мающиеся от вынужденного безделья работники комбината начали собираться вокруг «тойоты». Чувствуя поддержку пролетарских масс, интервьюируемый подбоченился:

– Да собраться всем народом и набить им морды. Фашисты, блин, какие-то…

– Точно! – подбодрили из толпы. – Как фашисты напали. Двадцать второго июня, ровно в четыре часа!..

Народ зашумел, распаляя себя ещё больше. Хольц, правда, не дрогнул, а с совершенно невинным видом спросил:

– Вы считаете претензии биармских властей на этот остров необоснованными?

– Наш это остров! – немедленно отреагировала толпа. – Наш – русский! Испокон веков мы здесь жили! Деревня здесь была, а теперь – наш комбинат. Ещё при Брежневе его строили, всем миром. А теперь фашисты хотят его себе забрать!

Все эти высказывания сопровождались отборной матерщиной, а пальцы уже сжимались в кулаки. Хольц оглянулся на Ефима и сказал ему по-английски:

– Снимай толпу. Снимай руки.

– О’кей! – отозвался тот, поворачивая камеру.

Неизвестно, чем бы всё это закончилось, если бы рядом не взвизгнули покрышки и из остановившегося в двух шагах старенького «жигуля» не вылез майор Карташов в парадной милицейской форме при всех регалиях.

– Камеру! – быстро сказал Хольц и направился к Карташову.

Ефим понял своего шефа правильно – снял камеру с треноги, водрузил её на плечо и быстро пошёл следом, ловя видоискателем майора спецназа из Алонца, который явно приехал для того, чтобы оценить обстановку.

– Господин майор! – воззвал Хольц, подскакивая к Карташову и хватая его под локоть. – Как вы можете прокомментировать то, что происходит на острове?

Карташов рывком высвободил руку и повернулся, чтобы дать отпор «оборзевшему журналисту», однако увидел логотип «Си-Эн-Эн» и поумерил свой пыл: всё-таки с американскими компаниями местные копы предпочитали не ссориться. Майор выбрал иной путь.

– Комментариев не имею, – отрубил он и попытался сбежать от средств массовой информации.

Это оказалось не так-то просто сделать.

– Вы собираетесь как-то вмешаться в эту ситуацию? – возопил громко Хольц, легко нагоняя Карташова и подсовывая ему микрофон под нос. – Что сделают власти Алонца?!

Пришлось командиру отряда специального назначения остановиться и удовлетворить любопытство тележурналиста из далёкой Америки:

– Власти Алонца будут поступать по закону! – заявил он с непередаваемым апломбом.

– А как «по закону»?

– По закону – значит, по закону.

– Власти Алонца применят силу?

– Послушайте, – Карташов понизил голос, – что вы от меня хотите? Чтобы я публично пообещал войну? Так не будет войны, гарантирую. Вам, американцу, этого, наверное, не понять, но Биармия является частью Российской Федерации, биармы говорят на русском языке, и администрация Белогорода подчиняется решениям Москвы и указам российского президента. Спор о статусе острова – это наше внутреннее дело. И мы его решим без кровопролития.

– Как в Чечне? – не удержался от вопроса Хольц.

Карташов с полминуты буравил штатного корреспондента «Си-Эн-Эн» тяжёлым взглядом, потом произнёс стандартную фразу: «Комментариев не имею», и пошёл туда, куда направлялся с самого начала, – то есть к проходной. Хольц, хоть и наглым был парнем, но понял, что интервьюировать майора после всего сказанного – это напрашиваться на грубость, потому с вопросами больше не приставал, а просто двинулся след в след, держась на некотором удалении.

Командир спецназа МВД Алонца приблизился к воротам и к стоящим на посту офицерам Сил самообороны.

– Здорово, мужики! – воззвал он.

Биармы не ответили на приветствие, хотя по их лицам было видно: узнали.

– Здорово, Валера, – обратился Карташов к одному из офицеров. – Ты тоже здесь? Знаешь, я не удивлён. Ты всегда был задвинут на идее самоопределения – чего от тебя было ждать? Но идеи – это идеи, а то, что ты сегодня со своими дружками сделал, – это государственная измена. А помнишь, как у нас, в России, государственную измену карают? Так же, как и тяжкие преступления, – по полной программе. То есть «вышку» тебе, разумеется, не дадут – нет у нас больше «вышки» – но лет двадцать гарантировано. Подумал бы, прежде чем лезть в петлю.

Офицер по имени Валера молчал и смотрел в сторону, но когда Карташов попытался пройти к проходной, сдвинулся, преграждая дорогу. А вместе с ним ещё двое биармов встали на пути у майора, а один даже расстегнул висящий на поясе чехол с электрошокером. Пришлось майору снова затормозить, и какое-то время он, ни слова не говоря, стоял и созерцал старых приятелей, которые за одну ночь стали врагами. Потом повернулся к Хольцу.

– Обратите внимание, господин репортёр, – сказал майор в камеру. – И не говорите потом, что не слышали, не поняли или забыли. Они начали первыми. Они захватили остров. Они отказались вступать в переговоры. Они воспрепятствовали проходу на территорию комбината. Достаточно поводов для применения силы, не так ли?

Хольц не стал давать своей оценки, а вместо этого спросил:

– Значит, решение о применении силы уже принято?

Карташов брезгливо поморщился, но всё же ответил:

– Обещаю вам, мы разберёмся. И виновные в совершении противоправного и, можно даже сказать, террористического акта будут выявлены и наказаны по всей строгости закона.

Последние слова прозвучали как-то неискренне, но похоже, кроме Хольца, этого никто не заметил…

3.

С самого утра в Управлении СГБ Биармии царил переполох. По коридорам носились курьеры, громко хлопали двери, раздавались зычные команды. У оружейной комнаты выстроилась очередь: генерал Керро распорядился выдать всем сотрудникам, включая секретарш, табельное оружие. В «курилке» обсуждали подробности ночной операции Сил самообороны, захвативших Бярму и «Спираль».

Марк Айле решил было, что распоряжение о захвате острова поступило от президента и что Брумман наконец-то решился выполнить один из наказов Фронта национального возрождения, сделавшего его лидером республики. Однако сослуживцы возбуждённо объяснили, что это не так и Брумман действовав куда хитрее. На минувшем и закрытом для прессы заседании республиканской думы депутаты единогласно проголосовали за поправку к Акту о землепользовании в Биармии, в которой чёрном по белому было сказано: остров Бярма является частью национальной республики. Затем администрация Белогорода, опять же не затрагивая президента, обратилась в городской суд с иском против руководства комбината «Спираль», которое не составило договор об аренде земли, занимаемой комбинатом. В иске выдвигалось требование о возмещении понесённых убытков и фигурировали какие-то совершенно фантастические суммы. Потратив ровно час, суд рассмотрел дело и вынес решение приостановить деятельность комбината «Спираль» до заключения договора об аренде земли с администрацией Белогорода, которой отныне и навеки принадлежит остров Бярма. Так как имеющегося в наличии штата судебных приставов было явно недостаточно для захвата и удержания под контролем столь обширной территории, суд обратился в МВД с просьбой выделить необходимое количество патрульных. Однако и у милиции штат оказался весьма ограниченным, и тогда свои услуги в деле охраны предприятия предложили Силы самообороны. Это было как нельзя кстати, и хотя привлечение подобных структур к выполнению постановлений суда существующими законами не предусматривалось, был заключён временный договор о сотрудничестве, заверенный всеми инстанциями очень быстро, без обычных в таких делах проволочек.

Поскольку эту аферу городской администрации вкупе с депутатами республиканской думы удалось провернуть за считанные часы, становилось очевидным, что имел место сговор или даже (страшно подумать!) ЗАГОВОР против федеральной власти. Было также понятно, что эти действия имеют поддержку на самом верху – Брумман в курсе произошедшего и молча соглашается со всем тем, что вытворяют столичные власти. С другой стороны, он как бы и ни при чём – его подпись должна стоять только на новой поправке к Акту о землепользовании, а за разрешением поставить эту подпись он поедет в Москву, где его, по слухам, уже ждут с распростёртыми объятьями.

Марк Айле слабо разбирался в тонкостях административно-территориального устройства Российской Федерации, но одно помнил твёрдо: в июле 2000 года, когда Путин уже принял бразды правления и начал «укреплять вертикаль», Конституционный Суд Российской Федерации признал республиканские акты и законы о землепользовании недействительными, противоречащими статьям 72 и 76 Конституции, а следовательно, подлежащими отмене. Собственно, и весь институт полномочных представителей Президента РФ был создан для контроля за приведением местных конституций и законодательств в соответствие с федеральными. Процесс приведения оказался непростым. Региональные лидеры сопротивлялись давлению центра изо всех сил, а назначенным полпредам устроили бойкот, однако телега всё же катилась, и со временем, в этом можно не сомневаться, кто-то сдохнет: или Федерация, или сепаратисты. С Биармией была та же история: полдпред по Северо-западному федеральному округу, в который вошла республика, заточил зуб на Бруммана и только ждал повода, чтобы воспользоваться своими полномочиями. А мог он, например, обратиться в суд по делам о несоответствии регионального закона Конституции и потребовать принятия решения по Биармии в связи с инцидентом на острове, и ежели суд пойдёт у него на поводу, то написать официальное письмо, в котором призвать Президента России к «применению мер воздействия к руководителю высшего исполнительного органа государственной власти субъекта РФ вплоть до отрешения от должности и назначения временно исполняющего обязанности». На простом русском языке это означало, что полпред в любой момент теперь мог дать Борису Брумману пинка под зад, а если в республике кто-то заартачится, то ввести войска и прямое федеральное управление.

Айле высказал свои опасения в «курилке», но сослуживцы его утешили тем, что с полпредом по северо-западу сейчас «непонятки». Матвиенко двигают на Питер, и она об этом уже знает. Кто будет полпредом после неё, пока неизвестно, но в любом случае ей не до Биармии и не до Бруммана, который, к тому же, по непроверенным сведениям, приходится Президенту России дальним родственником. Брумман и его окружение – всё же не дураки и время для свой акции рассчитали правильно, и если в Москве не поймут, что за захватом острова последуют и другие шаги, направленные на выделение республики из состава Федерации и на обретение ею статуса независимого государства, то участь Биармии будет предрешена: вдохновлённый первым успехом Фронт национального возрождения доведёт дело до логического конца. На этом пути, конечно же, сепаратистов ждёт много проблем, однако главное решится в ближайшие дни – победа над Алонцом заставит воспринимать искусственное образование, порождённое воображением белогородского историка, как настоящее государство, претендующее на персональное место в ООН.

Нисколько не успокоенный подобными объяснениями, Айле закрылся в своём кабинете, очень надеясь, что про него забудут, однако просчитался: уже через полчаса капитана вызвонил секретарь-порученец главы СГБ и велел явиться к генералу. А тот без приветствий осведомился:

– Где американцы?

– Я ещё не получил рапорта «наружки», – с лёгким сердцем отвечал Айле, зная, что это чисто технический вопрос.

Оказалось, это неправильный ответ, и Керро нахмурился было, но тут же морщины на его лбу разгладились, и глава СГБ сказал:

– Не надо нам рапорта. Американцы ждут тебя в гостинице. Бери машину и выезжай.

– Не понимаю, господин генерал, – Марк сделал дурацкое лицо. – В чём состоит моё задание?

– А ты дослушай, – посоветовал Керро. – Твоё задание, капитан, состоит в том, чтобы заехать за американцами в гостиницу «Биармия» и сопроводить на остров. Вас пропустят на территорию комбината, там вы встретитесь с Айном Брумманом. Твоя персональная задача – под любым предлогом остаться при разговоре, ловить каждое слово и постараться запомнить каждое слово. Спецсредства брать не вздумай: американцы – ребята ушлые, засекут любую потайную технику. Всё понятно? Вопросы есть? Задавай, пока можно…

– Вопросы есть, господин генерал. На что обратить особое внимание при прослушивании разговора?