Текст книги "Приятно познакомиться"

Никого почти в парке не было, кроме нескольких пожилых пар, которые, опираясь друг на друга, прогуливались по пустынным дорожкам. Андреев скорым шагом пробежал несколько поворотов аллеи, нырнул под темное сплетение голых осенних ветвей и оказался близ небольшой укромной беседки, явно служившей стылыми сентябрьскими ночами прибежищем для алкоголиков или любовников.

Продравшись сквозь разросшиеся кусты, Андреев, брезгливо сторонясь втоптанных в грязь ошметков презервативов и осколков бутылок, подошел вплотную к беседке и прислушался. Из темных глубин дощатого сооружения доносился негромкий свист. Кто-то старательно, хотя и фальшиво, насвистывал «Мурку».

Угадав мелодию, Андреев дребезжащим голосом неумело пропел несколько слов из песни – это был условный знак. Тотчас из беседки высунулся бандюга Тампакс.

– А, это ты, – просипел Тампакс и сплюнул в сторону. – Заходи. Выкладывай, что у тебя там.

Андреев вбежал в беседку, Тампакс, одетый в пухлый спортивный костюм, возлежал на изломанной лавочке и курил вонючую дешевую сигару. Увидев вошедшего Андреева, он хлопнул ладонью рядом с собой по поверхности лавочки.

Андреев отрицательно мотнул головой.

– Некогда мне, – сказал он. – Слушай, я на минуту прямо тебя вызвал. Такое дело, я тогда позвонил тебе и теперь…

– Да нет проблем, – посасывая сигару, пробубнил Тампакс. – Для старого кореша чего не сделаешь. Принял я твой заказ. Уже пацан один работает. Ты бабки, что ли, принес?

– Нет. Бабки я не принес, потому что… – И Андреев начал долго, сбиваясь с первого на десятое, рассказывать, что он погорячился с этим злополучным ночным звонком, что Полуцутикова сейчас убивать никак нельзя, потому что как раз вот-вот начнется кампания по выдвижению его, Андреева, в кандидаты на пост мэра, что он готов возместить Убытки, только бы подручные Тампакса не натворили чего лишнего и как бы это лишнее не всплыло в прессе и не сломало бы карьеру.

Тампакс терпеливо выслушал Андреева, потушил о лавку сигару и, зевнув, проговорил:

– Тут вот какое дело, Андреич. Мне совсем недавно пацаны говорили, что по поводу тебя среди братвы слухи ходят.

Андреев побледнел.

– Какие слухи? – спросил он.

– Будто бы, – силясь справиться с очередным приступом зевоты, – тебя, Андреич, тоже заказали.

– Меня? – ахнул Андреев. – Кто?! Тампакс усмехнулся его непонятливости.

– Неужели Полуцутиков? – шепотом спросил Андреев.

– Он самый, – сказал Тампакс. – Информация, конечно, неточная, но дыма без огня не бывает, сам знаешь. К тому же этот Полуцутиков фигура странная. Появился хрен знает откуда, сразу начал большими делами ворочать, инвесторов иностранных подключил. Короче говоря, такие темные лошадки, как он, больших дров наломать могут.

– И что же, – дрожащим голосом осведомился Андреев. – Моим… подготовкой к моему… к моему… убийству… уже кто-нибудь занимается?

– Скорее всего, – сказал Тампакс. – Наверняка тебе сказать не могу. Такие дела всегда в тайне делаются, к тому же кто-то не из нашей братвы работает. Наши пацаны никогда бы не подписались тебя валить. Наши тебя уважают.

У Андреева вдруг ослабели ноги. Он опустился на лавочку напротив Тампакса. Что-то хлюпнуло под задом Андреева, и он, искривив туловище, вытащил из-под себя растянутый до нечеловеческих размеров использованный презерватив, повертел его в руках и без всякого выражения на лице положил себе на колени.

– Так, – сказал Андреев. – Значит, меня заказали. Значит, за мной уже охотятся. Теперь кто кого, да? Чей киллер скорее успеет, да?

– Типа того, – сказал Тампакс. – И еще тут это, непонятка одна случилась. Ты пацана присылал ко мне? Чтобы он это, Полуцутикова валил?

– Нет, – снова холодея, ответил Андреев. – Никого я не посылал. А что?

– Странно, – нахмурился Тампакс. – Прикинь, Андреич, недавно ко мне в сауну, там, где я всегда с Тамаркой отвисаю, явился какой-то хрен. Черт его знает, как он пробрался, но сам факт того, что он там оказался, говорит, что пацан не случайный пассажир, свой. Я и подумал, что ты его послал. Ну, чтобы, значит, мою братву не светить. Я этому пацану весь расклад дал и бабок отвесил. Чтобы он, значит, работать уже начал.

– Никого я не присылал! – вскакивая на ноги, воскликнул Андреев. – Это же ошибка! Ты что, совершенно левому человеку дал всю информацию? Про то, кого я замочить хочу?

– Ага, – сказал Тампакс, доставая из кармана спортивной куртки еще одну сигару. – Так уж вышло одно к одному, что я подумал – ты пацана прислал.

– А что за пацан-то? – простонал Андреев. Тампакс пожал плечами.

– Я думал, ты знаешь.

– Да откуда?

Андреев стиснул голову руками.

«Что это такое получается? – растерянно подумал он. – Может, тот неведомый пацан не пацан вовсе, а журналист? Ведет независимое расследование. Тогда мне конец. Или он – мент? Работает под прикрытием, чтобы обезвредить братву Тампакса? Тогда мне тоже конец? Что же делать?»

– Ну, ты так сильно-то не убивайся, – посоветовал Тампакс, с интересом глядя на Андреева. – Тот браток может быть просто гастролером-одиночкой. Ну, не все ли равно тебе, кто твой заказ выполнит?

– Да не надо никакого заказа выполнять! – чуть ли не со слезами вскричал Андреев. – Я погорячился, когда тебе позвонил. Говорил же! А ты… Отзови пацана.

– Не могу, – помотал стриженой головой Тампакс. – Как я на него выйду? Он бабки взял и смылся. Слушай, Андреич, а если он просто мошенник какой-нибудь фуфлыжный, а? Я ему аванс дал, и больше мы о нем ничего не услышим.

– Хорошо было бы, – воодушевился Андреев.

– Как это – хорошо? – не понял Тампакс. – А бабки?

– Да верну я бабки! – горько воскликнул Андреев. – ц тогда… Неужели Полуцутиков правда меня заказал, как я его?

– Скорее всего, – сказал Тампакс, – я, Андреич, вот что думаю. Ты мне позвонил, я заказ твой принял. Кто-то об этом прознал и сказал Полуцутикову. Полуцутиков тоже принял меры. Вот так. В таком случае для тебя лучше было бы снова заказ сделать. Чтобы, значит, опередить. А то пацана того, Никиту, мы, может быть, не увидим больше.

– Никита, говоришь.

– Ага, я, главное, спрашиваю – ты от Андреева? А он мне – да, от Андреева. Неужели соврал? Ну ладно. Что мне делать-то, Андреич?

– Не знаю, – с трудом выговорил Андреев, – не знаю. Ты найди мне этого самого Никиту. Он скорее всего шпион Полуцутикова. Или мент. Или журналюга.

– Найду, – пообещал Тампакс. – Если смогу.

– Давай, – сказал Андреев, озабоченно посмотрел на часы и поднялся на ноги, отметив, что колени его гудят так, будто он только что, не останавливаясь, пробежал несколько километров кряду.

– Пока, Андреич.

– Пока, Тампакс.

«Как же так получилось, что к Тампаксу попал совершенно незнакомый человек? – думал Андреев, возвращаясь к своей машине. – Точно шпион или журналюга. Или мент. Во всяком случае, очень ловкий человек. И что ему от меня надо? Впрочем, нетрудно догадаться что. Погубить он меня хочет. Как его? Никита. Кто он такой, этот Никита? И что на самом деле произошло там, в сауне Тампакса? Как дело было?»

* * *

А дело было так.

Выбежав из подъезда, Никита огляделся по сторонам. Нет никого. Может быть, наврал этот толстый? Ну, зачем он нужен агентам ФСБ?

Но фотография…

– Да мало ли, – вслух проговорил Никита, – где он мог взять фотографию мою. Притом что сейчас мою жилплощадь занимает. Может быть, эта парочка – обыкновенные жулики. И вообще была ли фотография? Сейчас я с уверенностью этого сказать не могу. Вот крыса была. Точно. И еще мерзкая такая.

Мгновенно всколыхнувшееся в его груди отвращение к поганой твари было настолько сильным, что Никита даже почувствовал неприятный вкус во рту. И сплюнул.

Возвращаться обратно не хотелось, хотя навалять обманщику следовало бы.

– Успеется, – решил Никита и, сунув руки в карманы, направился через двор. Когда он поворачивал к арке, ведущей к выходу на улицу, какой-то шальной джип, влетевший с проезжей части в темную арку, едва не сшиб его. Никита вовремя успел отскочить и прижаться спиной к кирпичной стене.

Джип прогудел дальше, а Никита послал ему вслед несколько слов из тех, которые обычно употребляет нормальный русский человек в подобной ситуации. Джип тотчас затормозил и дал задний ход.

«Услышали, что ли? —тревожно подумал Никита. – Беспредельщики какие-то. Чуть не сбили человека, сейчас еще и за базар предъявят».

Дальнейший ход событий показал, что мысленное предположение Никиты скорее всего окажется верным. Джип остановился на середине темного туннеля арки, и вышедшие оттуда люди – двое в темных строгих костюмах – направились к попятившемуся Никите.

– Эй! – услышал он. – Документики предъявите! «Не врал толстый, – мелькнуло в голове Никиты. – не врал».

Он повернулся и побежал. Судя по приближающемуся топоту за его спиной, двоих из джипа это обстоятельство врасплох не застало.

Никита с маху перескочил чугунную ограду, выбежал на проезжую часть, удачно увернулся от бешено сигналящего грузовика с металлоломом и побежал дальше. Раздавшийся позади него скрежет тормозов, тяжелый удар и истошный женский крик заставили его обернуться.

– Ох, е-е, – протянул Никита, остановившись и обеими ладонями ударив себя по коленкам.

На проезжей части улицы, которую он только что пересек, творилось черт знает что. Грузовик, буквально из-под колес которого выкрутился секунду назад Никита, лежал перевернутый. Железный хлам, высыпавшийся из кузова, густо усеял асфальт. Покореженная иномарка, похожая на смятую консервную банку, дымилась в метре от развороченной ударом столкновения кабины грузовика.

Никита поискал глазами своих преследователей и вдруг прянул назад, открыв рот.

Кабина грузовика дрогнула и со скрежетом стала отъезжать в сторону, волоча за собой полуоторванный кузов. Позади кабины показался одетый в темный строгий костюм человек с невыразительным лицом. Никита внезапно понял, что именно этот человек отволок на несколько метров от места аварии изуродованный грузовик, из-под которого теперь вылезал еще один человек – как две капли воды похожий на первого. Этот первый, нисколько не запыхавшись после проделанной им работы, помог подняться на ноги своему товарищу, заботливо отряхнул испачканный кое-где его темный костюм.

Досматривать Никита не стал. Еще не вполне пришедший в себя от потрясения, он рванул вдоль по улице.

Как назло, по дороге Никите не попалось ни одного подъезда, в котором можно было укрыться. Мысленно промяв всех современных жильцов, снабдивших свои многоэтажные муравейники металлическими дверьми с кодовыми замками, он свернул на перекрестке и, боясь оглядываться, устремился к первому попавшемуся зданию, вход в которое был свободен.

Вбежав через открытую дверь, Никита оказался в широком вестибюле, стены которого сплошь закрывали огромные зеркала – от пола до потолка. Он на мгновение остановился, осматриваясь, и, заметив, что к нему уже направляется какой-то служитель в белом халате, надетом поверх позолоченной ливреи, скакнул в притулившуюся между зеркалами щель. Ему открылся узкий коридор с темно-зеркальными стенами. Никита вдохнул странно-знакомый жаркий пряный воздух и снова сорвался с места.

Дребезжали половицы под ногами, свистели дверные пружины, хлопало что-то и гоготало за спиной у Никиты, пока он бежал по сложному зеркальному лабиринту. Потом на пути его из ниоткуда появилась тяжелая деревянная дверь, распахнув которую, Никита с размаху ткнулся в чью-то пухлую безволосую грудь.

Отступив назад, ошалевший беглец увидел перед собой покрытую белесыми разводами желеобразную массу, которая при дальнейшем рассмотрении оказалась лоснящимся лицом типичного евнуха.

– Что же это вы в одежде? – ожидаемо слащавым голосом проговорил евнух. – Не жарко вам?

– Нет, – не думая, ответил Никита и тут же ощутил, что ему, вот именно, жарко. Очень жарко, душно. Потому что Древесные стены комнаты, куда он попал, покрытые влагой, как каплями пота, колыхались и дрожали от нестерпимого Жара, густо настоянного на молочных клубах парного тумана. Евнух, на котором из одежды была какая-то невообразимая юбочка со свисающими по бокам позолоченными позу ментами, ласково усмехнулся и подтолкнул Никиту к низкой двери, даже почтительно приоткрыл дверь перед ним.

Свинцовая прохлада мгновенно остудила раскаленное лицо Никиты, и он почувствовал вдруг, что одежда его насквозь мокрая. Находиться во всем мокром было очень неприятно, поэтому Никита быстро разделся, сложил одежду в открытый шкафчик, который, судя по всему, был и предназначен для того, чтобы в него складывали одежду, и, зябко поджимая ноги, толкнул низкую дверь.

Вынырнувший из молочных невесомых клубов евнух подхватил немедленно размякшего от нестерпимого жара Никиту под локотки и подвел к деревянному сооружению, напоминавшему лестницу, первая широкая ступенька которой приходилась Никите где-то по пояс, а последняя скрывалась в слоистом белом тумане, как вершина американского небоскреба в тяжелых серых облаках смога.

С усталым вздохом Никита опустился на первую ступень. Евнух в юбочке стоял рядом, сложив руки на пухлой груди, и не отрываясь смотрел на Никиту, точно на какую-то диковинную хрупкую вещицу, с которой нужно постоянно находиться в непосредственной близости, чтобы уберечь от возможных опасностей.

– Температурка подходящая? – осведомился евнух, чуть пошевелившись в неподвижном жарком воздухе.

Никита поднял руку, чтобы пригладить волосы, и тут же ее отдернул, едва коснувшись макушки. Волосы были раскалены, хотя все тело Никиты покрывали крупные капли пота.

– Или еще жара добавить?

– Не надо, – выдохнул Никита и даже нашел в себе силы, чтобы пошевелить руками, протестуя.

Однако евнух понял его жест по-своему.

– Расслабиться хотите? – ласково спросил он. – Сейчас устроим.

И прежде чем Никита успел возразить, евнух уплыл в комнату для переодеваний, и белые клубы тяжелого жара сомкнулись за ним.

«Вот так попал, – оставшись один, подумал Никита. – В сауну попал. Крутую, судя по всему. Наверное, этот банщик меня за какого-то перспективного клиента принимает. Не буду пока ему говорить, что я не заплачу здесь никаких денег, а просто очень быстро бежал. Здесь меня эти двое не найдут. Или… А кто это все-таки были-то?»

Никита припомнил, как один из его преследователей без особых усилий сдвинул с места многотонный грузовик, чтобы высвободить из-под его колес своего приятеля, который, кстати говоря, несмотря на то что был этим самым грузовиком сбит, как ни в чем не бывало поднялся на ноги.

– Да не может такого быть, – вслух проговорил Никита, мимоходом подивившись тому, как быстро гаснут в жарком и влажном воздухе звуки его голоса. – Мне, наверное, все это со страху почудилось. И вообще, если эти двое на самом деле агенты ФСБ, какого черта им от меня надо?

За дверью комнаты для переодевания что-то грохнуло. Никита, забыв о сковывавшей его тело жаре, вскочил на ноги. Едва видимая за чуть колыхавшимися слоями пара дверь была недвижима. И долетел до Никиты звук, определить происхождение которого не было никакой возможности, – то ли писк, то ли чей-то вскрик короткий.

Облизнув губы, Никита почувствовал привкус соли во рту. И в этот момент дверь в комнату для переодевания распахнулась.

Челюсть Никиты отвисла. Он вспомнил предложение евнуха по поводу «расслабиться» и мысленно проговорил:

– Ничего себе.

От потока холодного воздуха, рванувшегося из открытой Двери, клубы пара внезапно взвихрились вверх и исчезли, а в освободившемся пространстве возникла тоненькая девичья фигурка. Опешивший в первый момент Никита закрыл рот сделал то, что на его месте сделал бы всякий нормальный мужчина, а именно, принял позу футболиста, защищающего в «стенке» ворота своей команды от атакующих соперников А девушка, легко двигаясь сквозь снова сгущающиеся молочные клубы, направилась прямо к нему, нисколько не смущаясь того, что была, как и Никита, полностью обнажена.

– Привет, – не поднимая рук, проговорил Никита первое, что пришло ему в голову.

Девушка кивнула.

От умопомрачительной близости нагого женского тела у Никиты закружилась голова. Девушка положила руки на собственную грудь и, прогнувшись, глянула Никите в глаза так откровенно, что у того перехватило дыхание.

Никита подумал о том, что вот он сейчас должен что-то еще сказать, и сказал:

– Хорошо выглядишь.

Она улыбнулась. Она стояла совсем рядом. Непонятно почему Никита закрыл глаза и только потом развел руки в стороны для предстоящих объятий.

– А дай-ка я тебя поцелую, – проговорила девушка.

– Зачем? – глупо спросил Никита, и девушка, конечно, ничего ему не ответила. Не только потому что на подобный вопрос вовсе не нужно было отвечать, а и еще потому что дверь комнаты для раздевания открылась, и в охваченное жаром помещение вошел коренастый жилистый человек, естественно, голый, с громадным золотым крестом на крепком животе. Кожа вошедшего отливала необычно синим цветом. Заметив это, Никита окончательно обалдел. И только когда вошедший настороженно приблизился, различил причудливый узор тюремной татуировки, покрывавшей коренастого с ног до головы.

– Тамарка! – сиплым, как у простуженного сифилитика голосом, воскликнул коренастый. – Ты чего здесь?

Девушка, вздрогнув, обернулась. Никита снова принял позу футболиста. Коренастый подозрительно покосился на него, потом отвесил девушке оплеуху.

– Ты что? – взвизгнула она. Никита тоже возмутился.

– Эй! – крикнул он.

– Пошла вон, – приказал коренастый. – Я тебя предупреждал? Только со мной можно!

– Но он же… Я думала, что он от тебя, – пыталась оправдаться девушка, которая на оплеуху не обиделась, а протестовала, чтобы, как понял Никита, не получить еще.

– Если б он от меня был, я бы тебе сам сказал, – ответил на это коренастый. – Говорю, пошла вон! Он чужой.

– Чужих здесь не бывает.

– Пошла вон!

Не разговаривая больше, девушка удалилась. Никита опустил руки, заложил их за спину, потом скрестил на груди, потом снова опустил, не зная в замешательстве, какую позу ему лучше принять, тем более что коренастый откровенно его разглядывал, не говоря, впрочем, ни слова.

– Ну? – спустя минуту спросил Никита.

– Ты кто такой, братан? – просипел коренастый.

На этот вопрос Никита не смог бы ответить даже самому себе. Но промолчать тоже нельзя было, потому что, судя по внешнему виду, коренастый человеком был серьезным, да и в Никите скорее всего подозревал тоже серьезного человека. Иначе зачем бы он использовал обращение «братан»?

– А ты кто такой, братан? – вопросом на вопрос ответил Никита.

– Я-то – Тампакс, – представился коренастый и зловеще прищурился. – Знаешь, почему меня так называют?

Никита не знал.

– Потому что крови на мне много, – объяснил коренастый и горделиво подбоченился. – Я – последнее средство в борьбе с конкуренцией. Универсальное средство. Как один мой заказчик говорил – каждой дырке затычка. А тебя кто прислал?

И тут Никита не нашелся, что ответить. Сказать, что сам прошел? Но ведь ему ясно дали понять, что в этом месте чужих не бывает.

«Вот так влип, – тоскливо подумал Никита. – Из огня да в полымя. Точнее, наоборот, из полымя да в огонь. Кто ж знал, что это не просто сауна, а малина бандитская. Как теперь выкручиваться? Пока он, Тампакс этот, меня за своего принимает, надо ему подыгрывать. А то еще… На нем и так крови много».

– А я сам по себе, – поперхав, хрипло ответил Никита. – Жиганский дух меня привел, – неожиданно для себя добавил он.

Тампакс уважительно качнул головой.

– Не хочешь, не говори, – сказал он. – Так ты ко мне?

– Ага, – кивнул Никита.

– А! – воскликнул вдруг Тампакс и хлопнул себя ладонью по лбу. – В натуре! Мне ж звонили! Как же я забыл! Ты по поводу этого наглого барыжника, Полуцутикова? Ты от Андреева? Это тебя прислали, чтобы его поучить?

– Меня, – сказал Никита, хотя не имел ни малейшего понятия о том, что говорит коренастый.

– Сразу надо было сказать! – проговорил Тампакс. – Так что не обижайся на меня. Ладно. А я-то думал. Короче, расклад такой – сейчас паримся, водка, бабы, все дела, а поутрянке и дела делать начнем. Тамарка! – заорал он. – Иди сюда, дура!

«Отмазался, – с облегчением подумал Никита. – Только вот кто такой Полуцутиков? И почему его наказывать надо? И как наказывать? Впрочем, разберемся».

Голова Никиты гудела от выпитой водки и от нестерпимого жара сауны, а сердце сладко подпрыгивало при одном только воспоминании того момента, когда бандюга Тампакс, опрокинув очередную стопку, подмигнул Никите и спросил:

– Хочешь сладкого на закуску?

Никита тогда утвердительно кивнул, хотя не совсем понимал, о чем речь. Тампакс хихикнул и вышел, а из клубов густого пара вновь материализовалась нагая Тамарка.

* * *

Никита хмыкнул, но тут же воровато оглянулся и ускорил шаг. И уже не оглядывался, пока между ним и зданием, где располагалась сауна, не установилось расстояние в несколько кварталов.

Он нащупал в кармане ватника объемистый конверт.

«Сколько ж там бабок? – подумал Никита. – Много, наверное. Киллерам вообще нехило платят, а меня только что за киллера приняли и еще аванс дали. Чтобы я завалил этого Полуцутикова. Предпринимателя. Вот ведь. Стоп. Так, может быть, эти агенты в черных костюмах за мной гонялись, потому что знали, что я киллер? Так ведь и я сам этого не знал тогда, когда они мною интересоваться начали. Вот ведь люди работают, – удивился Никита. – Заранее знают, где какое преступление будет. Одно слово – ФСБ. Наверное, какой-нибудь секретный отдел. Как они грузовик-то переворачивали».

При воспоминаниях о подробностях недавней автоаварии Никиту передернуло.

«С другой стороны, – мысленно проговорил он, – деваться мне теперь некуда. Если убегу с бабками, то бандиты Достанут. А если сделаю то, за что мне заплатили, тогда федералы настигнут. Во всяком случае, надо что-то придумать. Может быть, просто встретиться с этим Полуцутиковым. И что дальше? Нет, черт возьми, над этим еще надо подумать. А пока приоденусь поприличнее».

Он снова сунул руку в карман, погладил конверт с деньгами и нащупал тонкий листок фотобумаги, лежащий рядом с конвертом. Фотография предполагаемой жертвы – предпринимателя Полуцутикова. Никита вытащил листок.

Это был фотографический снимок. С него смотрела на Никиту круглая физиономия, безбородая, с маленькими глазками и ротиком, маленьким, как змеиная головка, и таким же мерзким. Хоть объектив фотоаппарата захватил только одно лицо, почему-то казалось, что обладатель этого лица очень маленького роста, а курчавые буйные волосы на голове Полуцутикова вкупе с абсолютно голыми щеками рождали ощущение ненатуральности.

«Парик, наверное, – решил Никита. – А харя у этого Полуцутикова отвратительная, надо сказать».

Никита остановился посреди улицы, покрутил головой по сторонам и, заметив поблизости вывеску «Модная одежда», кивнул сам себе и направился в сторону магазина. Исчезнув за зеркальными дверьми, он снова появился на улице через полчаса, одетый в ярко-красный и явно очень дорогой спортивный костюм, прошел несколько шагов и вдруг остановился, разглядывая сам себя.

– Что за ерунда, – пробормотал он. – Как это я умудрился так вырядиться? Хотел же поприличнее одеться – пиджачок там, брюки и ботинки. А купил эту дрянь. Совершенно не в моем стиле. И бешеных денег стоит. Чертовы продавцы-консультанты всучат что ни попадя, а ты ходи потом. Нет уж, не буду, как клоун.

Он вернулся к магазину, решительно взялся за дверную ручку и вдруг замер, заметив в зеркальных дверях магазина собственное отражение.

Высокий статный молодой человек с волевым лицом. Широкие спортивные штаны и куртка, распахнутая на мускулистой груди так, чтобы было видно массивный крест, висящий на тяжелой золотой цепи. Никита поднял руки и ощупал лицо.

– Странно, – проговорил он, – почему мне все время кажется, что я – это не я? Почему мне все время кажется, что когда-то я выглядел по-другому?

Он замолчал. Внезапно ему пришло в голову, что нынешний его облик хоть и несколько вызывающий, зато в целом вполне органичный. Никита сунул руки в карманы и повернулся в профиль.

– А ничего, – промычал он. – Это, конечно, не пиджачок с брючками, но тоже нормально. Реальные тряпки.

Усмехнувшись самому себе, он повернулся и пошел вдоль по улице. Прохожие, идущие навстречу, почтительно уступали ему дорогу, а вот постовые милиционеры хмурились, завидев ярко-красную его фигуру, и потом долго-долго смотрели вслед.

– Простите, – услышал Никита женский голос, – можно к вам обратиться?

Повернувшись, он увидел худенькую женщину, затянутую в джинсовую одежду.

– Простите, – снова сказала женщина, поднося к лицу Никиты большой микрофон. – Городское телевидение. Мы проводим социологический опрос. Позвольте спросить, как по-вашему…

Краем глаза Никита заметил бородатого мужика, который, вздохнув, сплюнул на тротуар сигарету и нацелился на женщину видеокамерой.

– Нас, видите ли, интересует мнение представителей любой социальной группы, – продолжала женщина между тем как бородатый переводил объектив камеры с нее на Никиту и обратно. – Как вы думаете, какой мэр нужен нашему городу? Вам, конечно, известно, что наиболее вероятная, так сказать, кандидатура – предприниматель Андреев. Он…

– Так он еще и кандидат в мэры? – удивился Никита,

Живо вспомнив разговор с Тампаксом.

– Разве вы не знаете? – в свою очередь удивилась женщина. – Андреев – это гордость нашего города. Своими благотворительными деяниями он…

Дальше Никита не слушал. Отодвинув одной рукой женщину, он сказал в объектив видеокамеры несколько слов лексическая принадлежность которых не оставляла никаких сомнений в том, что пленку, запечатлевшую физиономию Никиты, показывать в эфире не будут. Женщина ахнула.

«Потеха, – думал Никита, шагая дальше. – Киллер по телевизору разговаривает о своем заказчике. Накануне убийства. Тьфу ты, что это я? Я же не собираюсь на самом деле убивать этого Полуцутикова».

Позади него резко свистнули тормоза, кто-то закричал:

– Ой, батюшки, человека сбили! – но Никита не стал оборачиваться.

* * *

После беседы с Тампаксом Андреев решил поехать домой.

«Голова пухнет, – думал он, крутя руль своего автомобиля. – Голова пухнет. Это надо же, столько проблем навалилось. Голова пухнет», – повторял он, в полной мере ощущая, что его голова от безрадостных мыслей и вправду распухает, как буханка хлеба под струей воды.

Уже стемнело. Свет от фар встречных машин превращался в тусклые мазки, сливающиеся с общей световой сумятицей вечернего города. Андреев машинально тормозил, завидев впереди похожие на воспаленные глаза красные круги светофоров, машинально трогался с места, как только загорались зеленые круги.

– Бросить бы все, – неожиданно для себя вслух проговорил он. – И уехать на время куда-нибудь. Без жены. Без никого. На морс, например. Поселиться в рыбацкой хижине, варить себе на обед рыбу. Или крабов каких-нибудь. И ни о чем не думать.

Ему захотелось узнать, сколько времени. С этой целью он отвел глаза от дороги и посмотрел на свои наручные часы, а когда снова глянул вперед, то увидел размытый силуэт, перебегавший всего в нескольких метрах от бампера своей машины.

– Черт! – крикнул Андреев, выкручивая руль и нажимая одновременно ногой на педаль тормоза.

Машина вильнула влево, вылетела на тротуар, но силуэт, словно привязанный, все еще болтался впереди, заслоняя обзор. Потом Андреев почувствовал глухой удар, и силуэт исчез. Машина остановилась.

– Ой, батюшки! – донеслось откуда-то из внешнего мира. – Человека сбили!

Некоторое время Андреев сидел, не шевелясь, тупо переваривал суть новой проблемы.

«Этого еще не хватало, – появилась наконец мало-мальски здравая мысль в его голове, – человека сбил. Теперь точно пресса раздует все. Если узнает. Да за что же мне такое, господи!»

Андреев застонал и вдруг ощутил такую злость на неведомого сбитого человека, что, ни о чем больше не думая, рванул дверцу и выскочил из машины. И едва не наступил на женщину, лежащую на тротуаре лицом вниз.

– Дура чертова! – заорал он, склоняясь над ней. – Дура! И осекся. Глазок видеокамеры смотрел ему прямо в лицо.

Бородатый оператор, как акула, кружил неподалеку, выискивая наиболее лакомые кадры.

«Вот тебе и пресса! – стукнуло Андрееву в сердце. – Какого дьявола они здесь крутятся? Опять, наверное, проводят какой-нибудь глупый социологический опрос».

Бородатый уже развернул свою видеокамеру в сторону женщины с микрофоном. Женщина, округлив глаза, взволнованно вещала в микрофон:

– Съемочная группа нашей телекомпании совершенно случайно стала свидетелем дорожно-транспортного происшествия, что само по себе интересно. Но еще более всего захватывает тот факт, что непосредственным участником происшествия оказался почетный гражданин города и потенциальный мэр, предприниматель Андреев Андрей Андреевич. Сейчас мы обратимся к нему за объяснением. Андрей Андреевич…

– Дура чертова! – по инерции проорал Андреев и за сотую долю секунды сообразил, что ему предпринять дальше. – Дура чертова! – еще громче заголосил он и пнул в бок свою машину. – Чтоб ты сдохла! Зачем ты, дрянь такая, сбила ни в чем не повинного человека! Конечно, я оплачу этому несчастному все больничные расходы и безоговорочно выдам компенсацию за физический и моральный ущерб.

Тут Андреев прервался и повернулся к женщине с микрофоном, словно только заметил ее присутствие.

– Ох, – сказал он, всплескивая руками. – Телевидение. Больше он ничего не говорил, потому что корреспондент кивнула оператору и, когда тот прицелился в нее своей видеокамерой, закричала в микрофон:

– То, что вы только что видели, вовсе не специально подстроенный рекламный трюк. Уважаемый господин Андреев действительно не имел никакого понятия о том, что поблизости находится съемочная группа. Честно говоря, я всегда знала, что у известного предпринимателя Андреева золотое сердце! Вы все видели, как он сокрушается по поводу роковой случайности.

Андреев воздел руки к небу и затопал ногами с видом человека до крайности огорченного.

– Золотое сердце! Золотое сердце! – продолжала кричать корреспондент. – Сейчас, уважаемые телезрители, вы можете наблюдать за тем, как господин Андреев склоняется над потерпевшей. Как он помогает ей подняться на ноги и сопровождает к своей машине. Несколько слов от потерпевшей…

Женщина, которую Андреев с преувеличенной осторожностью поднял с асфальта, оказалась молодой и красивой и потому очень киногеничной. Оператор навел на нее камеру в упор так что зрители могли убедиться, что никаких серьезных повреждений она не получила. Только золотистые волосы растрепались, одежда в некоторых местах запылилась, но лицо, осененное светлой благодарностью к человеку, который только что ее сбил своей машиной, было чистым.