Текст книги "Псы войны"

– По Алонке, – поправил непримиримый Карташов.

– По Алонке, – легко согласился Бояров. – Взвод специальных операций подойдёт на резиновых лодках к четвёртой и пятой опорам моста и будет ждать сигнала. Бойцы ударной роты и взвода огневой поддержки спустятся на альпинистских верёвках вниз, затем на вёслах выйдут к устью реки, а дальше – на катере, через Ладогу в Приозерск.

– Очень хорошо, – повторился Карташов, сразу оценив красоту замысла. – И никаких следов… – майор посидел в задумчивости, а потом спросил: – А зачем вам снайперы на чердаках и в «секретах»?

– На всякий пожарный случай. Если что-нибудь пойдёт не так, как мы задумали.

– А что может пойти не так?

Тут слово взял капитан Виноградов:

– Чтобы с большой точностью предсказывать развитие конфликтных ситуаций, необходимо иметь полное и всеобъемлющее представление о внутренней структуре сил противника. О характере взаимодействий между отдельными элементами этой структуры. О потенциальных возможностях, которыми они обладают… Великий учитель Сунь-цзы по этому поводу говорил: «Если ты знаешь себя и знаешь врага, то не подвергнешься опасности и в сотнях битв. Если знаешь себя, а врага не знаешь, то один раз победишь, другой раз потерпишь поражение. Если не знаешь ни себя, ни врага, то опасность будет подстерегать тебя в каждой битве». Но у нас нет времени, чтобы изучить врага досконально. Потому приходится подстраховываться и сажать на крышу снайперов.

– Па-анимаю, – протянул майор Карташов. – Но я не вижу каких-то подводных камней… Может быть, вы меня просветите?

– Что ж, – сказал Виноградов, перемигнувшись со Звягиным, – это может оказаться полезным и для вас, и для нас.

Капитан встал из-за стола, подошёл к Гурову и попросил его «распечатать квадрат семь-двенадцать». Получив из лазерного принтера листок бумаги, он положил его перед майором, а сам встал сбоку, наблюдая за реакцией. Карташов увидел на тёплом ещё листке контрастную фотографию – снимок земной поверхности, сделанный со спутника с очень приличным разрешением. На снимке были запечатлены: взлётно-посадочная полоса со всем оборудованием, рулёжные дорожки, ангары, два вертолёта и самолёт.

– Откуда это у вас? – с восхищением спросил майор, но тут же кивнул с пониманием: – Связи в Генштабе?

– Была нужда светиться, – пробурчал Виноградов. – Нет, товарищ майор, здесь всё проще. Любой человек может через глобальную сеть Интернет обратиться к частной американской компании «DigitalGlobe» и за скромную сумму в две с половиной тысячи долларов получить снимок какой угодно местности на Земле. Мы часто прибегаем к их услугам. Единственный недостаток этой системы – согласно американским законам, компания не имеет права продавать эти снимки в течение суток с момента фотографирования. Но и этого нам хватает, чтобы ответить на многие вопросы. Или, наоборот, задать правильный вопрос…

– Ловко, – похвалил Карташов. – Я и не знал, что американские компании предоставляют подобную услугу.

– Скажу вам больше, на этом рынке царит жесточайшая конкуренция. Но разговор сейчас о другом. Этот снимок был сделан четыре дня назад. На нём – старый аэродром неподалёку от Солдатово.

– Я знаю это место, – кивнул Карташов. – Аэродром времён советско-финской войны. Был восстановлен и расширен в шестидесятые для нужд ПВО, потом его снова забросили. Сейчас там какая-то белогородская контора пытается устроить аэроклуб. Кажется, уже закупили пару вертолётов, три или четыре пятьдесят-вторых «Яка» для пилотажа…

– Но это не «Як-52», – подавшись вперёд, Виноградов постучал пальцем по белому силуэту самолёта на спутниковом снимке. – Это «МиГ-29». И вертолёты не столь безобидны, как может показаться на первый взгляд. «Ми-8» и «Ми-24». Не слишком ли шикарно для гражданского аэроклуба?

Карташов потёр переносицу, потом снизу вверх посмотрел на Виноградова и произнёс, медленно и словно в некоторой растерянности:

– Теперь мне понятно…

– Что понятно? – встрепенулся Звягин.

Карташов перевёл взгляд на него:

– Теперь мне понятно, что это был за вертолёт…

Офицеры батальона «Икс» с недоумением воззрились на него:

– Какой вертолёт?

– Тот, который обстрелял праздничную демонстрацию на Садовой площади.

– Складывается, – согласился Виноградов. – Но мы почему-то думали, что это была инициатива соотечественников.

– Мы ещё не настолько свихнулись, чтобы стрелять по демонстрации в День Победы, – обиделся за своих Карташов. – Если бы наши планировали устроить показательную акцию, то делали бы её на двадцать четвёртое марта – день Белогорода… А по большому счёту, даже на это мы не способны: нет у нас штурмового вертолёта…

– А у биармов, получается, есть…

– Получается, есть.

– А ещё у них есть боевой многофункциональный истребитель «МиГ-29». Получается, биармы всерьёз озабочены созданием собственных военно-воздушных сил?

– Получается, так, – Карташов, всё ещё занятый своими мыслями, соглашался со всем, что ему говорил капитан разведки.

– Вот это нас больше всего и беспокоит, – подвёл итог капитан Виноградов. – Биармы оказались не так просты, как представляется при первом, поверхностном, взгляде. У них за пазухой, оказывается, есть свои ВВС. И нам приходится сажать двух наблюдателей с телефоном у аэродрома и снабжать взвод огневой поддержки переносными комплексами «Игла». Что у биармов ещё имеется за пазухой? Может быть, пара танков? А может, ракетный крейсер?

Карташов словно очнулся.

– Нет, – сказал он. – Танков и крейсера у биармов нет.

– Может быть, и нет. А может быть, и есть. А может быть, они появятся за день или за два до начала акции.

– Возможно, – Карташов уже понял, с кем имеет дело, и в дискуссию по мелочам не вступал. – Однако всё предусмотреть нельзя. С тем же успехом вы можете предположить, что у биармов имеется или появится гиперболоид инженера Гарина…

– А поскольку всё предусмотреть нельзя, – подхватил Виноградов, – мы и собираемся разместить на крышах снайперов. В случае чего они выбьют полевых командиров и лишат подразделения Сил самообороны непосредственного управления. Даже если биармы приготовили сюрпризы, подобная потеря дезорганизует их, все планы полетят к чёрту, уцелевшим придётся импровизировать на ходу, а это нам на руку.

Карташов покивал.

– Теперь мне всё понятно, – сказал он. – А что, вы и вправду собираетесь убивать этих… э-э-э… командиров Сил самообороны? Мне биармы со своими завиральными идеями не шибко-то нравятся, точнее – вообще не нравятся, но всё ж таки там будут бывшие советские офицеры… С которыми мы когда-то учились вместе. И служили…

– На стороне Ичкерии тоже воевали бывшие советские офицеры, – отозвался Звягин. – И это никому не мешало их убивать. Но я понимаю, что вы хотите сказать. Мы тоже не звери, не людоеды. Убийство не доставляет нам ни малейшего удовольствия. Мы постараемся сделать всё, чтобы избежать жертв. Мы всегда стараемся избегать жертв. Нам платили и нас натаскивали не для того, чтобы «мочить в сортире» сограждан…

– А для чего?

– Для того, чтобы какой-нибудь умник не замочил в сортире нашу страну…

5.

– …Зря ты ему все карты выложил, – сказал Бояров подполковнику Звягину, дожидаясь, когда Гуров приготовит кофе для старших офицеров.

Майор Карташов и капитан Виноградов уехали в Алонец, и совещание штаба продолжалось без них. Бояров тут же преложил устроить перерыв, съесть и выпить чего-нибудь. С ним согласились, и теперь часть стола занимали вскрытые и подогретые банки бундесверовского пайка, а посередине чёрной побулькивающей башней возвышалась автоматическая кофеварка.

– Все да не все, – ответил Звягин на выпад своего зама. – К тому же, этот майор имел право знать подробности. Ему предстоит докладывать заказчику, и нужно было произвести на него впечатление, чтобы он в свою очередь произвёл впечатление на Пэ-Пэ.

– Да я понимаю, – поморщился Бояров, – но не надо ему было план отхода выдавать. Обошёлся бы он без этих… подробностей. Не люблю я, когда ещё до начала операции кто-то посторонний знает, как она будет завершена. А вдруг Карташов – предатель и специально подсажен Колесничему?

Упрёк начштаба не возымел действия. Звягин тщательно дожевал немецкий ромштекс, проглотил и ответил так:

– Ну во-первых, на Карташова у меня имеется обширное досье. Из него следует, что с биармами у него никаких связей нет и никогда не было. Наоборот, всю свою сознательную жизнь он только тем и занимался, что вставлял им по первое число. В девяносто первом и девяносто втором разгонял их националистические митинги. Потом взялся за «индивидуальную» обработку. Его усилиями несколько наиболее отъявленных белогородских сепаратистов отправились на Колыму. Накатывал он и на Бруммана, но того, как мы знаем, голыми руками не возьмёшь. Вот и Карташов как залез, так и слез… Теперь ещё эта история с девчонкой из «Летописи»…

– Что за история?

– В начале мая случилась, – пояснил за Звягина старший лейтенант Гуров, при этом он разливал горячий кофе по пластиковым стаканчикам. – Спецназ Алонца брал штурмом редакцию националистической газеты «Летопись Биармии». И под горячую руку подвернулась какая-то секретутка. И то ли сама под пулю подставилась, то ли из ребят кто-то в кураже не сдержался. Короче, грохнули, а потом ещё и тело попытались спрятать. Скандал был до небес. Местные издания до сих пор эту тему смакуют. Тело, конечно, нашли и устроили пышные похороны. Девки из «Йомалатинтис» поклялись отомстить и всё такое. Но теперь главный наезд как раз на Карташова. Мол, он отдал распоряжение и чуть ли не сам в убийстве участвовал. Требуют от него выдачи провинившегося спецназовца…

– А он?

– Не выдаст, конечно. По данным разведки, он этого парня давно отправил в крымский санаторий – отсидеться и нервишки подлечить.

– Вот видишь, – сказал Звягин, – наш человек.

– Чего ж он так радел за здоровье офицеров Сил самообороны? – Бояров всё ещё сомневался в чистосердечности патриотизма Карташова.

– Это, кстати, говорит в его пользу, – заметил Звягин. – Он чтит офицерское братство. Таких людей нынче днём с огнём не сыщешь.

– Ладно, – махнул рукой Бояров, – уболтали. Доверимся патриоту Карташову.

– А вот доверяться не надо, – заявил командир батальона «Икс». – План операции, который мы сегодня изложили Карташову, примем как исходный и назовём его планом «Волна». Твоя же задача, Александр, в оставшиеся дни разработать ещё два, а лучше – три дополнительных плана проведения операции. С различными вариантами отхода.

– Вот блин, – только и сказал на это Бояров.

Глава 4

1.

Его звали Сэм Андерсон и был он стопроцентным американцем. А ещё он был стопроцентным американским лётчиком. То есть умел взлетать с палубы авианосца, умел на неё садиться, умел запускать самонаводящиеся ракеты и стрелять из шестиствольной пушки М61А1 «Вулкан» по целям, на которые указывал боевой информационный центр. Андерсон считал себя настоящей «машиной смерти» и даже гордился этим, однако где-то в глубине оставался всё тем же закомплексованным мальчиком из глубинки, каким был двадцать лет назад. Кроме того Андерсон относился к тому проценту американцев, которые верят в Шанс, дающийся каждому человеку один раз в жизни, но и разделяющий людей, в Шанс, способный как возвысить, поднять на вершину Олимпа, так и опрокинуть в самую бездну, где только плач и скрежет зубный.

Всё это очень мешало Сэму Андерсону жить и наслаждаться жизнью. Внутри молодого лейтенанта ВМФ США произрастала самая натуральная паранойя; он подозревал окружающих в том, что они к нему предубеждены и делают всё для того, чтобы не дать ему ни малейшей возможности поймать миг удачи, реализовав свой уникальный Шанс.

И на первый взгляд, у него были основания так думать. Офицерская карьера с самого начала пробуксовывала. В то время, как его однокурсники получали назначения в действующие подразделения авиации военно-морского флота, зарабатывая новые звания и премиальные на манёврах или в зоне боевых действий, Андерсон попал в резерв, сразу после выпуска будучи приписан к авиакрылу авианосца «Джон Ф.Кеннеди». Этот знаменитый, но морально устаревший корабль с сентября 1995 года находился в «экстренном резерве», то есть простаивал на Хемптонском рейде в ожидании приказа об окончательном списании. Перспектив выслужиться у Андерсона здесь не было никаких, и он с упорством, достойным куда лучшего применения, бомбардировал вышестоящих офицеров рапортами с просьбой перевести его в действующее авиакрыло. Однако все эти унизительные для самолюбия молодого человека записки возвращались с резолюцией «Отказать». Причина такого пренебрежения была прозаична, хотя и не имела какого-либо отношения к личным качествам лейтенанта.

А было так. После смотра выпускников Командующий авиацией Атлантического флота спросил у начальника училища:

«А что это там был за дылда во главе строя?»

«Курсант Сэм Андерсон!» – доложил начальник училища.

«На девушку похож, – заметил Командующий. – Ресницы, щёки, губы. Он их не красит? Может, он гей?»

«Не замечен», – немного подумав, отвечал начальник училища.

«Геи, они скрытные, – покивал Командующий. – Отправьте его в резерв. Нам на флоте геи не нужны».

В те времена в США как раз шла дискуссия на тему, возможно ли официально разрешить гомосексуалистам служить в действующих войсках. Командующий авиацией Атлантического флота был из наиболее ярых противников этой идеи и исповедовал принцип, сформулированный генералом армии и героем «Бури в пустыне» Норманом Шварцкопфом: «Когда солдат идёт в бой, он должен быть спокоен за свой тыл». Начальник училища не посмел ослушаться.

Так, волею несчастливой звезды, под которой довелось родиться Андерсону с его «девичьей» внешностью и мальчишескими комплексами, лейтенант был навечно сослан в резерв, где ему и предстояло прозябать до самой отставки.

На этом историю стопроцентного американского лётчика Сэма Андерсона можно было бы и закончить, однако мир на самом деле устроен куда сложнее и интереснее, чем полагают отдельные параноики. В канун Рождества 1999 года из верхов пришёл приказ о подготовке к боевому походу. Все отпуска были отменены, авианосец «Джон Ф.Кеннеди» лихорадочными темпами довооружался, приписанное к нему третье авиакрыло перебазировалось из Сесил-Филда в Норфолк. Прибыв вместе со своей эскадрильей штурмовиков F/А-18С «Хорнет» на авианосец, Сэм в первую очередь попытался узнать, какого рода будет планируемый «боевой поход». Слухи по этому поводу ходили самые разные, никто ничего толком не знал, но все в один голос твердили, что операция будет сверхсекретная, а потому следует держать язык за зубами, а вопросы засунуть в задницу. Всё это очень обрадовало Андерсона. Если дело действительно идёт к секретной операции, организуемой ЦРУ и Госдепом, значит, появится реальная возможность выслужиться, обратить на себя внимание командования и показать всем, что и он чего-то стоит, с ним нужно считаться, принимать во внимание и так далее и тому подобное. Это был Шанс, и если он его не использует, то навсегда потеряет себя.

Поначалу поход не давал повода для надежд на лучшее будущее, но Сэм Андерсон был уверен: раньше или позже произойдёт что-нибудь серьёзное, какое-то событие нарушит размеренное течение жизни на авианосце, и чтобы уцелеть, лётчикам и морякам «Джона Ф.Кеннеди» придётся драться. По-другому и быть не могло, полагал он, ведь судьбу не обманешь. И главное – не проморгать момент, когда она испытает тебя.

Ожидания Андерсона сбылись в полной мере, когда стало известно, что наперерез авианесущей группировке, ядром которой выступал «Джон Ф.Кеннеди», вышел тяжёлый крейсер «Варяг». Во всех военно-морских справочниках и базах данных было записано, что этот корабль, систер-шип авианесущего крейсера российского флота «Адмирал Кузнецов», не достроен и продан украинским правительством британской фирме, зарегистрированной в Китае. Однако разведка ВМФ утверждала обратное: крейсер покинул рейд Николаева и теперь болтался где-то в Атлантике, а на борту у него имелись крылатые противокорабельные ракеты и несколько десятков современных палубных истребителей типа «Флэнкер». В общем, экспедиция становилась всё интереснее, а Шанс сам просился в руки.

В апреле 2000 года американский и «украинско-китайский» авианосцы сошлись у берегов Антарктиды.[1]1
  Более подробно об этом читайте в романе Антона Первушина «Небесное копьё» (Операция «Копьё»).


[Закрыть] К огромному разочарованию Андерсона оказалось, что почти никто из экипажей этих двух огромных боевых кораблей не горит немедленным желанием вступить в яростную схватку, «показать кузькину мать» или, наоборот, «вбомбить в каменный век». Командир американской группировки контр-адмирал Эллисон переговорил по ближней связи с командиром «украинско-китайского» авианосца вице-адмиралом Долгопрудным, и они пришли к соглашению, что постараются не мешать друг другу заниматься своими делами. Мирный настрой командиров едва не нарушил один из пилотов авиакрыла «Джона Ф.Кеннеди» – выдающийся ас и ещё более выдающийся скандалист Фрэд Кинг по прозвищу Небесный Король. Совершая разведывательный полёт, Кинг сымитировал атаку на «Варяг», в результате чего вполне могло бы начаться крупномасштабное сражение, на которое так рассчитывал Андерсон. Однако контр-адмирал удержался от резких шагов, умаслил Долгопрудного извинениями и согласился «не замечать» присутствия вражеского авианосца в непосредственной и опасной близости от группировки. В лейтенанте Андерсоне вновь проснулась задремавшая было паранойя. Всё-таки он был ещё очень молодым человеком, собственные интересы казались ему важнее всего на свете, а потому он отказывался понимать, почему старшие офицеры уклоняются от боя – ведь победить эту недоделанную посудину легко, а слава и почести достанутся всем и сразу. И самое главное – этот воздушный хулиган Фрэд Кинг хоть и был наказан арестом, но пользовался негласной поддержкой большинства офицеров авиакрыла, его «подвиг» обсуждался в кают-компании, и ясно было, что по возвращении домой он будет переведён в другой полк, но при этом его репутация «отчаянно смелого аса» не пострадает, а только укрепится.

Сэм Андерсон завидовал Небесному Королю и как-то, размышляя о причинах его успеха, понял вдруг, что этот успех основывается прежде всего на феноменальной способности Кинга использовать любой самый малый шанс и обращать в выгоду любую перипетию судьбы. Давным-давно Кинга изгнали из пилотажной группы «Воздушные дьяволы» за то, что он оскорбил действием заезжего адмирала, однако ни разу Андерсон не слышал, чтобы пересказывая эту историю, офицеры флота упрекали Небесного Короля – наоборот, они восхищались его смелостью, а кроме всего прочего, тот адмирал мало кому нравился и, говорят, закончил свои дни в сумасшедшем доме. Значит, Кинг действовал расчётливо, и расчёт подсказал ему, что настал момент выйти за рамки дозволенного, презреть субординацию и табель о рангах, и стать через это кем-то большим, чем простым пилотажником. Наверное, именно в этом и состоял тот Шанс, о котором Сэм мечтал всю жизнь.

Наверное, если бы контр-адмирал Эллисон знал, какие настроения обуревают лейтенанта Андерсона (позывной – Баскетболист), то отправил бы его в резерв, «мыть палубу», однако они даже не догадывались о его мыслях и чувствах, а потому никаких возражений против участия Сэма в разведывательных полётах и патрулировании не поступало. В конечном итоге это привело к гибели свыше трёх тысяч военнослужащих флота США.

В ночь, после которой жизнь Андерсона изменилась коренным образом, лейтенант получил приказ на экстренный вылет и перехват русского вертолёта «Хеликс-Би». Русские (разумеется, на крейсере «Варяг» были русские, а не украинцы с китайцами) подняли вертолёт для того, чтобы высадить свою группу на побережье Земли Королевы Мод, где уже находилась американская поисковая партия, состоящая из сотрудников ЦРУ, представителей Госдепартамента и морских пехотинцев. Андерсон едва справился с подкатившим возбуждением. Он понял, что долгожданный момент настал, и не только Фрэд Кинг ловит Шанс…

* * *

…Пользуясь наводкой с самолёта дальнего радиолокационного обнаружения E-2C «Хоукай», Сэм легко отыскал вертолёт противника. Снизил скорость до предела и, как приказывал командир боевого информационного центра, прошёл на небольшом удалении от «хеликса», чтобы воздушная волна как следует встряхнула его. Экипаж вертолёта, конечно же, заметил его, но не отвернул, продолжая удерживать машину на прежней высоте и скорости.

– База, здесь Баскетболист, – обратился лейтенант к командиру БИЦ. – Русские никак не отреагировали на мой пролёт. Прошу разрешения открыть предупредительный огонь из пушки.

В штабе посовещались.

– Мы не даём разрешения на предупредительную атаку, Баскетболист, – сказал наконец командир информационного центра. – Повторите манёвр.

Андерсон стиснул зубы. Из-за нерешительности контр-адмирала Шанс вновь ускользал у него из рук.

– Вас понял, База. Повторить предыдущий манёвр.

На этот раз Сэм провёл свой «хорнет» гораздо ближе к несущему винту «хеликса», рискуя зацепить его. Он очень надеялся, что спутный поток, образующийся за фюзеляжем штурмовика, приведёт к срыву на лопастях вертолёта, и тот потеряет устойчивость. Но и этого не произошло. «Хеликс» только снизился ещё больше, опустившись к самой воде.

– База, здесь Баскетболист. Манёвр завершил. Русские идут прежним курсом. Прошу разрешения открыть предупредительный огонь из пушки.

На этот раз микрофон взял сам контр-адмирал Эллисон:

– Баскетболист, я даю разрешение открыть предупредительный огонь из пушки. Но будь аккуратен, сынок, не задень его. Если хоть один снаряд попадёт в «хеликс», здесь начнётся чёрт знает что. Ты понял?

– Да, сэр.

На самом деле Андерсон мечтал о том, чтобы здесь началось «чёрт знает что». Снова развернув штурмовик, Сэм прикинул угол упреждения и дал длинную очередь из «вулкана», целясь в пространство над пилотской кабиной. Русские не дрогнули и на этот раз.

Маневрирование рядом с вертолётом, скорость хода которого заметно ниже скорости сваливания любого тяжёлого истребителя, изрядно утомила Сэма. Он снова связался со штабом, чтобы сообщить командованию неутешительные новости.

– База, здесь Баскет… – начал было он уставное обращение, но в этот самый момент увидел яркие вспышки.

Картинка промелькнула, но она навсегда запечатлелась в памяти Сэма Андерсона: темнота, габаритные огни вертолёта и вспышки выстрелов.

– База, в меня стреляют! Прошу применить ракеты, База!

– Уходите, Баскетболист, – приказал контр-адмирал. – Слышите? Уходите оттуда немедленно.

Прикусив нижнюю губу, лейтенант хотел уже вдавить педаль, чтобы лечь на обратный курс к авианосцу, но остановился. Он вспомнил, с каким восторгом обсуждалась в кают-компании мальчишеские выходки Фрэда Кинга по прозвищу Небесный Король. Он вспомнил свои собственные размышления по этому поводу и свой вывод, что только умение выйти за рамки дозволенного позволяет обернуть любую, самую критическую, ситуацию себе на пользу. Приказ есть приказ, но если всю жизнь выполнять чужие приказы, то так и проходишь в резерве. А вот если совершить какой-то яркий запоминающийся поступок…

«Обо мне будут говорить, – подумал лейтенант. – Обо мне все будут говорить. И когда-нибудь…»

Он всё-таки вдавил педаль, но только для того, чтобы развернуться навстречу русскому вертолёту.

Андерсон поймал «хеликс» в прицельную рамку и дал целеуказание головкам наведения ракет.

– Уходите, Баскетболист! – повысил голос Эллисон. – Я приказываю вам возвращаться!

– Поцелуй мне задницу, – пробормотал Андерсон и запустил «сайдвиндер».

Ракета ближнего боя AIM-9M «Сайдвиндер» сошла с пилона, расположенного на конце правого крыла штурмовика, и через девять секунд полёта врезалась в «хеликс». Расстояние было столь невелико, что у ракеты не успел даже сработать неконтактный лазерный взрыватель.

Ещё через четыре секунды пылающий остов «хеликса» рухнул в воду…

* * *

Позже Андерсон испугался содеянного. Он летел к авианосцу и слышал, как эфир наполнился встревоженными голосами. Авианесущая ударная группировка США готовилась к бою, и хотя информационный центр ещё не понял, как такое произошло и почему русский «хеликс» оказался сбит, было ясно, что по возвращении Андерсона кэптен Санчес, занимавший должность командира авиакрыла, тут же отдаст приказ о его аресте. Сэм нарушил прямой приказ командира и БИЦ, а значит, предстанет перед трибуналом. А поскольку в результате невыполнения приказа погибли военнослужащие чужого государства, приговор может быть весьма суровым. Опираясь на дурной пример Фрэда Кинга, Андерсон каким-то образом позабыл, что выходки Небесного Короля прощались ещё и потому, что он был уникальным (практически уже «легендарным») пилотом; кроме того, никто не погиб из-за этих выходок, пострадала лишь мораль, а любые моральные проблемы без трудностей обойдёт ловкий адвокат. Однако самое ужасное заключалось в том, что лейтенант не ощущал никаких изменений в своём внутреннем состоянии. Он нарушил приказ, убил нескольких человек, но остался всё тем же мальчиком: закомлексованным и очень неуверенным в себе.

Чем ближе был авианосец и полётная палуба, тем большее отчаяние охватывало лейтенанта. Если стычка с русским вертолётом и была тем самым Шансом, которого он ждал всю свою недолгую жизнь, значит, судьба лейтенанта Андерсона (стопроцентного американца и всё такое) с самого начала была спроектирована Богом так, чтобы доставить ему, лейтенанту, как можно больше страданий, чтобы в зародыше уничтожить его мечту о лучшей участи, оставив взамен груз сомнений и внутренних мук. Андерсон не видел никакого выхода из сложившейся ситуации. Нужно было «красиво уйти», но у Сэма не хватало фантазии придумать, как это сделать, чтобы «красиво». В памяти сразу же всплыл эпизод из культового для настоящих американских лётчиков приключенческого фильма «Топ ган». Андерсон хорошо помнил, как один из персонажей, пилот с позывным Кугуар, в исполнении Джона Стокуэлла, вошёл в кабинет командира авиакрыла «зелёного» авианосца «Энтерпрайз» и швырнул на стол свой значок летающего офицера. Правда, он сделал это, потому что испугался противника, который мог сбить его самолёт, а я, подумал Андерсон, сделаю это, потому что принял вызов русских и ответил на него как подобает – огнём на огонь. Такой жест оценят. Лишь бы меня не успели арестовать до того, как я переоденусь и приду в кабинет к Санчесу…

Однако прийти в кабинет кэптена Санчеса и швырнуть ему на стол свой нагрудный значок у лейтенанта Андерсона не получилось. Когда он влетел внутрь ордера АУГ, то увидел как один за другим с «крыши» авианосца взлетают самолёты авиакрыла. Прогулявшись по частотам, лейтенант обнаружил, что в эфире стоит гомон, создаваемый множеством мужских и женских голосов, повторяющих кодовые сочетания. И среди этого гомона громче всех остальных звучал голос кэптена, который уже находился в воздухе и пытался выстроить боевой порядок согласно практике учений «Рэд флэг». На посту управления полётами царило откровенное безумие, командир авиационной боевой части охрип от натуги, пытаясь обогнать нормативы, а потому «хорнет» Сэма Андерсона был воспринят как досадная помеха, и лейтенанту приказали ждать. Пришлось ещё пятнадцать минут болтаться в воздухе, думая исключительно а потом, когда «крыша» наконец очистилась, и палубные дивизионы приготовились принять машины, возвращавшиеся с заданий, поступило предупреждение о запуске противокорабельных ракет и руководитель полётов, сидящий в Центре управления воздушным движением авианосца, тут же отреагировал командой:

– Баскетболисту, дельта-пять!

Андерсон, уже совсем было изготовившийся к посадке, резко потянул рукоятку управления самолётом на себя, задирая нос «хорнета» и уходя с посадочной глиссады вверх и в сторону. Теперь Сэму предстояло вернуться в зону ожидания ещё как минимум на пять минут. При этом взгляд лейтенанта всё чаще обращался к индикатору уровня топлива – баки пустели на глазах и впору было читать молитвы, готовясь к скорой встрече с Всевышним. Но Всевышнему пришлось подождать, поскольку это последнее распоряжение руководителя полётов в прямом смысле слова спасло Андерсону жизнь.

Сам лейтенант не видел, что произошло после того, как он вернулся в зону ожидания, находящуюся, согласно существующему регламенту, в двадцати двух милях от авианосца, но впоследствии получил возможность изучить уцелевшие фонограммы и даже засекреченные рапорты очевидцев, и этого Сэму оказалось вполне достаточно, чтобы представить себе всестороннюю картину разгрома. В тридцати милях восточнее ударной группировки завязался воздушный бой с русскими «флэнкерами». В первую же минуту три «томкэта» авиакрыла были сбиты, а ещё два истребителя получили серьёзные повреждения и вернулись к авианосцу. Один из них при посадке не смог выпустить шасси и «пропахал» брюхом по палубе, рассыпая вокруг снопы искр, пока его не остановил аварийный нейлоновый барьер. Экипаж второго истребителя не стал дожидаться, когда палубная команда уберёт повреждённую машину с посадочного участка, и катапультировался. Бой тем временем разгорался, и руководитель полётов совсем забыл о «хорнете» Андерсона, кружащем в зоне ожидания. Самолёты один за другим падали в холодные чёрные волны моря Рисен-Ларсена, средства ПВО авианесущей группировки превратили небо в огненный ад, эфир раздирали крики гибнущих пилотов. А потом всё разом закончилось. Потому что откуда-то сверху, буквально из зенита, вывалился «флэнкер» с обезумевшим русским пилотом и врезался в надстройку «Джона Ф.Кеннеди». На подвеске «флэнкера» имелась противокорабельная ракета, взрывчатка сдетонировала, и авианосец содрогнулся от мощнейшего взрыва. Командование группировки погибло в полном составе. В одно мгновение АУГ оказалась обезглавлена и тем, кто уцелел в бою, не оставалось ничего иного, как признать поражение и заняться спасательными работами.

К счастью, у русских тоже хватало проблем, и они не стали топить оставшиеся на плаву корабли боевого охранения. Пилотам же авиакрыла «Джона Ф.Кеннеди» пришлось катапультироваться, предварительно направив свои машины в сторону берега. Андерсон присоединился к сослуживцам и был подобран утром следующего дня морскими пехотинцами, обшаривавшими берег.

Ещё через неделю он получил место в переполненной каюте пришедшего на выручку туристического теплохода и был счастлив уже оттого, что возвращается домой не в карцере, а вместе со всеми…

* * *

Однако радовался лейтенант преждевременно. В Сесил-Филд его ждали дознаватели из военной прокуратуры, которые довольно быстро установили истину, то есть кто конкретно виновен в гибели русского десантного вертолёта и, как следствие, несёт ответственность за последующий разгром авианесущей группировки. Сэм ничего не скрывал от дознавателей и внутренне приготовился к самому суровому наказанию, но отделался на удивление легко – его всего лишь лишили звания и уволили из рядов вооружённых сил.