Текст книги "Лето у моря (сборник)"

– Ну если тебе так угодно выразиться, то да… А еще мы просим твоей поддержки, очень хотим, чтобы ты согласился поужинать с нами. От себя лично прошу тебя принять Брэнду в нашу семью и посмотреть на все происходящее под другим углом!

Тим вздохнул:

– У меня есть выбор?

– Никакого!

– Ладно уж. Что с вами делать! И когда состоится этот семейный ужин?

– Чем скорее, тем лучше! Можно в ближайшую пятницу. Согласен? Посидим у меня, поболтаем.

– Согласен, – Тим сдался окончательно.

– Слушай, чуть не забыл, где я могу почитать что-нибудь о ее отце? Я должен знать, с кем имею дело.

– Ну-ну, – Тим усмехнулся, – почитай, почитай. Правда, боюсь, тебе не все понравится. Подними подшивки «Таймс» с 1950 годов, там много интересного о Нефтяном короле.

Я улучил минутку среди продолжающегося рабочего хаоса и позвонил Брэнде, сообщил о предстоящем ужине в пятницу у меня дома. Она с радостью приняла приглашение, пообещав отделаться на вечер от подружки-Дэвида. Потом я отправился на север Лондона, в Колиндейл, где располагался газетный фонд Британской библиотеки. Помучив приятную девушку в архиве, я все же получил доступ к газетам «Таймс» за последние тридцать лет и с головой окунулся в поиск информации об Адаме Кэмпбелле. Спустя несколько часов кропотливой работы я обладал некоторыми сведениями об отце моей Брэнды.

Адам Александр Кэмпбелл-младший, предприниматель и миллиардер, крупнейший нефтяной магнат XX века. Соучредитель и посредник множества нефтяных компаний. Основатель «Кэмпбелл Корпорейшн», положившей начало нефтедобычи на Ближнем Востоке. Известен еще как Нефтяной король.

Основу империи Кэмпбелла заложил его отец Александр Кэмпбелл-старший: в 1908 году он рискнул купить за 600 долларов участок земли в Оклахоме, на котором вскоре обнаружили нефть, причем в таком количестве, что Александр Кэмпбелл основал собственную фирму «Кэмпбелл Стар», а уже к 1912 году стал миллионером. В 1916 году Кэмпбелл-старший переехал из Соединенных Штатов и обосновался в английском Бостоне; к этому времени филиалы его фирмы существовали не только в США, но в Канаде и во Франции. Александр Кэмпбелл женился достаточно поздно, на простой секретарше Элизабет Анне Хейли, которая 23 марта 1934 года родила ему единственного сына и наследника Адама.

Когда началась Вторая мировая война, Александр Кэмпбелл-старший перевез семью из Англии в Португалию, где продолжил заниматься бизнесом, однако уже в 1944 году Кэмпбелл-старший вернулся в Бостон.

Адам Кэмпбелл уже в одиннадцать лет стал акционером отцовской компании, купив акции на деньги, вырученные от продажи газет. С раннего детства у него сформировались необыкновенные деловые качества: например, он выработал привычку записывать в тетрадке свои доходы и расходы, вел счет деньгам. Начальное образование Адам получил в школе Бостона, затем во французской Сорбонне. Перед молодым Кэмпбеллом благодаря успешному бизнесу отца, который по-прежнему занимался торговлей нефтью, открывались хорошие перспективы для получения блестящего образования. Свой французский Адам совершенствовал в Марселе. В Королевском Оксфордском колледже Лондонского университета он изучал инженерное дело.

В 1956 году, окончив с отличием Королевский колледж и получив диплом инженера-нефтяника, 22-летний Кэмпбелл-младший опубликовал серьезное исследование по истории разработок и эксплуатации нефтяных ресурсов на Среднем Востоке, заинтересовавшее самого министра финансов Турции, который и поручил молодому ученому составить справку о нефтяных месторождениях Месопотамии. С этого началась история разработки арабских нефтяных месторождений с участием «Кэмпбелл Корпорейшн», созданной Адамом Александром Кэмпбеллом.

В двадцать с небольшим лет Адам Кэмпбелл уже продемонстрировал фантастические способности к зарабатыванию огромных денег и постоянному их приумножению. Получив от отца стартовый капитал, он сумел организовать собственное дело. Уже через год на спекуляциях нефтеносными участками он заработал 50 тысяч фунтов стерлингов, а через два – долгожданный миллион. Адаму было около двадцати пяти лет, когда он заявил своим родителям: «Я заработал свой первый миллион, и, можете мне поверить, это только начало!». И действительно, будущего миллиардера ждала впереди непрерывная полоса фантастического успеха. Он обладал невероятным чувством денег, был наделен потрясающей интуицией и чутьем, позволявшим угадывать месторождения нефти. Даже Кэмпбелл-старший прислушался к совету сына, когда тот порекомендовал ему приобрести концессию в Санта-Спринг, от которой все отказались. Эта покупка в итоге оказалась самой удачной в жизни Александра Кэмпбелла.

А Кэмпбелл-младший продолжал создавать свою собственную нефтяную империю. С фанатичным упорством он продвигался к цели, без устали добывая черное золото и в оранжевой техасской земле, и в белоснежной аравийской пустыне. Его бесконечные нефтяные войны с самыми опасными и мощными конкурентами неизменно приносили ему победу, новые сферы влияния и немыслимые сверхприбыли.

В 1960 году он перенес головной офис своей фирмы из Парижа в Бостон и продолжил заниматься тем, что делал всю свою жизнь: покупал то, что продают. А в те годы продавали в Туманном Альбионе поместья разорившихся английских аристократов, которые Кэмпбелл скупал по самой низкой цене.

Лорд Ричард Геральд, герцог Веллингтонский, однажды заметил, что Адам Кэмпбелл пожирает трупы банкротов и несчастных людей – и это было во многом правдой. Например, одно старинное английское имение Адам Кэмпбелл приобрел просто по хищнической цене – за 600 тысяч фунтов. В те годы такую сумму нефтяной олигарх зарабатывал всего за два дня.

В 1961 году Кэмпбелл обосновался в Лондоне и продолжил заниматься нефтяным бизнесом. Здесь же, в Лондоне, в 1962 году он женился на Ребекке Кэролайн Седли – первое и единственное упоминание о матери Брэнды и ни слова о ней самой! Кэмпбелл к тому времени владел 40 % акций Турецкого национального банка, что обеспечивало ему 15 %-ную долю в «Турецкой нефтяной компании». В 1970 году Адам Кэмпбелл был назначен экономическим советником турецких посольств в Париже и Лондоне. Эта должность обеспечила ему мощные политические позиции как в Европе, так и на Ближнем и Среднем Востоке, особенно в Турции и ОАЭ. Добыча нефти к середине XX века стала мировым прибыльным делом, но если европейские страны и США еще не интересовались всерьез нефтяными богатствами Среднего Востока, то Адам Кэмпбелл уже осознал перспективы их широкомасштабной разработки. Он начинает переговоры с известными магнатами и крупными компаниями своего времени и принимает участие в создании Turkish Company, 25 % акций которой принадлежали «Кэмпбелл Корпрорейшн», 50 % – Англо-персидской нефтяной группе Д’Арси, 25 % – Deutsche Bank.

После смерти отца в 1978 году, Адам Кэмпбелл унаследовал его компанию «Кэмпбелл Стар», присоединил к своей и стал таким образом крупнейшим нефтяным магнатом, обладавшим одним из самых больших состояний в мире. Его империю составляли крупнейший нефтяной гигант – компания «Кэмпбелл Корпорейшн» и более 250 концернов. Адам Кэмпбелл был владельцем роскошных особняков и поместий, в том числе в Малибу, неподалеку от Голливуда, в Ницце, Париже, Праге и по всему свету. За 20 лет он сумел поглотить половину компаний, составляющих ему конкуренцию. Причем каждый раз компания конкурента была гораздо крупнее компании Кэмпбелла, но его это ничуть не смущало, он умел переваривать лакомые куски любого размера. Адама Кэмпбелла журналисты сравнивали с хищником, который медленно и осторожно подкрадывается к своей жертве, не замечающей смертельной опасности. Действительно, конкуренты замечали Кэмпбелла, когда нефтяная битва уже была ими проиграна…

Да уж, мороз по коже! Разумеется, я был восхищен его железной хваткой, но «пожирание трупов банкротов и несчастных людей» – это как-то чересчур. И действительно, ни одного упоминания о Брэнде, его единственной дочери, ни слова о смерти его жены, только имя: Ребекка Седли. Все окутано тайной. Почему?

В четверг вечером я позвонил своей приходящей домработнице миссис Ллойд и попросил ее прийти завтра в авральном порядке (пятница – это не ее день), пояснив, что вечером у меня будут гости, поэтому в доме все должно сверкать, а блюда должны быть и изысканными, и простыми одновременно.

– Это как? – удивилась миссис Ллойд. – Вы вообще можете толком сказать, чего хотите?

– Не могу. Полностью доверяюсь вам. Вы всегда относились ко мне, как к сыну, поэтому я уверен, что все будет на высшем уровне.

– Мистер Дин, вы меня пугаете! К вам в гости пожалует королевская особа?

– Можно сказать да, но не волнуйтесь, я думаю, мы вместе справимся! Обещаю помогать вам во всем, я завтра ради этого даже не пойду на работу. Только приходите пораньше, пожалуйста!

Взяв с миссис Ллойд слово, что ровно в девять она будет у меня, и оставив ее в полнейшем недоумении, я повесил трубку. Но тут же позвонил Тиму и нагло заявил, что завтра меня в магазине вообще не будет.

– Если так пойдет и дальше, мы вылетим в трубу, – хмыкнул Тим. – Или ты вознамерился предаваться любовным утехам, рассчитывая, что вкалывать буду я один?

– Ни в коем случае! – успокоил его я. – Просто хочу, чтобы Брэнде понравились ужин и мой дом.

– Только Брэнде? Про меня забыл?

– Но ты уже сто раз у меня ужинал и дом мой видел. Кстати, может, все-таки надумаешь переехать ко мне?

– Предложи это Брэнде, – заявил Тим, избегавший подобных предложений с моей стороны, и повесил трубку.

Опуская излишние подробности, скажу сразу: мы с миссис Ллойд превзошли самих себя, Тим и Брэнда приехали вовремя и ужин удался. Мне было приятно, что мой друг тепло поприветствовал Брэнду, а потом мы дружно посмеялись над тем, как он встретил ее в больнице, засыпав меня загадочными для нее вопросами.

– Тот разбитый бокал войдет в историю, – покачал головой Тим. – Ты, Брэнда, поразила всех посетителей королевского заведения!

– Да не хотела я, – оправдывалась Брэнда. – Просто сильно-сильно разозлилась на папу: он вдруг решил, что мне все-таки не стоит жить отдельно, хотя до этого обещал подарить мне дом! Ну я и вспылила. Ужас, да? Мне было потом так стыдно, я совсем забыла, где мы находимся, а в дамской комнате пришла в себя, вернулась и попросила у папы прощения. Мы помирились, и он сказал, что выполнит свое обещание: будет у меня свой дом.

– Ну и причина для ссоры, правда, Дик? – Тим подмигнул мне. – Папочка передумал дарить ребенку домик!

– У всех свои причины, – заступился я за Брэнду. – Это еще ничего не значит.

– Конечно не значит, – Брэнда умоляюще посмотрела на Тима. – Я не такая, как ты подумал! Тим, я обычная, просто богатая, но так получилось, что ж теперь поделать?

Она так по-детски оправдывалась, что мы расхохотались.

Зная Тима всю сознательную жизнь, я пристально наблюдал за его общением с Брэндой и радовался, что не ошибся ни в друге, ни в любимой. Брэнда была просто прелесть. Тим сразу разглядел в ней искренность, доброту и простоту, оценив веселый нрав и острый ум. Я был на седьмом небе от счастья: мои самые родные люди рядом, мы вместе… Жизнь все же классная штука, как ни крути!

Провожая Брэнду до такси, я вновь поцеловал ее в губы, а она, садясь в машину, прошептала:

– Это был один из самых прекрасных вечеров в моей жизни! Спасибо тебе и Тиму, он чудесный!

– Это тебе спасибо, родная, – ответил я, и она уехала. Вернувшись в дом, я нашел Тима в превосходном расположении духа.

– Да-а, Дик, – протянул он, наливая себе еще виски. – Вынужден признать, что я ошибся. Чертовски неприятно это осознавать, но ошибся в корне. Твоя Брэнда очаровательна. Надо же! Дочь Кэмпбелла – и вдруг нормальный человек! Чудеса!

– А я что говорил? Теперь ты можешь порадоваться за своего друга?

– Я рад. Правда, рад за вас. Вы такие смешные со стороны! Эта девочка действительно влюблена в тебя, Дик, она глаз с тебя не сводила весь вечер. О тебе вообще молчу. Что же дальше-то будет?

– Дальше будет всё! – весело сказал я. – Вот увидишь, жизнь всё же…

– …классная штука, как ни крути, – закончил Тим. – Это я знаю. Но знает ли об этом Адам Кэмпбелл?

– Время покажет, – философски сказал я.

И оно показало, причем весьма скоро…

До Дня рождения монарха, а он, как известно, празднуется у нас во вторую субботу июня, мы с Брэндой, встречаясь каждый день, исколесили и обошли весь Лондон: гуляли в парках, сходили в Музей Виктории и Альберта, а Британский музей вообще стал нам родным. Мы катались по Темзе, посетили (в который раз!) Вестминстерское аббатство, Национальную галерею, целовались на Трафальгарской площади – и все это время говорили, говорили, говорили. Нам было приятно вместе посещать знакомые любому лондонцу места, где ранее мы бывали порознь; было интересно узнавать друг друга и снова и снова убеждаться в том, что нас на самом деле посетила любовь. Я уже не представлял себя без нее. Я смотрел на нее и не верил, что эта красавица принадлежит мне, что из всех мужчин на планете она выбрала именно меня! Брэнда искренне любила меня, в ее возрасте все чувства написаны на лице: она просто не умела их скрывать, да я и не хотел бы этого.

Мы виделись каждый вечер, иногда и днем, если у Брэнды были занятия с утра. Я практически забросил все дела, без зазрения совести свалив основную работу на Тима, который первое время пытался выговаривать мне за это, но потом махнул рукой, заявив, что я могу считать себя находящимся в отпуске. Единственное, что он потребовал – чтобы именно я съездил в Моссбридж и проверил наши оранжереи. Хотя была очередь Тима ехать туда, я безропотно подчинился. Тем более что давно обещал Брэнде показать наши цветники.

Когда я сообщил любимой, что мы едем в Моссбридж, она обрадовалась, как дитя, захлопала в ладоши и даже подпрыгнула на месте.

– Как здорово, Дик! А когда едем?

– Завтра, причем рано, заеду за тобой часиков в семь. Успеешь собраться?

– В семь? – испугалась Брэнда. – Слушай, а у меня же занятия: в восемь придет преподаватель литературе. Что делать?

– Отмени.

– Не могу: он сразу доложит папе.

– Не знаю, скажи, что заболела…

Брэнда вдруг замолчала.

– Ты что? – удивился я, заметив, как она изменилась в лице. – Никогда так не прогуливала уроки?

– Нет, – Брэнда улыбнулась, но глаза ее были печальными. – Не обращай внимания, я просто очень суеверна. Нельзя говорить, что ты болен, если это не так, лучше не дразнить судьбу… Но я что-нибудь придумаю, обещаю!

Не знаю, что она там придумала, но ровно в семь часов утра я был у ее особняка на Грин-стрит. Минут через десять ворота открылись, и я увидел машину Брэнды, за рулем которой был Дэвид. Моя ненаглядная сидела на заднем сидении и, остановившись рядом со мной, показала знаком, чтобы я ехал за ними. Я покорно завел двигатель и поехал. Через квартал они остановились. Брэнда выпрыгнула из машины, что-то сказала Дэвиду, после чего он уехал, а она пересела ко мне.

– Чувствую себя настоящим шпионом! – весело сказала Брэнда, целуя меня.

– Все получилось?

– Надеюсь! Вчера вступила в сговор со своим преподавателем, он согласился подтвердить в случае чего, что сегодня мы занимаемся на кафедре. Разумеется, за солидное вознаграждение, все почему-то ужас как боятся папу!

– Действительно, с чего бы нам всем его бояться? – усмехнулся я. – Он же милейший человек!

Брэнда толкнула меня в бок.

– Вот увидишь, он тебе понравится, когда вы познакомитесь поближе! Не такой уж он и страшный, каким кажется… Скажи, мы вернемся к вечеру?

– Вернемся, – заверил ее я. – Не переживай, скажешь папе, что после занятий прошлась по магазинам.

И мы поехали. Это была незабываемая, волшебная поездка! Мы проезжали красивейшие места в пригороде Лондона. Солнце уже стояло высоко в небе, освещая проносившиеся мимо нас луга, покрытые зелеными травами; небо было голубое и чистое, с плывущими по нему пушистыми облаками. Все вокруг было зелено-желто-красным, ярким, ослепительным. Лето – мое любимое время года. Оказалось, что и Брэнды тоже.

Она пришла в восторг, увидев наши оранжереи. Сейчас, в конце июня, у нас вовсю цвели розы и бальзамины. Пока я обсуждал в конторе текущие дела с управляющим, мистером Крайтоном, Брэнда в своем легком бледно-желтом сарафанчике прогуливалась по цветникам, наслаждаясь окружающей ее красотой, и болтала с садовниками. Из окна конторы я с улыбкой наблюдал за тем, как она подходила к цветущим розам и, спрятав руки за спину, – милое дитя! – осторожно, опасаясь повредить цветок, наклонялась, чтобы вдохнуть чудный аромат распускающихся бутонов.

– Мистер Дин, – обратился ко мне Крайтон, тоже наблюдавший за Брэндой, – разрешите, я дам команду: пусть ребята нарежут этой очаровательной леди букет!

– Непременно, вы читаете мои мысли, – ответил я. – И пусть режут побольше, не жалея!

Лицо Брэнды засияло от радости, когда садовники преподнесли ей огромный букет роз; она зарылась в них с головой, уверяя, что лучше аромата на свете нет.

Перед отъездом домой мы решили прогуляться по деревне. Моссбридж – сравнительно небольшая деревушка, в основном здесь обитают такие же цветоводы, как мы с Тимом. Некоторые живут постоянно, другие арендуют оранжереи, и за ними присматривают нанятые управляющие и садовники из местных жителей. Люди в деревне простые и милые, к приезжим относятся радушно и гостеприимно. В деревушке мне особенно нравилась старинная церковь, которую я и решил показать Брэнде.

– Она находится на площади, которая величается Георгиевской, – рассказывал я Брэнде то, о чем нам с Тимом когда-то поведал добрейший мистер Паркер. – И не вполне ясно, что получило свое название раньше: площадь или эта церковь. Ведь они обе носят имя Георгия Победоносца, святого покровителя Англии… Вот мы и пришли!

Брэнда с интересом разглядывала церковь. Она была построена в стиле романской базилики, то есть в виде прямоугольника, пересеченного поперечным нефом. Проще говоря, если посмотреть на церковь с высоты птичьего полета, как утверждали местные жители, то можно увидеть, что она имеет форму креста. Главный вход и алтарь расположены с западной и восточной стороны соответственно.

Мы вошли внутрь. Там не оказалось ни души и было тихо. Свет в храм проникал через узкие окошки у потолка и огромное арочное витражное окно, расположенное над входом и составленное из нескольких окон поменьше. Для полноценного освещения этого, видимо, было все равно недостаточно, и внутреннее пространство здесь всегда погружено в полумрак, прорезанный узкими полосками света, падающего сверху, и разноцветными солнечными зайчиками, пляшущими по полу. Стены внутри церкви когда-то были расписаны фресками, которые со временем потемнели и поистерлись, так что рассмотреть их не представлялось никакой возможности. Более или менее сохранились лишь сцены из Страшного Суда на западной стене.

– Как здесь здорово, – шепотом сказала Брэнда. – Дик, мне очень нравится эта церковь!

– Немного мрачновато, на мой взгляд, – так же шепотом ответил я. – Пойдем поищем преподобного Корнелла, я вас познакомлю, и ты увидишь, насколько он соответствует этому месту.

Преподобный Корнелл, настоятель церкви, был и в самом деле под стать своему месту работы. Этот высокий, прямой и сухощавый человек с седыми волосами и пронзительным взглядом темных глаз навевал чуть ли не суеверный ужас на свою паству. Но в хорошем смысле слова: он сам словно сошел с фресок, которыми была расписана его церковь. Я познакомился с ним, когда мы арендовали наши оранжереи – в первые годы цветоводства. Он же и освящал их.

– Здравствуйте, святой отец! – поприветствовал я священника, когда мы с Брэндой обнаружили его в саду за церковью.

– О, Ричард! – тепло улыбнулся преподобный. – Рад тебя видеть. Как дела у Тима?

– Спасибо, все в порядке. Позвольте представить вам Брэнду Кэмпбелл.

– Здравствуйте, – сказала Брэнда. – Какая у вас красивая церковь!

– Да, это правда. Рад, что вам понравилось. Вы в первый раз здесь?

– В первый, но надеюсь, что не в последний.

– Приезжайте к нам на Рождество, – сказал преподобный. – Я буду служить мессу, соберется вся деревня. Да что там деревня, к нам даже из Лондона многие заглядывают.

– Непременно! – весело ответила Брэнда и посмотрела на меня. – Да, Дик? Давай приедем!

– На все воля Божья, – сказал я с улыбкой, – так ведь, святой отец?

– Истинная правда, Ричард, – так же с улыбкой подтвердил преподобный.

– Нам пора, пожалуй. Еще увидимся, надеюсь застать вас в добром здравии!

– Спасибо, Ричард. Поезжайте с Богом!

– До свидания! – попрощалась Брэнда, и мы пошли к машине.

Почти всю обратную дорогу моя девочка молчала, глядя куда-то вперед, вдаль.

– О чем задумалась? – спросил я. Брэнда как-то странно посмотрела на меня:

– Слушай, Дик, а ты хотел бы венчаться в такой вот церкви?

Я чуть не выпустил руль от неожиданности.

– Брэн, к чему этот вопрос?

– Да так, – улыбаясь, ответила плутовка, – зондирую почву, так сказать.

– Милая, это очень серьезно. Если хочешь, давай остановимся и поговорим об этом.

– Нет-нет, не сейчас. Я просто спросила…

В Лондон мы вернулись вовремя. Я высадил Брэнду возле Бонд-стрит, где ее ждал Дэвид, и она действительно отправилась по магазинам, объяснив, что не может вернуться домой с пустыми руками: врать надо с доказательствами! Я лишь покачал головой: долго мы еще будем играть в шпионов?

Пролетел июнь, за ним – половина июля. Мне казалось, что я знаю Брэнду всю свою жизнь, настолько мы привыкли, нет, растворились друг в друге. Вот тогда я и задумался о свадьбе. Но это был слишком отчаянный с моей стороны шаг, учитывая само только существование такого человека, как Адам Кэмпбелл, поэтому вслух я пока ничего Брэнде не высказывал и даже с Тимом решил пока не советоваться. Для начала мне нужно было убедиться самому, что я хочу провести с Брэндой всю оставшуюся жизнь. И чем дольше мы с ней встречались, тем сильнее росло мое желание сделать ей предложение…

Как-то утром – это было в конце июля – Брэнда вдруг позвонила мне в магазин и сказала, что сегодня мы не сможем пойти в кино, как договаривались. Это было впервые за все время нашего общения.

– Что случилось? – испугался я.

– Мне не здоровится, – ответила Брэнда. Голос у нее и в самом деле был усталый. – Но не волнуйся, ничего страшного: просто голова раскалывается, наверное, перезанималась. Слушай, а приходи ко мне домой!

– Домой? – я немного растерялся. – Но что скажет твой отец?

– Отец… – фыркнула она в трубку. – А до каких пор мы будем прятаться? Пора вам с ним познакомиться, как считаешь?

– Наверное, ты права, – подумав, ответил я. – Во сколько мне лучше прийти?

– Да хоть сейчас. Правда, папы еще нет дома, но мы сможем побыть вдвоем. Я соскучилась по тебе!

– А я еще больше, – сказал я, – уже еду!

И с очередным шедевром Дэна поехал к Брэнде.

Честно говоря, я был взволнован – как перед приходом пожарной инспекции в наш магазин: мне пока не очень-то хотелось встречаться с Адамом Кэмпбеллом. И вовсе не потому, что я как-то робел перед ним или боялся, напротив, я переживал, что не смогу сдержаться и сам наговорю ему массу малоприятных слов, если он снова посмотрит на меня с таким же презрением, как в тот вечер в пабе. А если это произойдет, уж не знаю, что будет со мной и Брэндой дальше. Вдруг он взбесится и увезет ее из страны? Ничего, я украду ее, и мы тайно обвенчаемся. Так я твердил про себя, подъезжая к воротам их особняка на Грин-стрит. Припарковал машину, надавил гладкую кнопку звонка на калитке.

– Чем могу помочь? – раздался бархатный мужской баритон. Я вновь живо представил дворецкого с бакенбардами и почему-то в смокинге.

– Я к мисс Кэмпбелл, – ответил я. Послышалось жужжание, и калитка отворилась. Я вошел внутрь и как будто бы попал в уменьшенную копию Гайд-парка: всюду росли раскидистые буки, дубы, рододендроны разных цветов, газоны утопали в зеленой траве, среди которой произрастали какие-то невероятные кусты, постриженные в форме геометрических фигур: ромбов, шаров, трапеций. Дорожки сада были вымощены мраморной плиткой, а не посыпаны гравием, как у простых смертных. Ну и сам дом превзошел все мои ожидания: он был красив и весьма необычен. Кладка из светлого и темно-коричневого кирпича, какой я раньше и не видел нигде, три этажа, возвышающиеся друг над другом, образовывали в целом треугольник: причуда архитектора или мистера Кэмпбелла? И широкая лестница у главного входа со множеством ступеней…

На последней, у открытой двери меня ждал мужчина лет шестидесяти в черном костюме, пусть и не в смокинге, но зато с пышными бакенбардами и – с ума сойти! – в белоснежных перчатках, в такую-то жару! Спина у него была такая прямая, как будто бы он проглотил палку. Взгляд был торжественный, но немного усталый.

– Проходите, сэр, – произнес он с достоинством. – Мисс Кэмпбелл ожидает вас.

Я вошел в дом. Не знаю, что было на верхних этажах, но нижний поразил меня в первую очередь холлом: он был огромен, на стенах висели картины, я не вглядывался, естественно, какие именно, но в их подлинности сомневаться не приходилось. А посреди холла бил фонтан. Да-да, самый настоящий фонтан. Он был выполнен из белого мрамора в виде девушки, несущей над головой кувшин; из него-то и стекала вода прямо в шестиугольный бассейн, в котором – я еще раз испытал потрясение – плавали разноцветные рыбы.

– Следуйте за мной, сэр! – дворецкий открыл первую же дверь, и мы оказались, видимо, в гостиной, судя по обилию мягкой мебели и камину.

– Располагайтесь, пожалуйста, мисс Брэнда сейчас спустится. Разрешите, я поставлю в воду этот прекрасный букет. Что прикажете принести, сэр? Чаю со льдом?

– Было бы неплохо, – ответил я, передавая ему цветы, и дворецкий бесшумно удалился. Я огляделся и еще раз поразился, с каким шиком и размахом обставлен дом. Нет, я не хочу сказать, что обстановка вокруг меня выглядела безвкусной или вульгарной, напротив: все было очень красивым, изящным, но безумно дорогим, и именно это бросалось в глаза.

Гостиная была выполнена в бело-бежево-коричневой гамме: пол, выстланный паркетом светлого дерева, блестел, как каток, лишь у камина лежала белая шкура какого-то неизвестного мне невинно убиенного животного. Большое французское раздвижное окно выходило в сад, мягкие шторы светло-коричневого цвета с золотым узором были разведены, позволяя любоваться открывающимся из окна прекрасным видом. Мебель была явно сделана на заказ: и овальный стол из дерева в тон паркета, и оба гарнитура – один мягкий, в правой половине комнаты, второй – перетянутый светлой кожей, стоявший слева от входа. Возле него возвышалась хрустальная горка: видимо, бар, возле которого стоял большой белый рояль. На стене, противоположной окну, висел большой портрет, написанный красками: молодая женщина в роскошном вечернем платье. Я подошел поближе. Прямо на меня смотрели глаза моей Брэнды, такие же пронзительные, изумрудно-зеленые, тот же взгляд. Правда, у женщины на картине он был очень грустный, несмотря на то, что художник изобразил ее улыбающейся. Женщина была прекрасна, и Брэнда очень на нее походила.

– Это мама, – вдруг раздался за моей спиной любимый голос. Я и не заметил, как она вошла.

– Привет! – я обернулся и обнял Брэнду. – Ты как?

Она была в длинном домашнем платье приглушенного серого цвета с глубоким вырезом на спине; волосы, собранные в высокий хвост, полностью открывали ее такое родное лицо с самыми красивыми на свете глазами.

– Со мной уже все хорошо, спасибо тебе за цветы. Гарольд поставил их в воду, они в моей комнате. Садись, Дик, сейчас подадут чай.

Она подошла к окну, и только сейчас я заметил ее необычную бледность и уже знакомые круги под глазами.

– Что с тобой? Все еще нездоровится? – с тревогой спросил я.

– Нет-нет, все в порядке, – улыбнулась Брэнда. – Иди ко мне!

Мы сели рядом на мягкий диван у окна, и она обвила руками мою шею.

– Я так люблю тебя, Дик!

– А я тебя еще больше, – шепнул я и поцеловал ее в сомкнутые губы. – Расскажи мне о маме, если можно.

– Тебе можно, – кивнула Брэнда.

В этот момент дверь открылась, и дворецкий Гарольд торжественно вкатил в гостиную столик на колесиках, на котором стоял графин с холодным чаем и еще какие-то закуски в многоярусных тарелочках.

– Спасибо, Гарольд, – поблагодарила его Брэнда. – Дальше мы сами, можете идти.

– С вашего разрешения, мисс, – прикрыв двери, дворецкий вышел из гостиной, оставив нас наедине. Брэнда налила нам чаю и, забравшись с ногами на диван, прижалась поближе ко мне.

– Мама была очень красивая, – начала она, – и очень веселая…

– На портрете у нее грустный взгляд, – осторожно заметил я.

– Да, я знаю, но не могу объяснить, почему. Может, ее что-то расстроило в тот момент… Мама всегда говорила, что каждый день в жизни нужно проживать как последний, что каждый прожитый день бесценен только потому, что его уже никогда не вернуть. Знаешь, они с папой такие разные! Удивительно, что они вообще поженились, но это действительно была любовь с первого взгляда, Дик, мне мама часто рассказывала.

– Твою маму звали Ребекка?

– Откуда ты знаешь? – спросила Брэнда. – А-а, читал, наверное, ее статьи?

– Нет, милая, – честно признался я, – изучал биографию твоего отца. Но ни о тебе, ни о твоей маме там ничего нет. Только ее имя.

– Знаю. Папа не хочет, чтобы в прессе о нас упоминалось. Хотя странно: маму-то читали многие, она ведь была журналистом. Газета «Таймс», финансовый отдел. У нее там была своя колонка.

– В самом деле? – я был удивлен. Мне почему-то виделось, что жена Кэмпбелла просто обязана быть похожей на его мать, простую секретаршу.

– Ну да. Ты не читал цикл ее статей о богатейших людях Британии?

– Нет, родная, не читал, – виновато ответил я.

– Неважно, – Брэнда встала, чтобы подать мне чашку. – Они с папой, собственно говоря, и познакомились благодаря этому циклу. Мама как раз писала о нем, а ему что-то очень не понравилось. Он приказал ее редактору поставить на место «эту сопливую девчонку, бездарную писаку». Ну мама и разозлилась. Представь, ворвалась к нему в офис, в Сити, не знаю, как ее пропустили, да еще и с диктофоном! И прямо отцу в лицо: «Вы всегда оскорбляете людей за глаза, мистер Нефтяной король? Или считаете, что именно это придает вам изюминку?» Папа потом рассказывал, что взглянул на нее и потерял голову. И, вместо того чтобы вышвырнуть ее из кабинета, вымолил согласие поужинать с ним. Именно вымолил! Представляешь? Мама ни за что не хотела ужинать с хамом.

– А дальше?

– Папа повез ее на ужин в Париж на своем самолете, а спустя неделю после этого ужина сделал маме предложение. Они поженились, и вскоре родилась я. Мои родители действительно любили друг друга, Дик. Мама всегда смеялась, вспоминая тот день, когда она ворвалась к папе в офис, но при этом говорила, что, увидев его, сразу поняла, – это он, тот самый. Бывает и так. Это как молния: ударит, не спрашивая, – и всё!